Текст книги "Атланты. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Виктор Каменев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Слушай, ты...

– Я посещал их недавно,– не дал себя перебить Красимир.

– И что теперь ?

– Родственников нашёл. Вы же знаете, сотник...

– Господин сотник.

– Прошу прощения. Вы же знаете, господин сотник, что наши с Ратибором родители погибли ?

– Твоя нахальная рожа начинает меня утомлять,– признался Тан.– Давай быстрее.

– И знаешь, Ратибор, какое у меня осталось впечатление от родственников ? Они боялись, что я буду просить у них помощи ! Всё рассказывали, какие они бедные. Угостить нечем, переночевать негде...

Красимир злобно плюнул на мостовую и закончил:

– Вот что значит иметь родственников.

– Ну а я в чём перед тобой виноват ?

– Если и можно положиться на кого-то, то только на друзей, с которыми ведёшь дела. А ты позоришь меня перед ними,– пояснил Красимир.

И тут Стелла подняла голову.

– Прости нас, Ратибор,– сказала она.– Прости, если можешь.

Вслед за тем она выскочила из носилок и побежала прочь.

– Стелла !– закричал Красимир.– Моя жена,– сообщил он Тану.– Стелла, стой ! А ну давайте за ней.

Рабы подняли носилки.

– И больше тут не появляйся,– посоветовал сотник.

Но Красимир появлялся. Он объяснял это Тану тем, что как раз в этом месте у него устали рабы. Потом к его посещениям все привыкли, хотя они жутко раздражали личный состав, особенно Добрыню и Микулу, которые ворчали, что обязательно выловят Красимира в городе и набьют ему рожу.

ГЛАВА 4

***

Дом у меня был двухэтажный, с плоской, наклонной крышей и огороженным внутренним двориком, где росли фруктовые деревья, виноград, цветы. Там же стояла печь, на которой Камилла готовила еду, и беседка, где я имел обыкновение валяться на скамье, попивая пиво и почитывая пергаменты.

Жилище моё виделось мне тихим, уютным и страшно мне нравилось. Придя домой, я сразу отправился в сад. Камилла принесла ужин туда, и мы с ней поели.

Вечер выдался тёплый и безветренный. Мы мирно сидели в саду, когда в дверь загрохотали.

– Кого там принесло ?– проворчала Камилла и пошла открывать.

Принесло сотника Тана. Когда он приходил к кому-то в гости, то первым делом щипал за щёчку рабыню, открывшую дверь, но с Камиллой мой командир таких вольностей себе почему-то не позволял.

– Можно ?– спросил Тан, заглядывая во двор.

Я кивнул ему на скамью. Камилла принесла ещё вина и третью чашу.

– С женой поссорился,– пояснил сотник Тан, усаживаясь напротив меня.

Этого он мог и не говорить, я уже и сам понял. Ругались они частенько, потом страстно мирились. Помнится, однажды в этом участвовали все офицеры сотни. Вирд удерживал на месте вышедшего из себя Тана, а мы с Гертом уговаривали Мелиссу отказаться от намерения наложить на себя руки из-за того, что она вышла замуж за такого хама.

– Наши старшины и десятники подрались с комендантскими,– рассказывал Тан, пока Камилла наливала вино.– Меня вызывал Старик. Поорал немного, но без злости. А потом Старик захотел, чтобы мы с ихним сотником пожали друг другу руки, но я сказал, что лучше змею поцелую. Тогда он нас обоих выгнал. Правда, торчал я там долговато, а когда пришёл, моя начала кричать, что для меня служба важней, чем семья, ну и всё такое.

– Останешься на ночь ?– спросил я.

– Нет, остыну и пойду домой.

– Мои тоже дрались ?

– А то ! Без них бы и не началось. Добрыня, Горыня, Микула, Светозар, Мирослав, Довбуш. Никого не пропустил ?

– А кто победил ?

– Вничью завершили. Перевеса ни у кого не было, а тут нагрянули Старик с заместителем.

– Ну хватит уже о своей службе !– вмешалась Камилла.– Я для чего вино наливала ?

– Они все такие,– сказал мне Тан.

Мы взяли чаши, плеснули Древним богам и духам умершим, выпили сами.

– Уютно у тебя,– признал Тан.– А хорошо, наверное, быть богом. Вон сколько вина им достаётся. Жаль, я не бог, а то бы...

И от избытка чувств он погладил кувшин по глиняному боку.

– Ты не бог, а тоже лакаешь, что бочка,– сурово заметила Камилла.

– Да ладно, твой не меньше моего пьёт. Что читаешь, Ратибор ?

– Историческое сочинение. Про старые времена.

– Тебе всё упыри не дают покоя ?

– Не без этого. Страшное ведь время было. В любой момент тебя могли высосать упыри, а ты даже не имел права за себя постоять.

– Да уж,– согласился Тан.

– Торговец уверял меня в том, что это,– я похлопал по пергаменту, лежавшему около меня на столе,– писал лично Воитель Кент.

– Брехня,– отозвался Тан.– Триста лет с той поры прошло. Прямо так тебе всё это время пергамент у торгаша и пролежит.

– Как бы там ни было, а какие всё-таки люди ! А у нас что ?

– Ладно тебе, Ратибор, мы тоже не промах.

– Но от нашей эпохи потомкам останутся только бредовые приказы Старика и твои отписки.

– Да что ты, Ратибор, в самом деле ! В городе полно поэтов и сказочников. Я уже про столицу не говорю. Ты ведь и сам пописываешь стишки для библиотеки. Это же как в голове всё должно в кашу перемешаться...

– Так, я не поняла !– рявкнула Камилла.– Это что же, у моего Ратиборушки каша в голове ?!

– Эй, да я же совсем не то имел в виду ! Вот ведь баба, ещё кувшином по башке треснет. Скажи ей, Ратибор !

– Камилла, не вздумай бить нашего гостя. Разобьёшь кувшин, а в нём ещё полно вина.

– Я больше не буду,– пообещал Тан, молитвенно сложив руки.

– Смотри мне,– сказала Камилла и налила ещё по чаше.

Начало темнеть, и на небе проступили первые звёзды.

– А всё-таки интересно, почему люди так по-разному устроены ?– вслух подумал Тан.– Вот, к примеру, смотрим мы на небо, видим звёзды. И Ратибору в башку лезет всякая поэтическая муть про лунную дорожку в океане и красивую женщину на берегу, а я думаю о том, что в темноте, пожалуй, ещё споткнёшься и рожу о мостовую расквасишь.

– Так будь все одинаковы,– ответила Камилла,– что за жизнь тогда была б ?

– Может быть,– согласился Тан.– Хотя, будь у Ратибора брат точь-в-точь, как он сам, я б не имел ничего против. А так этот Красимир – сволочь.

– Опять притаскивался ?– мрачно спросила Камилла.

– Опять,– кивнул Тан.– Выставлял своё рыло из крытых носилок. А Ратибор бить его не даёт. Брат, говорит, роднее никого у меня нету.

– Встречу на рынке его экономку – все патлы ей повыдергаю,– пообещала Камилла.

– Она-то тут при чём ?– вмешался я.

– А пусть знает.

– Я его самого когда-нибудь подловлю,– заметил Тан.– Ну вот не нравится он мне !

– Давайте поговорим о чём-то другом,– попросил я.

– Только не о бабах,– отреагировал Тан.

– Ну что ты так,– ответила Камилла, ласково потрепав его по макушке.– Всё у тебя образуется.

***

Тан ушёл ночью, не поддавшись на мои уговоры переночевать в комнате для гостей. Камилла отправилась спать ещё раньше, а я остался в саду и долго таращился на звёзды. Ну люблю я на них смотреть, что ж тут поделаешь ?

На следующий день все мои подчинённые толпились у казармы, обмениваясь впечатлениями о вчерашнем побоище. Я подошёл к ним и сказал:

– Господ десятников и старшину покорнейше прошу в канцелярию.

Добрыня отдал распоряжение солдатам не разбредаться и первым пошёл за мной. Моя канцелярия была не столь просторной, как у сотника, но поместились мы в ней все. И я сказал:

– Что, герои, воины, защитники Атлантиды, получили удовольствие ?

Всех моих десятников как-то да коснулась вчерашняя драка. Они стояли передо мной, уткнувшись в пол, а Горыня, самый молодой, и вовсе голову в плечи втянул. Лишь Добрыня смотрел мне в глаза, приподняв бровь.

– Вот как мы проводим свободное время,– продолжал я.– Дерёмся с комендатурой. Ну да, а чем же ещё заняться ? Этого самого свободного времени у вас много, дури в бошках тоже хватает. И вы, скоты эдакие дерётесь с комендатурой, а в это же самое время ваш командир скучает дома !

И для пущей убедительности своих слов я грохнул кулаком по столу.

– Не ругайся, командир,– ответил Добрыня.– Ты ведь сам нас учишь тому, что подготовка, выучка и слаженность сами по себе не приходят.

– Издеваешься ?– спросил я.

– Никак нет, господин подсотник,– отрапортовал старшина.– Комендантские сами нас зацепили. Их было больше, вот они и осмелели. Мы мирно выпивали в кабаке, драться никто и не собирался.

– Ни у кого из нас не было ни дубины, ни ремня с бляхой,– вмешался Довбуш.

– Помолчите, господин десятник,– оборвал я его.

– Это правда, командир,– поддержал товарища Добрыня.– Драться никто и не думал, мы собрались просто выпить. С нами был старшина сотни, а так же все десятники господина подсотника Вирда и один – господина подсотника Герта.

– Не понял,– сказал я.– Лучники считают себя лучше других ?

– Нет, командир. У них там разное... Один недавно женился, у другого ребёнок заболел, третий сам хворает. А четвёртый испросил отпуск и поехал проведать родителей. Ну а они ввалились в наш кабак и принялись нас задирать. Клянусь Древними богами, командир, мы хотели уйти !

– И что же вам помешало ?

– Они оскорбили штурмовиков,– объяснил Добрыня.

– Знаете, как оно бывает, господин подсотник,– снова заговорил Довбуш.– Руки сами сжимаются в кулаки, ноги несутся вперёд...

– А мозг отключается,– перебил я.– Вам, господин десятник, было велено молчать.

– Виноват, господин подсотник.

– Командир, ну некого было за тобой отправить,– оправдывался Добрыня.– Все были заняты, на каждого напало по двое.

– Значит так,– сказал я.– Картина мне ясна. На этой неделе выходной для вас отменяется. Позанимаемся силовыми упражнениями. А господа десятники Мирослав и Горыня потом ещё дополнительно поработают над приёмами самообороны, ибо недопустимо для штурмовика пропускать прямые удары в глаз. Вопросы ко мне есть ?

– Всё ясно, командир,– заверил меня Добрыня.

– Свободны,– ответил я и отправился к сотнику.

***

– Что-то я недопонимаю, Герт,– сказал командир.– У Ратибора и Вирда все десятники ходят с битыми мордами, а у тебя только один. В чём дело ?

– Они отсутствовали по уважительной причине, командир. Я могу подать рапорт.

– Потом. Где были ваши старшины ?

– Мой затеял какую-то перестановку в доме,– доложил Герт.– Уже с неделю не в себе. На попойку его сейчас и силой не затащишь.

– А мой был у меня,– добавил Вирд.– Он мне понадобился по кое-какому вопросу.

– Понятно,– ответил сотник Тан.– Вообще-то, надо признать, что в комендатуре тоже люди служат.

– Кто бы сомневался, командир,– подхватил я.– Да ещё какие ! Один подсотник, говорят, на днях задержал трёх вооружённых грабителей.

– Вот-вот,– продолжал сотник.– Ребята они бравые.

– С такими и самим подраться не грех,– ввернул Вирд.

– Я к тому и веду,– сказал Тан.– Сегодня вечером, а ?

– Только не пойдём, как эти олухи-десятники,– предложил Герт.– Возьмём и ремни, и дубины.

– И в порт,– распорядился Тан.– В тех краях их всегда полно. А я договорюсь с другими нашими сотнями, может ещё кто подтянется. Как начнёт темнеть, собираемся у порта возле кабака, на вывеске которого нарисована змея.

Мы закивали головами, дав понять, что заведение это нам хорошо знакомо.

– А там посмотрим. Ну а сейчас, господа офицеры, я вас более не задерживаю.

***

Но все наши планы были грубо нарушены. Вечером я как раз собирался на битву, когда ко мне примчался солдат-посыльный.

– Господин подсотник, вас срочно вызывает сотник Тан.

– Но я уже и так...

– Нет,– перебил меня солдат.– Он вызывает вас в расположение сотни.

Я пожал плечами и отправился.

В городе было неспокойно. Спроектировали его так: идёшь себе по узкой улочке вдоль прилепленных друг к другу домов со слепыми стенами, а тут – раз ! – площадь с небольшим рынком и парой увеселительных заведений. И так по всему городу. И вот как раз на этих площадях собирался народ. Услышав призывы к погромам, я прибавил шагу, пытаясь представить себе, что творится на главной площади., на центральном рынке и в порту.

– В городе мятеж,– объявил нам всем сотник Тан.

– Мы уже поняли,– проворчал Герт.

Нас с Вирдом по дороге не трогали, а в командира лучников какая-то добрая душа запустила камнем.

Наше подразделение отправилось к главной площади. Там мы перекрыли три улицы, ведущие к правительственному зданию, и принялись оценивать обстановку.

Площадь бурлила. Народ толпился вокруг памятника Правителю Дану, у стен главного храма; на центральном рынке тоже колыхалось море голов, хотя все торгаши давно уже ушли с него. Слышались крики и вопли, угрозы и оскорбления. Тан убежал к сотнику Ферро уточнять задание, за себя оставил Вирда и велел с места не двигаться.

Пока его не было, мятежники попытались атаковать и отогнали их назад дубинами. Мечи, по настоянию командира, оставили в казармах.

– Что, грустно стало ?– прокричал в толпу Добрыня.

– Сволочи !– отвечали оттуда.

Вернулся сотник Тан. Он рассказал нам, что главная площадь и порт оцеплены, уйти никто не сможет. В настоящее время комендатура разгоняет мятежников на площадях помельче. Ну а мы пока остаёмся на месте и ждём сигнала.

– Ратибор идёт со мной к Старику,– закончил он свою речь.

– Это ещё зачем ?

– Это ещё затем, что приказы не обсуждаются. Вперёд !

И мы с ним отправились.

Площадь, забитая народом, выглядела не слишком привлекательно. Горело множество факелов, принесённых обеими противоборствующими сторонами. Мятежники орали, пели, оскорбляли правительство и армию Атлантиды. Военные молчали.

– Шевелись, Ратибор,– распорядился Тан.– Хватит глазеть по сторонам.

***

Градоправитель сидел в маленькой комнатушке на первом этаже правительственного здания. Около него за столом располагались Старик и незнакомый мне человек. У двери стояли два огромных солдата из комендатуры. Крошечный огонёк из плошки с жиром освещал небольшое пространство вокруг стола; углы и стены оставались во тьме.

– Вот, привёл,– доложил Тан Старику.

– Это тот самый офицер ?– спросил градоправитель.

– Так точно !– ответил сотник Тан.

– Вы изложили ему суть задания ?

– Нет, господин градоправитель. Я и сам его не совсем понял,– признался сотник.

– Позвольте мне,– попросил незнакомец; градоправитель и Старик утвердительно кивнули.

– Слушай внимательно,– прошептал сотник Тан, пихнув меня локтем в бок.

Незнакомец разложил около светильника пергамент. Высокий, крепкий тысячник Ферро, совершенно непонятно почему прозванный Стариком, и маленький, толстенький градоправитель с интересом уставились на него.

– Известно ли вам, подсотник...– заговорил, было, незнакомец, но его перебил сотник Тан:

– С кем имеем честь ?

– Ах, простите, я не назвался. Советник Лоренц. Выполняю некоторые..., скажем так, деликатные поручения господина градоправителя. Известно ли вам, подсотник Ратибор, как устраиваются мятежи ?

– А то !– ответил я.– Прекрасно известно. Собирается пьяная толпа, кто-то вдруг вспоминает, как в прошлом году его обсчитал какой-то купчина. Все преисполняются благородным негодованием и идут устраивать погром. Если в этот момент патруль из комендатуры не пьянствует, не гоняется за девицами лёгкого поведения и не дерётся со штурмовиками, то мятеж подавляется в самом начале. Поутру бунтовщики ничего не помнят и очень удивляются, проснувшись в тюремной камере. Если же...

– Благодарю вас, подсотник,– перебил меня советник.– Вы кое о чём забыли. В этой толпе обязательно должен оказаться какой-нибудь доморощенный философ, который доступно объяснит всем, сколь несправедливо устроен мир. Одним всё, а другим ничего, ну и так далее. Но сегодня – особый случай. Во-первых, всколыхнулось уж очень много народу – больше половины города. Во-вторых, мятеж не из-за чего. Главарей нет, никаких требований не предъявляли. А такие мятежи, господин подсотник, самые страшные.

– Что в третьих ?– спросил сотник Тан.

Советник Лоренц поморщился и ответил:

– На пьедестале памятника Правителю Дану стоит девица и читает стихи, унижающие монархию и призывающие к бунту. Мои люди, затесавшиеся в толпу, докладывают о том, что многие очень внимательно её слушают. Поэтому мы и обратились к вам. Вы ведь тоже...

И советник дважды щёлкнул пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.

– Вы хотите, чтобы я залез на пьедестал с другой стороны и читал стихи, возвеличивающие монархию и призывающие к успокоению ?

– Подсотник Ратибор !– взревел Старик.– Своим остроумием блеснёте в другом месте !

– И в другое время,– добавил градоправитель.

– Вы, подсотник, должны доставить её сюда,– пояснил советник.

– В связанном виде,– уточнил градоправитель.

– По сигналу "в атаку" вы должны пробиваться к памятнику и не позволить ей уйти,– продолжал советник.– Она высокая, с тёмными, вьющимися волосами. Большие глаза.

– Понятно, симпатичная,– проворчал Старик.

– Одета в длинную, белую тунику,– говорил советник далее.– Руки обнажены. На шее – ожерелье из шлифованных морских камешков. Не упустите её, Ратибор. У меня всё.

– Я ей устрою стихи,– проворчал градоправитель.

Старик показал мне глазами на выход.

Мы с Таном вышли на порог. Народ немного притих. Мятежники уже попытались прорваться с площади, но все улицы, подводящие к ней, были забиты солдатами, которые держались стойко и нападение отбили. Пока мы общались с советником Лоренцем, поступила общая команда сомкнуть щиты. Безмолвное войско, готовое к бою, выглядело устрашающе. Я пригляделся к памятнику Правителю Дану и действительно увидел на его пьедестале маленькую женскую фигурку. Оказывается, заметил её и сотник Тан.

– Смотри, Ратибор, я в тебя верю.

– Я тоже в себя верю. Но, должен признаться, задание мне не по душе.

– Ладно, Ратибор. Мы – военные. Наше дело – выполнять приказы. А девица эта действительно народ к бунту подбивает.

– Да её любой мог взять, понимаешь, командир ?! Комендантские на такие вещи вообще натасканы. Стихи ! Это всё потому, что я – славянин, а их не жаль пихать, куда угодно.

– Что вы такое говорите, подсотник ?

Мы оглянулись. За нашими спинами стоял советник. Слух у меня чуткий, но я не слышал, как он подошёл.

– Уж не хотите ли вы отказаться от выполнения приказа ?– уточнил советник.

– Уже иду. Мой тёзка, когда-то сражавшийся бок-о-бок с ним,– я махнул рукой в направлении памятника,– говорят, всегда лез в самое пекло. И раз уж меня назвали в его честь...

– Еретические вещи говорите, господин подсотник,– перебил меня советник, недобро щурясь,– вы не можете не знать о том, что...

– Так, а ну пошли,– в свою очередь прервал его сотник Тан.– Нам пора, советник.

Наш собеседник вежливо поклонился.

***

Я поведал своим о том, чем нам предстоит заниматься, не забыв упомянуть и про связанный вид.

– Со мной идут десятник Довбуш со своими и... и...

Я поймал умоляющий взгляд Горыни. Молодой, отличиться хочет. Пусть уж.

– И Горыня. Строимся в колонну по два. Я иду впереди. Замыкающим – десятник Довбуш. За меня здесь – Добрыня.

– Я с тобой,– заявил старшина.

– Ты слышал приказ ?

– Я с тобой,– повторил Добрыня.– Ну не могу я тебя бросить.

– Ладно, давай. С тобой и впрямь надёжнее. Тогда за меня остаётся Светозар.

Солдаты построились. Я быстро оглядел их и сказал:

– Вы там старайтесь никого не убить и не покалечить. Наши всё-таки. Атланты.

Добрыня кивнул. Непонятно было, согласен он со мной или нет. Я оглянулся на сотника, с озабоченным видом осматривавшего солдат. Он перехватил мой взгляд и помахал мне крепко стиснутым кулаком.

От правительственного здания послышался визг труб. Все солдаты одновременно двинулись на толпу. Я махнул своим и попёр вперёд.

В толпе началась паника. Люди орали, визжали, пытались убежать. Мы врубились в толпу, и она тут же раздалась перед нами. Я закрылся щитом от летящего в меня булыжника, перетянул дубиной не успевшего увернуться мятежника и крикнул:

– Славяне ! Вперёд !

И два десятка солдат восторженно заорали.

До памятника мы дошли, не встретив никакого сопротивления; несколько запущенных в нас камней не в счёт. Около памятника была навалена куча ящиков, по которым, очевидно, все желающие могли взобраться наверх. Отсюда я уже мог хорошенько разглядеть молодую женщину, держащуюся за каменную ногу Правителя Дана. Похоже, она и не заметила того, что ситуация резко изменилась. Мятежница раскачивалась на месте и громко декламировала:

– Вы нас боитесь, палачи,

Вас не спасут солдат мечи,

Мы сбросим рабские колодки...

– Слезай оттуда, идиотка !– рявкнул я, подойдя к постаменту вплотную.

Из колонны моих солдат послышались смех и аплодисменты. Мятежница глянула вниз и с удивлением обнаружила, что все её слушатели разбежались. А стоят вокруг постамента лишь храбрые и мужественные защитники Атлантиды.

Мятеж быстро затухал. Люди пытались сбежать с площади, натыкаясь друг на друга и отчаянно вопя. Многие сдавались; их отводили в сторонку.

– Господа военные, как хорошо, что вы пришли,– заговорила женщина.– Я гуляла по площади, а тут – озверевшая толпа. Мне пришлось спасаться от неё на постаменте. Я даже не знаю, сколько времени простояла здесь.

– Тебе было велено слезать !– напомнил Добрыня.

– Да-да, конечно.

И молодая женщина ловко спустилась по ящикам на мостовую.

– Спасибо, спасибо вам,– бормотала она при этом.– Просто ужас, что творится у нас в городе.

Солдаты окружили памятник, готовые к бою. Но отбивать поэтессу никто не собирался. Прежде, чем спрыгнуть с последнего ящика, она опёрлась на моё плечо. Добрыня уже стоял рядом, разматывая верёвку.

– О боги, ну до чего же я рада вас видеть,– тараторила молодая женщина с таким восторгом, что некоторые из солдат даже засомневались: а ту ли мы взяли ?

– Мы тебя тоже,– ласково сказал Добрыня.– Заведи руки за спину.

Наша пленница обернулась ко мне.

– Господин офицер, кажется, ваши люди принимают меня за преступницу. Но это ошибка ! Вы ведь заступитесь за меня, правда ?

Что и говорить, мне совершенно не хотелось тащить её к градоправителю, независимо от того, виновата она или нет. Но от меня уже ничего не зависело. Я отошёл в сторону.

– Вы ошиблись !– настаивала поэтесса.

– А кто ж не ошибается ?– отвечал Добрыня.– С каждым может случиться.

– Я отдаюсь в ваши руки,– покорно сказала поэтесса.

– И это самое разумное из того, что ты можешь сделать,– одобрил старшина.

Мятежники совершенно перестали сопротивляться. По площади расхаживали военные, собирая людей в группы.

– Пошли,– распорядился Добрыня.

Не глядя на нашу задержанную, я двинулся вперёд, но она догнала меня.

– Господин офицер, у вас такое крепкое плечо. Знаете, в наше время мужчины изнежились. Если и воюют с кем-то, то только с женщинами. А вы...

– Зря стараешься,– подал голос Добрыня.– Небо-то пасмурное, не видишь разве ?

– И что с того ?– удивилась поэтесса.

– Командир не видит звёзд. А потому и романтика ему в голову не лезет.

Я покосился на молодую женщину. Она шла рядом и смотрела на меня. И взгляд у неё был... ну как это объяснить ? Любой нормальный мужчина, перехватив такой взгляд, бросил бы все свои дела, забыл обязанности и кинулся б на помощь женщине, которая смотрит на него ВОТ ТАК.

Но моя душа давно зачерствела. Сколько людей мы убили в Европе и Африке, сколько семей разбили, сколько пленных привезли в Атлантиду и сделали их рабами !

Я пропустил Добрыню с поэтессой вперёд, а сам остановился и глянул на своих солдат, бредущих к расположению нашей сотни. Все на месте, все целы. Десятник Горыня выглядел заметно разочарованным и даже не пытался этого скрывать. Ну а я что могу поделать ? Будут ещё на его веку серьёзные драки.

Сотник Тан ожидал нас.

– Добрый вечер,– сказал он поэтессе.

– Здравствуйте !– жизнерадостно ответила та.– Познакомьте меня с этим сильным, смелым, мужественным офицером. Он почему-то захотел, чтобы меня связали, но я ничего не имею против этой странной прихоти, раз уж она исходит от него. Наши военные вообще – гордость Атлантиды, а этот офицер – украшение армии. Умоляю, скажите, как его зовут ?

Сотник выглядел несколько озадаченным, Добрыня прятал улыбку в широкой бороде, десятники весело переглядывались между собой, солдаты откровенно ржали у меня за спиной. Подошли Вирд и Герт, с любопытством поглядывая на нашу пленницу.

– Идём,– сказал сотник Тан.

Я надеялся на то, что он отведёт её к градоправителю сам, но командир повысил голос:

– Ратибор !

– Ратибор,– повторила поэтесса.

И мы отправились в правительственное здание втроём.

– Чего это у тебя рожа перекошена ?– спросил у меня Тан.

– Пасмурно.

– Не понял.

– Звёзд не видно.

– Да пошёл ты к дьяволу !– почему-то рассердился сотник Тан.– Вечно у тебя какая-то дурь на уме !

Я смотрел куда угодно, лишь бы не на свою спутницу, а её взгляд на себе чувствовал. Да пусть себе смотрит, мне-то что ? Из храма повылезали жрецы и устроили на пороге моления. Первую партию мятежников разложили прямо на мостовой, задрали им одежды, не разбирая ни пола, ни возраста, и принялись пороть.

Сотник Тан одобрительно крякнул, а поэтесса сказала:

– Как это мерзко ! Что вы думаете по этому поводу, Ратибор ?

Я предпочёл промолчать, но за меня ответил командир:

– В моей сотне шестерым солдатам мятежники засветили камнями. Кому по башке, кому по ноге. Вот надо было у них спросить, что они думают.

Теперь промолчать предпочла уже поэтесса.

У входа в правительственное здание нас попросили подождать.

Выпоротых отпускали по домам. Новые жертвы покорно ложились на мостовую. Очень немногие пытались сопротивляться, но их быстро утихомиривали.

Нас пригласили внутрь. Теперь градоправитель восседал не в тёмной комнатушке, а в своих апартаментах, в кресле, весьма смахивающем на трон. Рядом толпилось множество чиновников, сновали слуги. Помещение было ярко освещено факелами. Мы с Таном подвели поэтессу к начальству.

– Я предупреждал тебя, что всё это скверно закончится,– приветствовал её советник Лоренц.

– Ой, это вы ? Я ужасно рада вас видеть. У меня сегодня такая радостная ночь, столько приятных встреч и знакомств ! Кстати, я прошу, нет, я требую наградить офицера Ратибора за мужество, которое он проявил при поимке меня. Вы просто не представляете, советник, сколько опасностей ему пришлось преодолеть. Обещаете ?

– Она сумасшедшая ?– спросил градоправитель советника Лоренца.

– Притворяется,– ответил тот.– Вот что, милая моя, в этот раз дело уговорами да порицаниями не ограничится. О нашем мятеже известно в столице. И царь Атлантиды очень удивится, если не представить ему зачинщиков.

– Я на его месте тоже бы очень удивилась,– призналась поэтесса.– Но зачем вы вызвали офицера Ратибора ? Он ни в чём не виноват ! И я готова свидетельствовать в его пользу !

У градоправителя отвалилась челюсть.

– Ну баба !– восхищённо прошептал сотник Тан.– Во даёт !

– Ты мне это прекрати !– рявкнул советник.

Но она не прекратила. Пленница откинула голову назад, правую ногу выставила вперёд и продекламировала:

– Ну что ж вы, головы ослиные,

Схватили женщину невинную,

Скрутили руки ей узлом...

И тут у меня неожиданно вырвалось:

– А я скажу: и поделом !

Все присутствующие обалдело уставились на меня. Первым пришёл в себя Старик, тысячник Ферро. Он сказал:

– Подсотник Ратибор, я вас более не задерживаю. Можете быть свободны. Вы, сотник, тоже.

***

Мы стояли у края площади: четверо офицеров и старшина сотни Удо. Приказа расходиться не было, но я втихаря распустил по домам семейных солдат. То же самое проделали и Вирд, и Герт. Сотник делал вид, будто ничего об этом не знает.

– Вон тебе звёзды,– сказал он, кивнув на небо, где облака неохотно уползали к горизонту.– Не нравишься ты мне, Ратибор. Уж больно быстро с этой дамой спелся. И стихи у вас пошли. Хотя, надо признать, она мне и самому приглянулась. По глазам видно, что хреново ей, а как этого Лоренца отшивала !

– Всё сказал ?– осведомился я.

– Да ладно, командир,– вмешался Вирд.– Если её действительно представят подстрекательницей к мятежу, то беспокоиться не о чем.

– Сейчас бы выпить,– размечтался сотник.– Да все кабаки закрыты.

– А что, мы не можем дверь где-то выставить и угоститься бесплатно ?– спросил Вирд.

– И это говорит офицер !– отреагировал сотник Тан.– Защитник Атлантиды !

– Да что тут такого ?– удивился Герт.– Спишут на мятеж. Ты как, Ратибор ?

– Меня радует только то, что вы говорите всё это несерьёзно, а так – командира поддразнить.

– Ещё один святой,– вздохнул Вирд.

Дискуссию развить не удалось, ибо прибежал посыльный от Старика и передал от него приказ сотнику срочно прибыть, чем последний и занялся.

– Друг мой,– сказал Вирд, приобняв меня за плечи.– Ты уставился на звёзды, в глазах у тебя появился идиотический блеск. Уже роятся в твоей башке и готовы вырваться наружу стихи о прекрасной незнакомке на пьедестале...

– Да пошёл ты,– ответил я, высвобождаясь из его объятий.– Тебе-то какое дело до звёзд, пьедесталов и незнакомок ?

– Мы же сослуживцы. И, насколько я тебя знаю, подобное приключение как раз в твоём духе. И вот что я скажу по этому поводу. Допустим, всё каким-то образом устроится, ты получишь возможность ухаживать за своей поэтессой. Женишься на ней. И вот представь себе картину: ты приходишь со службы, а в доме шаром покати, дети немытые и голодные, в доме неприбрано. А твоя ненаглядная сидит на крыше, сочиняет стихи и нет ей ни до чего дела, в том числе и до тебя.

– А Камилла ?– спросил я.– Она тоже будет сидеть на крыше ?

– Ну, Камилла, это конечно, да,– смутился Вирд.– О ней я и забыл.

– Смотри-ка, а Ратибор уже всё продумал !– восторженно сказал Герт.– Видно, и впрямь...

– Да пошли вы к чёрту !– взревел я, не дослушав.– Какого дьявола вы на меня насели ?! Да, она мне приглянулась ! Да, я даже к ней что-то почувствовал ! Но это так... Пройдёт.

Друзья-товарищи смотрели на меня насмешливо. Я толкнул Герта и собрался отойти, но он поймал меня за рукав и примирительно сказал:

– Да ладно тебе, Ратибор, это мы от зависти. Дамочка симпатичная, сам же видел, а смотрела только на тебя, как будто других офицеров в нашей сотне и нет. А я знаю одно заведение с прекрасными девочками. Обещаю: забудете всё на свете. Тут недалеко.

– Подожди ты !– одёрнул его Вирд.– Мы ещё на службе.

Вернулся сотник Тан. Старик приказал до утра патрулировать улицы, мародёров лупить нещадно.

– Добровольцы есть ?– спросил Тан.

Вызвался мечтательно улыбающийся Герт. К нему тут же напросились Добрыня, Микула и пятнадцать солдат из моего отряда.

– Сознательные военные,– одобрил сотник.– Остальные могут быть свободны. Только если вдруг будут завтра выспрашивать, как вы провели ночь, скажете – патрулировали вокруг своих домов.

– Ясно, командир,– ответил я за всех.

– Расходимся.

Стояла глубокая ночь. Мы попрощались друг с другом. Герт заявил, что вышеупомянутое заведение с девочками он пропатрулирует как следует; мы ещё будем гордиться тем, что служим с ним в одной сотне. Я хотел спросить у Добрыни, с чего это ему вздумалось записаться в патруль. Однако все мои уже затерялись в узких улочках.

И я отправился домой. Звёзды звёздами, но спать хотелось зверски.

***

Проснулся я поздно. Камилла уже успела сходить на рынок и была чем-то страшно довольна. Я слез со своей лежанки и вышел во двор.