Текст книги "Ашдир-Кфаар (СИ)"

Автор книги: Виктор Халезов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– А я ему не приспешник, – зычно прогорланил обладатель золотистых волос. – Я просто не хочу его убивать, поелику он ничего мне не сделал.

– Опять проговорился, негодяй! – расхохотался рыжий. – Тебе-то он в самом деле ничего не сделал, а вот скольких он порешил? Слабых, беспомощных? Детишек малых, баб на сносях? О них ты не задумывался, корыстник?

– Дык ты докажи сызначала, что энтот орк кого убивал! – низко и глухо, точно исполинская труба, прогремел в ответ желтоволосый.

– Ты, Фендур, дурак скудоумный, будто зеленых паскуд не знаешь? – зло гоготнул Ражий. – Ведь ведаешь же, что все они лиходеи и подлецы, что токмо и поджидают случая, дабы гномье племя под корень извести.

– Угу, – передразнил сородича пшеничнобородый. – Особливо тот, что спереди идет, токмо и мечтает о том, чтобы твою пустую голову оттяпать.

– А как же! – серьезно прокричал Кьерн. – Я в энтом не сомневаюсь. Но ему меня врасплох не застать. А за энтой сволочью в оба глаза слежу!

Гномы продолжили горлопанить, но Дрогг более не слушал вопли спятивших от непомерного пивопития карликов. Хотя в словах дверга имелась толика правды, ибо орк взаправду собирался выследить и укокошить рыжего коротышку. Даже если огненнобородый врал о том, что убивал зеленокожих болдырей подгорный житель представлял серьезную опасность для любого из Дрогговых соплеменников, и охотник не желал, чтобы оная угроза оставалась не устраненной.

Высунувшийся из кибитки Морнингер объявил привал. Визгливый голос юного барона звучал глухо и хрипло, словно нечто сковало ему глотку.

Повозка, качнувшись, замерла посередь тракта. Спрыгнувший с облучка урядник отворил господам дверцу. Члены отряда перебрались через придорожную канаву и разбили бивак на недавно скошенном участке поля. Запряженный фургон так и остался на месте. Благо дело, путников, коим он мог помешать, поблизости не наблюдалось.

Солдаты запалили костерок, употребив в качестве топлива несколько снопов из находившегося рядом стога. Дрогг уселся на прохладную землю, и, распустив тесемки походной сумки, извлек черствый сухарь. Острые зубы с надсадой раздробили закаменевшую пластинку. Лишь когда жесткие, похожие на камушки, комочки, царапая пищевод, свалились в довольно заурчавший желудок, зеленокожий вспомнил, что не ел почти двое суток. Впрочем, для того чтобы насытиться, болдырю хватило всего двух сухарей. После у него возникло вящее желание промочить истерзанное грубой снедью горло водой. Полукровка достал из торбы мех, на дне коего плескалась влага.

Тем временем, воины барона установили над весело танцующим пламенем треногу, к коей подвесили вместительный казанок. Двое ратников почали кашеварить, а остальные разбрелись по прогалине. Гном Фендур вместе с подмастерьем алхимика расположился с левого края бивака. Пшеничнобородый грыз тушку копченой куропатки, каждые несколько секунд прилипая жадно губами к горлышку бурдюка. Круглая физиономия коротышки порозовела, хлебал он, бесспорно, не пустую воду. Ученик мэтра Тарвиона, коему наставник настрого запретил напиваться, сидел угрюмо понурившись. Карлик имел настолько жалкий и унылый вид, что у стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что подгорный житель накануне схоронил всех своих родственников, включая горячо любимую жену и выводок маленьких детишек.

С другой стороны поляны, точно напротив сородичей, примостился Кьерн Ражий. Забыв даже о пресловутой "зеленой паскуде", рудой буравил злобным взглядом желтоволосого приятеля, так вероломного предпочетшего проводить время в обществе миррадца. Губы рыжего сжались в тонкую линию. Дрогг почти не сомневался, что гномы вскорости затеют еще одну драку.

Ратх вертелся подле исходившего паром котелка, безусловно рассчитывая подкрепиться за счет барона Морнингера. Странный райзард растворился в обступивших становище золотистых зарослях.

Алхимик и комендант Нархала пировали отдельно от остальных. Присев в полуночной части стоянки мэтр Тарвион раскинул на земле небольшую белоснежную скатерть. Из бессчетных мешков, притащенных коренастым подручным, появилось множество пузырьков, бутылочек и горшочков. Кавалер Ордена Ребиса принялся выпрастывать содержимое емкостей в несколько глубоких тарелок. После адепт тварной области знания взялся толочь полученную смесь пестом. Дрогг никогда бы не осмелился отведать приготовленное подобным образом блюдо. Тем не менее, юнец осторожно зацепил пальцем подозрительную субстанцию и опустил в рот вязкую коричневую каплю. Спустя миг тонкие губы растянулись в слабой улыбке, барон одобрительно закивал. Потухшие глаза прищурились от удовольствия. Бледное, измотанное хворью лицо просветлело.

– Объедаешься, клыкастый? – донеслось сверху.

Орк не поднял взора. Подле зеленокожего, нарочито задев болдыря полой плаща, плюхнулся Филлиан. С другого бока мягко опустился Аэлан.

– Ну-ка, показывай, что у тебя есть пожевать, – человек бесцеремонно сунул руку в Дроггову торбу.

– Ндааа... – огорченно протянул Звероборец, выудив из недр котомы лишь пару сухарей. – Как ты только ноги после таких харчей таскаешь? – сумасброд раздосадовано кинул ломтики высушенного хлеба на землю.

– Не брошайша едой, селовесе, кабы голодать потом не пришлошь, – холодно заметил зеленокожий, явно недовольный поступком шутника.

– Уж как-нибудь прокормлюсь, чай не такой скудоумный, как ты, – огрызнулся Филлиан.

Болдырь промолчал. Острослов, почуяв, что перешел некую грань, не стал продолжать нападки.

– Интересно, не попотчуют ли нас чем солдатушки? – спустя какое-то время задумчиво вопросил сумасброд.

– С чего бы это? – слабо усмехнулся полуэльф. – Тем паче после твоих слов на дороге...

– А что я такого сказал? – удивленно воззрился на полукровку Филлиан. – Просто пояснил тому меченому стервецу, с кем делила ложе его мамаша для того, чтобы зачать этакого выродка.

Аэлан неодобрительно хмыкнул, без сомнения не разделяя мнения человека.

– Глянь-ка сюда идут! – Звероборец указал на троицу приближающихся стражников. – Неужто и вправду решили к столу пригласить?

– Это навряд ли... – тихо обронил полуэльф, внимательно изучая подходящих стражников.

Впереди шагал приснопамятный рябой каторжанин. На впалых изрытых оспинами щеках вздулись желваки, обратившиеся в узкие щелочки глаза смотрели дерзко и кичливо. Уже много лет в Садрийском королевстве в качестве наказания применялась только пожизненная каторга, посему человек с клеймом на лбу без сомнения являлся беглым преступником. Впрочем, подобные отметины украшали лица едва ли не половины жителей Тарлии. Ежели властители наместничества отправляли бы обратно на рудники каждого клейменого, то южная провинция вскорости бы обезлюдела. За неимением иных рекрутов в гарнизоны городов и деревень полуденных земель приходилось набирать даже бывших каторжников.

Справа от щедровитого, переваливаясь, ровно медведь, топал немолодой грузный солдат с сальными прядями светлых волос и небольшими усами. Судя по красной физиономии, толстяк зело любил пропустить кружечку-другую в таверне. Второй спутник рябого – юный детина, самый рослый из отряда Морнингера, – обладал румяным лицом и совершенно пустыми, лишенными даже малой толики разума, глазами.

Хмурый насупленный вид людей пуще любых слов говорил, что они собирались затеять драку.

– Эй, охотник... – зло процедил каторжанин, остановившись в двух шагах от сидевших на земле Дрогга сотоварищи.

– Слышишь, клыкастый, тебя зовут, – острослов пихнул зеленокожего локтем в бок, изображая, что совершенно не понимает, в чем дело.

– Мне надобен не орк, а ты – человек по имени Филлиан, – солдат не пытался утаить полнившей его ненависти.

– Зачем же я нужен тебе, позволь узнать? – сумасброд в недоумении захлопал глазами.

– Отойдем подальше – расскажу, – хищно ощерился беглый преступник, кивнув в сторону окружавших бивак полей.

– Расскажи здесь, никуда не хочу идти, ноги опосля долгой дороги ноют, – точно упрямый ребенок, заартачился Звероборец.

Лицо рябого исказилось в ярости. Он сделал шаг вперед, нагнулся к человеку и гневно зашипел:

– Хватит придуриваться, выродок. Не пойдешь со мной – я тебе прямо здесь харю исполосую.

В опущенной к бедру руке блеснула тонкая полоска лезвия. Солдат попытался ухватить Филлиана за шиворот, дабы прижать к горлу нож. Но только этого и ждавший шутник, ловко увернувшись, вскочил на ноги и тотчас истово заголосил в расчете привлечь всеобщее внимание:

– Ты что творишь, приятель?! Где ж такое видано?! На порядочных людей да с ножом!

Острослов, видимо, полагал, что воин, испугавшись крика, стушуется и отступит. Однако, зык сумасброда подействовал на щедривого иначе. Каторжанин отточенным движением выбросил руку. Как и все охотники одаренный недюжинной ловкостью, Звероборец сумел уклониться от устремившегося ему в лицо острия. Серебристый росчерк короткого клинка едва скользнул по складкам просторного капюшона. Толстая парусина разъялась, точно податливое масло.

– Ты, видать, из ума выжил, подлюка?! Кто тебе разрешил кромсать мою одежду?! – выдохнул Филлиан, откатившись на несколько шагов от нападавшего и хрипло, с присвистом отдуваясь.

– Я еще только начал, – ядовито улыбнулся рябой, подступая к жертве легкой, как у кошки, поступью.

Не сговариваясь, Дрогг и Аэлан одновременно попытались вскочить. Широкие лапищи усатого толстяка метнулись к плечам орка. Верзила попробовал схватить полуэльфа. Уловив движения солдата, зеленокожий резко рванулся вбок. Обличенные в грубую юфть рукавиц длани пронеслись рядом с головой охотника. Походя разворачиваясь, Дрогг ухватил воина за запястье и толкнул вперед. Покачнувшись, человек не удержался на ногах и рухнул лицом в рыхлую землю. Полукровка позволил ему перевернуться на спину и с ощутимым нажимом поставил обутую в порушень ногу на грудь.

Во время короткой схватки, орк краем глаза наблюдал за тем, что происходило с полуэльфом и накинувшимся на него громилой. Аэлан не стал вертеться, напросто выставив перед собой костистый кулак. Худая, но твердая рука вонзилась в пах могутному солдату. Бугай глухо взвыл и, схватившись за промежность, повалился ничком.

Филлиан тем временем стремглав понесся в середину прогалины. Сумасброд сбросил распоротый плащ, оставшись в плотной кожаной курте из бычьей кожи. Улепетывая, Звероборец хохотал, аки умалишенный.

Острослов и его преследователь стремглав пронеслись по поляне, едва не опрокинув булькавший на огне котелок. Всполошились кухарившие солдаты. Встревожено нацепил стекляшки на глаза алхимик. Комендант Нарлаха порывисто вскочил, глаза его, что называется, метали молнии.

Шутник с разгона врезался в желтую стену колосьев. Щедривый собирался кинуться за Филлианом. Внезапно промчавшийся по поляне громадный шар сбил бывшего каторжанина с ног. Послышался смачный хруст, солдат бухнулся наземь и замер, не делая попыток подняться. Над слабо постанывающим воином застыл гном Фендур. Карлик важно подбоченился, безусловно, довольный тем, как изящно ему удалось приструнить смутьяна.

К коротышке и поверженному им человеку, точно учуявший падаль коршун, подлетел Морнингер.

– Опять ты. Я тебя предупреждал, Хагим, – зашипел на лежащего юнец. Голос коменданта Нарлаха звучал глухо и слабо. В булькающей хрипоте безошибочно угадывалась обыкновенная простуда. Вряд ли подобная болезнь могла повлечь за собой смерть, как того чаял Кьерн Ражий. Впрочем, люди в отличие от гномов и эльфов частенько умирали и от куда менее серьезных расстройств.

Опасливо озираясь, из зарослей высунулся Филлиан. Заметив, что его жизни более ничего не угрожает, острослов приосанился и важной походкой подошел к распростершемуся солдату.

– Десять ударов плетью, – объявил наказание провинившемуся бойцу отрок.

– Полноте, барон. За что его пороть? Парень немного побузить решил. У нас, в Нарлахе, каждый второй на прохожих с ножом бросается, – паче чаяния вступился за рябого Звероборец.

– Мои решения не обсуждаются, – суровым взглядом окинул собравшихся Морнингер. – Этот солдат, – легкий кивок в сторону скорчившегося на земле. – Уже имел проступок, на кой я закрыл глаза. Теперича снисхождения не будет.

– Ваше благородие, позвольте мне исполнить приговор, – покорно склонив голову, обратился к рыцарю вислоусый урядник.

– Нет, – сухо отрезал юнец, разгадав намерение старого солдата вполсилы отхлестать не совершившего по его мнению ничего предосудительного соратника. – Я поручаю сие Кьерну. – тонкий палец указал на стоявшего в отдалении гнома.

– Чего? – спохватился карлик, заслышав свое имя и вырвавшись из пелены собственных мыслей.

– Высеки этого шалопая, десять ударов за нарушение порядка несения службы, – барон с изящным пренебрежением махнул в сторону щедровитого и, надменно развернувшись, величаво зашагал обратно к алхимику.

– А, энто я могу, – на румяной физиономии дверга заиграла мерзкая улыбочка.

Усатый толстяк осторожно выбрался из-под ноги замершего Дрогга, и, бережно подняв все еще сжимавшего отбитые причиндалы верзилу, заковылял к сослуживцам.

Хмурые, с беспокойными лицами ратники начали готовить место для расправы над рябым. Ни у кого не возникало сомнений, что раздосадованный ссорой с приятелем гном забьет человека до смерти. Воины Морнингера вбили в землю четыре колышка. Бывшего каторжанина раздели до пояса и растянули между столбиками, привязав конечности к оным сыромятными ремнями.

– Что добегался, полудурок? – глумливо обратился к распяленному Филлиан, но слова сумасброда прозвучали как-то тускло, без прежнего ехидного задора.

Урядник вручил карлику тяжелый кнут, коим погонял тащивших повозку быков. На лице солдата читалось плохо скрываемое недовольство, но ослушаться приказа он не осмеливался.

– Получай, негодяй! Я тебе покажу, как порочить честь славного нашего сеньора барона Эдварда Морнингера! – залихватски размахнувшись, Кьерн нанес первый удар. Щедривый глухо взвыл. Тощую спину рассекла алая полоса.

Когда свитый из кожаных ремней бич второй раз прошелся по телу, рябой проклял низкорослого палача.

– Будь сам проклят, мразь! – взъярился дверг. То ли от неумения, то ли от нахлынувшего гнева, подгорный житель бил неправильно, вкладывая в удары чрезмерную силу. Впрочем, рачения карлика все же имели некоторый успех: плоть беглого преступника обратилась в кровавую мешанину, из коей проступили белые зубья раскрошившихся ребер. С чавкающим хряском переломился позвоночник. Каторжанин более не кричал, из его рта с бульканьем заструилась кровь.

– Все! – выдохнул Кьерн, небрежно отбросив кнут. Лицо коротышки блестело от пота. Прерывисто дыша, будто после тяжелой работы, карлик поплелся прочь.

Солдаты бережно отвязали искалеченного собрата. Один из воинов – совсем юный конопатый паренек – привел трудившихся поблизости крестьян. Ратники передали рябого им на попечение. Расщедрившийся Моргингер даже оплатил селянам содержание раненого, вручив низкорослому старичку с кудлатой бородой почерневшую серебряную монету. Хотя даже при беглом взгляде на тело меченого становилось ясно, что с такими повреждениями он не протянет более двух дней.

С невольной поспешностью свернув лагерь, они сызнова тронулись в путь.

Отряды коменданта Нарлаха и мэтра Тарвиона все так же двигались вместе, ибо в настоящее время их дороги совпадали.

Заимка Йоргана Скаредника находилась всего в полулиге от границы леса. Хваткий человек не занимался земледелием, а промышлял походами в чащу. Естественно сам владетель хутора в дебри не совался, направляя туда не шибко умных приспешников. Платил Скаредник весьма прилично и у него никогда не возникало недостатка в работниках, даже несмотря на то, что из прогулок в Ашдир-Кфаар обыкновенно не возвращалось девятнадцать из двадцати участников.

У орка не удивляло то, что бойкий пройдоха в конце концов угодил в беду. Лес свято хранил секреты и всегда жестоко мстил покусившимся на его богатства.

В том, что явившиеся из пущи твари истребили всех обитателей Йорганова хутора не находилось ничего необычного. Подобные вещи происходили в Тарлии довольно часто. Не давеча как в позатом году нагрянувшие из чащи орды саранчи – каждая гадина величиной с дородную кошку – штурмовали Нарлах, пожрав несколько сотен жителей. Не спасали от вылезающих из дебрей чудищ и поддерживаемые на рубеже леса пожары. Разномастные гады весьма успешно преодолевали огненную преграду. Одни обладали крыльями и перелетали пламенную стену, иные торили ходы глубоко под землей. А третьи – обыкновенно самые опасные и кровожадные – не кичась, прорывались сквозь пылающий барьер.

Зеленокожий искренне недоумевал, что же так всполошило в произошедшем барона Морнингера. Орк полагал, что юнец так разошелся лишь потому, что подобное случилось впервые с того времени, как он вступил в должность столичного коменданта. Полукровка не сомневался, что пылкий дворянчик со временем привыкнет к таким событиям, ежели, конечно, проживет достаточно долго.

Мысли Дрогга исподволь ушли совсем в другом направлении. Болдырь вспомнил, что Ашдир-Кфаар населяли не только бессловесные создания. В густых зарослях хватало и разумных существ. Испокон веков в недрах леса обитали нгвишу – полудикое племя ящеров, кои обыкновенно убивали всех забредших в их владения чужаков. Хоронились среди джунглей и шайки "детей" Адобара, продолжавших борьбу даже спустя две сотни лет после гибели своего повелителя. Подобные ватаги состояли по большей части из райзардов, когда-то выведенных великим магом из местных рептилий и отлично приспособленных к жизни в дебрях. Полуящеры не отличались воинственностью и для того, чтобы заставить их выступить супротив людей обычно требовались искусные предводители. В качестве главарей лесных повстанцев чаще всего выступали высшие творения Адобара – иркуны и грумзарды, кои отличались умом, прозорливостью и недюжинными магическими способностями.

В сознании орка, точно молния, мелькнула неприятная догадка. Что если грумзард завладел сознанием Морнингера и отдал приказ барону с почетным эскортом сопроводить его к скрывавшимся в дебрях товарищам?

Впрочем, Дрогг почти сразу же успокоился. Ему не было дела до дрязг между людьми и отпрысками Адобара. Для себя полукровка отметил, что ему надлежит смыться до того, как начнется бойня. Зеленокожий не без оснований полагал, что полузмей не захочет отпускать живыми рыцаря и его свиту. Орку же зело не хотелось оказаться поблизости, когда чешуйчатый гад начнет колдовать.

Справа в нескольких сотнях шагов от тракта среди полей замаячила фигура райзарда. Болдырь с созерцательным равнодушием подумал, что подозрительный ящер наверняка заодно со змеечеловеком. Однако делиться оной мыслью с кем-либо Дрогг не собирался. Ежели люди покорно, точно агнцы, идут навстречу собственной гибели – значит, так велит всемогущая судьба и не ему, простому охотнику, вмешиваться в ее планы. Выживать должны сильнейшие, а слабым и скудоумным нет места в жестоком мире под названием Садрия.

С наступлением вечера солнце торопко скатилось за окоем. Сумерки сгустились быстро и незаметно. Засветло они не успели добраться до ближайшего хутора, угадывавшегося вдали лишь по тонким столбикам дыма. Морнингер отдал приказ разбить лагерь подле дороги.

Как и во время дневного привала, фургон остановился прямо на тракте. Его благородие вместе с грумзардом решил заночевать в повозке. Алхимик и карлик Грумо разбили небольшой шатер из лазоревой ткани. Солдаты коменданта, закутавшись в спальные мешки, улеглись прямо под открытым небом.

Дрогг раскинул на земле тонкое покрывало. Рядом расстелили плащи Аэлан и заметно притихший после расправы над рябым каторжанином Филлиан. Поблизости хотел притулиться ратх, но Звероборец прогнал его злобным рыком:

– Пошел прочь, образина! Иди дрыхни где-нибудь в другом месте! Нечего портить сон почтенным господам!

Прежде чем исчезнуть, Зердо пронзил человека гневным взглядом, без сомнения рисуя в воображении яркие картины жестокой мести. Зная повадки крысолюдей, можно было смело утверждать, что шерстистый ханурик не преминет исполнить задуманное в самое ближайшее время.

Гномы Кьерн и Фендур показательно разбрелись по разные стороны бивака. Рыжий карлик уселся в пяти шагах от Дрогга. Вестимо, возмущаться подобному соседству сумасброд не стал.

Ночь прошла спокойно, без драк и попоек. Зеленокожий проснулся еще до рассвета. Орк медленно сел и осмотрелся. Обещавший не смыкать глаз рудой коротышка храпел, растянувшись на земле. Правда, заключенные в грубую кожу перчаток длани так и выпустили ратовища бродэкса. Полукровка с трудом подавил желание достать нож и перерезать прикрытую огненной бородой глотку.

Подле повозки, сжимая древко гизармы, сопел оставленный сторожить боец – тот самый верзила, с коим накануне так легко разделался Аэлан.

На краю становища неслышно возникла фигура райзарда. Ящер встретился взглядом с орком, чешуйчатая морда не выражала каких-либо чувств, походя на стальную маску. Несколько долгих секунд болдыри пристально изучали лица друг друга, а затем отпрыск Адобара беззвучно исчез за желтой стеной колосьев.

Дрогг сызнова лег, изучая глазами быстро светлеющее небо. Паче чаяния следующим пробудился барон Морнингер.

Из недр фургона донесся неразборчивый шум, дверь кибитки со скрипом отворилась и на дорогу вывалился комендант Нарлаха. Тотчас подскочил почивавший, облокотившись на деревянный борт, караульщик. Однако юнец спросонья не обратил на опростоволосившегося воина никакого внимания, нетвердой походкой направившись справлять нужду в придорожную канаву.

Спустя вельми длительное время вылезший из буерака дворянчик скомандовал подъем.

После короткого завтрака отряд сызнова двинулся в путь. Поутру застлавшая ниву дымка понемногу таяла. Сквозь белесую мжицу проступили очертания приближающегося леса. Поднимавшийся от границы Ашдир-Кфаара черный дым заткал половину неба. Над полуденным краем горизонта острые глаза Дрогга явственно видели груду исполинских стволов, меж коими ранжевыми искорками поблескивало пламя. За исходящей чадом стеной проступал изумрудный гребень верхнего яруса джунглей.

Заимки и хутора стали попадаться куда реже. Поля окрест выглядели заброшенными, лишь изредка встречались возделанные участки, где старательно корпели немногочисленные крестьяне.

Члены отряда сделались тревожными и настороженными, особенно солдаты барона, кои нечасто выбирались за пределы городских стен. Люди с неприкрытой опаской взирали на обступившие дорогу ряды черных колючек, достигавшие в высоту шести футов.

Пуще остальных забеспокоился мэтр Тарвион. Кавалер Ордена Ребиса несколько раз выбирался из повозки и костерил слишком медленно, по его мнению, перебиравших ногами спутников. Спешка почтенного милорда являлась вполне понятной – он истово желал завершить свой поход до начала сезона ливней.

– Поторопитесь, милостивые государи. Я, знамо дело, ведаю, что ваш путь лежит только до заимки Йоргана по прозвищу Скаредник, и вы доберетесь до нее в самое ближайшее время, но войдите в мое положение. Подумайте над тем, что мне и моим компаньонам еще топать в дебри Ашдир-Кфаара. И нам дюже не алкается угодить под дождь в сей беспросветной пуще, – подгонял солдат алхимик.

Дрогг шагал впереди фургона. В двух шагах позади шли Аэлан и Филлиан. Звероборец взялся передразнивать брюзжащий тон алхимика, чем несколько раз вызывал хохот двух сидевших на козлах солдат. Гном Кьерн семенил с левого боку повозки. Одначе сегодня рудобородый гораздо чаще поглядывал назад, где его бывший приятель Фендур развлекал беседой миррадца.

В полдень, когда на землю опустилось плотное покрывало духоты, один из возниц – худой карамазый воин с угрюмым лицом и пустым, стеклянным взглядом пережившего много горестей человека – посетовал напарнику – вислоусому уряднику, – что пора бы устроить привал.

Ропот солдата тотчас подхватил находившийся поблизости Филлиан.

– Что это его благородие людей своих не бережет? Да и мэтр Тарвион, когда в поход зазывал, про отсутствие обедов ни полусловом не обмолвился! – громко завозмущался Звероборец.

Его стенания лишь заставили умолкнуть шептавшихся на облучке воинов.

Разошедшись, сумасброд, взялся барабанить по боку фургона и кричать:

– Эй, барон! Хватит людей морить, остановиться вели! А то скоро мы здесь от жары да голода передохнем!

Дверца повозки внезапно распахнулась, и кулак острослова едва не врезался в недовольную физиономию милорда алхимика. Филлиан остановил разогнавшуюся руку в последний миг.

– Что за шум, почтенные господа? – кавалер Ордена Ребиса предпочел не заметить застывшей в пальце от его лица руки.

– Достопочтенный милорд, люди барона просят встать лагерем на часок-другой, дабы набраться сил и перекусить, – острослов с невинным видом указал на только что пенявших на жизнь ратников. Те в ответ хмуро потупились.

– Никаких передышек, милостивые судари, – сердито покачал головой адепт тварной области знания. – До заимки Йоргана Скаредника осталось не более двух часов пути. Там и отдохнете. А мы вместе с почтенным господином Звероборцем собираемся заночевать уже в Ашдир-Кфааре.

– Как же так, мэтр Тарвион? – разочарованно изумился сумасброд. – До леса еще переть и переть, а поесть-то прямо сейчас охота.

– Ты можешь подкрепиться на ходу, любезный друг. Вестимо, я не запрещаю тебе задержаться и передохнуть, но при условии, что ты догонишь нас до того, как мы вступим в чащу, – по обыкновению вещавший с притворной елейностью старикан закончил фразу сухим деловым тоном.

– А может лучше вы, мэтр, подождете, пока я трапезу справлю? – с вызовом бросил шутник, но магистр Тирполисского университета не стал вступать в бессмысленный спор и, звучно хлопнув дверцей, скрылся в нутре повозки.

Они добрались до означенной заимки не через два и даже не через три часа. Минуя вечер, день быстро превращался в глухую ночь. Из оврагов и низин, точно щупальца, простерлись жгуты мрака. Алое марево заката сокрыла пелена приплывших с запада облаков. Яркие краски дня подернулись безликой серостью.

Похолодевший воздух наводнился запахом гари. Они свернули на узкую, петлявшую меж зарослей репейника, осота и бодяка тропку. Повозка запрыгала по ухабам.

Изнутри фургона послышались раздраженные голоса. Несколько раз хлопала дверца. Верно, алхимик желал выйти из кибитки, а Морнингер отчего-то не позволял ему это сделать.

Колючие дебри неожиданно оборвались, обнажив широкую пустошь, посреди коей высился оплывший холм с громоздившимся на нем, точно корона, селением. Отлогие склоны пятнали засеянные репой и морковью делянки. За черным тыном угадывались смутные абрисы плоских крыш. Над заимкой не курилось дымков, а воздух не полнился обычными для человеческого жилья запахами скота и готовящейся снеди.

Повозка, словно ленивая улитка, медленно поползла вверх. Тяжелые ворота хутора оказались не заперты. Вздрогнув, фургон замер подле приоткрытых створок. Солдаты подбежали и налегли на бревенчатое полотно, то со скрипом подалось в сторону.

Не успела кибитка снова тронуться, как навстречу отряду выскочил немолодой солдат в бригантине поверх кольчуги. На голове ратник носил высокий шлем с украшением в виде конского хвоста, окрашенного в красный цвет. Рука воина сжимала древко полэкса, в ножнах на поясе висел меч-кацбальгер. Украшавшие обветренное лицо усы поблескивали сединой. Маленькие глаза выкатились, словно в испуге, физиономия и движения человека выражали крайнюю озабоченность.

– Братцы, поведайте, сам барон пожаловал? – вопросил воин у отворявших ворота стражников.

– А то, приятель! Сейчас самолично всыплет тебе кнутом, как давеча одному шалопаю, – ответил за солдат Филлиан.

Усатый недоуменно покосился на сумасброда, но не успел произнести ни слова, ибо возница хлестнул волов и повозка двинулась в открывшийся проход.

Вслед за фургоном Дрогг и его спутники вошли в заимку Йоргана. Чуткий нос орка сразу же уловил сладкий дух разлагающейся плоти. Зеленокожий окинул взором открывшуюся картину. На первый взгляд, селение во многом напоминало хутор приснопамятного Гарипа Добродела, но при ближайшем рассмотрении тотчас находилось множество отличий. По своим размерам починок Йоргана значительно уступал поместью толстяка, окромя пары складов здесь совершенно отсутствовали хозяйственные постройки, да и сами здания выглядели куда приличнее: сложены из добротного камня, кровли крыты гонтом и черепицей.

В середине усадьбы находился похожий на замок двухэтажный дом, по всей видимости, служивший жилищем хозяину. Широкий портал входа заключали между собой две выступающие вперед полубашни. Узкие вытянутые окна подозрительно походили на бойницы, что впрочем, не вызывало удивления, ибо местным, наверняка неоднократно приходилось держать осаду от наведывавшихся из Ашдир-Кфаара тварей.

На площадке перед обителью Скаредника сгрудилось около дюжины садрийскких воинов. Ратники вяще напоминали угодивший в окружение отряд: лица утомлены и взволнованы, доспехи изгвазданы грязью, навершия глевий, гизарм и алебард опущены. Складывалось впечатление, что бойцам в самое ближайшее время придется отражать приступ многочисленной орды.

Рядом с солдатами на земле лежало несколько недвижных тел, среди коих присутствовали не только облаченные в кафтаны и зипуны местные, но и садрийские ратники в бригантинах. Мертвецы казались истерзанными, будто их пытались разорвать али изрубить на куски. Пару покойников покрывал белесый налет, навроде коконов, в кои пеленают добычу пауки.

Один труп особенно привлек внимание Дрогга. Это была туша крупного, в два локтя, насекомого. Более всего погибшая тварь походила на исполинского муравья: имела шесть оканчивающихся костяными когтями щетинистых лап и широкую приплюснутую голову с длинными изогнутыми усиками и угрожающего вида жвалами. Орк никогда не встречал в Ашдир-Кфааре подобных созданий. Хотя во время каждого нового похода в чащу зеленокожий непременно сталкивался с доселе невиданными гадами. Разнообразие бестий и чудищ, обитавших в великом лесу, мнилось поистине безграничным.

– Доложи, обстановку! – появившийся из кибитки Морнингер не удостоил седоусого даже мимолетным взглядом.

Воин застыл, раскрывши рот, увидев, как вслед за юным бароном возник ведомый на цепи грумзард.

– Я слушаю! – резкий окрик коменданта Нарлаха вывел бойца из оцепенения.

– Дык энто... – промямлил владелец шлема с красным хвостом. – Твари, что Йоргана с семьей порешили, не давеча как вчера сызнова в заимку нагрянули. Троих наших растерзали, еще двое – раненые лежат, – солдат махнул в сторону дома.

– Вам удалось истребить этих бестий? – покружив по двору, дворянчик остановился и вперил в пожилого солдата испытующий взор.