Текст книги "Кочевые дороги"

Автор книги: Виктор Дубровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 40 страниц)

– Мир вашим кострам, добрые люди, да будут тучны ваши стада милостью Тэнгри!

– Да пребудет с тобой слава Тэнгри! Был ли добрым ваш путь? – ответил я.

Какие-то непонятные церемонии, мы с ним вроде всегда по-простому общались.

– Уважаемый Магеллан Атын рода Белого Ворона! Улахан Тойон Старшего Рода Белого Коня шлёт тебе подарок и просит посетить его жилище!

Из-за Талгата вырулил боец и с поклоном преподнес мне сверток. Я развернул его, в руках оказался изумрудно-зелёный шелковый халат с вытканными на нём павлинами. Искусство ткачей поражало. Павлиньи хвосты переливались всеми цветами радуги, как настоящие. Я в восхищении раззявил рот.

– О! – у меня не было слов, – вот это вещь!

– Садись, – показываю Талгату место возле костра.

– Что передать Улахан Тойону? – спросил он.

– Я принимаю его приглашение. – ответил я, что-то Тыгыну из-под меня надо, раз присылает такие умопомрачительные подарки. Этот халат стоит тыщу таньга, не меньше, – да не суетись ты, сядь, расскажи, что происходит.

– Когда ты уехал, народ стал Улахан Тойону задавать вопросы про налоги.

– Вот как. Тут народ может задавать вопросы? – демократия, что ли у них, или я где-то не понимаю.

– Любой! – он поднял палец вверх, – любой степняк имеет право задавать вопросы Улахан Тойону! На то он и Тойон, чтобы блюсти Закон Отца-основателя и отвечать на вопросы.

Ну ладно, пусть будет так. Приму, как данность.

– Улахан Тойон провел расследование по всем вопросам и хочет тебя благодарить за то, что принял его внучку и за то что открыл глаза Тойону на нарушение закона мытарями. Послезавтра будут казнить Кадыркула, казначея. Разослали гонцов по кочевьям, чтобы рассказать людям правду. Улахан Тойон хочет с тобой говорить.

– Хорошо, Талгат. Сейчас поедем. Расскажи мне, что там надо говорить, как себя вести.

– Приготовь подарок Улахан Тойону, надо сразу отдариться.

– Какие обязательные слова надо говорить?

– Спросит – говори. Языком не болтай много, он этого не любит.

Я порылся в рюкзаке. Что же подарить. Бутылка вынесла Талгату мозг, он уже наверняка похвастался своему сюзерену. Так, вот хороший, красивый кинжал, второй из тайного города. Пойдет. И еще что? Интересно, жена у него есть? И сколько их? Или пока хватит светиться? Пока хватит. Напялил на себя новый халат, засунул полупустой рюкзак в чересседельную сумку. Поехали.

Впереди нас стража, всех на проспекте разогнали, только синих мигалок не хватает. Прибыли в усадьбу, недалеко, кстати, от центра, слуги выскочили и начали нас обхаживать. Вот дисциплинка, не то, что у меня, сиволапого. Талгат мне сразу и говорит:

– Сейчас позовут, приготовь подарок.

Начались, иптыть, китайские церемонии, но со своим уставом в чужой монастырь не суются. Я окинул взором хозяйство Большого Начальника. Очень сильно напоминает постройки в ауле, возле Пяти Пальцев, только всё масштабнее. И сад большой, и пруд и дом. По архитектуре похоже. И побогаче, ясен пень. Всё со двора не видно, потом еще посмотрю, если дадут. Талгат уже зовёт. Ну, понеслась. Идем сквозь дом, во внутренний дворик. Я бы не сказал, что у такого авторитета в доме немыслимая роскошь. Строго, красиво, рационально.

– Мир вашему дому, добрые люди, да будут тучны ваши стада милостью Тэнгри!

– Да пребудет с тобой слава Тэнгри! Был ли добрым ваш путь? Велик ли нынче приплод в ваших стадах? – ответит старик, – садитесь

– Меня зовут Магеллан Атын, род Белого Ворона, – представился я. Протокол есть протокол.

– Улахан Тойон Старшего Рода Белого Коня.

За дастарханом Тойон, Талгат и я. Девочки, пальчики оближешь, суетятся, что-то поправляют, что-то накрывают. Тойон восславил Тэнгри и Отца-основателя мы принялись подметать харч. Я есть сильно не хотел, но отказаться от угощения в чужом доме – сильнейшая обида, если не оскорбление. Да и кормили здесь не в пример лучше, чем в харчевне, и даже у меня в кочевье. Начались разговоры ни о чём. Так надо, к делу здесь переходят ой как не скоро. Сначала новости. Я рассказал, как отряд из рода Халх на нас наехал, и как мы их повязали, как я освободил своих кулутов. Доложил, как нас раздел мытарь. Ничего не сказал про Большую Охоту. Типа мы не при делах. Потом всё, конечно же, всплывёт, но это будет потом. Покушали, попили, Тойон рыгнул. Всё, можно выметаться из-за стола. Талгат пихнул меня в бок. Я вытащил кинжал и с поклоном отдал Тойону со словами:

– В знак глубочайшей признательности за гостеприимство прошу принять этот скромный подарок.

Теперь настала очередь Тойона разевать варежку. Он выдвинул кинжал из ножен и полюбовался так, и этак, и в прямом свете, и в отраженном. Причмокнул.

– Уважил старика. Очень старинная работа.

Перешли в павильончик в саду. Да, теперь я понимаю, к чему надо стремиться. Сад, прохлада, цветы, птички, фонтан. Девушки принесли фрукты, бутылки, пиалы и исчезли. Талгат тоже смылся. Похоже, мы, наконец, перейдём к делам, а самым первым делом у деда была внучка.

– Расскажи, как ты нашел Сайнару.

Я рассказал, как мои девочки были на охоте и её привезли, подранную кошку. Как она требовала срочно её отправить к дедушке и угрожала. Какой хороший я, что никуда её не отпустил одну. Тойон успокоился, что чести рода урон не нанесли, внучка жива-здорова. Оказывается, за ней уже послали, но приедут они только завтра. Девушка не может сутками вылезать из седла, как бойцы.

– Извини, что я не сдержался позавчера. Сайнара мне слишком дорога, чтобы не волноваться. А то, что ты про мытарей сказал, тоже хорошо. Наказывать будем.

Ну и слава богу, я вывернулся из этой ситуации. Старик крутил в руках кинжал, не выпуская. И так на него посмотрит, и этак. Видать, я угодил ему аж по самое не могу.

– Откуда у тебя такие кинжалы? – вдруг спрашивает он.

А я тут решил рассказать про то, как я провалился в дыру между мирами, но промолчал про тайный город и про вагончики и самолёт. Рано ещё дедушку сильно травмировать. Кинжалы нашел на трупах в пустыне, усечённая, в общем, версия.

Тойон подумал и говорит:

– Ты значит с Верхнего Мира провалился?

– Да, – подтверждаю, – с Верхнего. С Нижнего не провалишься, снизу надо подниматься, а не падать.

– Правильно. Мне шаманы говорят, ищи Магеллана, ищи. Он тебе поможет. Но в чем поможет, не сказали, как поможет – тоже. Ты пей, смотри какая буза, из Харынсыта везут.

Я посмотрел на фаянсовые бутылочки грамм по пятьсот, оплетенные цветной соломкой.

– Не могу я бузу пить. Можно я водки выпью?

– Ты знаешь, что водка в степи запрещена? – Тойон нахмурился.

– Догадываюсь. И даже знаю почему. Но я же не пою водкой никого, сам пью.

Но старику пофиг мои теоретические изыскания:

– Закон никому нельзя нарушать!

Мне не хотелось начинать свару на ровном месте, пока нет определённости, что надо от меня тойону, и что там напророчили шаманы.

– Хорошо. Только я бузу всё равно пить не могу.

Дед хлопнул в ладоши, примчалась деваха.

– Принеси вина.

Через минуту на столе появился кувшин с вином. Я налил старику и себе, прихлебнул.

– Вот, это уже лучше. Хорошее вино. Терпкое, ароматное, спасибо, – вино было дрянь, сладкое, слабое, типа сангрии.

– А я вот не могу вино пить, – ответил тойон и налил себе бузы в другую пиалу.

Под винишко беседа пошла живее.

– Что про меня говорили шаманы и откуда они про меня узнали? Для того чтобы понять, чем я тебе могу помочь, мне надо знать, в чём заключаются неприятности. И у меня у самого неприятность. Я хочу попасть обратно, домой. Я не отказываюсь помочь, но мне понадобиться время так, чтобы я мог заняться своими делами. Может случиться так, что наши цели совпадают. Давай поможем друг другу, – я заглотил пиалку красненького.

– Хорошо. Шаманы видят. Что видят – никто не знает, кроме самих шаманов. Вот и увидели, что придёт Магеллан, поможет. Меня беспокоят комисаары и желтые повязки. Часть мы поймали, но это всё мелочь. Мы никак не можем найти, кто в городе этим всем заправляет.

Старик рассказал, как они ехали из Алтан Сарая, как на них напали, что рассказал Бээлбэй. Тойон подозревал, что в его окружении есть человек, который работает на мятежников, но имена пленные не называли. Я почесал репу, гипноблок? Всё интереснее и интереснее. Задача, в общем, была понятная: тойон хотел вычистить у себя эту заразу. Это не пересекалось с моими целями, но, с другой стороны, чего-то возле Пяти Пальцев этой шушере надо было? Так что условно можно считать, что есть точки соприкосновения. Хотя за бесплатно помогать – это растить нахлебников. Сегодня помог, в следующий раз помог, а потом все считают, что я обязан за них всё делать.

– Завтра, – ответил я, – этим займёмся. Надо работать по нескольким направлениям. Я подумаю, что надо сделать, скажу. Но и мне надо в кочевье отправить людей с едой, а то там скоро будет голод. И ещё меня есть дела, которые никто, кроме меня не сделает.

– Скажешь, что надо отправить, я прикажу своим людям, – дед не откладывал дела в долгий ящик.

– Мне ещё нужно будет поговорить с человеком, который мне расскажет про земли, про законы, про порядки. И если твои люди будут сообщать разные новости, я хочу их послушать. Кадыркула надо не просто казнить, а допрашивать и я знаю способ, чтобы он всё рассказал.

– Хорошо. Я прикажу управляющему, чтобы тебе выдал, всё что надо. Завтра ещё поговорим. Иди, тебя проводят.

Он хлопнул в ладоши, появилась молоденькая девушка, в полупрозрачных шароварах и условной жилетке. Соблазняют, демоны!

– Её зовут Дильбэр, моя младшая жена, я тебе её дарю. Пусть согревает тебе ложе и прислуживает, – объявил тойон свою волю.

– Спасибо, Улахан Тойон, – я поклонился и пошёл чесать репу, Дильбэр провела меня к моим покоям. Зашла в трехкомнатные апартаменты вперед меня и сказала:

– Улахан Тойон эти комнаты отдал тебе. Прикажешь ли ты стелить постель?

– Приказываю, – я слегка прифигел от такой простоты нравов, – что значит, тойон тебя подарил?

– Это значит, что подарил, – она вздохнула, – прислуживать и согревать постель.

– Хорошо, ложимся спать, завтра трудный день.

Видно же, что девочка вся на нервах. Я влил в себе ещё пол-литра винища, для снятия нервического напряжения, потом предложил Дильбэр, тоже как антистресс, и начал её пытать по поводу суровых нравов у тойона, и почему она меня боится. Конечно, отказываться от такого сладкого подарка я не собирался, но и секс, прости господи, с перепуганной девушкой – тоже не мой стиль. У красотки от винца развязался язык, и она поведала мне леденящую кровь историю её короткой жизни. Чтобы не замёрзнуть, мы дёрнули ещё по стаканчику. История, впрочем, ничем не отличается от историй других девушек, но для Дильбэр это была трагедия вселенского масштаба. Её взял в жены Улахан Тойон недавно, поимел пару раз, и ему не понравилось то, что она плакала. Я хмыкнул, типа, смеяться, пожалуй, было не с чего. Дальше её начали гнобить другие жёны, понятное дело, бабский серпентарий. Я её ободрил, что я белый и пушистый, у меня ей будет хорошо. В итоге мы на пару нагрелись вполне нормально. Я её задвинул к стенке и мы заснули. Я заснул не сразу, а Дильбэр меня обняла и что-то во сне бормотала. Любит меня, наверное.

Мне же приснилась Сайнара, она что-то упорно мне втолковывала, забавно морщив лоб и раздражалась, что я её не понимаю. При этом умудрялась постреливать глазками. Разговор не знаю уж о чем был, но, похоже, мы договорились. Она обняла меня и поцеловала, я попытался запустить руки туда, куда надо, но она нахмурилась и исчезла. Я проснулся в растрепанных чувствах. Неужто я запал на эту девку? Организм прямо указывал на сей факт. Всего три дня, как с бабы слез, а уже того… А хороша, Сайнара, ой как хороша. Я причмокнул. Вот такие мы, мужики сволочи. Мало нам пятерых, нам ещё надо. А сны в этом мире просто пророческие какие-то. Организм пришлось прислонить к юному и прекрасному телу, что лежало возле меня, погладить со всей присущей мне нежностью.

С самого раннего утречка я пробежался по садику, вытряхивая из себя остатки хмеля. Ничё так винцо, без смертельных постэффектов. Пошел узнавать распорядок дня. Возле моего номера меня уже ждали. Добрый дяденька, представился Ильясом, типа местный завхоз и компания. Мой подарок так поразил в сердце Улахан Тойона, что в довесок к халату, который, на мой взгляд, стоил целое состояние, выдал все остальные детали одежды. А компания – это сапожник, портной, брадобрей. Мне даже как-то неловко стало. Ильяс сразу смылся, а мы зашли и занялись делом. Сапожник снял мерки и ушел. Портной начал подгонять одежки под меня, ну там приталить, порезать, то да сё. Я, вдобавок, нагрузил его своими заморочками. Отдал рубашку и потребовал, чтобы мне сшили такую же изо льна или, на крайний случай, хлопка. Швец вертел рубаху и так и сяк, потом согласился, что можно сшить. Я ему вдогонку отправил джинсы, и потребовал сделать по два комплекта. Непонятки вызвала молния, но я разрешил вставить пуговицы, которые, в свою очередь, тоже используются крайне редко, всё больше на завязочках тут. Дальше я предъявил к пошиву майки и трусы. Короче, запугал портного. Трикотажа здесь нет, нижнего белья тоже. Потребовал сшить шесть комплектов из шелка. Ладно, ещё одного спровадили. Брадобрей меня обработал по первому классу, подстриг даже. Цивилизация, чай, не в степи живут. Я брадобрея выгнал, облился лосьоном. Выползла на свет божий Дильбэр, повалилась мне в ноги с просьбой пощадить. Я её пощадил, хотя так и не понял за что. Какой народ запуганный, или я чего-то не понимаю.

– Когда завтрак и где? Какой распорядок дня у Тойона?

– Если тойон позовет на завтрак, значит завтрак общий, или обед. А сам можешь сказать, я принесу еду.

– Хорошо. Иди узнай, что там к чему, если общего завтрака не будет, отведёшь меня на кухню.

Кофе здесь варить не умеют, никому не поручишь. Дильбэр ушла, я закурил. Прикинуть надо же палец к носу, что делать. Во-первых, подружиться с завхозом. Что-нибудь ему подарить, ума не приложу. Как бы не отдать то, что у местных окажется ценнее, чем подарок Тойону. Врага наживу, однозначно. Напялил я свои красивые одежды, и меня как раз на завтрак зовут.

Я остался без кофе, но зато набил брюхо. Тойон меня, повел снова в павильон, беседовать.

– Скажи, Улахан Тойон, когда у вас была последняя война? – я начал собирать информацию. Надо узнать, кто после последней войны оказался обделённым, кому нужно начать передел власти.

– Кыргыс-уйэтэ, война родов была очень давно, даже старики не помнят. Воевали все против всех, потом пришел Отец-основатель, да пребудет с ним слава, и прекратил её.

– А кто в ней победил?

– Не знаю. Знаю, что Отец-основатель поделил всю землю на равные части и назначил семь Старших Родов следить за соблюдением Закона.

Давно, значицца. Хм. Но, если предположить, что жажда реванша передавалась из поколения в поколение, то есть возможность вычислить, кто мог бы мутить воду. В святых, готовых сложить голову во имя народного счастья я не верил. Возможно, прежде не было даже шанса выступить против существующей власти, но теперь появилось какое-то преимущество, дающее надежду на успех. Или дождались, когда сама власть загниёт, потеряет прежнюю резвость. Хотя по Тыгыну я бы не сказал, что он подгнил. Мало, мало информации.

– Хорошо. Мне нужно поговорить с теми людьми, которые историю пишут

– Историю? Пишут? – тойон походу не понимал, что я от него хочу.

– Ну, те люди, которые записывают в книги, про всё что происходит.

– У нас никто не пишет истории, только акыны помнят и рассказывают. Есть еще шаманы, очень старые, их можно спрашивать про прошлое.

– Мне надо с ними говорить.

– Хорошо, я пришлю тебе такого человека.

– А теперь про насущное. Всякую большую задачу, для того, чтобы не терять главную цель из виду, надо разбить на малые части.

Я решил, что для ловли террористов уже всё придумано, так что остаётся только это применить на практике.

– Надо назначить специального человека, который будет заниматься только повстанцами и ему подчинить необходимое количество бойцов. Дать ему власть для работы. На въезде в город надо поставить усиленные патрули, и проверять всех, кто въезжает в город и кто выезжает. Искать жетоны, желтые платки, водку, траву, золотую пыль. Нечего стражникам, как мебель стоять. В городе проехать по всем домам без исключения, проверить, на месте ли хозяева. Если дом брошен, его надо разрушить или сжечь, а тех людей, которые там ошиваются, арестовать. Лучше всего, конечно, дом подарить кому-нибудь, чтобы в городе не было брошенного жилья и садов. Кстати, у рода Халх были в городе дома? Надо их забрать, – я перевел дыхание, домик в городе мне не помешает, – а внутри оставить засаду. Потом будем делать большую облаву. Для этого вокруг города надо поставить цепью бойцов, будут ловить, тех, кто бежит из города. Оцепить базар и караван-сарай вечером, как там соберётся всякое отребье. Для этого понадобится много людей. Часть мошенников пусть сбегут, за ними надо будет проследить. Очень хорошо, если для этого у тебя найдутся ловкие парни. И, наконец, когда их поймаем, я хочу присутствовать на допросах. Ещё мне понадобятся все сказители, певцы, акыны, олонхосуты, сэри, и всякие комедианты. Если у тебя есть человек, которые умеет говорить красиво, его тоже надо.

– Хорошо, это мы сделаем. Зачем тебе акыны?

– Если народу не открыть глаза на то, кто эти люди на самом деле, то льстивыми речами мошенники смогут привлечь на свою сторону заблуждающихся людей. Надо рассказать народу правду.

На самом деле народу я собирался врать, причём безбожно. В лучших традициях доктора Г. Создать образ врага, пока его не создали агитаторы комиссаров. А если создали, то переиначить, забить белым шумом. У бандитов земля должна гореть под ногами. Я продолжил дозволенные речи.

– Мы должны найти, кому выгодно мутить воду. Пока не найдем этих людей, то все остальные действия лишь на время снимут проблему. Это я про главарей. Надо выяснить, откуда у них деньги на ведение подрывной работы. Желтоповязочники не так много ограбили народу, чтобы на это жить. А живут они хорошо, я только у главаря банды на Пяти Пальцах выгреб десять золотых, не считая мелочи.

Я продолжил:

– Мне потом надо будет поездить по аулам, поговорить с людьми. Есть ли недовольные, которые смогут поддержать мятежников.

Надо проверить на местах, есть ли социальная база для повстанцев. Найдут ли они достаточное количество недовольных? На что они рассчитывают опереться, если вдруг всё-таки удастся поднять восстание? Аналогий с большевиками я проводить не буду, но мало ли. Всё вроде предусмотрел? Теперь бы вперед нухуров Тыгына пощупать дом казначея, а то ведь так и помру в нищете. На этом разработка текущих планов закончилась.

Тыгын, наконец, очнулся от своих проблем, раздал указания собрать все вооруженные отряды возле города и вышел во двор. Надо учиться у старика, как надо со слугами обращаться. Он не кричал и вообще не говорил. Пошевелил рукой, а уже ему ведут коня, а пятёрка сопровождения уже в сёдлах. Мне до него, как раком до Луны. Хотя, надо стремиться к такой дрессировке подчинённых. А мне тоже подвели лошадку. Не мою старую клячу, а гнедую красавицу. Тыгын сказал:

– Бери, эта лошадь для тебя. Настоящий харогский иноходец.

Я, походу, не расплачусь с тойоном за такие подарки. Мне он задарил барахла на мильён таньга. Я подошел к лошадке, а она зубы скалит. Какие все здесь нервные. Пока я с непривычки путался в своём халате, конюхи её удержали, а мне позже пришлось её уздечкой поправлять. Но ничего, повертелась она и смирилась. Тыгын, в отличие от местной аристократии, в яркие цвета не выряжаться не любит. Вся одежда у него гармоничных неярких цветов, только у бордового полукафтана обшлага и воротник обшиты красно-золотым шнуром. А так всё скромно, хотя умному достаточно посмотреть на коня и заткнуть хлебало.

В сопровождении пятёрки бойцов мы двинулись в Храм Тэнгри, нанести сокрушительный визит шаманам и полюбоваться на казнокрада-наркомана. По дороге меня просветили насчет планировки города. Город разделен проспектами на четыре части. Итак, справа – стена. Там, за стеной район мастерских. Самых разных, а обнесли их стеной, чтобы не мешали отдыхать остальному городу. После перекрёстка проспектов стена продолжается. За этой стеной – базар и караван-сарай. Там я уже был. По левую сторону – тротуары, деревья, живые изгороди. Изредка заборы, кому что нравится, короче.

Храм Тэнгри меня поразил своей красотой. Ну почти собор Святого Петра в Ватикане, только поменьше. Ну, как Исаакиевский. Ну, немного меньше. Обнесен кованой оградкой, симпатичненько так, но без изысков. Небесно-голубой купол полусферой закрывает небо, стены выложены смальтой различных оттенков синего. Нас уже встречают. Тыгын меня знакомит с шаманом, ничего в нём шаманского нет, одет, как нормальный человек, безо всяких там бубнов, трещоток, одежд из засаленных шкур. Немолодой, но и не старый. В самый раз.

– Этот человек тебе поможет в твоих вопросах, – говорит мне Тыгын, – обращайся к нему, если что нужно узнать.

Дальше мы идём в казематы, которые в недрах храма. В застенках томится тот самый злодей, из-за которого и заварилась эта каша. Со скрипом нам открывают дверь камеры, а в ней, прикованный к стене цепями, сидит Кадыркул. Я посмотрел на дяденьку и понял, что у него вскорости начнутся проблемы. В свете факела не очень-то и хорошо видно его лица, но по мимике можно понять, что страдания уже начались. Тыгын посмотрел на него и мы вышли на свет божий. Я себе так примерно и представлял средневековые застенки.

– Ничего не говорит, – посетовал Тыгын, – кто его заставлял деньги воровать, так и неизвестно. Завтра на кол посадим.

– Может он сам себе воровал? Золотую пыль нюхать? – я высказал своё мнение.

– Золотую пыль? Откуда у него она? – встрепенулся Тойон.

– Люди говорят, – уклончиво ответил я, – и есть способ заставить его говорить.

– Если ты его разговоришь, благодарность моя будет велика.

– Мне нужно некоторое время, чтобы приготовится. Переодеться и сходить кое-куда. Не спеши его на кол сажать.

– Хорошо, поехали домой.

Мы поскакали обратно, а с нами уже был шаман. Тыгын распорядился, чтобы тот днем был под рукой. В доме Тыгына я переоделся в свою одежду, взял с собой мелочёвки, около тридцати таньга и пошел искать себе приключений на задницу. Конечно же, никаких навыков оперативно-розыскной работы у меня не было и не будет. Зато есть опыт поколений. Я сейчас в городе, как яркий фонарь с надписью Чужак, и все мои попытки незаметно за кем-либо следить провалятся через пять минут. Я вышел на улицу и лениво пошел в сторону базара в поисках местной пацанвы. Шайка малолеток нашлась в переулке, неподалеку от рынка, и играла в пристенок. Я постоял и подождал, пока меня заметят.

– Тебе что, чужак? – спросил один из пацанов, возрастом постарше. Остальные перестали играть и пристально меня рассматривали.

– Хочу вам денег дать, – приветливо осклабился я.

– С чего это вдруг? – спросил юный Гаврюш.

Я подбрасывал на ладони три монетки. Их заметили.

– Ты не дослушал, – перебил я его, – я хочу вам дать денег не всем, а тому, кто мне скажет, где дом второй жены уважаемого Кадыркула.

– Кадыркула завтра на кол посадят, какой он уважаемый?

– Какая разница? Деньги – вот они, – я показал одну таньга, – проводите меня.

Пацаны, что-то мялись, то ли не могли поверить в привалившее счастье, то еще что. Потом один из них говорит:

– Мы все проводим!

– Один таньга, мне всё равно, один пойдет или все вы, – я не разводил много церемоний.

Наконец они переглянулись и один из них пошел впереди меня. Мы шли довольно долго, город, в общем-то немаленький, а вторая жена жила совсем не в центре. Раньше жила, если верить покойнику. По дороге я говорю мальцу:

– Мы пройдем по улице, не останавливаясь, а ты мне просто покажешь дом и всё.

– Ты что, его ограбить хочешь? – спросил он.

– С чего ты взял? – я не понимал хода мыслей пацана.

– Ну так тайно вызнаёшь.

– Ерунда. Я проверяю. Это большой секрет, конечно, но тебе могу сказать. Ты, кстати, с пацанами не хочешь подзаработать?

– Что, репу с телег тырить? Нет, не хочу.

И что они такие все недоверчивые? Я говорю:

– Ты или хочешь заработать или не хочешь, а остальное дело третье. Не хочешь, так и нечего воду в ступе толочь, – я сделал вид, что он меня больше не интересует.

– Вон тот дом, – дёрнул меня за рукав пацан.

Я посмотрел и постарался запомнить основные координаты. Шутка с крестиками на дверях не канала, все читали про Али Бабу. За плотной стеной кустарника ничего не было видно.

– Хорошо, покажи мне теперь дом мытаря Нуолана.

– А ты сколько заплатишь? – акула капитализма просто, этот малец.

– Нисколько, – ответил я, – ты же не сказал, что хочешь заработать, а то, что я вам дам, хватит на три дня непрерывной работы. Ты что, меня за дурачка принимаешь?

Пацан, видимо, принимал меня за дурачка, который будет швыряться деньгами, потому что тут же насупился и замолчал. Хе-хе. Он уже посчитал эти деньги своими, и теперь переживает. Ничего, пусть.

Покойный мытарь жил гораздо ближе к центру, нежели будущая вдова казначея. Пацан ткнул пальцем в направлении дома и пробурчал:

– Вот его дом.

– Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.

Я зашел во двор, что-то никто меня не встречает. Прошел к дому, покрутился. Постучал в дверь. В доме что-то зашебуршало и дверь приоткрылась.

– Мир вашему дому, эбэ, – я обратился к пожилой женщине, которая высунула нос из двери, – могу ли я говорить с женой уважаемого Нуолана?

– Это я, пусть будет к тебе милостив Тэнгри, незнакомец.

– Я принёс вам недобрую весть эбэ, – в некоторых странах за недобрую весть могут и казнить, но и сейчас видно было, что старушка ко мне любовью не пылала.

– Говори! – сказала она, – у меня и так одни недобрые вести.

– Ваш муж погиб. В Степи была Большая Охота, и его загрызли волки.

Старуха сразу сгорбилась и посерела лицом. Ничего не сказала, закрыла дверь. Из-за двери раздались глухие рыдания. Я быстро пробрался в сад, пока скорбящая вдова оплакивает своего безвременно погибшего супруга, и нашел беседку. Третья дощечка справа оказалась съемной. Я поднял её и засунул руку в щель. Нащупал два мешочка и коробочку. Вытащил всё оттуда, задвинул дощечку на место и в темпе подался на улицу. Рассовал всё добро по карманам и вышел спокойной походкой к мальцу.

– Всё, пошли дальше. Веди меня к дому бывшего казначея Кадыркула.

– Что ты сказал жене мытаря? – вдруг поинтересовался пацан.

– А тебе не всё равно? – пытался осадить его я.

– Как ты вышел, она вывесила знак траура.

– А-а-а. Её муж погиб. Была Большая Охота.

– А ты видел Большую Охоту?

– Видел. Ничего интересного. Мы бились, как боотуры древности, нас было пятеро и мы выстояли. Вокруг нас громоздились кучи убитых волков, но они лезли и лезли на нас. Три дня и три ночи мы махали мечами, пока не убили их всех. От крови волков земля стала красная.

– Ух ты-ы-ы-ы! – малец впечатлился.

Здесь вообще страсть как любят всякие приключенческие повести, несмотря на то, что рассказчики врут безбожно. Но это вроде как закон жанра.

– Где дом? – я спросил пацана, – перестань разевать рот и веди меня!

Дом государственного преступника, вора и наркомана был практически в центре, на проспекте. Надо будет у Тыгына этот домик вымутить после конфискации имущества. Участок обнесён забором, ворота заперты. Говорю своему проводнику:

– Стой здесь, жди меня.

Я постучался в ворота. Тишина. Боятся, значит уважают. Я заколотил по доскам ногой. Тишина. Ну и хрен с вами, золотые рыбки.

Мне пора было возвращаться, а малец еще не поступил ко мне на работу.

– Дранг нах база, мучачо! – сказал я мальцу.

– Что ты сказал? – переспросил пацан.

– Я сказал, можешь идти в свою конуру, оборванец! Это на секретном языке настоящих гринго, которых нынче боятся даже волки! – врать мне никто не запретит. Вдобавок я перепутал гринго и динго.

Но мои слова произвели на парнишку самое неожиданное впечатление

– Ты научишь нас секретному языку гринго? – с надеждой спросил он.

– Научу. Но имей в виду, знать язык гринго – это значит исполнять закон гринго! Слово – это дело! Нет слова без дела, есть дело без слова! Готов ли ты следовать пути гринго?

– Я готов! Мы с пацанами всегда мечтали стать настоящими охотниками на волков!

– Хорошо. Я назначаю вам испытательный срок, потом совет старейшин рассмотрит ваши кандидатуры.

– Кандидатуры – это тоже на секретном языке?

– Да. И не болтай языком. Настоящий гринго молчит и не задает вопросов. Он постигает всё сам.

– Хорошо, господин.

Мы пришли в исходную точку, цветы жизни опять кидали битки об стену. Беспризорники, что ли?

– Ну что, парни, – я выдал им монету, – спасибо вам за помощь. Вы выручили меня и теперь можете ко мне обращаться. Я остановился в доме Улахан Тойона, спросите у стражи, меня позовут.

– А как же учёба? – заволновался мой проводник.

– Сначала испытательный срок, – напомнил я ему.

– А что делать?

– Придёшь ко мне после ужина, я дам задание.

Я пошел в дом, обедать и продолжать свои следственные мероприятия.

На обед, помимо вяленой конины, наконец-то подали настоящую свиную отбивную. С каким наслаждением я её наминал, аж за ушами трещало. Не хватало еще жареной картошечки, кетчупа с консервантами и я чувствовал бы себя на восьмом небе. Кстати, а почему здесь нет пельменей, шашлыка, борща, лапши из пакетиков и квашеной капусты? Беспорядок. Зато салат из редьки хорош.

После обеда, по распорядку дня – тихий час. Это для меня приятная новость. Ну что, можно полежать, чтобы жирок завязался. Я оправился примять подушку часика на полтора-два, чегой-то я утомился, бегаючи по городу. Я примял не только подушку, но и как-то случайно оказавшуюся рядом с ней Дильбэр.

Новый визит в застенки инквизиции мы предприняли после обеда. Я взял с собой коробочку с волшебным белым порошочком, который, по моей идее, должен будет развязать язык преступнику, серебряную бляху с со звездой, в качестве дополнительного аргумента. Где Тыгын набрался привычек наших бонз гонять по проспектам, не соблюдая правил уличного движения, не знаю, но к храму мы приехали быстро. Спустились в подвал, нас сопровождал неприметный такой парнишечка с пустыми глазами и шелковым шнурочком на поясе. Возле камеры оказалось, что оба охранника лежат с перерезанными глотками, а дверь в камеру приоткрыта. Один из бойцов распахнул дверь, у Кадыркула в глотке торчал кусок заточенного железа. Нас сделали, как мальчиков.