Текст книги "Клан Мамонта"
Автор книги: Виктор Халезов
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Утром он обнаружил, что все, кто смог там поместиться, ночевали именно в срубе, набившись туда вплотную друг к другу и накрывшись сверху чем попало. «Расспрашивать бесполезно – они меня только еще больше запутают. Но, похоже, я угадал: хотя бы часть жилища должна быть выполнена из изначального субстрата – грунта или камня. Дом и могила для них единосущны, но не идентичны и, соответственно, настоящую яму можно заменить ее обозначением – дикари-с. Но на будущее нужно это учесть. Может, крышу они сами сделают?»
Твердости духа, впрочем, у Семена не хватило, и он самолично изобразил над срубом некое подобие стропильной системы, предоставив женщинам и подросткам покрывать его ветками, лапником и обрывками шкур. Проблему двери решили без него – сделали в одном месте подкоп под нижний венец бревен. При всем при том стройку нужно было продолжать – подобных жилищ требовалось как минимум еще два. Или одно, но большое. Семен созвал народ и начал передавать опыт – в прямом и переносном смысле.
От протянутой им гладкой рукоятки топора суровые неандертальские мужчины шарахнулись, как городской обыватель от живой гадюки. Реакция, впрочем, была ожидаемой…
– У нас в будущем была поговорка, что, мол, би-тие определяет сознание. Будем пробовать, – грустно сказал Семен. – Начинай, Хью!
Древком пальмы парень работал ловко. И безжалостно. Трое избитых в кровь мужчин валялись на снегу, но четвертый все равно отказался.
«Ч-черт, – почти в панике думал Семен, – то ли у них пониженный болевой порог, то ли страх настолько велик, что они умереть готовы. И ведь умрут… Умрут… Есть, придумал!»
Хью уже замахнулся древком, но Семен остановил его.
– Бери! – ткнул он топорищем в грудь одного из бывших кааронга. Тот молча отшатнулся.
– Ладно, – ласково улыбнулся Семен. – Не хочешь, как хочешь. Тогда уходи. Совсем. И не возвращайся. Тебя больше нет. Ты не существуешь.
Люди вокруг, казалось, перестали дышать. У Семена аж мурашки по спине пробежали – такой ужас прочел он в глазах мужчины. Правая рука его дрогнула, медленно поднялась и… И огромные темные пальцы с толстыми грязными ногтями обхватили рукоятку.
«Ну и лапищи же у них! – облегченно подумал Семен. – Для них инструменты нужно делать вдвое тяжелее».
Проблему питания тоже нужно было решать немедленно. Двигаясь по льду реки, они обнаружили труп молодого мамонта, вмерзший в лед. Сверху его изрядно погрызли хищники, но то, что осталось, тухлым не было – животное погибло в начале зимы. По сути дела, в последние дни люди питались тем, что удалось Семену вырубить топором из остатков туши. Скрепя сердце, Семен принял решение последним не делиться – если его самого начнет качать от голода, то вся затея с великим переселением народов провалится.
Занятый организацией стройки, Семен и думать забыл о волках. По окончании перехода он разрешил им заниматься своими делами, честно признавшись, что еды у него для них больше нет. На другой день после постройки первого жилища Волчонок явился сам: он хромал, морду его украшал свежезализанный шрам, а половина левого уха отсутствовала. Брюхо же его было раздуто так, что почти волочилось по снегу.
– «Охота была удачной?» – чуть иронично поинтересовался Семен.
– «Мы не охотились. Мы сражались».
– «С кем?! Здесь живет другая стая?»
– «Больше не живет».
– «Это как же? Вы всех убили (победили)?»
– «Всех, кто хотел и мог сражаться. Взяли их добычу».
Переданную вереницу «мыслеобразов» Семен перевел для себя примерно так. Местная стая загнала некое животное – скорее всего, молодого лося. Насытиться законной добычей волки спокойно не смогли, поскольку явились чужаки и предложили им вполне человеческий выбор: кошелек (в смысле – еда) или жизнь. Человеками туземцы не были и поэтому решили начать сражение – свою территорию и свою добычу нужно защищать. Общую картину событий, переданную в восприятии одного из главных участников, Семен восстановить не смог. Кажется, Волчонок лично загрыз местного вожака. Пришлось поинтересоваться:
– «Они хорошо сражались?»
– «Хорошо. Но у нас оказалось больше сильных».
«Все ясно, – мысленно усмехнулся Семен. -Аборигенов подвела устоявшаяся структура стаи. Доминирующий самец-вожак убивает или изгоняет молодых, которые становятся для него опасными. И неважно, насколько силен он сам, главное, чтоб остальные были слабее и на его власть не претендовали. А вот в нашей "стае" этот милый волчий закон нарушен, поскольку вожак вроде как я, который абсолютно (несопоставимо!) сильнее всех и потому никого не изгоняет. Так что получилось, наверное, восемь полноценных бойцов из упряжки против трех-четы-рех местных, сколько бы их ни было на самом деле».
– «Кто из наших побежден (убит?)»
– «Двое».
Волчонок не назвал цифру, а передал «образы», в которых основным был запах, а не внешний, так сказать, вид. Тем не менее Семен смог опознать погибших – молодой волк, работавший во второй паре слева, и лохматый пес-полукровка – правый в последней паре.
– «Мне жаль их. Что с остальными местными (изгнаны или убиты)?»
– «Ждут тебя (твоего решения)».
– «Пусть остаются, – решил судьбу туземцев Семен. Новая мысль пришла ему в голову, и он решил рискнуть: – Кто-то из них (из местных) может заменить в упряжке погибших?»
– «Заставим (это не вопрос)».
– «Хорошо (я доволен). Поделись добычей с самками и детенышами нашей стаи».
– «Готов».
– А вот этого не надо! – сказал Семен вслух и принялся «ментально» объяснять собеседнику, что имеет в виду вовсе не отрыгивание пищи, как обычно делают волки, когда кормят молодняк.
Пришлось изрядно помучиться, но, в конце концов, удалось организовать и поездку за остатками лосиной туши, и знакомство с новыми членами «стаи». Лось, вообще-то, оказался не мелким, но едоков вокруг было предостаточно, так что людям (неандертальцам) достались лишь огрызки и костный мозг. Как ни крути, а получалось, что нужно организовывать нормальную добычу мяса. Зимняя охота для волков трудна – им бы самим прокормиться.
Пришлось Семену строить возле солонца схрон – некое подобие шалаша, в котором можно сидеть и ждать, когда какая-нибудь зверюга подойдет на расстояние выстрела. Все бы ничего, но сидеть нужно долго и, по возможности, неподвижно. Это зимой-то! Любой неандерталец может замереть в засаде на сутки (и не одни!), но вот стрелять…
В общем, первый раз мерзнуть на солонце Семену пришлось самому. Он собрал всю теплую одежду, притащил с собой спальный мешок, чтобы сидеть на нем, расположился поудобней и погрузился в размышления:
«…Со временем, конечно, обстановка прояснится: станут известны места обитания животных, их основные пути перемещений, а сейчас… Сейчас нужно людей кормить самому или… Или дать им стрелковое оружие. Передать ТАКОЕ оружие в руки исконных врагов кроманьонских племен?! Технически это трудно, но, кажется, выполнимо. А ведь я – ло-урин. Без притворства, без лицедейства и прочего, я действительно чувствую себя членом кроманьонского племени лоуринов! И большего вреда или ущерба, чем хьюгги, кажется, никто мне за всю жизнь не нанес. Ну, если только Ельцин…
По всем законам природы, по всем правилам жизни неандертальцы, как вид людей, должны исчезнуть с лица земли. Для них просто не осталось на ней места. И это, по сути, даже не вина пришельцев-инопланетян. Они лишь ускорили процесс, который без их вмешательства продолжался бы тысячи лет. Что же я делаю: пытаюсь продлить агонию биологического вида или беру на себя роль Творца Вседержителя?
– Не-ет, – усмехнулся Семен собственным мыслям, – мои инопланетные "друзья" твердили, что их главный принцип – дать людям дополнительные возможности, увеличить, так сказать, их свободу выбора. Что же мешает мне действовать так же? Ведь эти неандертальцы – люди, и, значит, имеют право на выбор. И потом: арбалет – это не кремневый наконечник и не каменное рубило, которое можно воспроизвести в бесконечном количестве копий».
Семен просидел в шалаше часов 5-6 и уже начал подумывать, что это сооружение отпугивает животных. Или, может быть, слишком силен человеческий запах, и нужно все вокруг засыпать оленьим пометом? Антилопы (олени?) пришли уже под вечер – аж пять штук. Прежде чем они поняли, в чем тут дело, Семен успел выстрелить трижды, правда, в последний раз промахнулся. Обеих убитых косуль он стащил со склона подальше от звериной тропы, напился крови и съел печень. Потом он не меньше часа рылся в снегу, пытаясь найти третий болт, и при этом мучительно икал от переедания.
На другой день строительные работы на стоянке были прекращены. Заготовленные бревна и слеги Семен приказал втыкать вертикально в снег и крепить камнями так, чтобы получилось некое подобие стенки без щелей и просветов. Когда мишень была готова, мужской части населения велено было собраться на огневом рубеже. Десять мужчин и два подростка с ужасом смотрели на магический предмет в руках земного воплощения (или чего там?) великого Аммы.
– Сейчас каждый из вас прикоснется, подержит в руках вот эту штуку. Скрывать не стану: у предков ваших такой не было и быть не могло. Вы первые темаги, которые войдут с ней в контакт. Для ваших потомков в ней уже не будет опасности. Дело, конечно, добровольное – все, кто слишком сильно боится, могут уходить. Насовсем, разумеется.
Быть изгнанными никто не захотел – арбалет и болт пошли по рукам. «Это как лишение невинности, – усмехнулся про себя Семен. – Волнительно первый раз, а потом уже легче и даже интересно».
Затем началось самое смешное: освоение манипуляций, которые нужно проделать, чтобы натянуть тетиву. Хью был в этом деле не помощник, поскольку обращаться с арбалетом тоже не умел. В качестве «жертвы» Семен избрал Седого, который казался наиболее разумным среди этой публики.
Раз за разом неандерталец повторял движения Семена, двигая зарядный рычаг. И раз за разом или не дотягивал тетиву до зацепа, или перетягивал, грозя выломать ось вместе с шестеренкой. У остальных результаты были еще хуже: магические манипуляции своего повелителя они добросовестно воспроизводили, а результата не получали. При этом они решительно не могли понять причин Семенова гнева. «Ну да, конечно – иное мышление. Это нам кажется естественным, что любой объект, будь то камень или палка, на одинаковое воздействие одинаково и реагирует. А они субъект и объект не разделяют: вот у Пети камень раскололся удачно, а у Вани – нет, но не потому, что последний по нему неправильно ударил, а потому, что он – не Петя. Объяснить им взаимодействие рычага и двух шестеренок ни за что не удастся. Попробовать по-другому?»
– Вот смотри, – забрал Семен арбалет у Седого. – Эта штука – тетива – должна натянуться так, чтобы зацепиться вот за этот выступ. Это – цель, это – конечная задача, а вовсе не ворочанье рычагом. Понял? Нужно согнуть лук и натянуть тетиву – это главное. Все остальное – не обязательно. СОГНУТЬ И НАТЯНУТЬ, понял? Выполняй!
Семен рассчитывал, что, за неимением других вариантов, неандертальцу придется действовать более осмысленно: не может же он не понять, что именно движения рычага натягивают тетиву?!
Оказалось, что может. Седой облегченно вздохнул и улыбнулся, словно школьник, которого избавили от выполнения трудного домашнего задания. А потом…
Потом он упер приклад себе в живот, обхватил руками рога стального лука, без видимого усилия согнул их, а большими пальцами пихнул толстую тетиву на зацеп – все! «Однако, – почесал затылок Семен. – Мне, наверное, никогда не свыкнуться с их физическими данными. А ведь этот мужик не самый здоровый в нашей компании! Для них же самострелы можно делать вообще без всякой механики – как мой первый! И крюк с обвязкой не понадобится! Остается выяснить, смогут они понять механику выстрела или нет?»
Как вскоре оказалось – не смогут. «Они веками и тысячелетиями жили "контактной" охотой с использованием природных ловушек. Это значит, что в определенном месте в нужное время следует проделать ряд магических операций. Если все будет сделано правильно, то предки дадут пищу – олени пойдут по нужной тропе и попадают с обрыва, а мамонт благополучно завязнет в болоте. Никакой памяти об использовании в охотничьей магии странной штуки, которая далеко бросает маленькие копья, у них, конечно, нет. Они знакомы с кроманьонскими луками и знают, насколько убийственно для них это колдовство, но оно – чужое. Его нужно избегать всеми силами, но пробовать колдовать самому?! Мы же тема-ги, а не нируты…»
Пришлось Семену объяснять, что «магию самострела» он получил именно от неандертальских предков – еще когда кантовался в пещере с Мгатилушем. Предки разрешили использовать ее для получения их подарков, то есть для добывания пищи. Возможность личного контакта Семена с предками никто вроде бы сомнению не подвергал, так что данная ложь прошла почти «на ура». Проблемы, однако, на этом не кончились.
Поражение добычи зависит, конечно, от множества магических факторов – как зависимых, так и не зависимых от личности стрелка. В чем же смысл метания «маленьких копий» в стволы уже мертвых деревьев? Во-первых, они уже убиты (отдались человеку), а во-вторых, они не могут быть ни врагом, ни пищей. Или они что-то опосредованно олицетворяют? В общем, объяснить что такое «мишень» и «тренировка», Семен не смог. Пришлось идти проторенным магическим путем и рисовать углем на бревнах некоего обобщенного зверя – бизонооленя. Поразивший его, безусловно, сможет поразить и живого, а без этого нечего и пытаться. Так что пробуйте, ребята! Только сначала запомните правильный порядок действий, да и сами действия – в мельчайших подробностях. Иначе колдовство не состоится.
Семен заставил каждого сделать по три выстрела, и ни один болт не ушел мимо щита. То есть стрелы летели не то чтобы в цель, но, по крайней мере, в ее направлении. Семен отобрал пятерых самых метких, а остальных отправил заниматься своими делами. В числе избранных оказались Хью и совсем маленький мальчик, который натянуть тетиву сам не мог. Правда, создавалось впечатление, что он сможет научиться работать с зарядным рычагом.
– Молодец, малыш! – погладил Семен ребенка по длинной голове. – Ничего не бойся и никого не слушай – только меня и Хью. За это я дам тебе имя.
– Имя?!
– Ага, – подтвердил Семен и задумался: ничего приметного в малыше не было, ну, разве что форма черепа. – Ты будешь зваться «Дынька»!
После того как неандертальцы притащили с солонца первого самостоятельно убитого оленя, Семен решил, что его долг выполнен, и можно, наконец, отправляться домой. Напоследок они с Хью пошли гулять по окрестностям – Семену хотелось залезть на останец террасы. Эти места он знал давно, но побывать наверху ни разу не удосужился.
День был безветренный, солнечный, и Семен залюбовался открывшимся пейзажем:
– Красота-то какая!
– Какая что? Хью понимать нет.
– Что такое красота? А вот смотри: степь отсюда просматривается больше чем на полдня пути – всех зверей видно.
– Хью видеть: вон олень ходить, вон – бизон.
– И как ты их различаешь на таком расстоянии?! Впрочем, не важно. А за спиной река – во всю, так сказать, ширь. Она тоже и вверх, и вниз далеко просматривается.
– Река смотреть зачем? Река зверь нет.
– Зато рыба есть! Тоже, между прочим, еда.
– Темаг рыба есть нет.
– Будете есть как миленькие! – засмеялся Семен. – Куда вы денетесь?! Еще и на лодках плавать научитесь!
– Учиться Хью любить.
– Знаю. А вот там, смотри, лесной массив. Причем он на нашем берегу, и до него близко. И деревья там вполне строевые – в основном лиственница, а ближе к воде – тополя. Эх…
– Эх – что?
– Был бы я царь, я б тут город заложил. И здесь – наверху – крепость или замок построил. А что? Вырыть колодец, запасти еду, и можно от нирут-кунов сколько хочешь отбиваться!
– Отбиваться – хорошо нет. Убивать нирут-кун – хорошо да.
– Ясное дело – нападать лучше, чем обороняться, но, боюсь, у нас не будет выбора.
– Выбор нет – плохо, – вздохнул юный неандерталец.
Было решено, что Хью останется здесь, а Семен с упряжкой пойдет в поселок лоуринов. Именно пойдет, а не поедет, поскольку с ним отправятся четверо мужчин-неандертальцев. Делать им тут все равно нечего, еды вряд ли будет с избытком, а в поселке, может быть, им найдется занятие. Кроме того, нужно потихоньку приучать лоуринов общаться со своими бывшими врагами. Без этого, похоже, не обойтись.
При первой же возможности Семен обещал вернуться.
Глава 7
СЛУЖЕНИЕ
Докладывал Семен долго и обстоятельно, со всеми мыслимыми и немыслимыми подробностями. Слушали его внимательно и не перебивали. По окончании рассказа, как и положено в таких случаях, надолго воцарилась тишина, дабы главные люди племени могли обдумать услышанное. Семен сидел на обычном своем месте у костра Совета, смотрел на давно знакомые – почти родные – лица и думал, что, наверное, слишком много ждет от этих людей. Масштаб опасности, как и в год катастрофы, просто выходит за рамки их компетенции. Они, конечно, далеко ушли от неандертальцев, но оперировать могут лишь прецедентами. Из былых современников далеко не все способны учиться на чужом опыте, а у этих нет и чужого.
– Ты молодец, Семхон, – нарушил молчание Медведь. Говорил он вяло, как бы через силу. – И Хью хорош – многому научился. Он теперь, поди, главным хьюггом заделается.
– Я тоже виноват, – признал Кижуч. – Но кто ж знал, что так получится?
«Что такое?! – мысленно всполошился Семен. – Я опять угадал их реакцию с точностью до наоборот?»
– Этих четверых, которых привел Семхон, – подал голос вождь, – отпускать живыми нельзя. Они видели поселок, знают, сколько у нас воинов.
– Да толку-то?! – взорвался Медведь. – Они теперь все про нас знают! С ними же Хью остался! А я-то, старый дурак, учил его, старался… Нет мне прощения! Отпусти, Бизон! Найду и сам прикончу гада!
– Да вы что, ничего не поняли?! – возмутился Семен. – Хьюгги вымирают, они нам больше не враги, им помогать нужно!
– Семхон, Семхон, – покачал головой Кижуч, – что за чушь ты несешь? Во-первых: если они вымирают, то туда им и дорога. Во-вторых, мы-то чем, по-твоему, занимаемся?
– У нас есть оружие, у нас есть земля для охоты! А у них нет ничего!
– И не надо! Появились в степи чужаки – это беда. Но они истребили хьюггов – радоваться нужно. У нас теперь, по крайней мере, один враг, а не два.
– Да поймите вы: хьюгги нам больше не враги! – почти закричал Семен. – Вы же знаете Хью, вы же приняли его! Чем он плох? Ты же, кажется, любил его, Медведь?
– Любил – не любил! – заорал в ответ старейшина. – При чем тут это?! У кого-то хорек прикормленный возле вигвама живет, у кого-то евражка, у тебя волк в друзьях ходит, у Кижуча вот кабан завелся! А у меня был ручной нелюдь! Или ты не знаешь, что лучшие волкодавы из ручных волков получаются?! Или из их потомства! Я обещал сделать из него чудовище, лучшего воина – и сделал! Теперь получается – против нас?! М-м-м…
Медведь откинул меховой капюшон, схватился за волосы и застонал как от сильной зубной боли. Семен предпринял еще попытку:
– Не все хьюгги – охотники за головами. Большинство из них просто мирные охотники. К тому же добывать пищу в степи они не могут. Чем они нам мешают?! Наоборот, из них можно сделать союзников!
– Кого сделать?! Эх…
– Пойми, Семхон, – проникновенным тоном начал Кижуч, – между людьми и нелюдями может быть лишь одно – война. Мы остаемся людьми, пока убиваем их. Да, мир меняется и нам приходится менять Законы жизни. Но вода пока еще не перестала быть мокрой, а огонь горячим. Мы все еще ходим на ногах, а не на руках, едим ртом, а не задницей. Служение Людей никто не отменял. Смысл его в том, чтобы заполнять пустоту Нижнего мира и улучшать, приближать к совершенству Верхнего мира наш Средний. Средний же мир несовершенен потому, что в нем есть боль, голод, смерть и… хьюгги. Если они исчезнут, мир станет лучше. Разве не так?
– Не все еще потеряно, – сказал вождь. – Пока они не освоились на новом месте, пока не отъелись, мы с ними справимся. Только сделать это нужно так, как говорил когда-то Семхон – в этом он прав – выбить их не ради скальпов, без всяких поединков, а просто чтоб их не было. Может быть, удастся обойтись без рукопашной – просто расстреляем из луков. Сейчас не время показывать друг другу свое геройство.
– Только Хью – мой, – заявил Медведь.
– Прекрати, – попросил Кижуч. – Говорят тебе, не до этого сейчас. Он среди них самый опасный, и неважно, кто его убьет. Лучше подумай, как побыстрее отозвать охотников из степи.
– Для начала пусть дозорный передает всем, кого увидит, сигнал общего сбора. Свистнуть ему, Бизон?
Семен понял, что сейчас будет поздно: на общем сходе ни один из взрослых воинов его не поддержит.
– Стойте, погодите! – поднял он руку. – Вы забыли одну маленькую деталь: ведь я – человек Высшего посвящения!
– Никто не забывал об этом, – пожал плечами Кижуч. – И что?
– А вот то! Вам рассказать про два уровня истины? Объяснить, почему Люди не истребили всех хьюггов еще сотню лет назад? Ведь нас было пять племен, правда? Вы вспомните историю! Как племена пришли в степь, как воевали друг с другом, а потом объединились для борьбы с хьюггами. Ведь у нас были сотни лучников, а нелюди даже копья далеко бросать не умеют! Неужели трудно было просто перестрелять их, а? Но кто-то зачем-то придумал новые воинские правила – настоящее геройство убить хьюгга в рукопашной один на один и снять скальп! Вы задумывались когда-нибудь, почему на военный поход в их страну нужно было просить разрешение у Совета пяти племен? Если они такие абсолютные, совершенные враги, если их уничтожение – часть нашего Служения, почему ни один из вождей племен сам не возглавил воинов во время последней войны? Не знаете? А я объясню: потому что это – иная правда, другой уровень истины! Художник говорил, что этот уровень не является тайным, просто он мало кому нужен!
Маленькая победа состоялась – старейшины и вождь выглядели слегка озадаченными. Надо было «ковать железо пока горячо», и Семен продолжил свою речь:
– А вот теперь придется иметь дело с этой другой правдой – нравится вам это или нет! Истина, которую понимали немногие, заключается в том, что хьюгги нужны и нам, и Среднему миру. Именно поэтому люди Высшего посвящения не давали их истребить! Нам они уже сослужили добрую службу: благодаря им племена объединились, признали свое родство, осознали общее предназначение. Те, кого вы называете «нелюдями», были созданы тем же Творцом. Вы признаете совершенство всех его творений, кроме хьюггов, – почему? Разве уничтожение хьюггов сделает Средний мир более полным? Для полноты надо, согласитесь, добавлять, а не убирать, не уничтожать созданное не нами! Силы зла прорвались в Средний мир и губят его. Мы должны противостоять им, а не помогать!
– Во-от ты как заговорил… – протянул Кижуч, почесывая плешь на макушке. И вдруг посмотрел на Медведя: – А?
– Похоже на то, – кивнул старейшина, – все совпадает. Такие вопросы может решать только ОН.
– Значит, пора.
– Что «пора»? – вождь непонимающе переводил взгляд с одного на другого. – Вы о чем?
– Завал у Пещеры разбирать пора, – объяснил Кижуч.
– По мне так давно пора, – пожал плечами Бизон, – только вы все откладываете. Что-то, наверное, Художник сказал вам перед смертью? Зачем ему нужен был Семхон?
– Вообще-то он сказал, что Семхон нужен нам, – вздохнул Медведь. – А ему… Жрецу он понадобится только тогда, когда вспомнит о других уровнях истины. Так что, выходит, пора…
Поворот дела оказался неожиданным, и Семен даже немного растерялся: «Главный и единственный жрец пещерного культа погиб, не оставив преемника, но я-то здесь при чем?! Они, кажется, собираются отправить меня в Пещеру – исполнить еще один незнакомый обряд. Хорошо, хоть на сей раз "дурь" глотать не придется – откуда ей взяться?»
Старейшина Кижуч, похоже, прочитал его мысли:
– Не переживай, Семхон! Помнишь щель, где светильники стояли? Руку поглубже засунешь – там мешочек на стенке подвешен. Достанешь и зажуешь кусочек. Но это – завтра, а сегодня отдыхай с дороги. Ребята сейчас завалом займутся.
Сразу по прибытии поселок показался Семену подозрительно малолюдным. Зима, конечно, не лучшее время для развлечений на свежем воздухе, но все-таки? Объяснение оказалось очень простым: имевшие место тенденции за время отсутствия Семена получили дальнейшее развитие – жизненная активность населения медленно, но неуклонно, перемещалась в «ремесленную слободку». У кузницы и гончарного цеха появились новые уродливые пристройки, снег вокруг был истоптан и замусорен, а внутри было просто не протолкнуться: мужчины, женщины, дети, подростки – перемазанные сажей или глиной, с опаленными волосами и пальцами, замотанными кусками шкуры. Кто-то, высунув от усердия язык, наносил ракушкой орнамент на самодельную кривобокую миску, кто-то катал маленькие шарики – делал бусы. Два пацана сидели напротив друг друга и терли клинки ножей о плоские камни, а рядом валялась кучка изрубленных или еще целых прутьев разной толщины – они соревновались, у кого получится острее. В довольно большой пристройке к «гончарному цеху» обосновалась бригада вязальщиц-прядильщиц, переехавшая сюда из жилого вигвама. Весь сухожильный материал они, правда, давно переработали и теперь принялись за мамонтовую шерсть. Некое подобие прялки они изобрели сами, но что делать с нитками не знали и ждали Семена. Он чуть не прослезился от умиления (и дыма), когда вся эта разнополая и разновозрастная публика навалилась на него, засыпая вопросами, демонстрируя свои произведения и требуя оценок. «Что ж, – думал Семен, – их можно понять: новые магии оказались не опасными, и люди получили замечательное развлечение – создавать нечто, ранее не существовавшее. Каждый чувствует себя волшебником, и это, по сути, так и есть». Чумазый и хмурый Головастик царил на свободном пространстве (полтора квадратных метра) возле большого горна. Семен сразу почувствовал изменение в его отношении к окружающей действительности: без Семхона он был здесь главным, и это его вполне устраивало. «А ты, батенька, оказывается, честолюбив! – отметил про себя Семен. – Не переживай, я ненадолго!»
Он выгреб из заветного угла кучку глиняных и деревянных фигурок – эскизов деталей для арбалета, который нужно было бы взводить воротом. По его представлениям, такая конструкция была вершиной арбалетостроения в Средние века: теоретически, таким оружием мог пользоваться даже ребенок или женщина. В условиях степной охоты или войны это целая революция, но… Но изготовить детали для зубчатой передачи в «минус стопятидесятом» веке не легче, чем в «плюс двадцатом» собрать автомобиль из деталей, найденных на свалке. Модельки Семен пощупал, погладил, пересчитал и… убрал на место.
– Была у меня задумка, достойная твоих способностей, – грустно сказал он Головастику. – Только теперь не ее время. Все будет просто и скучно: хочешь, сам делай, хочешь, ребят поставь. Нужны пластины для арбалетного лука – чуть больше, чем ты делал в прошлый раз. Крепеж и ложе – такие же, но побольше.
– Угу, – кивнул главный кузнец. – Рычаг или крюк?
– Взводной механизм вообще не предусмотрен, так что задача упрощается. Спуск, как у моего старого – просто рычажок.
– Неинтересно.
– А ты что, развлекаться желаешь?! Враг, можно сказать, у порога!
– Порог – это где?
– Не важно, – смутился Семен. – Считай, что у входа в твое жилище. Но если у тебя мозги чешутся, можешь в свободное время изобрести ткацкий станок, а то бабам нитки девать некуда.
– Изобрету. А это что?
– Не-ет, ты сначала скажи, когда арбалет сделаешь? И болты с наконечниками! Всех, кто хоть что-то умеет, можешь посадить или поставь на это дело – срочный заказ! Потом еще будет. И топоры нужны – три штуки!
– Всех посажу. И поставлю. Топоры уже есть, только без ручек. Болты тоже есть – много. Арбалет… пять дней. Ну… четыре. А станок – это что?
– Ладно, – сдался Семен, – ткацкий станок – это приспособление, чтоб, значит, нитки переплетать друг с другом…
Конечно же, Семен увлекся и, позабыв о старейшинах, неандертальцах и арбалетах, несколько часов на пару с Головастиком проектировал (точнее, изобретал заново, поскольку устройства не знал) некое подобие ткацкого станка и челнока для протягивания ниток. Попутно выяснилось, что делать маленький агрегат нет смысла, а большой никуда не поместится. Значит, нужна еще одна пристройка. А может быть, имеет смысл сразу строить деревянный барак, в котором поместится все? С превеликим трудом оторвался Семен от интеллектуальных упражнений, а когда ушел, то вспомнил, что забыл заказать еще один инструмент из металла – тесло. Изобретательский зуд, как известно, просто так не проходит…
Потом был смотр боевой и физической подготовки. Медведь с гордостью демонстрировал, как его подопечные дубасят друг друга палками и превращают железными клинками в лохмотья шкуры сайгаков, набитые всяким мусором. Кроме того, старейшина ввел в комплекс подготовки молодых воинов новое упражнение-«анти-дротик». Оно заключалось в том, что двое-трое кидались палками в кого-то одного, а он должен был эти палки отбивать, перехватывать или уклоняться от них. Семен смотрел на это с печалью:
– Бесполезные усилия, Медведь! Ты просто не видел, как чужаки действуют своим оружием. С таким же успехом можно пытаться уклониться от стрелы, выпущенной в упор.
– Ну, и что?! Хью, между прочим, мог перехватывать и стрелы, и дротики, а наши парни чем хуже? Пускай тренируются!
– Пускай, конечно. Только сравниваешь ты их зря. У хьюггов, кажется, глаза устроены иначе – они, в отличие от нас, видят предметы, летящие с большой скоростью. Что-то плохо им это помогает. Щиты нам делать надо – вроде того, который я привез.
– Прятаться?! Защищаться?! И ради этого таскать с собой по степи такую тяжеленную штуку?! – возмутился старейшина до глубины души. – Ты глупостей-то не говори, Семхон! Лучшая защита – это нападение! Первый раз об этом слышишь, да? Может, еще скажешь, что парни должны воевать кучей и кидаться втроем на одного? Как бабы?!
Семен махнул рукой – спорить бесполезно. Он уже знал, что тренировать женщин по новой методике старейшина отказался. Время от времени он проводил для них только «уроки» фехтования, да и то, похоже, лишь потому, что не желал перечить вождю лоуринов – среди воительниц присутствовали две его женщины.
Тренировочную площадку женщины оборудовали для себя на приличном расстоянии от поселка – Семен заподозрил, что это для того, чтобы не пугать мирных жителей своим воинственным визгом. Если от него кровь в жилах и не стыла, то уши закладывало – совершенно точно.