Текст книги "Братство Трилистника (СИ)"

Автор книги: Виктор Козырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Там я её и встретил на вторые сутки ожидания. Ещё издалека я увидел девушку – маленького, смешного, но отважного тигрёнка, нетерпеливо погоняющую свою серую лошадь, орловскую рысистую, привезённую отцом специально для неё.

Я свистнул девушке. Аня заметила меня и весело отсалютовала саблей. Приблизившись ко мне, она спросила, что случилось, и я вкратце ей рассказал о том, что мы учудили с Эммой, спасая Совушку. Если бы не ответственное задание, то пришлось бы мне её останавливать, чтобы Анна не подожгла дом Каткарта, так сильно был возмущён наш тигрёнок.

Тайно въехав вечером в Новую Вологду, мы обнаружили, что городок опять погрузился в прежнюю сонливость. В доме Рылеева нас уже ждали готовые припасы, карты, так что оставалось только почистить оружие и дать отдых себе и лошадям. Путь предстоял долгий и трудный.

Глава 7 (XIX век)

Романтика Дикого Запада 

Новая Вологда – Новый Орлеан, 1819 год

Пустыню Мохаве мы с Аней пересекли без приключений. Если не считать того, что в конце пути мы отклонились от заданного маршрута и немного заблудились. Это происшествие помогло нам выяснить ещё одну общую черту нашего характера, а именно: невероятное упрямство. Потому что в этом инциденте мы обвинили друг друга. Обругали. Правда, потом почти сразу помирились и чуть снова не поругались, беря вину на себя.

Но вот после того как мы преодолели пустыню, и началось самое весёлое. Сначала на нас налетели какие-то индейцы. Кажется, эти самые мохаве и напали, но я не уточнял, а они не представились. В бой с индейцами мы вступать не стали, а просто ушли, отстрелявшись. Я подстрелил одного из их раскрашенных вожаков, и они немного отстали. После чего Аня смогла оторваться от краснокожих в горах.

Наш путь лежал в Сан-Антонио через пока ещё дикую местность, заселённую в основном индейцами. Были также разные авантюристы, которые скрывались здесь от правосудия, или повстанцы Новой Испании, которые уходили от расправы со стороны колониальных властей. Кроме того, хватало и бандитов, устроивших здесь свои схроны.

На вторую неделю нашего путешествия я чуть было не получил пулю от какой-то откровенно уголовной мексиканской рожи. Как этот урод разглядел, что едет пара – мужчина и женщина, – я даже не представляю. Естественно, этот уроженец патриархальной страны свой единственный выстрел израсходовал на то, чтобы всадить пулю в меня и потом позабавиться с девушкой. Ну не идиот? К счастью, Тигрёнок вовремя заметила и толкнула меня в сторону. Я упал с коня, – к счастью, Ганнибал был умным мустангом, – и я не получил ещё и копытами от него, а когда, ругаясь (я понял, что к чему, не глухой, выстрел-то слышал), вскочил, хватая надёжное английское ружьё, стрелять из него было не по кому. Небольшая банда из трёх мексиканцев, потеряв предводителя, лихо заколотого Аней, уже подняла лапки кверху, сдаваясь и прося пощады. Вот тут-то я и постиг весь глубинный замысел Рылеева, который приставил меня к Ане.

Она уже и правда хотела их отпустить, но тут вмешался я. И, во-первых, устроил экспроприацию, а во-вторых, обезоружил. В-третьих, очень популярно объяснил бандитам, что если надеются на матч-реванш, то это очень глупая мысль, которую следует немедленно забыть. Ибо в следующий раз может так не повезти. Я могу добраться до них первым, попросив эту добрую девушку отвернуться в сторону. Ну и демонстрация работы моего улучшенного пеппербокса тоже пошла на пользу. Мексиканцы решили, что мы вообще посланцы дьявола, что связываться с нами в дальнейшем – себе дороже. Это правильно они выбрали.

Спустившись чуть вниз, мы наткнулись уже на небольшой лагерь охотников-янки, точнее, дикси, но их несложно перепутать. На кой чёрт их сюда вообще занесло, они предпочли не говорить. И у меня закралось подозрение, что не совсем простые они охотники. А узнав, что мы с Побережья, скрываемся от британцев (ну не говорить же им истинную цель нашего путешествия?), так вообще обрадовались и дали нам подробное описание пути до Сан-Антонио. Чем ещё более укрепили мои подозрения. Вот такие вот суровые "охотники" лет эдак через пятнадцать учудят здесь событие, вошедшее в историю как "битва при Аламо".

В целом ребята были дружелюбные и порядочные. Охотно пустили нас к своему костру, и мы смогли немного передохнуть под их защитой, привести в порядок оружие и пополнить запасы. И от пары серебряных монет с негодованием отказались, заявив, что в такой местности приличные люди должны помогать друг другу. Вообще, вот в этом вся противоречивость американцев. С одной стороны, выгоду свою не упустят, а с другой стороны, весьма отзывчивый народ. Правда, если у нас выгорит наша безумная авантюра с созданием независимой республики, то через какое-то время надо будет ждать неприятностей с их стороны.

Благодаря их помощи до Сан-Антонио мы добрались быстро и без приключений. Ну, почти. Если не считать того, что опять перепутали ориентиры и потеряли шесть часов, восстанавливая правильную дорогу.

***

Сан-Антонио показался мне обычным испанским колониальным поселением. Он был похож чем-то на Анхелес. Дома аристократии (совсем немного) и хижины бедняков. Улочки узкие и грязноватые. Да сама Испания ещё не вышла из средневековья, а что говорить про колонию, в которой последние десять лет идёт война?

Правда, здесь она почти не ощущалась. Основные сражения разворачивались на юге. И именно в тот момент, когда мы прибыли в городок, всем казалось, что мятежники раздавлены и метрополия восстановила власть над бунтовавшими колониями. В общем, нашим глазам предстал самый обычный городок, немного сонный. Ему только ещё предстоял расцвет после нескольких войн, которые как раз прокатятся по нему. А пока... пока здесь и с гостиницами дела обстояли хуже некуда. Не знаю, были они тут в это время или нет, но мы не нашли. Вместо гостиницы мы наткнулись на местного, на креола, который называл себя Рамоном. Он и предложил нам остановиться у него. Правда, запросил явно больше, чем здесь было принято, зато к нашим услугам были две комнаты, веранда и небольшой сад. Да и сам креол оказался весьма порядочным человеком и не причинял нам никаких хлопот.

Здесь мы решили отдохнуть пару дней перед дальнейшим путешествием на юг. В относительно мирном городке. Хотя какой мир, если весь континент полыхает национально-освободительными войнами? Но, тем не менее, мы нашли для себя небольшой тихий уголок и выкроили пару дней...

Именно в Сан-Антонио и вспыхнула наша сначала романтическая влюблённость, когда мы вечером танцевали какой-то народный танец под гитары местных креолов. Здесь я впервые, даже не поцеловал, а просто коснулся своими губами её губ. Она вспыхнула, засмущалась и почти сразу отвернулась, но глаза её блестели. И хоть я редкостный бабник и циник, но её я понял сразу. Ане требовалось много времени, чтобы позволить мужчине перейти из категории друзей в разряд любимого человека. И хоть я ей нравился, она собиралась держать дистанцию, правда, неизвестно, сколько времени. И дело было не в пресловутых "приличиях", просто это были анины принципы. И я был не против. Несмотря на войну, я был уверен, что и у меня, и у отважного тигрёнка много времени в запасе. Что с нами может случиться? Мы победим, а потом я построю домик, желательно на берегу моря. Мы будем строить новую страну и растить наших детей. К чему торопиться, ведь война только началась?

Поэтому хотя я и был нетерпелив, я не стал торопить события, и когда Аня, поцеловав меня в щёку, ушла спать в свою комнату, лишь улыбнулся и, достав трубку, закурил табак. Тигрёнок не любила, когда при ней курили,– приходилось прислушиваться. Сложно было не уважать её мнение, особенно когда она превосходила тебя в фехтовании.

– Послушай, – вдруг сказала она, когда мы с ней прогуливались по городскому базару. – Тот твой спор с Рылеевым перед отъездом...

– Да, – ответил я беззаботно. – Мы немного с Кондратием разошлись по вопросу устройства новой жизни. Его мнение, что достаточно запретить диктатуру и произвол, ограничить полицейщину, дать чёткие и понятные законы, а также установить свободу торговли. И этого хватит, а дальше люди сами разберутся.

– В чём-то он прав... – задумчиво протянула Аня. – Но мы, Камаевы, монархисты...

– Да дело не в царе как в личности и не в монархии как идее. То, что предлагает Рылеев, и, кстати, в этом его поддерживает Резанов, правильно. За исключением абсолютной свободы торговли. Но этого мало. Помимо свободы, должен быть порядок. Именно республика должна выступать защитником простого человека от произвола крупной и средней буржуазии.

– Ты пытаешься соединить несоединимое, – рассмеялась Аня. – Республиканское правительство не будет заинтересовано в защите низших слоёв. Потому что, как ты сказал, на него будет влиять крупная и средняя буржуазия. Они не могут этого не делать. И только царь сможет их хоть как-то сдерживать...

– Если захочет, а, поверь, монархи этого не захотят. Потому что короля играет свита. На которую, опять, влияют люди с деньгами. К тому же, кого ты хочешь в государи у нас?

– Давай Диего! Происхождение вполне позволяет! – Анна задорно рассмеялась и лукаво посмотрела на меня. – К тому же мужчина красивый... и сильный.

Мне стала понятна вся игра маленькой Ани. Конечно, она хотела заставить меня ревновать её к дону де ла Веге.

– Не такой уж он и красивый, – проворчал я, подыгрывая Тигрёнку. – И я сильнее его. В других областях, не в фехтовании, конечно же.

Анечка довольно заулыбалась. Глазки её озорно засветились, но почти сразу она стала серьёзной.

– Возвращаясь к предыдущей теме. Насчёт Диего я, конечно же, пошутила. Но скажи мне вот что. Как надо решать проблему давления капитала на власть?

Я сначала потерял дар речи от того, как Аня сформулировала этот вопрос. Нет, конечно, она умная, очень умная для своего времени девушка, но всё-таки это уже чересчур. Хотя, почему? Это дало мне повод заподозрить Аню в том, что она тоже попала сюда из моего мир а и моего времени.

– Я пока не знаю, – только удалось пробормотать мне. – Но я думаю, стоит решать проблемы по мере поступления. Пока наша задача освободить Побережье от британцев. Потом будем думать обо всём остальном.

– Это неправильно, – проворчала Аня. – Потом может и не подвернуться и всё получится тяп-ляп...

Пора было менять тему разговора. Иначе эта милая девочка с большими и доверчивыми глазами меня быстро уделает. И это будет сильно неприятно.

– Ну ладно, – рассмеялся я. – По возвращении озадачу Рылеева. А то он всё равно сидит и скучает в Новой Вологде пока. Давай о литературе поболтаем...

И тут я начал мучительно вспоминать, а что вышло в начале XIX века, а чего ещё не сочинили.

– Джейн Остин! – вдруг вспомнил я. – "Гордость и предубеждение". Читала? Как тебе?

– Сентиментальщина, – фыркнула Аня. – К тому же нудная. Зато я незадолго до отъезда получила пятый и шестой тома "Истории государства Российского" Карамзина. Вот это действительно интересно читать!

– Как литературу да, – вскользь заметил я. И получил от Ани тычок под ребро. С ней сложно было спорить. Но я попытался. И тут же мы чуть не поругались. Я доказывал, что Карамзин переврал историю России "ради красного словца", а вот Тигрёнок настаивала на том, что там описано всё более-менее достоверно.

Вот такое было наше первое свидание. Кого-то удивит, но нам это понравилось. Мы были схожи в одном: в нереальном упрямстве и, ощущая наше сходство, стремились переделать окончательно под себя друг друга.

Но, тем не менее, на наши отношения это не повлияло. Когда мы вернулись к дому, который арендовали, то перед тем как зайти в свою комнату, Аня слегка коснулась своими губами моей щеки и довольно рассмеявшись, скрылась за дверью.

***

Сан-Антонио стал городом, в котором зародилась моя с Аней любовь. Именно по этой причине мы покидали его с неохотой. Ещё это стало причиной того, что я не заметил слежку, которая пошла за нами по следам. Мы спокойно продвигались к Новому Орлеану, отстреливаясь от индейцев и бандитов, а по вечерам разговаривая на разные темы. Тигрёнок обещала взяться всерьёз за мою фехтовальную подготовку, когда мы доедем до этой бывшей французской колонии. Спорили о том, где лучше построить дом, в котором мы будем жить : в Анхелесе или Ясеневом Перевале. Я предложил Новую Вологду, а Аня в ответ сказала, чтобы я захватил Споканский торговый пост, потому что ей понравилось озеро неподалёку от поста и она там хотела бы жить. Естественно, я пообещал ей это.

Так что в Новый Орлеан мы прибыли, основательно влюбившись друг в друга. Да, если что, то это было начало XIX века, так что мы только один раз поцеловались. И то Аня заявила, что мы слишком торопим события.

Оставалась одна проблема. Надо было найти наших французов, которых возглавляла Доминика Златковская. В Новом Орлеане, Париже Нового Света, где французов было больше, чем в любом другом североамериканском городе. Но делать было нечего и, вселившись в более-менее приличную гостиницу во французском квартале, мы уже хотели приступить к поискам наших будущих соратников, как вдруг они нашли нас сами.

Первое впечатление о Доминике было противоречивым. Вообще всё в этом XIX веке казалось не таким, каким должно быть. Женщины здесь встречались разные: как обычные домохозяйки, так и такие, как Аня, Эмма и Доминика. Прекрасно образованные, владеющие оружием, вольные и независимые. Впрочем, и в моё время хватало домохозяек, отличающихся от этих только тем, что умеют непонятно зачем читать.

Итак, дверь резко открывается, как назло, когда я подхожу к ней, и я отскакиваю в сторону, пока не зашибло. На пороге стоит рыжеволосая польская красавица, одетая в абсолютно чёрное платье, но которое на ней не выглядит траурным, а скорее просто стильным.

Аня, радостно пискнув, виснет на шее у красавицы.

– Анька! – восклицает та. – Ты совсем не изменилась! Такая же милаха!

Я заинтересовано смотрю на Доминику. Она чем-то похожа на Эмму, в её движениях такая же плавность кошки, охотящейся за мышкой. Различия есть в лице и взгляде: у Хэдли взгляд всегда открытый, глаза серые, а Доминика смотрела настороженно своими зелёными глазами, что, впрочем, касалось и её кошачьей пластики. Если Эмма передвигалась свободно и немного беззаботно, то Златковская как будто охотилась на мелкую дичь или же ожидала подвоха от крупных хищников. Ну и речь. Эмма говорила по-русски вообще без акцента, хотя непонятно было, как ей так удалось, а вот у Доминики был явно выраженный польский акцент.

Я подумал: это удивительно же, что Аня стала их лидером. Девушки были старше её, опытнее, но почему-то уступили первенство ей. А потом вспомнился мне один историческо-литературный персонаж, который возглавлял небольшую компанию опытных фехтовальщиков, будучи самым младшим из них. Я улыбнулся этой мысли и подошёл поприветствовать лучшую подругу нашей амазонки.

Обнять себя она, разумеется, не позволила, но ручку протянуть и хитро улыбнуться соизволила.

Вот так я познакомился с третьей калифорнийской амазонкой. Я думал, что теперь знаю их всех, но пани Златковская обрадовала Анну, что взяла трёх учениц, которые пока тренируются без неё, но с хорошим учителем.

Так закончилось наше путешествие на восток – радостным щебетанием двух боевых подруг и моим сном под сиё милое воркование.

Глава 8 (XIX век)

Ненужные конфликты

Новый Орлеан – Сьерра-Невада 1819 год

С Доминикой я поругался на второй день нашего знакомства. Вообще-то она хорошая девушка, но мы не сошлись взглядами на роль женщины в обществе. Я считал, что, несмотря ни на что, несмотря на любое равноправие, у женщины должна быть семья и дети. Мина же просто приходила в раздражение с таких рассуждений, начиная ехидничать и издеваться. Поскольку я человек дико самолюбивый, то всё закончилось нашей ссорой.

Я разозлился. Плюнул на это "бабское царство" и уехал к французам. Там познакомился с весьма выдающимся экземпляром галльского революционера – Жаном Журне. Не знаю, был ли такой в моём мире, но, я думаю, если и был, то наверняка оставил заметный след. Когда мы с ним познакомились, ему было всего двадцать лет, а он уже успел примкнуть к французским карбонариям и по сей причине сматывался от суда на Родине, которая именно в это время была опять монархией и особо сильно не любила всяких революционеров.

Вдобавок ко всему он ещё был и поэтом. То есть был рассеянным, а словом владел лучше, чем оружием. Очень хотелось ему рассказать, что агитаторы нам сейчас не требуются, в отличие от бойцов, население у нас итак сагитированное дальше некуда. Но Доминика подтягивала их по огневой подготовке, так что, возможно, они будут полезным подспорьем, но я всё равно считал, что оружие надо забрать, а французов оставить и сматываться как можно шустрее из этого города. Новый Орлеан меня раздражал своим запахом болота и общей неустроенностью города. Но Жан Журне хотел меня развлечь и таскал меня по городу, показывая достопримечательности, пока с нами не произошла очень странная история через сутки после нашего знакомства и на четвёртый день пребывания в городе. После неё я вообще зарёкся ходить по новоорлеанским барам в столице Луизианы, а желание смотаться стало просто нестерпимым.

Проще говоря, очередная попытка Жана показать мне город, в котором он оказался за месяц до моего приезда, закончилась в баре на Мейн-стрит, где мы приземлились, чтобы выпить чего-нибудь прохладительного и желательно не пахнущего болотом.

После пары кружек пива, у нас, естественно, завязался разговор с местными, которым мы рассказывали про британскую оккупацию Калифорнии и про то, что если бы САСШ нам помогли, то мы бы уже совместно прогнали бы англичан из Нового Света. Аборигены с нами соглашались, мол, да, достали проклятые бриташки и надо бы по ним вдарить с двух сторон.

И тут случилось это...

Посреди разговора вдруг поднялась какая-то дамочка (что она тут делала, непонятно) и грубым голосом вдруг начала вещать, обращаясь к сидевшим с нами американцам:

– Что вы их слушаете? Поверьте! Я сама калифорнийка! Жила там много лет! Дочь офицера! Просто поверьте, не всё так однозначно, никто не хочет независимости!

Мы немного даже опешили. Но тут пришёл на выручку бармен, кажется, его Джимми, звали.

– Послушай, дамочка, – сказал он. – Во-первых, что ты здесь делаешь? Это заведение не для баб, а во-вторых, что у тебя с лицом?

– Как что с лицом? – заозиралась мадам в поисках зеркала.

– Трёхдневная щетина, – веско, припечатывая, сообщил ей Джимми.

Дамочка выругалась так, что у местных реднеков уши свернулись в трубочку. Потом задрала юбки, под которыми оказались волосатые и кривые ноги кавалериста, и рванула прочь из бара. Мы её, или его, не преследовали. Да и зачем?

– Вчера на балу у губернатора, тоже какая-то дочка офицера выступала, – сказал Жан, пребывая немного в прострации. – Когда спросили, а в какой армии служит её папа-военный: британской, русской или испанской, точно так же дёрнула. Только говорят, ещё и через забор прыгнула, потому что губернатор велел спустить собак. А заборчик там, метра полтора будет.

– Вот что мне кажется, – проинформировал нас бармен. – Это британцы тут воду мутят, собаки. Вот, ребятки, вы абсолютно правы. Этих сволочей надо с континента пинками гнать, иначе никому житья тут не дадут.

И мы вернулись к прерванному разговору. Но больше я по тем барам не ходил. Оно мне надо – волосатые ноги разглядывать?

Словом, очень жаль, что нельзя смотаться морем. Чисто теоретически проскочить можно, а вот практически... да и нам нужна будет дорога для торговли оружием с американскими дельцами. Хотя свою позицию, близкую к мнению Наполеона, я озвучил: любая партизанская армия должна вооружать себя сама. И тем оружием, боеприпасы к которому можно свистнуть у противника.

Объективен я был тогда или нет, я не знаю. Возможно, мне просто не понравился Джозеф Морган. Какое отношение он имел к тем самым Морганам, непонятно, но лучше бы было держаться от него подальше. Какой-то он был мутный, и я не мог ему доверять вообще.

И очень скоро выяснилось, что я был прав. Прогуливаясь с Жаном по французскому кварталу, я случайно задел плечом некоего гражданина, шедшего нам навстречу с надвинутой на глаза шляпой. Извинившись, я задержал на миг взгляд на его лице, которое мне показалось знакомым. Я решил окликнуть его.

– Послушайте, сэр! – но ответом мне был выхваченный пистолет. Толкнув Жана на землю, я отпрыгнул в сторону, выхватывая пеппербокс. К сожалению, не попал, но при стрельбе с незнакомца слетела шляпа.

– Крыса Роджерс!

Британский капитан лишь бросил на меня яростный взгляд и поспешил скрыться в узких улочках Нового Орлеана. Я выругался и, подняв с земли Жана, пошёл к девушкам. Их надо было предупредить.

До гостиницы я добрался без приключений. И Аня с Доминикой были на месте, занимаясь чисткой оружия. Я даже успел рассказать им, что произошло, а потом за мной пришли. Как нетрудно догадаться, местная полиция. Шериф и его помощники, а за их спиной маячил – кто бы вы думали? Наш деловой партнёр Джо Морган.

– Это он, шериф, – сказал он, указывая пальцем. – Он стрелял в моего помощника.

– Ого! – удивился я. – Это с каких пор у вас на побегушках капитан британской армии?

Шериф переводил взгляд с меня на Моргана. Потом принял решение.

– Значит так. Сейчас вы оба пойдёте со мной. Только вы двое. И никаких фокусов!

С этими словами он сплюнул и двинулся на выход. Его помощники на полном серьёзе продемонстрировали нам свои пистолеты и подтолкнули следом за своим начальником.

***

Наш караван тянулся по дороге из Нового Орлеана в Сан-Антонио. Аню немного трясло, Доминика хоть практически не принимала участие в недавних событиях, однако всё равно было не в своей тарелке.

Вот что произошло с нами после того, как шериф попытался отконвоировать меня и Моргана в участок. Как только я вышел из здания гостиницы, раздался выстрел. Пуля просвистела буквально в сантиметре от меня. Шериф, упав на землю, достал ружьё и начал высматривать стреляющего. Он подумал, что огонь ведут по нему. Я же вместе с помощниками шерифа заскочил обратно в холл гостиницы. Через несколько секунд к нам присоединился шериф, чуть не схлопотав пулю.

– Слушай парень, – спросил он, нервно пожёвывая соломинку. – Кому ты перешёл дорогу?

– Британцам, – только и ответил я. И поймал недоумённый взгляд шерифа. – Я русский из Калифорнии.

– Парень, я ни хрена не понял, – ответил шериф. – Но мне достаточно того, что тебя пытался подставить этот скользкий янки, и того, что по тебе сейчас стреляют британцы.

Тут пришло моё время непонимающе хлопнуть глазами.

– Эдди Ренделл, Вирджиния, – представился шериф. – Моего папашу грохнули эти чёртовы англичане во время войны за независимость.

– Влад Ясенев, Калифорния. Меня сейчас самого пытаются грохнуть чёртовы англичане.

Эдди ухмыльнулся. Вообще, типичный дикси. Несмотря на должность, лицо заросло тёмной бородой, да и шевелюра слегка нестрижена. Грубые черты лица компенсируются умными серыми глазами. Он окинул взглядом помощников и, посмотрев, что они вооружены пистолетами, просто приказал встать у окон и не подпускать никого ко входу.

– Заодно присматривайте и за этим скользким типом, – скомандовал он и обратился уже ко мне. – Знаешь парень, мне как-то до лампочки все эти ваши калифорнийские дела, но вот, то, что горстка британцев пытается убить человека на моей территории, меня очень раздражает.

Я согласно кивнул и достал пеппербокс. Эдди уважительно кивнул, глядя на мою машинку. В это время сверху спустились Аня и Жан. Тигрёнок был вооружена саблей, но тащила мою винтовку. Жан же был не вооружён. Я быстро забрал "Браун Бесс" у Ани и отдал пеппербокс французу. Потом подумал и достал "лепаж".

– Значит так. Встань туда и по моей команде начинай стрелять в окно. Сначала из пистолета, а секунд через десять из пеппербокса.

После чего взглянул на шерифа. Тот кивнул, показывая, что понял мой план. Когда Жан открыл огонь, мы, дождавшись ответных выстрелов с улицы, выскочили из дверей и, сделав по выстрелу из своих ружей, вернулись обратно.

– Минус два, – оценил Ренделл нашу работу. – Сколько их ещё осталось там?

– Трое. Если считать того, что стоял поодаль.

Мы перезарядили винтовки и мой пеппербокс, после чего шериф махнул мне рукой и мы пошли к чёрному входу.

Обогнув здание, мы увидели, что нападавшие потихоньку, держа свои ружья наготове, приближаются к зданию. И опять мы не промахнулись, сократив количество своих врагов до одного. Это и был Крыса Роджерс. Увидев, что остался в невыгодном положении, Роджерс обратился в бегство.

Эдди выкликнул помощников и приказал им заняться трупами. После чего с очень решительным видом подступил к Моргану.

– Шериф, я не знаю ничего. Этот тип пришёл ко мне и предложил за хорошую сумму достать груз, которые везут эти достойные леди и джентльмены. Они же, наоборот, хотели перевести его в Калифорнию. Я решил, что синица в руках лучше журавля в небе...

– Поэтому и предал их. Типично для янки, – Эдди сплюнул.

– Где сейчас этот чёртов груз? – спросил он.

– В конюшне, – ответила Аня. – Уже погружен и готов к отправке.

Лицо Моргана перекосилось. Да, если бы он знал, то не стал бы ломать комедию с полицией и не оказался бы в таком неудобном положении.

– Значит так, – задумчиво сказал он. – Я помогу вам по-тихому убраться из города, потому что не знаю, сколько здесь шныряет британцев, но клянусь богом, если я кого-то и отловлю, то отправлю его душу прямиком в ад! Потому что только их мне ещё не хватало здесь. Теперь ты.

Он перевёл взгляд на Моргана.

– Тебя пока придержат мои ребята, чтобы ты не помешал никому. Потом ты уберёшься из Луизианы навсегда.

В этот момент на улице послышался шум. Мы схватились за оружие, однако тревога оказалась ложной. Это Доминика привела французов. Шериф опять сплюнул.

Город мы покинули без приключений. Да и после у нас не было особых неприятностей. Но все были напряжены, французы так вообще держали оружие наготове. Девочки же внешне сохраняли спокойствие, хотя видно было, как они встревожены.

– Мне не даёт покоя мысль, как Крыса оказался раньше нас в Новом Орлеане, – как-то сказал я Ане. Та пожала плечами.

– Если использовать морские пути, то можно значительно сократить расстояние.

Она была усталой и немного грустной. Да и в наших отношениях наступило охлаждение. Пару раз я отъезжал от каравана, чтобы сорвать ей цветов. Аня принимала их, но как-то холодно и как будто немного пугаясь.

В Сан-Антонио наняли охрану из креолов, которые сопроводили до Сьерра-Невады. Здесь мы расплатились с наёмниками, и они уехали. Ребята были непростые, но убедившись, что везём мы не золото, а какие-то непонятные механизмы, предпочли честно выполнить свою работу.

Кстати говоря, меня тоже очень интересовало, за чем мы мотались через половину континента. Я спросил у Доминики – она отправила меня к французам, потому что сама не поняла. Допрос Жана ничего не дал, кроме названия "Ружьё Пакла", но как-то хитро усовершенствованное неким неизвестным умельцем. Мне это ничего не сказало, и я решил, что лучше довезу я эту прелесть до Новой Вологды, а там подробно расспрошу Рылеева.

Мы остановились на перевале, уже на выходе из гор. Решили разбить лагерь и отдохнуть хотя бы день. Мы слишком быстро убежали из Нового Орлеана, и у нас осталось немного времени. Инициатором была Доминика, которая поглядела на измотанных французов и уставших грязных лошадей. Людям надо было отдохнуть, а лошадей почистить. Благо небольшая речка, приток Секвойи, протекал рядом. До Новой Вологды оставалось всего три дневных перехода. Я даже предложил назвать этот место перевалом Златковской и построить здесь одноимённый город.

Здесь меня настигли две неприятные новости. И если первая была неприятна лично для меня, то вторая оказалась плохим известием для всей нашей компании. Пока я спал, лагерь покинула Аня. Оставив мне небольшую записку.

«Эмма была права. Пока идёт война, нам не стоит заниматься личной жизнью. К тому же я не уверена, что люблю тебя. Так что нам пока лучше расстаться. Если мы будем вместе, это навредит нам обоим. Я возвращаюсь на Аляску, к отцу. Доминика всё объяснит Резанову. Если сможешь простить меня, маленькую, глупую Аню, то давай встретимся после войны».

– Я убью её! – вслух воскликнул я.

– Кого? – ехидно улыбаясь, поинтересовалась Мина.

– Эмму! Какого чёрта эта лесбиянка лезла в наши отношения?

– А ты догадливый, – всё так же съехидничала пани Златковская. – Хотя и производишь впечатление полного идиота.

Я промолчал. С Доминикой предпочитал лишний раз не спорить. Переспорить её сложно, а вот опозориться запросто.

– Хочешь, я сообщу тебе вторую потрясающую новость?

– Что кто-то из наших французов решил вернуться обратно?

– Ах, если бы! К сожалению, нет. Я не просто так здесь остановилась. Это обговоренное место для встречи с доверенным человеком графа. Мы так условились ещё до моей поездки в САСШ. Этот человек должен был доложить обстановку в городе, чтобы не свалились туда, как снег на голову.

– Он не приехал? – мрачно сказал я.

– Да нет, наоборот. Был с утра. И привёз очень невесёлые новости. Резанов и Рылеев схвачены и брошены в тюрьму, а некий сеньор Ромеро поднял восстание и осадил Новую Вологду. И было бы его повстанцев хотя бы пара полков... так нет, местный плохо вооружённый сброд. Сам понимаешь, город на осадном положении. Что творится на Побережье вообще, никому не известно. Координацию осуществляли они...

Я раскурил трубку. Подумал.

– Что думать! – возмутилась пани Златковская. – Надо освобождать наших вождей, пока без них не наломали дров.

– Поверь, я думаю над тем, как мы это сделаем. В любом случае, отдых закончен. Собирай людей, наша цель – Новая Вологда.

Авансцена Вторая XX век.

Путешествие в поезде

Поезд Ясенев Перевал – Камаевск

– Представляешь, всё как в замедленной съёмке было. Какая-то девчонка, просто начинает падать. Я тогда не знал, что она бы упала на нижнюю палубу, думал, что всё, в океан упадёт. В прыжке, с места, подлетаю к ней, хватаю и держу. Схватить-то схватил, но понимаю, что вытащить уже не смогу. Ору, как бешеный, но что кричал, уже не помню. Хорошо, что там матросы рядом были, подбежали, вытащили её, да и меня заодно, так как меня тоже затянуло вниз.

– Круто! – восхищённо ответил слушатель.

Напротив нас сидел низкорослый и крепко сбитый парень нашего возраста. Он с интересом расспрашивал нас, как приехавших из России, потому что сам был коренным калифорнийцем. Познакомились мы с ним только что, когда он вошёл в купе. Как оказалось, он ехал учиться в Озёрную школу из Ясенева Перевала.