Текст книги "Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации"

Автор книги: Виктор Федоров

Соавторы: Виталий Щигельский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Не понял... – открыл рот Козлов.

– Семинард, усе Семинард. – Плеханов швырнул капитану костюм. – Шляпа, одна штука. Не положено, га-га-га-га!

– Дай хоть кепку, – взмолился Козлов. – Вдруг дождь?

– Могу только пилотку.

– Пилотка не пойдет, – вздохнул Козлов.

– Да ты не дрейфь, – старший прапорщик шевельнул усами. – Усе предусмотрено. От дождя есть плащ прорезиненный типа "прощай молодость", на. держи. Теперь паек...

– А пистолет? – удивился Козлов.

– Не положено!

– Как не положено?

– Так. Не положено, и все! – повысил голос Плеханов. – На вот десять штук яиц вкрутую, булка хлеба одна, ковбаса п/к 250 грамм кусочком.

– Ты б порезал, – попросил Козлов. – Как я есть ее буду?

– Ща! – Плеханов высунул в окошко фигу. – Шо, зубов нет? Тада ложи взад!

Капитан прижал колбасу к груди:

– Что там дальше?

– Дальше курево: сиг. овальные "стрела" 4 пачки...

– Семинард приказал 8 пачек... – попробовал на понтах Козлов.

– А мне твой Семинард до фени! – обозлился Плеханов. – Значит так: яиц 5 штук, ковбаса 200...

– Стой, Иван Кузьмич, стой! – замахал руками капитан. – Пошутил я!

– То-то, – Плеханов выложил сигареты.

– А с фильтром нет? – осторожно спросил Козлов.

– С фильтром мало, – развел руками начсклада. – На генералитет и мне. Угости яичком.

– На, – сказал Козлов, а про себя добавил: "Подавись!"

– Пистолета нет, – жуя подобрел Плеханов. – Обойму могу дать, восемь пуль.

– А пистолет у меня в ящике стола лежит! – вспомнил капитан, переодеваясь. Глянул в зеркало – бомж бомжом!

– Э, чуть не забыл. – выкрикнул из окошка Плеханов. – На усы рыжие синтетические из матрасной начинки.

– Как рыжие? – обернулся Козлов. – Я же брюнет.

– Не знаю, других нет, в музее есть одни – копия усов Буденного Семена, но их не дам – антиквариат.

– Эти придется красить, – решил Козлов.

– Я тебе так покрашу! – начсклада ощерился. – У меня в описи русским по белому написано: усы рыжие. Ты лучше себя покрась!

Козлов пошел к двери, но с полдороги вернулся.

– Послушай, а деньги?

– Какие деньги? – Плеханов насупился. – О деньгах разговору не было.

– Деньги – мне начальству звонить.

– Ну ладно, на 2 копейки, – начсклада звякнул монеткой.

– Ты что смеещься? – обиделся Козлов. – У меня связь через каждые два часа!

– Дура ты, дура, – покачал головой Плеханов. – До капитана дослужился, а мозгов – нуль. Смотри сюды: видишь, двушка с дыркой. Привязываешь нитку и звони себе хоть весь день. Вечная монета! Входит и выходит, входит и выходит, га-га-га! – показал характерные движения руками Плеханов.

Козлов не стал ждать, когда Плеханов остановится и вышел вон. Время работало против него.

ГЛАВА 11

Москва. Ресторан гостинницы "Европейская". 29 октября. 15-30 по московскому времени.

В ресторане малолюдно. За столиком у окна – Сэм Стадлер. Перед ним бифштекс с луком и жареной картошкой. Стадлер думает.

Возник официант.

– Что желаете на десерт?

– А? Что? – не понял Стадлер.

– Десерт, – официант выгнулся дугой. – Мороженное, кофе-гляссе, клубнику со сливками?

Стадлер сжал в руке ножик:

– Ты что, не видишь, – я еще горячее не съел!

Официант исчез.

"Время – деньги, – думал Стадлер. – Пока этот сукин сын Хэрис пьянствует, я плачу за номер по 900 долларов в сутки. 6.300 "зелененьких" в неделю! Это же слегка подержанный БМВ! В месяц – четыре машины, с ума сойти можно!

От Хэриса ему была нужна информация касательно правдоподобия истории, рассказанной Стерлинговым. В частности, имел ли место 5 лет назад судебный процес над подпольным миллионером по имени Максим.

Советолог решил позвонить консулу.

– Мистера Хериса нет дома, – послышалось в трубке. – Он на банкете в ресторане "Астория". Если что-нибудь хотите передать, – говорите после гудка.

– Передайте ему, что он мудак! – Стадлер вернулся за свой столик. Эй, человек!

Рысью прибежал официант.

– Созрели для десерта?

– Как мне добраться до "Астории"? – спросил Стадлер.

– А у нас вам что, не нравится? – обиделся официант.

– Я спрашиваю, как мне добраться до "Астории"? – ледяным голосом повторил советолог.

Халдей поджал губы:

– Лучше всего – на такси.

Стадлер плюнул в бифштекс и вышел.

Через 20 минут он был у входа в "Асторию". Там его грудью встретил бородатый швейцар в ливрее:

– Куда прешь? Вишь, табличка: "Спецобслуживание"!

– Мне нужен Джим Хэрис, – сказал советолог.

Лицо швейцара потеплело.

– Джину не держим, – сообщил он. – Хэрис с полчаса как вышел.

– Куда вышел?

– Весь вышел, – кончился. Есть портвейн по пять рублей за бутылку, плюс первая категория, плюс риск, итого десять. Будите брать?

Советолог достал десятидолларовую бумажку.

– Маловато будет, – покосился на банкноту швейцар. – девольвация.

Стадлер сунул деньги в карман.

– Мне нужен Джим Хэрис, – сказал он , чеканя каждое слово. – Консул Джим Хэрис, он на банкете у второго посла.

– Ах вот оно что, – разочарованно протянул швейцар. – Второй этаж, налево. – И потерял к Стадлеру всякий интерес.

Тот вошел внутрь. Где-то рядом играл ансамбль: " Ю ин ве ами нау".

"Хорошее произношение" – усмехнулся Стадлер и поднялся на второй этаж.

Банкет был в самом разгаре. Во главе большого стола сидел второй посол без пиджака, галстука и запонок, лицо его было красным. Разместившийся рядом с ним Джим Хэрис что-то горячо нашептывал послу на ухо. Помимо них в зале было полно народу – атташе и референты, секретарши и машинистки – все уже изрядно косые.

– Филипп! – Заорал Хэрис, увидев советолога. – Какими судьбами?! Скотт! – обратился он к первому послу. – Это мой друг, Филипп Розенблюм, он только что из Америки.

– Земляк! – обрадовался посол. – Земеля! Штрафную новому гостю!

Стадлеру налили большой фужер "Столичной".

– Я вообще-то по делу, – отодвинул водку советолог. – Мне необходимо поговорить с господином консулом, я на работе.

– Мы что ли на отдыхе? – обиделся посол. – У нас официальное мероприятие. Садись, сейчас тресним и все обсудим.

– Не выпьешь, – я с тобой разговаривать не стану! – пригрозил Хэрис.

Стадлер выпил.

– Вот и молодец! – похвалил посол. – теперь давай, рассказывай, как там Штаты?

– Процветают, – Стадлер закусил жареным хлебцем.

– Это хорошо...

– Слушай, Джим, – советолог потащил Хэриса из-за стола, – Ты в порядке?

– В смысле?..

– В смысле соображать?

– О в этом полный порядок, сейчас "сообразим". Эй, гарсон, еще водки!

– Я не о том. Давай спустимся вниз на улицу, – разговор есть.

– А они тем временем все выпьют? – консул окинул взглядом стол. Нет, так не пойдет.

– Слушай! – разозлился Стадлер. – Ты хочешь нарваться на нерпиятности? Вспомни, ради чего я здесь.

– Нет, – сказал Стадлер. – Пей один.

– Да за кого ты меня принимаешь? – набычился консул. – Я один водку не пью. Ну давай по половинке...

– По половинке можно.

Они выпили, закусили одним огурцом на двоих.

– Скотт, – бросил послу Хэрис. – Я тут выйду на минутку с товарищем побеседовать.

– С каким товарищем?

– С Филом, я же вас знакомил.

– Да не знакомил ты меня ни с каким Филом!

– Разве? – озадачился Хэрис. – Должно быть я перепутал. Это Филипп Розенблюм. Знаешь, кто он?

– Кто? – посол тупо смотрел на Стадлера.

– Он – шпион!

Советолога пробил холодный пот.

– Господин консул шутит, – попытался улыбнуться он.

– За шпионов!!! – заорал консул, поднимая бокал.

– За ЦРУ!!! – подхватил Хэрис.

Стадлер почувствовал, что теряет контроль над собой. Хэриса и вовсе стало клонить ко сну.

– Джим! – стал трясти его Стадлер. – Джим, ты что, совсем охренел?! Закрой пока не поздно свой поганый рот! Мне позарез нужен этот Стерлингов.

– Нужен – достанем, – пообещал консул.

– Джим, вспомни хорошенько, кого ты просил достать для меня пистолет?

– Что за пистолет? – Хэрис смотрел мутными глазами.

– Я тебя просил достать мне оружие. Кому ты об этом говорил?

Не помню, – консул икнул. – По-моему, никому.

– Вот как? – Для Стадлера это было новостью и он выпил водки.

Вдруг откуда ни возьмись, появились гармонист, два балалаечника и грянули плясовую. Беседа стала напоминать телефонный разговор между Бердичевым и Владивостоком.

– Джим! – орал Стадлер. – Мне нужно, чтобы ты все разузнал о Максиме...

– О каком Максиме? О Перепелице?

– Его фамилия Перепелица?

– Чья фамилия?

– Максима!

– Какого Максима?

– Перепелицы!

– Какого Перепелицы?...

... Дальше Стадлер помнил плохо. Пили водку, потом коньяк, потом коньяк и водку вместе, потом он танцевал в присядку с какой-то рябой секретаршей и занимался армреслингом с ее начальником. Последнее, за что зацепилась его память, – большая многорожковая люстра под потолком, на которой, как на вешалке, весели в перемежку разные части женского гардероба.

Дальше – темнота...

ГЛАВА 12

Моква. Арбат. 29 октября. 17-20 по московскому времени.

Конец рабочего дня. Толпы людей – художники, музыканты и просто зеваки. Среди них – капитан гссбезопастности Козлов. Прорезиненный плащ застегнут на все пуговицы, лицо – сосредоточенное.

"Почти девять миллионов народу, плюс туристы... Да, Козлов, сложная у тебя задача", – размышлял капитан, протискиваясь между мольбертами. "Бульдозером бы их", – он поморщился.

Толпа прибывала – мужчины, женщины, дети. Мужчин больше всего, им основное внимание. Козлов зорко смотрел по сторонам.

И тут он увидел человека в черном демисезонном пальто и каракулевом головном уборе пирожком. В глаза бросилась трость под мышкой, седые усы и бородка, на носу очки с толстыми стеклами в металличекой оправе.

"60-65 лет, рост 168, размер ноги 40-41, глаза... Черт, глаз не видно", – Козлов продвинулся ближе, автоматически вынул из кармана яйцо и стал чистить. – "Двойник точно, но чей?"

Двойник разглядывал картинку с изображенными кувшином и яблоками.

Козлов прожевал яйцо и пошел на контакт:

– Здесь вино?

Волосатый тощий художник испуганно посмотрел но капитана. Двойник тоже взглянул, но без страха, скорей с изумлением.

– Что вы говорите?

– Здесь вино, – уже утвердительно повторил капитан и, поколебавшись, добавил:

– Вы что же, только съестное рисуете? А можете, к примеру, изобразить портрет? Например, я и он? – Козлов указал на двойника.

– Я не портретист, – художник перестал пугаться.

– А почему вы решили, что я хочу быть нарисованным, да еще рядом с вами? – оскорбился двойник. – Да и художнику не подойдет.

– Что, дорого запросит? – посочувствовал Козлов. – Но на расстраивайтесь, все они здесь спекулянты. И не картины это вовсе – мазня. Вот я был на Ленинских горах, – там картины: сюжет, композиция... Вы были на Ленинских горах?

– Был, – двойник развернулся и пошел прочь.

Раздосадованный Козлов хлопнул кулакм по ладони, выждал несколько секунд и взял двойника "на крючок", выбрав дистанцию 17-20 метров.

"Вполне понятно: замкнут, к беседе не расположен", – капитан через "Сапожника" передал приметы. Через полчаса он будет знать, чья это "копия". Потянулась ниточка, машина набирала обороты. Уверенность с каждой минутой росла и крепла. Знаменитое пролетарское чутье пело сейчас "Марсельезу" под приятный низковатый аккомпанемент всех фибров души Козлова. Руководимый этой уверенностью, копитан резко сделал поворот вправо и, спустившись на три ступенки вниз, оказался в пивном зале "Октябрь". Сквозь сизый дым он разглядел двойника за четвертым столом в первом ряду слева. Козлов зажег "Стрелу" и сел за этот стол. Он достал второе яйцо и, постучав и подоконник, стал медленно чистить:

– Скучно, товарищ?

– Составьте компанию, – двойник поднял голову. – А я вас раньше не встречал? У вас лицо знакомое.

– У вас тоже знакомое, – чуть намекнул Козлов. – Вас как по батюшке?

– Амбросиевич, – двойник чуть заметно улыбнулся. – Икар Амбросиевич Кади, к вашим услугам.

"Ишь ты, загнул", – почесал голову Козлов. – "Кади, говоришь? Икар, гворишь? Сейчас я тебе крылышки-то пообрежу".

– А я – капитан Козлов, – произнес он и запихал яйцо в рот.

Двойник не побелел, не покраснел, руки его не выдали волнения. Он хлебнул пива и сказал:

– Нет, тогда не встречались. Капитанов знавать не приходилось. Пейте, – он подвинул Козлову полную кружку.

– Я не пью, – жуя, ответил Козлов.

– Понимаю – на работе, – двойник шевельнул углами рта.

"Однако, до тебя еще не дошло", – разозлился Козлов. – "Думаешь, улик нет? А ну-ка, покрутись у меня!"

Он прожевал яйца и спросил:

– Извиняюсь, вы кто по профессии? Вот я – капитан, а вы?

– Да, капитаны, океаны... – двойник допил кружку и принялся за другую. – Я ведь тоже пацаном хотел в мореходку, а стал вот академиком...

– Чем? – не понял Козлов.

– Не совсем академиком, – член-корреспондентоом.

"Так, – обрадовался неувязке Козлов. – Путаться начал!"

– Что-то я не пойму, академик вы или корреспондент?

– Еще не академик, член-корреспондент. – повторил Кади.

– Какой газеты будете? "Нью-Йорк Таймс"? – Козлов саркастически сощурился.

– Ха-ха-ха! – засмеялся двойник. – У вас своеобразное чувство юмора.

Перед их столиком вырос официант небольшого роста, сутулый с краснйм подвижным носом, в желтовато-коричневой тужурке-униформе.

– Сколько? – спросил он Козлова.

– Кружку воды. – ответил тот.

– Не понял? – официант дернул носом.

– Воды со льдом!

– Ты че, парень, бум-бум? – официант дотронулся до лба. – Перебрал с утра? Давай-ка, чеши на улицу – проветрись.

– Приведите ко мне администрацию, – Козлов встал. – Вас уволят!

– Извиняюсь! – официант исчез.

– Послушайте, – капитан вплотную приблизился к двойнику. – А вам не кажется странным, что такой академик, как вы, проводит время в пивбаре?

– Нет, -двойник разделался со второй кружкой. – Не кажется.

– Странно, – Козлов тщательно подбирал слова. – Вам что, пойти больше некуда? Когда вы последний раз были, скажем, на балете?

Двойник удивленно вскинул жидкие брови:

– Что это вы вдруг занялись моим воспитанием? В конце концов, какое ваше дело, был я на балете или нет? Я могу проводить время так, как сочту нужным. Я свободный человек.

"Пока свободный, – усмехнулся про себя Козлов. – Пока!"

Тем временем официант беседовал в кабинете с директором "Октября", толстым плюшевым армянином в черном костюма и "бабочке".

– Пецик Саручанович, – вполголоса рассказывал официант, – Похож, рожей похож на спеца, – вылитый мент! Воды хочет со льдом, что-то замышляет, вид хитрющий.

– На раздаче предупредил? – спросил директор. Он был абсолютно спокоен, разве что только слегка подрагивала "бабочка".– Значит так: если что – веди сюда и погляди, где другие могут быть. Пошел!

Официант скрылся за дверью. Через пятнадцать секунд он уже приплясывал перед козловским столиком.

– Льда нет, виноват, вот вода, – официант успел положить перед капитаном салфетку, перечницу, солонку. Вижу яички у вас? – совсем шепнул он Козлову на ухо.

Тот испуганно потрогал гульфик.

– Ах да, яички... Я могу позвонить?

– Отчего же не позвонить? Пройдемте.

– Сидеть здесь! – бросил Козлов двойнику и пошел вслед за официантом.

Пецик Саручанович покуда совершал четвертый звонок:

– Алло, бабушка? Слушай сюда: под матрасом пакет лижит, положи его в карзинку и дуй за грибами на дачу. Там засунь его в погребок в бочку с огурцами. И не поминай лихом. Если что, передай родственникам в Кишинев...

Вошел капитан Козлов. Директор кинул трубку на рычаг.

– Кто к нам пришел!!! – он вскочил и широко расскинул руки. – Ждем, давно ждем!

Козлов огляделся: в кабинете кроме них двооих никого не было.

– Вы, наверное, ошиблись, – проговорил он. – Я капитан Козлов.

– Нет не ошибся, – расцвел Пецик Саручанович. – Андрей Анреич вас прислал?

– Нет. Мне бы позвонить...

"Хана!" – решил Пецик. Дар речи пропал у директора, и он лишь без слов помахивал пухлым конвертом, метя Козлову в руку.

– Мне бы позвоинть. – капитан прошел к телефону. – Спасибо. Вы бы вышли на минутку. Вот и хорошо.

Он набрал номер:

– Алле? Есть данные? Так, записыавю: Калинин Михаил Иванович, всенародный староста. Прекрасно. Мой адрес? Пивбар "Октябрь". Что, не слышу? Уже выехали? Две машины? Хорошо, очень хорошо!

– Уже? – просунулся в дверь директор. – Уже едут?

– Едут. – улыбнулся Козлов.

– Можно дать показания сейчас? – Пецик снял "бабочку" и пиджак, под мышками и на спине у него намокло.

– Не сейчас, не сейчас, – пропел Козлов, выходя в зал.

Двойник собирался уходить.

– Минуточку! – властно остановил его капитан. – Вы не академик вовсе, и даже не кандидат, по-моему. Вы себя выдали, гражданин, какого именно государства – мы установим скоро. Наши академики отдыхают на балете, в музеях, на Ленинских горах, например. Так что в следующий раз, когда будете готовить диверсию, имейте это ввиду. Хотя, думаю, что как диверсант вы кончились, гражданин, как вас там?

– Так это вы шпионили за мной на Арбате? – поднял очки на лоб двойник. – А я-то, дурак, говорю – лицо у вас знакомое. Да вы маньяк! Что вы пристали ко мне с этими горами?!

Двойник хотел возмущенно взмахнуть руками, но на них уже плотно сидели наручники, и вежливые люди в "тройках" помогли ему выйти и залесть в черную "Волгу". Эта машина, а за ней вторая, двинулись курсом на следственный изолятор.

Козлов же закурил и пошел продолжать поиски. Круг сужался: Калинина поймал он, Рыкова и Сикейроса – коллеги из МУРа, Урицкого и Кагановича уже "пасли" – это он знал от ребят.

ГЛАВА 13

Подмосковье. Поселок Переделкино. 30 октября. 11-15 утра.

Двухэтажный коттедж по финскому типу. В одной из комнат на втором этаже, в просторной постели, на грани между сном и явью, Сэм Стадлер. Рядом на стуле аккуратно развешена его одежда. Из-за неплотно задернутых гардин пробивается солнечный свет.

Стадлер с трудом открыл глаза, но ничего не увидел. Белая, как густой туман, пелена, и все. Во рту – солоноватый привкус. "Будто хорошо по морде отлупили, – подумал он. – Может, оно так и было?"

Вчерашний вечер помнился весьма смутно. Он провел рукой по волосатой груди: нательный крестик и ничего более. И тут его кольнуло: "Пистолет!" Стадлер сел на кровати и принялся тереть ладонями лицо. Постепенно проступили очертания окна, двери, одежды на стуле. Советолог запустил руку во внутренний карман пиджака, нащупал холодную сталь.

"Слава Богу!" – он переложил оружие под подушку и обессиленно лег. Оставалось еще разобраться, где он. Но сейчас это являлось непомерно сложной задачей – в его черепной коробке работали два кузнеца: один поздоровее с молотом "бух-бух", а другой пошустрее с киянкой "тук-тук-тук".

"Тук-тук-тук!" – постучали в дверь.

"Тук-тук-тук" – отозвался кузнец в голове.

Стадлер нащупал пистолет под подушкой и хрипло выкрикнул:

– Войдите!

Открылась дверь, и вошел Стерлингов, озарив комнату своей улыбкой. На нем был навороченный "пумовский" спортивный костюм и "пумовские" же кроссовки.

– Удивлены? – Стерлингов уселся на стул рядом с кроватью.

Советолог помотал головой.

– И правильно, – согласился Стерлингов. – В последнее время наши пути-дороги пересекаются слишком часто, чтобы удивляться. Кстати, руку из-под подушки можете вынуть – пока вы на моей территории, вам нечего бояться.

– Я и не боюсь, – смутился Стадлер.

– А вот вчера, – Стерлингов закинул ногу на ногу, – вам и вправду грозили некоторые неприятности. Зачем вы бегали по ресторану с пистолетом в руке?

– Я бегал?.. – обомлел советолог.

– Еще как! Так бегали, что наряд милиции за вами угнаться не мог.

– О Боже! – Стадлер провел рукой по лицу.

– Вы привлекли к себе всеобщее внимание, и мне стоило немалых усилий и средств, дабы убедить всех, что пистолет у вас в руке водяной.

Советолог подавленно молчал. "Бух-бух, тук-тук", – стучали в голове кузнецы.

– Ну, представьте себе, – продолжал Стерлингов. – Захожу я в ресторан отобедать по обыкновению пиццей, а тут вы в невменяемом состоянии со своей пушкой. Какой уж тут обед!

– Я возмещу вам моральный и материальный ущерб, – пробормотал Стадлер.

– Лежите уж, – сочувственн посмотрел на него Стерлингов. – Я вижу, без пива вам не обойтись.

Он вышел и вернулся с бутылкой в одной и стаканом в другой руке.

– А вы? – выдавил из себя советолог.

– Я не пью, – напомнил Стерлингов.

– Даже пиво?

– И пиво тоже, – Стерлингов ловко откупорил бутылку. – Держите-ка.

Стадлер стал пить маленькими глотками. После второго стакана маленький кузнец окосел и отключился, и лишь зоровый изредка взмахивал своим молотом "бух-бух".

– Ох, благодарю, – советолог вытер губы. -Только что вы спасли мне жизнь.

– Уже второй раз, – заметил Стерлингов. – Первый был в ресторане.

Но заметив, что чело советолога снова помрачнело, Стерлингов сменил тон.

– Ну не будем о грустном, – сказал он. – Ничто так не восстанавливает человека, как хорошая баня. Вы какую предпочитаете: русскую, финскую, с девочками или без?

Стадлер вспомнил о рябой секретарше и его передернуло.

– Никаких девочек! – замахал он руками. – И мальчиков тоже. Простая русская баня с хорошим березовым веником.

– Уговорили, – улыбнулся Стерлингов и , приоткрыв дверь, крикнул. Айвар, детка!

Появился молчаливый Лупиньш.

– Крошка моя, – Обратился к нему Стерлингов. – Будь так любезен, протопи баньку. И свари нам с мистером Розенблюмом, пожалуйста, кофе. Вам с коньяком? – повернулся он к советологу.

Тот кивнул.

– Значит, два маленьких тройных и один коньяк. Все, малыш, иди.

Лупиньш удалился.

– Ну, что ж, – Стерлингов встал. – Туалет, ванная – внизу, махровый халат – в шкафу. А я пойду прослежу, чтобы кофе не убежал. – И он вышел.

Чрез пятнадцать минут Стадлер был готов. Стерлингов уже ждал его в гостинной, на подносе дымил ароматный кофе, соблазнительно мерцал коньяк.

– Вот так-то горазддо лучше, – Стерлингов окинул советолога взглядом. – Присаживайтесь.

Стадлер сел в кресло напротив.

– Пожалуйста, гамбургеры, – пододвинул блюдо Стерлингов. – Очень вкусно, рекомендую.

– Благодарю, – покачал головой Стадлер. – Это пища биороботов из серии "как набить брюхо за пять минут". Все негры Америки без ума от гамбургеров.

– Вот как? – Стерлингов остановил бутерброд на полпути ко рту. – А что же едят бизнесмены?

– Ну, бизнесмены, – заважничал Стадлер. – Бизнесмены едят хорошо и разнообразно: один день – рыбу, другой – фрукты, третий – шпинат, потом вообще ничего не едят – разгрузочный день, затем опять рыбу...

Стерлингов записал рацион в блокнот:

– А мясо?

– Мясо – вредно! – советолог пригубил коньяк.

Стерлингов вздохнул и положил гамбургер на поднос, взял сигару:

– Курите.

Стадлер понюхал: дорогие.

– А как насчет партии в шахматы? – спросил Стерлингов.

– В шахматы? – удивился сооветолог. – С удовольствием.

Он очень неплохо играл и даже занял третье место на первенстве русской службы ЦРУ, пропустив вперед лишь братьев Уорбиксов, при этом было не исключено, что за обоих играл кто-то один.

Стерлингов тем временем достал доску красного дерева и изящные фигуры слоновой кости в оригинальном исполнении. Пешки были выполнены в виде рядовых милиционеров, слоны – в званиях майоров, и венчали скульптурную группу короли – пузатые генералы КГБ.

– Это мне Максим из зоны прислал, – пояснил Стерлнгов. – У них там такие умельцы сидят, что хочешь сделают. Жаль только, никому показать нельзя: донесут. Вот и лежат без дела, пылятся. Я-то в шахматы не очень...

– Могу предложить фору: коня и две пешки, – захорохорился советолог.

– Нет, спасибо, Филипп. Не возражаете, если я буду называть вас так? А меня зовите просто Эд. Договорились?

– Хорошо, Эд.

Они разыграли фигуры. Белые выпали Стерлингову. Он отхлебнул кофе и зашел е2-е4.

"Оригинально", – подумал Стадлер и двинул свою пешку навстречу вражеской.

Вскоре стало ясно, что Стерлингов разыгрывает дебют четырех коней. Стадлер предпочел староиндийскую защиту. Подобное начало уже имело место в поединке между Алехиным и Капабланкой в 1921 году.

– Я вас хотел спросить, Филипп, – произнес Стерлингов, жертвуя пешку. – Обдумали ли вы мое предложение?

"Рисково играет, – смекнул советолог. – Люблю таких."

А в слух сказал:

– Ваше предложение, Эд, конечно заманчиво, но меня оно не привлекло.

– Отчего же?

Стадлер задумаося. И было от чего: с одной стороны, на его левом фланге возникла брешь в обороне, с другой – разговор принимал все более щекотливый характер. Надо было что-то решать. Табачный дым стелился над доской, сигара в руке Стадлера подрагивала.

– Я думаю, у меня есть основания вам доверять, – сказал он.

– Мне тоже так кажется, – ответил Стерлингов.

– Тогда у меня к вам будет ряд вопросов. – Советолог пошел на размен фигур. – Вы говорили, что не любите Советскую власть.

– Да, подтвердил Стерлингов. – Более того, я ее ненавижу по причине хорошо вам известной. Вам шах.

– Я вижу, – Стадлер закрылся ладьей. – Кто ваши соседи по даче?

– Писатели, – усмехнулся Серлингов. – Этот дом я приобрел за бесценок у одного спившегося драматурго. И если ваш вопрос касается конфеденциальности нашей беседы, то можете быть абсолютно уверены, что никто из посторонних нас не услышит.

Стадлер допил коньяк. Что он, собственно, теряет? Ему нужен помощник, хороший, надежный помощник. На Хэриса надежды нет, это понятно7 А этот подпольный миллионео?.. Советолог узнал о нем достаточно много, чтобы тот мог безнаказанно заложить его, Стадлера, органам. Ну, откажется он в крайнеем случае. Ну и что? Может, посоветует, к кому обратиться. Стадлер в задумчивости блуждал конем между фигур противника.

– Что-то вы стали ошибаться, – огорчился Стерлингов, отбирая коня. Вторая по-глупому проигранная фигура.

– Извините, – Стерлингов встал, распахнул окно. – А, Федор Михалыч, рад вас видеть. Вы по какому делу?

– Эдуард Николаевич, червончик бы, голова раскалывается.

– Рад бы, Федор Михалыч, да не могу.

– Да вы не думайте, мне всего-то дня на три, повесть уже в набор пошла, осталось гонорар получить...

– Сожалею, Федор Михалыч, на никак. Сам поиздержался. – Стерлингов захлопнул окно.

– Вот так каждый день. Житья от этих литераторов нет, – пожаловался он. – Нуте-с, на чем же мы остановились? Вас не заинтересовало мое предложение. Почему же?

– Потому что я не покупаю пушнигу.

– Вот как? – изумился Стерлингов. – Это уже интересно...

– Я не покупаю пушнину, – повторил Стадлер. – И вообще не занимаюсь коммерцией, у меня иное кредо.

– Так, так, – Стерлингов произвел рокировку. – Это еще интересней.

– И тем не менее , – проговорил советолог, – Вы имеете шанс подзаработать, и не мало, при минимальных усилиях с вашей стороны.

– Интересная ситуация, – Стерлингов рассматривал шахматную доску. Но не в вашу пользу.

– Вы что, не понимаете меня? – раздраженно осведомился Стадлер.

– Отчго же, – сказал Стерлингов, не отрывая глаз от фигур. – Подзаработать – это хрошо. А немало подзаработать – еще лучше. Вам шах. С "вилкой".

Стадлер посмотрел на доску и подумал:

"Да он какой-то шахматный маньяк..."

– Послушайте, Эд! – сказал он. – У нас очень серьезный разговор, а вы все время отвлекаетесь. Меня это раздражает. давайте отложим партию.

– Ни в коем разе! – запротестовал Стерлингов. – У меня как раз зародилась одна интереснейшая комбинация!

– В таком случае я сдаюсь, – Стадлер положил своего генерала КГБ набок. – Для пользы дела.

– Жаль, жаль, – смахнул остатки фигур с доски Стерлингов. У вас еще был шанс на ничью, вы им не воспользовались. Итак, чем же я могу быть вам полезен?

– Мне нужен доступ в Мавзолей.

– Доступ в Мавзолей? Что может быть проще! Придите пораньше, займите очередь, часа через полтора попадете.

– Нет, – мотнул головой Стадлер. – Мне нужен доступ туда в ночное время.

– Вот оно что, – Стерлингов взял вторую сигару. – Но зачем?

– А это, Эд, не должно вас волновать. Либо вы помогаете мне и получаете причитающийся вам гонорар, либо мы расстаемся и забываем об этом разговоре.

– У меня несколько иной расклад, – не согласился Стерлингов. – Или вы полностью мне доверяете, и я вам помогаю, или мы ограничиваемся баней, а затем вы в одиночестве бьетесь чисто вымытым лбом о гранитные плиты Мавзолея в надежде пробитьт в них брешь. Вам решать.

Стадлер колебался, но недого.

– Хорошо, – он вздохнул и вкратце изложил суть дела. Стерлингов внимательно слушал, попыхивая дымком и изредка задавая вопросы.

– А этот Скойбеда, – спросил он. – Такой уж неприступный утес?

– И не говорите, – развел руками советолог, – не человек, а одна сплошная идея. Сало да гербарий – вот и все интересы , уцепиться не за что.

– Гербарий? – переспросил Стерлингов.

– Да, гербарий. Я даже прихватил из Америки один такой, но думаю, зря.

– А я думаю – нет, – возразил Стерлингов. – Я, кажется, кое-что придумал. Вам не составит труда нанести на ваш гербарий некую маленькую надпись ?

– Какую надпись? – не понял Стадлер.

– Дарственную. Ну, например, "Дорогому тов. Скойбеде от сотрудников ЦРУ в память о совместной деятельности"?

– Да, но...

– И никаких "но"! Где этот гербарий?

– В гостиннице.

– Прекрасно! Сегодня же вы его надписываете и передаете мне. А пока я позвоню одному человеку.

Стадлер задергался.

– Не волнуйтесь, – успокоил его Стерлингов. – Он не работает в органах, зато вам будет весьма полезен.

Он снял трубку, набрал номер.

– Ефим Львович, это вы? Добрый день... Как сердечко, не беспокоит? Ефим Львович, миленький, не соблаговолите ли подскочить ко мне в Переделкино, машину я пришлю... заранее благодарю, до встречи.

– Ну Вот, – обратился он к советологу, – все в порядке. – И, поймав вопросительный взгляд, добавил: – Успокойтесь, Фил, я вам все объясню...

Лопнуло со звоном стекло, и в комнату влетело средних размеров яблоко.

– Айвар хочет сказать, что баня готова, – пояснил Стерлингов. – Но малыш опять переусердствовал в выразительных средствах. Пойдемте, Филипп, пар костей не ломит.

Через полтора часа оба, распаренныне и разомлевшие, сидели на террасе и пили чай с заварными пирожными. Послышался шум подъехавшей машины. Стадлер посмотрел в окно: из серебристого "Мерседеса" вылез Лупиьш и, распахнув заднюю дверь, выпустил небольшого роста человечка с кейсом в руке.

– А вот и наш друг, – сообщил Стелингов. – Быстро, однако.

Внизу заскрипела дверь, раздались шаги по лестнице и человек с кейсом показался в дверном проеме.

– Ефим Львович Кепарасик, – представил вошедшего Стерлингов. – Прошу любить и жаловать.

– А это, – указал он на Стадлера, – мой американский друг, мистер Розенблюм.

У Кепарасика оказалось очень подвижное живое лицо и костлявая рука. Пока он с усердием тряс ладонь советолога, лицо его поочердно озарялось изумлением, благоговением и восторгом.

– Вы к нам по делу , или как? – спросил Кепарасик, стараясь заглянуть Стадлеру в глаза.

– Или как, – ответил тот, растирая ладонь.

– Мистер Розенблюм – врач, – выручил его Стерлингов. – Он изучает влияние различных препаратов на организм. И я подумал, что вы, Фима, сможете быть полезны ему.

– О Боже, о чем разговор! – вскричал Кепарасик, и лицо его стало воплощением полного счастья. – Всем, чем могу, мистер Розенблюм, всем, чем могу!