Текст книги "Тройной капкан"

Автор книги: Виктор Буйвидас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

3. Гуаякиль

Напротив гостиницы «Италия» громоздилось серое здание муниципалитета. Его лепные украшения изрядно разрушились от времени. У скульптурного кондора, венчавшего весь архитектурный ансамбль, зияла дыра в оттопыренном крыле. Три вазона вокруг купола напоминали своими «расстрелянными» силуэтами пьяниц после пирушки.

Гектор Крум в белом полотняном костюме сидел в кресле возле открытой балконной двери. После обследования балкона он убедился в непрочности кирпичного сооружения и решил не подвергать свой надорванный в скитаниях организм риску падения с третьего этажа.

Спецагент CIA прижимал к уху смартфон, как всегда, широко улыбался и выдавал ценные указания своему напарнику Джеку Лоренцу:

– Ахиллес, твоя главная задача проста, как матрац, – ничем не выделяться. Наверняка, весь первый месяц в мафии к тебе будут присматриваться. Действуй, как договорились. Твой образ по легенде – тупой молчун, бессердечный убийца. И испанский ты понимаешь еле-еле, два слова из ста. Там у этого Грека должен быть некто типа начальника разведки. Есть?

– Мелкий пигмей Пункева.

– Вот! С ним подружись. Но не навязывайся, как проститутка. Ты – киллер международного пошиба: смотри тяжелым взглядом и надувай щеки. Да он сам должен к тебе подъехать тихой сапой. Работа у него такая. В деле уже был?

– Взяли тут вчера одну контору нахрапом. Мик остался доволен. Я вырубил двух копов. Сейф с потрохами в лайбу загрузил. Для меня это труха, ты знаешь.

– О’кей! Так держать! Отзванивайся только из таксофонов или со стационарных. Мобилу легко проверить. По сотовому в крайнем случае!

– Гектор, ты уже пятый раз повторяешь. Я щас зашел тут в одну лавчонку, старику на сплетение чуть нажал. Шаман спит, я болтаю. Понял?

– Молодец, малыш! Хотя аборигены все равно по-английски не секут. Ну, я за тебя спокоен.

– Бывай! Пойду куплю что-нибудь пожрать. Никак не привыкну к острому. И чича у них противная.

– Зато текила – ничего. Но сильно не налегай!

– Да, чуть не забыл. Урка мне впарил, что Грек влюблен в бабу, но она кидает ему динаму. Сама капа какая-то.

– Командирша?

– Ну, да. Буду держать тебя в курсах.

– Да, эта линия может пригодиться.

– Ну, всё. Старик оживает. Пока.

– Хай.

Гектор отключил сотовый, швырнул плоский аппарат на стол, взял с фарфорового блюда кисть винограда. «Русский, возможно, уже где-то здесь поблизости, – подумал, жуя, Крум. – В городе он появится в районе порта. Надо завести знакомство с руководством. Дурная река Гауяс течет то в залив, то назад вверх. Не нравится мне всё это!»

Агент набрал длинный американский номер шефа Смайла, дождался его покашливания и сказал:

– Оба ваших «терьера» прошли акклиматизацию. Ветра пока нет. Всё о’кей.

Грегори грюкнул, прочищая горло, и отключился.

4. Санта-Елена

В кафе «Тихий океан» музыка гремела громко и была она гораздо круче, чем в остальных помещениях Культурного Центра. Сейчас модный Флорентино исполнял зубодробильную композицию Эрика Клэптона из альбома «Рептилия». Пульсирующая в бодром ритме афро-рока атмосфера заведения накалялась, как кастрюля на огне. Люсьена в розовом переднике и с кукольным бантом в прическе просто швыряла на стол блюда, заказанные Белоснежкой.

Чертовски красивая блондинка улыбалась смиренной монахиней, наблюдая за обозленной официанткой. Рядом возник только что вошедший в кафе Рай. Он легко пожурил свою подружку: – Лю, не кидай соус в посетителей. Туристы для нас – Боги, сошедшие с небес!

– Да пошел бы ты со своим вшивым юмором! – Люсьена бросила ему и быстро скрылась в подсобке. Девушка явно собралась зареветь, как белуга.

– Можно? – Рай спросил для проформы и сел против Белоснежки.

Она сверкнула лукавыми глазищами и взяла пирожное.

– Конечно! Ты же понимаешь, что я пришла сюда не обедать. Это все тебе.

– Спасибо. Очень мило с твоей стороны. – Журналист старался скрыть свое волнение, у него мало что выходило: руки предательски дрожали, а голос вообще осип.

Рай пододвинул к себе рыбу «энкосадос» с соусом из кокосового молока, томатов и чеснока, ковырнул ложкой, забросил в рот кусочек и заговорил более раскованно:

– По набору блюд видно, что ты гурманша. Суп «локро», морская свинка «куй», бифштекс «ломо», «севиче», кукуруза «кангиль» и «хумитас».

– Надо всегда брать лучшее. Тогда провал исключен! – Белоснежка широко улыбнулась и стала совсем неотразимой – просто неземной Мэрилин Монро.

Рай невольно залюбовался ею, словно Афродитой, вышедшей из пены морской, даже перестал жевать.

– А к уличному спектаклю ты тоже готовилась? – чуть прищурившись, спросил он.

– Нет, это была импровизация. – Она дурашливо замотала головой, и волнистые пшеничные волосы разметались по обнаженным плечам. На Белоснежке был одет топик на одной бретельке. – Бюстгалтер я сняла в машине, случайно увидев тебя на стрэнде. Надо же было как-то обратить на себя твое внимание.

– Смелый демарш, но не заметить тебя и без стриптиза никак не возможно, – Рай искренне признался, что он сражен ее красотой. – Ты все сделала правильно. По-моему, всегда интересней смотреть фильм, пропустив первую нудную серию.

– Я тоже за хорошую скорость, – откровенно сказала Белоснежка. – Если я хочу с тобой спать, почему я должна ждать три года, пока ты сообразишь за мной приударить? На медленный роман у меня нет времени.

– Да, я категорически с тобой согласен! – поспешил поддакнуть Рай. – Так, может быть, прямо сейчас поедем ко мне? – Он застыл с поднятой вверх вилкой в ожидании ответа, который либо сильно осчастливит, либо страшно огорчит.

Белоснежка опять полоснула по нему ведьминым насмешливым взором и возразила чуть охрипшим голосом:

– Нет, пойдем ко мне. К тебе слишком далеко. А я живу тут поблизости, на улице Красного Быка.

– О! Это наверно безумно дорого! – бездумно ляпнул Рай, поднимаясь со стула.

– Плачу не я, а мой Дом Моды. Я сейчас в отпуске. – Белоснежка взяла его под руку.

– Да! А как тебя-то зовут?! – Он вдруг очнулся от сна на яву.

– Сэм. Сэм Дисперадо. А про тебя я знаю почти все. Рай Кури – экстримный репортер и рубашка-парень!

Они уже бодро шагали к выходу из Центра. Стеклянные листы дверей даже свистнули, порывисто разъезжаясь в стороны, чтобы срочно выпустить на жаркую улицу не менее пылкую парочку.

Взявшись за руки и перебрасываясь вожделенными взглядами, плечистый Рай и сексопильная Сэм стремительно дефилировали по булыжной мостовой.

– А ты не боишься, что я тебя на себе женю? – игриво спросила она.

– Нет, – улыбнулся в ответ он. – К семейной скуке ты явно не стремишься.

– То-то! Такая программа по мне.

В метрах двадцати за влюбленными медленно ехал неприметный серенький минивэн «опель» с тонированными, непроницаемыми для любопытных глаз стеклами. Это была оперативная машина службы безопасности Гутьерреса (СБ). В салоне «опеля», сразу за кабиной водителя, возвышался до потолка стеллаж, плотно заставленный электронной аппаратурой. В центре штабеля из эмалированных ящиков с осциллографами, индикаторами, верньерами, магнитофонными бобинами находились два дисплея. На одном экране была цветная картинка с изображением Рая и Сэм, на другом – дергалась острыми зигзагами кривая уровня записи звука. Телекамера на кронштейне висела под потолком кабины перед лобовым стеклом, направленным дальнобойным микрофоном была оснащена кривая антенна на крыше.

В «передвижке» работали двое мужчин в голубых, не первой свежести комбинезонах: высокий белесый здоровяк Рути и маленький чернявый хлопотун Чичер. Оба сидели, держа в руках пульты величиной с книгу. Рути время от времени немного поправлял камеру, то есть следил, чтобы влюбленные постоянно маячили посередине экрана. Чичер снял лопухи-наушники и с легким раздражением заявил:

– Какого черта мы по ней ишачим? Болтают про одну постельную шелуху! Хотя бабенка клевая!

– Прекрати! – холодно сказал Рути. – Наше дело выполнить приказ.

– Слушаюсь, босс! – Чичер кивнул начавшей лысеть головой. – Ты-то получишь премию за художественность, а моему «уху» в этой сонной дыре никаких преград не предвидится.

– Вот и радуйся, что проблем нет. Как-то моего отца спросили: «Что лучше? Кондор в небе или колибри в руках?» Он ответил: «Лучше иметь того и другого пополам».

– Вот поэтому нас с тобой всегда ставят в один экипаж: я в душе – кондор, а ты – колибри! Ха-ха-ха!!

– Получишь нагоняй за оскорбление при исполнении! Хи-хи-хи!!

На этом полемичный диалог закончился. Надутые друг на друга коллеги сосредоточились на исполнении своих прямых обязанностей…

В кафе на пропахшей шашлыком «антикучо» кухне взволнованная Тара утешала зареванную Люсьену:

– Это должно было случиться, пойми! Ни тебя и ни кого такие уроды никогда не любят по-настоящему. Мы просто тешим их самолюбие, добровольно идем к ним в эскорт-девицы.

– Все равно нам было хорошо втроем. – Люсьена, успокаиваясь, шмыгала носом и стирала платком черные ручейки туши со щек. – А теперь эта белая «курица» его окрутила…

– Ну, ты же видела, он сам побежал за ней, как пришпиленный! – Тара в сердцах трахнула подносом по стальному разделочному столу. – Но ничего, долго эта «песня» не продлится. Вот посмотришь, эта альбиносная змея высосет из него все соки и бросит, и он снова приползет к нам побитой собакой. И тогда мы укажем ему на дверь!

– Нет, ты как хочешь, – отрицательно подвигала указательным пальцем Люсьена, – а я укажу ему на постель. И вообще надо что-то придумать, и как-то отбить его у этой белой «кобры»! – Она, охваченная плодотворной идеей, подскочила со стула и очень вовремя.

На настенном переговорнике загорелась лампочка, и он прогрохотал наглым говором метрдотеля: – Официантки, пройдите в зал и примите заказы. 4-й и 8-й столики.

– Полетели, Лю! – Тара схватила подругу за локоть, и они ринулись обслуживать клиентов. В курортной Санта-Елене остаться без работы было легко, а найти ее снова – достаточно трудно.

5. Санта-Клара

Порядочный человек, каким считал себя Панемеда, больше страдает от собственных гадких поступков, чем от неприятных шагов недоброжелателей, направленных против него. В пору своей беззаботной юности Карлос совершил явную подлость по отношению к первой возлюбленной. Она боялась забеременеть до свадьбы и тем сильно огорчить родителей-пуритан. Тогда бессердечный эгоист Карлос с ней расстался и завел интрижку с более покладистой и податливой особой. Брошенная девочка не вынесла коварного удара злой судьбы. Она проглотила сорок таблеток легкого наркотика трамала и заснула навсегда. Воспоминания о верной подружке мучили Панемеду уже на протяжении двадцати лет.

Заповедь «Не навреди» была для профессора совсем не пустым звуком. Придумывая «Каток», он спасал общество от бесчинств неисправимых негодяев. Здесь совесть его была чиста. Кто же мог знать, что стерильные гуманитарии Гаагского трибунала воспримут его изобретение во благо народа Эквадора со знаком минус?

Графиня Эрнеста Равалини, заслуженно обожаемая всеми мужчинами Гуаяса, также нравилась и Панемеде. Ни за какие деньги он не хотел бы причинить ей хоть малое неудобство, не то что какой-нибудь моральный или физический ущерб. Из досье, собранного СБ, вытекала как раз самая зловещая реакция тайного Клуба Сьерры и Косты.

Властная и ироничная светская красавица пообещала очарованному Сезару Бадельракасу, что снизойдет до него только в одном случае – если он станет настоящим правителем Гуаяса. То есть не будет больше довольствоваться низменной ролью марионеточного губернаторишки, которую он играл до сих пор.

Компроментирующий графиню разговор проходил на званной вечеринке с фейерверком в приусадебном парке её дворца «Эскабильдо», и был записан на видео вездесущими шпиками СБ. Гутьеррес остановил фильм, сложил губы трубочкой и стал прохаживаться перед экраном с изображением Эрнесты и Сезара. Холеная аристократка и цветной губернатор застыли в милой беседе на скамейке в окружении пышных кустов китайских роз.

– Итак, беда не приходит одна, – Энрике Луис заговорил с пафосом священника – любителя нагнать суеверного страха на прихожан. – Обычно они приходят по две. Первая – наш губернатор попал под влияние Эрнесты Равалини, которая толкает его на захват абсолютной власти. И это в то время, когда я с большим трудом добился стабилизации обстановки в кантоне. Вторая – в горах Чимборасо подняли головы партизаны Сальваторе Мако. В сентябре они просыпаются от зимней спячки… Ваша работа, дорогой Карлос, заключается в подготовке Дисперадо к замене Равалини.

– Но это невозможно!!! – вскричал ошарашенный Панемеда. – Девчонка в два раза моложе!!!

– Карлос, вы вероятно насмотрелись триллеров. Никто не собирается портить шикарную внешность Дисперадо. Старить ее до сорока лет Равалини вам не придется. Вам нужно будет стереть из ее памяти отрезок в пару лет и всё.

– Значит, Эрнесту вы убьете?

– Зачем? Она достаточно богата, чтобы поехать на месяц в Европу. Побывает в Венеции, Риме, Париже.

– И там ее машина случайно столкнется с трейлером.

– Даже если так, вы-то что переживаете? Смерть и налоги неизбежны, а она сильно подумает, прежде чем пустить вас на порог. На сколько мне известно, вы к ней «подъезжали» и были отвергнуты.

– Да, она бредила тогда одним офицериком петушиного полета.

– Совершенно верно – она чуть не окрутилась с лейтенантом Родриго Уансуной, затем у нее был роман с Марко де Мильегасом, и вы благоразумно женились на деньгах Лукреции Да Косты. Кстати, на мой взгляд, внешне она выглядит лучше Эрнесты.

– Энрике, не уходите от ответа! – К Панемеде вернулась былая озабоченность и раздраженность. – Вы должны мне гарантировать, что вся наша затея вокруг Бадельракаса не отразится на здоровье Эрнесты. Я вообще принципиально не хочу стать причиной, пусть даже косвенной, чьего-то несчастья. Хватит с меня Катка!

– Карлос, вы зря тревожитесь. – Непроницаемый Гутьеррес был спокойней бетонной балки. – Вы же понимаете, что Эрнеста относится к мировой элите – все-таки далекая родственница испанского монарха, поэтому мы должны сдувать с нее даже пылинки. О каких-то неуклюжих убийствах не может быть и речи. Да мне проще убрать этого павлина Сезара – к нашим внутригосударственным переворотам все привыкли.

– Тогда почему вы не пойдете по последнему простейшему пути?

– О, здесь вы ошибаетесь. Смена губернаторов – долгий процесс и дорогие выборы. Потом, опять поднимется шум в СМИ, что на руку этому проходимцу Сальваторе. Приверженцы дурака Бадельракаса пополнят ряды повстанцев – вот нам и натуральная гражданская война! Как на это посмотрит красный президент? Отрицательно!

– Хорошо, я согласен заняться вашей Дисперадо, но прежде объясните, под каким предлогом вы деликатно переправите Эрнесту в Европу?

– Знаете что, Карлос, раз вы так близко к сердцу принимаете все связанное с Равалини, эту коллизию можете взять в свои руки. Придумайте предлог сами. Со своей стороны я обеспечу любую поддержку.

– Энрике, вы же знаете, я взяток не беру. Вы можете купить мои знания, но сам я не продаюсь. Я не хочу быть кому-то обязанным.

– Это дальновидно – признаю. Вы просто явитесь к Равалини в качестве благородного рыцаря, и она из благодарности за спасение бросится вам на шею. Но опять-таки не забывайте, что исполнение вашего желания было бы невозможно без вмешательства моей скромной персоны.

– Энрике, я всегда очень высоко ценил вашу дружбу.

– Аналогично. Передавайте Лукреции мои наилучшие!

– До свидания, патрон. – Панемеда чуть склонил голову и вышел.

Гутьеррес опустился в кресло и сложил губы трубочкой. «Прекрасно, – довольно улыбнулся он. – Панемеда – большой ученый, а поверил байке про Трибунал. На всякого мудреца довольно простоты… Так и Бадельракас заглотнет мой крючок. Сезару я подсуну милую девицу Сэм. Мелкий сладострастник клюнет. Руки у меня развяжутся, и тогда наконец я смогу наладить прочный и тучный наркотрафик в Штаты и Старый Свет. Губернатор стал везде совать свой нос, так пусть уж лучше он засунет его под юбку этой бандитки, раз графиня так горда, что не хочет спать с полукровкой. А видео с изменами жене Запанхелос будет такой компрой, что Сезар навечно станет послушным псом в моем вольере. Я на всю жизнь посажу его в смрадную лужу на помойке!»

6. Санта-Елена

Любовь – это сначала болезнь влечения друг к другу в тяжелой форме, затем бескопромиссная борьба за власть между супругами или любовниками. Правда, довольно часто имеет место добровольное заточение себя в ранг ведущего или в рамки ведомого. И неизвестно, что хуже: тащить на своих плечах груз разрастающейся семьи или быть презираемым балластом, но свободным бездельником.

Уже прошла неделя со встречи Рая и Сэм в кафе, а они еще не насытились любовными ласками и импульсивным трением тел до седьмого пота, то есть до второй стадии дело пока не дошло. Ежедневно Рай проводил несколько необходимых часов на работе и почти бежал на улицу Красного Быка. Это была самая фешенебельная улица Санта-Елены. На ней располагались виллы местной знати с собственными участками береговой зоны. Таким образом, каждый житель обладал кусочком пенистого океана, омывающего одну треть территории Республики Эквадор.

Вчера все также невидимая Зубова прислала на имейл sponge категоричное письмо: «Lazarillo бьют копытами – форсируй выезд в Гуаякиль. Возможности две. Первая. Пусть твоя Сэм возьмет тебя в свою банду. Базируется она в Гуаякиле. Здесь у неё какое-то дело. Но имей в виду, за ней ведется наблюдение неизвестными. Ездят на минивэне «опель» серого цвета. Кто её пасет, я пока не знаю. Ты не имеешь права её предупредить. Мы не должны вмешиваться в местные игры, пока не разберемся: будет это нам на руку или нет? План № 2. Твой знакомый Зэт Ронта из группы «Лос Москитос» является членом оппозиционной организации. Типа революционер. В Санта-Елене Ронта возглавляет отделение ордена. Войди с ним в более близкий контакт, вещая про социальное неравенство. Он введет тебя в члены. Это путевка в Гуаякиль. Шевелись. Наши на Дальнем Востоке прохлопали ещё один транспорт. Mignonette».

Коротич-Кури ответил кратко: «Магонет, не суетись. За песни спасибо. Обе буду петь. Через 2–3 дня, думаю, отъеду в город нашей мечты. Твой blind».

Сэм арендовала небольшой двухэтажный коттедж, выкрашенный какой-то полоумной шоу-звездой в ярчайший оранжевый цвет. Наверху – две спальни с ванной и туалетом, внизу – просторная гостиная и кухня. Сразу за домом был разбит мексиканский сад: колючие кактусы-суккуленты и махровые орхидеи, полыхающие на солнце, как раскаленные угли. За садом привозная земля кончалась и дальше, на метров сто до ленивых волн, простирались низкие барханы теплого песка. Пляж был огорожен металлической сеткой с десятком жестяных табличек: «Privado! Частная собственность».

В саду или в холле постоянно дежурил шофер и телохранитель Сэм, негр по имени Биби. Шкафообразный мордоворот с бугристыми бицепсами и лицом в мелких шрамах от ударов железным предметом. Видимо, когда-то давно его усердно пытали, и с тех пор он смотрел на такой прелестный живописный пейзаж угрюмым взглядом.

– Хороший мальчик, – сказал Рай Сэм, впервые увидев Биби, – но не лучше ли держать его в клетке?

На что девушка отреагировала очень серьезно:

– Ты с ним поосторожней в выражениях. Он юмора не понимает, а когда разозлится, то сразу сворачивает обидчику челюсть, а может и позвоночник сломать.

– Заметано. Я каждый день буду дарить ему букет гладиолусов, – Журналист продолжил хохмить, подметив, что Сэм больше всего любит повеселиться и, конечно, позаниматься сексом в самых замысловатых позах. Можно было подумать, что после школы она посвятила себя монашескому воздержанию и теперь наверстывала упущенное.

Накувыркавшись в очередной раз на широченной кровати с высокой ажурной спинкой, Сэм соскочила с голого Рая, благодарно лизнула сосок на его груди и побежала в ванную комнату, громко восклицая: – Ой, я совсем сдурела! Потеряла последние тормоза! Да прости меня Бьяту!

Рай тоже встал под душ и прижался своим долговязым мускулистым туловищем к гладкокожему, нежному телу Сэм.

– А кто такой этот Бьяту? – спросил он. – Ты уже третий раз обращаешься к нему, как к родному.

– Это так и есть, – Она шепнула ему на ухо. – Бьяту – дух нашей семьи, но живет он со мной, потому что я храню амулет.

– А где этот амулет? Я хочу посмотреть. – Рай тоже перешел на шепот. – Или мне нельзя?

Сэм остановила поток приятной теплой воды и заговорила, методично втыкая палец в атлетичную грудь любовника: – Если ты посмотришь на камень Бьяту, то станешь навсегда моим, а я этого не хочу, потому что сейчас нам вместе хорошо, а что будет завтра – неизвестно.

– Но я хочу быть твоим! – Рай горячо возразил, взял ее на руки и понес к ураганно помятой постели.

– Ладно, смотри, – сказала Сэм и вытянула из-под матраца ореховую шкатулку. Она открыла крышку, и Рай увидел матово-черный камень в форме идеального эллипса с белыми прожилками, складывающимися в нарисованного ягуара. В отверстие на верхней части кулона была продета кожаная веревочка, чтобы амулет можно было носить на шее.

– Всё, пошли купаться! – Сэм быстро спрятала коробочку со святой вещицей в прежнем месте.

– Обед готов, – Рык громилы Биби прогрохотал снизу.

Саша Коротич первый раз в жизни был по-настоящему счастлив. Каждый день оперативник откладывал на завтра минуту принятия решения об отъезде в Гуаякиль… Он уже договорился с Зэтом Ронтой. Тот пообещал организовать экскурсию в столицу кантона. Но оторваться от Сэм было не в его силах. Агент медлил, пользовался тем, что у руководства «Совы» не было с ним прямой связи. «Резеда» подыгрывала «Слепому», хотя страшно ревновала его к новой пассии. Mignonette трезво смотрела на мир и не давала себе отвлечься от задания. Также она была уверена: «Дисперадо обязательно выведет нас на кого-то из небожителей. Только самый кучерявый папик в латинской нищете может себе позволить гонять за девчонкой экипаж крутой наружки».