Текст книги "Шумный дух войны (СИ)"

Автор книги: Виктор Перестукин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

   – Никто не верит, что такое вообще возможно. Я тоже считаю, что наша разведка напрасно поверила сказкам глупых китайцев. Но кое-кто говорит, что тебе мог помочь русский Хатиман. – Фукудзи мрачно усмехнулся. – Мне поручено провести испытания, и убедится в твоих способностях.

   И зачем тогда он вызвал меня к себе? Мог бы поручить провести испытания тому же лейтенанту, тут большого ума не надо. Нет, япошка, хоть и выбился в люди, и дослужился до адмирала, но верит в сказки, добрых и злых духов, помогающих и мешающих людям, в том числе и на войне. У них это в крови, и поэтому Фукудзи сам решил посмотреть на меня, только я его, кажется, разочаровал.

   – Мы выставили плавучий буй в девяти милях к северу от порта. Ты должен поразить его первым же снарядом. Иди.

   Что ж, эти ребята не шутят, ну и я не буду валять дурака, надеюсь, Жюстина мне поможет.

   – Мне нужен компас. – Попросил я, когда мы вышли на палубу. – Найдите мне его, а я пока схожу за Дианой.

   Тацуки без лишних препирательств отправил матроса за компасом, я пошел к нашей каюте, но тут мне пришлось вносить коррективы в программу испытаний, Диана спала, и при попытке поднять ее принялась лягаться. Это меня не смутило, я оставил дверь каюты открытой, намереваясь встать напротив кровати Дианы и командовать оттуда. Тацуки подошел ко мне:

   – В чем дело, адмирал ждет! – Он показал на капитанский мостик, куда пошел Фукудзи.

   – Я буду командовать отсюда, мне так удобнее, а Вы встаньте возле башни, и передавайте им мои приказы. Так, компас принесли, и что Вы стоите?

   – Не надо никуда ходить, вот она, пушка.

   – Погодите, а разве мы стреляем не из главного калибра?

   – Нет, это универсальное ста двадцати семи миллиметровое орудие, стрелять будем из него.

   Пушка примерно того же калибра, что и на безвременно почившем эсминце, разве что чуть поменьше, но мне-то все равно. Я взглянул на компас, ожидая неприятных сюрпризов, но стрелка сразу дала понять, что волноваться не стоит. Облегченно вздохнув, отворачиваюсь от Тацуки, стоявшего в десяти шагах, и не глядя прямо на прибор, вполголоса прошу:

   – Жюстина, давай поправку по горизонтали.

   Все прошло просто и легко, Жюстина не подвела, и первый же снаряд лег, куда нужно. Был неприятный побочный эффект в виде подскочившей на кровати Дианы, девочка со мной с ума сойдет, но она сама виновата, надо вставать, когда просят.

   Тацуки снова зовет за собой, проходим опять в капитанскую каюту, куда уже спустился с мостика Фукудзи. Мужик был впечатлен.

   – Не понимаю, как это тебе удается, с палубы ты ведь даже не мог видеть цели! – Фукудзи вопросительно посмотрел на меня, но я только пожал плечами. – Теперь осталось выяснить второй вопрос, ты согласен воевать на нашей стороне?

   – Конечно. – Спокойно ответил я, все ответы на подобные вопросы уже заранее обдуманы. С русскими японцы драться не собираются, а американцев я бить готов всегда и везде, впрочем, как и англичан. Правда, они вроде как союзники в предстоящей войне, но не факт, что война для нас вообще начнется, я над этим собираюсь поработать, и в любом случае, это такие союзники, что от врагов недалеко ушли. Да и выбора у меня просто нет, а во время работы я постараюсь улучить момент и сбежать от навязчивых опекунов.

   – Хорошо! В ближайшее время мы поговорим об этом подробнее, сейчас Императорский флот готовит кое-какие операции, и ты примешь в них участие. – Перевел Тацуки, и добавил, указывая на дверь. – А пока я покажу вам ваше новое жилище на берегу.

   – Но я никуда не хочу уходить отсюда, – возразил я, глядя на адмирала, – меня здесь все устраивает, я останусь на корабле.

   Мне очень не хотелось переезжать в бумажный японский домик, к тому же мы здесь обжились, Диане тоже все нравилось, и съезжать куда-то на несколько дней не хотелось.

   – Вы не можете здесь оставаться, это военный корабль, – возразил Тацуки от себя, не переводя нашу перепалку адмиралу, хотя тот вопросительно смотрел на него.

   – Ну и что, что военный, я тоже военный, мне здесь самое место. – Я смотрел при этом на адмирала, ожидая, когда он подключится к решению внезапно возникшей мелкой проблемки.

   Тацуки, наконец, объяснил тому суть вопроса, и я спокойно остался на корабле.

   На следующий день нас все же переселяют, но не на берег, а на другой корабль.

   – Это флагман Объединенного японского флота «Нагато». – С гордостью провозгласил Тацуки.

   Мне было по барабану, флагман или не флагман, лишь бы условия проживания были приличными. С этим оказалось все в порядке, нас поселили в хорошей каюте, принадлежавшей до того одному из помощников капитана, и Тацуки сообщил, что через день мы выступаем в поход, о цели которого нам знать не полагалось.

   – Вы поступаете в распоряжение командира второй башни главного калибра капитан-лейтенанта Сего Окубо, и обязаны помогать ему в бою. – Официальным тоном сообщил Тацуки, и прибавил несколько мягче, и снова с гордостью в голосе. – Диаметр ствола его орудий четыреста десять миллиметров, и они стреляют снарядами весом в тонну на тридцать восемь километров!

   А это мне уже не понравилось, если мы будем стрелять из этих дур, то ведь и в нас полетят такие же сундуки со взрывчаткой, а разок случайно могут и попасть.

   – Мне здесь уже надоело! – Внезапно заявила мне Диана. – Ты лежишь целыми днями, и даже не думаешь о том, чтобы нам выбраться домой!

   За все время это было чуть не первое заявление такого рода с ее стороны. Я намеренно не расспрашивал ее о семье и близких, не желая лишний раз ей о них напоминать, и был доволен тем, что она не хнычет и не просится к маме. Но по ее не по возрасту взрослому поведению, через которое лишь изредка прорывались чисто детские мотивы, для себя я решил, что девочка из очень неблагополучной семьи, и так рано повзрослеть ей пришлось не от хорошей жизни. Я легко набросал себе картинку, как она живет с брошенной сильно пьющей мамашей, и вынуждена заботится о ней, фактически превратившись в главу маленькой семьи.

   – Дианочка, я думаю, но ты же видишь, что мы попали в плен, и первым делом надо отсюда выбраться.

   – Я о том и говорю! Здесь кругом очень злые люди! Дома я переписывалась в твитере с девочкой из Японии Акико Танака, по-английски. Она учила, и я тоже. Акико была доброй! А эти матросы так зло на меня смотрят, как будто хотят убить! Меня это просто бесит!

   Япошки и в самом деле не были с нами любезны, кроме Тацуки, который явно действовал согласно полученным инструкциям. Все остальные посматривали на нас с натуральной ненавистью, а мой прямой командир Сего Окубо не вызвал меня для знакомства и не пришел сам, демонстрируя пренебрежение и ко мне, и к своему начальству, приславшего меня к нему не просто так.

   Из-за этой открытой неприязни экипажа нам приходилось почти целыми днями сидеть в каюте. И если в порту, где мы простояли два дня под погрузкой, смотреть было не на что, то во время плавания мне было занятно просто наблюдать за бегущей за бортом водой, и за эсминцами, рыскающими по сторонам корабля, или за взлетом и посадкой гидросамолетов. Но пара стычек с матросами, после которых Тацуки попросил меня реже высовываться из каюты, убедили меня последовать его совету. С этих придурков станется выбросить меня или Диану за борт.

   Поездка, и без того долгая, показалась нам поэтому просто бесконечной, делать в каюте было нечего совершенно, к счастью, Диана в прежней жизни явно не была избалована сидением в интернете с телефона или компьютера. На меня давили воспоминания и размышления и о доме, которые я старательно отгонял, и о недавних событиях, о Луизе и единственной проведенной с ней ночи, о Ване и деньгах, для меня, скорее всего потерянных, и ушлой Белле.

   Но через неделю плавания начали появляться признаки приближения завершения перехода. Над линкором все чаще начали пролетать самолеты, и уже не по одному, как раньше, а звеньями, а то и волнами, по пятьдесят-семьдесят штук. Народ на корабле стал напряженнее и сосредоточеннее, Тацуки несколько раз забегал проверить, все ли у меня в порядке, и как я себя чувствую.

   Чувствовал я себя нормально, а вот в порядке у меня было не все, Жюстина отказывалась выходить со мной на связь. Да того я не надоедал ей, не желая при Диане разговаривать с компасом, лишь раз ночью, когда она спала, попробовал установить контакт. Жюстина охотно отозвалась, но у меня не оказалось под рукой бумаги, без возможности читать ответы диалог свелся к да-нет, что мне было неинтересно.

   А вот когда в воздухе запахло жареным, и приближающимися боями, я достал компас и попробовал вызвать Жюстину. Диана была в двух метрах, но это не помогало, компас не реагировал на мои вопросы, потряхивания и постукивания, Жюстина не откликалась.

   Вечером раздался длинный непрерывный звон, и линкор наполнился топотом сотен бегущих ног. В каюту ворвался Тацуки:

   – Боевая тревога, пойдемте в башню, бегом!

   – Слушай, Тацуки, у меня сегодня ничего не получается...

   Тацуки на миг застыл на месте, но сразу ожил:

   – Во время боевой тревоги Вы должны быть в башне, пойдемте на пост!

   – Но я не могу оставить здесь Диану одну!

   Диана и в самом деле была напугана, и ее огромные глаза перебегали с меня на Тацуки и обратно.

   – Если Вы не пойдете на боевой пост, пойдете под трибунал! – Отрезал Тацуки.

   – Будь здесь, и никуда не выходи, – скомандовал я Диане, – я скоро вернусь!

   Мы бегом мчимся на свое рабочее место, где-то за горизонтом слышатся глухие раскаты канонады и поднимаются клубящиеся столбы дыма, летят назад многочисленные расстроенные косяки возвращающихся японских самолетов. Являемся вовремя, все-таки путь из каюты помощника капитана ближе, чем из матросских спален и комнатушек. В башне мы оба встаем, прижимаясь к стене, и стремясь быть как можно менее заметными. И это у нас до поры до времени получается, старший офицер, надо думать это и есть Сего Окубо, не смотрит на нас, уверенно гоняя своих подчиненных. Оба орудия заряжены, но пока не стреляют, да и вообще, все на корабле замерло в напряженном ожидании. Сего смотрит во встроенный прибор наблюдения, а потом неожиданно поворачивается к Тацуки и что-то отрывисто спрашивает.

   – Что ты можешь сказать о кораблях противника? – Переводит мне вопрос командира Тацуки. – Ты видишь их? Где они?

   – Нет, кораблей противника не вижу, и где они, не знаю.

   Разговор на этом заканчивается, а вскоре отменяют и боевую тревогу.

   Я возвращаюсь в каюту и успокаиваю бледную Диану.

   – Диана, давай договоримся, такие тревоги сейчас будут часто, может, по нескольку раз в день, но ты сильно не переживай. Поводов для беспокойства нет, японцы вообще очень сильны, а наш корабль самый главный на флоте, и самый лучший. У него очень толстая броня, пробить которую ничем нельзя, и кроме того, все остальные корабли защищают наш. Поэтому, как только будет следующая тревога, а я уйду, ты сразу затыкаешь уши, заворачиваешься в одеяло, и спокойно лежишь, хорошо?

   – Мне страшно. – Мрачно сопит Диана.

   – Ерунда, это только в первый раз, привыкнешь. Сейчас я схожу к Тацуки, и мы сделаем тебе заглушки для ушей, не хуже, чем у Одиссея. И спать ты будешь в них всегда, чтобы ночью зря не просыпаться, если, мало ли, будет стрельба или тревога.

   До заката оставалось еще часа два, решив вопрос с ушами Дианы, я устраиваюсь на кровати с компасом, удрученно поглядывая на него время от времени. Куда запропала Жюстина, и чего ей не хватает, попробуй, угадай, Диана на месте, и уже укладывается спать, да и мне пора, не сидеть же до утра, ночью и поднять могут по тревоге, надо хоть немного выспаться.

   Прежде чем сунуть компас под подушку и выключить свет, еще раз смотрю на прибор, нет, бесполезно. Тем не менее, не спится, первая в жизни боевая тревога, пусть и ложная, думать не о чем, но все равно переживается. Опять достаю компас из-под подушки, и в этот раз моя настойчивость вознаграждается, светящаяся в темноте стрелка не трепещет, твердо указывая на норд.

   – Привет, Жюстина!

   Достаю припасенную бумажку с буквами, подкладываю под компас.

   – Привет.

   – Где ты была, я никак не мог тебя дождаться?

   – Я всегда здесь.

   – Но почему ты иногда не отвечаешь, объясни?

   – Я всегда отвечаю.

   Ладно, хотелось бы разобраться, и сделать связь устойчивой, но если не получается, надо просто пользоваться моментом.

   – Где мы сейчас, наш корабль, то есть?

   – Филиппинское море, недалеко от восточного берега острова Лусон.

   Девочка отлично знает географию, а я немного похуже.

   – Где это, остров Лусон?

   – Филиппинские острова, северный крупный остров.

   Ну, теперь все ясно, японцы пытаются захватить Филиппины, сейчас можно задать вопрос, интересующий Сего.

   – Где американские военные корабли, далеко от нас?

   – Ближайший в семи километрах, на юго-юго-западе.

   – Та-ак! Что за корабль?

   – Подводная лодка. В девяти километрах на юге вторая, обе в надводном положении.

   – А другие корабли?

   – Остальные дальше на юг.

   – Какие и сколько?

   – Два авианосца, два линкора, пять крейсеров, девять эсминцев, шесть подводных лодок.

   – Прекрасно. Говори, где именно, я записываю.

   Через десять минут я с бумажкой в руках нашел в офицерской кают-компании Тацуки.

   – Я знаю, где американские корабли.

   Кроме Тацуки, в кают-компании было около десятка других офицеров, четверо играли в карты за столом, остальные курили и громко разговаривали, сидя на диванах и в креслах. При моем появлении все они дружно посмотрели на меня и Тацуки, обращаясь к нам с шуточками и насмешками.

   – Это ничего не значит, – явно огорченный смехом товарищей мрачно ответил Тацуки, – мы и так примерно знаем, где их корабли, воздушные бои велись весь вечер, наши самолеты несколько раз атаковали их, и добились отдельных успехов. – Ты можешь потопить их, вот хотя бы те, что ближе, подводные лодки?

   – Конечно!

   Один из офицеров подошел к нам, и обратился к Тацуки, мне показалось, что это как раз мой командир Сего Окубо. Они коротко переговорили с Тацуки, под непрекращающиеся насмешки других офицеров, и Тацуки кивнул мне:

   – Пошли. Окубо-сан хочет доложить о тебе капитану Токунаге Сакэ.

   Лично мне к капитану можно было и не ходить, Сего и Тацуки разговаривали с ним сами, не подключая к беседе меня. Капитан Токунага прервал какое-то совещание, выслушал их со скептической ухмылкой, ехидно поглядывая при этом на меня, однако судя по всему, дал добро. Совещание прервалось, и вся компашка старших офицеров корабля вышла из капитанской каюты и двинулась на мостик. Мои япошки вывалились от капитана, Тацуки радостным и возбужденным, а Сего сосредоточенным и хмурым, и мой опекун-переводчик сообщил мне:

   – Капитан Сакэ разрешил потопить две американские подводные лодки. Он лично будет наблюдать за стрельбой.

   Естественно, а что еще делать капитану корабля, когда орудия его главного калибра ведут огонь по врагу, не в карты же играть.

   Когда подошли к башне я остановился.

   – Я буду наводить из своей каюты, вижу только оттуда.

   – Как же мы будем получать твои данные, у тебя в каюте нет телефона? – Возразил Тацуки.

   – Поставьте несколько матросов в коридорах, пусть передают мои команды друг другу.

   Конечно, тут был риск получить «испорченный телефон», но это пустяки, Жюстина проконтролирует и в случае необходимости повторит и поправит. Сего и Тацуки немного поспорили, но я уперся, и время поджимало, все высшее корабельное начальство уже на мостике и ждет выстрела.

   Сам Тацуки встал у моей каюты, я, не включая света, устроился на кровати и сильно нервничая, достал компас. Но Жюстина была на месте, и дальнейшее было делом несложной техники. Два выстрела пушки Сего означали две потопленных подводных лодки, о чем мне сообщил Тацуки, осуществляя обратную связь.

   – Капитан Сакэ вызывает тебя к себе! – Тацуки светился от счастья.

   Улыбающийся Окубо ждал нас у дверей каюты, внутрь вошли вместе. Атмосфера здесь была теперь совсем иная, для полноты праздника не хватало разве что бокалов с шампанским. Офицеры, включая радостного Токунагу, поздравляли Сего, и чуть меньше Тацуки, хлопая их по плечам и спине и поглядывали на меня уже без насмешливых улыбок, а с интересом и любопытством. Меня провели к столу, Токунага обратился ко мне с поздравительной и благодарственной речью, после чего поинтересовался, последует ли продолжение банкета.

   – Конечно, но надо подойти ближе, отсюда мы и близко не добьем до остальных кораблей.

   – Через четыре часа мы будем на месте. Будьте готовы открыть огонь через три с половиной!

   – Всегда готов..., – вяло прикольнулся я.

   Меня напрягала двусмысленность ситуации, с моим собственным участием в потоплении японских крейсеров и эсминца. Я сам стремился доказать правильность версии разведки, и теперь, потопив две американских подводных лодки сделал это окончательно. И это было необходимо для подтверждения моей ценности для японцев, но при этом делало меня виноватым в тяжком преступлении против них. И если военное командование могло из стратегических соображений закрыть глаза на мою вину, перекрывая это полезностью, то средние и младшие офицеры, возможно, имели другую точку зрения.

   Сейчас они пока не связывают со мной инцидент, приведший к войне, веря в официальную версию вины американцев. Но это пока, а затем, когда история о сегодняшней меткой стрельбе станет широко известна, найдутся умники, которые сложат дважды два, или пойдут утечки из кругов разведки, или из штабов. Вот тогда наверняка найдутся офицеры, желающие отомстить мне за гибель друзей, и не прилетит ли мне в спину самурайский меч? Над всем этим стоило хорошенько подумать, и срочно принимать меры предосторожности.

   А пока линкор «Нагато», флагман Императорского флота Японии, в окружении трех крейсеров и четырех эсминцев на предельной скорости рвался сквозь ночь на юг, навстречу флоту американскому, туда, где во тьме прятались беспомощные авианосцы, охраняющие их грозные линкоры и крейсеры, и рыскали особо опасные до рассвета эсминцы и подлодки.

   – Ни в коем случае не следует подпускать эсминцы и подводные лодки на расстояние торпедного выстрела, ты должен заранее предупредить нас об их приближении, – внушал мне основы ночной тактики морского боя капитан Токунага.

   – Мы потопим их из-за линии горизонта, с тридцати восьми километров, – заверил я.

   – А вот этого делать не стоит, – охладил мой пыл командир японского флагмана, – это насторожит остальные американские корабли, и заставит их быть внимательными.

   – Эта внимательность им никак не поможет, мы и их накроем с такого же расстояния, прежде чем они смогут нас увидеть. Вы, господин капитан, рассуждаете так, как будто нам предстоит равный бой с сильным противником, на самом деле, мы ворвемся в логово врага, как лиса в курятник, от них только перья полетят!

   Офицеры заулыбались, несмотря на мое не слишком уважительное поведение в отношении их командира.

   – Я боюсь только, что они разбегутся в разные стороны, и нам будет нереально отловить их за ночь...

   – Артиллерийские корабли будут защищать авианосцы, пока те не ушли, – возразил капитан, – но удрать они могут, скорость авианосцев выше, чем у «Нагато», пусть и не намного. Тебе нужно наблюдать за флотом противника и сообщать мне о его перемещениях.

   – Поэтому, господин капитан, я бы пошел к себе в каюту, и было бы идеально, если бы под рукой у меня был телефон.

   Диана мирно спала в своей кроватке, надежно изолированные уши не отреагировали на грохот недавних выстрелов, и это было замечательно. Я опять устроился с компасом на кровати, Тацуки торчал за дверью в роли посыльного, а вскоре мне занесли телефон, протянув по коридору временный кабель, после чего мой переводчик ушел к другому концу телефонного кабеля, и я даже не знал, где он находится.

   Я с неоценимой помощью Жюстины отслеживал местонахождение американских кораблей, их скорости и курсы, выводя наш линкор прямо в лоб их эскадры. Меня совершенно не заботило при этом, потопим мы их все, или только часть, в любом случае это будет большая победа, и мои заслуги при этом оценят. И бить американцев я собирался именно на предельной дистанции, сводя риск ответных действий к минимуму. Но авианосцы следовало прихватить, и если они такие шустрые, как предупреждал Токунага, в то время, как мы откроем огонь, плавучие аэродромы должны быть плотно в зоне досягаемости наших орудий, с запасом, чтобы не успели удрать. Это создавало большие сложности при планировании начала стрельбы, авианосцы торчали в окружении остальных кораблей, прикрываясь, прежде всего именно эсминцами, шедшими перед ними на приличном расстоянии. Как ни крути, капитан Токунага был прав, чтобы во время начала стрельбы иметь возможность достать авианосцы, нужно было подойти к американской эскадре так, что их эсминцы окажутся у нас под боком. Поэтому, в конце концов, я плюнул на свои планы, и доверился корабельному штабу, просто информируя его через Тацуки о настоящем положении дел.

   Через час после начала нашего выдвижения навстречу американской группировке, она поменяла направление движения на перпендикулярное нашему, оставив как заслон два эсминца, оказавшиеся теперь боковым охранением эскадры. Сближение несколько замедлилось, но еще через три часа мы, наконец, подошли на расстояние выстрела к их крупным кораблям.

   – До авианосца «Лексингтон» тридцать два километра, – передавал я на мостик данные, полученные от Жюстины, обрисовывая положение потенциальных жертв, и закончив, предложил, – не пора ли открыть огонь?

   – Хорошо, – перевел мне Тацуки ответ Токунаги, – наводите орудие, первая цель – эсминец «Симс».

   За вечер я поднаторел в технике разговора с Жюстиной, легко считывал буквы и строил их в слова, но все же это было относительно сложно, требовало внимания, и иногда я путался, переспрашивал и начинал составлять слово заново.

   Другое дело наведение пушки, вверх-вниз, влево-вправо, огонь-да, все элементарно. После подтверждения линкор вздрагивал от выстрела и где-то наверху гремел гром. Вот и все мои ощущения от скоротечного боя. Один за другим я перечеркивал на своей импровизированной карте ромбики, означавшие корабли американской эскадры, а когда не осталось ни одного, сообщил об этом на мостик и завалился спать.

   – Капитан Токунага Сакэ приглашает Вас в свою каюту! – Тацуки разбудивший меня спозаранку был по-особому подтянут и торжественен.

   – Приглашает – придем, – пообещал я, потягиваясь в дверях.

   – И девочку свою ведите с собой. – Попросил Тацуки, и добавил. – Теперь вам не надо опасаться наших моряков, мы все очень благодарны Вам за помощь и горды тем, что Вы находитесь именно на нашем корабле!

   – И девочку приведем, – снова согласился я, посмотрев на уже поднявшуюся Диану, затем проверил контакт с Жюстиной, увы, эта дама снова отсутствовала.

   Токунага от имени командующего Объединенным флотом поздравил меня с замечательным успехом.

   – А разве мы после разгрома американского соединения не возвращаемся на базу? – Задал я наивный вопрос, когда мы расселись за праздничным столом. Отлично задумано, отпраздновать победу с утра, впрочем, спиртного минимум.

   – Конечно, нет, ведь операция по освобождению Филиппинских островов не завершена. Флоту предстоит поддерживать действия десанта огнем своих орудий. – Пояснил Токунага. – Твои таланты при этом могли бы очень пригодится, но у высшего командования на тебя свои виды.

   Я молча смотрел на командира линкора, ожидая продолжения.

   – Пока вам придется перейти на подводную лодку И-1. Это все, что я могу сказать. Нам очень жаль, что вы оставляете нас, но таковы законы войны, каждый должен быть там, где он нужнее. А еще командующий Объединенным флотом господин Ямамото просил Вас предоставить информацию о местонахождении кораблей противника, в первую очередь крупных, авианосцев и линкоров.

   – Я сделаю это так быстро, насколько возможно. – Настроение у меня испортилось, устойчивая связь с Жюстиной была проблемой, пока неразрешимой.

   Перевод на подводную лодку, на мой взгляд, был связан с тем, что большие чины в Японии, наконец, оценили мои военные возможности и восприняли их всерьез. До того мной, скорее всего, занимались люди среднего уровня, а доклады, посылаемые наверх, не выделялись из общей массы информации, да и докладывать-то было не о чем. Теперь совсем другое дело, потопление десятков американских кораблей, да еще при таком необычном способе приложения сил, событие неординарное, и то, что мной, и обсуждением наилучшего моего применения занялись главные люди страны, совсем неудивительно.

   И первое, и вполне обоснованное решение, убрать меня с огромного линкора с полутора тысячами человек экипажа на небольшую подлодку, где обо мне будут знать несколько десятков человек. И запрос японского командующего о состоянии вражеского флота тоже очень правильный, точные данные о силах противника важны чрезвычайно, такая информация стоит дороже успеха в отдельном небольшом сражении, позволяя принять верные решения стратегического характера.

   И почувствовав уверенность после признания своей нужности японцам, прибыв на подводную лодку, я начал качать права, выбивая себе особые бытовые преференции.

   Японские подводные лодки возвращались на базу, поскольку после уничтожения американского флота в районе Филиппин делать им было нечего, для обстрела береговых позиций их было решено не привлекать, поскольку палубные пушки подлодок были слишком слабы по сравнению с орудиями артиллерийских кораблей, а боекомплект недостаточен.

   – Тацуки, передай командиру, что условия, которые мне создали, не соответствуют тому вкладу, который я вношу в победу Японии в войне.

   – Что не нравится господину Тайсону? – Спросил подошедший командир подлодки капитан второго ранга Эйтаро Анкю.

   Я не знал, насколько высоко звание капитана второго ранга, и как можно расценивать факт командования им подводной лодки, на которую меня прислали.

   – Да мне все не нравится! Например, то, что меня поместили в крохотную комнатушку с одной маленькой кроватью. Как я там должен жить и ночевать с девочкой?

   – Помещение, которое Вам предоставили, это моя личная каюта. – Холодно ответил Эйтаро. – Чтобы освободить ее для Вас, сам я перешел в жилой отсек для остальных офицеров. Подводная лодка построена так, что все помещения на ней сделаны как можно меньшими, любой сантиметр пространства на ней используется для повышения ее боевых возможностей, а не для удобства экипажа. Что касается девочки, то я считаю, что в предстоящих долгих и трудных походах, ей на борту боевого корабля не место, и уже подал соответствующий рапорт Хисагоро Симамото.

   – Я думаю что Вы, господин капитан, некомпетентны и не можете принимать решения по таким вопросам. – Капитан помрачнел, но промолчал. – Тацуки, подайте от моего имени другой рапорт вышестоящему начальству о необходимости встречи.

   – Я сейчас же отправлю радиограмму капитану Симамото. Надеюсь, он найдет для этого время, и Вы встретитесь с ним еще до вечера.

   Мне же только оставалось надеяться, что капитан Симамото получил на мой счет дополнительные инструкции, и ему известно обо мне больше, чем капитану Анкю, который, судя по тому, что освободил для меня свою каюту, имеет понятие о моей значимости, но толком ничего не знает.

   Но оказалось, что свет на мне клином не сошелся, и эти мелкие проблемы за два дня, пока мы не вернулись на базу, разгрести так и не удалось. В капитанской каюте эти дни жила Диана, а я кантовался по всей лодке, отсыпаясь на свободных местах занятых на вахтах офицеров. Ни о каких контактах с Жюстиной в такой обстановке речи не было, поэтому на несколько вопросов со стороны Тацуки, напоминавшего мне о необходимости ответа на запрос командования по нахождению американских кораблей, я отговаривался отсутствием условий для работы.

   По прибытию на базу меня и Эйтаро вызвали к командующему второй эскадрой подводных лодок контр-адмиралу Сигэаки Ямадзаки, Тацуки, разумеется, отправился с нами.

   – Капитан Анкю сообщил мне, что между вами возникло недопонимание, и у Вас есть претензии личного характера? – Спросил меня контр-адмирал.

   – Господин Тайсон думает, что подводная лодка – это санаторий, и ожидает для себя соответствующих условий. – Ответил за меня Эйтаро.

   – Да, капитан Анкю прав, именно этого я и хочу. Он просто не понимает, что главное оружие флота сегодня не торпеды, пушки или палубные самолеты, а именно я и мои способности, для полноценного пользования которыми мне нужны как раз санаторные условия. Например, по причине отсутствия таких условий я сейчас не могу сообщить господину адмиралу Ямамото сведений о состоянии американского флота.

   При этом Эйтаро бросил на меня удивленный взгляд, видимо, он все таки ничего не знал обо мне толком.

   – Да, господин Тайсон, о Ваших способностях нам хорошо известно, и они действительно очень важны для нас. – Согласился Сигэаки. – Какие конкретно условия нужны Вам для работы?

   – Я собственно не требую ничего особенного, просто обычных норм жизни, кровати для сна, ванной, небольшого помещения для отдыха днем. И, конечно, для Дианы тоже.

   – Я уже докладывал капитану Симамото о недопустимости нахождения на борту подводной лодки ребенка. – Сразу отреагировал Эйтаро.

   – Да, господин Тайсон, все то, о чем Вы говорили нетрудно обеспечить на берегу, но в ближайшие дни подводная лодка И-1 отправится в поход, и Вам придется принять в этом походе участие. Девочку мы оставим на берегу...

   – Господин адмирал, у моей психики очень тонкая организация, и для полноценной работы я должен находиться в уравновешенном и спокойном состоянии. А это абсолютно невозможно, если со мной рядом нет Дианы. – Я не хотел раскрывать ее настоящего значения для контакта с Жюстиной, опасаясь, как бы ушлые японцы не умудрились использовать ее без меня.

   – Но Вы и сами должны понимать, господин Тайсон, что даже только для одного Вас создать хорошие бытовые условия на подводной лодке почти невозможно...

   – Не могу с Вами согласиться, господин адмирал. – Прервал я Сигэаки. – Если лодка отправится в поход со мной, то многие элементы вооружения, например торпеды и торпедные аппараты для нее становятся совершенно излишними. То же самое можно сказать и о зенитных пулеметах, да и сдвоенное орудие не нужно, достаточно одинарного. Все это позволит сильно сократить экипаж и освободить жилую площадь, занимаемую им.