Текст книги "Четыре реки жизни(СИ)"

Автор книги: Виктор Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Теперь, когда еду на электричке, ранним утром или вечером, обязательно наслаждаюсь этой красотой прильнув к грязному окну вагона. Опять и опять жду эту краткую встречу с девственной красотой молодых голых березок. Зимой или поздней осенью эта красота видна, но не так впечатляет, как в апреле, когда косые солнечные лучи ярко освещают стволы и снег и создают тот высокий душевный настрой, какой дают картины Левитана и Куинджи. Жаль, что этой красоты другие люди не замечают. Это их не трогает. Жаль, что они так слепы.

***

Глава 2. Река Сестра.

Но вот грохочущая электричка миновала мост через реку Сестру. Как этот пейзаж напоминает мне реку Сал. Такой же мост, такая же ширина реки и невысокие берега. Только здесь вокруг сплошная зелень, а там светлый тростник, только здесь рядом автомагистраль, судоходный канал, огороды, жилье и люди, а там выжженная степь кругом и ни души. Лишь вдалеке темнеет заброшенный хутор, с продавленной крышей и черными глазницами пустых окон. И над всем властвует тишина. А здесь полумертвая река, с грязной водой и плывущей ряской по всей ширине.

Вдалеке промелькнул и скрылся округлый заливчик, с моими родными местами. Казалось недалеко от города, рядом ж/д и слышно, как стучат проходящие по мосту электрички, а в наступившей тишине вдруг прорываются громкие возгласы людей с соседних огородов, но здесь на берегу залива и есть мое заветное место. Этот участок берега редко посещаем людьми, так как находится в лесу, с двух сторон непроходимые по весне болота и лишь еле заметная тропка приводит на заросший берег залива. А на тропку можно попасть, лишь проехав по узкой полосе между колючими заборами двух соседних огородов. Берега этого лесного залива заросли склоненными к воде деревьями и кустами и приходится каждую весну вырезать, заросшие за лето и осень свои удачные места. Сколько за эти годы я оставил на этих корягах, ветках и густой водной траве крючков и поплавков, одному Богу известно. Но у меня до сих пор в глазах оборванная отцовская блесна с пупырышками, зацепленная за торчащее под водой бревно. Произошло это в далеком 60-м году, а вот что и где потерял в прошлом году не помню. Наверное та была последним, из того, что осталось у меня от отца, что на ней был след его рук, а нынешние потери восполнимы. Блесен и крючков у меня столько, что до конца дней хватит. А ту, отцовскую поленился доставать, была осень, ветер и дождь и лезть в глубину, в холодную воду было жутко. Думал, приду завтра, в лучшую погоду и поныряю за блесной, но так, почему-то и не удалось. Вскоре встал лед, а на следующее лето этого бревна на том месте уже не оказалось. Вот и осталась та отцовская блесна в моей памяти на сорок лет.

Особенно хорош залив поздней весной, когда он очистится от синего ноздреватого льда и прибавится свежей талой воды с различных ручейков и болот. Вода быстро светлеет и уже к майским праздникам можно ехать на рыбалку и ловить мелочь на заливе. Только, что проклюнулись горьковатые, сморщенные, как лица новорожденных, нежные листочки на многочисленных в этих местах кустах черемухи. А рыба, зашедшая в этот мелководный залив, с быстро прогреваемой водой, начинает искать места для нереста. Вместе с рыбой приплывают на лодках и хапуги-браконьеры, с сетями и другими изощренными орудиями лова.

Хотя сюда, изредка по весне и наведывается рыбоохрана. Мобильные телефоны теперь у многих, вот, видимо кто-то и стучит.

Мое же место в небольшом заливчике, который отделен от основного залива, узкой, мелкой, кривой протокой и весь закрыт высокими кустами и деревьями. Вода там прогревается быстрее всего, волнения нет и слышно, как на границе с соседним болотом идут веселые игры карасей, голавликов и плотвы. Можно часами стоять на крутом, заросшем бережку, прислонившись полулежа к стволу большой черемухи, что свесила ветки в воду. Интересно наблюдать в лучах солнца за перемещением и суетой рыбешек. Крупной рыбы в заливе не встретишь, щука на полкилограмма по местной классификации уже крупный экземпляр. В донских краях было стыдно такую брать, обычно возвращали в воду, пусть растет. А на поплавочную обычный улов, пара карасей или подлещиков, пяток плотвичек да десяток уклеек и голавчиков, считается нормальным, хотя все про все тянет на максимум на один килограмм. Зато, если не клюет, или похолодало и подул северный ветер или дождь припустился, на велосипед и через полчаса неспешной езды ты уже дома.

В конце мая, клев обычно начинается и в большом заливе и там у меня есть несколько укромных мест. Вода с поверхности уже потеплела, но трава и ряска еще не разрослись, еще только у самого берега и наступает раздолье для голавлей и плотвы. Удивительная рыба голавль, полвека ловлю эту хитрую красивую рыбу и все удивляюсь ее повадкам и нравам. Как-то стою на крутом берегу, спрятавшись в листьях наклоненного дерева. Вдали ходят голавли стайками, я им подкидываю небольшой кусочек хлеба и к нему устремляется вся стайка. Вот самый смелый делает стремительный бросок, но не хватает корку, а ударом хвоста закручивает воронку и по тому, как крутится и уходит вниз корка, мгновенно определяет, что с ней делать. Толи есть, толи сказать всем своим видом, притаившемуся рыбаку: «Сам дурак». А один раз смышленый голавль вообще учудил, увидев меня. Подплыл поближе и начал нападать на подводный лист, откусывая по куску. Дескать, заходи рыбак в воду, я с тобой сделаю тоже самое.

Небольшая, трехсотграммовая рыбешка, грозит семидесятикилограммовому исполину на берегу. Вот это смелость. После такого действа я голавлей зауважал еще больше. Парадокс, но и они, глазастые и сообразительные тоже попадаются на крючок. Видимо от охотничьего азарта перевозбуждаются и теряют бдительность. Они бросаются на наживку, как на пришлого врага, который «ведет себя неправильно на их территории». Щуки теряют самообладание еще быстрее. Они самые главные в реке, на вершине пищевой пирамиды, поэтому ход железяки-блесны вызывает у них еще более сильный азарт и потерю бдительности. Но я не разу не видел, чтобы даже щука щелкала зубами на человека.

Приучив рыбу кусочками, бросаешь туда и свою насадку на крючке. Как всегда в стае находится самый смелый, азартный, голодный и психически неуравновешенный голавль, удар, потяжка и здесь не прозевать бы с подсечкой – половина схвативших рыб обычно сходит. Но вторая половина остается на крючке. Голавль слабеет быстро и вот он уже бьется в моем мешке, в прохладном тенечке.

Уже в конце июня залив мелеет, зарастает травой на двадцать– тридцать метров от берега так, что не забросишь поплавок до чистой воды и приходиться ждать осени, когда трава наконец-то осядет на дно и снова появятся окна чистой воды. Потом здесь снова появляются голавли и уклейка, порезвиться напоследок в еще теплой воде. Но этот период недолог, пара недель и зачастили холодные дожди конца осени. А потом и снег начинает морозить воду и рыбаков, сидящих на берегах. Рыба уходит на дно, а рыбаки сидят дома до ледостава. Только и остается им, как глядеть в окно да вспоминать былое, пока озера и реки не затянуться прочным льдом.

Но пока лето в полном разгаре, ночи короткие, вода теплая, рыба уходит в глубокие прохладные места, особенно там, где бьют подводные родники со дна. Перемещаюсь я и туда, где Сестра впадает в реку Дубну. В хорошие, не очень сухие годы, там можно полакомиться дикой клубникой, а в богатые годы даже собрать на запашистое целебное варенье.

Но это днем. А сейчас рассвет. Красное солнце медленно поднимается из-за высоких деревьев на правом берегу, закидушки с опарышем уже заброшены, поплавочная удочка прочно стоит на береговой рогульке, а сосредоточенный взгляд бегает от поплавка, к сторожкам закидушек. Вот сторожок-грузик на одной из закидушек пришел в движение. Судорожно хватаешь удилище в правую руку, весь в напряженном внимании. Где же вторая потяжка, ждешь не дождешься. А в это время поплавок приходит в движение и ложиться на бок. Толи груз лег на дно, толи лещ поднял, не углядел. Сообразительные комары, угадывая своими микро-мозгами, что руки рыбака заняты, быстро облепляют лицо и начинают пить чужую, т.е. мою личную кровь, упиваясь безнаказанностью. Бросаю закидушку, бью себя по морде, т.е. по комарам, а левой подсекаю поплавочную. Есть! Что-то тяжелое медленно вываживаешь из глубины, леска-то всего 0,15 мм, а поводок вообще 0.12, чуть порезче и обрыв. Со всей нежностью и осторожностью поднимаешь подышать воздухом подлещика грамм на четыреста. Радости, полные штаны. Комаров уже не замечаешь.

Теперь подольше леща помучить и лишь потом к берегу. Привычно рукой под жабры и широкое скользкое тело рыбины пускает слизь уже в мешке. А вот и вторая закидушка заговорила. Сторожок ходит ходуном. Резкая подсечка. Вытаскиваешь, а там пусто, обрыв крючка. Видно был лещ покрупнее первого. Вот так методом проб и ошибок набираешься очередного опыта. Пока привязываешь поводок с крючком драгоценное время уходит. А с ним уходят и лещи. Одни комары усердствуют, впиваясь в занятые руки и другие открытые части тела. Но вот крючок привязан, комары убиты, только красные пятна выдают места их атак на теле и снова глаза туда-сюда, с поплавка на закидушки и обратно.

Хорошо, когда стайка отдаст еще двух-трех подлещиков тебе, но обычно она не задерживается и уходит по глубине 3-4 м по своим рыбьим делам дальше…

Вновь и вновь бросаешь приманку, в надежде возвратить беглецов. Иногда это помогает, но чаще лишь одна вездесущая уклейка долбит плавающие поверху кусочки. Чтобы скрасить время, переходишь на более легкую снасть, с малым поплавком и без груза.

Насадка – давленный червяк. Именно давленный, свежий, живой эта дрянь игнорирует, видимо не по вкусу. Крючок №3-4 , леска 0,1 мм и пошла ловля! Закид, подсечка, закид, подсечка и так в течение часа. На большее нет сил. Конечно, не каждая подсечка возвращается с добычей, но штук двадцать-тридцать за час нередкий результат. Хотя иногда бывает всего и пяток. Ловить эту шуструю серебристую прожорливую рубку одно удовольствие. Жаль уж очень она мала. С нее я начинал в раннем детстве, в восемь лет, ею и заканчиваю в шестьдесят. Ее жор и настроение не поддается никакой логике. Иногда при северном ветре она ловится лучше, чем в затишье, весной лучше, чем летом, а еще лучше в конце осени, когда все другие рыбы уже спят на дне. Но как говорит рыбацкая пословица: « На безрыбье и сам раком встанешь…», приходиться довольствоваться малым.

Пока ловил лещей и уклейку, солнце поднялось высоко и начинает припекать. Клева нет. Пора сматывать удочки, искупнуться, перекусить и идти искать голавлей вниз, за устье. Там осторожно бродя по берегу, из-за кустов высматриваешь стайки этих чернохвостых рыб. Бросаешь кусочки хлеба в воду и наблюдаешь – вдруг появится черный хвост и лишь потом начинаешь различать, в не очень прозрачной воде, тело и массивную голову небольшого красавца-голавля. Тогда осторожно садишься, метров за двадцать выше по течению, чтобы не спугнуть рыбу и далеко, далеко забрасываешь насадку с легким поплавком. Течение постепенно сносит насадку прямо к голавлям и им ничего не остается делать, как хватать ее. Обычно такой способ срабатывает неплохо и приносит добычу. Но Дубна, такая река, где течение часто меняется на противоположное – прошел корабль по далекой Волге и течение пошло вспять, увеличили сброс воды на ГЭС, то же самое. Да и от ветра течение нередко останавливается. Так неприятно для человека выросшего на стремительной реке, но ничего не поделаешь, надо приспосабливаться и довольствоваться тем, что есть.

Раньше я ездил на велосипеде ловить голавлей и в другие места, за три километра выше по течению, в объезд, с выездом на шоссе.

Теперь эти бывшие дикие, уединенные места обросли дачами и садоводческими участками, все изгадили, народу на реке стало много, а рыба исчезла. Вот и приходится искать места, где она еще осталась, но вскоре ее и там не будет. Просто на глазах видно, как скудеет река и мельчает рыба.

Есть на Дубне хорошие места у профилактория, но проблемы те же – много народа, браконьеры с лодок ставят сети, да и добираться далековато. Неужели трудно издать закон, запрещающий ловить сетями в малых реках. Ловить сетью только по лицензии, в указанном месте и строго в указанное время. Нарушил – осудили так, что остался без машины, лодки и с конфискацией недвижимости или лишением в свободы, как в других цивилизованных странах. А у нас один гребет общенародную собственность лопатой, а другому, совестливому, даже пригоршня не достается. И так не только с рыбой, но и с нефтью, газом, лесом. Все захватила кучка олигархов – монополистов. Штраф же за нарушение – в пределах двух-трех бутылок водки. Причем у нас закон по браконьерству един, что в безрыбной московской области, что в рыбной Астрахани или далекой Камчатке. А оштрафовали, с конфискацией движимости и недвижимости, сотню -другую подмосковных браконьеров, да прилюдно информировали в СМИ и по телевидению, как рекламу, решение судов по конкретным лицам по фамильно в течении года, рыбы сразу бы прибавилось. И причем тут свобода граждан и демократия. Моя свобода заканчивается там, где начинается свобода других граждан. Иначе надо жить на необитаемом острове, или анархия. Только народ может быть в законе, никто не может быть выше закона, или находиться под законом. Так сказал один великий человек из демократической Америки.

За рекой Дубной простираются широкие лесные просторы с хорошими грибными местами. В последние годы, в конце лета и в начале осени, я с удовольствием посещал их, как только подорожал проезд на пароме через канал. Полчаса, как говориться от стола и ты в дремучем лесу, если есть авто. На велосипеде приходится тратить времени вдвое больше, да ходить с ним по лесу тяжело. В этом лесу есть места, мы набирали большую корзину белых и красноголовиков за пару часов вдвоем с внуком.

В конце сентября, перед самыми заморозками, нередко я посещал богатое на молодые подосиновики, место. На этой бывшей вырубке, что вся плотно заросла десятилетними березками и осинками, вот под ними-то, в густой траве и в папоротниках, вдруг за несколько дней вылезали сотни темноголовых, хотя встречались и альбиносы, чистых, слегка подмерзших, подосиновиков. Бывало зайдешь в этот молодой лесок ранним утром, в туман, когда на деревьях и на траве обильная толи роса, толи остатки недавнего дождя – через пятнадцать минут прорезиненная длинная штормовка вся мокрая снаружи. А грибочки стоят на мясистых белых ножках, только что вылезшие из зеленовато-серого мха. Осторожно срезаешь их ножом, поглядывая по сторонам, где другие их сородичи. А они притаились вокруг, спрятавшись во мхе или укрывшись под широкими листьями пальм-папоротников. Некоторые еще не оттаяли от легкого утреннего заморозка, стоят как хрустальные и хрустят при срезе ножом. Ни одного червивого гриба. Чистые, молодые, мясистые грибочки и в траве и во мху, но особенно много их в старой глубокой колее от трелевочного трактора. Стоят, затаившись от страха, обездвиженные. За несколько часов так нанаклоняешься за каждым, что спина гудит и не хочет разгибаться.

А дома опять труд – грибы надо промыть, сварить и засолить в трехлитровые банки. Зато зимой, после лыжной прогулки так приятно закусить хрустящим подосиновиком или опенком рюмку водки. Отведать вареную рассыпчатую картошечку и жареную на душистом подсолнечном масле с лучком свиную шпикачку. Никакие заморские деликатесы не могут соперничать по вкусу с нашей простой русской национальной едой. За многие столетия мы привыкли к такой простой традиционной пище. И ни что другое с ней не сравнится. Никакой «Макдоналдс» и гамбургер. Эта еда для белых воротничков в присест, а не для неспешного смака после длительной физической нагрузки.

И хотя, согласно TV, нынешнее поколение выбрало «Пепси», но они «игроэкстремалы». Они мои реальные радости детства и юности обычно переживают полулежа в мягких креслах, глядя в монитор ПК или телевизор, когда там показывают разнообразный ужас или псевдолюбовь. И при этом еще умудряются непрерывно набивать свой тяжелый живот очередной порцией безвкусной пищи. Адреналин их посещает редко, да и зачем он, когда у них все и так в достатке имеется. Но я никогда бы не поменял свое свободное, голодное босоногое детство, ночевки у костра и плавание на бревнах, на их «псевдоощущения в четырех стенах» от присмотра бесконечных боевиков и мультиков. Процесс всегда интереснее, чем результат.

И этим тоже, человек отличается от других животных или скотов.

***