Текст книги "Атланты. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Виктор Каменев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Вообще, в городе творились странные вещи. У выступивших против меня купцов били приказчиков, портили товар, отказывали им в аренде помещений и мест на рынках. У кое-кого из них начались схожие неприятности и в других городах.

Купцы быстро смекнули, в чём дело. Они созвали совет. Кое-кто бунтовал и требовал идти до конца, но основная масса совещавшихся собрала деньги на взятки и снова отправилась в военное министерство, только теперь с совершенно противоположными целями. И через некоторое время мы с Корделией и Камиллой (на этом настоял Старик) были признаны добропорядочными гражданами Атлантиды.

***

За пленниц Корделия устроила мне выволочку.

– А что я мог сделать ? У них такие обычаи сотни лет налаживались.

– Конечно, господин подсотник, куда же вам ?! Вы просто стояли и смотрели. А то ещё, может быть, сами им ручки крутили ?!– сердито отвечала Корделия, кромсая каменным ножом ремни, которыми связали пленниц.– Ведь вы, господин подсотник, такой сильный ! Да помоги же мне !

Корделия уже сносно тараторила на местном языке. Как только мы освободили пленниц, она задвинула им речь по поводу того, что их никто не обидит. Мои штурмовики присутствовали здесь же. Один из них, солдат Камнегрыз, протянул руку к ближайшей девушке и сказал:

– Мне вот эта нравится.

– А ну пошёл вон отсюда !!!– завизжала Корделия.– Я тебе покажу !!!

Она выскочила наперёд, загородив собой пленниц. Камнегрыз, памятуя о том, как я в одиночку раскидал шестерых вражеских воинов, попятился назад, что-то бормоча.

– Ничего не бойтесь, девочки,– обратилась Корделия к пленницам.– Идите домой. Ратибор вас проводит.

– А разве мы не приглянулись вашим мужчинам ?– робко спросила одна из пленниц.– За что вы нас прогоняете ?

Корделия только руками развела. Я никогда ещё не видел её такой растерянной.

– Желаю успехов, госпожа поэтесса, в воспитании наших новых соплеменниц,– сказал я, улыбаясь до ушей.– Верю – у вас всё получится.

С тем я и отправился к своему дому.

У нас в столовой стоял стол, связанный из жердей, пни, на которых мы сидели, колоды на кухне (на них расставляли посуду, резали и шинковали). А вот спали мы на полу, на соломенных подстилках. Меня это утомило; я всерьёз вознамерился смастерить ложе из колод и жердей.

У дома меня поджидали сыновья соседнего вождя. Они уже притянули тележку, более их никто не задерживал, поэтому я и спросил:

– Вам чего ? Почему домой не ушли ?

– Тланти,– заговорил старший сын вождя,– зачем ты живёшь в этом паршивом племени, маленьком и бедном ? Переходи к нам.

– Мы построим тебе огромный дом,– пообещал младший.

– Дадим скотину.

– Рабов наберём из соседних племён.

– А подите вы к дьяволу,– отозвался я.– Мне вот только этих ваших интриг не хватало. У меня есть причины остаться здесь.

– Подумай, тланти,– сказал старший сын.

– Всё, до свидания.

Сыновья соседнего вождя потоптались около меня, глядя, как я изготовляю ложе при помощи каменного топора, сверла и меча, вздохнули и ушли. Зато моих соплеменников это зрелище привлекло. Около меня собралась небольшая толпа, среди которой крутилась и Камилла.

– Что-то, Ратиборушка, ты всё в трудах и заботах. Не узковато ли ложе ?

– А это для тебя. Нам с Корделией я потом сделаю, когда наловчусь немного.

– Подумать только, офицер Великой Армии Атлантиды сколачивает ложе для рабыни. Вернусь домой – раззвоню по всему городу.

– Камилла, не выводи меня из себя. И можно чем-нибудь занять эту толпу ?

– Они сейчас разойдутся. Может быть, тебе помощь нужна ?

– Нет. Я сам.

Толпа действительно разошлась, хоть и не сразу. Некоторое время дикари ещё ходили вокруг меня, приседали около ложа, трогали его руками, задавали идиотские вопросы. Но тут Большой Вепрь заметил, что я начинаю нервничать, и быстро всех разогнал.

Работа двигалась не очень. Мебель моя не то, чтобы не получалась, просто получалась не так, как было задумано. Я тихо ругался, сверля дыры и загоняя в них деревянные шипы; и за этим делом не сразу заметил, что около меня стоят вождь и молодая девушка – худенькая и бледная.

Я поднял голову, спросил:

– Что-то случилось ?

– Вот девка,– отвечал вождь.

– Вижу, что не парень.

– Она негодящая. Но умеет оставлять образы на камне и дереве.

– Что значит – негодящая ?

– Ну,– вождь изобразил что-то руками, пытаясь подобрать нужные слова,– у неё ветер в голове.

– Ясно.

У девушки был такой вид, словно она готова была сбежать от меня со всех ног.

– Она просит твоего разрешения оставить твой образ,– продолжал вождь.– Ты согласен ?

– Да пусть рисует. Мне-то что ?

– И Делю,– несмело пискнула негодящая девушка с ветром в голове.

– И Делю позовём,– бодро отозвался я.– И Камиллу.

У художницы имелся большой, плоский камень, который она расположила перед собой на колоде. Вождь внимательно рассмотрел плоды моих трудов и ушёл звать Корделию.

Некоторое время девушка внимательно смотрела на меня. Я даже чуть было не смутился, но сообразил, что она интересуется мной не как мужчиной, а как объектом, и вернулся к своей работе. Художница начала рисовать. Я искоса посматривал на неё. Робость негодящей девушки прошла, вся она разрумянилась, в глазах появился тот же блеск, что и у Корделии, когда она сочиняла стихи.

Я приподнялся, намереваясь посмотреть, что там у неё получается. Художница заметила моё движение и прикрыла начатый рисунок своим худеньким телом.

– Не надо,– попросила она при этом.– Потом. Когда будет готово.

– Как скажешь,– ответил я, возвращаясь к своей работе.

Подошла Корделия. Она сразу же склонилась над художницей и та – странное дело ! – даже не попыталась загородить рисунок.

– У меня для тебя новость,– сказал я.

Корделия посмотрела на меня.

– Мы с тобой – негодящие.

– Это как понимать ?– удивилась Корделия.

– У нас ветер в голове.

– Тоже мне новость ! Я давно это знала. Всегда хотела научиться рисовать, да не выходит. Терпения нет. Ты же не будешь заставлять меня спать на этой уродине ?

– Хорошо, сплаваем в Атлантиду, заберём своё ложе.

Закончили мы с художницей одновременно. Я с отвращением отбросил в сторону топор, художница принялась обтирать пальцы пучком травы.

Я мельком глянул на рисунок, около которого застыла Корделия, подозвал крутившегося неподалёку Малого Вепря, и мы с ним втащили новую мебель в дом, установив её в комнате Камиллы.

– Баловство,– заметил дикарь, усевшись на ложе и подскакивая на нём.– Зачем было столько возиться, командир ? Большая куча соломы...

– Да иди ты к дьяволу !– рассердился я.– Вместе со своей соломой !

Мы вышли на улицу. Малый Вепрь отправился по своим делам, а я сел в тени дома на пень. Художница уже ушла.

– Можно я похнычу ?– спросила моя жена.

– Давай,– ответил я.

Корделия села мне на колено и принялась хныкать по поводу того, что она устала, ей страшно хочется домой, в Атлантиду, стихи совершенно не сочиняются, дети продолжают реветь и убегать. Я обнял свою жену и молча гладил её по спине.

За этим занятием нас и застала Камилла.

– Ложе твоё готово,– сказал я ей.

– Сейчас испытаю,– пообещала Камилла.

– Камиллочка, присаживайся,– пригласила Корделия, похлопывая меня по свободному колену.

– Ещё чего ! Хватит с него и тебя.

– Ты ещё не устала от Европы, Камилла ?

– Я, деточки, терпеливо жду. Когда-нибудь всё это кончится, будем вспоминать да посмеиваться.

– А кончится ли ?– засомневалась Корделия.

– Можешь не сомневаться, Деля. Военные своего не бросят. Ладно, пойду ложе проверять. Кто знает, сколько мы ещё здесь пробудем, на полу спать уже сил нет.

С тем Камилла нас и оставила.

***

Полтора месяца я жил словно во сне. Дремая, мы перевооружили племя большими луками, с которыми можно было охотиться на большого зверя, посапывая, надавали по ушам одному из соседних племён, вознамерившемуся угнать наш скот, засыпая на ходу, посадили около посёлка дикий виноград.

Перед нашим домом росли цветы, внутри его стояла мебель, которой в Атлантиде побрезговал бы даже бродяга. И дети не отходили от Корделиии, потому что она играла с ними, а по вечерам рассказывала им сказки.

Пробудили меня атланты. Их корабль обогнул остров, на который нас высаживал капитан Красимира, и направился к берегу.

Я принялся лихорадочно натягивать форму, от которой за это время порядком отвык, Камилла спешно цепляла меч мне на пояс.

Дикари наблюдали за мной настороженно.

На берегу я нашёл огромный камень, с которого меня было видно издалека. Корабль бросил якорь и спустил на воду шлюпку. Я разглядел Тана и Герта.

Шлюпка плыла издевательски медленно. Я даже в воду забежал, чтобы подцепить её за борт и подтянуть к берегу.

На нём мы радостно обнимались с Таном и Гертом (Вирду пришлось отправиться на другом корабле), затем они принялись расспрашивать меня о моей жизни в Европе.

Подплыли ещё две шлюпки, с них лезли солдаты и десятники. Я радостно тискался со всеми.

– Слушай, Ратибор, тут такое дело,– заговорил сотник, избегая смотреть мне в глаза.– Вот.

Чуть в сторонке стоял молодой человек с нашивками подсотника.

– Старик ничего не смог сделать,– объяснил Тан.

– Да ладно,– ответил я.– Теперь мне всё равно не служить. Мы ведь с дикарями спали под одним небом, ели с одного костра. Как я теперь против них ?

Ни Тан, ни Герт ничего на это не сказали.

Я подошёл к молодому человеку и представился:

– Подсотник Ратибор.

– Подсотник Славолюб,– отрекомендовался мой собеседник.– Выпускник военной школы. Много о вас наслышан.

– Хороший отряд тебе достался. Ты уж моих не обижай.

– Думаю, сработаемся,– обнадёжил меня офицер, занявший моё место.

Прибежали Корделия с Камиллой, волоча узлы.

– Добрыня ушёл,– рассказывал мне Тан.– Вместо него сейчас Микула. В этот поход не вышло и половины нашей сотни. Горыню я отправил в офицерскую школу. А это ещё что такое ?

Я оглянулся. На берегу стояли, вытянувшись, мои штурмовики. Большой Вепрь шагнул вперёд и доложил:

– Господин подсотник, штурмовики построены.

– Зачем ?– спросил Тан, с любопытством разглядывая дикарей.

Я перевёл его вопрос.

– А это уже как распорядишься, командир,– ответил Большой Вепрь.

Тан покачал головой и одним махом сорвал нашивку у Герта.

– Эй, в чём дело ?!– завопил тот.

Тан протянул нашивку Большому Вепрю и торжественно заговорил:

– Властью, данной мне царём Атлантиды, представляю вас – да переводи же, Ратибор ! – к чину подсотника Великой Армии Атлантиды.

Дикарь взял нашивку.

– Подсотник Большой Вепрь, принимайте командование штурмовиками,– распорядился я.– Пусть жена пришьёт её тебе на одежду. Видишь, как у меня. Тренировки не забрасывайте. Обязательно проводи стрельбы.

– Может останешься, командир ?– тихо спросил Большой Вепрь, но я покачал головой.

Сотнику Тану настолько понравились мои штурмовики, что он оставил дикарям корабельный штандарт и составил рапорт в военное министерство с просьбой не трогать нашего племени.

Дикари провожали нас.

– Ты вернёшься, Ра-ди-бьёр ?– спросил меня вождь.

– Не стоит мне возвращаться. Так оно лучше будет.

Вождь ничего не понял, однако согласился.

Корделия для порядка немного поплакала, прощаясь с дикарками, но видно было, что ей уже не терпится на корабль.

– Куда сейчас отправимся ?– спросил я Тана, погружая вещи в шлюпку.

– Домой,– ответил тот.– Мы, видишь ли, отстали от своих, получили пробоину в днище. Приходится возвращаться.

– Пробоину ?– встревожился я.

Тан кивнул.

– Мы её вырубим около порта. Капитан не против. Ну что, отправляемся ?

Я обернулся к дикарям. На берег выскочило всё племя, разглядывая атлантов. Я хотел сказать им что-то серьёзное и важное, но ничего умного в голову так и не пришло.

– Отправляемся,– ответила за меня Камилла.

ГЛАВА ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ

***

С той поры прошло двадцать лет.

С подачи Старика я принял должность преподавателя рукопашного боя в одной из офицерских школ. Мы переехали в другой город, но один раз в году я обязательно встречаюсь с офицерами своей сотни, второй – с бывшими подчинёнными. Много пьём и вспоминаем.

Тан вышел в отставку. Тесть передал ему свои виноградники. Тан в виноделии ни черта не понимал и не понимает до сих пор, но у него хватило ума оставить всё, как было, и ничего не менять. Виноградники его процветают, и лучшего дегустатора вина, чем мой бывший командир, не найти во всей Атлантиде.

Вирд нашёл себе тёплое местечко в военном министерстве, Герт ныне является заместителем командира гарнизона – тысячника Гальярдо. Нашей сотней командует Горыня. Когда мы встречаемся, тот утверждает, будто бы Герт постоянно таскается с проверками, шерстит документацию и всё вздыхает:

– Ох уж мне эти штурмовики, ох уж мне эти лучники !

Все мои десятники вышли в отставку. Довбуш одно время начал, было, сильно пить, но мы с Добрыней взяли его в оборот. У всех них жизнь сложилась хорошо, никто ни о чём не жалеет.

Мне служится не столь спокойно, как я на то рассчитывал. Не столь давно некий молодой человек, курсант офицерской школы, ворвавшись в мой дом, орал чуть ли не на весь город:

– Дядя Ратибор, я понимаю, что нельзя, но ведь она такая красивая !

И мы десять дней прятали у себя юную послушницу из женского храма. А когда по городу прекратили шляться усиленные патрули, а курсант вернулся, чтобы забрать свою ненаглядную и отвезти на знакомство с родителями, я попросил его:

– Отцу обо всём этом не рассказывай.

– Да ладно,– отмахнулся молодой наглец, обнимая свою невесту,– ничего он не скажет !

– Тебе – да. А я вот наслушаюсь. Он сказал, что доверяет мне тебя. А уж если сотник Тан доверил, он и спросит соответственно. Да хватит тебе тискаться ! Ты у меня должен стать настоящим офицером.

– Дядя Ратибор, скажи только когда – и я сразу стану.

– А иди ты !

Потом была шумная свадьба. Женила, по сложившейся традиции, Миловида. Она не сошлась характером со своим богатым поклонником и теперь заправляет делами в женском храме.

Камилла стала вредной и совершенно невыносимой старухой. Но наших с Корделией детей она любит и величает внучатами. Мы не возражаем.

Бывает, к нам приезжает Красимир – огромный, шумный, заполняющий собой весь дом. Пару раз он привозил Стеллу, но у той как-то не сложились отношения ни с Камиллой, ни с Корделией. Своего старшего сына Красимир собирается отправить в офицерскую школу, младшего – пристроить по купеческой линии. Не пойму, зачем он это затеял.

***

Тан распечатал новый кувшин и разлил вино по чашам. Над виноградниками нависало ночное небо, и я протестовал против того, чтобы на стол ставили светильник, но они всё-таки воткнули его между тарелками, причём Вирд проворчал:

– С ума сойдёшь со своими звёздами.

Женщины уже ушли от нас и теперь сидели за соседним столом, болтая ни о чём. Кажется, Корделия что-то декламировала, но слов было не разобрать, ибо неподалёку старательно лаяла одна из сторожевых собак.

Мы плеснули богам, усопшим. Тан сказал:

– Ратибор, выпускай моего сопляка, бросай всё и приезжай ко мне. Будем вместе делать вино.

– Ты же знаешь, что я его только пить умею. И потом, мне ещё послужить хочется.

– Он до сих пор с Гальярдо дерётся,– наябедничал Вирд.– Какие уж тут виноградники.

В глазах Тана засветилось любопытство.

– Ты дрался с Гальярдо, Ратибор ?

– А то ! Человек специально приехал ко мне из другого города, чтобы силами помериться. Как тут не уважить ?

– И кто кого ?

– Согласились на ничью. Да мы больше пили, чем дрались.

– Тоже мне новость,– вмешался Герт.– С Гальярдо дрался ещё мой отец, когда служил в штурмовиках.

– Интересно, а что надо сделать, друг мой Герт, чтобы загнать тебя ночью в сад женского храма ?– вслух подумал Вирд.

– И заставить петь любовные песни ?– поддакнул я.

– Что вы такое говорите, господа офицеры ?– отозвался Герт.– Какой сад, какие песни ? У меня семья, должность. Положение.

– А помните тогда, в кабаке, возле храма ?– вмешался Тан.– Она прелесть ! Глаза, голос ! А вы все – мужланы звероподобные !

– Ну, это когда было,– отозвался Герт, локтем отпихивая хихикающего Вирда.

– Что, Ратибор ?– снова заговорил Тан, поднимая над столом кувшин.– Славяне, вперёд ? Ты, кстати, сочинил стихи о том, как мы все стареем ?

– Не буду я таких стихов сочинять.

– Это точно,– поддакнул Герт.– Гальярдо мне рассказывал. Он же тогда, после драки, остался у Ратибора ночевать. Ну и захотелось ему в отхожее место. Вышел во двор – а они с Корделией сидят на крыше, за руки держатся.

– Это, допустим, мы и сами видели,– ответил Тан.– Нет, не то, чтобы я не любил свою жену, но сидеть с ней ночью на крыше ? Не знаю. Ну разве что меня с ней туда сотня штурмовиков загонит. Слушай, Ратибор, ну вам ведь не по семнадцать лет ! О чём ты думаешь ночью на крыше с Корделией ?

Но я только улыбнулся и ничего не ответил.