Текст книги "Крупа бывает разная (сборник) (СИ)"

Автор книги: Виктор Дашкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Ур-ра! Фар-рт!

– Ну ничего себе… – усмехнулся Виктор, – ты и говорить умеешь?

– Нашел окно? – уточнил Аверин.

– Квар-ртир-ру! – прокаркала галка.

– Отлично. Он дома?

– Кар!

– Берем? – Аверин посмотрел на товарища.

– Берем, – ответил Виктор, открывая дверцу. – Вернее, я беру. И, с вашего позволения, ваш див. Только пусть Кузя собакой обратится. Полицейский, бегущий за галкой или за котом, всё-таки слишком странное зрелище. А вы, Гермес, держитесь сзади. Это полицейская операция, не дело колдуна.

Кузя не стал заставлять себя уговаривать и тотчас же выскочил из машины рыжим сеттером.

Аверин быстрым шагом, насколько позволяла раненая нога, двинулся за Виктором. Тот пошел в обход дома, чтобы подозреваемый не увидел из окна приближающегося к его дому полицейского. А когда они оказались в парадной, Виктор расстегнул кобуру.

– На каком этаже? – тихо спросил он у Кузи.

Собака тихонько тявкнула шесть раз.

– Отлично. В окно не уйдет. Гермес, вы на лифте поднимайтесь на пятый. Выше без меня не идите.

– Конечно, – Аверин вызвал лифт и скоро был уже на этаже. Кузя выскочил первым и потрусил наверх. Вскоре появился Виктор. Вытащив пистолет, он поднялся на шестой этаж, встал к стене рядом с дверью и указал Аверину место за своей спиной. А потом нажал на звонок.

Никто не ответил. Виктор пожал плечами и забарабанил по двери.

– Служба газа! – крикнул он. – Поступило заявление об утечке.

За дверью послышались шаги. И кто-то проговорил:

– У меня ничем не пахнет. Уходите.

Виктор снова стукнул в дверь:

– Открывайте, полиция.

За дверью повисла тишина.

– Мы может сломать дверь, – предложил Аверин

– Пока не можем. Он там один и никому не угрожает. Я сейчас запрошу наряд с ордером, никуда он не денется.

– Гав! – Кузя заскреб по двери.

Аверин нахмурился:

– Что там? Давай в человека.

– Он окно открывает! – приняв облик мальчишки, выдохнул Кузя.

– А вот теперь угрожает… ломай.

Кузя ударил по двери плечом, она влетела внутрь, грохнув об пол, и Аверин успел заметить лишь размытый след движения дива, и тут же услышал испуганный крик.

Они вбежали в комнату. На полу возле открытого окна сидел мужчина в домашнем трико и растянутой майке. На лице застыло выражение ужаса. Рядом стоял Кузя.

– Уже на подоконник влез, – сообщил он и тут же обратился котом. Мужчина снова издал вопль.

Виктор шагнул вперед, доставая наручники. Неудавшийся самоубийца, косясь на Кузю, послушно протянул руки.

– Я не виноват! – тут же заявил он.

– Это мы в отделении выясним. Вы арестованы за покушение на убийство общественно опасным способом. Одевайтесь. И без глупостей, – он кивнул на окно, – с нами див.

Закрыв за гостями дверь, Маргарита помогла Катерине убрать со стола и вернулась в зал.

– Сейчас час дня, – сказала она, взглянув на часы. – Мне нужно вернуться и приготовить обед Гермесу Аркадьевичу. Думаю, Виктор Геннадьевич тоже зайдет. Они сейчас бандита арестуют и очень проголодаются.

– Арестуют? Прямо сейчас?

– А когда еще? Гермес Аркадьевич уже всё понял, знаю я это выражение лица. Он, знаешь какой… ох... лучший сыщик современности! Возьмут они твоего ухажера как пить дать. И вернутся очень голодные…

– Как же я потом благодарить-то… – всплеснула руками Катерина.

Маргарита посмотрела на нее строго.

– Не нужно благодарить. Думать головой нужно. Если бы вы с Гришей побольше собственного ребенка слушали, вместо того чтобы за ремень хвататься, ничего бы этого не случилось!

– А я говори-и-ил! – донеслось из кухни. Дверь была открыта, поэтому Петя всё отлично слышал. – Ключ я не терял, его преступник украл! Мне так граф Аверин сказал!

Катерина выглянула в коридор:

– Ешь молча! – прикрикнула она, но было заметно, что чувствует она себя неловко. Маргарита только покачала головой:

– Ты меня дослушай. Я сейчас отправлюсь обед готовить и отпрошусь у Гермеса Аркадьевича, приду посидеть с Димой. А ты к мужу съездишь и отвезешь ему всё, что нужно в больнице.

– Да что вы… что вы! Петька посидит! – замахала руками Катерина.

– Знаю я, как Петька сидит. В прошлый раз Димочка мыла наелся. Земляничного. Так что я постараюсь успеть.

– Не знаю, как и благодарить-то вас… – окончательно растерялась Катерина.

– Потом, всё потом, – Маргарита вышла в прихожую и оделась. Нужно было торопиться – бульон она уже сварить не успеет, но еще можно приготовить солянку.

Она спустилась вниз, вышла на улицу и потихоньку пошла к остановке. Нога уже почти не болела, видимо, подействовало лекарство, которым ее намазали в больнице. Но всё равно быстрее идти не получалось. А надо бы поторопиться.

Маргарита прошла мимо автомобиля Виктора Геннадьевича – там никого не было. Значит, в своих предположениях она не ошиблась – пристав и Гермес Аркадьевич отправились ловить преступника.

– Ох, извините, – она почувствовала, что ее легонько толкнули в плечо. И тут же мимо нее пронесся мужчина в сером пальто и меховой квадратной коричневой шапке.

– Батюшки… сбежал… – ахнула Маргарита.

Ну конечно! Увидев в окно, что в его дом идет полицейский, этот тип сразу всё понял и рванул наутек! Что же делать? Ведь если он уйдет, то потом найти его будет очень сложно, он затаится где-нибудь в воровском притоне и натворит еще кучу ужасных дел!

Маргарита было рванула за беглецом, но тут же, охнув от боли, остановилась. И сделала единственное, что могла в такой ситуации. Вытянув руку в бордовой варежке вперед, она что есть мочи закричала:

– Держи вора! Украл! Украл!

Тотчас из будки остановки, в сторону которой мчался преступник, выглянули двое мужчин и, увидев бегущего, бросились ему наперерез. И чуть не сбив с ног, схватили под руки. Маргарита, облегченно вздохнув, заковыляла к ним.

– Да что вы себе позволяете?! – возмущенно закричал тип в шапке, пытаясь вырваться. – Уйдет же!

– Никуда, голубчик, вы теперь не уйдете, – доковыляв, довольно сказала Маргарита и проводила взглядом отъезжающий от остановки автобус подходящего ей маршрута. Эх, следующего ждать еще минут десять. Но ничего, главное, получилось задержать преступника.

Тот же, лишь дополнительно подтверждая, что сидел в тюрьме, грязно выругался. И возмущенно воскликнул:

– Да не крал я у вас ничего, бабуля! Локтем только задел! Случайно!

– А ну тихо, – рявкнул на него один из добровольных помощников, – знаем мы, как вы «локтем задеваете»! А ну отдай женщине кошелек!

– Да не брал! Пусть сама ищет, в своей сумке, как следует! У меня обеденный перерыв через десять минут кончается, отпустите! – неожиданно взмолился преступник. Маргарита подошла поближе. На этот раз ни усов, ни очков на беглеце не было. Значит, она не ошиблась – в прошлый раз это была маскировка. А сейчас, спасаясь от полиции, этот скользкий тип не успел навести свой маскарад.

– Помолчите-ка, сударь, – она махнула сумочкой, – сейчас придет Виктор Геннадьевич и вас арестует! Придумали тоже, в людей стрелять! И не стыдно?

– Что? – на нее удивленно уставились и сам задержанный, и державшие его мужчины.

Маргарита, понимая, что сболтнула лишнего, замолчала. Как бы эти мужчины не испугались и не отпустили преступника.

Но придумать, что же ей сказать, она не успела.

– Маргарита! – послышался за спиной голос Гермеса Аркадьевича. – Что у вас происходит?

Она обернулась. Граф Аверин направлялся к ней, лицо его выглядело донельзя удивленным. У его ног вился рыжеватый кудлатый пес.

«Странно, – подумала Маргарита. – Не было у нас во дворе таких собак. Неужели из соседского забежала?»

А вслух сказала:

– Я преступника… – и тут она увидела Виктора Геннадьевича. Тот вел к машине мужчину в наручниках и точно такой же шапке, что и у пойманного типа.

Только пальто коричневое.

Маргарите, несмотря на уличный холод, стало очень жарко. Она посмотрела сначала на одного обладателя шапки, потом на другого. Перевела взгляд на уже подошедшего Гермеса Аркадьевича. И прижала руки к щекам.

– Батюшки светы… неужто обозналась… – с трудом выдавила она.

Гермес Аркадьевич только вздохнул и обратился к собравшимся:

– Господа, отпустите этого человека, пожалуйста. Мы уже арестовали стрелка. Приношу свои извинения за это недоразумение, – он слегка склонил голову.

Мужчины разжали руки.

– Извините, чего уж там, – один из них угрюмо посмотрел на беднягу, явно опоздавшего на свой автобус.

– Да ничего, – тот указал на Виктора Геннадьевича, как раз усаживающего на заднее сидение пойманного преступника. – Это и есть утренний стрелок? Хороша наша полиция, быстро работает. Вот начальник удивится, когда расскажу. Ну и ну…

Он рванул к остановке. Следом за ним скрылись и остальные.

– Может, вам такси оплатить, – пискнула вслед Маргарита, но ее не услышали.

– Маргарита, пойдем, – Гермес Аркадьевич тронул ее за локоть. И Маргарита послушно посеменила за ним.

– Ох… – виновато вздохнула она, когда они поравнялись с машиной, – простите меня, дуру грешную. Эта шапка… точно такая же ведь шапка!

Виктор Геннадьевич рассмеялся:

– Да Бог с вами, Маргарита. У меня тоже есть такая шапка. Я в ней на зимнюю рыбалку с мальчишками хожу. Очень хорошо уши закрывает.

– А куда ты, собственно, собралась? – оглядев экономку с ног до головы, поинтересовался Гермес Аркадьевич.

– Обед хотела приготовить, – не зная куда деваться от стыда, пробормотала она.

– Вот что, – Гермес Аркадьевич нахмурился, – никакого обеда. Мы тут хорошо если до ужина управимся. Бумаги надо заполнять. И мне показания дать. Иди домой. Отдохни и… – он задумался, – помоги своей соседке с ребенком посидеть. Ей же в больницу надо, мужа навестить.

– Вы думаете, не нужен обед? – рассеянно спросила Маргарита. И вдруг поняла, что нигде не видит Кузю.

– Ой… а где котик? Не испугался бы этого пса… – она хотела показать на собаку, но та уже убежала. Наверное, вернулась в свой двор. Зато из машины раздалось звонкое:

– Мя-я-я! – И из приоткрытого окна высунулась усатая мордочка.

Маргарита улыбнулась:

– Ах, негодник. Ну пошла я тогда…

– Конечно, – Гермес Аркадьевич махнул ей рукой и сел в машину.

А она поплелась к парадной. Размышляя о том, что в следующем расследовании необходимо обязательно учесть, что похожих шапок может быть несколько.

Арестованного усадили на стул в кабинете Виктора. Сам хозяин кабинета устроился в своем рабочем кресле, а Аверин присел на диванчик – раненая нога не болела, но ныла весьма неприятно и требовала более бережного отношения.

– Что же, – Виктор хлопнул ладонью по столу, – предлагаю не тратить ни наше, ни ваше время, а всё быстренько и честно рассказать. Раненный вами человек жив, если вы сейчас чистосердечно во всём признаетесь – то, может быть, суд проявит снисхождение и на каторгу вы не поедете. Обойдется тюремным сроком, – обратился он к задержанному. Тот сидел, опустив голову. И говорить не торопился. В кабинет заглянул Паша Крысин.

– О, уже поймали? Быстро!

– Это Гермесу Аркадьевичу спасибо, впрочем, как обычно.

– В этот раз спасибо надо сказать Маргарите, она почти угадала, – улыбнулся Аверин.

Виктор усмехнулся и сказал Крысину:

– Садись, записывать будешь.

Задержанный поднял голову. В его взгляде что-то мелькнуло. Он посмотрел на Аверина, а потом шумно вздохнул и пробурчал себе под нос:

– А что говорить? Нечего говорить.

– Для начала – ваше имя.

– А то вы его не знаете.

– И все-таки?

– Ну Олег Захаров.

– Расскажите, господин Захаров, о ваших отношениях с Екатериной Звонниковой, супругой жертвы, – потребовал Виктор, – вы ведь ухаживали за ней. Следили за ее семьей. – Люблю я Катерину, ясно? – задержанный снова покосился на Аверина, а потом опустил голову и опять уставился на свои руки.

– Ясно, чего ж не ясно, – согласился Виктор, – и вот такая у вас сильная любовь, что вы решили украсть у ее сына ключ, залезть в квартиру, похитить принадлежащий Григорию Звонникову пистолет и из него застрелить мужа вашей возлюбленной. А потом? Что же вы думали делать потом? Сделать ей предложение руки и сердца?

– А если и так? – с неожиданной злобой сказал Захаров и спросил зачем-то: – А вот у вас, господин пристав, есть семья?

Виктор посмотрел на него с некоторым интересом.

– Допустим.

– А у меня нет! Из-за Гришки Звонникова! Из-за него всё!

– Звонников каким-то образом лишил вас семьи, и вы решили ему отомстить? Так?

– Не так! – с жаром ответил Захаров. – Я тоже виноват! Но и ему я не прощу никогда!

– Что?

– Он крыса. Доносчик. У меня… понимаете, я узнал, что ребенок будет, второй. Жена сказала. Ну мы и отпраздновали… маленько. Я с утра на работу, а этот гад унюхал перегар. И тут же доложил старшему по смене. А я не пьян был! Вчерашнее это! А мне повышение должно было прийти через неделю. Но вместо этого повысили подлого стукача! А меня хоть и не уволили, но я сам ушел, не смог стерпеть подлости. Сидел тогда без работы, переживал очень. А как-то надо было Свету, жену мою, везти в больницу на осмотр. Ну вот мы все сели в машину, и я, и Света, и Костик… и… и всё…

– Что? Что произошло?

– Нервничал я, злился, а скользко было, – гнусавым от слез голосом продолжил Захаров, – занесло меня на колее да на встречку вынесло. А там грузовик… я чудом выжил, переломался весь… из больницы через два месяца только вышел.

– Понятно, – Виктор прищурился. Аверин посмотрел на арестованного. Надо же… значит он сказал Петру правду, когда дарил планер. И спросил:

– Выходит, вся ваша семья погибла, так? И вы считаете, что в этом виновен Григорий Звонников?

– Ну да… А кто еще? Из-за него всё началось. Если бы не его подлость, ничего бы не случилось. Поэтому я отомстить ему хотел. Как вышел из больницы – начал планы строить. Следил. Никак придумать не мог, что с ним сделать. Думал даже чулок на голову натянуть и побить его, когда с работы домой пойдет. Или квартиру поджечь, пока никого дома не будет… Сначала бинокль купил. Смотрел за ним на улице.

А он довольный такой, то с сыном куда-то идет, то с женой своей и с коляской. Катенька тогда родила только. Гуляла с дитем много… прямо как моя Света… могла бы. Я чувствовал, будто Гришка семью у меня украл. Мою семью!

– Когда вы купили телескоп, чтобы следить за этой семьей у них дома?

– Примерно через год. Работу уже нашел, зарабатывать начал, руки, говорят, у меня золотые. И вы понимаете, Гришка, он был их не достоин. Знаете, сколько раз за это время он жене цветы дарил? А вот нисколько! Домой приходил – и на диван сразу, с газетой. Катя бьется, в одной руке дите, другой ему ужин бежит-тащит. А он даже голову не поднимет. И я стал думать, как бы я с ней… если бы она моей женой была. Цветами бы заваливал. Руки целовал, которыми она мне суп наливает!

– А как вы пришли к идее убить Григория Звонникова?

– Да не хотел я убивать! Сначала не хотел… Однажды вижу, идет моя Катенька, печальная-печальная с коляской куда-то. Я сразу понял – обидел ее Гришка. Сбегал, купил самый красивый букет, положил ей под дверь. А через пару дней, в субботу, смотрю – всей семьей идут веселые, нарядные. Ну, думаю, хоть Гришка и олух, а понял, что такое счастье у него увести могут, решил семью побаловать. Да только надолго его не хватило. Опять стал в газету свою утыкаться, как ни посмотрю. А однажды, перед Рождеством, я случайно увидел Петю с друзьями в магазине. Обсуждали игрушку – модель самолета или как там это называется. С таким восторгом обсуждали… И Петя печально так сказал: «Эх… мне папка такой никогда не купит…»

И вот услышал я, как мальчик жалуется, и понял, что не должны Катюша и ее дети такой жизнью жить! И я тогда стащил ключ из Петиного портфеля. Нет, я ничего у них красть не собирался, наоборот!

– Наоборот? – Виктор наклонил голову. – Что значит «наоборот»?

– Я подкинуть хотел. Ну там помаду или нижнее белье женское. Ну, чтобы Катенька подумала, что Гришка любовницу водит. И даже купил бюстгальтер кружевной. И помаду. Всё выжидал, когда они с сынишкой уйдут надолго, чтобы Гришка успел, как будто, ну, вы понимаете. Тогда она поймет, какой он, и уйдет от него. А у меня и квартира, и деньги появились… и ради них я в лепешку разобьюсь! Забрал бы ее к себе, а сыновей как родных бы вырастил!

А потом смотрю – Петя опять стоит у витрины и вздыхает. Ну я и не удержался. И купил этот самолет. И в тот же день подарил его Пете. А для Катеньки купил букет, еще красивее, чем прошлый, и туда уже открытку поместил, где признался ей в чувствах. И специально отгул взял, смотрел, хотел знать, как отреагирует.

А она, представляете, взяла букет и в мусорку бросила! Ну конечно, Гришка, злодей, наверняка ее за прошлый побил! Вот и испугалась, бедная. И тогда я разозлился и решил Гришку убить. Забрался к ним в дом, взял этот проклятый пистолет и решил с утра подкараулить возле парадной, чтобы народу было поменьше.

– Так. Получается, про пистолет вы уже знали? И код подсмотрели заранее?

– Да как не знать? Петя его каждый раз просил посмотреть, как Гришка в сейф лазил. Это ж надо было додуматься – мальцу оружие в руки давать. Игрушку нашел. На настоящие-то жлобится. А код… так я же раз десять видел, как он его набирает, как тут не запомнить?

– Понятно, – вмешался в разговор Аверин, – а если вы хотели стрелять возле парадной, то почему оказались у остановки?

– Так это… – он потупился, – я ж переживал. Ночь не спал. А под утро со мной «медвежья болезнь» приключилась. Ну а потом, когда оделся, выскочил, смотрю – а Гришка-то уже за угол сворачивает. Ну я понял, что в другой раз не решусь. И за ним. Нагнал у остановки и в спину стрельнул. Гришка ойкнул и упал мордой вниз, а люди закричали: «Убили, убили!»

И тут я испугался. Бросил пистолет этот окаянный и ходу. Только дома налил себе сто грамм и пришел в себя.

Захаров помолчал немного, а потом, опустив голову, пробормотал:

– Хорошо, что не убил, хоть это и Гришка-подлец, а всё живой человек… Бес меня попутал…

Со шкафа возмущенно пискнул Дракула, до этого момента мирно спящий в какой-то коробке с делами. Виктор теперь часто оставлял бесенка в участке, научив слушаться Крысина и, при необходимости, передавать срочные сообщения.

Арестованный вздрогнул.

А Виктор произнес:

– Паша, запиши, что подозреваемый раскаивается в содеянном.

– Бес, значит?.. – спросил Аверин. – Поверьте, я знаю многих дивов, которые получше вас контролируют свои инстинкты.

– У вас… никогда не отнимали тех, кого вы любили… – мрачно произнес Захаров.

Домой Аверин пришел около пяти. Пообедали в казенной столовой, а ужинать договорились в «Еноте». Кузя уже давно вернулся и от нечего делать грыз зимнее яблоко и таращился в телевизор. В кои веки среди бела дня он мог позволить себе отдохнуть не в облике кота.

– Ты обедал? – спросил Аверин.

– Ага. Хлеба поел с колбасой и доел вчерашнее рагу.

– Молодец. Ужинать в ресторан пойдем. Напомнить тебе, как надо вести себя в ресторане?

– Обижаете, Гермес Аркадьевич. В общественных местах я – воплощение хороших манер, – оскалился див. Аверин только хмыкнул. И обернулся, услышав звук отпираемого замка. А через полминуты в прихожую шагнула Маргарита.

– А ты что тут делаешь? – удивился Аверин. – Ты же собиралась за ребенком присматривать.

– Ох, не пустили Катю в больницу, спит Гриша, сказали. Завтра с утра к нему поедет. Вещи только взяли. А я бегом сюда. Но котлет сделать не успею уже, и отбивных… но картошечки-то я вам поджарю, на сале. Отличное сало вчера привезли, и лук с укропом, свежий, из теплицы. И селедочку. Ох, жирная, аж янтарная. Вы не волнуйтесь, я бегом.

– Не надо «бегом», Маргарита, не надо. Нам одного хромого в доме достаточно. Вот что. Готовь сейчас, что собиралась, раз уж пришла. Но завтра ты выходная. И послезавтра тоже. И вообще, не появляйся тут, пока нога не заживет полностью. Поняла? А то лично к врачу отвезу и попрошу выписать официальный бюллетень.

– Хорошо-хорошо, – подняла ладони Маргарита, – как скажете.

И, заметив Кузю, сдвинула брови:

– Явился уже с учебы? А чего тогда уроки не делаешь?

– Так сделал, тетенька Марго, – подскочил на своем месте Кузя.

– Сделал, говоришь?.. Ишь, сидит, яблоко жует. А ну бегом картошку чистить, пока я переодеваюсь!

– Бегу! – Кузя улыбнулся очаровательной детской улыбкой, засунул в рот яблоко вместе с огрызком и направился на кухню.

А Аверин, вздохнув, пошел к телефону. И, услышав голос Виктора, сказал:

– «Енот» отменяется. Приезжайте ко мне на ужин. Тут Маргарита готовит картошку с селедкой. Возьмите бутылку водки по дороге. Опрокинем по стопке за удачное завершение дела.

Глава 9. Шуба! (Афанасий. Заговор. Часть 2)

Наутро Афанасий проснулся в отличном расположении духа. Велев Владимиру подать кофе, вареных яиц и булок, он не спеша и с удовольствием позавтракал и только после этого отправился к его сиятельству. Ехать решил верхом, чай нынче не на бал собрался, а на службе не перед кем форсить. Владимир заседлал Лешего, сложил в торбу свою одежду, а сам обратился собакой, чтобы не пугать честной народ. Так они и прибыли к графскому дворцу. Афанасий, отдав повод Владимиру, направился к парадному крыльцу, но путь ему преградил лакей.

– Велено ваше благородие на задний двор проводить, – вежливо, но настойчиво проговорил он.

– Ишь ты… – пробормотал Афанасий, – видать, нос у меня не дорос с парадного входу заходить, раз не праздник сегодня…

Но обижаться привычки у него не водилось, поэтому он последовал за лакеем и, уже входя в ворота, понял, что дело вовсе не в положении: вопли, раздававшиеся со двора, слышно было даже на улице.

Афанасий прошел мимо дровяного сарая и остановился, внимательно рассматривая открывшуюся перед ним картину.

Посреди двора на козлах пороли мужичка. Пороли истово, но со знанием дела, чтобы раньше времени не сомлел. Наказуемый то орал истошно, то тихо скулил. Возле корыта с замерзшей дождевой водой стоял сам граф, в хорошей лисьей шубе, но без шапки. Лицо его выглядело до крайности уныло, и он то и дело отирал со лба пот кружевным платком. Увидев Афанасия, его сиятельство махнул рукой в сторону козел с мужичком.

– Вот! Полюбуйся, – патетически возвел он к небу очи. Лицо его покраснело, и он снова отер с него пот.

– Этот холоп, ваше сиятельство, не слишком похож на чертовку, которую вы намеревались допросить.

– Именно… Именно! Это мой старший лакей, не узнаешь? Вчера гостей встречал. И что же этот сукин сын утворил? Выпустил ночью чертовку из клетки! А под плетью признался, что он же в дом и впустил. Ночью в бега подался. Но Порфирий его быстро словил.

– А чертовку не словил, значится.

– Да где там… мигом утекла, ищи теперь ветра в поле. Этот болван только и остался. Сейчас с поркой закончим, да поеду в Канцелярию, там оформлю его по полной.

– Он ничего не знает, – сказал Афанасий.

Его сиятельство нахмурился:

– Почему так думаешь?

– Потому что он жив. Знал бы хоть что-то, чертовка бы его сожрала перед тем, как бежать. Если он не родня ее хозяину, конечно.

– Да какая там родня… – махнул рукой граф. – Уже сознался, что за сто рублей меня предал. Ух, иудино племя! За каких-то жалких сто рублей! Я ж его из деревни забрал, человеком сделал…

«Ишь ты, каких-то сто рублей… половина моей премии», – подумал Афанасий, а вслух сказал:

– Враг ваш денег не считает… Я бы, один черт, велел сожрать дурака вместо оплаты.

– Да уж известно не бедняк, – вздохнул граф. – И что же делать, а? Если этот упырь ни одной ниточки нам не оставил?

Афанасий прикинул:

– Защита вам нужна, государь мой. А то, сами посмотрите, люди у вас гнилые, да и фамильяр лаптем щи хлебает.

– Ох прав ты, Афанасий Васильевич, для важных дел совсем не годится. Размяк да разленился за столько-то лет. По хозяйству хлопочет, один толк. Ассамблею помогал организовать, а она ух как хороша вышла.

– Да-а, ассамблея вышла, что надо, – Афанасий не удержался и хмыкнул, а начальник посмотрел на него с обидой:

– А ты не хихикай, Афанасий Васильевич, раз дело сказал, так и продолжай по делу. Как думаешь охрану мне организовать?

– Колдун нужен из канцелярских, сообразительный да верный, а с ним – черт внимательный. Чтобы сразу неладное заметил да тревогу поднял. И чтобы оба денно и нощно при вас сторожили.

– А что, толково. И ты ж, братец, по всем статьям подходишь, – его сиятельство обрадованно хлопнул Афанасия по плечу.

Афанасий представил себе круглосуточную службу под самым носом у начальства и опечалился. Вот что называется, не давай непрошеных советов. Но тут же на него снизошло озарение. Он помотал головой.

– Слабоват у меня черт. Пока ваш фамильяр раскачается, сожрут и меня, и моего Владимира, а там и вами откушают. Ведь второй-то раз сразу пару чертей прислать могут. Резникова к вам отправлю, у него черт сильный, толковый и башковитый. И оружие у него необычное – сможет отбить атаку даже тех, кто его в силе превосходит. Продержится до подмоги, да и вас защитит. И сам Резников опытный колдун. А мы с Владимиром лучше отыщем вашего неприятеля. Вот в этом деле мне и черту моему равных нет, – добавил он, опасаясь как бы начальник не велел им с Резниковым чертями поменяться.

– Что же, поручаю тебе, господин старший колдун, супостата изловить. – Граф повернулся к крепкому детине, что охаживал мужичка плеткой:

– Довольно, Прохор. Грузи, повезем в Канцелярию. Да тулуп на ирода накинь, чтобы до времени не околел.

– И я на службу поеду, – поклонился Афанасий.

– Езжай-езжай, голубчик. Если что надо будет – сразу в мой кабинет иди. Без церемоний. – Он повертел рукой из стороны в сторону, изображая, видимо, излишние церемонии.

Приняв повод Лешего из рук Владимира, Афанасий потрепал коня по холке и велел своему черту:

– Дуй в трактир. Возьми пяток калачей, сала побольше да кувшин кислых щей. И себе пожрать. Трудиться сегодня будем долго.

А ближе к полудню, как и было говорено, без доклада явился в кабинет его сиятельства и сразу же, с порога, попросил:

– Требуется мне список гостей, что присутствовали давеча на ассамблее. А особенно тех, кто был приглашен, но не явился, сказавшись больным или занятым.

– А эти зачем? Батюшка твой не явился, неужто и он под подозрением? – граф тонко улыбнулся, чтобы стало понятно, что он, разумеется, шутит.

– Нрав моего батюшки таков, что он вернее вас собственноручно порешил бы, чем стал чертей подсылать, – усмехнулся в ответ Афанасий.

– Тогда зачем гости непришедшие? Тебе, верно, нужен список тех, кого я бы к своему дому на пушечный выстрел не подпустил? – граф хихикнул. Хорошему настроению начальства однозначно способствовали кофе с коньяком, запахи которых стояли в комнате. Афанасий хорошо запомнил их на ассамблее.

– О них я расспрошу отдельно. А списочек мне нужен потому, что посылать черта колдуна убивать – дело опасное. Шум поднимется, драка может случиться. Так ведь и вышло. Самому лучше подальше от такого дела держаться. Да и черт ненароком может выдать.

– Порфирий! – позвал граф.

Фамильяр бесшумно появился в кабинете. Вид у него был как у побитой собачонки. Крепко досталось от хозяина, не иначе.

– Найди писаря порасторопнее и надиктуй ему список гостей. Всех, кому приглашения относил. Отдельно тех, кто приехал и кто нет. И чем отговорились. Все ясно?

– Так точно, ваше сиятельство, – черт низко поклонился и исчез.

– Вот. Хоть какой-то толк с дурня, – граф вздохнул. – Задавай свои вопросы, Афанасий Васильевич.

Афанасий кивнул, подошел к двери, выглянул в приемную и велел стоящему навытяжку охраннику Иннокентию:

– Позови моего черта. И пусть письменный прибор прихватит.

– Ты садись, в ногах правды нет, – предложил начальник, когда колдун вернулся. И едва Афанасий успел коснуться задом стула, появился Владимир. В руках у него были доска с листами бумаги, перо и чернильница.

– Ну-с начнем, – Афанасий поглядел на начальника. – Расскажите мне, ваше сиятельство, кто вас шибче всех не любит. А главное, как ваши ненавистники между собой ладят, с кем дружат, кого сами за врагов почитают. Уверен, вам все об этом известно.

– Известно, как же не известно, – граф вздохнул и покосился на чертяку.

– А что это он у тебя столбом стоит и бумажки с пером в руках держит? Ты ж записывать собирался, разве нет?

– Я спрашивать собирался. А писать будет черт. Зачем мне утруждаться и отвлекаться?

– Погоди-ка. Ты хочешь сказать, что обучил своего неслуха грамоте?

– А чего ж не обучить? Законом это не запрещено. Да и черт уже давно не неслух, а верный государев слуга. А пишет он быстро и красиво.

– Ну и ну… – покачал головой граф, – слышал я, что некоторые фамильяров своих обучают, но, признаться, не верил. Зачем? Черт и так все помнит и соврать не может, а сам он – скотина чуть лучше лошади или, скажем, собаки. Его дело – выполнять приказы да прислуживать. Куда ему читать, а тем более писать…

– Может, и скотина, но скотина разумная, – Афанасий подмигнул Владимиру.

«Гляди внимательно, чертяка, сейчас ты увидишь главное наше колдунство», – с усмешкой любил говаривать Афанасий и называл заспанному прислужнику свою должность.

Это какого-нибудь полицмейстера знатные господа могли мариновать в приемной по нескольку часов, а то и вовсе выгнать взашей, но при словах «Тайная Канцелярия» все действительно менялось как по волшебству. Любой лакей расплывался в испуганной и заискивающей улыбке и сломя голову мчался докладывать хозяину. Ни разу Афанасий не потратил время на долгое ожидание. Как-то один зачуханный князь даже из театра спешно вернуться изволил.

А сейчас полномочия старшего колдуна были еще и подкреплены личным указом ее величества. Государыня шибко осерчала, узнав о покушении на своего фаворита.

Поэтому в дом графа Шевелькова Афанасия впустили без всяких проволочек. И уже через десять минут его сиятельство просил в свой кабинет.

Увидев канцеляриста, граф немедля выскочил из-за стола. Глаза его испуганно забегали по сторонам, будто ища другой выход из кабинета. И наконец остановились на Владимире, который молчаливо зыркал на подозреваемого из-за левого плеча своего хозяина. Зыркать на людей чертям было строжайше запрещено, но Афанасий дозволял Владимиру делать это для пущей острастки.

– Надеюсь, вы, господин Репин, не арестовывать меня пришли, – все же сумел выдавить из себя улыбку хозяин дома.

– Ну что вы, Петр Мефодьевич, разве ж так арестовывать ходят? Солдат со мной нету, да и черт всего один. А у вас фамильяров, и тех парочка. Нет, меня к вам другая нужда привела. Поговорить бы нам с глазу на глаз.

Граф глянул на стоящего в дверях навытяжку лакея:

– Пшел вон.

Тот с видимым облегчением отошел назад и, поспешно поклонившись, затворил двери.

Афанасий посмотрел на Владимира: чертяка важно кивнул, значит лакей не подслушивал, а, как положено, удалился.

– Так о чем же вы хотели поговорить, господин старший колдун, – чуть более жизнерадостно проговорил граф и вернулся за свой стол. Присесть гостю он не предложил, но Афанасий на это не обиделся. Он махнул рукой, и черт занял пост возле двери, заставив его сиятельство нервно сглотнуть. Сам же Афанасий сделал шаг к столу.