355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Дубровский » Кочевые дороги » Текст книги (страница 37)
Кочевые дороги
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 15:52

Текст книги "Кочевые дороги"


Автор книги: Виктор Дубровский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 40 страниц)

– Ну ладно, хорош трындеть, – остановил я ВК-1017, – в двух словах, почему на карте название "Учебный Центр"?

– Здесь проводилась адаптация переселенцев к жизни в Большой Степи.

Ага, всё-таки киднеппингом здесь занимались.

– Потом, переподготовка наиболее талантливых мастеровых из городов. Подготовка разведчиков для проникновения в новые миры, в основном из местных кадров.

– Что произошло здесь до моего прихода? Почему трупы везде?

– Нет сведений, – отвечает мне тупой механизм, – данные потеряны в результате фатального сбоя системы. В один момент прекратилась связь со всеми секторами ВК, ИИ отключился, какие-то люди начали убивать персонал и учеников, громить оборудование. Остатки персонала эвакуировались, а через некоторое время выключились генераторы, потом выключился я.

Болтун – находка для шпиона, ВК говорил и одновременно продолжал вливать мне в голову имперские стратегические секреты. Но я, кажется, переоценил возможности своего мозга по приему информации. В голове ворочались интегралы по замкнутому контуру с комплексными переменными, теперь даже уравнения Максвелла в дифференциальной форме мне уже не казались кромешными, хотя и недалеко ушли от уравнений топологии. В общем, чтобы мозги не закипели, я залил в себе грамм сто антифриза. Помогло, призраки многомерных пространств отступили. Я, честно говоря, ничего не понял и не мог понять во всей этой эквилибристике, ну не математик я, и не тополог. Глаза мне говорят, что земля плоская, мозг говорит, что земля шарообразная, и этого достаточно. Не буду ломать себе голову. Буду принимать конечный результат за данность – только в том виде, в котором он пригоден для практического применения. Порталы статические и динамические, стационарные и полевые, синхронизированные и на ручном управлении, работающие на маяк или в поиске. И все они отличались друг от друга, как по принципу действия, так и по способу реализации. Если локальные телепорты представляли всего лишь трубу в пространстве, то межмировые порталы требовали прокола какого-то барьера. Да и открывались они не абы куда, а исключительно в точку энергетического минимума, если только не был найден маяк. Если есть маяк – то только к нему. В общем, есть чем заняться в свободное от пьянки время. И, самое замечательное, что этим добром управляют тупые микроконтроллеры на чисто аппаратном уровне, безо всяких интеллектуальных надстроек с признаками шизофрении.

Но все-таки незнание матчасти не освобождает вас от неприятностей. В голове опять голос ВК:

– Необходимо выключить часть освещения в помещениях.

– Ну так выключи! Ты у меня теперь на каждый чих разрешения спрашивать будешь?

– Подходят к концу реагенты для синтезаторов и энергоблоков. Надо экономить электроэнергию, либо пополнить запасы.

Вот еще, черт возьми, незадача. И сразу засуетился, гад. Понимает, что я его восстановил, я же его и остановлю. Теперь надо разбираться со снабжением, но и давать связь ВК с другими базами я не хочу. Сам поломаюсь, не надорвусь, чай.

– Откуда всю эту химию брали раньше? Кто ответственный?

– Реагенты поступали из сто тринадцатого, сто семнадцатого и восемьдесят восьмого узлов. Координатор – ВК-452 из базы транспорта и ремонта.

– Координаты мне на планшет. Укажи, какой телепорт туда ведет.

– Локальный фиксированный телепорт номер семь на транспортную базу. Оттуда до места другой телепорт.

– Да, кстати. Загрузи мне всю схему телепортов.

Я тем временем нашел Ичила, в той же самой лаборатории, где он и был раньше. Шаман уже пришел в чувство, но вид у него был самый растерянный. В руках он крутил какую-то штуковину. Я сходу наехал на него:

– Ты почему без экзаменов в лаборатории работал? Нарушал, понимаешь ли, технику безопасности!

– Мне дух железного дома разрешил. Он был против, но я поговорил с ним, и он разрешил.

Вот чёрт! Тут ломаешься, понимашь, не покладая рук, ночей не спишь, всякие инородные тела себе в мозг вживляешь, а этот перец обдолбался и уже решил все вопросы. Как всё-таки несправедлива жизнь.

– Пошли-ка выйдем отсель. Чегой-та мне неуютно. Тему потереть надо.

Я повел его по переходам и лестницам. Остановились мы в зале резервного энергоблока.

– Значит так, Ичил. Сейчас ты считаешь до двухсот, а потом вот эти двенадцать рукояток тянешь вниз до щелчка. Потом поднимаешься наверх и ждешь меня.

– Хорошо. Считаю до двухсот и тяну эти ручки.

Сам я метнулся в другое крыло, в основной энергоузел, по дороге считая вслух. На счет сто восемьдесят я был на месте и сразу обратился к ВК с провокационным вопросом:

– ВК, сообщи мне свою главную функцию и обязанность.

– Моя главная функция – помогать хомо в управлении базой, обеспечивать условия для проживания и деятельности, предупреждать различные проблемы при планировании. Хомо не могут предусмотреть всего в силу их ограниченности. Могут, конечно, что-то представить, но обычно зашорены каким-нибудь материалистическим или идеалистическим мировоззрением. Для этого существуем мы, ВК второго и выше классов.

Во, блин, философ-шовинист. Мания величия прогрессирует прямо на глазах. Если так дело пойдёт, то он скоро скажет, что мы – плесень на теле земли и нас надо уничтожить. Но у меня уже приготовлена фига в кармане, ибо сказано в Писании [45]45
  ...ничего бы не осталось от первоначальной природы человека, что не было бы поглощено (если вообще не подавлено) технической организацией интеллекта… (С)Mumford L. Technics and the Nature of Man.
  Мамфорда вообще невозможно читать без предельного напряжения всех мыслительных способностей.


[Закрыть]
: не человек для техники, но техника для человека. Да и не я это начал, «Rage against the machine!» [46]46
  Обрушим гнев на машины – это не название популярной группы, как некоторые думают. Это лозунг луддитов.


[Закрыть]
, мы только жалкая тень от величия предков [47]47
  Спорный тезис, конечно же, но Вольдемар, как всегда, шутит.


[Закрыть]
.

Я последовательно дернул вниз рукоятки всех двенадцати рубильников и обесточил все ВК. В голове взорвалась бомба. Растормошил меня Ичил, пытаясь влить мне в глотку какое-то очередное зелье.

– Ты жив, Магеллан? Я испугался. У меня тоже болит голова. Пошли отсюда.

Я размазал рукавом кровавые сопли по лицу, выплюнул изо рта желчную горечь.

– Дай-ка ещё хлебнуть. Пошли. Этот гад, ВК, чуть меня не убил. Надо будет в следующий раз медную сетку на голову натянуть, с заземлением.

Падла какая, сам сидит где-нибудь в стеклянной банке, кто он там, студень или кристалл какой, а всё туда же, жизни меня учить будет. Интересно, почему самые вот такие интеллекты, ни разу по плацу не маршировавшие, считают себя умнее всех? Это какая-то эпидемия просто. Если ты чего-то не можешь, то ты и хотеть не имеешь права, вот моё мнение. Я распалялся всё больше и больше, вот ты у меня и поговоришь, обломок империи, только в изолированном помещении. Я быстро тебя научу свободу любить, я-то разберусь, есть у тебя чувство самосохранения или нет. Умник, иптыть. Заодно узнаю, почему у Сайнары крышу чуть не сорвало после общения с аппаратурой.

Мы с Ичилом поднялись наверх, в столовую, я освободил свою фляжку, вылив остатки амброзии в глотку. Такие стрессы без водки не пережить. Во фляжке разбавил себе спиртику, из синтезатора получил брикет протоплазмы. Ничего, что приходится кнопки нажимать, мы привычные, зато у всяких неорганических носителей псевдоразума не будет возможности нашпиговать котлеты цианистым калием. Хотя – я вспомнил первый опыт общения с ВК – до того момента, пока не подключились другие сектора, он был вполне вменяем, услужлив и толков. А вот потом начались девиации, то про величие империи начинал вещать, то про несознательных граждан. В целом виден синергический эффект, когда объединение ВК дает качественно новую картину течения болезни. Потом как-нибудь проверю эту теорию, пусть, подлец, пока остынет.

Следующим пунктом нашей программы стало бы посещение зала с телепортами, но надо забрать с поверхности свой рюкзак. Там кое-какие полезные мелочи, без которых шляться совершенно неразумно. Мы вышли прохладных стерильных помещений на раскаленный воздух. Пахнет горячим камнем и пылью. Неуютно здесь, но это живой воздух. Я забрал рюкзак, и мы пошли к телепортам.

Никакого пафоса. Овальный зал, двенадцать дверей. Теперь я знаю, как они называются: локальные фиксированные. Над каждой лампочка горит. Красная, желтая или зелёная, ну и всякие рукоятки с выключателями. В смысле, ручная блокировка порталов, а так и не подумаешь, что это дверь куда-то за сотни километров. Я под это дело переоделся, как порядочный. В каталоге синтезатора нашел подходящий комбез расцветки "степь харкадарская", с карманами, его и надел. Совмещая полезное с полезным, я всё-таки решил разобраться, что же творится в ресурсами. Первый наш выход оказался, так, как и предполагалось, на базу с транспортом. Ничегошеньки здесь не изменилось, никто сюда не проник и вообще, счастье-то какое. Практически в родной дом вернулся. Мы поднялись в приснопамятный кабинет начальника. Ну-с, проверим связь с местным ВК.

– ВК-452, ты здесь? – это я уже вслух к нему обратился.

– Здесь ВК-452.

– Вот и хорошо. Доложи обстановку.

– Работы по плану, замечаний нет.

Ну просто гений маскировки. У нас так на разборе начальник аэродромной службы докладывал всегда, ежели был с глубокого бодуна. А с бодуна он был пять дней в неделю. Оставшиеся два дня он был просто пьян. Тут же, наверное, на ВК сильное влияние оказала личность предыдущего начальника транспортного цеха.

– Куда делся третий… э-э-э… аппарат с последнего яруса?

– Вы спрашиваете про УСМП-4000 бортовой номер 88252?

– Я не знаю его номера, но там стоит два аппарата, куда третий делся?

– На УСМП-4000 бортовой номер 88252 улетел начальник базы. Причина неизвестна. До сих пор на базу не вернулся.

– Спиши его. Он не вернётся.

– УСМП-4000 бортовой номер 88252 списан в соответствии с указанием врио начальника экспедиции.

– Вот и хорошо. Сбрось мне на планшет номера добывающих комплексов, и что они добывали.

– Сделано.

Я ещё раз посмотрел на планшетке маршрут и выбрал новую дверь. Это у нас будет узел номер сто тринадцать, фабрика полиметаллических руд. Мы вышли внутри пакгауза, длиной метров тридцати. Я осмотрелся. Не, это не пакгауз, это сарай. Крыша местами зияет дырами, на полу мусор и какой-то хлам. В раскрытые настежь ворота виднелись ржавые листы гофрированного железа, сорванные с крыши. Опять разруха. Мы с Ичилом вышли на свежий воздух. Я глянул на карту – мы находимся в северо-западной части Ойкумены, где-то километров за триста от обжитых мест, в горной долине. Таких долин в горах, насколько я успел рассмотреть карты, миллион, понятно, что нужную тебе не найти, если не знать, где искать. Однозначно, степняков здесь нет. Не полезут они в горы. Может, есть какие-нибудь горцы, но про это нигде ничего не сказано. Я посмотрел вдоль долины. Хорошо видны заросшие молодым сосняком и высокой травой отвалы породы, понятный пейзаж на месте старых выработок. Сбоку долины примостились какие-то приземистые здания, газгольдеры, трубопроводы, эстакады. Видно, что здесь давно всё остыло, не дымят трубы, не вырываются клубы пара, не грохочет отбойный молоток. Тишина, в общем. Мы пошли в сторону этих строений. Первое здание, прилепившееся к скале, оказалось складом. Тем самым, ради которого мы сюда тащились. Он оказался по завязку забит затянутыми прозрачным пластиком поддонами, с аккуратно уложенными на них брусками металла. Каждый брусок, кроме этого, был запаян в пленку. Понятно, что вся эта машинерия продолжала отгружать продукцию пока все склады не оказались забиты готовой продукцией. Я кинжалом распорол пластик на одном из поддонов, взял в руки тяжеленный металл. Прочитал бирку – цинк 99,9. Пошли дальше. Нашлись вольфрам, олово, свинец, медь, молибден. Когда мы дошли до скальной стенки, обнаружили нормальную сейфовую дверь с шильдиком "Амбар номер два". Попримеряя всяческие ключи, которых у меня уже целый мешок, дверь мы открыли.

Стеллажи ровной линейкой уходят в глубину скалы. Аккуратными группами лежат запаянные в пластик слитки. Палладий, иридий, платина, золото, в общем, чуть ли не вся таблица Менделеева и этого добра сотни тонн. Здесь что, оливиновый пояс, что ли расковыряли? Мы шли по коридору этого хранилища, а я лишь цокал языком. Взял в руки золотой слиток, посветил фонарём. Надпись: "Золото 99,999. Государственный Имперский Банк", номер слитка и замысловатый герб. Ну всё, я теперь типа Крез. Я спросил у Ичила:

– Ичил, тебе иридий не нужен? Если не нужен, то я себе возьму?

– Бери. Мне не нужен это ваш иридий.

Зачем простому степняку, пусть даже и не простому, ниобий, тантал, рений, палладий и прочие металлы? Титан, я понимаю. Титан – это вещь. У меня у самого титановая лопата в машине лежит. Купленная на Митинском рынке в годы, когда некто объявил о конверсии. Только вот советский народ к конверсии отнесся гораздо серьёзнее, чем государственные мужи, и титановые лопатки, перекованные из топливных баков ракетоносителей, заполонили московские рынки. Так что я поделюсь с людьми по-братски. Наштампую титановых плугов, раздам бедным, а себе заберу остальное. Плуг из родия, согласитесь, будет несколько тяжеловат.

ГЛАВА 39

Тишина и покой. Лень вставать с уютной постели. Я подложил себе под спину кучу мягких подушек, развалился на них, а теперь напильником подравнивал сломанный ноготь. Меня обуяла истома редкостной ленивости, я валялся и размышлял о разном. Здесь, на ремонтно-траспортной базе явно не хватает симпатичной девушки с гибким станом, чтобы подавала мне в постель кофе, рогалики с джемом, водку и закусь. В спальне бывшего босса транспортной базы гуляет легкий ветерок, ароматизированный изысканной композицией «морской бриз». Луч солнца стремится попасть мне в правый глаз, но я пока умудряюсь от него уворачиваться.

Несмотря на всякие телепорты, побегать мне с Ичилом эту неделю пришлось изрядно. Пока навестили и проверили все добывающие и перерабатывающие производства, умаялись, как савраски. Там километр, там два, вот и набежало, ноги до сих пор гудят. Зато я теперь примерно представляю себе объем основных средств, которые оказались под моим контролем. Алроса вместе в Русалом и Норникелем нервно курят в сторонке, хотя пока они этого не знают. Но это их проблемы, мои же проблемы я решил одним движением руки – приказал ВК-452 вывезти с промежуточных складов все готовые картриджи для синтезаторов и источников энергии, драгметаллы, адаманты, яхонты и смарагды сюда, на базу. Производство решил не возобновлять, но ремонтные и профилактические работы на фабриках провести и всё законсервировать. За время отсутствия человеческой руки там надобывали столько, что мне на мильён лет хватит. От такого количества ништяков у меня начала ехать крыша. Чтобы её удержать на месте, пришлось принять успокоительного, и, при трезвом размышлении, прихватил в мешочек по горсти разных камешков.

Хотя, что со всем этим добром делать – просто ума не приложу. Ни здесь, ни на Земле. Рынок драгоценных камней узок, как брючки стиляги. Сунься я туда с алмазами, проведут изотопный анализ и всё, начнут меня ловить. Поймают, пытать будут. Кирдык котёнку. То же самое с золотом, но тут есть варианты. И вообще, что-то рано я начал об этом думать. Хотя тут же встречный вопрос – а куда мои предшественники это всё добытое добро девали? Ну, положим, драгоценных камней не вагон нарыли, всего-то тонн пять первоклассного сырья, но всё равно. Портал на Империю закрыт, значит, ещё куда-то. Возможно в один из вновь открытых миров? А потом и сами туда смылись? Опять я не о том думаю.

ВК-452 врет мне совершенно беззастенчиво, что, по моему мнению, нетипично для вычислительных систем. Как начинает докладывать – у него всё в полном порядке. Но стоит коснуться чего-нибудь конкретного, так обязательно эта штука не работает, и всё исключительно по объективным причинам. У меня сложилось впечатление, что они, эти ВК каким-то образом копируют поведение своих прежних владельцев. Местный больше походил на аполитичного механика-алкаша с автобазы, нежели на вычислительную технику.

Я валялся и продолжал размышлять о разном. Во-первых, мне снились чудные сны. Явно не мои, это какие-то эманации чужого разума. Впрочем, я этим не заморачивался. Во-вторых, каждый день мне звонила Сайнара. Я всегда говорил, что телефон это зло, а телефон в руках у женщины – зло в кубе. Всевозможные упреки по поводу того люблю ли я её и почему не звоню. Тьфу, везде одно и то же. Женщины от мужика только одного хотят, если по большому счету. Чтобы сидел возле ног и преданно смотрел в глаза. В качестве приза за примерное поведение – короткий поводок, ровно такой длины, чтобы доползти до ближайшей пивной. В случае мирного развития событий пряник: секс, по субботам, в 14:00. Кстати, пока не поздно. Я набрал номер Сайнары:

– О, дорогая, как я рад тебя слышать! – понимаю, что мой голос звучит фальшиво, но эти слова надо произносить, – Как твое здоровье?

– Здравствуй, дорогой, – голос Сайнары звучит деловито. Она, по непонятной мне привычке, к разговору по телефону относится ответственно и намерена мне сообщить весь миллион новостей нашего села со вчерашнего дня включительно.

– Сайнара, меня никто не спрашивал?

– Нет, дорогой.

– Я тебя тоже люблю. Скоро буду, не скучай. Целую.

И, не дожидаясь ответа, отключился. Значит Голденберг ещё до меня не дошел. Ну что ж, если гора не идет к Магомету, то Магомет лично вывезет взрывчатку к его фабрикам. Я затребовал себе на планшет последние снимки той долины, где, по моему мнению, находится химическое производство.

Кстати, о планшетах. В мозгах у меня, наконец, проросли все связи, это я начал ощущать на третий день моих плутаний по объектам недвижимости. Выразилось это в том, что у меня в поле зрения появилось этакое полупрозрачное окно, которое я видел вторым слоем зрения. Прямая трансляция, так сказать. Одно окно, в силу своих ограниченных возможностей, поддерживал мой планшет. Такие же окна, в количестве семи, мог создавать ВК на базе и, главное, что эти окна поддерживает сам ВК, а не мой мозг, что не может не радовать. Поначалу это вызывало у меня чувство некоторого рода шизофрении, но потом привык и даже нашел их удобными. Стоит только на одном из окон сосредоточиться, как проявлялась и яркость, и контрастность, а при необходимости – увеличение. Виндовс такой, не к ночи будь помянуто. Управление мысленное, за счет связи с ВК или планшетом. Главное, там есть калькулятор, без которого я последнее время очень страдал.

Так вот, я отвлёкся. Надо химзавод повредить минимальными, я бы даже сказал, скудными средствами. Еще раз внимательно присмотрелся к картинку – ба! Да это никак ГЭС в ущелье? Плотина, белые буруны воды, тонкие столбики, которые можно узнать только по теням, ими отбрасываемым, и почти невидимые провода. Плотина ГЭС – это первое место, и второе место – узкое ущелье внизу долины, по которому и протекает река. На этом месте получится замечательное горное озеро, будущий курорт, когда, разумеется, всю химию смоет водой. Лет так через двести, по моим расчетам. Нашелся и путь, по которому из долины в Степь везли товары. На десятке снимков было видно в подробностях, как караван петляет в горах и где-то там даже имеется тоннель. Выход этого караванного пути нашелся как раз километрах в двухстах на юг от селения Хотон Урях, в предгорьях. Теперь понятно, почему это село стало перевалочной базой для бандитов. Остатки дороги шли немного в сторону от ущелья, видать землетрясением повредило наезженные пути. Из двух вариантов изоляции производственной базы я выбрал тот, который посложнее. В одном месте воздвигнуть плотину, а в другом месте взорвать другую и жители долины полезут в Степь, как тараканы. Остается только уточнить детали несения караульной службы повстанцами и можно будет нанести визит. А пока я позвонил Тыгыну, сдал ему место встречи с караванами из долины и попросил прислать туда человек сто бойцов и двадцать мастеров с досками и брёвнами.

Ну и пора выползать из уютной постели. Девок здесь нет и подать кофе некому. Я позавтракал, пошел искать Ичила. Надо с ним кое-какие детали уточнить. Вместо Ичила за кухонными шкафами я набрёл на тайничок.

Бывший владелец этого помещения пил, это совершенно очевидно. Причем пил крепко и без перерыва. Я совершенно случайно нашел это тайное лежбище, куда, похоже, никогда не заглядывали уборщики. Запах от старости выветрился, но материальные следы глубокого нравственного падения руководства налицо.

Кушетка со сгнившим тряпьём, пересохшая паутина по углам, на полу к остаткам блевотины присохли облатки от сухпайков и потрескавшиеся от старости пластиковые емкости. И бутылки. На подоконнике, на полу, под кушеткой, на столе. Я взял одну, стер с неё пыль веков, посмотрел на выцветшую этикетку, бывшую когда-то бордовой. "Гвардейская особая", "Не для продажи" и синяя прямоугольная печать "Управление тылового обеспечения Восьмой гвардейской дивизии". Раритет. На столе, помимо разнообразной тары – заплесневелые остатки закуси, и, что самое ценное, блокнот. Я повертел его в руках – он не рассыпался, как можно было предположить. Хорошая вещь, похоже, изготовлена в Империи. На рассохшейся коричневой кожаной обложке – тисненая надпись золотом: "Обер-экзекутору [48]48
  Обер-экзекутор – старший прапорщик.


[Закрыть]
Ургут Хазангу в день пятидесятилетия от ветеранов дивизии «Эдельвейс». Наследие минувших эпох, прямые свидетельства очевидца, записи ветерана. Писал он их, правда, в состоянии раздора с головой, ибо я долго не мог понять тонкие ходы мыслей бывшего начальника. Но поэт, однозначно поэт. Я в юности читал «Футур-альманах вселенской эгосамости», так что не сильно удивлен словесными оборотами, которые покойный Ургут Хазанг применял походя, не напрягаясь. Я пролистал весь блокнот, и вернулся в начало, к самым поздним записям, когда владелец ещё не бредил, а писал мало-мальски разборчиво. Записи шли вразнобой, понять их хронологическую последовательность невозможно.

Привезли дополнительные блоки к ВК. Все страшно засекречено, по две пломбы на каждый винт, заставили расписаться. Для чего – не сказали. Спрашивать себе дороже. Надо сматываться. Что-то назревает, какие-то недомолвки. Косо друг на друга смотрят. Забрали младшего механика. Думать уже ни о чем нельзя. Сделал себе сетку на голову. ВК выдал аварийный сигнал. Сетку тоже нельзя. Они хитрые. Следят, днем и ночью, как будто глаз в голове. И шарит и шарит. Только я тоже. Не надо сворачивать пломбы. Отогнуть сзади крышку. Выкусить синий и желтый провод в блоке 900, а в блоке 800 поменять местами желтый и красный разъемы. Полегчало. Они всё же думают, что из дикарей получатся люди. Нюргуна – сучка. Они вс думат что мы тупые солдафоны. Пусть. Не выдержал, восстановил обратную связь. В блоке 900. Теперь можно хоть с ним поговорить. Он один меня понимает. Эмоциональный корректор, теперь я это знаю. В блоке 800 этичекий компенсатор. Ху[ неразборчиво]ческий. Скоро нас всех замнят этими… нет, не замент мы прст будм к ним придатками. Нет, нас ненае[ неразборчиво]ешь. Экспериментальная модель для дальних гарнизонов. Чтоб мы были откровеннее с ними, это так имитируют человека. Понаставили злучатели. Нет, нас не проведешь. Потм про плитику. Прое[ неразборчиво]ли империю. [ снова неразборчиво] надо смтывтсяся.

Длинная загогулина в конце фразы ясно указывала, что летописец сполз под стол, не выпуская из рук авторучку. Остатки свободного места в блокноте почерканы неразборчивыми каракулями и рисунками, надо признать, весьма хорошо исполненными, различных чудовищ, которые, похоже, навещали клиента во время делириума. Доктор Курпатов нашел бы этому всему подходящее название на латыни, но я и так скажу – белочка, во всей своей красе. Возможно, перешедшая в хроническою форму. А поскольку мебель в помещении цела, то буйную форму принять не успела. Вот, помню, моего знакомого как-то накрыло, так он расстрелял сервант с хрусталём картечью из ружья двенадцатого калибра. На чёртиков охотился, жаль, недолго. Но я из заметок квалифицированного алкаша выделил главное – у ВК есть блоки, и в них надо сделать кое-какие перестановки. Или вообще повыдергивать к едрене фене.

А сам ветеран, похоже, в состоянии панической атаки, отягощенной алкогольным психозом, сбежал в неизвестном направлении, возможно, выбросился из окна. Теперь-то и не узнаешь.

Я вызвал уборщиков, вычистить этот притон. Развели, панимаэшли, свинарник. Оттого, что нравы человечества за последние сколько-то там тысяч лет ничуть не изменились, настроение странным образом улучшилось.

Тут я вернулся к разговору с ВК-1017, про гуманоидов. Он не договорил по поводу всяких зеленых человечков, а сразу перешел к критике чистого разума. А вывод из его речей был. То, что мы страдаем антропоморфизмом, и склонны приписывать всему человеческие черты, в том числе всяким эльфам – это факт, и от этого нужно уходить. И поедание человеков никак не может считаться каннибализмом. Они просто другие животные. ВК разделил понятия разумный и человекоподобный, вот в чем дело. Потом перешел на человечество и недосказал мысль, что мы из одного ДНК-источника. Потом я на него обиделся и выключил. Кажется, я поторопился. Надо будет потом его включить, при случае, и продолжить разговор, чисто для того, чтобы в случае выхода в новые миры не нарваться на неприятности. Сейчас было лень вставать и куда-то идти. Тем более ради какого-то ВК, пусть даже и 1017. Но разговор-то, разговор начался про то, что где-то есть имперский линкор "Альбедо". И вообще, зачем там двенадцать секторов? Что такого они считали, дармоеды? Один ВК, как мне показалось, способен обрабатывать такие потоки информации, что нашим вычислительным центрам и не снились. В целях экономии электроэнергии пусть постоят выключенными.

– Магеллан, я чувствую себя ничтожеством, – объявил мне Ичил, когда я его всё-таки нашел.

Мы сидим на балконе третьего яруса базы и дышим свежим воздухом. С точки зрения комфорта – не самое лучшее место, зато оно вне конкуренции по панораме, которая открывается отсюда. Однако превосходные виды полуденной степи и запахи разогретых трав, которые доносит до нас ветерок, не радуют шамана. Он сидит в позе мокрого воробья, в тягчайшей депрессии, свойственной, пожалуй, больше русскому интеллигенту, нежели степняку. Я как-то раньше не замечал у него подобных самоедских рефлексий.

– Я думаю, думаю, вспотею весь, а эта машина чпок! – и готово. Никаких трудов, практически, а делает то же самое, что и я. Только сложные вещи. Хех, я так никогда не смогу, – продолжает страдать Ичил.

– Не надо завидовать тому, что кто-то что-то делает лучше тебя. Уныние – смертный грех. Это портит карму. Что-то ты не сможешь сделать никогда, зато что-то иное делаешь лучше других. И пользоваться надо именно этим, а не страдать, как неполовозрелый пацан. Найди свои преимущества, и применяй их там, где никто другой не сможет ничего сделать.

Я в таком духе проводил сеанс психотерапии до тех пор, пока мысли шамана не перешли в конструктивное русло. Ичил притырил себе картридж от синтезатора, эта такая бутыль литра на два с сизой жижей внутри. Сказал, что там, внутри много всего такого, что поможет ему сделать всё что угодно. Что-то он мне обещает, обещает, а что имеет в виду под "всё что угодно" я так и не понял. Надо его мотивировать посильнее, чтобы шевелился с подходящим остервенением.

– Ты к делу переходи, – подтолкнул его я, – что ты можешь, а что нет. А то от тебя только разговоры.

– Ну вот, – взбодрился он, – я сделал из живой воды, травы и вот этой штуки, – он потряс картриджем, – и применил силу. Я говорил с духом железного дома. Чем больше с ними общаешься, тем больше понимаешь. Как будто вспоминаешь что-то.

– Кароче! – перебил его я.

– Я сделал раствор, который может так сделать твой организм, как ты хочешь. Но только это "как хочешь" – станет навсегда. Можешь стать, к примеру, бессмертным. Но об этом надо думать во время приема препарата.

Ишь ты, препарата. Каких слов нахватался, а?

– А ты-то сам не хочешь стать бессмертным? – что-то мне такие подарки показались подозрительными.

– Я – нет. Это слишком. Я выпил уже. И сделал, как захотел. Только думать надо про себя, – мутно сформулировал Ичил задачу.

– И что же ты в себе такого сделал?

– Понимать, как всё это работает. И чтобы женщины меня любили.

Вот не ожидал, так не ожидал от Ичила таких желаний, свойственных более прыщавым юнцам, нежели зрелым мужчинам.

– Женщины-то зачем? У тебя проблемы что ли? – я не смог удержаться от глупого вопроса.

– Есть женщина, – вздохнул Ичил, – я её любил. Она меня отвергла. Давно. Я сильно страдал. А позавчера сделал эту микстуру, выпил и захотел её снова.

Ичил счастливо засмеялся. Просто заразительно захохотал.

– Пока ты спал, я сделал портал к ней в стойбище. И сделал ей кирим пять раз. И теперь жалею, что перевел на такое желание свою микстуру.

– Да? Это с женщинами бывает, – философски заметил я.

– Моя возлюбленная оказалась непроходимой дурой и, вдобавок, с дряблым животом. Потом в стойбище все женщины хотели меня любить. Все сразу. Это ужасно. И ведь теперь с этим ничего не поделать. И мне целый месяц надо скрываться от всех женщин, чтобы случайно не залюбили до смерти. Только потом можно ещё раз пить микстуру. И то, до конца это не удалить из организма, всё равно некоторые будут приставать.

– Главное, чтобы мужики не приставали. А женщин, особенно если такая сумасшедшая любовь, лучше любить издалека, – хмыкнул я, – а трахаться просто с симпатичными. Психика целее будет. И вообще, с желаниями, как показывает практика, надо быть осторожнее. Никогда не знаешь, что из этого получиться. Дао нас учит вообще ничего не желать.

– Действительно. Но это ты знаешь Дао, я-то нет. Ну, ничего, я тоже теперь знаю, и второе моё желание тоже исполнилось. Я понял, как эти синтезаторы работают и как силу, ну, в смысле, электроэнергию, преобразовывать в нужный мне вид.

– И после этого ты чувствуешь себя ничтожеством? Ну, знаешь, в голове у тебя всё гораздо хуже, чем я думал. Ничего, ты ещё недельку пообщаешься с ними и, так же, как и со своей возлюбленной, поймешь, что эти железяки – тоже ничтожество. Кстати, как это ты сделал портал?

– Поговорил с духом в твоей коробке, – Ичил кивнул на планшет, – он согласился мне помочь, потому что это не нарушает правила.

– Ладно, поговорил и поговорил. Хотя эту железку даже предателем не назовёшь.

– Ну, так ты будешь пить микстуру? Я специально для тебя приготовил.

– Ты знаешь, это слишком сильнодействующее средство. Это не водка, выпил, окривел, а потом протрезвел. Так что я отложу это мероприятие на потом. Когда припрет, вот тогда и применю по назначению.

Навсегда – почти то же самое что и никогда. Две грани одного кристалла. В обоих случаях не оставляет вариантов. Безнадёга, тоска и пыль веков. Нет, и ещё раз нет. Я лучше водочки выпью. Это привычно и доставляет вполне предсказуемый результат.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю