Текст книги "Последний довод главковерха (СИ)"

Автор книги: Виктор Перестукин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Я разозлился. Да, план изначально выглядел несколько авантюрно, рассчитывать что пусть и весьма здоровая, но все же женщина Авдотья, способна пронести шестьдесят килограмм своей доли два километра было несколько наивно. Но деваться было некуда, все это я предлагал не от хорошей жизни. Глядишь, с передышками и перекурами, потихоньку, до вечера, как-нибудь может и справились бы… Но просто так все зарубить, не предложив ничего взамен?

– Волокушу нужно сделать. На волокуше тащить не в пример лехше. – О, предложение все-таки последовало. – Ты, дедуля не жердь, а хорошее деревце подруби, ветвистое. К комлю гужи привязать, и в путь!

Дедок, ворча под нос о том, что он не дровосек, и лопатой деревья рубить не приучен, свалил соразмерный дубок. Обмотки от наших с Назаром ботинок привязали к стволу. Меня, старательно отворачивая лица в сторону, стащили с кузова, и уложили на ветвистую крону, при этом я умудрился не потерять в очередной раз сознание от боли. Дамы вчетвером вцепились в обмотки и дружно рванули вперед, наверное, распространяя по округе исходящий от меня специфический запашок.

Все пошло гораздо проще, чем думал я. Женщины тащили меня быстро и без особых усилий. И кантовало на волокуше мое израненное тело гораздо меньше, чем на возможных носилках. Я, цепляясь здоровой левой рукой за ветки, чтобы не сползти с волокуши, без труда сохранял ясность сознания и направлял движение в нужном направлении, избегая контакта с трудолюбивыми селянами на обрабатываемых ими сельхозугодьях. Мишка, увязавшийся с нами, был полезен уже тем, что не путался под ногами, семеня чуть в стороне. И когда, проехав полпути, я объявил привал, женщины хоть и повалились со стонами в траву, но убитыми они не выглядели, так, слегка подуставшими.

– Паулина! Дело есть. – И дождавшись, когда девчонка подсядет поближе, продолжил. – Пройдешь в ту сторону, до того дерева, там увидишь поляну с кошениной. На опушке этой поляны у косарей шалашик от дождя, там же они верхнюю одежду оставили и на дереве, на суку, чтобы собаки не достали, висит котомка с обедом на всю семью. Сами косари сейчас работают в ложке, твоя задача быстро подойти, взять сумку и вернуться.

– Украсть сумку?

Ага, вопросы морали не обойти.

– Понимаешь, Павка, мы сейчас в тылу врага. Еда и оружие для нас равноценны, без еды мы воевать не можем, как без винтовок и патронов…

– Понимаю! – Напряжение на лице Павки уступило место решимости. – А собака там есть?

– Собака есть, но мелкая. Пусть лает, смотри только, чтобы за ногу сзади не тяпнула. А если сбегаешь быстро, то хозяева ничего понять не успеют. Давай, вперед!

Кражу крестьянского обеда Павка провернула с ловкостью профессиональной воровки. Собачонка залаяла и кинулась следом, но пробежав метров пятьдесят, отстала. Добычу поделили и уничтожили тут же, не отходя далеко от места преступления. Семья косарей была большой, работники были поесть не дураки, и на каждого члена нашей шайки пришлась хорошая порция простой и здоровой деревенской пищи в виде черного хлеба, вареной картошки, соленого сала, лука, огурцов и молока из большой бутыли. Даже я, при своих габаритах, почти наелся, а женщины и мальчик просто объелись с голодухи. Однако засиживаться, несмотря на навалившуюся дремоту, было бы верхом глупости, и я подал сигнал к выступлению.

Упряжка женщин без проблем и промедления подогнала мой чудо-экипаж к самому бандитскому складу. Дамы быстро разбросали хворост.

– Винтовки малокалиберные ТОЗ-8, шесть штук! Новенькие! – Торжественно объявила Павка. – И пять трехлинейных винтовок Мосина, в грязи. Два ящика. И форма красноармейская, грязная, шинели, пилотки, каски, сапоги, ремни, портянки…

– Посмотри, что в ящиках. Патроны нужны.

– Вам бы только патроны! Еда нужна, консервы! – Воззвала к моей совести Зинаида Андреевна, пока Глафира Николаевна подзатыльниками отгоняла от винтовок шустрого Мишку.

– В этом ящике не патроны, точно. – Докладывала Павка. – Снаряды, наверное, большие, очень тяжелый. А тут патроны малокалиберные, россыпью, много, очень много! А к трехлинейкам нет ничего…

– У меня есть патрон к винтовке! Настоящий патрон к большой винтовке! Мне папа его подарил! – Гордо объявил Мишка. – Он лежит в корзине, в пенале с карандашами.

– Один патрон? Да, это нас спасет.

Наших дам проблемы с патронами волновали мало.

– Так еды совсем нет?! – На мне скрестились горящие взгляды двух аристократок и домработницы. Вопрос, впрочем, несколько утратил остроту, сами то мы пообедали, а двое голодных, оставшихся у полуторки… О них тоже следовало побеспокоиться, но это совсем не то беспокойство, когда урчит в собственном брюхе.

– Дальше есть еще один склад, там мука в мешках и тушенка в ящиках. – Нагло соврал я. – А пока нам нужна лошадь с повозкой. Здесь рядом дорога из села на шоссе к лесным деревням и хуторам. Давайте к ней, остановим колхозника и попросим уступить транспорт.

Были ли здесь вообще колхозники, я не знал, но подозревал, что бабулька, что называется «из бывших», то есть дореволюционная аристократка, и может негативно воспринять экспроприацию транспорта у какого-нибудь кулака. Чтобы не разжигать на ровном месте классовую вражду в нашем небольшом коллективе, я заранее причислил местных селян к колхозникам, хотя сам лично был уверен, что все они здесь единоличники и настоящие кулаки. Нет, может я относился к ним с заведомым предубеждением, но… хрен с ними, нам нужно средство передвижения, у нас есть винтовки, и я готов был сейчас раскулачить любого встречного, от капиталиста-миллиардера до последнего голодранца.

У дороги, как назло, никакой густой растительности, никаких удобных для засады кустиков, и деревья отстояли друг от друга на почтительном расстоянии, как будто не желая собираться в группы. Тоже единоличники, и никакого колхоза. По этой причине мы, прихватив две винтовки, остановились несколько не доходя до междеревенской магистрали, за небольшим бугорком. Прождали около часа, и судьба вознаградила нас за долгое терпение, послав из села в деревню мужика на упряжке, которого я загодя углядел верхним зрением. Мы немедленно перебрались вплотную к дороге.

– Авдотья, встанешь на обочине, – начал я инструктировать свою диверсионную группу, – как лошадь с тобой поравняется, поймаешь ее за… (как же называется эта часть лошадиной амуниции?), за повод. Мужику это не понравится, он может погнать лошадь, смотри не отпусти.

– Небось не отпущу, – пообещала домработница. Верить ей можно было, она была из тех женщин, что слона на скаку остановят, а уж если остановившаяся лошадь попытается уйти, то Авдотья просто завалит ее на дорогу.

– А вы, дамы, сядьте передо мной, так, чтобы меня не было видно с дороги. Как только Авдотья остановит лошадь, вы расходитесь в сторону, на Вас, Глафира Николаевна, Мишка, а ты, Павка, поднимаешь винтовку и берешь колхозника на прицел. И я тоже.

– Стрелять в него? – Ужаснулась девчонка.

– Нет, не нужно, – твердо заверил я, – он просто убежит.

– А если не убежит?

– Убежит. Можешь выстрелить у него над головой, но постарайся не ранить никого из своих, и не попасть в лошадь.

Я очень надеялся, что все обойдется без стрельбы, Павка была не готова стрелять морально, а я физически. С одной действующей левой рукой я не мог быстро изготовиться к стрельбе, а стрелять в упор, быстро водя стволом винтовки, да еще и вверх от земли было и вовсе нереально.

А мужик, по виду, кстати говоря, типичный кулак, в фуражке, с бородой и пузом, тем временем гнал свою лошаденку по многократно им езженной дороге, не ожидая никаких сюрпризов и в этот раз.

– Здорово, бабоньки! Чего сидим? – Игриво окликнул он незнакомых горожанок.

Тяжкая рука Авдотьи неумолимо легла на ремни, прицепленные к морде лошади, как бы они ни назывались.

– Н-но, не балуй!

Женщины, укрывавшие меня юбками, разошлись, и несчастный кулак увидел направленные на него два винтовочных ствола. То, что стволы были малокалиберных винтовок, вряд ли могло его сильно успокоить.

– Слезай с телеги и беги по дороге назад! Ну! – Грозно скомандовал я.

Мужик открыл рот, и испуганно выпучив глаза, бросал дикие взгляды то на наши винтовки, то на свою лошадь. Трусость, призывающая к бегству, боролась с жадностью, требующей вступить в борьбу за свое имущество. В душе я, сам не слишком храбрый и довольно скаредный, прекрасно его понимал, но положение не располагало к жалости. Павка, видимо вспомнив о полученных инструкциях, выстрелила над головой кулака, и его трусость отпраздновала победу над жадностью, отправив жирное тело в скоростной забег по лесной дороге.

– Ну, вот и ладненько. Забрасывайте меня на телегу, и вернемся к складу на погрузку. Только веток наломайте на подстилку, да побольше.

Телега была на резиновых колесах, но в мягкости ее хода меня бы никто не убедил.

В виде бонуса к транспортному средству мы получили полмешка овса, что меня несколько разочаровало. Мешок я углядел сразу, и надеялся найти в нем муку. Ну, нет, так нет.

– Эт все штоле? Малопульки и две мины к полковому миномету… К мосинкам нет патронов? – Назар не скрывал своего разочарования. – В рот положить нечего, оружия нет, зачем ходили, вообще?

– Зато теперь ехать можем, а не в кустах лежать. И мелкашки отличное оружие, патронов к ним завались.

– Эти пукалки вообще не оружие.

– Дальность полета пули полтора километра. Сохраняет убойную силу на восемьсот метров. Нам в школе говорили. – Отстаивал я ценность привезенного арсенала.

– Только школярам на них и учиться. Давай сбираться, да выезжать ближе к фронту. А то время к обеду, а обеда третий день нетути.

– Программа на сегодня такая: отъедем подальше от шоссе, приткнемся в затерянный хуторок в лесу, там отъедимся, отмоемся и перевяжемся. Принимается? Вперед!

Крепенькая лошаденка бодро потянула по редкому лесу нашу колымагу. В ней без проблем разместилась вся наша боевая команда. Сзади, чтобы меньше смущать остальных неприятным душком, на красноармейских шинелях со склада разместились мы с Назаром. В середину свалили все вещи беженцев и трофейный хлам, включая оружие. Впереди устроились сами беженцы, причем Авдотья села за руль.

– Смотрите, рябчик, рябчик! Стреляй, Павка! – Завопил Мишка, когда серая лесная птица вспорхнула с дерева.

– Не буду я стрелять в птицу! Если бы в немца, так дело другое, а в птицу мне жалко!

Все дружно рассмеялись.

– Дай-ка мне, эт я не подумал, верный обед улетел. – Оживился раздосадованный Назар, сел на телеге и подтянул к себе винтовку. Пассажиры прекратили пустую болтовню, и внимательно всматривались в окружающие деревья в поисках возможной дичи.

– Вон, вон тетерев сидит, стой, Авдотья! – Кто бы мог подумать, что самой глазастой окажется Глафира Николаевна. Телега остановилась, Назар не спеша приложился к винтовке.

Чах! Я еще у дороги заметил, как громко стреляет мелкашка. Правда, звука выстрела «взрослой» винтовки я никогда не слышал, и сравнивать не мог, но и эта гремела прилично, хотя уши не закладывало. Большая черная птица, тяжело взмахнув крыльями, лениво снялась с ветки и полетела вглубь леса.

– Эх, мазила! – Бестактно расстроился Мишка.

– Попал. Я видел, как перо отлетело. – Возразил тоже огорченный Назар.

– Я тоже видела! – Подтвердила Павка.

– Глухарь энто был, здоровенный, что твой лось! Какой обед пропал! – Продолжал плакаться Назар.

– Направо, Авдотья, я видел примерно, где он сел, сейчас повторим. – Не отвлекаясь на сожаления, я проследил верхним взглядом полет дичи, и надеялся все же добраться до нее.

– Где то здесь, на этом дубе.

Лошадь снова остановилась, все пристально вглядывались в густую крону, пытаясь найти убежище беглеца. Вдруг наверху зашуршало, и, цепляясь за ветки, увлекая за собой мелкий мусор, пернатый лось раскрытой книгой свалился вниз.

– Ура! – Дружный победный клич потряс тишину леса. Мишка, торжествуя, легавой псиной метнулся за добычей, и через минуту, заметно напрягшись, забросил ее стрелку на телегу.

– Огромный! Тяжелый! – С восторгом приговаривал спаниель, пока Назар хладнокровно крутил глухаря в руках, отыскивая следы пули.

– Сквозное ранение. – Он показал мне грудь и спину птицы, раздвигая перья, потом бросил дичь вперед, женщинам. – А ты говоришь «оружие». Пукалка!

– У нас в Бабурино был случай, старшеклассники украли из школы мелкашки. Унесли в лес, сидят у костра, а тут к ним, на беду, вышел колхозный пастух. Ну, они его и застрелили из этих мелкашек. Чтобы он их не выдал. – Я косо глянул на Назара, предлагая ему опровергнуть упрямый факт убойности малокалиберной винтовка.

– В упор-от, можа и так. Эт как попадешь, конешна. – Проворчал Назар, не желая продолжать спор.

– Фу! Да он весь вшивый! – Завопила Зинаида Андреевна. – Выбросьте быстрее!

– Не надоть выбрасывать! – Всполошился Назар. – Дичь бывает вшивой, ништо!

– Ощиплем, кипятком ошпарим и сварим! – Подтвердила Авдотья.

– Слышь, Авангард, давай ищи ручей и правь к воде, на обед пора привалиться.

– С обедом придется подождать, Назар. Мужик, который нам лошадь подарил, привел друзей, и теперь они пошли по тележному следу.

Веселье сразу уступило место тревожной тишине.

– И многать друзей он привел?

– Всего их девятнадцать. Десять с винтовками, причем трое с мелкашками, и автоматчик. Им до нас полчаса топать, надо прибавить ходу и оторваться.

– Места дальше каки пойдуть? Река, болото, холмы – чавось там впереди-тось?

– Лес скоро кончается, степь пойдет. Ровная степь, хутора, дороги.

– Оторваться… Можа и оторваться. А ежель в степи встречь кака друга банда выйдет?

– Другая банда? Я предупрежу. Обойдем, все дела.

– А упряжь порвется, аль колесо соскочит? Лошадь захромает, одно ж, телега то не своя, кака она, кто ж знат?

– Ага. Тогда давай сядем здесь и подождем, пока они не придут. Тогда у нас ничего не сломается.

– Ну дык и сядем, токмо не туточки, а чуть подале. Эх, кабы ноги, да трехлинейка, я б и один справился!

– Один?! Это как?

– Залег бы, да стрельнул пару раз, потом перебежал подале, да еще. Враз бы у их охота скрадывать нас пропала. Однакось, и без того управимся. Подберем место удобше, да в засаду ляжем. А эт воины таки, что токмо напугай сильней, они и пятки смазали!

– Слушай, а как же вы, пограничники, нарушителей преследовали? Тебя послушать, так один хороший стрелок от целого взвода уйдет, да еще и положит при этом половину!

– Вот так и преследовали. Чаще норовили наперерез выйти, да наперехват, да самим в засаду сесть. А коды гоном гонишь, и ежели какие умники начинали отстреливаться, так тех огнем к земле прижать, и с боков охватить старались. Но всяко случалось, конешна.

– А давай мину поставим! Точнее, повесим на дереве, они проходят мимо, задевают веревочку, мина им сверху под ноги бац, и все! Нет бандитов – нет проблемы!

– Чтобы взрыватель мины встал на боевой взвод, требуется срабатывание вышибного заряда. – Лекторским тоном возвестил Назар. – А ежели ее просто на дереве подвесить, то пришибить кого она сможет токмо свалившись вражине прямо на макушку.

– Тогда разложим у них на дороге костер, а в него мину. Они сядут погреться, она и рванет!

– Ну, ты ж прям как дите! Чагось им у костра рассиживать, коли они нас догоняют?!

– Давай разложим костер, минутное же дело! Вон и сушина как раз лежит – знак судьбы!

– Мы сейчас быстро! – Идея разложить костер и подорвать бандитов очень понравилась Мишке и Павке.

– Перестаньте вы! Эх! Дети, дети и есть… – смирился с неудачной попыткой остановить дурачество Назар, и даже стал помогать, извлекая из тяжелого ящика железную дуру.

– Стодвадцатимиллиметровая мина. В пуд весом. Да, кабы рвануло, так и воевать не надо. Жаль, что все зря. – Сокрушаясь, Назар подал оперенную сигарообразную железяку Авдотье, а та опасливо ежась, сунула мину в разгорающийся костер.

– Под самый низ надо было! И мордой в землю уткнуть! Эх! – Недовольничал Назар, глядя, как Павка с Мишкой наваливают сверху новый хворост, но лошадь уже уносила нас от опасного места.

– Идут? – Осведомился Назар, минут через десять.

– Агась. – Отозвался я, передразнивая пограничника. – Костер, кстати, потух, а они пошли дальше, не останавливаясь.

– Ну, дык… Тодысь здеся устроимся. Ты прямо туточки и заляжешь. Они по следу пойдуть, аккурат на тебя. Подпустишь на сто метров, и стрельнешь из мосинки мишкиной пулей. Небось не промажешь, колонна спереду тебе покажется как большая куча. Как они залягут, я их с фланга пощелкаю. Давайте, снимайте Авнгарда с телеги, и меня везите вон к тому дереву.

– Нормально ты придумал! – Возмутился я назаровым планом. – Я лежу прямо на тележном следе, как только выстрелю, они на меня и побегут.

– Не побегут, не боись. Под пулями бегать дураков нет, залягут сразу, эт верняк, а коли побегут, так уж прочь от выстрела. – Заверил меня Назар, после чего обратился к гражданским:

– И вам мы тоже малопульки раздадим, отойдете в лес подальше и будете палить в воздух для страху. Первый раз залпом, опосля евошного выстрела, а там как зарядите. Я вас сейчас научу заряжать.

– А чего это Вы, молодой человек, меня в некомбатанты списали? У меня за плечами три войны, и пострелять мне довелось куда больше Вашего. Так что бить я буду на поражение. – Вдруг выступил с воинственным заявлением Евгений Петрович.

– И я тоже буду стрелять на поражение! – Поддержала дудулю Павка. – Нас на военной подготовке учили, на ворошиловского стрелка я недотянула, но тут не промажу!

– Я тоже буду в бандитов стрелять! – Мишка аж подпрыгивал от нетерпения.

– Никаких «на поражение»! Сказано «из глубины леса в воздух», так и стрелять! А ты, Авдотья, увезешь Мишку, встанешь в лесу в километре. И следи за ним, чтоб не убег, впрям за руку держи, он нам всю диспозицию изломать может.

Авдотья облегченно вздохнула, стрелять, хотя бы и «из глубины леса в воздух» ей совсем не хотелось. Телега, облегченная от груза моего тела, отъехала в сторону выгрузить Назара и псевдострелков на фланговой позиции, а затем ушла в лес.

Хоть мне и не нравилась мое расположение на острие будущей бандитской атаки, выбирать не приходилось. Я поерзал за деревом, которое должно было меня укрыть от недружелюбных взглядов и ответных выстрелов. Потом примерился к винтовке. Стрелять придется с левой руки, левого плеча и целясь левым глазом, поскольку правое плечо было совсем уж небоеспособным. Ничего, для одного выстрела приспособлюсь. Рядом лежала запасная заряженная малокалиберная винтовка, гарантирующая мне возможность личной обороны еще одним выстрелом, если бандиты все же, вопреки уверениям Назара попрут на меня.

В ста метрах левее меня и немного впереди, в сторону, откуда должна была появиться банда, залег сам Назар с тремя заряженными мелкашками, что должно было обеспечить в начале боя высокую скорострельность пограничника, все же заряжать однозарядную винтовку дело не быстрое.

В ста метрах за Назаром лежачей цепью устроились дедок с девчонкой и Зинаида Андреевна с Глафирой Николаевной, тоже с винтовками. Впрочем, как только бдительное око Назара перестало обращать на них внимание, занявшись обустройством собственной стрелковой позиции, Евгений Петрович и Павка, не сговариваясь, короткими перебежками подтянулись к месту будущего боя, оказавшись к тележному следу едва ли не ближе пограничника. Тут я решил, что пора пресечь все лишние шевеления.

– Минутная готовность! До уродов пятьсот метров!

– Раньше Авангарда не стрелять! – Еще раз предупредил Назар, и все замерли в тревожном ожидании.

Лес в этом месте был совершенно прозрачным, и скоро между редких деревьев уже обычным взглядом можно было заметить нестройную колонну гордых представителей древнейшей нации.

И никаких тебе разведчиков, никакого боевого охранения. Конечно, отряд и так небольшой, но пару человек вперед пустить можно и нужно было, а тут, наоборот, пять человек поотстало, и плетутся сзади. Ну и хрен с ними, не осторожничают, лезут в наглую, нашим легче.

Но, хватит рассуждать, ближе к делу. Идут гуськом, но не по струнке, конечно, правильно Назар говорил, цель широкая, не промажешь. И пуля наверняка зацепит не одного, а пару-тройку человек, что очень хорошо. Подойдут метров на сто, буду стрелять на уровне живота-таза, во всех попаданских книжках пишут, что для преследователей хуже всего не холодные трупы, а тяжелораненые. Ими я и обеспечу бандитов в достатке.

Приложился к прицелу… Вот зараза! Дистанция подходящая, но небольшой бугор передо мной мешает выстрелу, скрывая нижние части фигур. Плечи и головы видны, а все что ниже скрыто от пули. Приподняться? Я физически не сумею, да это просто глупо. Меня вдруг затрясло от внезапно расстроившихся планов, такая ерунда совершенно сбила с толку. Лежу и тупо пялюсь на приближающихся бандитов, дожидаясь пока их тела, постепенно поднимающиеся вверх, не покажутся так, как я рассчитывал. Уже отчетливо слышны их негромкие голоса, пятьдесят метров…

Бах! Хоть я и упирал приклад в здоровое плечо, отдача так потрясла все тело, что я на несколько секунд потерял не только зрение, и верхнее, и обычное, но и сознание. Ну, почти. В глазах потемнело, и в затылке мозги часто и больно закололо раскаленными иглами. Я со стоном уткнул лицо в землю, а когда поднял его снова, то никого не увидел. Ага, как и предсказывал Назар, никто не шел на меня в атаку, бандиты залегли, и теперь стрелять мне не в кого, я их элементарно не вижу. Нормальную же позицию выбрал мне хренов командир. Только слушай себе, как слева, со стороны Назара со спутниками щелкают редкие выстрелы. В ответ из-за бугорка, кстати, лишь громкие стоны и вскрики. Я отпихнул бесполезную трехлинейку, и приложился к мелкашке. И вовремя!

Из-за бугра, заслоняющего мне обзор, вскочил на ноги молодой мужичок, весь какой-то всклокоченный и безумный, и бросился в мою сторону. Я, почти не целясь, выстрелил в него, и, конечно, промазал. Мужик шарахнулся от моего выстрела, выронил свою винтовку, заполошено метнулся влево от меня, в сторону Назара, но услышав выстрел и оттуда, развернулся и бросился бежать уже вправо, удаляясь от засады. Я поспешно зарядил мелкашку, но только беспомощно смотрел вслед, как он удаляется, петляя между деревьями. Чтобы еще стрелять в него, мне нужно было разворачиваться всем телом, на что я не был способен. Ну, и хрен на него, пусть себе бегает.

Я глубоко вздохнул, успокаиваясь и включая верхнее зрение. За то время, пока я страдал и стрелял, бандиты успели расползтись, покинув место боя, где на карачках, где ползком, и теперь основная группа, пригибаясь, уходила назад, по своему следу. На поляне же осталось лежать шестеро убитых и раненых, причем последних как раз сейчас Назар добивал, хладнокровно и старательно выцеливая.

– Авангард! Не уснул? Как там диспозиция? – Драл глотку бравый пограничник.

– Враг полностью разгромлен и в панике разбежался, товарищ генерал! – В тон откликнулся я. – Собрались в кучу и уходят, совсем уходят.

– Не генерал, а сержант, энто, брат, немало, не кажнему дано, и заслужить надоть! – Ворчал довольный Назар, и продолжил командовать:

– Евгений Петрович! Собрать трофеи с поля сражения! Павка! Дуй за Авдотьей, давай ее с телегой сюды, боевую тревогу отменили!

– Назар, а как мой первый выстрел? – Решил уточнить я подробности завязки боя, когда нас с ним снова загрузили в телегу, и мы продолжили путь. На передке оживленное обсуждение произошедшего боестолкновения, Евгений Петрович степенно, а Павка возбужденно делятся впечатлениями, Мишка переводит завистливый взгляд с одного на другую, женщины ахают.

– А? – Голова Назара занята совсем другим, он суетится, насколько позволяют раненые ноги, в третий раз пересчитывая трофейные винтовки и патроны к ним, перекладывает с места на место пистолет и автомат.

– Да как тебе сказать, попал ты, конешна, токмо понизу, двоих зацепил капитально, а третьего чуток. Хорошо, а на полметра выше, было б как раз. Выходит, неуд тебе по огневой подготовке, товарищ Лапушкин, не обессудь!

– Винтовка не его, и кто знает, как она пристреляна. Вполне может быть мушка сбита, никто же не проверял. – Выступил моим адвокатом повернувшийся к нам Евгений Петрович.

– Да нет, почему же, я попал, куда целил. Что для преследователей хуже – трупы, которые можно просто оставить до завершения погони, или тяжелораненые, которыми нужно заниматься немедленно, перевязывать и выносить? Поэтому я и стрелял, чтобы ранить. – Объяснял я элементарные для каждого читателя попаданческой литературы вещи.

– Эко ты завернул! А про то не подумал, что бечь-то им за нами уж и не надобно, мы и так не уходили. А раненые могут и лежа в нас стрелять! Мне ж их потом достреливать пришлось, голова садовая! Ты, в другорядь, прежде чем делать, с людьми посоветуйся, а сейчас ручей ищи, глухаря купать пора, да и нам не грех.

– С ручьем напряг, зато есть хутор. Хутор тебя устроит?

– А хутор-от какой? Ну, чагось замолчал? Вертаются бандюки, или шо?

– Нет, эти стервятники драные решили привал устроить, и как раз возле нашего минированного кострища.

– Онож и понятно, тот костер как чирей на заднице, ежель где и становится, так околь него, я б и сам тожа там встал. Поджигают?

– Горит уже вовсю, там же сушняк навален… Как думаешь, рванет или нет?

– Эт бабка надвое ворожила. Уж кака судьбина у гарных хлопцев, от нее не сбежишь… Что?

Я молчал, дожидаясь, когда звук от взрыва дойдет до ушей Назара, но не особо громкий хлопок не выделялся на фоне не стихающей несколько суток канонады. Никто из беженцев на телеге, прислушивавшихся к нашей беседе, даже не вздрогнул, тем не менее, чуткий слух пограничника уловил его.

– Наша мина? Ну, как оно там?

– Наша, наша. Хорошо там все, как полагается. – Я подавил внезапный позыв к рвоте.

– Ты толком говори, чавось да как…

– Да нечего говорить, интересно, так сбегай! – Уже психанул я. – Не сидели они вокруг, а рядом стояли толпой. Двое раненых, им из-за других попало слабее, но и они не жильцы, а уж остальные… Короче, как говорил мой знакомый, рассказывая об автомобильной аварии, «мясево». – Я прикрыл рот ладонью.

– Мясево?

– Именно мясево.

– Получается, бой завершен за полным истреблением неприятеля? – Сформулировал Евгений Петрович.

– Да не совсем, там во время перестрелки один герой прямо на меня выскочил, а потом в сторону убежал… Сейчас посмотрю, где он там… А нет, тоже сидит под дубом, готовый. Видимо, я в него все же попал.

– Это не Вы, молодой человек, а я, – снял с моей души груз убийства ветеран трех войн, – как он вскочил…

– И я в него стреляла! – Оспорила принадлежность не снятого скальпа Павка.

– Будет вам, я тож в него пальнул, сам он и есть виноватый, все лежат, так и ты не прыгай, бегущим да стоящим все пули. – Подытожил Назар. – Так чегой, ты Авангард, про хутор рассказывал?

– Сейчас лес кончается, выезжаем в степь. Через километр небольшой хуторок, три жилых дома, хоз постройки, через хутор полевая дорога запад-восток, движения особого нет, так, две телеги катятся с запада.

– Что за народ на хуторе? Живет кто?

– Женщины, дети. Из мужчин двое подростков и крепкий дед. Оружия на виду нет.

– В округе посмотри, можа мужики косят где, али гребут?

– Есть такие, но это подальше, и скорее всего они с дальних хуторов, а не с нашего. Ты бы лучше, Назар, прикрыл стволы шинелькой, нечего хуторян зря оружием пугать.

– Ты не за мной следи, а за хутором и дорогой. Про эти, что ли телеги ты говорил? Мужики, что на них, не с нашего ли хутора?

Мы въезжали в хутор со стороны степи, одновременно по дороге к нему приближались упомянутые мною ранее гужевые повозки.

– Черт!

– Чавой там опять?

– У мужиков три винтовки на четверых, а в задней телеге двое связанных красноармейцев!

– Авдотья, правь к тому сараю, и останови телегу за ним! Давайте, женщины, к плетню и лечь на землю! За Мишкой смотрите!

– Назар, телеги остановились, и двое с винтовками идут сюда, к нам!

– Пусть идут, я их встречу из автомата. Павка, Евгений Петрович, давайте тожа к женщинам, неча вам здеся делать. Да не спорьте, некогда!

Я бы и сам дернул к женщинам, но выбирать не приходилось, надо было оставаться на огневой позиции. Без оружия в руках, и не собираясь стрелять.

– Назар, тридцать метров!

– Не боись, Авангард, сейчас сделаем.

Дотянувшись до длинных ремней управления, он слегка тронул лошадь, поставив ее боком к дороге, передернул затвор немецкого автомата и с головой накрылся шинелью.

– Выходят! – Просигналил я в последний раз. Бандиты не особо осторожничали, не обходили угол издалека, а прямо выскочили перед телегой. Под пули назарова автомата. Одна короткая очередь в упор, и все было кончено.

– Как там другие? – Назар сел в телеге.

– Бросили телеги посреди дороги, к дому побежали.

– Вот еще печаль, запаришься выковыривать их оттудова. Одна винтовка у них, говоришь?

– Да, и они проскочили мимо дома на поле. За копешкой присели, выглядывают.

– За копешкой? А ну-ка!

Поменяв автомат на винтовку, Назар тронул лошадь, разворачивая ее, и выехал из-за сарая назад в степь. Евгений Петрович и Павка тут же присоединились к нему, и уже не прогоняемые командиром, вооружившись винтовками, присели рядом для стрельбы с колена.

– Вон за той, с плоским верхом, еще жердь с боку привалена. – Указал я особые приметы временного убежища бандитов. – Стреляйте сквозь копну, в нижнюю часть с правой стороны.

– Эх, пулемет бы не помешал, враз бы управились. Ну, давай залпом. Целься! Огонь! – Командовал Назар.

Бах!

– Одного зацепило, в ногу, не сильно!

Уцелевший выскочил и побежал, петляя, в степь. Два выстрела грянули почти одновременно, и безрезультатно, Назар выдержал паузу, ища в метаниях беглеца систему, но и его выстрел ничего не дал, бандит благополучно добежал до небольшого овражка, и недосягаемый для пуль уходил по его дну все дальше и дальше.

– Этот ушел, давайте по раненому, у него и винтовка осталась. Метр от правого края возьмите.

Два залпа ушли впустую, но одна пуля из третьего оказалась для защитника сенной цитадели роковой, пробив низкий лоб селянина.

– Готов!

Пока Евгений Петрович собирал очередные трофеи, а женщины выползали из своего укрытия, Назар мимо бросившихся с воем к телам убитых бандитов местных баб, подогнал телегу к бандитскому обозу, сиротливо стоявшему посреди хутора.

– Чаво ж ты говорил, что пленные красноармейцы, то ж командиры. – Вполголоса упрекнул меня дезинформированный Назар.

Подошедшие женщины с ахами и охами помогали сойти с телеги двум помятым субъектам в военной форме.

– Лейтенант Кузяев! – Козырнул один из освобожденных из лап врага командиров. Второй даже не поднял головы, как слез с телеги, так и смотрел себе под ноги, растирая кисти рук с полосами от веревок.