355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Халезов » Клан Мамонта » Текст книги (страница 3)
Клан Мамонта
  • Текст добавлен: 8 мая 2017, 13:30

Текст книги "Клан Мамонта"


Автор книги: Виктор Халезов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Логово питекантропов представляло собой гибрид землянки и вигвама, выстланный изнутри толстым слоем сухой травы. Семен там бывал довольно часто и не мог не признать, что в полуземлянке значительно чище и опрятней, чем во многих жилищах людей. Кроме того, в ней отсутствовал очаг – вечный источник дыма и копоти. Сейчас снаружи недалеко от входа была расстелена бизонья шкура. На этой шкуре копошились аж четыре человеческих детеныша, из которых к виду Homo sapiens принадлежали лишь трое, включая родного Семенова сына. Ни одной женщины поблизости не наблюдалось, зато возле шкуры переминалась с ноги на ногу лохматая Варя. Она трогала детишек шершавым раздвоенным концом хобота, дула на них и не давала сползать со шкуры на землю. Мамонтиха боязливо посмотрела на приближающегося Семена, но покинуть свой пост не решилась – осталась стоять, всем своим видом показывая, что она тут ни при чем – просто так, мимо проходила…

Семен оглядел эту идиллию: детишки вполне упитанные, чистые (обычно Мери их вылизывает языком) и довольные – они хихикали, повизгивали и хватали ручонками за хобот. «Который тут мой-то?» – вздохнул Семен и сказал вслух и «мысленно»:

– Это что за разврат такой, а? Я просто балдею с этих женщин! Им, значит, с собственными детьми возиться некогда, у них, значит, поважнее дела есть! Ну, куда они делись?!

– «Ушли…» -вздохнула Варя. Один из детей (кажется, Юрик) обхватил ручками-ножками хобот и полез по нему вверх.

– Упадет ведь! – заволновался папаша. – И куда же, интересно, они ушли?!

– «Не упадет… – Варя загнула кверху кончик хобота, не давая ребенку сползти, приподняла, покачала над шкурой и аккуратно опустила обратно. Как только он отцепился, крупный, покрытый рыжеватой шерстью Пит попытался занять вакантное место. – Они купаться ушли…»

– Ясно! – смирился с объективной реальностью Семен. – У меня к тебе дело есть.

– «За дровами я вчера ходила…»

– При чем тут дрова? За глиной пойдем – далеко!

– «Пойдем…»

– А ты лодку на волокуше потащишь! Поняла?

– «Поняла…»

– Идти придется долго, так что говори сразу: упряжь тебе жмет? В каком месте неудобно? Ты ж вон какая здоровая выросла!

– «Выросла… Спереди жмет… И справа узел…»

– Так я и думал! – огорчился Семен, «приняв» соответствующий «мыслоеобраз».-Все ремни перешивать придется. С запасом надо было делать, а то ты все растешь и растешь! Ладно, когда женщины вернутся, приходи на берег – мерку с тебя снимать будем!

– «Приду…» – пообещала послушная Варя.

Поскольку весь народ был при деле, Семен решил идти в экспедицию один. Ничего, конечно, из этого не получилось: заметив, что Семен куда-то собрался, Эрек изъявил желание отправиться вместе с ним. Точнее, он повел себя так, словно уже получил официальное приглашение. Убедить его в том, что он ошибается, не было никакой возможности. Впрочем, Семен давно уже подозревал, что во многих случаях, изображая непонимание, питекантроп просто валяет дурака: «Ну что ж, будет кому орудовать лопатой – рыть глину это не грядки вскапывать!»

Начался великий поход с великих хлопот – на первом десятке километров пришлось все время останавливаться и подгонять упряжь, чтобы Варе нигде ничего не жало и не терло. Потом выяснилось, что в поводыре она не нуждается и вполне может двигаться самостоятельно со скоростью километров десять в час, так что на ровном месте Семен вполне может сидеть верхом на перевернутой лодке (ужасно неудобно!). Однако чтоб Варя перемещалась в нужном направлении, это направление ей нужно объяснить, причем указывать ориентир вдали бесполезно – зрительно она воспринимает лишь не слишком отдаленные объекты. Когда Семен приспособился давать ей «ментальные» подсказки, выяснилось, что мамонтиха преспокойно форсирует ручьи и болота, которые считает для себя проходимыми, и при этом совершенно не заботится о состоянии груза на волокуше. Сначала Семен останавливал караван перед каждой лужей и перетаскивал часть груза на руках, потом ему это надоело, и он навьючил продукты и спальные принадлежности на Эрека – благо тех и других было мало. Потом…

Потом Варя начала капризничать. Нет, тянуть волокушу она не отказывалась, но через каждые два-три километра выяснялось, что она хочет есть, или пить, или у нее чешется бок, или ей жарко и нужно искупаться, точнее, облиться водой. Понять, что с ней происходит, Семен не мог довольно долго и уже начал беспокоиться. Сама Варя ничего объяснить не могла. В конце концов, Семена осенило: да ей же просто скучно!

Догадка полностью подтвердилась: да, просто так перебирать ногами по степи, стремясь к непонятной для нее цели, мамонтихе неинтересно. Что делать? В общем, во второй половине дня все утряслось. Караван, наверное, со стороны стал выглядеть как иллюстрация к роману ненаучной фантастики.

По степи идет молодая мамонтиха темно-бурой масти. У нее на шее, точнее, во впадине между горбом и затылком, сидит голый человек в мокасинах и с тяжелой пальмой в руках. Мамонтиха топает не просто так – за собой она тянет по траве грубую конструкцию из нескольких слег и куска толстой мамонтовой шкуры, на которой стоит кверху килем довольно кривобокая кожаная лодка. За волокушей следует приличных размеров волосатый питекантроп с мешком на спине. Груз у него немалый, однако он не мешает данному индивиду двигаться зигзагами и «собирать цветочки» на ходу – рвать колоски злаков и выдергивать из земли одному ему известные корешки.

Больше всех, похоже, доставалось Семену: ему приходилось непрерывно говорить, петь, что-то рассказывать, проецируя мамонтихе «мыслеобразы». Когда песни кончились, он стал излагать историю своей жизни. Покончив и с этим, начал пересказывать учебник по общей геологии. Варя «слушала», не перебивая и не требуя пояснений. Создавалось впечатление, что все это погружает ее в этакую интеллектуально-чувственную «нирвану», в которой можно пребывать сколь угодно долго. Сначала Семен удивлялся, чем мамонта может заинтересовать, скажем, теория геосинклиналей или содержание его кандидатской диссертации. Проверки ради он умышленно допустил в своем рассказе несколько «ляпов» – логических нестыковок – и немедленно почувствовал «ментальный» протест слушательницы!

«Наверное, – думал Семен, – это можно сравнить с увлечением людей романами в жанре "фэн-тези", когда автор создает миры и персонажей, не имеющих никакого отношения к реальности. Причем в хороших романах такие миры должны быть проработаны в деталях, вплоть до подробного описания флоры и фауны – в этом как бы самый смак и заключается. Если все хорошо увязано, как, например, у Толкина, такой мир затягивает читателя, словно наркотик, – оторваться невозможно. Может быть, с Варей именно так дело и обстоит?»

Будущее показало, что в целом Семен оказался прав. Он и представить себе не мог, какие последствия будет иметь его открытие для людей, мамонтов, да и, наверное, для всего этого мира.

До места они добрались в первой половине второго дня, чему Семен был несказанно рад – ментальное общение ему надоело до чертиков. Нужно было переправляться на другой берег.

– Ну что, Варвара, – похлопал Семен мамонтиху по бивню. – Не заблудишься одна?

– «Не заблужусь…»

– Тогда топай домой!

– «У-у-у…»

– Ну, что еще?!

– «Про спрединг…»

– Какой еще спрединг?! А-а, про этот? Да ты с дуба упала! Зачем тебе?!

– «Хочу…»

– Нет никакого спрединга! Не верю я в него! И шеф мой не верит и… В общем, не зли меня! Двигай к поселку! Волокушу-то дотащишь или тут бросим?

– «Дотащу-у… Про спрединг…»

– Слушай, Варвара! Спрединг – это одно из базовых понятий теории движения литосферных плит. Лично я ее не поддерживаю. Это все придумали математики, геофизики и прочие… гм… специалисты. Они лазить по горам с молотками не умеют и не любят, стратиграфией, петрографией и палеонтологией им заниматься скучно, а хочется двигать материки… сидя за компьютером!

– «Материки?..»

Семен понял, что если поддастся на провокацию и немедленно не остановится, то будет трепаться до вечера.

– Варвара!!! – заорал он так, что несчастная ма-монтиха попятилась, чуть не наступив на волокушу. – Все объяснения потом! В следующий раз! Ясно? А сейчас – домой! Быстро! Или… Или под хвост напинаю!

Грустно свесив хобот, мамонтиха шумно вздохнула, развернулась и тихо побрела прочь, волоча за собой несуразное сооружение из жердей и куска шкуры своего сородича.

Семену стало стыдно за свою грубость, и чтобы избавиться от этого чувства, он напустился на Эрека. Питекантроп буквально пританцовывал по колено в воде – так ему хотелось поскорее попасть на тот берег.

– Ну, что ты там забыл, парень?! Куда рвешься?

– Мха-хо! Ом хо мха-а! – радостно пояснил Эрек, тыча рукой в дальний берег. – Хо да!

– Все ясно, – вздохнул Семен, забираясь в лодку, – но ничего непонятно. Давай отпихивай – там разберемся!

Эрек, конечно, переплывал реку своим ходом – находиться в лодке для него было невыносимо. Впрочем, плавал он прекрасно и холодной воды не боялся совершенно. Русло и берега сильно изменились, так что Семену пришлось изрядно поработать веслами, прежде чем он опознал знакомый уступ террасы. Пока он выбирал место высадки, давно переплывший реку Эрик бегал по берегу, подвывая от нетерпения, готовый подхватить лодку и вытащить ее на сушу вместе со всем содержимым.

– А вот этого не надо, – охладил его пыл Семен, – а то днище пропорешь!

Тем не менее на твердой почве он оказался, даже не замочив ног. Таким возбужденным и радостным Семен Эрека давно не видел: «Что же такое с ним случилось? И повязка его набедренная оттопыривается спереди так, что смотреть страшно!»

Как только Семен покинул лодку, питекантроп начал бормотать что-то совсем уж непонятное, тыкать лапой в груз и просительно заглядывать в глаза. Семену надоело разгадывать этот кроссворд, и он разрешил ему брать, что хочет, и делать, что угодно.

– Ва-а!!! – радостно завопил Эрек и выхватил из кучи барахла… горшок с завязанным куском шкуры горлышком. Изрядно закопченную посудину питекантроп прижал к груди, оскалился в благодарной улыбке, кинулся к кустам и… исчез.

«Однако, – почесал затылок Семен. – Такое впечатление, что "пошел по бабам". А в горшке, между прочим, вареное мясо, на обед заготовленное!»

День был солнечный, но нежаркий. Чирикали птички, зеленели кусты и травка, плескалась водичка. Дождей не было уже давно, и поверхность глиняного пласта приобрела твердость асфальта. Семен вяло поковырял ее острием и бросил лопату на землю: «Варя капризничает, питекантроп сбежал, а мне что, больше всех нужно, что ли?! Вот возьму и устрою себе выходной: искупаюсь, а потом соберу удочку, накопаю червей и буду ловить рыбу – должен же я опробовать новые крючки!»

Именно так он и поступил. Червей, правда, поблизости не нашлось, зато обнаружились какие-то личинки, похожие на ленивых толстых опарышей. Сидеть в лодке не хотелось, и Семен стал удить прямо с берега – не столько ради добычи, сколько ради возможности бездельничать и вспоминать былое: «Где-то вон там раньше была протока, а за ней останец низкой террасы. На нем стояли наши шалаши – поскольку Бизон изображал мертвеца и "ходил под себя", я ему построил индивидуальную квартиру. Вот здесь, кажется, была моя тренировочная площадка. А вот за теми кустами я обжигал в костре первую партию глиняной посуды – она оказалась недосушенной и вся – до последней миски – взорвалась. Да-а, было дело… И арбалет я здесь сделал, и в степь на первую охоту отсюда ушел… В общем, исторические места, только изменилось все из-за этих дурацких наводнений и потопов».

Впрочем, долго балдеть Семену не пришлось – начался клев. Ну, не то чтобы «ураганный», но достаточный, чтобы оторваться от поплавка было трудно. Сначала один за другим попались два сопливых колючих ерша, потом окунь приличных размеров, потом, вероятно, подошла стая – одна за другой стали попадаться рыбины чуть больше ладони, похожие на плотву. Потом Семен вытащил приличных размеров щуренка, и плотва клевать перестала. Вновь стали попадаться ерши, ловить которых было неинтересно. Удочку Семен смотал, стал чистить рыбу и размышлять о том, как варить уху без горшка, с которым убежал Эрек: «Рыбу, конечно, можно запечь на углях, но ерши в таком виде совершенно несъедобны».

Питекантроп явился, когда добыча была почищена, а костер разожжен. Выглядел Эрек весьма довольным, набедренная повязка на нем отсутствовала, но его мужское орудие находилось в спокойном состоянии. К груди он прижимал злополучный горшок, вместо крышки использовал ладонь левой руки.

– Могу поспорить, – сказал Семен, – что мяса в нем уже нет.

К счастью, спорить питекантроп не умел, иначе Семен проиграл бы. Со словами: «Н-на, Се-ха, н-на!» – Эрек опустился на корточки у ног Семена и принялся вытряхивать содержимое горшка на землю.

Это получилось не сразу, а когда получилось…

Когда это получилось, полосатый зверек вскочил на ножки и, коротко взвизгнув, кинулся в ближайшие кусты. Эрек прыгнул за ним, пытаясь ухватить за заднюю лапу, но промахнулся и плюхнулся на землю. Он тут же вскочил и кинулся вслед за беглецом. Семен стоял, хлопал глазами и чесал пятерней лохматый затылок: «Если я чего-нибудь понимаю в зоологии, то это существо называется поросенок. Или свиненок. Или кабаненок. В общем, детеныш дикой свиньи. Интересно, каким образом у такой свиньи можно отобрать детеныша и засунуть его в горшок, а? Что-то это как-то…»

К тому времени, когда Эрек вернулся, у Семена созрели даже не одна, а целых три с половиной гипотезы, объясняющие происходящее. Питекантроп изловил-таки животное и теперь держал его двумя руками за лапы. Животное визжало и извивалось.

– Знаешь что, – задумчиво изрек Семен, – он, наверное, уже не молочный, но все равно, конечно, должен быть вкусным. Только мне что-то пока не хочется его есть. Может, лучше… О, придумал! Кидай его в лодку!

Оказавшись в качающейся на воде посудине, зверек начал скакать и метаться. Он, пожалуй, мог бы и выпрыгнуть, но, выглянув пару раз за борт, решил этого не делать – нагадил на дно и начал успокаиваться.

¦Это дело надо расследовать!» – решил Семен и стал складывать в опустевший горшок почищенную рыбу. Себе он оставил пару плотвиц покрупнее и щуренка. Посудину же вручил Эреку:

– На, держи! Тащи взамен еще кого-нибудь!

– Дха-дха! – радостно закивал Эрек и немедленно убыл в прежнем направлении.

Рыбу Семен испек, съел, а головы задумчиво закинул в лодку, качающуюся на привязи в двух метрах от берега. Вскоре качка усилилась, изнутри донесся хруст и чавканье. «Все судно испакостит, – вздохнул Семен. – Но что бы это значило? Неужели…»

Делать что-либо конструктивное Семену окончательно расхотелось: «Дождя не предвидится, а накопать глины можно и завтра. Имею я право на отдых или нет?!» В общем, вместо глины Семен накопал еще личинок, взял удочку и полез через кусты к соседней заводи, которая при переправе показалась ему очень перспективной. Клева, однако, не было, и он подремал пару часов на солнышке. Когда же проснулся, то обнаружил, что, по-видимому, сжег кожу на груди, животе и еще кое на чем. Он решил не обращать внимания на такие мелочи, закинул удочку и минут через пятнадцать выловил существо, которое принял сначала за змею. В родном племени змеи считались деликатесом, но Семен не разделял общественного мнения и собрался избавиться от добычи. В процессе освобождения крючка выяснилось, что семидесятисантиметровое существо все-таки является рыбой – скорее всего, угрем. Азарт взыграл немедленно, и Семен решил, что не уйдет, пока не поймает второго. Угри, конечно, больше не клевали, зато ближе к вечеру попалось с де-сяток довольно мелких окуней. Потом Семен высмотрел в прибрежной тине приличных размеров водяную черепаху, начал за ней гоняться и перебаламутил всю заводь. В итоге черепаха чувствительно куснула его за палец, выскользнула и бесследно исчезла в речных глубинах.

Уже в сумерках Семен продрался сквозь кусты обратно к месту высадки. При этом он чуть не сломал удочку и дважды распутывал сухожильную леску, зацепившуюся за ветки. На стоянке он не обнаружил ни Эрека, ни любимого походного горшка – ужинать предстояло печеной рыбой, и Семен принялся ее чистить. В лодке никакого шебуршания не наблюдалось, и он почти не сомневался, что поросенок благополучно выпрыгнул и уплыл на берег. Днище изнутри следовало помыть, пока кабаньи выделения не засохли, так что пришлось лезть в воду. При приближении хозяина судно закачалось, что однозначно свидетельствовало о наличии в нем пассажира. Когда Семен заглянул внутрь, то верить глазам своим отказался – там метались от страха целых два поросенка! «Да вы что, размножаетесь?! Или у меня в глазах двоится?! Прямо не лодка, а плавучий свинарник!»

Спать Семен решил на открытом воздухе, подстелив покрышку вигвама и завернувшись в шкуру-одеяло. Поскольку режим сна и бодрствования он сам же и нарушил, то, конечно, уснуть в обычное время не смог – полночи ворочался и считал звезды над головой. Зато утром проснулся совсем не на рассвете, как планировал.

Он проснулся, лежал и слушал чей-то шепот и тихое бормотание. В конце концов он имитировал переворот во сне на другой бок и приоткрыл один глаз. Секунд 10-15 он осмысливал увиденное, а потом чуть не расхохотался. Однако удержался, не желая лишать себя удовольствия, и еще минут пять наблюдал за происходящим.

Зрелище того стоило: возле потухшего костра среди разбросанного снаряжения тихо перемещались…

В общем, Эрек с хозяйским видом проводил экскурсию для двух девушек-питекантропов. Чресла одной из них украшала набедренная повязка Эрека. «Па-анятно, – подумал Семен. – Бабник волосатый! Вот расскажу Мери – будешь знать!» Пояснения экскурсовод давал шепотом и жестами, девушки робели – то и дело косились в сторону якобы спящего Семена. Эрек же пытался их успокоить – время от времени показывал на Семена пальцем и шептал: «Се-ха да! Се-ха ом!»

«Говорит, что я хороший, – сообразил Семен. – Откуда же они тут взялись? Мы с Бизоном позапрошлым летом здесь, наверное, месяца два прожили и даже следов не видели. Хотя уж что-что, а прятаться, исчезать и не оставлять следов эти ребята умеют. Вполне возможно, что все то время они за нами наблюдали. Может, и следы были, только я на них внимания не обратил. Впрочем, они вполне могли появиться и позже».

Перегруженная лодка двигалась медленно, да и дозорный на своем посту не спал, так что, когда Семен добрался до некоего подобия причальных мостков у «ремесленной слободы», его уже встречали. Стоя на невысоком обрыве, народ с интересом рассматривал то, во что превратилось судно. Это, собственно говоря, была уже не лодка, а какая-то довольно сложная конструкция на ее основе: поперек бортов привязаны две слеги, с обеих сторон которых прикреплены средней толщины ошкуренные бревна, которые когда-то, вероятно, были сухостойными деревьями. Носовая часть судна переплетена по верху полосами шкуры и прутьями, под которыми что-то шевелится. Груз же размещен таким образом, что гребец работает веслами лежа на животе и свесив голые ноги в воду.

Маневрировать модернизированное плавсредство почти не могло, так что причаливать Семену пришлось «врукопашную» – по грудь в воде разворачивать судно к берегу. Впрочем, молодежь немедленно посыпалась с обрыва вниз и приняла активное участие в водной процедуре.

Старейшина Кижуч довольно долго всматривался в содержание «трюма» и чесал плешь на макушке. Потом изрек:

– Нет, Семхон, тебя лучше из поселка не выпускать – обязательно что-нибудь новенькое притащишь. Мамонт у нас есть, хьюгг есть, целых три пангира имеются, не говоря уж про волков! А это-то нам зачем?! Что, на месте съесть не мог? Решил свою Сухую Ветку свежей кабанятиной побаловать?!

– Скажи спасибо, что я саблезуба не привел! – ответил Семен. – Ветка, между прочим, просила – они гладиться любят!

– Но-но, – не понял юмора старейшина, – ты так с тотемами не шути! Зачем живых кабанов привез?

– Сейчас все узнаешь, только скажи сначала: Эрек и Варя вернулись?

– Давно! Пангир наш прибежал без набедренной повязки и, видать, с Мери поссорился, представляешь?

– Как это?!

– Вот уж не знаю! Но ходил он с расцарапанной рожей и опухшим ухом. Потом их твоя Ветка, кажется, помирила.

– Ну, слава Богу! – усмехнулся Семен. – По крайней мере, не подумает, что это я его заложил. У них – у пангиров – с этим, оказывается, строго.

– Так вы что, еще каких-то волосатиков встретили?! – изумился старейшина.

– Ну, да – целое семейство: две девки, старик и мальчишка. Там у них солонец недалеко, а на нем медведь кормится и еще какие-то зверушки, типа леопардов. Пангиры за ними остатки подбирают – они же мясо любят. Как я понял, не то медведь, не то еще кто-то задрал кабаниху, а детеныши ее по кустам разбежались. Ну, пангиры их и отловили мне в подарок – всех четверых. Я им, значит, мясо вареное, а они мне за это мясо живое – убивать-то они не умеют. Думал я, думал и решил кабанчиков тебе привезти.

– Мне?! – опешил старейшина.

– Ага, – подтвердил Семен. – В знак глубокого уважения и признания твоих заслуг. Забирай!

– Нет, ну ты это… Не того! Как это?!

– А вот так: будешь их кормить, растить, а когда большие вырастут… В общем, будет голод – съедим, а нет, так подождем, может, они размножаться начнут? И будешь ты не только людьми руководить, но и кабанами! А?

В некоторой (точнее, изрядной!) растерянности старейшина огляделся по сторонам – свидетелей вокруг было более чем достаточно, чтобы происходящее немедленно стало известно абсолютно всем жителям поселка. Отступать некуда: от подарков не отказываются, за них не наказывают.

«Будешь знать, как надо мной насмехаться», – злорадно подумал Семен и сказал вслух:

– Да ты не переживай: мы им загородку сделаем, чтоб сразу не разбежались, а потом, может быть, привыкнут. А с волками я договорюсь, чтоб не трогали.

– Ну, если договоришься… – промямлил Кижуч. А что, собственно, он мог еще сказать?

Работу над нартой опять пришлось отложить и вспоминать подзабытые навыки изготовления и обжига керамической посуды. Впрочем, на сей раз Семен действовал по принципу: не умеешь сам – научи другого, благо в учениках недостатка не было. В общем, собственные руки он старался не пачкать. Обжиг первой партии прошел вполне благополучно, и Семен пустил дело на самотек. Правда, до нарты руки у него все равно не дошли.

Собираясь в поход за глиной, Семен, разумеется, хотел взять с собой арбалет – как же без него?! И к великой своей скорби, обнаружил, что оставленное без внимания и заботы оружие пришло в негодность. Не в полную, конечно, но все ременные крепежи составного лука следовало заменить, сделать новую тетиву, да и стопор-зацеп изрядно уже поизносился. Все это было в общем-то поправимо, но требовало затрат сил и времени. В поход Семен отправился без арбалета, но задумался над проблемой стрелкового оружия – для себя лично и вообще.

«С большими охотничьими луками в племени проблема. Магия их изготовления как бы утрачена. Возродить ее с нуля почти невозможно – это именно магия. Все операции, которые нужно произвести, хорошо известны, но в большинстве случаев совершенно непонятно, где там реальное дело, а где колдовство. Использоваться должна древесина определенных пород деревьев, растущих к тому же в строго определенных условиях, добыть ее можно лишь в определенное (очень короткое) время года – это что, действительно важно? Куски дерева несколько раз размачиваются и высушиваются, выдерживаются некоторое время в земле, которая сверху должна поливаться детской мочой – это что, действительно нужно? А еще приготовление костяных пластин, сухожилий для оплетки, клея… Главное, что все это происходит очень долго – если действовать "по инструкции". Попробовать сделать лук с использованием металлических пластин в сочетании с деревом? Как-то несерьезно. Вероятно, надо идти проторенным путем – арбалет, он же самострел, только настоящий. И первый нужно сделать для себя лично – вместо старого.

Значит, так: он должен быть более легким, компактным и взводиться быстрее, чем старый. Или хотя бы без прежних мук с поясным крюком и стременем. Добиваться такой мощности, как у старого, наверное, не стоит – она себя не оправдывает. Лук – из трех стальных пластин с прорезями, собранных на манер автомобильной рессоры. Спусковой механизм: крючок или скоба, коронка-зацеп и пружина. Крючок помещается на внутренней сквозной прорези в ложе, только предварительно туда надо вставить пружину. Коронка на оси между боковыми щечками-держателями (сделать из металла!), прикрепленными к ложу. Крючок, отжимаемый пружиной, будет удерживать коронку от перемещения…

А как взводить, то бишь натягивать тетиву? Науке известно три способа: крюк, рычаг и ворот. Ворот самый медлительный, зато удобный и требует от стрелка минимальных физических усилий. И это при том, что арбалет может быть очень мощным. Сконструировать такой агрегат нужно, но – потом. Крюк мы уже проходили – удовольствие ниже среднего. Значит, остается рычаг. Вот только как бы его так сделать, чтобы он был не съемным и не длиннее ложа? Поместить снизу на оси? Это выполнимо, но такой короткий рычаг не даст нужного усилия, или его нужно будет двигать ногой в упоре. А если… Если несколько раз? Ну, скажем, вместо одного мощного усилия делать три, скажем так, умеренных? Взвод на три такта? Значит, понадобятся промежуточные стопоры, шестеренки передачи… Это уже непросто. Но реально – даже в наших условиях. Тонкая мелкая ковка – это то, что любит Головастик, только нужно подготовить ему макеты деталей.

Болты будут у меня деревянные, с металлическими наконечниками. Пожалуй, себе (и только!) я могу позволить такую роскошь. Для оперения – птичьи перья из крыльев. Надо не забыть, что для каждой стрелы перья должны быть из одного крыла– правого или левого…»

Макеты из глины и дерева Семен готовил дня два, а потом сдал их главному кузнецу. Головастик, конечно, был очень занят, и выполнить заказ быстро не мог, да, собственно, Семен и не требовал.

Конечно же, в результате получились не готовые детали, из которых можно просто собрать оружие, а некое к ним приближение, правда довольно близкое. Все пришлось подгонять, подтачивать, а кое-что и перековывать заново. Правда, результатом Семен остался доволен – новый арбалет весил не больше армейского карабина начала XX века, и его можно было таскать на ремне за спиной, а в заряженном виде – поднимать и опускать под любым углом, поскольку болт в желобе зажимался неким подобием пружины, установленной сверху.

Пробные стрельбы показали, что максимальная дальность прицельной стрельбы составляет метров пятьдесят. Вообще-то, конечно, болт сохраняет убойную силу и дальше, но тогда надо заводить старую песню – долго и тщательно пристреливать каждый снаряд индивидуально. Заниматься этим Семену было некогда, да и не хотелось.

С изготовлением нового арбалета появилась реальная возможность обеспечить все племя надежным стрелковым оружием. Однако с этим Семен решил не торопиться. Во-первых, делать самострелы-арбалеты не так уж и просто, а во-вторых, если народ перейдет на них, то вскоре «магия лука» и «магия дротика» будут утрачены. А ведь «магия» – это не навык, который можно приобрести за несколько недель или месяцев, это искусство, которым овладевают с детства. И наконец, в-третьих: он вспомнил еще об одной своей давней задумке, которая когда-то чуть не стоила ему жизни.

Гранаты. Или нечто подобное.

«Для чего надо было из такой дали тащить сюда мешки с селитрой и серой? Именно для этого! Действие кульков из шкуры, набитых горючей смесью, я уже испробовал. В определенных условиях их применение дает хорошие результаты. У нас тут, правда, таких условий нет. Но! Но есть керамика! Значит, можно делать закрытые сосуды и набивать их порохом. В замкнутом объеме моя горючка должна не просто вспыхивать, а взрываться – это уже совсем другая песня!

Даст ли это нам преимущество в случае начала военных действий? Скорее всего – даст. Даже если такая граната и не способна будет нанести противнику урон в живой силе, то на психику действовать должна сильно. Во всяком случае, при первом применении: что-то такое летит, дымится, потом падает и взрывается – огонь, дым, грохот. Удивленного или испуганного противника, как известно, победить значительно легче, чем невозмутимого и смелого. Значит…

Сосуды-рубашки делаем, по возможности, шарообразной формы. С дырками, конечно. В эти дырки желательно сразу вмазывать глиняные трубки – они будут неким подобием запалов, которые нужно поджигать. А какой размер должен быть у такой бомбы? Если слишком маленький, то порох, наверное, будет просто выгорать через отверстие, а если слишком большой, то… То материала хватит только на показательное выступление. А толщина стенок? А диаметр трубки? Самое смешное, что эти важнейшие параметры никак теоретически не вычислить – можно установить лишь экспериментально. Значит, будем экспериментировать».

И Семен начал экспериментировать. Вскоре он, конечно, пожалел об этом, но остановиться уже не смог. Результат – два десятка глиняных шаров чуть больше кулака размером – явно был неадекватен затраченным усилиям. Дело в том, что их начинка, наверное, не являлась настоящим порохом. Собственно говоря, Семен не сомневался в качестве лишь одного ингредиента – древесного угля. Селитра же и сера, скорее всего, содержали большое количество примесей, мешающих взрывному горению. Тем не менее бомбы взрывались – в среднем две из трех. Правда, без особого грохота – чаще с хлопком. Однако и в этом случае приличного облака осколков не получалось, поскольку толщина стенок была не одинаковой, и «рубашка» гранаты во многих случаях разрывалась по слабым местам – на две-три части. Кроме того, выяснилось, что кидаться этими штуками неудобно, при падении же на твердую поверхность они разбиваются, и вместо взрыва в лучшем случае получается просто вспышка – правда, довольно эффектная. Улучшать боевые качества изделий можно было бесконечно, но пришлось остановиться на достигнутом – количество горючей смеси ограничено, а способов увеличить его Семен не знал.

На охоту в то лето Семен так ни разу и не сходил. Зато успел изрядно подпортить это занятие другим, превратив его в черт знает что. Дело в том, что севернее поселка в двух низинах образовались… Ну, как это назвать – большие глубокие лужи? Или мелкие озера? Дело, конечно, не в названиях, а в изменении географии. Основная масса копытных перемещалась теперь с запада на восток и обратно. Те, кто добирался до левого берега Большой реки, двигались, соответственно, вдоль него. Встретив на пути территорию, пропахшую дымом и истоптанную людьми, стада отклонялись к северу, чтобы по широкой дуге обойти сомнительное место. И вот там-то они и натыкались на два новых озера. Их нужно было обходить еще северней или миновать по перешейку шириной метров триста и протяженностью около километра. Если приближающееся стадо удавалось заметить издалека, то кто-нибудь из охотников мог попытаться устроить засаду на этом перешейке. Собственно говоря, подобных мест в степи теперь стало много. Это же было не самым удобным, зато находилось в прямой видимости от поселка.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю