Текст книги "Атланты. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Виктор Каменев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Я не пыль,– подал голос Старик.

– Вот !– снова завопил жрец.– Об этом и речь ! Каждый считает себя чуть ли не равным богам !!!

– Ладно, ладно, уговорили,– пошёл на мировую Старик.– Я не считаю себя равным богам. Лучше расскажите, почему именно Корделию вы хотите выпотрошить во славу богов ?

– А кого ?! Я видел всех, кто сидит в тюрьме ! Все бандиты и проститутки, все с такими рожами, что смотреть страшно ! И это вы хотите предложить богам ?! И они, по-вашему, после этого будут относиться к нам милостиво ?

– Вы можете не орать ?!– спросил градоправитель, болезненно морщась.

Но жрец не мог.

– Мы оденем её в белые одежды, умастим дорогими маслами ! Выпотрошить ! Да как у вас язык поворачивается ?! Мы даже скуём её золотыми цепями !

– Всё объясняется просто, господин подсотник,– обратился ко мне, вытаращившему глаза и сжимающему кулаки, советник Лоренц.– С идеей жертвоприношений наш достойнейший понтифик носится давно. Некоторое время тому он нашёл Корделию и предложил ей написать стихи. Ну там, о страхе перед Древними богами, о пользе жертвоприношений и тому подобных мерзостях. Но получил решительный, а возможно и грубый отказ.

– Я вырву её змеиный язык !!!– завизжал жрец.

– Да никому ты ничего не вырвешь !– вспылил я.

– Молчи, славянин ! Поганое племя ! Порождение псов и свиней ! И без тебя разберусь !

Я понял, что стою на ногах лишь потому, что в меня врезался Старик. Вид у меня, похоже, был ещё тот, даже жрец попятился.

– Кстати, экселенц,– сказал я.– Слушайте:

А караульный ваш устав

Зубрил я с пеною у рта,

Но, сотни раз его листав,

Так и не понял ни черта.

– Ратибор, прошу тебя: не надо,– прошептал Старик.

– Что ж ты стоишь, болван ?– спросил градоправитель жреца, кинув в него облупленной виноградной кистью.– Беги !

Потом сознание у меня выключилось, оставив в памяти лишь отдельные фрагменты произошедшего. Вот я бегу по площади, преследуя главного жреца. Вот вскочил на лестницу, и охранники разлетелись от меня в разные стороны. А вот я уже лежу, ткнувшись мордой в каменный пол с вывернутыми назад руками, на спине и ногах у меня сидит чуть ли не с десяток солдат комендатуры, а багровый от бешенства Старик орёт:

– Под домашний арест ! И попробуй хотя бы нос высунуть за дверь без моего разрешения ! Разжалую в рядовые и отправлю к чёртовой матери в самый дальний гарнизон !

Окончательно я пришёл в себя в канцелярии сотника Тана. Меня отпаивали вином; командир смотрел мрачно, а Вирд с Гертом – сочувственно. Потом я был бережно доставлен домой Добрыней и сдан Камилле.

Кто бы там что ни говорил, а Корделию надо спасать, раз так дело оборачивается. Понадобится – так сам тюрьму штурмовать полезу.

Некоторое представление о своих подвигах я получил, когда совсем стемнело. Камилла любила поболтать через ограду с соседской рабыней. Я лежал на крыше, а они как раз этим занимались. И Камилла, захлёбываясь от восторга, говорила громким шёпотом:

– А когда Ратиборушка ворвался в храм, на него накинулось шесть охранников. И он их всех так разделал, что никто из них сам на ноги подняться не смог. А после того он ещё жрецам морды бил...

Мне, как порядочному человеку, пришлось подать голос:

– Камилла, я всё слышу.

– А самого главного Ратиборушка загнал на крышу, его потом десять человек оттуда снимали. Вот так, поняла ?– не унималась Камилла.

Вопроса соседской рабыни я не расслышал, а ответ был таким:

– Ну да, наказали. Сидит вот теперь под домашним арестом, и без разрешения господина тысячника я его не выпущу. Но, думаю, это ненадолго.

А я лежал на крыше и мучился вопросами. Когда успокоится Старик ? И захочет ли он помогать мне ТЕПЕРЬ ? Старик ведь просил меня, а я...

А что я ? Меня там и не было. Это жрец устроил погром в храме, именно он привёл меня в такое состояние. Ярость гнала меня в храм, ярость валила на пол охранников и жрецов, ярость натворила бы там дел, не прибеги туда Старик.

Звёзды молчали и не давали мне знака.

– Ратибор, ты там не заснул ?– спросила Камилла со двора.

– Нет ещё.

– Я пойду спать, если ты не против. Устала что-то.

– Пусть боги пошлют тебе добрые сны.

– И тебе.

***

Утром посыльный от сотника Тана оповестил меня о том, что я должен находиться у себя вплоть до особых распоряжений. Подстраховывается командир, понимает, что у меня нынче не всё в порядке с головой. Но как же я буду находиться у себя, если Корделию собираются принести в жертву ? Хотя, быстро такие дела не делаются, да и городская верхушка против.

Чего только я не передумал за это утро !

С крыши мне хорошо был виден солдат из отряда Вирда, сидевший в тени напротив моего дома. Я обратился к нему:

– Эй, ты чего тут делаешь ?

Солдат поднял голову, увидел меня и ответил:

– Приказ господина сотника.

– Ну а если я вдруг выйду из дома ?

– В таком случае мне приказано бежать в расположение и докладывать дежурному.

– Так. А почему не командиру ?

Солдат осмотрелся по сторонам и жестом попросил меня придвинуться к краю крыши. Я свесился вниз, а он подошёл вплотную к стене моего дома и сказал вполголоса:

– Только учтите, господин подсотник, я вам этого говорить не должен. Командир ушёл к господину тысячнику, а оттуда они оба отправились к градоправителю. Но я вам ничего не говорил !

Значит, Старик всё-таки не держит на меня зла.

Я спустился с крыши, взял в руки старинный пергамент, но чтение не лезло мне в голову. Солдат всё так же сидел под стеной, ожидание его скрашивал кувшин с холодным пивом, вынесенный ему Камиллой. В это же самое время Старик общался с градоправителем по поводу того, сколь неуправляемы в нынешние времена офицеры малого звена; старший жрец объяснял сотнику Тану, что вчера он совсем не то имел в виду и уж конечно не хотел меня оскорбить, а Корделия, сидя на лежанке, размышляла о природе, создавшей всех мужчин практически по одному шаблону: то скачет вокруг тебя, и ручку ему дай, и звёзды для него потускнели, но как только начинаются какие-то трудности, офицера этого и след простывает.

Посыльный пришёл за мной ближе к обеду. Я высмотрел его издалека. Он ничего мне не сказал. Я ничего не спрашивал. Просто мы молча отправились к градоправителю.

Там присутствовали Старик, Лоренц, туда же привели Корделию. Сотник Тан прибыл одновременно со мной. Градоправитель возлежал на низкой лежанке, за его спиной стоял раб с кувшином. Советник Лоренц и Корделия старались друг на друга не смотреть.

– Все в сборе,– объявил Старик.– Можем приступать. Итак, советник, каковы обвинения против этой женщины ?

– Но ведь ваш офицер отказывается свидетельствовать,– проворчал советник.– Его солдаты, нетрудно догадаться, последуют примеру командира.

– Можете не сомневаться,– уверил его сотник Тан.

– А ваши шпионы, советник ?– подал голос градоправитель.

– Ах, о чём вы говорите ? Эдакие бездари, просто тошно. Никто из них, господин градоправитель, не вспомнил ни строчки из творчества нашей всеми любимой Корделии. Это вам не Ратибор. Да и не хотелось бы мне их раскрывать.

– Внятных обвинений нет,– сказал градоправитель Старику.

– А из этого следует...– начал, было, тысячник.

– Но мы её не выпустим,– перебил градоправитель. – Доказательств невиновности тоже нет. Возможно, звала на помощь ! Чушь ! И потом, вместо того, чтобы проводить следствие, ваш дознаватель дерётся со жрецами и храмовой охраной.

Старик повернулся к Корделии и попросил:

– Девочка, а ну скажи мне какую-нибудь гадость.

До сих пор мы с ней смотрели друг на друга. Теперь же Корделия оторвала взгляд от меня и с любопытством уставилась на Старика.

– Ну же !– поторопил её тот.

– Но ведь вы не сделали мне ничего плохого,– ответила Корделия.– Можно я лучше скажу какую-нибудь гадость господину советнику ?

– Нет, ни в коем случае. Только мне.

– Я, право, не могу.

– Да в чём дело ?! Ты же поэтесса !

– Ну, вы... Нехороший человек.

– Так моя должность называется. Не подойдёт.

– Я не знаю,– сказала Корделия, взглядом умоляя меня о помощи.– Вы...

– Ну ?!– не выдержал сотник Тан.

– Вы – друг главного жреца.

– Нет, ну это уже перебор,– ответил Старик, грозно хмурясь.– Эдак я и в самом деле могу рассердиться.

– В таком случае вы не можете переспать за одну ночь с десятью женщинами сразу !– выпалила Корделия.

– О боги !– вздохнул советник Лоренц.– Да будь моя воля, она сидела бы в тюрьме тысячу лет !

– Вы слышали, господин градоправитель, какое мне было нанесено оскорбление ?

– Слышал.

– А вы, господин советник ?

– А это действительно оскорбление ? Я, например, тоже не смогу, даже пытаться не стану.

– Говорить такое офицеру Великой Армии Атлантиды ?!– взревел сотник Тан.

– Я арестовываю эту девицу,– объявил Старик.– Законным порядком.

Советник Лоренц кивнул градоправителю, дав понять, что да, есть такой закон.

– И до окончания следствия,– продолжал Старик,– или же до последующих распоряжений сдаю её под наблюдение своего офицера.

– Подсотника Ратибора,– догадался советник.

– Именно,– подтвердил Старик.

– Где я должен поставить печать ?– спросил градоправитель.

Сотник Тан подал ему пергамент. Градоправитель, не читая, шлёпнул по нему печатью и сказал:

– Всё, господа ? Что-то я утомился сегодня.

Мы все вышли в коридор, где я обратился к Старику:

– Господин тысячник !

– Пошёл вон !

– Господин тысячник, я перед вами в долгу. И если вам вдруг понадобится моя помощь в каком угодно деле – обращайтесь в любое время дня и ночи.

Старик остановился, посмотрел на меня и ответил:

– Надеюсь, что до такого не дойдёт. Запомни этот день и, если выйдешь в чины, помоги какому-нибудь молодому офицеру. И вот ещё: я теперь понял, что ненавижу стихи. Из-за тебя. Да, кстати, твой арест в остаётся в силе.

– Рад стараться, экселенц !– гаркнул я.

– Иди к дьяволу.

С тем Старик и ушёл, забрав с собой сотника, которому я всё же успел шепнуть:

– Вечером у меня.

Мы с Корделией вышли на площадь, почему-то держась за руки. И там, не обращая внимания на охранников и прохожих, она обняла меня за шею и тихо сказала:

– Ратиборчик, как хорошо, что ты забрал меня оттуда ! Без тебя я бы там умерла.

***

На пороге моего дома Корделия и Камилла, не скрывая любопытства, уставились друг на друга. Прошло некоторое время. Трудно было понять, о чём они думают. Корделия первой оторвала взгляд и сказала мне:

– Ратибор, и ты тоже держишь рабов ? Но ведь это отвратительно !

– Заходи, девочка. Ещё вопрос, кто из нас кого держит, но я уже отсюда никуда не уйду.

– Я не хожу в дома, где есть рабы.

Камилла схватила Корделию за руку и втянула её в коридор. Следом зашёл и я.

– Он, наверное, вас постоянно бьёт, связывает и держит в железной клетке,– предположила Корделия.– Господин подсотник горазд на такие выходки.

– Хватит тебе глупости болтать,– сурово ответила Камилла.– Да если б ты только знала, что Ратиборушка ради тебя сделал !

– А что ?

– Камилла !– заорал я,– Не вздумай рассказать ей про храм !

– Вот уйдёт Ратиборушка на службу, я тебе про храм расскажу. И не смей его обижать !

– Да я и не собиралась.

Камилла погрозила ей пальцем.

– Я всё про тебя знаю. На рынке долго гудели про девушку, читавшую стихи с постамента. Так что давай мириться и дружить. Тебя из тюрьмы выпустили или сбежала ?

– Я грубо оскорбила самого главного офицера нашего города. За это он меня арестовал и отдал под наблюдение подсотника Ратибора.

– Понятно,– ответила Камилла.– Ну, идёмте обедать.

***

Когда стемнело, пошли гости. Первым, как и положено, явился сотник Тан с Мелиссой.

– А что ж вы не привели с собой деток ?– спросила заранее проинструктированная мною Корделия.

– Наши детки вам весь дом перевернут,– ответила Мелисса.– Много о тебе слышала, страсть как хотелось посмотреть вживую.

Корделия расставила руки и крутнулась вокруг своей оси.

Затем явился Герт, одинокий и мрачный. Корделия открыла ему дверь и сказала:

– Здравствуй, подсотник Герт.

– Здравствуй, поэтесса Корделия. А ты откуда меня знаешь ?

– Я умею читать потаённые мысли.

– Не завидую тебе, Ратибор,– вздохнул Герт.

Затем прибыли Вирд с Наиной. Камилла и Корделия накрыли на стол, я разлил вино. Мы выпили, предварительно угостив богов и мёртвых, затем Тан сказал:

– Да, Ратибор, пока помню. Завтра на службу.

– Старик отменил арест ?

– Пришлось. Солдаты твои отличились.

– Где ?

– В городе, на трёх рынках, около обоих храмов, у расположения комендатуры, короче говоря, проще рассказать, где они НЕ дебоширили. Вот Старик и приказал, чтобы ты завтра явился на службу.

– Ну и всыплю же я Добрыне ! Он у меня с неделю заикаться будет !

– Попробуй только,– пригрозил Тан.– Я тебе тогда сам всыплю. Точно так же.

– Хорошие у тебя солдаты,– заметил Вирд.

– Да у всех нас,– не согласился я.– Вон как лихо мы Герта из храма выдернули.

Очень быстро наша вечеринка разделилась: женщины сели отдельно и принялись расспрашивать Камиллу о житье-бытье дикарей Европы. Офицеры же, часто осушая чаши, вспоминали былое. Тех же дикарей, но гораздо чаще неразумных братьев наших из комендатуры. С военными моряками отношения у нас были почему-то не столь принципиальными. Заливаясь счастливым смехом, перебивая друг друга, мы припоминали, как навешали комендантским тогда-то и там-то.

Женщины переметнулись на Корделию. Ей пришлось держать ответ насчёт того, каково порядочной даме сидеть в тюрьме. Затем Наина спросила Мелиссу, не страшно ли выходить замуж. Та ответила, что выходить – нет, страшно БЫТЬ замужем, особенно за офицером-штурмовиком, на которых Наина может полюбоваться. Нет, ей, конечно, Тан нравился. Она изначально была не против пойти за него, но вмешался папа, который по одному ему известной причине терпеть не может военных. Он категорически отказал.

Тогда сотник привёл свою банду к виноградникам, принадлежавшим семье Мелиссы, явился к её отцу и заявил, что намерен провести в этих местах недельные учения, которые, впрочем, можно заменить свадьбой. Он, Тан, не имеет ничего против.

Но отец Мелиссы настолько озлобился, что выбрал учения, а сам отправился жаловаться тысячнику Ферро. Последний, однако, не пожелал вмешиваться в личную жизнь своего подчинённого. Солдаты уже поставили палатки и приступили к рытью рвов, когда сдалась мать Мелиссы. Ей, впрочем наш сотник нравился. Она сказала, что Мелисса – и её дочь тоже, и ей совершенно не хочется, чтобы полторы сотни солдат загадили виноградники.

Отец Мелиссы пошёл на попятную. А теперь ничего, и зятем он вполне доволен.

Лично я эту историю знал хорошо – сам почти трое суток просидел на этих виноградниках, а Герт с Вирдом слушали Мелиссу, раскрыв рты.

Сотник довольно улыбался.

Наина сказала, что не представляет себя замужней женщиной, а Корделия поведала ей о том, что не стоит связывать судьбу с жадным купцом, ибо жизнь становится просто невыносимой. Камилла взгрустнула.

Потом мы все немного попели. После этого Камилла и Мелисса наперебой принялись рассказывать Корделии о том, какой я замечательный. Меня это быстро утомило. Я сказал, что пойду прогуляюсь и вернусь, когда они закончат.

Но сделать этого мне не пришлось. Сотник Тан начал засыпать за столом, поэтому Мелисса повела его домой. Вирд забрал совсем раскисшего Герта и уволок его, сопровождаемый Наиной. Мы с Корделией помогли Камилле собрать посуду и полезли на крышу.

В городе светились огни. Мы сидели на крыше, задрав головы кверху. И оттого, что ладошка Корделии покоилась в моей руке, звёзды показались мне гораздо ярче и ближе, чем обычно.

ГЛАВА 7

***

Утром, когда я собирался на службу, Корделия обратилась ко мне:

– Господин тюремщик, позвольте мне сходить домой и взять кое-какие вещи.

– Пожалуйста, госпожа арестантка.

– Ну вот зачем ты его дразнишь ?!– возмутилась Камилла.

Мы с Корделией улыбнулись друг другу и разошлись.

На службе все занимались кто чем. Сотник Тан заперся в канцелярии, предварительно написав мелом на двери: "Подите все к дьяволу !". Я честно провозился до обеда с Добрыней, Горыней, Микулой и десятью лучшими своими солдатами, отрабатывая уклоны и вырываясь из захватов; Вирд дрых у себя в казарме, а непривычно молчаливый Герт остервенело всаживал стрелы в мишень с полсотни шагов. Старшина Берг и пара десятников попробовали, было, посоревноваться с ним, но быстро откололись.

В полдень все отправились на обед, а назад вернулся только Вирд. За других не скажу, но ведь Старик поставил мне задачу наблюдать за Корделией, а я не мог его ослушаться.

Обе моих женщины были дома и ворковали в саду. Когда я вошёл, Корделия обратилась ко мне со слезами на глазах:

– Противный Ратиборище ! Почему ты мне ничего не рассказал ?

– О чём ?

– О себе ! О своём брате, об этой Стелле ! О Камилле, в конце концов !

– Я как раз собирался.

– Да ну тебя !

После обеда мы, все трое, лежали в саду под деревьями, а Корделия рассказывала:

– У меня вот совсем маленький домик. И садика нет, а я всегда хотела. Ратибор, а мне можно будет вернуться на работу в порт ?

– Да ты с ума сошла ! Нет, конечно. Ты же пока ещё под арестом.

– Но мне же будет скучно сидеть всё время дома.

– Ничего. Мы что-нибудь придумаем.

И я оказался прав.

***

Каждый день, утром, в полдень и вечером сотник Тан напоминал Герту о том, чтобы тот не смел ходить к женскому храму. Но уж больно последнего вдохновили мои подвиги. Именно поэтому поздним вечером Герт явился в сад, расположенный при женском храме и принялся распевать любовные песни.

Неизбалованные подобными событиями, обитательницы храма повысыпали на низенькие балконы своего жилого помещения. Все, кроме любимой Герта.

Главная жрица приказала командиру охранников прогнать певца, но тот, наученный уму-разуму старшиной Бергом, отказался, сказав, что нет закона, запрещающего петь в саду.

А Герт старался изо всех сил. Жрицы были в восторге. Где-то, запертая в своей комнате, страдала его любимая.

Главная жрица подозвала Герта к балкончику и принялась увещевать офицера. Она и сама ещё не забыла озверевшего сотника; хорошо здесь знали и о моих похождениях в мужском храме. Главная жрица не угрожала, а просила.

Герт пообещал уйти, но только в том случае, если ему позволят подержать его любимую за ручку. Жрица, понятное дело, не собиралась этого разрешать. Начались торги. В итоге главная жрица вырвала у Герта клятву, в том, что он, получив требуемое, уйдёт и больше никогда не приблизится к храму на расстояние полёта стрелы.

Только после того, как наш товарищ трижды повторил обещание, на балкон вывели девушку, сопровождаемую тремя охранниками. Она перегнулась через перила и протянула Герту ручку. А тот взялся покрепче, сдёрнул молоденькую жрицу с балкона, подхватил её на лету, после чего оба пустились бежать.

Главная жрица пришла в ярость. Командир охранников лично отправился в погоню, взяв с собой пять человек.

Герт со своей любимой вряд ли бы убежал, но им откровенно повезло. Их уже почти догнали, когда на дороге вдруг появились два оборванных бродяги. Командир охранников грубо оттолкнул одного и тут же получил такой удар в челюсть, что звёзды у него в глазах слились в одну яркую вспышку. Его подчинённые атаковали бродяг, но те ничуть не смутились. Из своих лохмотьев они выхватили дубины и как следует отделали всю погоню.

Когда враг бежал, один из бродяг осмотрелся по сторонам и сказал:

– Всё в порядке, Ратибор. Расходимся.

– До завтра, Вирд.

– Пока.

Затем бродяги накинули на головы тёмные плащи и скрылись во мраке.

***

К Сотнику Тану явились утром, когда он собирался на службу. Делегация, состоящая из жриц и жрецов, нарисовала ему произошедшее самыми мрачными красками.

Наш командир настолько взбесился, что, натягивая форменную тунику, сорвал шеврон. Пока рабыня пришивала его на место, сотник потрясал кулаками и орал, грозя Герту самыми страшными карами как в дисциплинарном порядке, так и в физическом плане.

Когда жалобщики ушли, показалась Мелисса. Тан всё никак не мог успокоиться. Тогда Мелисса сказала ему, что если он хотя бы пальцем тронет мальчика, который виноват лишь в том, что влюбился в красивую девочку, то она, Мелисса, заберёт детей и уедет к маме, ибо жить с таким чурбаном просто немыслимо.

Сотник выпил вина и немного пришёл в себя. После этого он отправил рабов ко мне, Вирду и старшине Удо, а так же написал пергамент Старику. Мы вскоре прибыли; я взял с собой Корделию.

Весь отряд: три офицера и две женщины отправились к дому Герта. Улицу заполонили жрецы и храмовая охрана; подтягивались комендантские.

Нас пытались не пустить, но сотник Тан проложил нам дорогу сквозь неприятельский строй. Мы вошли в дом Герта, где царила суматоха. Жрецы и жрицы с улицы орали, что всё равно заберут свою сестру, чего бы им это не стоило. Рабы сбились в кучу в саду, а сам виновник торжества стоял посреди коридора, крепко обнимая печальную возлюбленную. Папа Герта, одетый в форменную тунику с нашивками оберсотника, пожаловался Тану:

– Совсем от рук отбился. Просто не знаю, что с ним делать. Выдрать бы ремнём !

– Но-но, я не позволю бить моего офицера,– ответил сотник Тан.

Жрецы и жрицы на улице никак не успокаивались. В сад летели камни и мусор. Появился Старик в сопровождении оберсотника Бальдини. Первым делом экселенц подозвал командира комендантских и велел ему убираться к дьяволу, что тот и выполнил. Ряды врага поредели, но он не сдавался.

В столовой Старик собрал совещание.

– Жрицу мы должны вернуть на место, тут ничего не поделаешь,– сказал он.– Это слишком серьёзно. Есть у кого-то какие-то идеи ?

– А пусть они поженятся,– предложила Мелисса.– Жену офицера они увести не посмеют, будь она хоть жрицей, хоть,– Мелисса, усмехнувшись, глянула на Корделию,– царицей Атлантиды.

– Кто будет женить ?– осведомился Старик.– Церемонию должен провести жрец. На улице их, кстати, полным-полно.

Тан кивнул на девушку в объятиях Герта и заметил:

– А она разве не жрица ?

– Да ты посмотри на неё,– сказала ему Мелисса.– И потом, она же не может выдавать замуж сама себя. Нет, тут надо что-то другое.

И тогда я сказал:

– Сейчас.

***

Узнав меня, Миловида чуть со смеху не померла. И было отчего. Папа Герта старательно вырядил меня рабом. Я предстал перед подругой детства одетым в драную мешковину и перемазанным сажей.

Мы отошли подальше. Я терпеливо подождал, когда Миловида нахохочется, потом сказал:

– Дело есть.

И рассказал о предложении Мелиссы.

Миловида сразу стала серьёзной.

– Думаю, это правильно,– сказала она.– У нас в позапрошлом году был примерно такой же случай. Но кто женить будет ?

– Вот это я и хотел у тебя спросить.

– О боги ! Кажется, я догадываюсь, кого вы хотите пригласить провести обряд !

– Миловида, мы тебе заплатим.

– Да при чём тут это ! Меня же выгонят из храма !

– Не кричи. Ты, помнится, сама хотела уйти. Вот тебе и шанс.

– Да вы там все с ума посходили от своей военщины. Нет, ну вы посмотрите на него,– обратилась Миловида к стенам, около которых мы стояли.– И он ещё улыбается !

– Тише ты !– шикнул я на неё, но было уже поздно.

Из-за угла выглянула жрица, с подозрением разглядывая нас.

– Чего тебе ?– нелюбезно спросила Миловида.

– Так, смотрю. Кто это с тобой ?

– А ты сама не видишь ? Это офицер, штурмовик, подсотник Великой Армии Атлантиды,– сказала Миловида раздражённым тоном.

– Бешеная какая-то,– ответила жрица, ещё раз окинув взглядом мои лохмотья, сажу и торчащие дыбом волосы.

После этого она ушла, а я заметил:

– Ты и в детстве была вредной девчонкой, и сейчас не изменилась.

– Ага ! А ты был идеальным ребёнком, а сейчас стал ещё лучше !

– Ладно, Миловида, я тебя понимаю. Действительно, вот так, в одночасье, лишиться всего, что есть... Пока.

– Стой ! Куда ты ?

– К своим. Скажу, что ничего не вышло.

– Да стой же ты ! Для нашей девочки это единственный шанс. Если они не поженятся, я даже боюсь представить себе, что эти фанатики с ней сделают.

– Мы всё устроим. Сделаем вылазку, схватим первого попавшегося жреца...

– Да остановись же ты !– Миловида схватила меня за руку.– Как мне войти в дом через всю эту толпу ?

– Но ведь ты отказываешься.

– Веди !– завизжала Миловида.– А то как дам по башке !

И я повёл её тем же путём, каким и появился здесь – через соседнюю улицу, к которой дом Герта выходил садовой стеной. На неё я высадил Миловиду, после чего залез сам, спрыгнул вниз, в сад, и протянул руки, чтобы снять свою спутницу.

– А вот теперь постой,– сказала она, сидя на стене и болтая ногами.– У меня условие.

– Тебя увидят с улицы.

– Ну, я в любой момент могу завизжать, что меня похитили. Ты слушаешь моё условие ?

– Давай, только быстро.

– Я хочу женить и тебя тоже.

В ответ я тихо выругался и кинулся к Миловиде, но она успела подобрать ноги.

– Гляди, какой прыткий.

К нам начали сходиться рабы семьи Герта. Миловида приветливо помахала им рукой.

– Ты с ума сошла ?– спросил я её.

– Ратибор, мы давно тут стоим, видели, как вы входили в дом. И можешь сколько угодно уверять меня в том, что симпатичная молодая женщина, шедшая под руку с тобой, – не та самая поэтесса, из-за которой ты поставил на уши мужской храм, но я всё равно не поверю. Нечего возразить ? Я ввязываюсь в такую авантюру, ещё неизвестно, как оно аукнется. Надо же и мне удовольствие получить.

– Знаешь, что, Миловида, лезь-ка ты назад. Не надо нам такой помощи.

– Там какие-то военные прутся по улице,– сообщила мне Миловида.

– Вот и иди с ними.

Но тут нас заметил папа Герта и вышел в сад поприветствовать жрицу.

– Мы так рады, что вы согласились помочь нам,– сказал он.

– Да, но у меня есть маленькое условие, а Ратибор категорически отказывается его выполнять.

Папа Герта обернулся ко мне и приложил руку к сердцу.

– Друг мой, Ратибор, прошу тебя.

– А, чёрт с вами,– сказал я и побежал умываться, кипя от ярости.

***

Мы все стояли в гостиной и смотрели, как Миловида ломает руки и причитает вполголоса:

– Да как же там дальше ? Ага, вспомнила...

При этом она делала соблазнительные движения талией, поднимала и опускала руки, щёлкала пальцами.

– Миловидочка, что мне делать ?– спросила невеста Герта дрожащим голосом.

– Подожди, не мешай. Замуж выходи, что ж тебе ещё остаётся ?

– Миловидочка, я так его люблю !

– Вот и замечательно. Назад тебе всё равно дороги нет. Ладно, мне ещё две свадьбы проводить, дай сосредоточиться.

– Две ?– удивился Герт.– А кто ещё женится ?

– Ратибор,– ответила Миловида, продолжая подтанцовывать и напевать что-то себе под нос.

– Поздравляю,– с чувством сказала мне Корделия.– Можно узнать, на ком ты женишься ?

– На тебе,– буркнул я.

Корделия вытаращила на меня глаза.

– А он разве ничего тебе не сказал ?– спросила Миловида.– И предложения не делал ?

– Зачем ? Я – арестантка, моего согласия спрашивать необязательно.

Тан, Старик и Мелисса с интересом прислушивались к этому разговору.

– Ратибор, ну это уже чересчур,– вздохнула Миловида.– Ты просто невыносим. Разве можно так обращаться с женщиной, тем более – твоей будущей женой ?

И тогда я вышел на середину коридора и, повысив голос, торжественно произнёс:

– Корделия, ты согласна выйти за меня замуж ?

– Да,– последовал не менее торжественный ответ.

Женская половина дома восторженно зааплодировала.

– Пошлите кого-нибудь за моей женой,– попросил Старик папу Герта.– Она мне не простит, если пропустит такое.

– Слушай, Вирд,– сказал сотник Тан.– Давай, наверное, и ты за своей сбегай. После сегодняшнего жрецы ещё нескоро согласятся женить штурмовиков.

– Но, командир, я это...– промямлил наш товарищ, однако Старик оборвал его:

– Тебе что, приказ по гарнизону выписать ?

Вирд вздохнул и отправился делать Наине предложение.

Тем временем оберсотник Бальдини залез на крышу и провёл оттуда беседу с командиром храмовой охраны, объяснив ему, что хоть его подразделение и не подчиняется Старику, но банда сотника Тана только и ждёт сигнала. А увидев дымок над крышей, сюда явится полторы сотни головорезов, и мало не покажется никому.

Охранники прониклись этой речью и беспрепятственно пропустили Вирда, а также посыльного к жене Старика.

Затем оберсотник Бальдини поинтересовался у главного жреца, долго ли они намерены тут торчать.

– До тех пор, пока нам не вернут нашу заблудшую сестру,– ответил тот.

– А,– ответил оберсотник Бальдини и спустился с крыши.

Мама Герта, его невеста и Корделия что-то оживлённо обсуждали. Миловида, подтанцовывая и щёлкая пальцами, заявила мне:

– Хоть бы спасибо сказал. А то так бы всю жизнь и прожили холостыми. В одном доме.

– Мало я тебя в детстве за косы таскал.

– Сам виноват.

Подошёл папа Герта и заговорил с Миловидой:

– Нам, конечно, очень нужна ваша помощь, но мы не хотим, чтобы вы пострадали из-за нас.

– Оставьте,– отмахнулась Миловида, перестав, наконец, вихляться.– Я и сама хотела сбежать, да всё не решалась. Теперь вот выбора не будет. Мрачно становится в храме. Вы, наверное, не знаете, но они всерьёз нацелились на человеческие жертвоприношения. Молениями мордуют. Сил у меня уже нет.

– Вы молодая, красивая,– подбодрил её папа Герта.– Не пропадёте. А если что-то будет надо – обращайтесь. Я всегда буду рад помочь.

Миловида улыбнулась ему.

Подошёл Вирд с Наиной и её родителями, вслед за ними нагрянула жена Старика.

– Можно начинать ?– спросила Миловида папу Герта, и тот кивнул ей.

Мы выстроились в ряд – три офицера и три невесты. Остальные разместились по углам гостиной. Мамы Герта и Наины дали волю слезам. Мелькнули заплаканные рабыньки Герта.

Под ритмические выстукивания двух рабов на табуретках Миловида исполнила танец для того, чтобы привлечь внимание богов. Не знаю, как они, а человеческая часть наблюдавших за этим действом равнодушной не осталась. Потом Миловида что-то там жгла на светильнике, выясняя, не будут ли боги против того, чтобы поженить нас. Они не послали никакого знамения, разве что жрецы вопили на улице, но к этому уже все привыкли. После этого Миловида снова танцевала.

– Я буду любить тебя всегда,– прошептала мне Корделия.

– Перед ликами Древних богов объявляю мужем и женой Герта и Диану, э-э-э...

– Вирда и Наину,– подсказал я.

– Вирда и Наину, Ратибора и Корделию. У-фф ! Можете целоваться.

Древние боги занялись своими делами, я, Вирд и Герт целовали свежеобретённых жён, а старшее поколение посыпало нас зерном, чтобы мы никогда не голодали, и мелкими монетами, дабы у нас всегда был достаток. И я ещё понимаю, что всё это имелось у родителей Герта и Наины и у жены Старика. Но вот кто бы мне объяснил, откуда зерно с монетками взялось у самого Старика, Бальдини и Тана с Мелиссой, которые посыпали нас с не меньшим энтузиазмом, чем все прочие ?

Затем папа Герта вышел на улицу и объявил жрецам, что те могут убираться, ибо их сестра теперь официально стала его невесткой. Понятное дело, ему задали вопрос насчёт того, кто проводил брачный ритуал. Миловида вышла из дома.