Текст книги "Икона для Бешеного 2"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Здесь, на этой северной реке, посреди дикой природы, закрадываются в голову странные мысли: а не лежит ли проклятие на этой книге? Может быть, и не стоило ее трогать?»

«День четвертый. Наш »доктор Картер» – доктор Приходько – уцелел, как и наш »лорд Карнавон» – председатель Горст, который жив и здоров. Кажется, его даже комары перестали трогать. Он целыми днями сидит в кресле на корме и обозревает окрестности таким взглядом, словно все это принадлежит лично ему».

Этому журналисту было невдомек, что люди Малюты по приказу Горста ликвидировали одного за другим всех, кто мог подозревать об истинном происхождении книги, кроме Приходько.

Последней жертвой оказался Оскар. Он уже догадывался о том, что члены экспедиции помирали не в результате несчастных случаев. Вот он и попытался бежать на очередной стоянке. Его обнаружили в каменной расщелине, куда бедняга свалился, пытаясь взобраться по крутому берегу. Выбраться из расщелины он бы все равно не смог самостоятельно: узкая каменная щель плотно сжала ребра.

Тогда Оскар из последних сил, фломастером написал на камне все, что успел узнать – и о книге, и о Горсте. Но появившийся рядом Малюта плюнул на надпись и растер ее сапогом. После чего тем же сапогом надавил на голову визжащего Оскара и затолкнул его глубже в расщелину, где ему предстояло умирать в течение трех дней – в одиночестве, теряя силы, посреди леса, прислушиваясь к шуму реки и удалявшемуся стуку дизельных двигателей катеров Горста.

Глава 13
ИГРЫ СОВЕТА В ИРАКЕ

Одним из немногих героев нашего повествования, которого вовсе не занимала судьба чудотворной иконы Софийской Божией матери, был давний наш знакомец Роджер Лайн, старый американский разведчик в отставке.

Лайн был озабочен принципиально другими проблемами, в частности безопасностью США, которую считал безвозвратно утраченной после известных событий две тысячи первого года.

Вскоре, после возвращения из Москвы, где Роджер Лайн общался с Иваном, он встретился с бывшим заместителем директора ФБР – Робертом Брайнтом. Вообще‑то если не вражда, то взаимная нелюбовь между ФБР и ЦРУ была широко известна даже у простого обывателя, и Лайн не был среди своих коллег исключением. Но для Брайнта он сделал исключение, хотя бы потому, что они оба состояли членами организации «Наследие Америки», конечной целью которой было установление господства США на всем земном шаре.

– Что там делается в России? – с явным интересом спросил Роберт Брайнт, когда они уселись за столик в маленьком абсолютно безлюдном, но весьма уютном кафе недалеко от Капитолия.

Как с равным соперником США на мировой арене с Россией покончено и, мне кажется, навсегда! – не без торжественности произнес Лайн, справедливо чувствуя себя в некоторой степени причастным к развалу некогда великой, как считали во всем мире, державы.

Но все равно русские шпионы активно действуют и у нас, и на территории наших союзников, – Роберт Брайнт отвечал в ФБР за контрразведывательную деятельность и, даже находясь в отставке, был хорошо информирован.

Шпионаж – дело святое, – сдержанно улыбнулся Роджер Лайн, – он будет существовать, пока существуют государства. – Пусть русские шпионы узнают, насколько мы их обогнали в военной сфере и доложат это своим лидерам. Возможно, после этого те станут сговорчивее. Сегодня меня волнует другое. К чему ты, Боб, имел самое непосредственное отношение.

Что конкретно ты имеешь в виду? – насторожился Роберт Брайнт.

Безопасность народа США и его материальных и моральных ценностей, причем более всего меня тревожит возможная угроза им не извне, а изнутри, – строгим тоном произнес Лайн. – Сложившаяся ситуация представляется мне не только трагической, но и безнадежной.

По–моему, ты излишне драматизируешь, – позволил себе не согласиться Брайнт.

Лайн поднял руку ладонью вперед:

Выслушай меня очень внимательно, Боб. Ты знаешь, что последние десять лет службы я занимался аналитикой и был у начальства на весьма хорошем счету. Надеюсь, ты не станешь спорить с этим?

Брайнт согласно кивнул:

Твоими записками неоднократно пользовались работники Совета Национальной Безопасности при подготовке докладов Президенту…

Сам знаешь, Боб, аналитики жуткие зануды. Они привыкли оперировать чистыми цифрами и голыми фактами. Так что извини и потерпи немного, хорошо?

Ишь чего надумал – цифрами меня удивить, – ободрительно рассмеялся Бранит. – Давай не стесняйся.

Цифры сами по себе не так уж и страшны, – сухо заметил Лайн, – опасны могут быть неожиданные комбинации. Ответь мне, сколько, по оценке вашего ведомства, в настоящий момент в нашей стране нелегальных иммигрантов?

Примерно миллионов восемь, – на минуту задумавшись, сказал Брайнт.

По моим данным, цифра колеблется от восьми до десяти миллионов, и я лично склоняюсь к последней, – жестко произнес Лайн. – А сколько человек скрывается от уже вынесенного приговора о принудительной депортации?

Не знаю, – честно признался Брайнт.

Более трехсот тысяч человек! – угрюмо сообщил Лайн.

К чему ты клонишь? – наморщил лоб Брайнт.

Даже если среди них имеется пара дюжин потенциальных террористов, представляешь, что они могут натворить?

Представляю, – вздохнул тот, но решительно вступился за честь мундира. – Кстати, ФБР тут не причем. Мы установили, что у шести из одиннадцати террористов, захвативших самолеты в сентябре две тысячи первого года, были просрочены или подделаны визы. Это прокол службы иммиграции.

Я не я и работа не моя… Любим мы валить все на других! Особенно тогда, когда грозят неприятности, – зло бросил Лайн и, не дожидаясь реакции собеседника, продолжил: – Однако идем дальше. Ты знаешь, сколько в США морских портов, куда со всего мира доставляются грузы?

Знаю. Примерно три сотни.

Триста шестьдесят один порт, – назидательно уточнил обожавший точность Лайн. – Через эти порты каждый день проходят двадцать тысяч контейнеров с товарами из самых разных стран. Как ты думаешь, возможно их более менее тщательно проверить, чтобы быть спокойным на предмет безопасности?

Можно, конечно, – пожал плечами Брайнт, – вопрос только в том, сколько времени эта процедура отнимет и в какую сумму это выльется…

Вот именно, – подтвердил Лайн. – Осмотр ВСЕХ контейнеров затянется на недели и нанесет непоправимый ущерб нашей экономике. А теперь попробуй сопоставить следующие цифры: скажем, имеется с одной стороны, двадцать с чем‑то террористов, с другой – триста шестьдесят один морской порт, в которых разгружаются более двадцати тысяч контейнеров каждый день. Получается уравнение, причем, довольно элементарное – всего только с одним неизвестным: что именно в одном из портов получат в стандартном контейнере враги Америки – десяток небольших атомных бомб, отравляющие вещества или бактерии, вызывающие массовые эпидемии? Как тебе такой расклад? Надеюсь, ты теперь не скажешь, что я драматизирую, – с явным упреком закончил свои выкладки Лайн и устало взглянул на собеседника.

Согласен, картина, нарисованная тобой, и в самом деле печальная, – после недолгой паузы сказал Брайнт и со вздохом констатировал: – К сожалению, не вижу, как можно исправить это положение.

– А я вижу! – уверенно ответил Роджер Лайн. – Необходимо только ужесточить!

Что ужесточить? – недоуменно спросил собеседник.

Все! – Лайн стукнул кулаком по столу так, что зазвенела посуда и по помещению пронеслось эхо.

Испуганный бармен выглянул из‑за стойки, а Брайнт про себя удивился: обычно невозмутимый Роджер проявил не свойственную ему эмоциональность.

А если точнее? – попросил Брайнт.

Во–первых, максимально ужесточить иммиграционные законы, а то мы, белые англо–саксы, в ближайшие двадцать—тридцать лет останемся в нашей стране в меньшинстве. Во–вторых, ввести для всех граждан

США особый документ, удостоверяющий личность. То есть создать центральную базу данных. Обязать всех граждан, проживающих в США, при переезде из штата в штат, регистрироваться в местной полиции…

Роджер, ты замахнулся на главную ценность нашего демократического общества – свободу передвигаться и жить там, где человек пожелает. Мне кажется, более того, я просто уверен, что американский народ такого не потерпит, – с сомнением покачал головой Брайнт.

Когда вопрос стоит так: «Демократия или жизнь?», каждый здравомыслящий поймет, что к чему, – жестко заявил Лайн. – Думаю, мы все, настоящие патриоты Америки, просто обязаны написать письмо Президенту. Подпишешь?

Не говоря более ни слова, Лайн положил перед Брайнтом три листа бумаги с напечатанным текстом.

Брайнт внимательно прочитал его, потом бросил взгляд на Дайна и, не размышляя ни секунды, вытащил из внутреннего кармана «паркер» с золотым пером.

Подпишу, – сказал он и, быстро окинув взглядом столбцы подписей на последнем листке, размашисто подписал послание в конце.

Молодец! – удовлетворенно улыбнулся Лайн. – Ты – пятьдесят пятый уважаемый человек, чьей поддержкой я заручился. Не только мы с тобой, но и другие серьезные люди озабочены происходящим. Всем нашим, кому я показывая проект обращения к Президенту, он понравился безоговорочно.

Под «нашими» Лайн имел в виду членов организации «Наследие Америки», в которую вход или отставные военные в крупных чинах, влиятельные журналисты консервативной ориентации, банкиры и руководители многих известных корпораций, преимущественно связанных с военно–промышленным комплексом Америки.

Не знаю только, посылать ли письмо Бушу сейчас, – задумался вслух Лайн, – или подождать до выборов – меньше полгода осталось. Вряд ли Президент успеет подготовить и провести через Конгресс и Сенат соответствующие законы, даже если он загорится нашей идеей. Может, стоит придержать наше обращение до конца года, как ты думаешь?

Ты так уверен, что победит Буш–младший? – Брайнт знал, что его собеседник в силу прошлых связей вхож в самые потаенные закоулки вашингтонской политической кухни.

Очень на это надеюсь, – отрезал Лайн. – Керри‑то похуже этого юбочника Клинтона будет. Несмотря на его опыт войны во Вьетнаме, он настоящая тряпка. Чего стоит одно его обещание вывести наши войска из Ирака.

Керри точно слабак! – подтвердил Брайнт. – А Буш – правильный парень, но по–моему жесткости ему тоже не всегда хватает. Говорит он всегда вроде бы вещи правильные, а делает намного меньше, чем мог бы.

Он вынужден учитывать реакцию этих гнилых европейских либералов, наших так называемых союзничков, которые привыкли, что мы за все платим, а они нашими руками жар загребают. Любой Президент США, как общепринятый лидер свободного мира, просто обязан считаться с общественным мнением, черт бы это проклятое мнение побрал!

Как человек, проработавший много лет за рубежом, Лайн неплохо представлял себе хитросплетения американской внешней политики, но сейчас не место и не время было о них распространяться.

Лично у Дайна к Президенту Бушу имелось немало вопросов, но отнюдь не по внешней политике, а по событиям сентября две тысячи первого года, но не обсуждать же их с бывшим фзбээрошником, у которого, по твердому убеждению бескомпромиссного Лайна, было рыльце в пушку?

Завершая недолгую встречу и крепко пожимая руку Брайнту, Лайн не без торжественности произнес:

Очень рад, дорогой Боб, что ты с нами и согласился подписать это обращение к Президенту. Позвоню тебе, как только мы решим его посылать…

Через пару дней Роджеру Лайну удалось напроситься на встречу к Джону, соратнику Ивана по Тайному Совету Пяти, по существу управляющего всем миром, о чем Лайн даже не подозревал.

Джон в настоящий момент возглавлял группу научно–технических советников Пентагона. И именно он поддерживал ставшее навязчивой идеей Лайна убеждение в том, что события сентября две тысячи первого года стали результатом если и не сознательного предательства, то во всяком случае вопиющей некомпетентности ФБР, особенно нелюбимого, что он и не скрывал, Роджером Лайном.

Ты уже прочел доклад Конгресса? – первым делом поинтересовался Джон.

Тысяча страниц обычной бюрократической мути! – угрюмо отозвался Лайн.

Речь шла о документе, родившемся в результате всестороннего расследования событий сентября две тысячи первого года.

Там нет ответа на главный вопрос – был ли Президент своевременно информирован о возможных террористических актах или нет? – угрюмо заявил Лайн.

А как ты сам думаешь? – как бы между прочим поинтересовался Джон.

Если откровенно, то не знаю, что и думать. Кондолиза утверждает, что еще шестого августа две тысячи первого года, во время очередного утреннего брифинга, Президенту было сообщено о возможных захватах самолетов в террористических целях, но она утверждает, что та информация для Президента носила аналитический, а не конкретный характер. Вице–президент и шеф ФБР в один голос утверждают, что даже, если бы они получили более точную информацию, все равно такую трагедию никак нельзя было предотвратить. И снова они же пророчат новые террористические акции на нашей территории. Как тебе это нравится, Джон? Высшие руководители страны сеют в народе панические настроения, вместо того чтобы принять жесткие, но необходимые меры.

Думаю, ты здесь не совсем прав, старый солдат, – осторожно заметил Джон, который уже был знаком с проектом обращения к Президенту Америки, однако подписать его отказался, поскольку был на государственной службе.

В чем же я не прав? – Роджер Лайн холодно уставился на приятеля.

Да в том, что предлагаешь Президенту ограничить традиционные для Америки гражданские свободы, – назидательно произнес Джон, – знаю, что не сумею тебя переубедить и потому даже не пытаюсь, но все же расскажу о новом назревающем у нас скандале.

Профессиональный сборщик любой информации, Лайн приготовился внимательно слушать.

Ты знаешь Эндрю Маршалла, Роджер?

Такой маленький лысый старичок? – напряг свою феноменальную память Лайн, – он уже не один десяток лет подвизается каким‑то консультантом при Пентагоне. Видел его где‑то пару раз, но не знаком с ним.

Джон с искренним восхищением посмотрел на Лайна:

Всегда поражаюсь твоей информированности. У тебя не мозг, а настоящий компьютер! Только в одном ты ошибся: Маршалл не консультант, а глава департамента общей оценки Пентагона, несмотря на свои семьдесят девять лет.

А что это за департамент? – удивился Лайн. – Я никогда о таком не слышал.

Значит, тебе о нем слышать не следовало, равно как и многим миллионам жителей США, – дружелюбно улыбнулся Джон, чтобы Лайн, знаток и хранитель всевозможных государственных секретов, не обиделся. – Ты о нем не слышал, поскольку они использовали всю агентурную информацию, в том числе и ЦРУ, а сами своим продуктом делились исключительно с Президентом США и советником по национальной безопасности. Вот так‑то, дорогой мой дружище!

Джон поднял вверх длинный указательный палец и многозначительно взглянул на собеседника.

И что же за продукт отдел выдал на этот раз? – с напускным безразличием спросил глубоко уязвленный своим невежеством в данном вопросе Лайн.

На этот раз – суперсекретной важности, – демонстративно понизив голос, сообщил Джон, – даже я о нем знаю только в самых общих чертах. Они, как тогда было принято говорить, «осмысляли немыслимое…».

Что за бред? Такового не могло быть в Пентагоне! – не сумел совладать со своим недоуменным негодованием взбешенный Роджер Лайн.

Зря кипятишься, дорогой Роджер, – попытался осадить его Джон, – ты мне не даешь договорить. Департамент был создан в тысяча девятьсот семьдесят третьем году, и с тех пор Маршалл бессменно его и возглавляет. В свое время он и его подчиненные занимались разработками сценариев ядерной войны с Советским Союзом, используя все возможности того времени: принципы теории игр, агентурные данные и доступную им статистику. Особое внимание уделялось тому, как Штаты переживут первый ядерный удар и чем смогут ответить.

Пустая трата денег и мозгов, – мрачно пробормотал Лайн.

Не ты один так думаешь, – с готовностью подхватил Джон, – министр обороны в кабинете Клинтона, Ульям Коэн, придерживался того же мнения и попытался прикрыть отдел, отправив старину Маршалла на заслуженный отдых. Однако ничего у него не вышло. А сейчас Маршалл вновь на коне и несется вскачь к новым вершинам успеха.

Что он еще изобрел? – с откровенным подозрением поинтересовался Лайн.

Разработал новую доктрину современной войны, решающее значение в которой будет играть высокотехнологическое оружие. Сегодня речь идет уже не о самонаводящихся на цель ракетах, беспилотных самолетах и спутниках–шпионах, а о компьютерных вирусах, способных взломать и блокировать все системы управления и коммуникаций противника.

Теперь понятно, откуда пошли эти пустые разговоры о том, что судьба современной войны будет решаться не солдатами на поле боя, а умниками у компьютерных терминалов.

Лайн с пренебрежением старого вояки, владевшим приемами рукопашного боя и без промаха стрелявшего из почти всех видов огнестрельного оружия, относился к подобным теориям, считая их бесполезной выдумкой не нюхавших пороха интеллектуалов.

Это, дорогой мой Роджер, не пустые разговоры, а разработанная концепция, которая сразу была доложена Президенту, и он уже ссылается на нее в своих выступлениях, – с самым серьезным видом изрек Джон.

Неужели парни в мундирах купились на эту дурь? – возмутился Лайн. – Никогда не поверю.

И будешь абсолютно прав, – удовлетворенно хмыкнул Джон. – Начальники штабов сухопутных войск, авиации и военно–морского флота единодушно выступают против, приводя в пример ситуацию в Ираке. Победу с помощью высокоточного оружия вроде бы одержали быстро и без особых потерь. А для наведения в стране элементарного порядка и ста сорока тысяч войск не хватает. Необходимо столько же.

Вот и надо послать в Ирак этого Маршалла вместе со всем его департаментом. Пусть там наводит порядок, – зло съязвил Роджер Лайн. – А кстати, у Маршалла какое воинское звание?

Никакого, – ухмыльнулся Джон, – самое пикантное заключается в том, что он во всей своей долгой жизни никогда не видел настоящего боя даже в качестве стороннего наблюдателя и этим гордится, о чем мне рассказывал адмирал Билл Кроув, который при старшем Буше занимал должность председателя Объединенного комитета начальников штабов.

Сталкивался я с ним, – отозвался Лайн, – толковый мужик. Как он к этой дурацкой дребедени относится?

Мягко говоря, скептически, – как бы нехотя, признал Джон, – и у него есть разумные документы.

Какие же? – живо заинтересовался Лайн.

Прежде всего, дороговизна высокоточного оружия. Одна ракета «Томогавк» стоит больше миллиона долларов. Говоря о нашей победоносной «Войне в заливе», мудрый Кроув печально заметил: «Наше оружие поражало цели, которые стоили существенно меньше, нежели само оружие».

Слава Богу, не перевелись еще светлые головы в нашей стране, – облегченно вздохнул Лайн и наконец задал давно вертевшийся у него на языке вопрос: – А что ты сам думаешь, дорогой Джон? Ты хоть и ученый по специальности, но уже не один десяток лет работаешь на оборону.

Мою позицию, скорее всего, можно определить как нейтральную, – задумчиво произнес Джон. – Я не примыкаю ни к одной из группировок. Как ученый я считаю, что бюджетные ассигнования на создание оружия новых поколений должны расти, но как человек, побывавший не только во Вьетнаме, но и в Ираке, считаю, что без хорошо обученного и современно оснащенного солдата нам еще долго не обойтись.

Так почему ты со своим влиянием и положением не можешь заткнуть глотку этой штатской крысе Маршаллу? – довольно резко спросил Лайн.

Джон глубокомысленно поднял взгляд к потолку и почти прошептал:

К сожалению, дорогой мой Роджер, наш уважаемый Дон, я имею ввиду Дональда Рамсфельда, министра обороны США, слушает его как верный ученик своего гуру.

Н–да, – только и хмыкнул Лайн, за долгие годы службы крепко усвоивший законы субординации, а потому счел своевременным переменить тему. – Ты сказал, что был в Ираке, я правильно понял? – на всякий случай он решил уточнить и, когда Джон молча кивнул, спросил: – Ну и как там?

В Ираке я был всего неделю. Разобраться не успел. К американцам там относятся, как местное население относилось к русским, когда те в свое время оккупировали Афганистан. В лицо – радушно улыбаются и подобострастно кланяются, а повернешься спиной – стреляют.

Я так понимаю, что ты там не гонялся за бандитами, а искал оружие массового уничтожения? Надеюсь, нашел? – Роджер Лайн свято верил в техническую и научную эрудицию своего старого товарища.

К сожалению, нет, – развел руками Джон, – если уж твои коллеги из разведки ничего не нашли, куда уж мне. Меня послали туда, можно сказать, по соображениям протокольным, чтобы моим авторитетом подтвердить отсутствие какого‑либо оружия массового уничтожения на территории Ирака.

Джон, естественно, умолчал о том, чем он там в действительности занимался по решению Тайного Совета Пяти.

Я лично уверен, что это оружие у Саддама имелось. Во время «холодной войны» русские поставляли ему не только МИГи, но и СКАДы, да и химическое оружие.

Специальная комиссия ООН пришла к выводу, что и ядерные головки и химические средства были уничтожены, как и предписано ООН, – тон Джона не был слишком уверенным.

Вранье, – убежденно заявил Лайн, – просто арабы их хорошо запрятали.

Ну, значит, в таком случае мы все плохо искали, – охотно согласился Джон, довольный уже тем, как многоопытный разведчик Роджер Лайн сам идет в расставленные им сети. – Не хочешь ли ты сам поехать в Ирак и поискать его?

Да кто ж меня туда пустит и в каком качестве? – горько выдохнул Лайн.

Но сам‑то ты готов? – настойчиво спросил Джон.

Спрашиваешь, – прошептал Лайн и тут же нетерпеливо воскликнул: – Конечно!

Как старая полковая лошадь, едва заслышавшая давно знакомые звуки трубы, начинает перебирать ослабленными ногами, он уже видел себя вербующим агентов и получающим регулярные донесения. И правду говорят специалисты: бывших разведчиков не бывает…

Джон снял трубку одного из многочисленных телефонных аппаратов без диска и кнопок:

Пол? Привет, это я.

Узнал, привет.

Я не очень отвлекаю тебя от высоких государственных дел?

Для тебя у меня всегда найдется время.

Буду краток. Есть великолепный профессионал. Находящийся сейчас в отставке. Роджер Лайн…

Отлично его знаю и весьма ценю его опыт в разведке… Для чего ты вспомнил о нем?

Джон поднял вверх два пальца, означавшие латинскую букву «V», первую в слове «Виктория», то есть победа.

Ты, как всегда, прав, Пол. Опыт у него небывалый, и притом он находится в отличной форме. А вспомнил я о кем вот почему: недавно Лайн вернулся из России, где был по линии Фонда Карнеги, и готов лететь в Ирак хоть завтра. Если там есть что‑то, упущенное или не найденное другими, то именно он‑то и найдет да еще и порядок наведет по ходу дела. Если, конечно же, у него будут полномочия.

А какими они должны быть?

Ты их и сформулируй. В конце концов, кто заместитель обороны? Я или ты?

Спасибо за хорошую идею, как нельзя кстати! Конечно же сформулирую, пусть сам подготовит тех людей, с кем ему хотелось бы работать, а подчиняться Лайн будет только мне напрямую… Идет?

Договорились? О, кей! – Джон положил трубку и посмотрел на Лайна.

Тот с недоумением заметил в обычно строгих серо– голубых глазах приятеля озорные огоньки, однако голос Джона звучал официально:

Вольфовиц в полном восторге. Оказывается, он о тебе слышал много хорошего. Осталось только уточнить твой рабочий статус и подписать приказ. За неделю в Ираке я так и не понял, кто кому подчиняется. Там уйма начальства, на мой взгляд, совершенно бесполезного. Гражданская администрация, военное командование, люди из ЦРУ и армейской разведки, военная полиция и черт еще кто… И, как обычно, каждый тянет одеяло на себя. Вольфовиц обещал мне, что ты будешь подчиняться непосредственно ему и сам выберешь тех людей, с кем захочешь работать.

Роджер Лайн встал и сделал два шага к продолжавшему сидеть за столом Джону.

Ты не понимаешь, дорогой Джон, что ты для меня сейчас сделал, дружище, – задыхаясь от волнения, проговорил Лайн, – я снова востребован, опять нужен своей стране. Я полон сил и готов к любым тяготам и лишениям. И можешь мне поверить, что ты не ошибся во мне.

Джон придал лицу приличествующий минуте торжественный вид и крепко пожал протянутую ему сильную лапу Лайна, но мысленно он усмехнулся:

«Ты даже не представляешь себе, дорогой Лайн, как ты прав, говоря, что я не ошибся».

Именно Роджер Лайн был ключевой фигурой в наисекретнейшем плане Тайного Совета Пяти по подрыву американского авторитета в мире и поддержания на неопределенный срок партизанской войны в Ираке.

«Бедняга Роджер, – подумал Джон, – знал бы ты, зачем я тебя туда посылаю, наверняка задушил бы меня собственными руками!» – но вслух сказал:

Никогда не догадаешься, с кем мы тебя вспоминали, пока ты был в Москве.

И пытаться не буду, – безразлично отмахнулся Лайн, мысленно уже рыскавший по Ираку в поисках тайников, где хранится злополучное оружие массового уничтожения.

С Джеймсом Кричтфилдом, – со значением произнес Джон. – Я навещал его в частном госпитале. Ему стукнуло восемьдесят шесть, и он скоро отойдет в мир иной. У него обнаружили рак. Навестил бы и ты старика. Он так тепло о тебе говорил, называл тебя своим лучшим учеником.

Господи, – Лайн мгновенно забыл про Ирак. – Я Джеймсу стольким обязан! Давай телефон… Можно я прямо от тебя ему позвоню?

Джон набрал номер и передал Лайну трубку.

Джеймс, это Роджер Лайн.

Привет, Лайн, рад слышать тебя…

Страшно хочу вас увидеть.

Так в чем проблема? Приезжай! Только поторопись, если хочешь застать меня на этом свете… – Джеймс хитро покашлял в трубку.

Немедленно выезжаю… До скорой встречи! – Лайн отдал Джону трубку. – Старик с присущим ему черным юмором, сказал, чтобы я поторопился, а то его не застану на этом свете. Давай адрес. Похоже, он знает, что его дни сочтены, а голос хоть и слабый, но спокойный.

Джеймс – человек–кремень, – уважительно заметил Джон, передавая Лайну листок бумаги с адресом госпиталя. – Таких людей теперь не делают. Кстати, возьми и вот это. На досуге посмотришь, – Джон дал ему незапечатанный конверт, – уверен, тебе будет интересно.

В такси по дороге в госпиталь Лайн внимательно изучил содержимое конверта. На нескольких листах там приводились факты многолетнего делового сотрудничества семьи Президента Буша с членами королевского дома Саудовской Аравии, а кроме того, с семейством Бен Ладена.

Сообщалось и о том, что сразу после одиннадцатого сентября две тысячи первого года все члены семьи Бен Ладена, находившиеся в тот момент в США, были посажены в один самолет и отправлены домой.

Этот факт можно было считать либо высылкой, либо скрытой помощью во избежании несомненного народного гнева и возможной расправы. Справка была объективна: в ней говорилось о том, что Усама Бен Ладен давно официально проклят всей семьей и лишен Саудовского гражданства.

Но кто этих арабов разберет?

Лайн был глубоко убежден, что из пяти сотен Саудовских принцев пара–тройка точно поддерживали исламистов и финансировали экстремистские организации в качестве частных лиц. Они же, фактически с помощью ЦРУ, вскормили афганских моджахедов во время конфликта Афганистана и Советского Союза. Что им мешало действовать в том же ключе и дальше? Усама‑то стал героем во всем мусульманском мире.

Лишала подозрительного Лайна покоя и неопределенная роль во всей этой истории Президента Буша. На словах да и на деле он вроде бы боролся с терроризмом, но не скрывалось ли за этим стремление спрятать концы в воду? Если трезво помыслить, то, скажем, война в Ираке и низложение жестокого диктатора Саддама было великолепным отвлекающим маневром, чтобы оставить на свободе мерзавца Усаму Бен Ладена. Вобщем‑то, Саддам ничего плохого США не сделал, а Усама Бен Ладен взял на себя атаку на башни–близнецы Всемирного торгового центра и множества других террористических актов… Странно все получается, слишком много совпадений…

Надо всем этим требовалось серьезно поразмыслить.

Именно на это и рассчитывал Джон, подкинувший по единодушному решению Тайного Совета Пяти эту справку Лайну. Конечно, поколебать его патриотизм одной бумажкой было вряд ли возможно, но внушить некоторое сомнение в честности Президента Буша и верности его действий – разве этого мало? В большинстве случаев Тайный Совет Пяти предпочитал работать постепенно, не форсируя событий, особенно в Америке. Все‑таки пока их главной целью оставалась дестабилизация России…

Когда Лайн вошел в больничную палату, ее единственный пациент попытался приподняться, но тут же уронил на пол одну из своих подушек.

Обычно хладнокровный и невозмутимый Лайн, поднимая подушку, был глубоко потрясен переменой, происшедшей с его бывшим начальником и наставником. Последний раз они виделись года два назад. Тогда крепкий и плотный пожилой джентльмен без особых усилий выиграл у Лайна партию в гольф.

Здесь стоит заметить, что Роджер никогда не был особым любителем этой традиционной аристократической игры, но физическая форма Джеймса его впечатлила. Но сегодня…

Легенда американской разведки, можно сказать, один из ее создателей, Джеймс Критчфилд, превратился буквально в тень человека, которого Лайн знал.

Безжалостный рак сожрал его некогда крепкое тренированное тело. К исхудавшим рукам, с которых свисала дряблая кожа, были протянуты какие‑то трубочки и провода. Лицо было темно–желтого, почти пергаментного цвета. Только серые, почти стального цвета, глаза настоящего арийца, англо–сакса, сохранили выразительность и живость.

Что, дорогой мой мальчик, здорово я изменился с нашей последней встречи? – больной перехватил страдальческое выражение лица вошедшего, но явно сохранял присутствие духа и твердость суждений.

Лайн не знал, что и ответить.

Я всегда рад видеть вас, Джеймс, – наконец сумел выдавить он из себя.

Всегда уже не будет. Это наша последняя встреча, – улыбка старика была спокойной. – Садись на стул и слушай. Мне надо много чего тебе рассказать.

Лайн с готовностью уселся на указанный стул и приготовился слушать своего наставника.

Кстати, это я посоветовал Джону, навестившему меня, отправить тебя в Ирак. Может, ты забыл, но я в шестидесятые годы работал на Ближнем Востоке.

Вы, Джеймс, в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году провернули успешную операцию по свержению генерала Абд аль–Карим Касема, в то время единолично правящего Ираком, – с готовностью напомнил Лайн.

Молодец, Роджер, и год помнишь, – довольно кивнул старец. – Касем был законченным националистом и скотиной, но занявший его место Бакр оказался немногим лучше, хотя его удалось все‑таки убедить уничтожить коммунистов и запретить коммунистическую партию. Кстати, Саддам тогда из всех них выглядел самым разумным и охотно с нами сотрудничал. А видишь, как все закончилось?