Текст книги "Шмордонские игры (СИ)"

Автор книги: Виктор Емский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Главный Министр пытался добавить ума малолетнему императору, но с каждой следующей минутой разговора все более убеждался в том, что вряд ли из этой затеи выйдет что-либо путное.

Шмореныш кричал:

– Это прямой вызов! Посол другого государства влез во внутренние дела империи! Он помог бежать узурпатору и сбежал сам! Да еще и применил оружие против боевого корабля Звездного Флота! Я приказываю немедленно напасть на Джаппурию без объявления войны! Какое может быть объявление, если посол своим поведением уже и так ее объявил?!

– Успокойтесь, ваше величество, – терпеливо отвечал Филер. – С таким коварным врагом как Джаппурия можно воевать лишь тогда, когда в империи царят мир и порядок. А мы имеем самую настоящую войну на границе с Тарахтуном. Необходимо сначала разобраться с Кукареллой.

– Но лорд Надолб доложил, что разбил их флот!

– Он разбил лишь авангард их флота, – сказал Филер. – Но потерял базу, которая называется Дырой. Адмирал, конечно, отобьет ее обратно, но конфликт на этом вряд ли закончится. Вместо Джаппурии надо срочно направить основные силы Звездного Флота туда.

– А как же узурпатор? – с негодованием воскликнул Шмореныш.

– С ним ничего не случится. Сидит он в Джаппурии – пусть сидит. Разберемся с Кукареллой, а потом займемся Джаппурией.

– Для полного разгрома каких-то канализаторов хватит сил, имеющихся в распоряжении адмирала, – не мог угомониться Шмореныш. – Вы, имперский генерал, пугаете меня неграмотными грузчиками! Как вам не стыдно?!

Филер, тяжко вздохнув, сделал вторую попытку образумить подростка.

– Ваше величество, – сказал он, – они воюют за идею. А идеи – самые непонятные вещи во вселенной. Ученые до сих пор не сумели разгадать их структуру и состав. Идея рождается из досужих мыслей, потом обретает плотность и порабощает огромные человеческие массы. После этого люди сражаются за идею до последней капли крови, не щадя ни себя, ни других. Даже когда погибнет последний боец, идея никуда не исчезает, продолжая болтаться в воздухе, пока не свалится на голову какому-нибудь досужему индивидууму, и тогда все начинается снова! Но пока идея болтается в воздухе, она проводит работу над ошибками и в следующий раз проявляется уже в новом качестве, еще более страшном, потому что приспосабливается.

– К чему вы все это рассказываете?

– К тому, что кукарелльские шавеллы одержимы как раз одной из таких идей, и потому война с ними будет долгой и кровавой. Но есть еще одно дело, которым нужно заняться в первую очередь.

– Какое?

– Необходимо привести к присяге дворянство и Звездный Флот. Я отправил приказ об этом лорду Надолбу, но он почему-то не ответил.

– Правильно сделал! – воскликнул Шмореныш. – Он воюет, и потому ему некогда заниматься всякими протокольными пустяками!

– Присяга – не пустяк. Присяга важнее любой войны. Даже кукарелльской! Поймите это, ваше величество!

– Я и без ваших нудных наставлений все понимаю. Главное в военном деле – быстрота первого удара. Надо бить, пока враг не готов...

– Вы заставляете ловить узурпатора тем, кто ему присягал! Вам они не присягали, а ему – да. То есть – они в свое время вручили ему свои жизни и клялись в верности!

– Плевать на этот анахронический обычай, который давным-давно превратился в формальность! Молодежь с презрением относится к обычаям!

– Дворянство служит не Шмордону! Дворянство служит шмордонским императорам! Для дворянства Шмор Тринадцатый является законным государем до сих пор! Надо срочно привести к присяге ваших подданных! Это займет всего неделю.

– Некогда! – взвизгнул Шмореныш. – Стану я терять неделю ради каких-то церемоний! Приведем всех к присяге после войны... Кстати, нас там Государственный Совет ждет. Пойдемте.

И Шмореныш направился к дверям зала заседаний. Филер, зло сплюнув на пол, вынужден был последовать за ним.

Ворвавшись в зал, Шмореныш резко остановился перед столом. Чиновники дружно встали и замерли в строевой стойке. Остались сидеть только Хлебазл с Инквизитом. В отличие от своего предшественника новый император выдержкой не отличался. Не считая нужным учить жизни своего дедушку Хлебазла, Шмореныш подбежал сзади к Инквизиту и, размахнувшись как следует, влепил рукой затрещину в толстый затылок пропистора.

Удар был так себе, но очки святого отца, взлетев над столом, ощутимо врезали по носу Лорду Хлебазлу, сидевшему как раз напротив. Министр Безопасности от неожиданности подался назад и вместе со стулом грохнулся на пол. Инквизит, вскочив на ноги, развернулся всем телом и встретился взглядом с новым императором.

– Доброе утро, – сказал Шмореныш, глядя на святого отца с насмешкой.

– И вам того же, – ответил пропистор, приходя в себя. – Негоже воздействовать на главу церкви таким вот материальным способом, ваше величество. – Инквизит принял важный вид и продолжил: – Тем более, что я гораздо старше вас.

Шмореныш мило улыбнулся и в глазах его засверкали веселые искорки.

– Конечно-конечно, – сказал он медовым голосом. – Я больше не буду заниматься озорством такого рода. В следующий раз вместе со мной в этот зал войдет палач преклонного возраста (чтоб вам было не обидно) с топором в руках. Всех, кто спит, он тюкнет по загривкам. Я слышал, вас хотят канонизировать при жизни?

– Д-да, – ответил пропистор, у которого от сладкого голоса Шмореныша вдруг слегка отказал речевой аппарат.

– Это противоречит всем церковным догмам! – воскликнул Шмореныш. – Ну, ничего... Палач ускорит вашу канонизацию и сделает все правильно, так как голова отдельно от тела может существовать только в мертвом состоянии. Можете спать и дальше.

Поднявшийся с пола Хлебазл молчал, застыв в строевой стойке.

– Это касается всех! – крикнул Шмореныш петушиным голосом. – Вольно! Садись!

Чиновники, все это время стоявшие с вытаращенными оловянными глазами, дружно плюхнулись на стулья. Инквизит с Хлебазлом сделали то же самое.

Шмореныш, усевшись в кресло Шмора Тринадцатого, открыл совещание:

– Господа! – сказал он. – В связи с событиями, случившимися недавно, я решил объявить войну Джаппурии. Но официальных дипломатических процедур не будет. Действия джаппурского посла полностью дискредитировали их королевство и потому мы нападем на них внезапно. Приказываю Звездному Флоту выдвинуться в сторону Джаппурии. У кого есть вопросы?

– Как быть с тремя эскадрами, воюющими с Кукареллой? – поинтересовался Филер.

– Пусть остаются там до полной победы над этими вонючими шавеллами. Оставшихся сил вполне хватит, чтобы поставить Джаппурию на колени.

– Кто будет командовать Звездным Флотом в отсутствии лорда Надолба? – спросил барон. – Маркиз Шухер?

Вице-адмирал Шухер тут же вскочил с места и поклонился новому императору.

– Еще чего?! – недовольно скривился Шмореныш. – Командовать буду я лично!

Шухер упал задом на стул.

– Кстати, маркиз, вы являетесь начальником Генерального Штаба? – осведомился Шмореныш.

Шухер опять вскочил и доложил:

– Так точно, ваше величество! И по поводу предстоящей войны у меня есть кое-какие соображения.

Маркиз принялся выкладывать из портфеля на стол какие-то карты, справочники, линейки и прочую штабистскую ерунду.

– Засуньте все это обратно! – приказал новый император. – Пойдете в поход на флагманском бомбоносце "Империя". С собой захватите пропистора и лорда Хлебазла.

– Но, ваше величество! – вмешался Филер.

– Ам-м-м! – одурело промычал Инквизит.

– В прошлую войну такое сборище гм... военачальников, гм... в одном месте пагубно сказалось на всей компании! – сказал барон.

– Вот вы и проследите за ними, так как отправитесь туда же.

– Кто же будет управлять Шмордоном в наше, то есть в ваше отсутствие? – недоуменно поинтересовался Филер.

– Посмотрите на это сборище! – Шмореныш обвел рукой зал. – Вокруг сплошные министры! Вот пусть и управляют.

– А вы, ваше величество?

– Я пойду в поход на истребителе "Клинок" и буду командовать дистанционно. Со мной будет находиться дон Крендель.

Новый секретарь поднялся из-за своего стола, стоявшего позади императора, и бодро щелкнул каблуками.

– Все свободны!

Чиновники быстро покинули зал. За столом остались только Шмореныш и Филер. Сзади императора почтительно застыл дон Крендель. Майор, шевеля усами, насмешливо смотрел на юного императора и слушал его беседу с бароном.

– Ваше величество, объясните, пожалуйста, зачем собирать всех пропойц в одном месте? – спросил Филер.

– Для государственной профилактики, – совершенно серьезно ответил Шмореныш. – Этого труса Шухера я при первой же возможности отправлю командовать десантом на самом опасном направлении высадки. А Инквизит – мерзавец! Слышали, что он говорит в своих проповедях? Чему он учит народ?! Что предыдущий император – бес, сбежавший из ада, а я – его заместитель! Вчера он орал с паперти, будто царствие небесное наступит только после того, как узурпатор и я выстрелимся вместе из жерла торпедного аппарата!

– Это он не может забыть того, что вы пожаловали мне часть церковных земель, – понимающе кивнул головой барон. – Кстати, а откуда вы узнали о его проповедях?

– Лорд Хлебазл доложил, – сказал Шмореныш. – Этот мерзкий пропистор разжигает в народе ненависть ко мне! Потому я и решил засадить его в звездолет. Мой дед Хлебазл пообещал устроить этому святоше скорую канонизацию. На войне случаев для таких мероприятий – хоть отбавляй. Вот пусть лорд Хлебазл и постарается. А на место мученика всегда найдется новый кандидат.

– Вы делаете успехи, ваше величество, – улыбнулся барон.

– То ли еще будет! – браво воскликнул Шмореныш. – Хватит считать меня ребенком! Вот посмо́трите, Филер, я завоюю Джаппурию в два счета! Этого негодяя Джема привяжу к одной ракете с узурпатором, а королеву Беллу заставлю подметать площадь возле памятника Шмору Великому! Обнаженной!

Шмореныш мечтательно закрыл глаза, наслаждаясь нарисованной его воображением картиной.

– А почему обнаженной? – удивился Филер.

– Потому, что я так хочу! – вскрикнул Шмореныш и его уши предательски зардели алым цветом.

– Понятно, – констатировал барон, задумываясь о половом созревании нового императора.

– Что вам понятно?! – не успокаивался Шмореныш. – Я издаю приказы, а вы, как Главный Министр, будьте добры проводить их в жизнь... Да! На очереди Крокозябл-старший!

– А он здесь при чем? – опять удивился Филер.

– Банкир – аморальный тип! Вступил в преступную похотливую связь с царственной особой и тем самым участвовал в рождении узурпатора! В средние века за это гениталии выжигали каленым железом! Но я не варвар. Самое место Крокозяблу-старшему – в бомбе, где сидели вы, барон. А его сын? Вечно об него ноги вытирают! Тоже мне, посол великой державы. А тут еще выясняется, что он приходится братом узурпатору! Не семейка, а гадюшник какой-то...

– Ну, что делать с Крокозяблами, вы решите позже, – сказал Филер, еле сдерживаясь от смеха. – А теперь пришло время готовиться к походу.

– Вот-вот, – оживился еще более Шмореныш. – Дон Крендель, мы с вами сейчас же отправимся на орбиту, и вы научите меня управлять боевым истребителем. Я бывал в рубке, но...

– Будет сделано! – рявкнул Крендель сзади.

– Аккуратнее там, на орбите, – проворчал Филер, подавая глазами Кренделю какие-то знаки.

– Будет сделано! – отрапортовал дон повторно и подмигнул барону.

– Ну, вот и хорошо! – потер руки новый император.

Он выскочил из зала заседаний и помчался в свои апартаменты одеваться в парадный мундир адмирала Звездного Флота.

Улица была завалена самым обычным хламом: досками, осколками стекла, обрывками оранжевой коммунальной робы и прочим мусором. Адмиралы в сопровождении дона Салабона шли вдоль стен разбомбленных сооружений к штабу и обсуждали масштаб разрушений. Возле одного из зданий, совершенно не тронутых войной, вся троица остановилась и принялась глазеть на парадное крыльцо, над которым висели две вывески.

Первая из них гласила:

"Дом отдыха "Тройной бутон".

Вторая, располагавшаяся чуть ниже первой, сообщала:

"Национализировано в пользу угнетенного народа".

Надолб с Бамбукером переглянулись, и последний произнес с душевным надрывом:

– Надо же, на самое святое покусились!

Адмирал выхватил из кобуры лучевой пистолет и, почти не целясь, выстрелил в нижнюю вывеску. Тонкий луч рванулся вперед и кусок белого картона с нарисованными на нем корявыми буквами, взорвавшись снопом желтых искр, с грохотом рухнул на ступеньки лестницы.

– Хороший выстрел! – с одобрением воскликнул Бамбукер.

Входная дверь здания отворилась, и наружу высунулась испуганная дамская голова в парике малинового цвета. Увидев застывших перед подъездом адмиралов, дама выпорхнула на крыльцо и произнесла праздничным голосом:

– Ах, это вы, господа адмиралы? Слава богу!

Возраст выскочившей из дома женщины еще не был окончательно древним, но уже подкатился к этому временному определению и потому никакой парик не мог скрыть такого простого факта не только от посторонних наблюдателей, но и от самой дамы.

Адмиралы тут же узнали в старушке мадам Блямсу, но обратили внимание на то, что ее обычный вид был испорчен расплывшимся под левым глазом синяком.

– Что с вами приключилось? – с тревогой в голосе поинтересовался лорд Надолб.

– Ох, даже вспоминать противно! – плаксиво сморщилась лицом мадам. – Это все последствия национализации... Их было много и моего персонала на всех не хватило. Тогда они решили национализировать даже меня! Я им говорила, что уже давно вышла из национализационного возраста. Вы думаете, они меня послушали? Куда там! Дали в глаз кулаком и тут же приступили... А я, представьте себе, уже успела забыть, как это делается. Пришлось срочно вспомнить. У-у-у, тупые животные! Я полагаю, что вы, господа адмиралы, отомстите за меня и как следует национализируете их самих.

– Не сомневайтесь в этом, мадам! – пообещал Бамбукер, стукнув себя кулаком в грудь.

– Кстати, не зайдете ли на чашечку чая?

– С радостью, – обрадовался контр-адмирал и сделал шаг вперед.

– Стой! – рявкнул Надолб, хватая Бамбукера за руку. – Мы же идем допрашивать пленных. Сначала нужно сделать дело, а потом гм... тоже дело.

– Ах, да! – пришел в себя Бамбукер. – Мадам, мы обязательно сегодня зайдем. Вот только допросим парочку мерзавцев, и сразу к вам.

– Будем ждать, – улыбнулась Блямса щербатым ртом. – Видите, даже зуб мне выбили! Поэтому просто допрашивать – маловато будет. Вы их допрашивайте с применением всех методов национализации...

Адмиралы, кипя негодованием, в сопровождении дона Салабона направились к зданию штаба, которое по какой-то счастливой случайности совсем не пострадало от штурма.

Через несколько минут они удобно расположились в креслах, стоявших в кабинете Надолба. Крепкий сержант ввел двух человек, одетых в оранжевую робу. Руки их были связаны сзади веревками. Лорд Надолб минут пять разглядывал обоих, но сесть им на стулья так и не предложил.

Первый человек своим внешним видом напоминал гориллу, сбежавшую из зоопарка и пытавшуюся пробраться к себе на родину в джунгли, используя для этого оранжевую форму предварительно убитого ассенизатора. Второй разительно от него отличался. Был он молод, высоколоб и смотрел на адмиралов живыми умными глазами.

– Ну и кто из вас Носом Вшкаф? – поинтересовался Надолб строгим голосом.

– Я, – ответил молодой.

– А ты кто? – спросил адмирал у гориллы.

– Шка́фом Внос, – представилась та.

– Вы что, родственники? – удивился Надолб.

– Даже не однофамильцы, – ответил молодой.

– Надо же! – изумлению адмирала не было предела. – Что Носом Вшкаф, что Шкафом Внос – какая разница?

– Последнее действие гораздо больнее, – высказал свое мнение Бамбукер. – Шкаф, как правило, кто-то всегда держит за ножки и от этого сила удара только увеличивается. Помню как-то по молодости в борделе "Два пистона" я получил шкафом по спине. До сих пор не могу позабыть ощущения небывалой легкости тела, когда мне довелось лететь от такого удара прямо в открытое по случаю летней жары окно...

– Это к делу не относится, – перебил его Надолб. – Итак, кто вы такие и что вам надо?

Отвечать принялся молодой, назвавший себя Носом Вшкафом.

– Мы – новая сила, несущая свободу вселенной. Нами движет идея коммунализма, перед которой не существует преград.

– Ты говоришь достаточно складно, – заметил адмирал. – Неужели среди шавелл есть образованные люди?

– Есть, – кивнул головой Носом Вшкаф. – Я – бывший студент. Мне пришлось взять кредит для оплаты обучения, но проценты были столь грабительскими, что доучиться не удалось.

– Понятно, – сказал лорд Надолб. – И что же такое этот ваш коммунализм?

– Коммунализм – великая идеология, основанная на свободе, равенстве и братстве. То есть: все люди от природы свободны, равны между собой и испытывают братскую любовь друг к другу.

– Если это так, то зачем вы захватили Тарахтун и теперь воюете с нами? Почему не испытываете братской любви к нам, шмордонцам?

– Потому что тарахтунцы – буржуи, а вы – империалисты. И те и другие – не люди!

– А кто? – Надолб пока ничего не понимал в рассуждениях Носом Вшкафа.

– Вы – тупиковая ветвь гуманоидов, деградировавшая в моральном плане, – глаза Носом Вшкафа загорелись революционным огнем. – Вы по собственному желанию погрузились в денежную пучину, и попали в объятия золотого бабоса; а это – последняя стадия духовного разложения!

– А выбивать зубы старухам и насиловать их – не разложение? Это такой способ проявления братской любви?

– О чем это вы? – с недоумением поинтересовался молодой оратор.

– О мадам Блямсе, – просветил его Бамбукер.

– Она тоже не человек, – сообщил Носом Вшкаф. – Шлюхи меняют свои тела на деньги. Значит – вашего поля ягоды. Свобода, равенство и братство – слишком высокие и чистые понятия, чтобы применять их к каким-то проституткам.

– Каковы ваши цели? – спросил адмирал.

– Мы поработим всех буржуев и империалистов во вселенной!

– Что потом?

– Ну, это еще не скоро будет. Борьба предстоит долгая.

– Предположим, борьба закончилась. А дальше?

– Дальше буржуи будут пахать, а мы, коммуналисты, станем наслаждаться.

– Шлюхами?

– И шлюхами тоже. А также трудом буржуев.

– Но буржуи не вечны. Они когда-нибудь вымрут. Что тогда?

– Мир очистится, и мы вдохнем полной грудью воздух свободы!

– А кто будет дерьмо возить?

– Оппортунисты.

– Это еще кто?

– Это те, кто устав от борьбы, начинают сомневаться в коммунализме.

– И много таких?

– Всегда найдутся. Деньги – зло. А зло постоянно находит лазейки и пытается сбить добро с истинного пути.

– Все понятно, – завершил беседу лорд Надолб. – Ох, и каша у вас в головах!

Он посмотрел на Бамбукера. Глаза контр-адмирала напоминали пробки из-под шипучего вина, готовые выстрелить из бутылок под воздействием газов. Видимо, мозг старого вояки был не в состоянии переварить ахинею, услышанную от Носом Вшкафа.

– Господин адмирал, – вмешался дон Салабон. – Я полагаю, их нужно как можно скорее расстрелять, чтобы эта зараза не разнеслась по всей базе.

– Нет, – покачал головой только что пришедший в себя Бамбукер. – Лучше посадить на колья. На радость мадам Блямсе.

– Вот видите, к чему привела ваша деградировавшая сущность! – воскликнул резко побледневший Носом Вшкаф. – Вам бы только мучить кого-нибудь!

– Если мы для вас не люди, то тогда вы для нас кто? – спросил Надолб.

– Но мы пленных не мучаем, – подал голос молчавший все это время Шкафом Внос. – Вон, ваш адмирал Гундос чем занимается в плену? Роет лопатой канализационные канавы и возит грунт тачками. Никакого мучительства! От экологически чистого труда здоровье только добавляется!

– Так, дон Салабон, – сказал лорд Надолб голосом человека, принявшего решение.

– Слушаю, господин адмирал! – выскочил из кресла адъютант.

– Я не судья. Пусть этими шавеллами занимаются компетентные органы: ну, там – суд или Министерство Имперской Безопасности на худой конец... Для начала привлеките пленных к ремонту базы. А этим двоим выдайте самые громадные тачки – какие найдете. Загрузите тачки металлоломом (можно чугунными гирями из спортзала штаба), и гоняйте этих коммуналистов туда-сюда мимо борделя мадам Блямсы. Пусть наслаждаются здоровым трудом. Да! Озаботьтесь, чтобы их рабочий день не составлял более восьми часов. И перерыв на обед им обеспечьте. Кормите их только помидорами. В них витаминов много.

– Мне нельзя с тачкой! – вскричал вдруг Носом Вшкаф. – У меня гипертония!

– А у меня грыжа! – добавил возмущенно Шкафом Внос.

– Вот как раз и вылечите свои недуги, – пояснил лорд Надолб. – Сами говорили, что от экологически чистого труда здоровье только добавляется.

Дон Салабон схватил шавелл за руки и вышвырнул их в коридор.

– Да! Салабон! – крикнул ему вдогонку адмирал. – Скажите Блямсе, пусть приготовит пару бутылок коньяка. Наверняка эта старая лошадь припрятала их на черный день.

– Есть! – донесся из коридора крик адъютанта.

На следующий день Надолб с Бамбукером, поднятые по тревоге, находясь в капитанской рубке крейсера "Слава", завороженно смотрели в боевой экран и не верили своим глазам.

Базу окружал гигантский рой малых кораблей. Их были тысячи, и они окутывали Дыру плотным облаком. Все боевые звездолеты двух шмордонских эскадр в одночасье оказались запертыми в полной блокаде.

– Сколько их? – хрипло поинтересовался контр-адмирал Бамбукер, с натугой ворочая языком после бурной ночи.

– До буржуйской матери, – ответил адмирал Надолб, протирая глаза.

– А если точнее? – не понял Бамбукер.

– Если точнее – до дедушки буржуйской матери, – пояснил Надолб.

– А-а-а, – протянул Бамбукер. – И что теперь делать?

– Увеличить рабочий день этим Вшкафам до двенадцати часов и сократить им обеденный перерыв до получаса.

– Думаешь, это нам поможет? – тупо поинтересовался Бамбукер.

– Нет, конечно, – ответил адмирал. – Зато доставит моральное удовлетворение...

Лорд Надолб, сидя в своем кабинете, размышлял о ситуации, в которой он оказался вместе с частью Звездного Флота. Ситуация эта не внушала никаких надежд.

Две шмордонские эскадры находились в полной блокаде на орбите Дыры и потому лишились оперативного простора. Флот кукарелльцев был чудовищным. Такого количества мелких судов адмирал не видел никогда в жизни. Понятно, что ранее они не представляли никакой угрозы для любого боевого корабля. Но сейчас, объединенные чьей-то волей в одно целое, эти маленькие лоханки превратились в конкретное оружие, нацеленное на две эскадры имперского Звездного Флота.

Руководители революционеров прекрасно понимали, что в случае открытого боевого столкновения судьба может склониться на любую сторону, так как шмордонские корабли представляли собой достаточно грозную силу. Потому они предпочли ограничиться осадными действиями.

По этому поводу несколько дней назад состоялся разговор между лордом Надолбом и зампополитом Рылом Втазом. Общались они по рации, благо расстояние это позволяло.

– Эй! Адмирал! – позвал Рылом Втаз.

– На связи, – коротко ответил лорд Надолб.

– Сдаться не желаешь?

– Пошел ты к буржуйской матери! – ответил Надолб.

– Ха-ха! Я слышу, ты ругаться научился? – хохотнул зампополит.

– И без тебя умел, – сказал адмирал.

– Ладно-ладно... Положение ваше безвыходно. Пока с голода не сдохли, сдавайтесь!

– Шмордонские базы обеспечены продовольствием и боеприпасами на несколько лет вперед, – сообщил Надолб. – Мы умеем воевать в осаде и в наступлении, чему ты был недавно свидетелем. Потому предлагаю тебе убраться отсюда к прадедушке буржуйской матери и вернуть нам контр-адмирала Гундоса с офицерами; а также крейсер, который в твоих скотских руках наверняка уже превратился в помойное ведро.

– Но-но! Полегче! Крейсер, кстати, – хороший. Ни в какое сравнение не идет с тарахтунскими консервными банками. А по поводу положения могу сообщить следующее: вам полный и бесповоротный амбец! По данным нашей разведки – ваш новый малолетний император собрался воевать с Джаппурией! Он такой же мазохист, как и его предшественники! Да что об этом говорить? Гнилая империалистическая кровь... Весь Звездный Флот уже выдвинулся к границам Джаппурии. Джем Баламут опять вставит вашему императору что надо и куда попало! Вот человек, а! Издалека чувствуется, что он – истинный шавелла, то есть – борец с галактическим буржуйством!.. Но дело не в этом. А дело в том, что про вас забыли! Сейчас Джаппурия опять одержит победу, ваш император как-нибудь взорвется (утонет, повесится, да хоть колесуется – не суть важно), а вы все это время будете торчать в осаде. Сдавайся! У меня есть хороший коньяк. Не желаешь?

– Да пошел ты к своему командору Бею в бубен! – вскричал Надолб и перестал общаться с этим хамом.

Адмирал в свое время отправил в Шмору радиограмму о бедственном положении, в котором оказалась часть флота под его командованием, но ответа пока не было. Поэтому Надолб чувствовал себя не очень уверенно. Тем более, что коньяк, изъятый у мадам Блямсы (а конфисковано было более двух ящиков) уже заканчивался. Помидоровки, правда, хватало, но адмирал боялся ее пить, справедливо полагая, что под воздействием этой гадости он способен на всякие необдуманные подвиги, которые могут привести неизвестно к чему.

Размышления лорда прервал дон Салабон, который вошел в кабинет с папкой документов.

– Что-то новенькое? – оживился адмирал.

– Старенькое, – ответил Салабон. – Я с директивой по поводу присяги. Главный Министр барон Филер еще на прошлой неделе приказал привести к присяге Шмору Четырнадцатому личный состав вверенного вам боевого соединения. Сейчас все равно делать нечего, а корабли под рукой. Не следует ли вам, господин адмирал, организовать это мероприятие?

Надолб, печально улыбнувшись, сказал:

– Присаживайтесь, дон Салабон.

Адъютант уселся в одно из кресел.

Надолб, внимательно взглянув в лицо молодому офицеру, принялся говорить медленно и проникновенно:

– Вы дворянин, как и я. И не имеет значения, что я лорд, а вы – простой дон. Все мы связаны клятвой, которая называется присягой.

Адмирал тяжело вздохнул и продолжил:

– Кому прикажете присягать? Несовершеннолетнему пацану, у которого ветер в голове свищет? Или, может быть, барону Филеру? Не торопитесь жить, Салабон! Присяга – не обещание жениться, которое можно дать, а можно взять обратно... Присяга – ваша жизнь без остатка, врученная в чьи-то руки. Если вы думаете не так, как я – что ж, это дело вашей совести. А я человек старой закалки и присягами не разбрасываюсь. Послушайтесь моего совета – не спешите.

Дон Салабон, замерев в кресле, с восхищением смотрел на адмирала, который встал и принялся мерить шагами кабинет.

– Мы все присягали Шмору Тринадцатому, – говорил адмирал. – Где он? Сообщения о его смерти не было. Узурпатор? Беса лысого! Кто это сказал? Филер? Да дело не в этом... Присяга действует до смерти. Если твоя жизнь зависит от стрелки метронома, которая болтается то вправо, то влево – лучше не жить вообще! Я не неволю вас, Салабон. Хотите – присягайте хоть Рылом Втазу. Или Носом Вшкафу, который бегает с тачкой мимо борделя мадам Блямсы. Дело ваше. А я своих принципов менять не стану.

Дон Салабон, выскочив из кресла, щелкнул каблуками и заявил:

– Я с вами, господин адмирал!

Лорд Надолб, с улыбкой посмотрев на Салабона, сказал:

– Вы сделали правильный выбор. Можете идти.

Салабон отдал честь и пошел к выходу. Уже возле двери его настиг вопрос адмирала:

– Скажите честно, Салабон, в мою бытность комендантом общежития вы принимали участие в разукрашивании двери под лестницей?

Дон, замерев на месте, развернулся лицом к адмиралу, потупил глаза в пол и, краснея ушами, ответил:

– Так точно, господин адмирал. Прошу считать это следствием дурости, свойственной многим молодым офицерам.

– Все нормально, – сказал Надолб. – Молодость есть молодость. Сам таким был. – И вдруг из горла адмирала вырвался рев: – Пять суток ареста! Мерзавец!

Дон Салабон, крутанув ногами в воздухе, развернулся в прыжке и, выскочив из кабинета, исчез в коридоре. Адмирал, рассмеявшись, сказал сам себе:

– А не хлебнуть ли нам помидоровки? Надо позвать Бамбукера...

ДЖАППУРИЯ. СОЧИ

Сидя в своем служебном кабинете, Пахан Родимый смотрел в лист бумаги и ни черта не понимал в написанном. Циркуляр, присланный министром полиции Квасом, назывался так: «О мобилизационной готовности планеты Сочи к войне». В этом документе требовалось «привлечь в ряды ополчения как можно больше добровольцев», но не говорилось, как это сделать и где этих добровольцев искать.

Пахан закурил сигару и засунул циркуляр под заднюю ножку своего стула. Покачав тазом, начальник полиции пришел к выводу, что теперь стул стоит ровно и потому можно курить сигару в комфортных условиях.

Дверь кабинета неожиданно открылась, и в помещение влетел Кебаб. Ничего не говоря, он захлопнул дверь, подскочил к мини-бару, спрятанному в шкафу для хранения уголовных дел, достал оттуда бутылку коньяка и присосался ртом прямо к горлышку.

– Однако! – воскликнул Пахан, продолжая курить сигару.

Кебаб, булькая горлом, сделал страшные глаза и махнул рукой, видимо, пытаясь сказать, что все объяснения последуют потом. Пахан пожал плечами и принялся ждать.

Кебаб, выхлебав приличную порцию, вытер рот рукой, сунул в рот дольку лимона, лежавшую на блюдце в мини-баре, подбежал к столу, за которым располагался Пахан и, усевшись на свободный стул, сказал:

– Уф-ф-ф!

– А дальше? – поинтересовался Пахан, кратковременно вынимая сигару изо рта.

– А дальше мне конец! – воскликнул Кебаб. – Она хочет женить меня на ней! Говорит – нарожает детишек и назовет их Кебабчиками! Ну, типа: Кебабчик первый, Кебабчик второй, Кебабочка третья...

– И все будут носатыми, – утвердительно кивнул головой Пахан. – Классная семейка носорогов!

– Издеваешься? – нервно дергая шеей, поинтересовался Кебаб. – А я не могу! Ну, люблю я ее! И что? Из-за этого нужно обязательно жениться и заводить детей?

– Ну, зачем же, – сказал Пахан, дымя сигарой. – Можно таскаться по борделям Хачапура всю жизнь, а любовь и дети подождут в сторонке. И пока они будут ждать, ты превратишься в трухлявый пень, который только и нужен для того, чтобы об него спотыкались пьяные грибники.

– И ты с ней заодно? Конечно, ведь она твоя двоюродная сестра!

– Дурак ты, Кебаб, – констатировал Пахан, невозмутимо перекладывая во рту сигару справа налево. – Она чудесная женщина. Красавица – каких мало. А ты – просто идиот.

– Что же ты до сих пор сам не женат?

– Служба в полиции отнимает все моральные и физические силы.

Кебаб, подорвавшись со стула, сбегал к мини-бару, хлебнул хорошенько коньяка и, вернувшись, сказал:

– Ну не могу я, понимаешь? Не созрел для этого! Немного подожду... Дай денег, а?

– Зачем? – удивился Пахан.

– Этот придурок Морс арестовал все наши счета. А я хочу смыться отсюда. Ненадолго. Надо подумать хорошенько. Поеду на Слякоть пинать опавшие листья.