355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Доценко » Зона для Сёмы–Поинта » Текст книги (страница 6)
Зона для Сёмы–Поинта
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 21:22

Текст книги "Зона для Сёмы–Поинта"


Автор книги: Виктор Доценко


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Главка 8

2–й сон Семы–Поинта – «АФГАН – ПЕРВЫЕ ДНИ»

Перед тем как Сему–Поинта вызвал прапорщик, чтобы отвести его к Сереге Младому, Сема–Поинт, утомленный постоянными размышлениями, неожиданно заснул беспокойным сном.

И приснился ему Афганистан…

Это были самые первые дни появления Серафима Понайотова на войне. Все его однополчане были молоды и неопытны. Никто из них не знал, как себя вести в боевых действиях? Где находится враг, которого нужно опасаться? Да и откуда им, молодым парням, можно было узнать о войне?

Да, они читали книги, смотрели кинофильмы о Великой Отечественной войне, но та война совершенно отличалась от войны в Афганистане. В Афганистане в первое время терялись даже опытные офицеры, успевшие побывать на войне страшных сороковых годов.

Война в Афганистане была совсем другая война. В афганской войне нужен был свой, собственный опыт ведения войны. И полегло очень много молодых сильных парней, прежде чем на собственной шкуре им удалось приобрести этот опыт.

Серафим, как говорится, никогда не нюхавший пороху, тоже ничего не знал про войну, на которой он очутился как воин–интернационалист. Да, в отличие многих своих сослуживцев, Серафим был более развит физически, мог легко передвигаться по горам, мог предвидеть опасность, но он не знал главного: как прятаться от этой опасности? Как переучивать свое нутро, чтобы не доверять никому? Но когда рядом погибали его друзья, причем не по собственной неосторожности, а потому что всецело доверяли афганским консультантам, а те попросту их предавали. Когда их командиры оказывались самодурами и отдавали приказы, за которые нужно было бы сразу расстреливать, а не выполнять их, Серафим понял, что такое понятие, как доверие, слишком дорогое удовольствие на афганской войне.

Доверять можно только самым близким, не раз проверенным друзьям, получше всего, верить только самому себе, верить только в собственные силы, особенно в тот момент, когда ты попал в беду. Не нужно ждать, что к тебе придет помощь: сосредоточь все свои силы, подключи весь свой разум и попытайся сам отыскать выход из тупиковой ситуации.

Серафиму как раз и приснился его первый бой в чужой стране. В составе одного отделения командир дивизии отправил их в разведку, вызывая огонь на себя. В их задачу входило углубиться на пятнадцать километров в глубь территории противника и при встрече с ними вызвать огонь на себя и нанести на карту места скопления противника, их количество, наличие и расположение вооружения, боевой техники, транспорт, средства артиллерийской защиты.

По направлению их разведки, к счастью, почти не было равнины, только гористая местность, в которой легко можно было укрыться от неожиданной засады противника. Возглавлял их разведгруппу совсем молоденький лейтенант, которого все считали опытным бойцом: он воевал уже второй месяц в Афганистане.

Но Серафим видел, что глаза этого лейтенантика испуганно бегают из стороны в сторону, и он явно не знает, как командовать вверенными ему бойцами. К их счастью, они прошли треть пути и не встретили никакого противника. Лейтенант приказал расположиться на небольшой привал, чтобы перекусить, отдохнуть и с новыми силами двинуться дальше по маршруту. Он был столь растерян, что даже не приказал выставить охранение вокруг их группы.

Получилось так, что Серафим оказался чуть выше на скале остальных солдат их группы, и он, осмотревшись вокруг, неожиданно увидел своих сослуживцев, которые лежали словно на ладони, уверенные, что они в безопасности. А Серафиму вдруг пришло в голову, что если чуть выше по скале над ними окажется пулеметчик, то за пять минут от их разведгруппы не останется никого в живых.

Эта простая мысль столь поразила, что Серафим тут же обратился к лейтенанту:

– Товарищ командир, можно мне взять пару солдат и проверить нашу высотку?

– Ты что, не слышал приказа отдыхать? – недовольно буркнул тот и хотел отвернуться, но Серафим оказался настойчивым и достаточно дипломатичным:

– Я не устал, товарищ командир! – бодро ответил он.

– Ладно, валяй, только через час мы снимаемся и двигаемся в этом направлении, – он махнул рукой, – если отстанете, догоняйте! – он снова устало прикрыл глаза, и тут же добавил, не открывая их: – Рацию с собой захватите!

– Слушаюсь, товарищ командир! – Серафим повернулся и тихо позвал своих, самых проверенных друзей: белоруса Алексея Гапанюка и грузина Васо Гуджуани.

– Что, Сема, без нас и война не война? – со вздохом поинтересовался Гапанюк.

Но его тут же перебил Васо:

– А ты что, Леха, у меня такое впечатление, перетрудился совсем? Наш товарищ хочет встряхнуть нас, зовет с собой кости размять, а ты что, недоволен? – с большим грузинским акцентом встрял он.

– А я чо, я не чо! – тут же ответил Алексей и бодро вскочил на ноги.

– Рацию не забудь! – заметил Серафим.

– Так точно, товарищ командир! – с чуть заметной иронией подхватил Гапанюк и накинул ремни рации на плечи…

Через полчаса сложного карабканья по отвесным скалам они забрались едва ли не на самую вершину их высотки, и как только Серафим осторожно высунулся для осмотра местности, он тут же коротко бросил:

– Леха, сообщи командиру, что их окружают! Васо, к бою! Делай, как я! – не мешкая бросил вниз гранату и открыл яростный огонь из автомата.

Васо сразу поддержал его огнем из двух автоматов, а вскоре, сообщив по рации информацию об окружении, к бою подключился и Гапанюк. Бой был коротким и безжалостным. Душманов было около полутора десятков человек и кроме автоматов, они были вооружены гранатометами. Из них уцелело лишь двое или трое, которые, сломя голову, бросились врассыпную, побросав все свое вооружение…

Когда Серафим, со своей группой вернулся к основной разведгруппе, из его груди вырвался нечеловеческий вопль отчаяния. Перед его глазами открылась картина, которая возникла в его мозгу незадолго до обращения к лейтенанту. К счастью, благодаря тому, что они втроем успели подняться к вершине и открыть огонь первыми, больше половины разведгруппы остались в живых, но среди погибших оказался и лейтенант.

Командование остальными ребятами Серафим взял на себя, выполнил задание комдива, по пути уничтожив еще одну группу душманов и более не потеряв ни одного солдата.

В тот же день, ознакомившись с рапортом Серафима, комдив присвоил ему звание старшего сержанта и назначил командиром разведгруппы. За выполнение этого задания и уничтожение более двух десятков вооруженных до зубов противников, Серафим был награжден первым орденом Красной Звезды…

Глава 9

ПОДЛОСТЬ ЛЕШКИ–АРТИСТА

На стук Серега Младой подошел к открытой кормушке:

– В чем дело, Федор? – недовольно спросил он.

– К тебе просится Сиплый, смущенно проговорил дежурный прапорщик.

– Чего он хочет? – наморщил брови Серега Младой.

– Говорит, что ему нужно побазарить с вами по важному делу…

– Ты ему говорил, что я сейчас не один?

– Нет! А что, должен был?

Смотрящий задумался. Сиплый – одна из «шестерок» группировки, которую возглавляет Лешка Долгополов, по прозвищу Лешка–Артист. До назначения Сереги Младого Смотрящим тюрьмы, именно Лешка–Артист верховодил в ней, а потому спал и мечтал стать ее смотрящим. Его основной деятельностью на тюрьме были наркотики, путь которым он проложил через свои давние ментовские связи. Конечно, ему можно было предъявить связи с ментами, но он так все четко обустроил, что доказать эти связи, пока не удавалось.

Конечно же, не трудно догадаться, что многим его помощникам и тем, кто зарабатывал на наркотиках, в том числе, Сергей твердо уверен, и продажным ментам, и не понравились новые порядки, которые стал насаждать на тюрьме новый смотрящий. А самыми непримиримыми врагами Сереги Младого стал Лешка–Артист и его ментовская крыша. Почему? Да потому, что их доходы резко упали: всякий раз приходилось искать и протаптывать все новые и новые «трафики» поставки наркотиков на тюрьму.

В свою очередь Серега Младой, получая из воровского общака подогрев, в том числе и наркотики, делил их поровну между сидельцами, естественно, безо всякой оплаты.

Автор знает не понаслышке, что в те временау Воров было неписаное правило: если сам колешься, то это твое, сугубо личное дело, но вовлекать других, тем более зарабатывать на наркотиках, было против воровских традиций.

И Серега Младой, Воспитанный, как и его старший брат, Саня Омский, на старых воровских традициях, конечно же, был ярым противником наркотиков: единственно, с чем он мог еще хоть как-то мириться, была «травка». И все попытки старой группировки продолжить снабжение тюрьмы тяжелыми наркотиками за деньги жестко пресекались новым смотрящим, а виновные строго наказывались финансово.

Интересно, что на этот раз придумал Лешка– Артист, подсылая к нему свою «шестерку»? Если не встретиться с этой «шестеркой», то могут подумать, что Серега Младой боится их, а значит, дает слабину.

Серега понял, что отменить с ним встречу, он не может, но что делать с Семой–Поинтом? Не станет же он предлагать ему уйти на время, чтобы потом снова встретиться? Не по–пацански это как-то! Почему-то Сереге Младому хотелось продолжить общение с этим странным парнем и не откладывать его на потом, тем более что потом может отложиться на очень долгое время: сегодня Сема–Поинт уходит на этап.

В этот момент к нему на помощь и поспешил сам Сема–Поинт, который вдруг заметил:

– Вижу, что ты не очень обрадован встрече с этим Сиплым, не так ли? А встречаться нужно: как говорится и хочется, и колется, а выход один? А коль нет альтернативы, то чего тут думать? Зови этого Сиплого! – предложил он. – Что касается меня, то ему не обязательно знать, что кроме тебя кто-то еще есть в камере. Здесь найдется какое-нибудь укромное местечко, чтобы твой нежданный гость меня не увидел?

– Только если за ширмой, – неуверенно предложил Серега Младой.

Он уже нисколько не удивился интуиции своего собеседника и лишь пожал плечами.

– Вот и ладненько, – улыбнулся Сема–Поинт и заметил: – На всякий случай хочу спросить тебя: мне вмешиваться в разговор, если что?

– Если что? – не понял тот.

– Мало ли как может повернуться ваш с ним базар, – многозначительно заметил Сема–Поинт.

– Думаешь, что этот пес может попытаться укусить меня? – задумчиво спросил Сергей.

– Нужно всегда быть готовым ко всяким неожиданностям! – резонно заметил Сема–Поинт.

На самом деле сейчас Серега Младой услышал слова, которые зудели и в его собственной голове. А в народе недаром говорят, если одна и та же, даже самая странная и глупая мысль пришла одновременно в две головы, то стоит задуматься о серьезности этой мысли. Неужели Лешка–Артист все-таки решился перейти к активным действиям?

Вряд ли: он же прекрасно понимает, что любая война сейчас приведет к нарушению хлипкого равновесия, достигнутого столь жестокими потерями с обеих сторон. Более года назад, когда Серега Младой впервые появился на этой тюрьме и был представлен авторитетным людям как новый смотрящий, Лешка–Артист, не сумевший перетянуть его на свою сторону, начал открытое с ним противостояние.

Это противостояние продлилось несколько месяцев, и было много существенных потерь с обеих сторон, причем как финансовых, так и физических. И только тогда, когда заточкой убили помощника Кума (Серега Младой давно подозревал его в крышевании Лешки–Артиста) – капитана с многоговорящей фамилией – Паскудин, который и, действительно, «крышевал» группировку Лешки– Артиста, состоялась сходка, на которой и было принято решение об их перемирии.

В ту знаменательную сходку влиятельные Воры и криминальные Авторитеты и приняли решение существенно уменьшить влияние Лешки–Артиста на тюрьме, открыто предупредив его, что тот ходит по краю пропасти и в любой момент может упасть в нее.

Но главной своей победой Серега Младой посчитал то, что в тюрьме запретили продажу тяжелых наркотиков: только «травку» можно было продавать, да и то, по разумным ценам.

Да, в те времена среди криминальных структур еще было много тех Воров, кто резко восставал против тяжелых наркотиков, и, уж во всяком случае, не один Вор в законе не стал бы заниматься наркотиками для собственного обогащения.

Конечно, Серега Младой прекрасно понимал, что Лешка–Артист не из тех авторитетов, кто сам добровольно откажется от таких шальных денег, которые ему приносила торговля наркотиками. Да, под давлением воровской сходки он вынужден был пойти на уступки. Вернее сказать, вынужден был сделать вид, что подчиняется решению воровской сходки. Однако думать, что это решение принято Лешкой–Артистом с благодарностью, было бы верхом глупости.

Что ж, если Сиплый послан им, чтобы прощупать настроение Смотрящего, это одно, а что если для чего-то более радикального? За Сиплым давно ходит дурная слава вестника беды. Поговаривают, что за ним тянется несколько трупов, но доказанных – ни одного.

Самая тяжелая статья, по которой он отсидел восемь лет – разбой с применением холодного оружия. Тогда он еще смог легко отделаться, получив восемь лет строгого режима. А потому что пострадавший умер через сутки и в больнице, поэтому сто вторая статья отпала, а уголовное дело переквалифицировали в сто восьмую статью, то есть более тяжелая статья за умышленное убийство отпала автоматическими его судили за причинение тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть пострадавшего.

– Знаешь, Сема, ты встань за ширму и послушай, о чем пришел со мною базарить этот Сиплый, – продолжая витать в своих мыслях, проговорил Серега Младой. – А действовать предлагаю исходя из ситуации. Собственно говоря, мне кажется, не мне тебя учить, ни тебе меня слушать! – Смотрящий неожиданно подмигнул, улыбнулся и даже сделал попытку весело воскликнуть: – Будем живы – не помрем! Как ты сам-то смотришь, Сема–Поинт?

Однако веселья у него не получилось: улыбка оказалась натянуто–кривой и фальшивой, а лицо напряженным, да и взгляд напряженно–задумчивым.

Сема–Поинт, реально ощутив его тревогу, решил не разубеждать его беспокойства: пусть Серега лучше останется в напряжении, а значит, будет готов к любой неожиданной провокации, чем расслабится и не успеет среагировать на какую-нибудь пакость со стороны Сиплого.

Сема–Поинт согласно кивнул Сергею и скрылся за ширмой, настроившись на любое паскудство со стороны нежданного гостя. Но главное настроился на то, чтобы попытаться «прослушать» мысли Сиплого.

Смотрящий подошел к двери и негромко бросил в открытую кормушку:

– Вот что, Федор, ты впусти Сиплого, но предупреди, что у него будет десять минут, не более.

– Как скажешь, Сергей Данилович, – с подобострастной улыбкой ответил тот.

Вскоре скрежетнул ключ в замке и в дверь протиснулся худой мужичок лет сорока. У него была сгорбленная фигура. Его маленькую головку, болтающуюся на тонкой шее, украшали круглые щелочки, похожие на поросячьи, бесцветные глазки, которые суетливо бегали из стороны в сторону.

Вообще если честно говорить об этом персонаже и не щадить его, то сразу нужно заметить, что он вызывал чувство омерзительной брезгливости, вызывал даже тошноту при первом же взгляде на него. Его голос был столь мерзопакостным и скрипучим, а руки липко–потными и вонючими, что даже после кратковременного общения с ним, хотелось тут же встать под душ и долго–долго смывать с себя грязь, которая, казалось, облепила тебя с ног до головы.

– Ну, и какое важное дело у тебя может быть ко мне? – не скрывая брезгливости, спросил Серега Младой, вальяжно развалившись в кресле.

– Не гони лошадей, Серега! – с мерзкой визгливостью скрипуче воскликнул Сиплый, а в его голосе явно послышалась некая бравада.

– Какой я тебе Серега? – сразу взорвался Смотрящий, не желающий терять на вонючего гостя свое время.

В этот момент Сема–Поинт и почувствовал реальную угрозу, исходящую от Сиплого. В небольшую щель ширмы ему удалось заметить и напряжение во всей его фигуре, и неестественное положение левой руки, которую тот не вынимал из кармана куртки. Сначала подумалось: может, Сиплый должен сообщить нечто неприятное для смотрящего, потому нервничает и от этого наглеет, но тут же Сема–Поинт «услышал» его мысли:

«Ну что, Сиплый, пора кончать с этим выскочкой!..

Сейчас я ткну тебе в сердце заточкой из электрода…

И с твоего холеного лица навсегда сотрется твоя нахальная ухмылка!»

Между Сиплым и Серегой Младым было около двух метров. А от ширмы, за которой схоронился Сема–Поинт, до Сиплого более четырех метров. Вот и выходило, что Сема–Поинт, при всем своем желании, никак не успевает встать между ними и никак не сможет защитить Серегу от внезапного нападения.

Все эти мысли стремительно пронеслись в голове Семы–Поинта в какие-то мгновения.

Быстро осмотревшись по сторонам, Сема–Поинт ничего из того, что могло помочь ему предотвратить неизбежное, не обнаружил. Он уже хотел, было, в открытую броситься вперед, а там будь что будет, но в этот момент он вспомнил про массивную пепельницу из оранжевого стекла, которую видел в свое первое посещение этой камеры. Оглядевшись с надеждой, Сема–Поинт, действительно, увидел эту пепельницу, и, не раздумывая ни секунды, мгновенно схватил ее правой рукой, чтобы метнуть ею в Сиплого…

И в тот же момент, буквально в какие-то доли секунды, перед его глазами пронеслись возможные последствия этого броска. Перед его глазами как бы пронеслись кадры из возможного фильма.

«Вот Сиплый выхватывает руку с заточкой из кармана…

Вот он выпрыгивает в сторону Сереги Младого…

Вот Сема–Поинт резко взмахивает рукой…

Вот пепельница, словно выпущенная мощной катапультой, напоминая космический НЛО, стремительно летит в сторону Сиплого…

Два объекта, с одной стороны пепельница, с другой – фигура Сиплого, летят навстречу друг другу, и не было никакой силы, которая сумела бы помешать этой встрече.

Как бы со стороны Сема–Поинт наблюдал за тем, что могло произойти дальше:

Кто доберется первым: Сиплый до Сереги Младого? Или необычный снаряд, пущенный умелой рукой Семы–Пойнта, первым настигнет Сиплого?

И вот, когда до жертвы Сиплого, то есть до Сереги Младого, оставалось бы не более полуметра, торчащие во все стороны острые ребра тяжелого стекла впились бы в висок убийцы.

Удар бы оказался столь сильным, что Сиплый даже не успел бы чего-либо понять и ощутить, как его череп лопнул бы, словно яичная скорлупа, и мозги разлетелись бы во все стороны.

А далее, по инерции бесчувственное тело Сиплого пролетело бы в воздухе еще более метра: рука с заточкой по той же инерции уткнулась бы в спинку кресла и вонзилась бы в него наполовину, а тело Сиплого медленно сползло бы на бетонный пол камеры и больше уже не шевелилось бы.

Но могло произойти и совсем другое, абсолютно непредвиденное: заточка могла вонзиться в шею Сереги Младого, и в камере могло бы оказаться два трупа. И дальнейшую судьбу Семы–Пойнта не мог спрогнозировать даже сам Бог…»

Именно поэтому Сема–Поинт решил сделать вроде бы все то же самое, однако внес небольшую поправку в направлении своего броска: он запустил пепельницу не в голову Сиплого, а в руку с заточкой, чтобы исключить всякую случайность и с гарантией спасти Смотрящего.

Все произошло столь стремительно, что Серега Младой даже не успел ничего толком сообразить. Словно в кадрах замедленного кино, он медленно привстал со своего кресла, проследил за парящей в воздухе тушей Сиплого, в руке которого увидел заточку. В какой-то момент Сереге Младому показалось, что еще мгновение и эта страшная заточка воткнется в его грудь, и он ничего не сможет сделать.

В этот момент в руку Сиплого, сжимающую заточку, вонзилась пепельница, пущенная Семой-Поинтом. Заточка вылетела из руки и воткнулась в спинку кресла, а Сиплый, потеряв равновесие, рухнул на пол, и его голова прямо виском ударилась об острый угол журнального столика. Кровь хлынула из раны, а его тело бессильно откинулось на спину. Судя по его сразу остекленевшим глазам, Сиплый умер мгновенно, даже не успев сообразить, что с ним произошло.

Серега Младой взглянул на его мертвое тело, машинально, но брезгливо стряхнул со своего халата не существующую соринку, и только потом повернулся к Семе–Поинту, который уже вышел из-за ширмы, наклонился над телом Сиплого и спокойно ощупал пульс на его шее.

– Готов! – констатировал он.

– Ты знаешь, что ты сейчас сделал? – голос Смотрящего заметно дрожал, впрочем, как и его руки.

– И что же я сделал? – как можно спокойнее поинтересовался Сема–Поинт.

– Господи, да ты же спас мне жизнь! – с пафосом воскликнул Серега Младой.

– Не преувеличивай, Серега: просто вовремя сработала моя реакция, но главное, что на месте оказалась твоя пепельница, – вполне серьезно ответил Сема–Поинт.

Создавалось впечатление, что все вышло настолько случайно, что его заслуги в этом спасении нет никакой.

Однако Серега Младой, к счастью, был совсем другого мнения:

– Теперь ты самый близкий для меня, конечно же, разумеется, после моего брата, человек! – проникновенно воскликнул он.

Кажется, Смотрящий даже не собирался обращать внимания на сказанное собеседником ранее.

– Я в неоплатном долгу у тебя, и ты можешь просить у меня все, что хочешь! – продолжил он, и тут же с огорчением добавил: – Все, кроме, конечно же, той свободы, о которой ты сам мне и говорил!

– Погоди, – попытался остудить его пыл Сема-Поинт.

Сейчас, внимательно проанализировав совершенное, Сема–Поинт несколько растерялся: убить убийцу дело, конечно же, святое и справедливое, но у судей может оказаться совсем другое мнение.

– И что же мы будем делать с телом этого Сиплого? Честно говоря, мне вовсе не хочется увеличивать срок своего отбывания за колючей проволокой, тем более из-за такой мерзкой падали, как этот Сиплый! – прямо высказал Сема–Поинт.

– Не волнуйся, Сема, это уже не твоя забота, – успокаивающе обнадежил Смотрящий, после чего подошел к кормушке и осторожно постучал в нее.

– Сейчас открою! – тут же отозвался дежурный прапорщик: его голос сразу выдал его волнение, а руки тряслись настолько, что он не без труда распахнул кормушку. – Слушаю, тебя, Сиплый!

– Это я тебя слушаю, сучий ты потрох! Я – Серега Младой! А ну, наклонись пониже! – со злобой процедил сквозь зубы Серега Младой.

– О чем ты, Сергей Данилович? – испуганно залепетал тот, осознав, что сам себя выдал, но другого выхода у него не было, и он наклонился к самой кормушке.

– Сколько «бабок» ты получил за то, чтобы безо всякого шмона пропустить ко мне Сиплого? – и серьезно предупредил: – Будешь мне тут горбатого лепить, закопаю рядом с ним!

– Пять тысяч получил от него, – тихо пролепетал вертухай.

– Ого, целые «Жигули» захотел срубить на моей смерти! Ты же, Федя, давно мечтал о «Жигулях»… А? Не так ли, мент ты поганый?

По тону голоса Сереги Младого Федор понял, что жадность вновь сгубила его. Словно подкошенный, он рухнул на колени перед кормушкой и сразу же успел рассмотреть в нее лежащее на полу камеры тело Сиплого, из головы которого обильно текла кровь.

Прапорщик сразу понял, что произошло:

– Не губи, отец родной! – истошно закричал он, понимая, что его может ожидать такая же участь. – Этот Сиплый так мне мозги запудрил, что мне даже в голову не пришло, что он задумал против тебя что-то нечистое! Прости меня, что хочешь сделаю для тебя, Сергей Данилович, только не губи! – причитал он, пытаясь хоть как-то оправдаться.

Серега Младой схватил прапорщика за грудки.

– Вот что, гондон гнойный, меня не только не интересуют твои вонючие оправдания, но даже нисколечко и не интересно, как ты будешь выкручиваться перед своими ментами. А потому даю тебе полчаса на то, чтобы ты не только убрал из моей камеры эту мразь, но и вычистил ее так, чтобы и следов никаких не осталось! Ты понял, петух ты затраханный? И не дай тебе Боже хоть кому-то проболтаться о случившемся или кто-то когда-нибудь обнаружит тело Сиплого! Порву, как грелку! Помни, полчаса и ни секундой больше! Ты понял? – он взглянул на свой золотой «ROLEX» и угрожающе бросил: – Время пошло!

Я все понял! – прапорщик едва не плакал, но уже с облегчением догадался, что самое страшное для него осталось позади.

Во всяком случае, именно так этот продажный мент понял в тот момент и, конечно же, ошибся…

Забегая вперед, Автор посвящает Читателя в то, какие последствия произошли позднее, благодаря этому неудавшемуся покушению.

Во–первых, продажный прапорщик Федор поплатился тем, что попал под колеса международной фуры и скончался на месте. Несколько «случайных» свидетелей показали, что несчастный бросился под колеса сам. Сотрудники отдела медэкспертизы обнаружили в его крови огромное содержание алкоголя и дело, конечно же, закрыли.

Во–вторых, восторжествовала справедливость и в отношении Лешки–Артиста, который и был инициатором данного покушения: его нашли повесившимся в собственной камере. Никто, естественно, ничего не видел и ничего не слышал.

Такое иногда случается в местах лишения свободы: человека эмоционально припирает настолько, что он решает по–тихому удалиться в мир иной. Но вот то, почему его обнаружили не только повесившимся, но еще и с отрезанным ухом и языком, внутреннее расследование никак не смогло установить. Не мог же самоубийца сам сотворить такое с собой? А если кто-то помог, то кто?

Следователи, так и не найдя никаких следов и улик присутствия кого-то постороннего, вопреки здравому смыслу и какой-либо логике, хотя бы и притянутой за уши, благополучно приписали честь отрезать ухо и язык – самому повесившемуся.

Однако те, кому нужно было, сразу поняли, что смерть Лешки–Артиста была ничем иным, как местью за покушение на Серегу Младого, а отрезанные язык и ухо – предупреждение остальным недовольным. Дело в том, что несчастный прапорщик Федор, пропустивший Сиплого к Сереге Младому, не смог сохранить в тайне его смерть: слишком много посвященных людей оказалось в этом деле. И слухи мухой пронеслись по всей тюрьме.

Однако тело так и не обнаружили: прапорщик настолько испугался угроз Смотрящего, что самолично выдолбил в бетонном подвале тюрьмы яму, бросил в нее тело Сиплого, засыпал его, а потом еще и залил сверху бетоном.

Тем не менее все зэки тюрьмы резонно ожидали ответного хода Смотрящего, который и не заставил себя ждать…

В–третьих, неудавшееся покушение и вмешательство Семы–Пойнта, которое и помогло Сереге Младому остаться в живых, внесло коррективы в его собственную отправку на этап.

Дело в том, что сразу после покушения Сергей сообщил своему влиятельному брату о попытке убить его, и о том, кто спас его. И Саня Омский, конечно же, моментально отреагировал: он тут же принял решение познакомиться со спасителем своего брата, чтобы хоть как-то отблагодарить его…

Так Судьбе было угодно, чтобы Сема–Поинт принял личное участие в спасении жизни Смотрящего тюрьмы, родного брата самого Сани Омского…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю