Текст книги "Фрэнсис Дрейк"

Автор книги: Виктор Губарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)

СРАЖЕНИЕ В ГАВАНИ САН-ХУАН-ДЕ-УЛУА

Вечером 15 сентября корабли Хокинса подошли к гавани Сан-Хуан-де-Улуа – «морским воротам» Веракруса.

Город Веракрус, основанный завоевателем Мексики Эрнаном Кортесом, в то время находился примерно в 15 милях к северу от этой гавани. Сама гавань прикрыта от преобладающих здесь северных ветров невысоким каменистым островом, расположенным в полумиле от материковой земли. На его обращенной к материку стороне испанцы с помощью негров-рабов соорудили церквушку, здание таможни, несколько деревянных домов для гарнизона (он насчитывал полсотни солдат), складские помещения и набережную, к которой направлялись суда, желавшие стать на якорь в относительно безопасном месте.

Когда Хокинс появился в гавани, там стояли на якоре «двенадцать кораблей, которые, как говорят, имели на борту на 200 000 ф. ст. золота и серебра». Кроме того, в городе ожидали прибытия «серебряного флота» (официально – «флот Новой Испании») – ежегодной флотилии, доставлявшей из метрополии переселенцев и изделия европейских мануфактур, а потом увозившей на родину американские товары и сокровища.

Испанцы ошибочно приняли корабли англичан за суда этого флота. Хокинс прибег к уловке, отправив вперед три испанских судна, захваченных в заливе Кампече. Данное обстоятельство и ввело испанцев в заблуждение. Можно представить их испуг, когда, прибыв утром 16 сентября на борт флагманского галеона Хокинса, они обнаружили свою ошибку! Вся годовая выручка Мексики оказалась под контролем англичан. Однако генерал флотилии поспешил успокоить королевского казначея Франсиско де Бустаманте и заместителя городского головы Мартина де Маркану, заявив, что не собирается захватывать корабли с сокровищами, а лишь намерен отремонтировать свои суда и пополнить запасы продовольствия.

Отсалютовав испанскому гарнизону, находившемуся на острове и все еще не подозревавшему о том, что за гости пожаловали в гавань, английская флотилия стала на якорь недалеко от каменной набережной и подняла флаги с красным крестом Святого Георгия. Когда испанцы поняли свою ошибку, их охватила паника. Не слушая приказов своего молодого командира Антонио Дельгадильо, они бросились к лодкам и пинасам, чтобы перебраться на материк. В итоге с комендантом гарнизона осталось лишь восемь солдат. Поскольку ни о каком сопротивлении англичанам не могло быть и речи, Дельгадильо отправил на переговоры с ними двух своих людей. Последние вернулись назад с переводчиком Антониу Годдардом, который, успокоив коменданта, рассказал ему о мирном характере визита флотилии Хокинса.

Тем временем, вернув испанцам захваченные в заливе Кампече суда и отпустив с миром почти всех пленных (кроме Бустаманте, Вилья-Нуэва и одного или двух других заложников), Хокинс послал сообщение властям в Мехико с просьбой разрешить ему переоснастить свои корабли и купить в Веракрусе необходимое снаряжение и провиант. Он также добавил, что, будучи подданным английской королевы, «любящей сестры короля Филиппа», надеется на покровительство вице-короля в случае прибытия из метрополии флота Новой Испании.

Утром 17 сентября у входа в гавань Сан-Хуан-де-Улуа неожиданно появился галеон «Сан-Педро» – флагманский корабль генерал-капитана дона Франсиско де Лухана, сопровождавший полдюжины тяжело нагруженных торговых судов. На его борту находился новый вице-король Мексики дон Мартин Энрикес де Альманса. Затем на горизонте показался вице-адмиральский галеон «Санта-Клара», командир которого, дон Хуан де Убилья, вел за собой еще пять торговых судов. Хокинс оказался в весьма опасном положении. Он знал, что благодаря реформе дона Педро Менендеса де Авилеса испанские «серебряные флоты» всегда должны сопровождаться хорошо вооруженными капитаной(флагманским кораблем) и альмирантой(вице-адмиральским кораблем). Кроме того, на бискайских верфях были построены галеоны для постоянной сторожевой армады, которая должна была патрулировать атлантические коммуникации. В тот год Менендес де Авилес впервые выслал их на морские пути Атлантики, и Хокинсу это тоже было известно.

Комендант Дельгадильо, заметив на горизонте корабли «серебряного флота», тут же послал к ним Кристобаля Санчеса с предупреждением об опасности. Англичане тоже увидели паруса указанного флота, и Хокинс предпринял ряд мер по укреплению своих позиций в гавани. Он вызвал Дельгадильо на борт «Джизес оф Любека» и заявил ему, что возьмет батарею на острове Сан-Хуан-де-Улуа под свой контроль. Затем попросил коменданта отправиться навстречу испанским кораблям и передать генерал-капитану «серебряного флота» письмо, в котором сообщал, на каких условиях он позволит ему войти в порт.

Позиция англичан, безусловно, была более выгодной, так как под их контролем оставались остров и якорная стоянка, на которую они могли не пустить испанские суда; в таком случае первый же шквал с севера выбросил бы их на скалистый берег.

Флот Новой Испании лег в дрейф в трех лигах мористее, после чего в порт был направлен пинас с белым флагом перемирия. Если верить Хортопу, переговоры начались бурно. Хокинс потребовал, чтобы вице-король разрешил снабдить англичан необходимыми припасами и обеспечил ему возможность свободно выйти из гавани через один из проходов, тогда как сами испанцы могли войти туда через другой проход. На это дон Мартин Энрикес высокомерно ответил, «что он – вице-король и имеет тысячу людей, поэтому он непременно войдет».

«Если он вице-король, – дерзко ответил Хокинс, – то я представляю здесь мою королеву и, значит, такой же вице-король, как и он. И если у него имеется тысяча людей, то мой порох и ядра найдут себе прекрасное применение».

Стороны долго спорили по вопросу о том, кто будет владеть островом Сан-Хуан-де-Улуа. Хокинс настаивал на своем приоритете, и переговоры затянулись на несколько дней, пока то ли страх перед шквалом, то ли дипломатические способности Хокинса не заставили дона Мартина уступить.

Согласно достигнутому соглашению англичанам разрешалось отремонтировать свои суда и закупить в городе провиант. В качестве гарантии их безопасности испанцы позволили им владеть островом и держать на трех береговых батареях 11 пушек. Ни один испанец не мог сойти на берег с оружием в руках. В понедельник 20 сентября указанный договор был ратифицирован и стороны обменялись заложниками – десять англичан против десяти испанцев. После этого Хокинс счел возможным освободить казначея Бустаманте.

Вечером испанцы снялись с якоря и стали на ночь на внешней стороне порта. Во вторник утром, воспользовавшись приливом и попутным ветром, они под звуки труб вошли в гавань, и оба флота салютовали друг другу. Сначала испанские суда попытались стать возле английских, но Хокинсу подобное положение дел не понравилось, и весь вторник и среду испанские и английские моряки трудились над тем, чтобы развести оба флота на разные стоянки. Наконец суда разошлись, развернувшись носом к берегу острова, причем с бушпритов можно было легко соскочить на причал, не прибегая к помощи шлюпок. Ближе всех к испанцам стоял «Миньон», рядом с ним – «Джизес оф Любек»; расстояние между флотами не превышало 20 ярдов.

Еще находясь на внешней стороне гавани, дон Мартин отправил тайный приказ городскому голове Веракруса дону Луису Сегри прислать к нему 120 солдат, а в понедельник вечером распорядился скрытно посадить их на суда флота. Это наращивание сил, согласно официальной испанской «Реляции», продолжалось также в среду и четверг в соответствии с разработанным планом нападения на корсаров. Между «Миньоном» и двумя испанскими галеонами – капитанойи альмирантой —был поставлен на якорь большой расснащенный хульк «Сан-Сальвадор» (водоизмещение – от 500 до 900 тонн, шкипер – Диего Фелипе), и в течение вечера среды он был привязан канатом к главной якорной цепи «Джизес оф Любека» и наполнен людьми.

Необычное передвижение испанских отрядов и установка на кораблях дополнительных пушек не прошли незамеченными для Хокинса, и в четверг 23 сентября, приведя свою флотилию в полную боевую готовность, он через Баррета передал вице-королю протест. В ответ испанцы заверили его, что дополнительная артиллерия будет немедленно снята. Поскольку это не было выполнено, Хокинс послал повторный протест. Между тем находившиеся на берегу испанцы изображали из себя друзей англичан и усиленно угощали их спиртным. Ожидая ответ на свой второй протест, Хокинс решил спуститься в каюту пообедать.

За его столом в качестве гостя сидел знатный заложник – дон Агустин де Вилья-Нуэва, захваченный, как сообщалось выше, на одном из судов в заливе Кампече. Из его рукава неожиданно показалась рукоятка кинжала. К счастью, один из стюардов, Джон Чемберлен, вовремя заметил это и, навалившись на дона Агустина, обезоружил его. Хокинс вскочил на ноги.

– Схватите его, – приказал он, – и отведите в каюту слуг! Пусть двое охранников стерегут мерзавца.

Вооружившись арбалетом, генерал быстро поднялся на палубу и вскоре перебрался на борт «Миньона». Вахтенные сообщили ему, что на хульке испанцы ведут себя крайне подозрительно. Хокинс бросил взгляд на бак хулька и увидел там вице-адмирала Убилью: тот был вооружен и облачен в доспехи. Используя свой скромный запас испанских слов, Хокинс с презрением крикнул, что он – не джентльмен и ведет себя как мошенник. Это был вызов, и гордый испанец принял его. Генерал тут же выстрелил в противника из арбалета, а один из английских аркебузиров подстрелил какого-то солдата, появившегося на палубе хулька.

Перемирие закончилось. Убилья взмахнул белой салфеткой, подавая условный сигнал людям, прятавшимся на борту капитаны«Сан-Педро». Тотчас послышались звуки трубы, громкий топот ног и бряцание оружия. На острове испанцы с кинжалами в руках бросились на своих английских собутыльников, тогда как солдаты из Веракруса стали перепрыгивать на причал с бушпритов судов, разя направо и налево застигнутую врасплох охрану батареи. Люди на хульке ухватились за канат, который они привязали к «Миньону», и начали тянуть его.

Однако англичане, остававшиеся на борту судов, держали ухо востро. Едва была поднята тревога, как испанские корабли подверглись артиллерийскому обстрелу со стороны флотилии Хокинса. Альмиранта«Санта-Клара» взорвалась от попадания ядра в ее крюйт-камеру.

Тем временем хульк сошелся нос к носу с английским вице-адмиральским судном, и испанские солдаты бросились на абордаж. «На это, – пишет Хортоп, – наш генерал громким и свирепым голосом крикнул нам: „Бог и Святой Георгий! Вперед на этих негодяев-предателей, очистите от них Миньон! Я верую в Господа, так что день будет за нами!“

Тогда моряки и солдаты перепрыгнули с „Джизес оф Любека“ на „Миньон“ и вышибли испанцев».

Надо заметить, что при первом же подозрении об измене Хокинс велел капитану «Миньона» Хэмптону быть начеку. Поэтому еще до того, как атака на его корабль была возобновлена, Хэмптон покинул прибрежную стоянку, отбуксировав судно на чистую воду кормой вперед, а потом обрушил шквал огня на горящую испанскую альмиранту.

Почти все англичане, находившиеся на берегу, были убиты в самом начале сражения. Среди трех уцелевших, как говорили, находился и Фрэнсис Дрейк: он спасся, прорвавшись через дерущуюся толпу на борт своего судна. Об этом, в частности, пишет испанский хронист Эррера, но Хортоп, который находился среди уцелевших, о Дрейке не упоминает.

Как только «Миньон» отступил, вражеский хульк повернулся в сторону «Джизес оф Любека»; в это время еще два испанских судна атаковали английский флагман, пытаясь взять его на абордаж. С трудом отбив натиск неприятеля, англичане перерезали главный швартов и укрыли флагманский корабль за «Миньоном».

Когда огонь пушек англичан стих, вражеская альмирантабыла объята пламенем, а капитанаи еще один корабль тонули. Вице-король, находившийся на капитане, оказался в смертельной опасности. В это время Франсиско де Лухан велел повернуть пушки береговых батарей в сторону английских кораблей и открыть по ним сокрушительный огонь.

Хокинс, однако, не пал духом. Попросив у своего пажа Сэмюэла кубок пива, он призвал пушкарей «стать к орудиям бодро, как приличествует мужчинам».

Едва командир отставил серебряный кубок в сторону, вражеское ядро сбило его.

– Не бойтесь! – воскликнул Хокинс. – Ибо Господь, спасший меня от ядра, спасет нас всех от этих предателей и негодяев!

Между тем «Эйнджел» был потоплен огнем береговых батарей, а изувеченный ядрами «Своллоу» взят на абордаж. Французский капитан Бланд попытался вывести из гавани судно «Грейс оф Год», но связанные цепью ядра сбили на нем грот-мачту. Француз велел своим людям поджечь изувеченный корабль и пустить его по ветру в сторону испанской флотилии, после чего вместе с командой перебрался на пинасе на борт английского флагмана.

Рангоут и корпус «Джизес оф Любека» тоже были разбиты, а фок-мачта свалилась на борт, задавив 12 человек. Когда Хокинс вернулся с вице-адмиральского корабля на свой флагман и увидел, в каком плачевном состоянии тот находится, он понял, что вывести эту развалину в море уже не удастся. Флагман пришлось прятать за «Миньоном» всю вторую половину дня. В это время к нему приблизился барк «Джудит», которым, как мы знаем, командовал Дрейк. До наступления темноты матросы перетаскивали с «Джизес оф Любека» на «Миньон» и «Джудит» провиант, оружие, порох, инструменты и деньги, вырученные в ходе экспедиции. Когда трюмы барка были заполнены, Хокинс велел Дрейку отвести «Джудит» к выходу из гавани и ожидать его там.

Неожиданно англичане увидели, как испанцы направили в их сторону два брандера – суда, начиненные порохом и другими горючими материалами. Это был весьма грозный и распространенный в ту эпоху маневр. Не ожидая приказов, экипаж «Миньона» стал в панике рубить швартовы и ставить паруса. Хокинс попытался остановить паникеров, но его никто не слушал. Когда «Миньон» стал отходить от флагмана, генерал в последний момент успел перепрыгнуть на его борт. Раненые моряки и солдаты из команды «Джизес оф Любека», не имевшие возможности эвакуироваться, были предоставлены своей судьбе.

«Миньон» направился к стоявшему в отдалении судну Дрейка. Что касается брандеров, то они прошли мимо английского флагмана, не причинив ему никакого вреда. Увы, вернуться назад Хокинс уже не мог: этому препятствовали как ветер, так и поднявшееся на море волнение.

Остаток дня «Миньон» и «Джудит» дрейфовали на расстоянии полета стрелы от испанского флота, а ночью, не зажигая сигнальных огней, барк Дрейка ушел в неизвестном направлении.

Ветер довольно быстро сменился на порывистые шквалы, налетавшие с севера, и это вынудило Хокинса два дня укрываться в подветренной стороне островка Сакрифисьос. Когда погода наладилась, он направился в сторону Пануко (современный Тампико). Испанцы, опасаясь новых шквалов, не стали преследовать его.

Дрейк, не имея, очевидно, никакого согласованного с Хокинсом плана действий, решил добираться до Англии самостоятельно. За это его потом не раз упрекали, обвиняя в дезертирстве. Почему он так поступил, теперь уже невозможно установить.

А тем временем, захватив «Джизес оф Любек», испанцы обнаружили на его борту всех своих заложников; проявив великодушие, англичане не казнили их за нарушение вице-королем условий соглашения и не забрали с собой в качестве живого прикрытия. Кроме заложников на английском флагмане было найдено 45 африканских невольников, несколько тюков добротного сукна и серебряный сервиз из адмиральской каюты.

СЕКРЕТНЫЙ ПЛАН ДРЕЙКА

Вечером 20 января 1569 года «Джудит» показалась у входа в гавань Плимута. Судно было в хорошем состоянии, и на его борту насчитывалось 65 человек.

Когда Дрейк высадился, ему некогда было отдыхать. Уильям Хокинс, выслушав рассказ капитана об инциденте в Сан-Хуан-де-Улуа, немедленно написал Сесилу и членам Королевского совета, испрашивая у них репрессальную грамоту для возмещения своих убытков и убытков брата. Эти письма взялся доставить в Лондон Дрейк.

Пять дней спустя, 25 января, в Маунтс-Бей прибыл потрепанный штормами «Миньон». Уильям Хокинс немедленно отправил на помощь брату небольшой барк с провиантом, двумя якорями, канатами и иным снаряжением, и спустя короткое время судно было приведено в Плимут. Сокровища, доставленные на нем из Вест-Индии, описали, после чего под надежной охраной отправили в столицу. С ними туда выехал и сам Джон Хокинс.

Чем занимался Дрейк после возвращения на родину, не совсем ясно. Эррера полагал, что он был заключен в тюрьму на три месяца как дезертир. С другой стороны, один из английских источников уверяет, что Дрейк поступил на службу в королевский флот.

В тот год заметное событие произошло в личной жизни Дрейка. Записи в церковных регистрах свидетельствуют, что 4 июля 1569 года в церкви Сент-Будо он обвенчался с Мэри Ньюмэн. К сожалению, никакой подробной информации о его семейных делах не сохранилось.

Желая компенсировать свои потери и отомстить испанцам за их вероломство в Сан-Хуан-де-Улуа, Дрейк предпринял две экспедиции в Вест-Индию. Первая осуществлялась на судах «Драгон» и «Суон» в 1569–1570 годах, а другая – на барке «Суон» в 1571 году. Английское правительство тайно поддерживало его, а на протесты Испании отвечало, что Дрейк действует на свой страх и риск как частное лицо.

Вполне вероятно, что экспедиция 1569–1570 годов носила разведывательный характер и осуществлялась при поддержке адмирала Уинтера. Сведения о ней скрыты завесой секретности. Больше информации имеется об экспедиции 1571 года. Один из кратких отчетов о ней содержится в документе, озаглавленном «Сводные данные о бедах и разбоях, учиненных Фр[энсисом] Дрейком, англичанином, при содействии и помощи других англичан». В нем сообщается: «В год 1570 (точнее, в начале 1571 года. – В. Г.)он отправился в Индии на барке в 40 тонн, с коим туда же пошли английский купец из Экзетера по имени Ричард Деннис и другие; и близ побережья у Номбре-де-Дьос они ограбили различные барки на реке Чагрес, которые перевозили товары на 40 000 дукатов в бархате и тафте, не считая иных товаров, а также золота и серебра на других барках, и с тем он пришел в Плимут, где все это было распределено среди его партнеров».

В январе 1571 года испанский посол доносил королю Филиппу: «Три судна и тридцатитонный шлюп покинули Плимут, чтобы идти в Индии, и другие шлюп и фрегат тоже готовы уйти. Все предпринятые усилия и обещания, данные судьей Адмиралтейства, не способны помешать им выйти в море».

Команда «Суона» насчитывала около тридцати человек. Прибыв к берегам Панамского перешейка примерно в то же время, когда испанский «серебряный флот» стал на якорь в порту Номбре-де-Дьос, Дрейк узнал, что поблизости уже оперирует французский капитан Никола Дезиль на судне «Эсперанс». Очевидно, англичане какое-то время действовали с французами в консорте. Вместе они проникли на реку Чагрес, устье которой находилось в 18 лигах к западу от Номбре-де-Дьоса, и собирались подняться по ней к селению Вента-де-Крусес – промежуточной станции на важном торговом пути, связывавшем тихоокеанское побережье Панамского перешейка с атлантическим. Зимой эта река была полноводной и судоходной. Дезиль имел на борту симаррона – беглого негра-раба – по имени Педро Мандинга, которому дорога через перешеек была хорошо знакома. Но, когда Мандинга по неизвестной причине сбежал, французы отказались от намерения напасть на Вента-де-Крусес и покинули Дрейка.

Согласно испанским источникам, 21 февраля вооруженный пинас английских корсаров напал на реке Чагрес на испанский фрегат Диего Поло. При этом лица налетчиков были раскрашены в красный и черный цвета. Под звуки труб они бросились на абордаж, размахивая обнаженными шпагами. Команда и пассажиры фрегата, располагавшие лишь двумя шпагами, отбивались в течение двух часов, но были осыпаны градом стрел и обстреляны из мушкетов. Некая донья Хуана, находившаяся на борту фрегата, видела, как стрела угодила в висок ее мужу, спустя час он скончался. Еще один испанец был ранен стрелой в руку, а невольник сеньора Асеведо был сражен мушкетной пулей.

В это время на пинасе подняли белый флаг перемирия, приглашая испанцев на переговоры, но его либо не увидели на фрегате, либо проигнорировали. В отчаянии испанская команда перерезала якорный канат, судно стало сносить к берегу, и команда пинаса переключила свое внимание на другое судно, экипаж которого бежал на берег.

Между тем корабль сеньора Поло сел на мель, и все, кто был на нем, включая донью Хуану, переправились вброд на близлежащий остров.

Позже корсары вернулись и ограбили покинутый корабль. Они разбили на нем рангоут и шлюпку, а потом пустили по течению к устью реки Чагрес. На его борту грабители оставили сообщение, написанное по-английски: они выразили удивление, что их флаг перемирия был проигнорирован; кроме того, они клялись, что никому не хотели причинить зла и готовы были обращаться с пленными вполне учтиво; они готовы были также сохранить фрегат, на борту которого не было найдено никаких особых ценностей. Но что сталось, то сталось. В конце своего послания англичане заявили, что их не страшат испанские военные корабли, находящиеся поблизости; если их команды отважатся напасть, то «с Божьей помощью, это будет стоить им жизней еще до того, как они смогут разбить нас».

Послание было подписано от имени «англичан, которые готовы вести себя по-хорошему, если не будет причин для иного; а если такая причина появится, то мы будем скорее дьяволами, нежели людьми».

Оригинал английского письма не сохранился, но даже после перевода его на испанский язык в нем явственно слышна ирония, столь характерная для большинства последующих речей Фрэнсиса Дрейка.

Если согласиться, что нападение на фрегат сеньора Поло было осуществлено людьми с «Суона», и если допустить, что нападение на корабль сеньора Мело совершено той же группой, тогда люди Дрейка должны были оперировать в водах Панамского перешейка и на реке Чагрес на двух судах. Возможно, что одно из судов тандема было галиотом французских корсаров.

Испанский генерал дон Диего Флорес де Вальдес находился в это время в Номбре-де-Дьосе с двумя большими галеонами и двумя десятками судов «флота Тьерра-Фирме». Там он обильно пил и ел за счет местных чиновников и купцов, тогда как пираты-протестанты безнаказанно мародерствовали у него под боком. Лишь спустя две недели после нападения на фрегат Поло дон Диего соизволил наконец сняться с якоря. Письмо королю Филиппу II из Панамы подытоживает его «достижения» предельно лаконично:

«Генерал Диего Флорес де Вальдес отплыл на поиски корсаров с капитаной, альмирантойи каравеллой, хорошо обеспеченной артиллерией. Ожидалось, что его плавание будет эффективным. Он нашел корсаров. Он их распознал и вернулся, не приблизившись к ним. Он не стал рисковать своими [большими] кораблями, поскольку корсары держались близко к берегу».

В своем рапорте дон Диего объяснил постигшую его неудачу тем, что налетчики имели легкие гребные суда, которые смогли уйти от него по мелководью. По всей видимости, генерал-капитан не встретился ни с «Суоном», ни с «Эсперансом», зато обнаружил три ограбленных ими испанских фрегата, которые были ими покинуты.

Спустя некоторое время Диего Флорес пересмотрел свою тактику. В письме от 16 марта 1571 года он писал, что снарядил три фрегата, снабженных веслами и парусами, – «суда, от которых они не смогут уберечь себя так, как они убереглись от галеонов». Его план заключался в том, чтобы сопроводить 14 или 15 речных барок, нагруженных одеждой и до сих пор укрывавшихся в Номбре-де-Дьосе, на реку Чагрес, а затем преследовать пиратов, которые кинутся на эту приманку. Но еще до завершения своего письма он узнал, что английский корабль вместе с весельным пинасом стал на якорь близ «острова Кативас». Пинас, очевидно, участвовал в нападении на фрегат сеньора Поло, а корабль, скорее всего, был «Суоном».

Так и не справившись с возложенной на него задачей, Флорес передал командование сторожевыми кораблями адмиралу Херонимо де Нарваэсу. Последний, увы, оказался таким же неудачником, как и его предшественник, – к большому разочарованию бюргеров Номбре-де-Дьоса, израсходовавших «на поиски этого корсара» четыре тысячи песо.

Бессилие испанцев увеличило смелость Дрейка, который после ухода французских «коллег» все же отважился совершить набег на селение Вента-де-Крусес.

В испанском списке корсарских рейдов, датированном 1575 годом, отмечалось, что «в году 71-м упомянутый Франсиско Драк похитил товары стоимостью более 50 000 дукатов у Лопе Руиса де Секо и Бальтасара Диаса». Когда пинас англичан спускался вниз по течению к устью реки Чагрес, то захватил и потопил три барки, чтобы они не смогли поднять тревогу в Номбре-де-Дьосе.

По данным Дж. Камминса, к началу мая объем захваченной добычи стал причинять Дрейку определенные неудобства. Золото и серебро не создавали ему особых проблем, так как их можно было использовать в качестве балласта. Но одежду и товары обшей стоимостью около 150 тысяч песо плюс большое количество рабов, взятых на дюжине каботажных судов, невозможно было разместить на небольших парусниках. Пришлось использовать две призовые барки в качестве транспортов.

Спустя несколько дней пинас Дрейка атаковал в районе Кативы фрегат, возвращавшийся из Картахены. Собственник судна, некий сеньор Сальватьерра, был убит, пострадали и другие люди, а находившийся среди пассажиров монах был раздет и осмеян «развязными лютеранами». Часть королевских депеш налетчики разорвали и выбросили в море, а команду и пассажиров фрегата высадили на берег необитаемого острова.

Заметим, что в своей дальнейшей карьере Дрейк никогда не прибегал к подобным варварским эксцессам и обращался с пленными вполне учтиво.

Через день или два после описанного нападения он двинулся на запад и между устьем реки Чагрес и бухтой Пуэрто-Бельо обнаружил флотилию из восемнадцати барок, из которых четыре были взяты на абордаж и ограблены. Корсары забрали их грузы, включая нескольких негров, удержали при себе одно судно и покинули в открытом море три других, после чего вернулись к Кативе. Помимо «Суона» и пинаса Дрейк имел при себе несколько призов.

На этом сведения о его операциях в панамских водах обрываются. В Англию Дрейк вернулся в октябре 1571 года. Где же он пропадал с мая по октябрь? Вероятно, какое-то время Дрейк оставался у берегов Панамского перешейка, а затем отправился искать места, где можно было сбыть захваченных рабов, ткани и одежду. Кроме того, он мог потратить часть времени на поиски укромной бухты, в которой хотел устроить тайное убежище.

Такая гавань была найдена им к востоку от Номбре-де-Дьоса, в заливе Дарьен. Расположенная близко к путям следования кораблей с сокровищами, она была идеальным пиратским гнездом. Капитан назвал это место Фазаний порт. Очевидно, это была знаменитая Секретная гавань (Пуэрто-Эскондидо), лежащая в четырех лигах к юго-западу от залива Каледония. Один из очевидцев описывал ее как «прекрасную округлую бухту, укрытую от всех ветров гавань, лежащую между двумя высокими мысами, с проходом шириной не более полукабельтова, а внутри имеющую восемь или десять кабельтовых в любом направлении, с глубиной примерно десять или двенадцать саженей, полную хорошей рыбы; грунт также весьма хорош».

Из этого секретного убежища он наверняка совершил несколько вылазок против испанского судоходства. К концу июля капитан мог пройти вдоль побережья на восток, к берегам Венесуэлы. Согласно испанским данным, в конце того же месяца три неизвестных судна с английскими командами вошли в Борбурату, которую Дрейк неплохо знал по своим прежним экспедициям – с Ловеллом и Хокинсом, – и пытались завязать торговлю с местными жителями. В июле какой-то английский корабль примерно с пятьюдесятью людьми на борту вошел в гавань Коро, чтобы взять там воду, но высадившихся на берег моряков прогнал объединенный отряд индейцев и испанцев.

Как бы там ни было, экспедиция Дрейка оказалась весьма успешной. Добыча, захваченная им, оценивалась примерно в 66 тысяч фунтов стерлингов. Кроме того, он получил опыт сотрудничества с французами. Испанская береговая оборона оказалась совершенно беспомощной против небольших парусногребных судов корсаров. От пленных и беглых негров-симарронов Дрейк узнал, каким образом испанцы доставляют сокровища из Перу в Панаму, а оттуда – в Номбре-де-Дьос. Наконец, англичане тщательно разведали побережье Панамского перешейка и Новой Гранады, обнаружив и оборудовав удобную базу для последующих операций в карибском регионе.