Текст книги "Три года в Кувейте"

Автор книги: Виктор Трубников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Дугообразным разрезом по третьему и шестому межреберью слева с рассечением у грудины хрящей четвертого, пятого и шестого ребер я быстро вскрыл грудную клетку. Рана на груди не кровоточит, что также подтверждало остановку сердечной деятельности и клиническую смерть больного. Когда кожно-костный лоскут был приподнят и рана слетка расширена, я увидел сердце, но оно не билось. В грудную полость я быстро ввел правую кисть, захватил сердце пальцами и начал наружный массаж этого комка безжизненных тканей. Одновременно анестезиолог и мой ассистент проводили струйное переливание крови и вентиляцию легких 100-процентным кислородом.

Спустя 30–40 секунд после вскрытия грудной клетки и начала массажа сердца я почувствовал слабые толчки и сокращения. Сила сердечных сокращений постепенно нарастала. Сердце заработало вновь. Кровяное давление было вначале 90 на 50, а затем поднялось до 110 на 70.

В связи с нормализацией деятельности сердечно-сосудистой системы рана на груди начала сильно кровоточить. После остановки кровотечения кожно-костный лоскут на груди был уложен на свое место и рана на груди зашита узловатыми швами шелком. Предварительно края раны и плевральная полость были обильно орошены аэрозолем смеси антибиотиков широкого спектра действия. Казалось, мы вышли с честью из очень трудной ситуации.

В положении больного на правом боку я быстро закончил операцию на позвоночнике и послойно зашил рану на спине. Больного уложили на спину, однако с операционного стола он не был снят в связи с новым резким падением сердечно-сосудистой деятельности. Настойчиво борясь за жизнь больного, мы продолжали переливать одногруппную кровь, противошоковую жидкость, вводили сердечные и другие лекарственные средства и т. д.

Несмотря на все эти меры, примерно через 40 минут после того, как мы второй раз возвратили больного к жизни, у него снова, уже в третий раз, остановилось сердце.

Положение было отчаянным. Потеряв всякую надежду на спасение Али Абд ар-Рахмана Абдаллы, я все же быстро вскрыл уже зашитую грудную клетку. С этой Целью пришлось расшить швы на груди. И снова – массаж сердца: пальцы кисти, захватив сердце, ритмично сжимаются и разжимаются, имитируя сокращение сердечной мышцы. Спустя 40–45 секунд после начала массажа чувствую беспорядочные сокращения мышечных волокон: началась слабая фибрилляция – подергивание мышечных волокон. Появилась надежда на спасение больного. Вновь ввожу в сердечную мышцу адреналин и продолжаю массировать сердце в открытую еще 25–30 секунд. К моей огромной радости, сердце пациента заработало вновь. Появился пульс на сонной артерии на шее. Кровяное давление на плечевой артерии показывало 85 на 45, через 10 минут – 115 на 70. Рана на груди была зашита вновь после дренажа плевральной полости и обильного орошения ее антибиотиками.

От больного не отходили до утра. Он оставался здесь же, в операционной. Для предотвращения развития отека головного мозга, могущего возникнуть от кислородного голодания в связи с трехкратной остановкой сердца, пациенту проводили специальную дегидротационную терапию, вводили антибиотики, переливали глюкозу, кровь и противошоковую жидкость, применяли сердечные средства. Ночью сознание больного было ясным, диурез (выделение мочи) был хорошим. Утром больного перевели в палату, а спустя месяц – в санаторий. Через четыре месяца Али Абд ар-Рахман Абдалла начал ходить, а спустя полгода выписался из лечебного учреждения.

Спустя сутки после завершения борьбы за спасение жизни этого больного в госпитале побывали вездесущие репортеры и в кувейтских газетах появились заметки о русском специалисте, три раза возвращавшем к жизни больного после трехкратной остановки сердца. Об этом, в частности, писали «Ахбар Эль-Кувейт» и «Кувейт Таймс» в своих декабрьских номерах 1970 г.

Такое в Кувейте случилось впервые. Медицинская общественность столицы прореагировала на это с должным пониманием, что сразу же улучшило мои контакты с врачами и укрепило мое положение как специалиста. Меня пригласили стать членом Кувейтской медицинской ассоциации врачей – честь, которой из многих европейцев-врачей, работавших в Кувейте, был удостоен только русский специалист. Сотрудники министерства также по достоинству оценили мою борьбу за спасение жизни человека. Но все это – и известность, и слава – пришло не сразу, а лишь спустя полгода после моего приезда в Кувейт. А до этого были будни, напряженная работа.

Чтобы понять обстановку, в которой мне пришлось работать, необходимо прежде всего рассказать о моих коллегах – врачах ортопедического госпиталя. Дело в том, что почти все они – египтяне и работают в Кувейте по контрактам. Часть из них – эмигранты из Египта после революции 1952 г. – отличалась реакционными взглядами, а сильно развитое у них чувство конкуренции и боязнь потерять место создавали значительные трудности в совместной работе.

Все врачи ортопедического госпиталя (как и других госпиталей Эль-Кувейта) объединялись на английский манер во врачебные объединения, каждое из которых, как правило, возглавлялось старшим врачом – членом научного общества ортопедов и хирургов зарубежных колледжей или университетов. Назывались эти врачебные объединения первыми буквами английского алфавита А(эй), В(би), С(си) и т. д. Каждое объединение насчитывало по пять-шесть врачей. Обязанности между ними распределялись следующим образом: руководитель отделения, его помощник-ассистент, «реджистрар» (один-два) и «хаус мэн» (один-два). (О двух последних должностях речь пойдет несколько ниже.)

Так, в ортопедическом госпитале в объединении Аработали шесть врачей: Камаль Хэлми, Хасан Вайли, Фарук Ахмед Камель, Самир аш-Шейх Дииб, Али Дауд Танир и Зугди Мухаммед Абд аль-Джавад; в объединении В – пятеро: Мухаммед Абульмеджд, Гази Шагиин, Фарид Иззат, Мухаммед Салим и Халед Абд аль-Кадер; объединение Свключало также пять врачей: Насиф Ризк, Ахмед Абд ас-Салям Юсеф, Мухаммед аль-Лейси, Ахмед Бишер и Махмуд Шел.

Формально я был приписан к первому врачебному объединению, однако, к моим услугам как консультанта и хирурга могли прибегать при необходимости и все другие объединения. Работой трех упомянутых объединений руководили соответственно доктора Махмуд Камель аль-Буз, Мухаммед Рефаад Хассанеин и Джамаль Хосни.

Хирурги ортопеды-травматологи, как, впрочем, и врачи других специальностей в Кувейте, в подавляющем большинстве были подготовлены хорошо. Многие из них были дипломированы, являлись членами ученых обществ королевских колледжей в Англии или имели высшую квалификацию практического врача, полученную ими в Каире или Лондоне.

Система специализации и подготовки врачей высокой квалификации в Кувейте, как и в других странах, входивших в зону английского влияния, была такой же, как и в Англии, и сводилась в общих чертах к следующему.

После окончания медицинского факультета университета, где будущий врач учился шесть с половиной лет, он начинал свою трудовую деятельность в качестве общепрактикующего врача со званием бакалавра терапии или хирургии. Это означало, что в течение года он работал в поликлинике, принимал и лечил больных с различными хирургическими заболеваниями и заболеваниями внутренних органов. В последующем он становился «хаус мэн», т. е. специалистом, работающим в учреждении и живущим при нем, в данном случае – в госпитале (больнице). Его еще называли «хаус офисер» (должностное лицо при учреждении), что означало «постоянно функционирующее в госпитале медицинское должностное лицо», «врач». С переходом на работу в госпиталь он практиковал под наблюдением старших врачей по одному из избранных им разделов медицины: или хирургическому, куда входят общая хирургия, ортопедия и травматология, акушерство и гинекология, повреждения и заболевания глаз, заболевания уха, горла и носа, или терапевтическому, включающему заболевания внутренних органов, детские болезни и анестезиологию.

Собственно специализация начиналась только после этой практики. Врач работал по выбранной им специальности в течение двух лет в одном из крупных городов в высококвалифицированном, хорошо оснащенном госпитале типа нашей областной больницы или в госпитале – базе медицинского факультета университета. «Хаус офисер» первого года обучения назывался «джуньер» (младший), а второго – «синьер» (старший). В госпитале он слушал соответствующие лекции по разделам «хирургия» или «терапия» и обучался практическим навыкам. Врача, прошедшего эту стадию специализации, именовали «реджистрар» (регистратор) – человек, регистрирующий и, следовательно, аккумулирующий что-либо, в данном случае знания. «Хаус мэн» и «реджистрар» объединялись еще одним общим названием – «резидент»: постоянный житель, человек, всегда находящийся, постоянно живущий, в данном случае в госпитале.

После успешного прослушивания всего курса лекций и приобретения необходимых практических навыков и знаний в данной специальности врач-«реджистрар» должен был сдать экзамены. Если это касалось предметов хирургического профиля, то экзамены проводились по следующим дисциплинам: специальный предмет, к примеру ортопедия и травматология, глазные болезни и т. д., нормальная анатомия, патанатомия (наука, изучающая изменения в органах и тканях при различных заболеваниях). По специальности «терапия» сдавались специальный предмет (заболевания внутренних органов или анестезиология и пр.), физиология и патанатомия.

Экзамены сдавались на соответствующих профильных кафедрах университета в присутствии комиссии. Проходили они жестко, так что не всегда с первого раза удавалось сдать их. Так было со многими врачами кувейтского ортопедического госпиталя. Например, доктор Халед Абд аль-Кадер, проработав и проучившись три года в Лондоне, на собеседовании в королевском колледже хирургов в Лондоне провалился. Доктор Мухаммед Салим, проучившись за свой счет шесть месяцев, также не сдал экзамены на «мастер ин серджери» (буквально – «учитель, наставник в хирургии»), а доктор Фарук Ахмед Камель, в общем-то неплохо подготовленный специалист ортопед-травматолог, не сдал экзамены, которые он готовил экстерном, и не получил диплом хирурга-ортопеда. Таких примеров множество.

В подобных случаях врачи были вынуждены временно оставлять свою работу по специальности и идти работать в глушь, для того чтобы заработать деньги. Проработав там два-три года, врач возвращался к месту своей прежней службы и вновь готовился к экзаменам. Затем он брал очередной отпуск или же отпуск за свой счет. Часть заработанных денег он оставлял семье, а часть брал с собой для обеспечения прожиточного минимума во время подготовки и сдачи экзаменов в каком-либо из университетских городов.

Сдав экзамены, врач получал диплом специалиста хирурга или терапевта с конкретным указанием специальности. Такая система подготовки специалистов для практического здравоохранения интересна тем, что только спустя примерно четыре года после окончания медицинского факультета университета врач получал диплом специалиста. Этому предшествовала длительная специализация и сдача экзаменов по специальности и смежным дисциплинам. Лишь дипломированный врач допускался к лечению больных с правом самостоятельно оперировать, выписывать пациента из больницы или класть его в стационар, самостоятельно дежурить ночью, вести прием в клинике и т. д.

^{Эль-Кувейт. Площадь Абд ар-Раззака и улица Мубарака аль-Кабира}

После получения диплома хирург-ортопед, например, должен был трудиться по своей специальности от 5 до 10 лет. За это время он расширял диапазон оперативных вмешательств, овладевал консервативными методами лечения больных, рос теоретически. Если же врач хотел получить звание «мастер ин серджери» и стать специалистом-практиком высшей квалификации, он должен был затратить новые значительные усилия, а именно написать трактат по одной из важнейших проблем своей специальности и осветить в нем новые, ранее никем не затрагивавшиеся аспекты, привести свой фактический операционный материал по теме и т. д.

Темами для таких работ в нашей специальности могут быть, например, врожденный вывих бедра, туберкулез позвоночника, внутрисуставные переломы, переломы проксимального отдела бедренной кости и их лечение и т. д. Подобные исследования соответствуют уровню наших кандидатских диссертаций.

По окончании работы по теме – предмету изучения автора последний должен был пройти собеседование на соответствующей кафедре университета. При положительном исходе собеседования врач допускался к экзаменам, которые он сдавал на профильных кафедрах университета в присутствии комиссии. Сдаче подлежали: специальность, нормальная анатомия, патанатомия и общая хирургия.

При получении звания «мастер ин медисин» (специалист-терапевт высшей квалификации) также необходимо было написать трактат на одну из специальных тем и сдать экзамены по соответствующим предметам: специальность (заболевания внутренних органов, или детские болезни, или анестезиология), физиология, патанатомия и внутренние болезни.

Кроме перечисленных предметов врач, претендовавший на высшую квалификацию, должен был сдать экзамены и по некоторым разделам, близким к его специальности, а именно по электронике, медицинской статистике, фармакологии, бактериологии и пр.

Итак, кувейтский специалист может получить низшую категорию не раньше чем через четыре-пять лет после окончания университета и сдачи экзаменов по специальности, анатомии или физиологии и патанатомии в присутствии комиссии, а высшую – через восемь – десять лет практической работы, написания и защиты диссертации путем собеседования на профильной кафедре университета, а также сдачи экзаменов на соответствующих кафедрах университета в присутствии комиссии как по своей специальности, так и по общей хирургии или терапии, анатомии или физиологии, патанатомии и некоторым смежным разделам медицинской науки.

Несмотря на то что в общей своей массе врачи, работавшие в Кувейте, действительно обладали высокой квалификацией, все же и у них случались досадные, а порой и непростительные ошибки.

Я вспоминаю случай с 12-летним мальчиком Абд аль-Газизом Ахмедом, поступившим в Ас-Сабах-госпиталь с переломом костей голени. Больной был сбит автомашиной. Шинировав больного, врач при обследовании обнаружил у него боли в правой подвздошной области. Боли в правой половине живота нарастали. Врач поставил диагноз – аппендицит, и больного оперировали. Однако после удаления червеобразного отростка боли не уменьшились, продолжали усиливаться и беспокоить больного. Казалось, самым правильным было продолжить наблюдение над больным на месте и попытаться выяснить причину возникновения болей, тем более что они не прошли даже после операции аппендектомии. Несмотря на это, больного перевели в ортопедический госпиталь. Вроде бы в действиях врача, имеющего достаточный опыт, не было логики, но, как я выяснил потом из разговора с ним, он оказался абсолютно прав: сознавшись в допущенной им ошибке (больного оперировать не следовало) и заподозрив наличие других травматических повреждений, он немедленно перевел больного в наш госпиталь.

Меня вызвали к больному для решения вопроса о его дальнейшей судьбе. При обследовании я установил перелом таза в области правого крестцово-подвздошного сочленения. Рентгеновский снимок подтвердил диагноз. Нараставшая забрюшинная гематома, возникшая после перелома таза, давала боли и симулировала аппендицит. Больной был оперирован зря. Патогистологическое исследование удаленного червеобразного отростка показало его нормальную структуру.

Но вернемся к ортопедическому госпиталю и работе его врачебных объединений. Все больные в палатах ортопедо-травматологического отделения были распределены между упомянутыми выше тремя врачебными объединениями. Причем в каждую палату помещали больных всех трех объединений, что создавало определенные трудности в работе, особенно для специалистов, привыкших к иным порядкам.

Все дни недели каждого врача строго расписаны. Была четко определена и моя программа: два дня в неделю – плановая работа в операционной, два – консультативный прием в поликлинике, один – обход отделения и один день – плановые выезды и консультации больных в физиотерапевтическом центре Ас-Сабах-госпиталя, в школе для детей, страдающих последствиями полиомиелита, и в Мейдан-госпитале. Кроме того, через каждые три-четыре дня я на сутки назначался ответственным дежурным по двум госпиталям: ортопедическому и Ас-Сабах-госпиталю или ортопедическому и Эмири-госпиталю.

Первые дни работы в госпитале были сумбурными. Я долго осваивался, привыкал к новым для меня порядкам. В организационном плане мне необходимую помощь оказывали руководитель врачебного объединения А,заведующий ортопедическим отделением доктор Махмуд Камель аль-Буз и его помощник Камаль Хэлми. Оба они – образованные, знающие врачи, члены ученого общества хирургов королевского колледжа в Эдинбурге (Англия), а первый из них – также член ученого общества американских хирургов.

Работа в госпитале в жаркое время года начиналась в семь утра и заканчивалась в час дня, зимой работали с восьми до двух. Отдыхали по пятницам – выходной день в арабских странах. Согласно мусульманскому вероисповеданию этот день молитвенный, как, скажем, у христиан воскресенье, а у евреев суббота. Существует несколько объяснений, почему мусульмане чтят пятницу. Этот день не столько молитвенный, сколько праздничный (Мухаммед и Али родились в пятницу).

Что касается собственно лечебной практики, то тут для меня все было значительно проще. Дело в том, что работа в кувейтском ортопедическом госпитале построена по типу английской школы ортопедии и травматологии, хорошо знакомой старшему звену советских ортопедов. Поэтому я без особых ломок своего «ортопедического» характера, как говорят, с ходу включился в лечебную работу.

Небольшие нововведения пришлось провести несколько позже, когда я, окончательно разобравшись в малой эффективности некоторых методик, начал внедрять операции советских ортопедов, против чего, естественно, не могли не возражать местные специалисты. Однако, убедившись в значительных преимуществах наших методик, они смирились с моими новшествами. Более того, некоторые методы советской ортопедии, в частности операция на мягких тканях по Т. С. Зацепину при врожденной косолапости, приняли на вооружение. Понравилась им и ювелирная операция костной аутопластики при ложном суставе ладьевидной кости – одной из маленьких, но весьма важных в смысле функции косточек лучезапястного сустава. Методика этой операции была разработана в Харькове, в институте им. М. И. Ситенко, и заключается она в том, что внутрь поврежденной ладьевидной кости, играющей ведущую роль в функции лучезапястного сустава, вводят кость величиной в полспички, взятую от того же больного. При этом область ложного сустава не вскрывается, а следовательно, не вскрывается и лучезапястный сустав. В этом смысл и эффект операции. Были применены и другие эффективные методики советских ортопедов.

К сожалению, следует констатировать, что большинство врачей кувейтского госпиталя, так сказать основной состав, были очень плохо знакомы с достижениями советских ортопедов. Однако работы наших ведущих специалистов, в частности академика АМН СССР М. В. Волкова, они знали хорошо. Приходилось им часами рассказывать о достижениях советской ортопедической школы буквально по отдельным проблемам. При этом весьма эффективно использовался язык рисунка, во многом помогавший мне компенсировать недостаточное на первых порах знание английского языка.

Надо сказать, меня также заинтересовали несложные, но эффективные методики кувейтских специалистов, которые я наряду с методами, принятыми у наших врачей, успешно применял при лечении ортопедо-травматологических больных.

Но не все в моей врачебной практике проходило гладко. Бывали случаи, когда я попадал в очень затруднительные положения. В качестве примера приведу случай с больным палестинцем Абдаллой Райа Абдаллой, которого я оперировал в июне 1972 г. по поводу инородного тела в бедре. Этот случай настолько интересен, что о нем следует рассказать подробно.

Абдалла получил ножевое ранение бедра. Нож, войдя в мягкие ткани внутренней поверхности бедра на уровне нижней и средней трети его, с силой ударился о бедренную кость, конец ножа сломался, и небольшой кусок лезвия глубоко засел в мягких тканях бедра.

Оперировать больного пришлось спустя несколько недель после случившегося, когда рана уже зажила и раневой канал, по которому во время операции можно было бы ориентироваться и определить местонахождение инородного тела, был закрыт. Удалять инородное тело, глубоко сидящее в области внутренней поверхности бедра, где массив мышц значителен, а в специальном анатомическом канале расположены питающие всю конечность жизненно важные кровеносные сосуды и нервные стволы, очень трудно и опасно. Даже при наличии особых меток и двух рентгеновских аппаратов изъять инородное тело из бедра не всегда удается быстро и без осложнений.

Операция началась обычно, при общем обезболивании больного, и не предвещала никаких осложнений. Пользуясь рентгеновскими снимками, сделанными тут же на операционном столе, я отыскал сломавшийся конец ножа, располагавшийся перпендикулярно, в непосредственной близости от стенки бедренной артерии, и начал извлекать его. Очень осторожно и щадяще я захватил лезвие зажимом и потянул на себя. И тут произошла катастрофа.

Острый край лезвия ножа из легированной стали при его извлечении ранил сосуд – бедренную артерию. Открылось сильнейшее артериальное кровотечение, грозившее гибелью больного в течение буквально нескольких десятков секунд. Быстро остановив кровотечение пальцевым прижатием сосуда, я приказал немедленно наложить жгут на верхнюю треть бедра и для страховки поставил одного врача у больного на случай необходимости прижатия кулаком через брюшную стенку брюшной аорты. Определив место повреждения сосуда и наложив сосудистые зажимы, я принялся сшивать разрезанную почти на полдиаметра бедренную артерию. Когда эта часть операции была закопчена, я снял сосудистые зажимы, а помощники – жгут. Появилась пульсация сосуда, но… лишь до места его повреждения. Ниже сосудистого шва она отсутствовала, пульс на подколенной артерии и на тыльной артерии стопы отсутствовал. Стопа и часть голени стали белого цвета. Это означало, что случилось новое грозное осложнение – тромбоз периферической части магистрального кровеносного сосуда ниже его повреждения и наложения сосудистого шва, что грозило больному потерей конечностей.

Пришлось начинать большую и сложную операцию по извлечению тромба. Вновь наложен жгут и приготовлены сосудистые зажимы. Разрез на бедре продлен в дистальном направлении, а бедренная и подколенная артерии обнажены на протяжении примерно 15А-20 см. Путем осторожного ощупывания обнаженного сосуда было определено, что ниже повреждения бедренной артерии сформировался тромб, полностью закупоривший часть бедренной и подколенную артерии. Выше тромба был наложен сосудистый зажим и произведен продольный разрез бедренной артерии, через который был извлечен тромб путем осторожного выдавливания его от периферии к центру. Тщательно промыв теплым физиологическим раствором дистальную часть сосуда, а затем заполнив ее этим раствором с добавлением антикоагулянтов (веществ, уменьшающих свертываемость крови и тромбообразование), я наложил второй сосудистый шов. Сосудистые зажимы были сняты. Мозг сверлила мысль: восстановлена проходимость сосуда или нет? Была дана команда осторожно снять жгут. К моему громадному облегчению и удовлетворению, после снятия жгута пульсация появилась на всем протяжении сосуда и на тыльной артерии стопы. Стопа стала розовой и теплой на ощупь, что говорило о нормальном кровоснабжении в ней. Рану на бедре и подколенной ямке зашили, конечность обложили грелками. Больного увезли в палату, а я никак не мог прийти в себя. Подобные случаи для хирурга бесследно не проходят.

Выписался Абдалла в хорошем состоянии здоровья и потом долгое время поддерживал со мной добрые отношения.

Если кратко, в сугубо схематичной форме, изложить методы лечения отдельных повреждений и заболеваний опорно-двигательного аппарата, принятые у специалистов кувейтского ортопедического госпиталя, то картина будет такова.

Наиболее сложная проблема – сколиоз (искривление позвоночника). Больных, страдающих этим недугом, в показанных случаях оперировали без предварительной специальной подготовки вытяжением. С успехом применяли при этом металлический прут-распорку Хавингтона. При врожденном вывихе бедра у детей применяли одномоментное вправление головки бедренной кости под наркозом с последующей фиксацией гипсовой повязкой, а при неуспехе прибегали к раннему открытому (с помощью операции) вправлению вывихнутой головки бедренной кости. Если была нужна деротационная остеотомия бедренной кости, то ее осуществляли после операции вправления вывиха.

^{Один из городских парков Эль-Кувейта}

Врожденную косолапость начинали лечить исправлением деформации стоп с помощью липкого пластыря, затем переходили на гипсовые повязки. При неуспехе делали операцию рассечения мягких тканей стопы без удлинения соответствующих сухожилий. Фиксировали стопу после операции гипсовой повязкой в течение полутора-двух месяцев – срок явно недостаточный для трансформации костей стопы. Результаты лечения, как правило, были плохими. Наблюдалось, как и следовало ожидать, много рецидивов деформаций.

При лечении последствий полиомиелита, на мой взгляд, слишком увлекались операциями пересадок сухожилий, в том числе ранними (до окончания резидуального периода – периода восстановления функции мышц), иногда без строгого учета биомеханических особенностей. Об этом свидетельствовали новые виды деформаций, возникающие после этих операций.

Трехсуставные операции на стопе начинали делать рано – с 11–12-летнего возраста.

Подход к лечению больных, страдающих туберкулезом костей и суставов, такой же, как и у советских ортопедов, – комплексный активный санаторно-ортопедический. Всех больных оперировали. В основном были запущенные заболевания с большими гнойными абсцессами и натечниками, вызванные тем, что больные слишком поздно обращались за помощью к врачу; «свежие» случаи были редким явлением.

При злокачественных опухолях костей широко использовалась в качестве диагностического метода операция биопсии. При уточнении диагноза в течение трех-четырех, а иногда и шести месяцев больного подвергали глубокой рентгенотерапии и, если после этого при детальном обследовании не обнаруживали метастазов в легких и других внутренних органах, проводили радикальную операцию удаления опухоли. Если же выявлялись метастазы, больного не оперировали, а продолжали лечить с помощью глубокой рентгенотерапии в специальном госпитале (госпиталь дип-терапии – глубокой лучевой терапии), расположенном на территории Ас-Сабах-госпиталя.

Больных с ложными суставами длинных трубчатых костей лечили с помощью фиксации фрагментов костей различными металлическими фиксаторами и обязательным применением костной аутопластики. При этом массивных костных аутотрансплантатов не применяли, а пользовались костной стружкой. Костную стружку для пересадки в область ложного сустава чаще всего брали из крыла подвздошной кости. Применять массивные костные трансплантаты воздерживались. Причина – долгий срок их перестройки и недостаточная стимуляция процессов костеобразования.

Больных с диафизарными переломами длинных трубчатых костей, как правило, оперировали и широко использовали остеосинтез – соединение костей с помощью различных металлических конструкций. При переломе бедра применяли металлический гвоздь Кюнчера, при переломе предплечья и голени – различные пластинки с винтами, дающие очень хороший лечебный эффект. После образования костной мозоли металл, как правило, удаляли. Гипсовая повязка и шина Томаса при лечении переломов применялись как у взрослых, так и особенно у детей. В последнем случае она зарекомендовала себя особенно хорошо. Методикой кожного вытяжения на шине Томаса владели превосходно. Клеол или другие кожные клеи не использовались. На кожные покровы при этом накладывали перфорированную пористую резину в виде боковых полос с тягами на них. Полосы пористой резины прибинтовывали к кожным покровам бинтом. Скелетное вытяжение при переломах производили, но очень редко.

При внутрисуставных переломах с успехом применяли как консервативные (в основном гипсовая повязка) методы, так и оперативные (сопоставление фрагментов и фиксация их винтами, спицами Киршпера и пр.).

Больных с переломами шейки бедренной кости и чрезвертальными переломами во всех случаях, кроме прямых противопоказаний, подвергали оперативному лечению и фиксировали костные фрагменты трехлопастным гвоздем, соединенным с накладной пластинкой, фиксируемой к бедренной кости винтами. При субкапитальных переломах шейки удаляли головку бедренной кости и применяли металлический протез головки Анстин – Мура.

Опыта применения консервированной низкими температурами костной ткани врачи кувейтского ортопедического госпиталя не имели.

Таким в общих чертах был подход к лечению больных с заболеваниями и повреждениями опорно-двигательного аппарата в Кувейте. В принципе он мало чем отличался от методов, принятых у нас.

Если говорить об особенностях краевой патологии применительно к нашей специальности, то следует отметить следующие заболевания, свойственные жителям Кувейта.

Эхинококк костей встречался нередко. Наблюдался он одинаково часто как у кочевников, так и у оседлых жителей вследствие постоянного общения с животными, в частности с собаками. Случаи, как правило, были сильно запущенные, что говорило о недостаточной санитарнопросветительной работе в стране и о низкой культуре населения.

У сельскохозяйственных рабочих Кувейта, Бахрейна, Египта и других арабских стран, занимающихся земледелием на поливных землях, встречались паразитарные заболевания, вызванные Medina worm.Личинка этого глиста, находящаяся в воде, пробуравливает кожу стоящего в воде человека, занятого на очистительных работах арыка, в области голеностопного сустава, проникает под кожу и по межмышечным путям поднимается вверх. Червь в половозрелом состоянии достигает 50–60 см в длину. Живет он в мышцах вблизи костей и суставов.

Больные обращаются к врачу с жалобами на боли в мышцах и суставах. Это происходит в то время, когда паразит погибает и подвергается кальцификации – импрегнации (насыщению) солями кальция. На рентгеновских снимках в мышцах вблизи костей в подобных случаях хорошо виден обызвествленный спиралеобразный паразит. Аналогичное заболевание встречается не только у коренных жителей, но и у лиц, приехавших в Кувейт в поисках работы из Индии и стран Африки. Я собрал коллекцию очень любопытных рентгеновских снимков этого заболевания.