Текст книги "Тройной капкан"

Автор книги: Виктор Буйвидас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

9. Японское море

Лодка «Майра» плавно уходила вниз, в морскую глубину. Глухой шум воды, заполняющей балластные цистерны, проникал в командный отсек сквозь металлические переборки. Наконец где-то внизу заскрипело и субмарину слегка тряхнуло.

– Приехали, – устало сказал Бирн. – Перекрыть доступ воды. Всем – молчок.

Он долгим взглядом посмотрел на карты. Но они уже были не нужны. Билли еще перед походом изучил их до мелочей. Точка закладки контейнеров находилась на глубине 88 метров.

– Герман, включи прожекторы. Романеску, расстегните крепления на буях, – бесстрастно сказал в микрофон капитан. – Кольцов, обе камеры – на экраны.

Зажглись мониторы на вертикальной переборке. Они показывали изображения, передаваемые с двух телекамер, установленных на вершине цилиндрической рубки. На цветных экранах все увидели контейнерные ряды по обе стороны палубы под светом мощных прожекторов, клубы мути, стронутые со дна днищем лодки и поднимающиеся теперь вверх…

Дно моря в этом месте было грязным, замусоренным, с обросшими тиной старыми бочками, банками и прочим хламом. В плотной мутной подводной глубине прожекторы все-таки кое-что высвечивали. Постепенно муть ушла ввысь, стало виднее. Мимо пронеслась стая мелкой блестящей рыбешки.

– Ну, что там с креплениями? – раздраженно спросил Бирн.

– Что-то заклинило, – Голос Романеску гулко отозвался в динамике.

– Полезешь сейчас за борт через торпедный, – холодно пригрозил Билли.

– Всё, пронесло! Буи освободились! – радостно выкрикнул Романеску.

На экранах было хорошо видно, как от обеих партий контейнеров вверх взмыли два оранжевых шара, за которыми разматывались белые тонкие нейлоновые лини, словно парашютные стропы. Они намертво соединяли каждый голубой ящик с буем, оборудованным радиомаяком.

– Теперь сматывай тросы, пора домой, – Билли Бирн облегченно выдохнул.

– Есть, капитан! – задорно ответил невидимый в рубке Романеску.

Где-то включился зуммер, потом раздался слабый шелест – это лебедки наматывали стальные тросы, которыми удерживались контейнеры с героином и коксом на палубе субмарины. Освобожденные и потревоженные пластиковые ящики стали один за другим медленно сползать под силой своей тяжести с округлого прорезиненного тела подлодки. Они, как в рапиде, замедленно сваливались на дно по обе стороны от субмарины, вздымая клубы дымной мути.

– Всплытие на двадцать метров! – резко скомандовал Бирн и раздумчиво добавил вполголоса: – Свою часть «джаза» мы отыграли, дальше вступает чей-то сейнер. А чей? Какая разница? И снова баритон Бирна трубно загремел:

– Герман, продувай носовой и кормовой. Всё! Идем домой!

10. Вашингтон. Лэнгли. ЦРУ

Широкое окно кабинета шефа отдела «Россия и Европа» CIA Грегори Джозефа Смайла выходило на автопарковку. Двадцать аккуратных рядов разноцветных «фордов», «шевроле», «плимутов», «линкольнов», «бентли» простирались вдаль прямо до скоростного хайвея. Вид, прямо скажем, несколько удручающий. Зато внутри помещения было очень уютно. В нем присутствовала еле уловимая домашняя атмосфера. Мебель под антиквариат сочетала стили Людовика XIV и Людовика XV. Директорию и ампир. Столы из темного дерева контрастировали с красной обивкой стульев. В кабинете – насыщенные ало-голубые шторы. Главной темой интерьера была классика с минимальным количеством подлинных антикварных предметов: шкатулок, фарфоровых фигур, канделябров. Современные реплики старинной мебели сделаны французской фирмой Taillardat. Живописные картины на бежевых стенах, копии Курбе и Брейгеля, наполняли офис духом величественной истории. Повысить голос в такой гармоничной и роскошной атмосфере? Это было бы кощунством!

Грегори Дж. Смайл в строгой тройке с кобальтовым в крапинку галстуком восседал за столом, больше похожем на трибуну, и вещал вполголоса собеседникам, Круму и Лоренцу, провалившимся где-то внизу в мягкие сидения багровых кресел:

– Комбинация, которую с сегодняшнего дня вам придется начать в Эквадоре, многоступенчатая, с неожиданными поворотами, не пытайтесь что-то угадать – ничего не получится. Я мог бы сразу выложить перед вами все карты, но в случае вашего ареста, под воздействием известных вам препаратов, вы неизбежно выложите всё противнику, тем самым операция «Троянский конь», на которую потрачены огромные деньги и уже целый год времени, тихо загнется. Поэтому в ваших же интересах получать информацию поэтапно и дозировано. Это ясно?

– Да, сэр, – Железные рейнджеры кивнули валунами крупных голов.

– Мистер Лоренц, вы станете Джоном Бертом. Вот ваши легенда, паспорт, водительские права, страховка. – Ахиллесу пришлось с героическими усилиями выбраться из глубокого кресла, выпрямиться в баскетбольный рост и принять пакет документов. – Как только вы покинете страну, вас объявят в розыск. Джон Берт – безжалостный киллер, подозревается в убийстве троих бизнесменов по наводке чикагского парня Стенли Маклоски. Такое выпуклое реноме позволит вам без труда устроиться на работу к Мику Христопулосу. Это босс гуаякильской мафии.

– А этот Маклоски… Что, если к нему обратятся урки оттуда? – Джек промямлил в замешательстве.

– Не волнуйтесь, дружище. Бедняга Стенли Маклоски погибнет в перестрелке как раз именно в тот день, когда вы мне сообщите, что вышли на Мика.

– Есть, сэр! – с большим облегчением гаркнул Ахиллес. Он слишком хорошо знал, что делают гангстеры с «кротами». Они обычно долго снимают лоскутами кожу с иуд.

– Теперь мистер Крум. – Смайл достал из серебряной шкатулки длинную сигарету с золотым ободком на фильтре, прикурил от зажигалки «Zippo». – Вы, Гектор, останетесь под своей фамилией, но переквалифицируетесь в коммерсанта. Впрочем, эта роль вам знакома по Гонолулу. Под личиной коммерческого директора компании «Intercor systems» заключите там для вида несколько плевых контрактов и будете тусоваться на раутах, вынюхивать малейшие изменения внутри страны и вокруг известного вам объекта Santa-Clara. Ахиллес будет сливать вам новости из криминального андеграунда.

– Есть информация, что русские забросили агента? – Крум спросил лениво, с улыбочкой, но очень лукаво сузив глазки.

– Информации нет, но так было всегда. – Грегори Смайл легко спародировал наглый голос подчиненного, далее продолжил обычным вкрадчивым тоном: – Русские с последней партией «геры» получат второй точный адрес. Случайно в порошок попали перья желтолобого попугая. Да и без них СВР и ГРУ, скорей всего, уже сконцентрировались на Эквадоре.

– Моя задача – вычислить, – задумчиво констатировал Гектор. – В одиночку это сделать практически невозможно.

– А кто вам сказал, что у нас нет резидентуры в Эквадоре? К вам через меня будут стекаться все нужные сведения. – Смайл положил на край бюро второй пакет, типовой большой конверт с логотипом фирмы «Interkor systems». – Ваши ксивы, легенда и рекомендации. Филки (деньги) оба получите в бухгалтерии, – Грегори блеснул знанием сленга русских уголовников. – И никаких камней! Понятно, мистер Крум?

– Есть, сэр, – Гектор послушно склонил лысый череп.

– Да, чуть не забыл, – спохватился Смайл. – Вам надо будет законтачить с господином LG, то есть с Луисом Гутьерресом, и склонить его к идее добавить к героину больше кокаина. Тогда мы сможем посылать в Россию еще больше кокса, которого нареквизировали у себя уже целый склад. Русские гангстеры падки на дешевый товар, впрочем, как везде. Что приведет к падению цены внутри страны и на кокс. – Шеф восточного отдела педантично требовал от своего сплоченного коллектива объективных взглядов на потенциал противника. И в себе, и в других сотрудниках он жёстко подавлял шапкозакидательские настроения. – Если вопросов нет, желаю вам приятно провести время в экзотической индейской стране за счет родной конторы, – Смайл вымучил на бледном лице презрительную улыбку. – Писать по интернету в любое время суток. По мобиле – короткие ньюсы. Семь футов под килем!

Шеф отдела вышел из-за стола, вяло изобразил рукопожатие. Еще раз вымученно растянул тонкие губы.

– Помните, вы представляете США в туземной стране!

– Есть, сэр! – отрапортовал, вытянувшись, Ахиллес.

– Яволь, – несколько развязно бросил Гектор.

Оба повернулись по-военному кругом и вышли из антикварного кабинета.

Смайл тут же сосредоточенно задумался. Он опустился задом в свое удобное офисное кресло с высокими подлокотниками и подставкой для ног. Приспособления служили для того, чтобы у посетителей возникало ощущение парения шефа над всем остальным скудным миром, попавшим под непробиваемый колпак всевидящего ЦРУ.

«Гектор стал слишком самонадеянным, – думал Грегори, слегка покусывая нижнюю губу. – Потом, страсть к камням уже затмевает разум. Там он столкнется со всеми: СИС, МОССАД, МИ-6, СВР, ГРУ, БНД, Итерпол. И еще, черт знает кого, туда принесет… Надо как-то его встряхнуть, чем-то стукнуть по лбу, чтобы заопасался за жизнь, присел на полусогнутые. С таким гонором он дерьма наволяет! Кстати, не пропустить ли его через полиграф? Через новый. Нет. Обидится… Впрочем, для главной задачи его личное фиаско не помеха, а скорей, полезный штрих. Да, пусть русский спук его раскроет. Тогда «козырный туз» так и останется в рукаве. Ну что ж, решено».

Смайл – по-английски улыбка. Помня об этом, Грегори растягивал нитки губ крайне редко, обычно наедине с собой. Вот как сейчас, когда в аналитическом мозгу наконец выкристаллизовался коварный и недоступный для разгадки сторонних сил мудрёный план, в лабиринтах которого не раз терялся до этой минуты и его создатель. Но сегодня Грегори определился окончательно: «Нельзя не заметить в двух солидных партиях наркотиков перья эндемиков – галапагосского баклана и желтолобового попугая. Таким образом, русская разведка скоро будет иметь вероятный адрес неизвестного наркобарона, решившего открыть трафик через восток России. В Эквадор отправится агент на поиск мерзавца. К тому же русские старательно проникают в регион из политических и экономических интересов. Найти шпиона в стране латинос и индейцев – нетрудная задача. Так русский Ivan поступит в мое распоряжение. Он-то и станет Троянским конём».

ГЛАВА ВТОРАЯ
Побег в никуда

1. Санта-Елена. Эквадор

Городок Санта-Елена начинался сразу за полосой пляжа. Верней, за частоколом из веерных пальм, под которыми шныряли очень красивые желто-коричневые ящерицы. Дома были, в основном, молочного цвета, фасады – обязательно из белого известняка. От них резко отличалось здание Культурного Центра. Стиль – индустриальный, кубы и пирамиды из дымчатого тонированного стекла сверху, стены из зеленоватого мрамора снизу.

К этому монстру архитектуры неспешной походкой приближались три человека: корреспондент газеты «Сенсации века» Рай Кури, миловидные официантки кафе Центра Люсьена Лора и Тара Анхелиос. Они жили в одной пятиэтажке и добирались до места работы всегда вместе, весело и громко болтая, чтобы убить медленное тягучее время провинциального приокеанского поселения.

«Где-то тут вьется mignonette, но я её не вижу, – думал Саша Коротич, абсолютно вжившийся в знакомый по кинофильмам образ развязного журналюги. – Наташка – конспираторша еще та! Две недели уже сидим в этой дыре – всё без толку. Правда, от пользователя lavanda пришло подтверждение: наркота плывет отсюда. Надо спроворить командировку в Гуаякиль, но змей-редактор не отпускает и на шаг. Видно, у меня шелкопёрский талант!»

Здесь мысли Коротича перебила хохотушка Люсьена:

– Рай, очнись! Не спи на ходу, а то ножку сломаешь!

Она запустила ладошку под майку парня и дернула за волосок на груди.

– Ой! Ты меня раздеваешь? Нехорошо это при всех. Не комильфо!

– Да, стервоза ты, Люсьена. Нет в тебе такта и сострадания к подруге. Захомутала мужика и теперь всячески это подчеркиваешь! – подколола товарку Тара.

– А что, я виновата? Он сам напал! Да-да! Залез ночью через балкон. А у меня 5-й этаж, ты знаешь. Я сонная – никакая. Пока разобралась, что к чему, его «хакер» был уже там!

– Ой, фу! Вот нельзя прямо обойтись без скабрезности! – возмутилась Тара.

– Без вранья! – назидательно вставил Коротич-Кури. – Всё было наоборот. Это она проникла ко мне через балкон. Всё же открыто – жарко. А мне снится сон, будто я маленький, и мама прижала меня к себе, такая теплая, мягкая… Ну, я и потерял контроль…

– Ага! И напал на маму?! Ну, врун! Ну, трепач! Щас еще и по попе! – Люсьена в шутку отшлепала любовника.

Так веселая троица шагала по улице Атауальпы, размашисто жестикулируя и слишком громко смеясь.

До остальных утренних прохожих им не было никакого дела.

Дело явилось само и совершенно сногсшибательное. Прямо перед щебечущей троицей шла белокожая эффектная блондинка. Она выделялась среди смуглой уличной толпы, как яркая жемчужина в окружении серых камушков. Вдруг Белоснежка остановилась и обернулась. У всех сзади несущихся мужчин поотвисали челюсти и сердца часто запрыгали не в ту сторону – ее крохотная жилетка «бэна» как-то стремительно распахнулась посередине, а дальше ничего матерчатого уже не оказалось…

Демонстрируя этот откровенный стриптиз, очаровательное создание держалось абсолютно непринужденно. Синие миндалевидные глаза смеялись, тонкий носик был победно вздернут, а между полураскрытых алых губ сверкали ровные голливудские зубки.

Однако представление вышло коротким – сработала как-то сама по себе приклейка, и жилетка наглухо запахнулась. Ну, знаете, с кем не бывает – случайно произошел казус с одеждой. А носить лифчик тропической весенней порой или не носить – это личное дело каждого.

Белоснежка впрыгнула в серебристый «форд-эвос». Мощный болид легко взял с места и быстро набрал сумасшедшую скорость. Поднялись целые тучи едкой пыли, и немоторизованное человечество Санта-Елены побежало спасаться в бутики и бары с кондиционерами. Рай и его подружки проворно вскочили в свой культцентр.

Шатенка Люсьена игриво воскликнула:

– Все! Я в отпаде! Для нас уже на улице сиськи показывают!

– Не для нас, а для одного верзилы-шортоносца, – съязвила гордая креолка Тара. – Я уж точно ничего такого больше ему не покажу.

В Центре всегда звучала тихая меланхоличная музыка. Сейчас Полин Тикара напевала под сурдинку «Колыбельную» Брамса. Зеленый ковролин делал неслышными шаги.

– Райик, что ты молчишь? – подначила смешливая Люсьена. – Признайся – на тебя же произвела убойное впечатление эта амазонша!

Рай постарался выразиться корректно и мудро, как и подобает тридцатилетнему газетному волку:

– Конечно, я мужик, и поэтому в шоке, но поступок девицы смелый, что нельзя оценивать отрицательно. Мне стало интересно – будет ли продолжение?

Получилось, что Рай деликатно посочувствовал бесстыднице-стриптизерше.

– Ой, Святая Мария, он ее еще и защищает! – возмущенно укусила парня Тара. – Мог бы хоть из приличия заклеймить ее позором – все же груди принято светить в определенных местах!

– В определенном месте я перед ним раздевалась раз сто, но эффект был не таким нокаутирующим, – Люсьена с досадой вздохнула. – По крайней мере он не впадал в ступор, как сейчас.

– Да ну вас к черту! – Моралистка Тара рванула вверх по лестнице чуть не бегом.

Рай и Люсьена остались на прогулочном шаге. Он сразу донес до девушки свою укоризну: – Лю, ну неужели нельзя обойтись без интимных подробностей?

– А что она тут строит из себя монахиню, а сама в любой момент готова занырнуть под директора Нуньеса! – раздраженно фыркнула Люсьена.

– Под Алехандро? – Рай усмехнулся, представив, можно сказать, пожилого толстяка с вечно дергающейся коленкой, когда он находится в сидячем положении.

– А что? Она считает его человеком надежным, то есть семейно-привлекательным.

– Ну, положим на нее с прибором за все такое прочее!

Они нежно поцеловались и разошлись. Кафе «Пасифик оушен» располагалось на втором этаже, редакция «Сенсаций» – на третьем.

Поднявшись в кабинет, Рай долго разглядывал свое изображение в зеркале. Лицо загорелое, скуластое, симпатичное, мужественное. Нос прямой, аристократический, губы в меру полные, красиво очерченные, прическа длинноволосая – а-ля мушкетер. Определенно, он запросто мог бы сыграть в кино романтичного рыцаря Айвенго.

«Неужели на меня запала такая фифа? – самодовольно спросил он сам у себя. – Мурка с бешеной прытью. Она должна скоро появиться в моем фарватере, если я правильно врубился. Хотя эта эскапада могла быть и простым капризом – у богатых свои приколы. Ну, все равно мордашка хорошенькая и попа торчком. Я с удовольствием погонялся бы за ней по кровати… Однако стоп! Хватит фантазий, пора и поработать».

Рай-Саша сел за компьютер и сходу набрал текст очередной липовой сенсации: «Вчера вечером в наш забытый Богом уютный город заехали знаменитые светские хлыщи – певцы тарабарских синглов Рики Эртини и Тур Беллито. Остановились они, конечно, в суперотеле «Амбассадор» и сразу рискнули выпить нашей кислотной текилы. Уже через десять минут пьяные любимчики пубертадной детворы разделись догола, запрыгали по стойке бара и стали разбивать головами розовые плафоны. Еще они разбрасывали, как сеятели, банкноты достоинством аж в десять сукре! Отрезвев от подвижной дикой пляски, барды ужаснулись учиненному разгрому, справедливо сообразив, что наша безжалостная полиция может быть уже на подходе. Короче говоря, беструсовая команда кинулась наутек на танкоподобном внедорожнике «хаммер». Хотя хулиганы могли бы и не спешить – наши строгие блюстители порядка еще только доигрывали партейку покера».

Грубых и неотесанных фараонов в Санта-Елене никто не любил, поэтому постоянно подсмеиваясь над ними, Рай повышал тираж газеты. Читатели «Сенсаций» смаковали его юмористические выверты и слали благодарственные электронные письма по интернету.

Мстительные копы, между тем, открыли охоту на строптивого журналиста, но пока поймать Кури-Коротича на каком-нибудь нарушении закона им не удалось. Предусмотрительный Рай не выходил на улицу в хмельном состоянии, не принял участия в демонстрации протеста домохозяек по поводу увеличения тарифа на кабельном телевидении и успел подружиться с лучшим адвокатом города.

Вот и сейчас Рай-Саша заглянул на всякий случай в свой почтовый ящик sponge. И не зря – появилось одно новое сообщение. От адресата rezeda, то есть от Натальи Зубовой. Входящий текст был краток: «Слепой, не проморгай Фемину! Это человек Мика Христопулоса. Мафия Гуаякиля. Игра началась. Mignonette».

Новоиспеченный Рай Кури самодовольно улыбнулся: «Моя Магонет подогнала мне привет!» Парень потянулся по-котиному и спешно удалил из компьютера судьбоносное послание.

2. Санта-Клара. Эквадор

Остров Санта-Клара торчал огромной зеленой кочкой посреди лазурно-индигового океана в двух милях от берега. К нему ходко шел мощный катер, поднимая за собой высокий пенный бурун. В дребезжащей от вибрации рубке рядом со штурвальным матросом стоял профессор Карлос Панемеда: сорок лет, тонкие черты лица, нос чуть с горбинкой, золотистая кожа, русые волосы с небольшой сединой, европейский серый костюм, белая батистовая рубашка с узорчатым галстуком, щегольские казачки. По причине рослости и худобы сотрудники возглавляемого им института нейроанатомии и психологии (ИНАП) прилепили к нему точное прозвище «Штрих».

Шумный катер пришвартовался к дощатому пирсу. Двое горилловидных коммандос встретили профессора на берегу. Их зелено-коричневая форма полностью сливалась с фоном из стволов и листвы тисов, баньянов и сейб. На открытом джипе такой же камуфляжной окраски троица помчалась вглубь острова по асфальтированной дороге.

Вскоре джип въехал в охраняемый проезд в четырехметровом заборе и остановился перед островной виллой «Фортуна». Помпезное двухэтажное здание, покрытое голубой штукатуркой, было похоже на сказочный дворец: в фасаде выделялись два эркера с башенками, между ними по второму этажу тянулась застекленная веранда. Слева к вилле примыкал огромный куб из бетона и стеклоблоков – крытый бассейн, справа – еще одна пристройка в авангардистском стиле: скошенная металлическая крыша взметалась высоко вверх над растянутой гармошкой из стекла и алюминия.

Полновластный хозяин «Фортуны» казался довольно комичным персонажем: шестьдесят два года, грузный и мелкорослый, крупный мясистый нос нелепо громоздился над тонкими губами, лысая макушка блестела над крашенными остатками черных волос и оттопыренными ушами, кожа цвета какао говорила об его темном происхождении – угадывалась смесь нескольких кровей: индейской, испанской и гринго. Одежда – непритязательные хлопковые рубашка и шорты гарнитура «Сафари». Обувь – массивные лимонные ботинки «Панама Джек». В связи со схожестью головы с известным фруктом он получил от неизвестного остряка кличку «Груша».

Зато официальное имя сановного господина было пышным и звучным – Энрике Луис Гутьеррес. Положение обязывало – Энрике был владельцем солидной корпорации «Рэймоз Энтерпрайзес» и советником по экономике губернатора провинции Гуаяс Сезара Бадельракаса. Сейчас советник болтал ногами, восседая на удобном офисном кресле в черно-белом кабинете виллы «Фортуна». Почти самолетный ангар был выдержан в двухцветной гамме: эбеновые шкафы, столы, кресла, маски, полки с книгами и, словно алебастровые, светлые стены, потолок, шторы, компьютеры, светильники. На большом телеэкране, вмонтированном в стенку, сменяли друг друга цветные слайды: прекрасная Белоснежка за рулем автомобиля, в магазине, на улице, в парке-набережной Малекон, на Променад-аллее и даже в своей гуаякильской квартирке на Авениде 9 октября.

На селекторе зажглась синяя лампочка, и приятное сопрано доложило:

– Профессор Панемеда, назначено на 10.00.

– Пусть войдет, – Энрике Луис бросил в микрофон неожиданно высоким юношеским тенорком. – Присаживайтесь, Карлос, – сказал он, приветствуя гостя взмахом пухлой ручки.

Профессор кивнул в ответ, уселся на кожаный диванчик и спросил мягким баритоном: – Что случилось, патрон? Надеюсь, ничего такого, что нельзя исправить?

– Исправить будет нелегко, – Гутьеррес задумчиво протянул и спросил в свою очередь: – Кого вам напоминает эта броская девица?

Панемеда водрузил на орлиный нос очки в тонкой золотой оправе и задрал подбородок, чтобы навести карие глаза на улыбающуюся с экрана веселую Белоснежку.

– Похожа на Эрнесту Равалини в молодые годы.

– Правильно. Значит, не мне одному это очевидно.

Гутьеррес взял со стола пульт дистанционного управления в форме мыла «Сорти». Панемеда невольно подумал: «Можно решить, что Груша – чистюля-параноик: запачкал руки о воздух и сейчас пойдет их мыть». Энрике тоже пропустил по коварным извилинам холодную мысль: «Пора прижать к ногтю нашего Штриха. Ситуация требует его стопроцентного подчинения».

Гутьеррес наконец нажал на кнопку ДУ, тяжелые шторы разъехались, открыв огромное окно с видом на обворожительный ландшафт: могучие эвкалипты и голубое небо в юрких чайках и перистых облачках. Эндрю посмотрел в окно, вздохнул, как бы жалея, что совершенство мира не распространяется дальше этой красивой природной картины, опустил взгляд на листок бумаги, который лежал на столешнице, и несколько монотонно заговорил:

– Я получил факс от своего человека в Гааге. Весть для вас неприятная, но не смертельная. Международный трибунал занес ваше имя в черный список. Я давно нахожусь в нем, так что беспокоиться не о чем.

– Как это не о чем?! – Карлос дернул по-куриному «клювом». – У меня нет собственного острова, где я мог бы сидеть, поплевывая на всё и всех! – возмутился он спокойствию визави и спросил: – Что они вообще мне инкриминируют? Я не серийный убийца и не террорист-камикадзе!

– Они уцепились за «Каток». Информация о нашем тихом нововведении как-то просочилась и дошла до этих белоручек-законников. Дескать, наряду с преступниками мы сводим с ума политическую оппозицию. Правда, доказать существование данной практики они пока не могут – у них нет фактов, документов, видео-свидетельств.

Причина возникшей проблемы была связана вот с чем. Во многих странах мира смертная казнь была отменена. Ее заменило пожизненное заключение. Однако иногда кровавым отморозкам удавалось бежать из самых, казалось бы, строгих тюрем и крепостей на вершинах скал. Выход из тупикового положения нашел эквадорский профессор-психиатр Карлос Панемеда. С его легкой руки на смену пуле и электричеству пришел Каток. Вообще-то открытие не было зафиксировано в мировой научной литературе и всячески скрывалось от рьяных иностранных журналистов. Оно предназначалось исключительно для внутреннего пользования и являлось суперсекретным.

Слишком уж неисправимого киллера (после вынесения ему стандартного пожизненного приговора) кололи аменазином, как буйного пациента в психушке, пока тот не превращался в абсолютного идиота. «Укатывали», – говорили просвещенные вертухаи. Поэтому тайная практика получила название «Каток». Таким образом, человек не умирал, но и не мог уже принести хоть какой-нибудь вред обществу. Данное простое изобретение позволяло эквадорским дипломатам громко заявлять на международных форумах, что их государство идет в ногу с мировой цивилизацией, что в их продвинутой стране нет смертной казни, а тюремщикам – сладко спать по ночам.

– Сам по себе Трибунал ничего не значит, пока мы находимся у власти. Но стоит нам её потерять, наши враги выдадут нас Гааге, – сформулировал сущность ситуации Гутьеррес.

– Спасибо, Энрике! Вы меня здорово утешили! – затравленно воскликнул Панемеда. – Может, теперь перейдете к делу, из-за которого вы выдернули меня с материка?

– Не спешите, дорогой Карлос. – Советник плел прочную паутину вокруг профессора: вслед за «кнутом» должен появиться «пряник» – законы жанра превыше всего! – Жизнь – это не спектакль на провинциальной сцене. Лишь бы как здесь играть не годится. Мы с вами теперь в одной лодке, и я хочу, чтобы вы ясно представили себе, так сказать, величие момента. У каждого человека такой судьбоносный случай бывает только раз, все остальное зависит от того, на сколько продуктивно он сумеет им воспользоваться.

Гутьеррес сделал внушительную паузу и стал гипнотизировать Панемеду дружеским взором, создавая доверительную атмосферу для выплеска заранее подготовленной исповеди.

– Далеко за примером ходить не надо. Тридцать лет назад я был нищим. Мыши вешались в моем доме от голода. Я тогда не гнушался общества людей дна. Одного полусумасшедшего старика звали Аканкалик Перейра. Он предсказывал будущее у Храма Святой Марии. Никто, даже грязные попрошайки, не принимали его в серьез. Мне же его рассуждения показались интересными. Образовался симбиоз: мне он заменял радио, а я был ему нужен в качестве слушателя и собеседника… Аканкалик был помешан на исследовании своих корней, уходивших в древнюю культуру Кечуа. В какой-то пещере он отыскал хроники древних индейцев в виде криптограмм на глиняных дощечках, и последние годы его жизни ушли на их расшифровку. Наряду с самой разной чепухой я узнал о том, что в глубоком прошлом на планете наблюдалось два пятилетия сильнейшей солнечной активности. Первое Эль-Ниньо была перед самым началом 1-го века нашей эры, второе – на рубеже IX и X веков. Просматривалась цикличность космического процесса, и получалось, что третий температурный скачок должен случиться прямо на днях… В национальной библиотеке Кито я откопал статью в «Нью-Йорк таймс» на эту тему. Вот она. – Гутьеррес вывел на экран медиа-продукт под названием «Две цивилизации погубило изменение климата». Под спокойную речь диктора возникали живописные кадры из документальных фильмов о древних цивилизациях Центральной Америки и Китая. Текст был следующим: «Ученые из Немецкого национального центра наук о земле попытались установить, почему на рубеже IX и X веков нашей эры на противоположных концах земли практически одновременно прекратили существование крупнейшие цивилизации того времени. Это падения империи индейцев майя и китайской династии Тан, вслед за которым последовал период феодальных усобиц. Обе цивилизации находились в муссонных регионах, увлажнение которых зависит от сезонного выпадения осадков. Однако в указанное время дождливый сезон оказался не в состоянии обеспечить количество влаги, достаточное для развития сельского хозяйства. Наступившая засуха и последовавший за ней голод привели к закату этих цивилизаций, полагают исследователи. Они связывают климатические изменения с природным феноменом «Эль-Ниньо», под которым подразумеваются температурные колебания поверхностных вод восточной части Тихого океана в тропических широтах. Это приводит к крупномасштабным нарушениям циркуляции атмосферы, что вызывает засухи в традиционно влажных регионах и наводнения – в засушливых. Последний император династии Тан умер в 907 году нашей эры, а последний известный календарь майя датируется 903 годом».

– В 80-м я получил небольшое наследство, – Энрике Луис продолжил свою исповедь, – и температура на экваторе резко пошла вверх. Люди толпами устремились на Север и Юг планеты. Дальше всё провернуть было легко. На экваторе остались единицы, которые скупили за бесценок дома, земли, предприятия. Среди них и ваш покорный слуга. Пять лет нам пришлось попариться, но зато мы выбились в патриции Эквадора и составили Клуб Сьерры и Косты (КСК), который фактически правит нашей страной… Мой счастливый случай – встреча с Перейрой. Не обладая его знаниями, я бы тоже уехал на Север и стал бы мелким хозяйчиком бензоколонки в Канаде. Ваш пропуск в истеблишмент Эквадора, в мир великих достижений и больших денег вы получите в случае согласия на участие в проекте, реализация которого начнется уже сегодня. Прежде, чем посвятить вас в детали, я обязан спросить: что вы выбираете? Неограниченный счет в Центральном банке Кито или бензоколонку в Ванкувере?

– Энрике, я уже не маленький мальчик, и прекрасно понимаю, куда приведет меня задний ход. Про Ванкувер и Гаагу можете рассказывать кому-нибудь понаивнее. – Панемеда был еще немного раздражен, но, обнаружив на горизонте новую радужную перспективу для себя, он благоразумно решил идти вместе со всемогущим КСК до конца. – Мы с вами уже давно в одной лодке, и я пока топиться не собираюсь.

– О’кей, Карлос, я в вас не ошибся. – Добрый взгляд Гутьерреса потух. Первая цель – вербовка Панемеды – была достигнута. Энрике повернулся к компьютеру и набрал на клавиатуре код секретного проекта «Рокировка». – Внимательно смотрите на экран и запоминайте. Записывать ничего нельзя, – сухо предупредил Груша заинтригованного Штриха.