355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Халезов » Клан Мамонта » Текст книги (страница 17)
Клан Мамонта
  • Текст добавлен: 8 мая 2017, 13:30

Текст книги "Клан Мамонта"


Автор книги: Виктор Халезов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава 11
КААРОНГА

Перегородив частоколом самую узкую часть перешейка, Семен счел, что этого недостаточно, и решил организовать еще одну «линию обороны» – метрах в 25-30 от забора в сторону степи: «Нужно забить или вкопать в землю наклонно в шахматном порядке верхушки деревьев и тонкие стволы, а потом заострить их на концах. Все это в полосе шириной метра 2-3 и длиной метров 30-40 – от берега ручья до болота. Пространство между кольями завалить сучьями и ветками. Перебраться через такую „засеку“ будет, конечно, возможно, но уж никак не верхом и не с громоздким местным оружием. Проход же оборудовать козлами с укрепленными на них кольями, которые при необходимости можно будет оттаскивать в сторону».

Перед началом военных действий эта стройка была почти закончена, и Семен по возвращении с войны рассчитывал принять готовый объект. Вернувшиеся раньше неандертальцы вполне могли все доделать без него. Тем более что теперь следовало ждать гостей со стороны степи, и дополнительная линия обороны могла оказаться весьма полезной.

Утром выяснилось, что работы по завершению засеки изрядно продвинулись, но не закончены. Тем не менее топором там работает единственный неандерталец – Седой, а возле него крутится малец, которого Семен обозвал Дынькой. А где все остальные? У них что, выходной?! Нашлись более важные дела?!

– Где ваши люди? – с похмельной злобой набросился Семен на Седого. – Они что, не вернулись?

– Те, кто ходил с тобой, вернулись. И опять ушли.

– Куда они ушли?! Офигели?!

– Уплыли вниз на двойной лодке.

Слов, чтобы отреагировать, у Семена не хватило – ни лоуринских, ни неандертальских – только русский мат. Он его и выдал – на пару минут без повторов. Но по большому счету обвинять опять, кроме себя, было некого. Поэтому бить Седого Семен не стал, а пошел искать Хью. Попутно он напрягал зрительную память, пытаясь вспомнить лица неандертальских воинов (они же все одинаковые, ч-черт!).

– Слушай, Хью… А почему ты взял именно этих? Ты же выбирал их из всех.

– Семхон говорить – Хью делать. Ты говорить: взять самый сильный, взять кто драться лучше.

– Ну, разумеется, я так говорил – мы же воевать шли! Но кого-то из них я помню, только забыл, в какой связи…

– Кааронга, – коротко пояснил парень.

– Вот! – все внутри у Семена обмерло и зависло, как в невесомости. – Кааронга!

Он вспомнил отвратительную сцену в заснеженном распадке. Тогда Семен был занят загадкой онокл, и ему было не до неандертальского «мужского» союза. Тем более что Хью указал способ… Нет, кое-какое расследование Семен все-таки провел. И выяснил, что выяснить почти ничего невозможно: кааронга были всегда, и они есть. Ими становятся через обряд посвящения (как же без него?!) и это, по сути, все, что известно посторонним. Кааронга сражаются с нирутами, они как бы замещают силовые структуры в том, что можно назвать неандертальским обществом. Обряды, традиции и правила жизни кааронга являются тайной. Точнее, ими никому не приходит в голову интересоваться, поскольку все любопытные умирают очень быстро. Вот Хью думал, что традиционного обряда «опускания» для кааронга будет достаточно, а оказалось…

И вот теперь…

«В былой современности "военно-мистические" и "мужские" союзы существовали и существуют повсеместно. Их разнообразие чрезвычайно велико – от изуверских и тайных до вполне безобидных и легальных, от африканских "детей леопарда" до советского комсомола. В древности, надо полагать, их было не меньше, а значение гораздо больше. Есть версия, что государство – с его СМИ, юстицией и силовыми структурами – это всего лишь один из военно-мистических союзов, одолевший конкурентов».

– Но они же так долго вели себя смирно! Были как все…

– Кхендер – да, живи как все. Сражаться ходить, голова нирут-кун брать, опять стать кааронга. Хью так думать.

– Во-от в чем дело! – сообразил Семен. – Попробовали мозгов убитых нирут-кунов и вернулись в прежнее состояние!

«Похоже, я совершил крупную ошибку, позволив неандертальцам после битвы воспроизвести свои людоедские обряды над поверженными противниками. Только рвать на себе волосы теперь некогда, да и бесполезно – они отправились на катамаране вниз по течению. Зачем? За головами, конечно! За чьими? Да за нашими – лоуринскими! Других же там нет… – Фантазия разыгралась так, что у Семена аж дух захватило. – Старейшины настаивали на истреблении хьюггов, а я, как самый умный и добрый, доказывал, что неандертальцы нам больше не враги, что их не добивать, а спасать надо! И вот, пожалуйста: они подойдут к поселку с реки, откуда их никто не ждет, и… начнут работать! Потому что Семхон научил их плавать, научил не бояться темноты, Семхон дал им оружие, какого нет даже у лоуринов! О Боже…»

Когда выяснилось, что арбалет кааронга не забрали, на душе полегчало, правда, совсем чуть-чуть:

«Хоть одна маленькая радость – хватило ума не дать им приспособиться стрелять в белых людей. То есть они не знают, что такое в принципе возможно, или, скорее всего, в обряд охоты за головами новое оружие не входит. Но что делать?!

А что, черт побери, можно сделать?! Их нужно перехватить или предупредить лоуринов. Для надежности лучше сделать и то, и другое. Раздвоиться, что ли?!

С Черным Бизоном мы плыли отсюда до поселка три дня. Правда, плыли мы на плоту, а река тогда была маловодной. Эти пошли на катамаране. Как я заметил, обычно неандертальцам не приходит в голову работать веслами, если течение их несет само, но… И где перехватывать? Таких мест, где можно с левого берега выйти на основное русло, пожалуй, известно три, но два слишком высоко – не успеть, а третье… Но оно – последнее. Если там их остановить не удастся, то они беспрепятственно доберутся до поселка. Значит…»

Решение далось непросто: предупредить лоуринов о возможной атаке неандертальцев – это признать свое поражение в споре со старейшинами. А если не предупредить… Нет, жизнь людей все-таки дороже личных амбиций. Но кого послать?! Надо ведь ехать на лошадях, причем на сменных…

Семен смотрел, как из избы выходят его женщины-воительницы, как они передвигаются, раскорячив ноги и держась за стенку, смотрел и понимал, что надо быть последним садистом, чтобы… И вдруг он увидел вылезающего из походного шатра Ванку-ла! Парень был бледен, его покачивало с бодуна. Идея родилась немедленно, и Семен рванул в избу за кувшином с остатками самогона.

Глаза полномочного представителя великого Ни-шава были полны тоски.

– Ты отравил меня! – вместо приветствия заявил он.

– Здрасте! – усмехнулся Семен. – Вместе же пили!

– Ну, пили… Значит, ты знаешь заклинание противоядия!

– Знаю, – заверил Семен. – Вот оно – в горшке бултыхается.

– Опять?! – понюхал содержимое Ванкул. – Я не смогу…

– Еще как сможешь, – заверил Семен. – Пошли!

Вид и запах разлитого по глиняным стаканчикам продукта вызвал у кочевника содрогание. Наблюдать за ним было одно удовольствие: у человека сильнейшее похмелье, но при этом вчерашнюю эйфорию он помнит и хочет повторения.

– Будем здоровы! – подмигнул Семен и лихо отправил в рот содержимое стопки.

– Думаешь, будем? – Ванкул с сомнением повертел в пальцах неуклюжую посудину.

– Впрочем, – Семен занюхал колдовской продукт тыльной стороной ладони, – тебе, наверное, больше нельзя, ведь это очень сильная магия. Давай мне обратно – сам выпью.

– Погоди, – встревожился парень, – надо же разобраться!

Он как-то очень профессионально выдохнул и одним махом переправил дозу внутрь своего утомленного организма. Посидел, прислушиваясь к ощущениям, и вдруг расплылся в улыбке:

– Хорошо пошла!

– Оттягивает? – поинтересовался Семен.

– Ага, – подтвердил кочевник, – и выпрямляет! Он действительно разогнул спину и расправил плечи. Семен наблюдал за ним с чувством глубокого удовлетворения: «Реакция на алкоголь такая же, как у лоуринов – развозит сразу и сильно, похмеляться готовы после первого же раза. Науке этот эффект известен: в организмах людей данного народа не выработаны механизмы защиты. "Белые" люди былой современности к алкоголю привыкали постепенно на протяжении тысяч лет».

– Закусывать будешь? – заботливо спросил Семен.

– Это после первой-то?! – возмутился Ванкул и протянул пустую посудину. – Зачем же волшебство портить? Наливай!

– С удовольствием, – улыбнулся Семен и продемонстрировал пустой кувшин, – только магия кончилась.

– Как?! Н-ну… А-а-а… – это был шок и разочарование: человек доверился колдуну, а тот поманил кайфом и «обломил» на взлете. – Наколдуй еще!

– Это дело долгое и трудное. Я думаю, на две руки дней, не меньше, – проникновенно сообщил Семен. – Ты подождешь, или прямо сейчас еще хочешь?

– Т-ты мне друг или не др-руг, Семхон? Т-ты Нив… Ник… Нишава ув-важаешь?

– Еще как! – заверил Семен. – Уважаю с такой силой, что ни словом сказать, ни в сказке описать! В общем, хозяина твоего я уважаю со страшной силой, но волшебство здесь кончилось. Ты бы сбегал, а?

– Сбе-егал?! – активно заинтересовался Ванкул. – К-куда?

– Я объясню, – пообещал Семен. – Там этой магии еще много. Целый вот такой вот кувшин чистейшего колдовства закопан!

– Где?!

– Да у нас – в поселке лоуринов. Ежели галопом, да меняя лошадей, быстро добраться можно – в середине дня будешь уже там.

– Так что же мы сидим?! – изумился полномочный представитель чужого племени. – Поехали!

– Счас! – замялся Семен. – У меня тут дела…

– Но…

– Тимона с тобой поедет! – успокоил Семен. – Я вам объясню, где волшебный напиток спрятан и что передать лоуринам. Давай собирайся!

Особых иллюзий насчет поведения Ванкула и гостеприимства лоуринов Семен не питал, но выхода не было. Обоих гонцов он заставил выучить фразу из трех слов, которую, дескать, велел передать Семхон: «Хьюгги – река – опасность». Медведь и Кижуч, конечно, мало что поймут, но на всякий случай наблюдение за водой установят. Ну а чтоб гонец не получил стрелу на подходе, Семен показал опознавательный жест «Я свой». Такой сигнал от человека в незнакомой одежде, да еще верхом на лошади, вызовет недоумение и желание разобраться, но не выстрел. Впрочем, совсем и не факт, что в этот момент в поселке окажется хоть один лучник.

Парочка всадников в сопровождении трех оседланных, но порожних лошадей спешно отбыла, и Семен принялся инструктировать полуживую «после вчерашнего» Ветку – ей предстояло остаться за старшую в крепости. Брать с собой Хью Семен тоже не собирался – кто-то должен контролировать ситуацию в неандертальской «деревне» и, кроме того, Варя… Ну, не влезть к ней на холку вдвоем, а передвигаться пешком с нужной скоростью может только Эрек!

– Опять на пару воевать будем, – хлопнул Семен по волосатому плечу. – Народу полно, а подходящих людей нет!

– Дха, Се-ха! – радостно оскалился и закивал питекантроп – он был готов в любой момент отправиться куда угодно.

Потом было часа 2-3 слоновьего «бега» по степи. Варя сильно старалась и очень устала. Семен отправил ее пастись в компании Эрека, а сам стал лазить по берегу, отыскивая места для засады, наблюдения и вообще…

Река здесь, судя по опыту давнего плавания и изображению на голографической карте, делала почти петлю – уходила далеко на юг, а потом возвращалась. Тем не менее, будь Семен за кормчего на катамаране с четырьмя гребцами-неандертальцами, это место он миновал бы давным-давно. Рассчитывать приходилось на то, что хьюгги никогда не сплавлялись так далеко вниз по течению и хотя бы раз должны попасть не в ту протоку или застрять в старице. У них, конечно, хватит сил вытащить судно откуда угодно, но это займет время, следовательно… Следовательно, остается просто ждать.

И Семен ждал. Он сидел на стволе поваленного дерева, слушал журчание воды, птичий щебет, шелест листвы, и ничто его не радовало: «Вот и делай после этого добро людям… Сволочи! Вместо благодарности – такой удар в спину! То есть получается прямо по словам Медведя: нелюди таковыми остаются при любом раскладе, их нужно бить! Нужно… Общество у них… Мужской союз, блин… А собственно говоря, что такого? Если бы этот "союз" разросся и включил в себя, скажем, большую часть взрослых мужчин, на что это было бы похоже? Да на ситуацию у тех же лоуринов! Каждый мужчина – воин. Впрочем, в моей родной стране… Нет, об этом не будем. Лучше о своих баранах – этих ребят вниз пропустить нельзя. При самом благоприятном раскладе позор мне обеспечен, а если прорвутся – даже и думать не хочется. Здесь основное русло распадается на два рукава. Если они пойдут по ближнему – прямому и широкому, – их можно будет просто перестрелять из арбалета, а если по дальнему? Там сплошные заросли и изгибы, с любой точки можно выстрелить один-два раза, а потом нужно менять позицию. А как ее менять, если на острове между рукавами кусты непролазные? Любой нормальный сплавщик пошел бы, конечно, по большому прямому рукаву – прямо мне в лапы. Неандертальцы же вообще не сплавщики, а полные в этом деле салаги, значит…»

После всех этих мучительных размышлений Семен решил остаться там, где он был – на сравнительно открытом берегу левой протоки, откуда можно эффективно стрелять из арбалета. А вот Эрека он отправил на ту сторону и велел ему залезть на дерево и смотреть вверх по течению – вдруг хьюгги все-таки пойдут по правой?!

Часа через полтора Эрек на том берегу замахал лапой и съехал вниз по стволу тополя. Семен выругался и начал стаскивать через голову рубаху – закон подлости исключений не имеет! Приходилось срочно решать вопрос, с чем плыть: с арбалетом, пальмой или с тем и другим вместе? Для чего в такой ситуации может понадобиться пальма, Семен придумать не смог и решил оставить ее на берегу вместе с рубахой. А куда девать нож? У него же нет пояса или сапога, за голенище которого его можно засунуть. О чем только раньше думал?!

На изобретение каких-либо приспособлений времени не оставалось, и Семен просто выдернул ремешок, которым стягивался ворот рубахи, примотал к голени нож вместе с чехлом и шагнул в воду. Правда, предварительно он успел снять тетиву с арбалетного лука и поместить ее… себе на голову, подпихнув под налобную повязку.

Протоку Эрек переплыл так, словно это была не текучая быстрая вода, а пруд или бассейн. Семен, разумеется, собирался поступить так же, совсем позабыв о том, что он-то не питекантроп и, кроме того, на нем груз. На берег он, конечно, выбрался, но по пути его чуть не утопила тяжелая сумка с болтами, да и сам арбалет за спиной все время съезжал в сторону и удобств не добавлял.

– Где они? – выдавил Семен, стуча зубами и пытаясь надеть тетиву на рога лука. – Где эти сволочи?

– Были там, потом вон там, теперь должны появиться вот здесь, – смог понять Семен из слов и жестов питекантропа.

Надеть тетиву он успел, а вот поработать рычагом, чтобы натянуть ее, – нет. Нависающие над водой ветви зашевелились, и показался нос катамарана. Двое неандертальцев гребли широкими однолопастными веслами, еще четверо сидели на площадке с палицами в руках – типичный арсенал охотников за головами! Просвет между кустами был невелик – всего несколько метров, и судно вновь скроется из виду.

– А ну, слушать меня!!! – заорал Семен, потрясая арбалетом. – К берегу! Быстро! Всех убью!!!

На его крик неандертальцы не отреагировали. Правда, мужик, сидящий на площадке впереди, вроде бы улыбнулся. Семен заработал арбалетным рычагом: следующий просвет совсем узкий, и, соответственно, у него будет лишь один выстрел. Когда катамаран вновь оказался на свободной воде, Семен уже целился.

Пассажиры сейчас стрелка не интересовали: с чмокающим звуком болт наискосок вошел в грудь левого гребца. Без криков и стонов неандерталец свалился в воду. Ближайший из пассажиров успел дотянуться и подхватить его весло.

– Хо, Се! – сказал Эрек и буквально вырвал арбалет из Семеновых рук. Не прошло и секунды, как лук был согнут, а тетива выставлена на зацеп.

«Молодец! – мысленно восхитился Семен и выдернул из сумки второй болт. – Это он у неандертальцев подсмотрел – подражает, значит».

Выстрел!

Второй гребец содрогнулся и начал заваливаться набок – прямо в воду. К нему потянулись руки, но смогли ли пассажиры сохранить весло, Семен не понял. Впрочем, он знал, что в долбленках под палубой должны быть уложены запасные весла…

Катамаран скрылся из виду, и Семен несколько секунд соображал, что делать дальше: «Стрелять и догонять теперь бесполезно – надо встречать гостей у поселка. Наверное, лоурины встретят. Можно, конечно, и самим успеть, если загнать Варю до изнеможения. Можно… Наверное… Да ничего не "можно"!»

Веками живет в великоросском этносе странное иррациональное чувство, которое на современной лингве называется «справедливость». Увы, Семен Васильев родился и вырос как член этого этноса: «Данные конкретные неандертальцы обязаны МНЕ жизнью! Я оставил их в Среднем мире, а они меня предали! Значит, я и должен убрать их отсюда! Сейчас!!!»

Семен бросил арбалет и шагнул к воде. В деталях план действий он еще не разработал, но уже понял, что иначе поступить не сможет: человек должен сам исправлять свои ошибки, сам искупать свои грехи!

Наверное, «по классике» жанра ему нужно было кинуться с разбега в воду, красиво нырнуть «рыбкой», а потом плавно вынырнуть и вступить в битву. Только об этом можно было лишь мечтать – к открытой воде пришлось пробираться через настоящие мангровые заросли. Когда же Семен выплыл на середину протоки, катамаран виднелся далеко впереди и вот-вот должен был скрыться за очередным поворотом. Рискуя досрочно лишиться сил, Семен устремился вдогонку – стилем, похожим на кроль.

До кормы катамарана осталось метров 7-8, когда Семен всерьез озаботился вопросом, что делать дальше. Пришлось перейти на более экономный режим плавания: кидаться неандертальцам в него нечем, но на близком расстоянии кто-нибудь из них вполне может врезать палицей преследователю по башке. «Сделать им второе и последнее предупреждение? Или они меня уже и за бхалласа не считают?!»

– Эй, вы, – прохрипел Семен и набрал в грудь побольше воздуха: – А ну, гребите к берегу! Вы куда собрались, гады?!

Ему вновь не ответили – новые гребцы работали веслами, двое пассажиров смотрели на него. «А ведь у неандертальцев мимика развита не слабее, чем у обычных людей. Она, наверное, существенно дополняет их устную речь. Только я так и не научился ее понимать – лица кажутся мне каменными и лишенными всякого выражения. – Семен сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, вентилируя легкие. – Совсем недавно мы принимали "огонь на себя", чтобы дать время вот этим мускулистым ребятам обойти врага с тыла. Толстые визгливые кроманьонские тетки гибли под дротиками, чтобы дать им возможность выжить и начать сражаться. Соратнички, блин…»

Семен глубоко вдохнул воздух, погрузился под воду, открыл глаза и, мощно загребая руками и ногами, поплыл в глубину и вперед. Наверное, он перестарался – зацепил животом и грудью донный песок, хотя здесь было совсем не мелко. Семен начал двигаться к поверхности, пытаясь рассмотреть, что там наверху. Человеческие глаза под водой видят плохо, но он сумел не промахнуться и всплыть как раз под «палубой» катамарана – между двумя долбленками. Левой рукой он уцепился за ремни креплений, подтянул ноги к животу и выдернул из чехла нож: «Даже если они меня заметят, то сделать ничего не смогут – ни длинных ножей, ни кинжалов у них нет».

Удар – и сквозь переплетение ремней и палок просунулось клиновидное каменное рубило. Еще одно рядом, и еще… «Странно не то, что они обороняются, – мрачно иронизировал Семен, – а то, что вообще решились противостоять существу, вынырнувшему из воды. В ней же, как известно, кроме злых духов, никто не водится. Прогресс, блин!»

Думать и рассуждать, впрочем, было некогда, да по большому счету и не о чем. Что тут на чем держится, Семен знал прекрасно. Оставалось лишь найти и перерезать главные крепежные тяги.

Это оказалось непростой задачей, поскольку действовать пришлось в полуподводном положении. Попытка держаться повыше, привела к тому, что он чуть не заработал дырку в черепе от острия кремневого рубила. Ремни он все-таки перерезал – те, которыми каркас настила крепился к левой долбленке. Это отняло много времени и сил, Семен замерз в холодной текучей воде и уже начал понемногу терять координацию. Когда он попытался убрать нож в ножны, то не смог их сразу нащупать и, кажется, порезал себе голень. Впрочем, боли он не почувствовал. Нужно было собрать силы для последнего действия, совершить его и остаться в живых.

Семен перевернулся на бок, подвсплыл, свернувшись калачиком, уперся плечом в борт правой долбленки, а ногами в борт и днище левой. Зажмурился и начал разгибаться.

Две первые попытки оказались безуспешными, а потом ноги вдруг лишились опоры, плечо тоже, и Семен оказался в воде на свободе. Он сразу нырнул поглубже и поплыл против течения. Впрочем, он уже плохо понимал, что где находится и куда нужно двигаться. Потом он вынырнул и обнаружил рядом что-то большое коричневое и волосатое – Эрек, конечно же, его не бросил и все время был где-то поблизости.

Кое-как они пристроились – питекантроп буксировал Семена, который держался за его плечи. Потом была вязкая илистая отмель, площадью с «хрущевскую» кухню, окруженная со всех сторон кустами. Семен стучал зубами и приходил в себя:

– Н-ну, и ч-что ж-же делать дальше?! Б-будем считать, что враг потоплен, а нам-то как выбираться?

Вместо ответа мокрый, но довольный, Эрек радостно закивал. Семен вздохнул и стал думать.

Он не сомневался, что ни один неандерталец не сможет вплавь преодолеть полтора десятка метров глубокой воды: «Катамаран развалился, но, конечно, не утонул – за него можно держаться. По-хорошему нужно выбраться на левый берег, найти Варю, собрать оружие и отправляться в поселок, но…»

Плешь между кустов, на которой они сидели, была южной экспозиции – солнце припекало весьма чувствительно. Семен пощупал шишку и ссадину на темени, осмотрел порез на ноге (мелочь!) и начал делать зарядку для ускорения процесса согревания. Быстро закончил ее и сказал питекантропу:

– У нас опять нет выбора – нужно плыть за ними. Готовься опять меня спасать.

Остатки катамарана они догнали метров через триста – уже после слияния этого рукава с основным. На стрелке был глубокий, но довольно быстрый перекат, где конструкцию окончательно развалило и запутало: левая долбленка перевернулась вверх дном, а правая, обремененная настилом, плыла на боку с торчащими наклонно вверх палками. Между ними остался какой-то ремень или веревка, не дающая элементам конструкции окончательно расстаться друг с другом. Семен был уже на пределе сил, но все-таки решил рискнуть.

Вдвоем они кое-как подтянули перевернутую долбленку к берегу. Как только она села боком на мель, Семен все бросил и пополз на сушу отогреваться. Более холодоустойчивый Эрек остался стоять по колено в воде и подтягивать за ремень вторую часть конструкции. Он что-то говорил, но за стуком собственных зубов разобрать Семен ничего не мог.

На сей раз небольшой галечный пляж находился в тени, и Семену пришлось активно делать приседания и отжиматься – другого способа быстрого восстановления кровообращения он придумать не смог. Однако закончить процедуру не удалось – испуганный Эрек потребовал его присутствия. Пришлось опять лезть в воду, тем более что до Семена наконец-то дошло значение выражения «ша тха» в устах питекантропа – «там кто-то есть». Понукаемая ремнем конструкция развернулась другим боком, и стало видно, что на борту, держась за обвязку, висит неандерталец – держится и тонуть не хочет.

Допросить живого кааронга было, конечно, необходимо, но перспектива рукопашной схватки с хьюггом Семена никак не устраивала. После многих боев он склонялся к мысли, что нормальный человек, будучи невооруженным, одолеть один на один взрослого неандертальца не сможет. Правда, было похоже, что данная особь после общения с водой – стихией смерти – живой себя уже не считает, и разжать руки ей мешает лишь инстинкт самосохранения.

– Не подтягивай ближе, – сказал Семен Эре-ку. – Пусть поплавает, а я сейчас.

Он старался действовать как можно быстрее, но, как всегда в таких случаях, ничего подходящего под рукой не оказалось. Прошло, наверное, минут пятнадцать, прежде чем Семен сумел найти и выломать палку подходящего размера. Сначала он просто хотел на приличной дистанции врезать ею незадачливому кааронга по черепу, но в последний момент передумал. Он зашел в воду и отрезал от лежащей на мели долбленки два приличных куска ремня. Один он привязал к концу палки и изобразил некое подобие свободной петли-удавки, другой закрепил на середине и оставил болтаться просто так. Вооружившись этим кривым тяжелым приспособлением, Семен подошел к Эреку – воды здесь ему было по пояс.

– Ну, давай подтягивай. Думаю, что драться он не полезет, но будь начеку!

Когда остатки катамарана оказались достаточно близко, Семен потянулся и накинул петлю на шею неандертальца. Тот не сопротивлялся. Успех придал уверенности: Семен взял нож в зубы, чтобы не тянуться за ним при необходимости, и полез еще глубже в воду: «Вряд ли он будет дергаться, пока ноги не коснулись дна».

Неандерталец, впрочем, вообще не был похож на живого – не двигался, не реагировал и непонятно, дышал ли.

– Сдаешься, гад? – прохрипел Семен, сжимая зубами лезвие. Ответа он, конечно, не получил – здесь такого понятия просто еще не существовало.

Опираясь кончиками пальцев в дно, чтобы не хлебать воду, Семен подобрался к неандертальцу и, готовый в любой момент схватить рукоять ножа, завязал второй ремень у него на запястье. Потом освободил собственный рот и сказал Эреку:

– Тяни к берегу – теперь, наверное, никуда не денется!

Когда остатки катамарана сели на мель, они вдвоем отодрали руки неандертальца от бортовых крепежей и поволокли его на берег. Там Семен на всякий случай привязал ему правую руку к соответствующей ноге, а все вместе – к дереву, и ослабил удавку на шее. Делать искусственное дыхание он не собирался, а просто стал ждать, злобно отбиваясь от слепней и комаров. Предстоял тяжелейший сеанс «ментальной связи», а эти насекомые решительно не давали сосредоточиться.

Этого мужика Семен, в общем-то, помнил. Он был обычным неандертальцем средних лет (наверное, около двадцати), умом и сообразительностью (в обычном понимании) не отличался, так что задача предстояла трудная: слово и мысль – глаза в глаза.

– «Кааронга?»

– «Да».

– «И давно ты им стал?»

– «Был всегда».

«Это совсем не означает, что от момента физического рождения, – расшифровал Семен. – Оно для них значит не больше, чем дефекация. Рождение – это получение имени или обозначения, которое проявит особь в этом мире. Кроманьонцы данную процедуру называют посвящением, но суть та же – настоящее рождение. А до такового данная личность не существовала, так что он не врет».

– «Кто из будущих людей (детей-подростков) может стать кааронга?»

– «Любой. Но не все».

«Происходит отбор самых достойных, – Семен пытался освоить не столько слова, сколько их многослойные смыслы. – Не лучших, а пригодных. Вероятно, со средним интеллектуальным уровнем и хорошими физическими данными. Вундеркинды для этого, наверное, не годятся».

– «Кто главный кааронга?»

– «Амма».

«Ну, конечно, а кто же еще?! В родном христианстве всевозможных орденов и сект было и есть неисчислимое множество, и каждая группа считает, что именно она имеет высшую санкцию. Эти же полагают себя не приближенными к божеству, а как бы непосредственными исполнителями его воли».

– «Кто ближе всех к Амме? Через кого люди (в смысле – кааронга) узнают его волю?»

– «Никто. Все».

«Врет. Врет на грани правды: сообщенная информация не соответствует объективной реальности, но соответствует субъективной. То есть он действительно так считает. Ладно, тогда по-другому…»

– «Кто из вас лучший (самый умный, самый красивый)?»

– «Все».

«Вот это другое дело! – обрадовался следователь. – Сказать вслух можно что угодно, но в памяти при этом мелькают образы. И некоторые из них, кажется, можно даже узнать».

Семен несколько раз повторил вопрос, меняя его аранжировку и напряженно «всматриваясь» в смутные «мыслеобразы». После третьей или четвертой «прокрутки» он пришел к выводу, что этих крутых кааронга пятеро, и троих из них он знает: двое были на катамаране, а одного он когда-то застрелил в распадке, справедливо приняв за главаря нападающих. Семен зацепился разумом за оставшихся двоих, попытался конкретизировать их облик и перекинуть пленному:

– «Они живы? Где они?»

– «Здесь».

– «Здесь – это что, это как?»

Дальше пошла почти бессмысленная тягомотина, связанная с различием в мышлении. Присутствуют ли означенные особи среди живущих? Да, конечно, но это совсем не значит, что они сами живы. Кааронга вообще как бы и не умирают, а перевоплощаются, что ли… В общем, изрядно помучившись, Семен пришел к выводу, что речь идет, скорее всего, о посторонних из прошлого этого неандертальца, о покойниках, наверное. Во всяком случае, повода для подозрений, что они затаились в «деревне», вроде бы нет.

– «Что делают кааронга? В чем их цель и смысл?»

– «Сохранить (спасти) мир людей».

– «От чего или кого сохранить? В чем главная беда, что несет основную опасность?»

– «Нируты».

Вот тут – под этим коротким звуковым и мысленным ответом – раскрылась информационная бездна. Точнее – океан. Правда, с берегами – ну, не является этот парень интеллектуалом, как, скажем, Мга-тилуш или хотя бы Тирах из того давнего приключения. «Главное свойство мира, делающее его пригодным для жизни, – это неизменность, неменяемость. Эта неменяемость должна поддерживаться вот ими – кааронга. Любое неприятное событие является следствием того, что кто-то что-то не так сделал. Если же мир вообще рушится (или уже рухнул), то причина вовсе не в том, что кто-то изготовил наконечник не той формы, а в том, что появились нируты. Мир был стабильным и относительно уютным, пока в нем не появились нелюди – кроманьонцы. Никаких аргументов или доказательств не требуется – это очевидный факт, сомнению не подлежащий». Эта убежденность, не идущая ни в какое сравнение с верой человека иной современности в шарообразную форму земли, так Семена потрясла, что он решил сделать передышку и вышел из состояния контакта.

Для прояснения мыслей он подошел к берегу и стал плескать воду себе в лицо: «Все это знакомо, все это уже было – и в том, и в этом мирах. Важно другое: у всяких таких сообществ – хоть у комсомольцев, хоть у "детей леопарда" – обязательно должна быть некая внутренняя структура, некая иерархия. Да и само посвящение обычно многоступенчатое (октябренок – пионер – комсомолец – член…). Вот это-то все и нужно обязательно выведать, иначе каа-ронга не дадут спокойно спать ни мне, ни своим сородичам. И еще – не менее важное – должна быть метка. Таких организаций без меток не бывает!»


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю