Текст книги "Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации"

Автор книги: Виктор Федоров

Соавторы: Виталий Щигельский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Неплохо, – сказал Хэрис. – Ты-то как устроился?

– О, у меня прекрасный номер, не хуже, чем в "Хилтоне", не думал, что у русских такие есть.

– За деньги, мой друг, все возможно.

– Это точно! – ухмыльнулся Стадлер.

Вошла горничная в белоснежном фартуке.

– Что-нибудь желаете, мистер Розенблюм?

– Да, конечно, – Стадлер с ходу ущипнул ее за задницу.

Горничная, визгливо закричав, убежала.

– Что ты там вопишь? – поинтересовался Хэрис.

– Да так, бросил пробный шар, – туманно пояснил советолог.

– Ладно, – голос консула стал серъезным. – В 12-30 спускайся вниз, я подъеду.

– О кэй! – Стадлер повесил трубку.

В 13-25 он вышел из дверей гостиницы.

Ровно в 13-30 из-зи угла бесшумно выплыл отливающий серебром "Мерседес 300Е".

"Мерс" затормозил перед Стадлеров, плавно опустилось стекло.

– Мистер Филипп Розенблюм, я не ошибся? – услышал он незнакомый голос.

– Нет, – ответил Стадлер.

– Что – "нет"? – высунулось симпатичное загорелое лицо в солнцезащитных очках. – Нет, не Розенблюм? Или – нет, не ошибся?

– Нет, не ошиблись, – немного поколебавшись, подтвердил Стадлер. – Вы от Хэриса?

– Не угадали, – загорелое лицо улыбнулось. – Я сам по себе, моя фамилия Стерлингов.

– Я вас не знаю, – Стадлер пошел прочь.

"Мерседес" медленно поплыл за ним.

– Мистер Разенблюм, – продолжал улыбаться Стерлингов, – Вы же свою Марту сперва не знали, а теперь у вас от нее двое детей...

Стадлер испугался. Мартой звали его жену, но об этом почти никто не знал. После свадьбы Стадлер настоял, чтобы она взяла себе имя Сара.

– Мистер Розенблюм, – Стерлингов приподнял очки на лоб. – Уделите минут пятнадцать простому советскому труженнику.

Вдруг послышался лязг и скрежет, как будто по булыжной мостовой шел гусенечный трактор. Стадлер обернулся и увидел старенький горбатый "Фольксваген". Сидевший за рулем Джим Хэрис приветливо махал ему рукой.

– Прошу извинить, – бросил советолог Стерлингову, – но у меня важная деловая встреча.

– Не смею вам мешать, – расплылся тот в улыбке. – Дела прежде всего. До скорого свидания, мистер Розенблюм.

Стерлингов надавил на газ. Машина рванула с места. Некоторое время Стадлер смотрел ей вслед, на душе у него было неспокойно.

Притарахтел Хэрис на своем "жучке".

– Ты, я вижу, уже успел завести себе товарища, – прокричал он, заглушая треск мотора.

Стадлер с трудом втиснулся в машину и процедил сквозь зубы:

– Калифорнийский койот ему товарищ! Знать его не знаю.

– А он?

– А он меня – да. – Стадлер помрачнел. – Более того, он знает девичье имя моей жены.

– Интересно, интересно, – консул включил передачу. – А что он из себя представляет?

– Понятия не имею. Какая-то странная фамилия... забыл. Что-то связано с деньгами.

– Рублев? – предположил Хэрис.

Стадлер покачал головой.

– Маркин? Фунтиков?

– Стерлингов! – вспомнил советолог.

– Первый раз слышу, – признался консул. – Он что-нибудь еще о себе сказал?

– Нет. Черт его знает, кто он такой. На лбу не написано. На вид – лет тридцать, улыбается все время, как идиот... Но машина у него классная.

Хэрис сделал вид, что не расслышал. Он достал из бардачка литровую охотничью фляжку и предложил:

– А не желаешь ли коньячку, старина?

– О нет, благодарю, – поморщился Стадлер. У него еще после вчерашнего не прошла голова.

– А вот я не откажусь. – Хэрис сделал солидный глоток. Люблю коньячок!

Они выехали на набережную Москвы-реки. "Фольксваген" трясло, как на испытательном стенде.

– Что у тебя за драндулет? – пинтересовался Стадлер. – Неужели новый не купить?

– Платят мало, – пожаловался Хэрис и хлебнул еще.

"Ясно, на что у тебя денежки уходят, – подумал Стадлер. – Алкоголизм – профессиональная болезнь всей резидентуры в Союзе."

– Кури! – Хэрис протянул советологу "Беломор".

Тот взял ради интереса папиросу, повертел ее в руках.

– С какого конца прикуривать? – спросил он.

– С любого, – ответил Хэрис.

Стадлер попробовал прикурить со стороны мундштука.

– Да я пошутил, чудак! – засмеялся консул. – Вот смотри.

Он смял беломорину гармошкой и сунул в рот:

– Тут в России всему научишься...

Советолог последовал его примеру. Хэрис чиркнул спичкой о лобовое стекло:

– Прикуривай!

Стадлер затянулся и позеленел. Горло тотчас забило табаком.

– Как ты это куришь?! – отплевываясь простонал он. – Я будто ежа проглотил!

– А мне нравиться, – пожал плечами Хэрис. – Хорошо пробирает, особенно с похмелья.

И он приложился к Фляжке.

Стадлер отвернулся к окну. Монотонный пейзаж набережной наводил на него тоску. "Фольксваген" затормозил у бордюра, Хэрис заглушил мотор. За рекой виднелись контуры башен Кремля.

– Вот и приехали, – весело сказал консул. – Это, Сэм, о экскьюз ми ,Филипп, твое, так сказать, рабочее место.

Стадлер кивнул.

– Красная площадь – сердце Москвы, – процитировал Хэрис путеводитель и хлебнул из фляжки.

– Не много ли пьешь? – поинтересовался советолог.

– Не, нормально, – Хэрис хлебнул еще.

Они помолчали. Хэрис закурил "Беломор", Стадлер – "Мальборо" с ментолом. Какая-то птичка уселась на капот и нагадила там. Консул надавил на клаксон. Птичка улетела.

– Хорошо сидим! – прокоментировал Хэрис и сделал еще полглотка.

–Слушай, Джим, – сказал вдруг Стадлер. – Мне нужен пистолет.

Консул повернул к нему красное от коньяка лицо:

– Зачем?

– Не нравится мне этот Фунтов-Стерлингов. С пистолетом будет как-то спокойнее. Сможешь достать?

Хэрис наморщил лоб.

– С этим здесь тяжело, – проговорил он. Очень тяжело. Практически невозможно.

"Цену набивает", – решил советолог.

– Что же ты из Штатов не прихватил? – задал вопрос Хэрис.

– Ну вос еще! – передернул плечами Стадлер. – Я сюда не на экскурсию приехал. Если бы мнея на таможне застукали, – всему делу труба! А потом... – он помедлил, – Влип я тут в одну скверную историю...

– Я знаю, – отозвался Хэрис.

– Да? – Стадлер изумленно уставился на него. – Откуда?

– На самолете был наш человек, – охотно пояснил Хэрис, – Один из стюардов, он страховал тебя на всякий непредвиденный случай. И, как оказалось, не зря.

– Да уж, не зря, – усмехннулся советолог. – Все пришлось расхлеббывать самому.

– Ну, не скажи, – Хэрис хлебнул из фляжки. – Ни одного слова не попало в печать. Наш стюард позаботился об этом.

– Тоже хлеб, – согласился Стадлер. – А этот Холтоф, он кто?

– Тот, которого ты уделал? Он немец, документы настоящие. В прошлом служил в Гитлеюгенде, попал в плен. Очевидно, в одном из русских лагерей и познакомился с тем самым кэгэбэшником, которого потом узнал в самолете.

– И что ему теперь будет?

– А... – консул небрежно махнул рукой. – Пожизненное заключение за попытку вооруженного угона.

– Вот как? – удивился Стадлер. – Но ведь он может подать протест.

– Пусть только попробует. Мы намекнули ему, что в этом случае он будет отбывать наказание в России. Думаю, после здешних лагерей тюрьма в Америке покажется ему манной небесной. Опыт у него есть...

– Возможно, – задумчиво произнес советолог. – Ну, а как насчет пистолета?

– Насчет пистолета? – консул приложился к фляжке. – Я, конечно, попробую, но должен сразу предупредить, что это дорого будет стоить.

– Пусть это тебя не волнует, – заверил Стадлер.

– Я и не волнуюсь, – Хэрис выпил еще. – Ладно, поехали обратно.

Он нажал на стартер, повернул ключ в замке зажигания. Мотор стал чихать, но не завелся.

– Вот зараза! – выругался консул.

После пятой попытки, хлебнув из фляжки, он заключил:

– Ничего не поделаешь, старина, придется ручку крутить. Не откажи в любезности...

Стадлер, чертыхаясь, вылез из машины. Пока он крутил ручку, Хэрис еще дважды прикладывался к коньяку. Советолог стал всерьез опасаться за свою жизнь. Наконец мотор затарахтел, "фольксваген" затрясло, и Стадлера через ручку вместе с ним.

– Сэньк ю! – крикнул консул, распахивая дверь. – Садись, поехали.

– Спасибо, я пешком, – мрачно произнес Стадлер. – Люблю прогулки на свежем воздухе.

– Ну, как хочешь, – состроил обиженную рожу Хэрис. – А насчет оружия я тебе позвоню.

– Добро! – ответил советолог. – Привет Уорбиксам.

И, не оглядываясь, пошел по набережной.

Вернувшись в "Европейскую", Стадлер застал у себя в номере горничную, прибиравшую постель. Не снимая плаща, советолог подошел к ней и два раза ущипнул за задницу. Горничная закричала, но не так визгливо, как в прошлый раз, гораздо тише, и, главное, никуда на собиралась бежать.

"Это уже хорошо", – отметил про себя Стадлер и пошел в ресторан обедать.

Из ресторана его позвали к телефону.

– Это я, – сказал Хэрис, он был изрядно пьян. – Я выполнил твою просьбу, ну насчет пиф-паф. – И он глухо рассмеялся в трубку.

– Я понял! – оборвал его Стадлер. – Где я могу это получить?

Возникла пауза, было слышно, как консул прикладывается к фляжке.

– Значит так, – выговорил он наконец. – Купи пять красных гвоздик и завтра в пять пополудни спустися внииз станции метро "Маяковская". Стой у первого вагоно в стороу "Динамо". К тебе подойдут.

– А ты ничего не перепутал?

– С чего это я должен перепутать? – в трубке снова збулькало.

– Я просто так спросил, – Стадлер дал отбой.

"Значит в пять!"

ГЛАВА 8

Москва. Лубянка. Кабинет полковника Семинарда. 27 октября. В Москве

15-00. В Петропавловловске-Камчатске – полночь.За окном моросит дождь.

Полковник Семенард и генирал-майор Скойбеда сидят за столом под настольной

лампой с зеленым абажюром.

– Рад, рад, как рад, поздравляю! – тряс руку Скойбеды полковник. Генералом стал. Помнишь, в Суворовском мечтали? Надо обмыть!

И он, открыв ящик стола, вынул две хрустальные рюмки и бутылку грузинского коньяка. Рад он все-таки был не так, как говорил, а скорее даже взгруснулось полковнику, и вспомнилось отнюдь не Суворовское училище, а тот дождливый, как и сегодня день, когда вытаскивал он – майор – старшего лейтенанта Скойбеду с гауптвахты. Да потом еще морозную зиму 75-го, когда этого самого вшивого Скойбеду перетянул он из Мухаперска в Москву.

"Ах, хохловская рожа, мурло, я пять лет под это место капал, отдохнуть хотел перед пенсией, а тут ты, говнюк!" – кровь отливала от щек и носа полковника.

Скойбеда же сиял и все косился на погоны и, пожимая плечами, пробовал на прочность новый китель.

– Ты шо, из таких пьешь? Ха-а-а-а! – он открыл свой портфель из красного кожезаменителя, вынул два граненых стакана, бутыль мутной жидкости и четыре бутерброда.

– Я их сам навострился делать, – показал Скойбеда на бутерброд. – Батон пополам – р-раз, сало четыре куска наметал, ковбаски сверху. А вот здесь, – он показал на середину, – икрой мажу. На бутерброд – два батона, понял?

Скойбеда налил по стакану:

– Горилка, спотыкач!

– Я столько не могу, – отодвинул стакан полковник. – Сердце.

– Так сало рубай, чудак, – лучшее средство для подпитки сердечной мышци. Давай, хлопнем, обмоем звезду!

И Скойбеда заглотил стакан, Семинард – где-то треть, и эта треть встала у него по стойке смирно в середине пищевода.

– Разрешите, товарищ полковник? – это вошел, почти вбежал в кабинет капитан Козлов. Был он в форме, особенно как-то отутюженной и выбрит гладко: 3 глубоких пореза на щеках, фуражка набекрень и 2 галстука на вороте. Вообще был Козлов чрезвычайно взволнован. Это удивило Семинарда и горилка сползла вниз с ускорением. Никогда еще капитан не выглядел так странно: в глазах – блеск, сапоги в грязи.

– "Сапожник" провалился? Так, Козлов? Так? – высказал догадку Семинард. – Что молчите, капитан?

Он кажется нашел, на ком сорвать злость, но тут вмешался Скойбеда:

– Товарищ капитан, вы шо, генерала не видите? Кругом и войти, как положено!

Козлов развернулся.

– Отставить! – заорал Скойбеда. – Рапорт сюда!

Козлов развернулся опять:

– Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться? Капитан Козлов!

– Разрешаю.

– Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться к товарищу полковнику?

– Отставить, товарищ Козлов, – оборвал его Скойбеда. – Шо это за одежда на вас? Где я вижу здесь стрелки на брюках, а? На пять суток захотели?! – занялся генерал любимым делом. – Фуражечку-то поправьте, а галстук не жмет? Не жмет галстук, ни один, ни другой, я спрашиваю?! Поправить обмундирование, даю пять секунд, время пошло.

– Есть! – Козлов пришел в себя и начал выполнять команду, а генерал и полковник выпили. Через 4,5 секунды Козлов был готов. Еще через 0,5 секунды Скойбеда гаркнул: "Воздух!"

Козлов упал на ковровую дрожку, перекатился к стульям и мгновенно заполз под несгораемый шкаф.

– Неплохо. – сказал Скойбеда. – Жора, не суди паренька строго.

– Ладно, выкладывай! – разрешил Семинард.

Козлов встал, оправил форму и выложил на стол фотографию 6 на 9 с изображением сына Митьки на Красной площади.

Семинард посмотрел, перевернул, прочитал вслух:"Д. Козлов, 8 лет", перевернул обратно.

– Большой вымахал, – проговорил он. – Что – день рождения? Поздравляю!

– Никак нет! Левее смотрите, – Козлов скосил глаза.

Семинард повернулся влево и прочел плакат собственного сочинения: "Будь бдителен!".

– Никак нет! Вот, – капитан ткнул пальцем в фотку, где из-за Митьки выглядывали два человека. Один – в шляпе пирожком и в усах с бородкой, другой – без шляпы, лысый, как ночной горшок.

– Кто это? – не понял Семинард.

– Яков Свердлов, – отрапортовал Козлов, указывая на бородатого.

– Сын Сталина Яков? – удивился Скойбеда.

– Сын Якова Свердлов, – догадался Семинард. – А этот, второй, его отец, так?

Козлов замотал головой:

– Второй – никто иной, как Феликс Эдмундович Дзержинский.

– Как Дзержинский?! – поперхнулся Семинард. – Он же лысый! Вот Дзержинский.

Он указал на портрет в правом углу кабинета.

– Не похож.

– Совсем не похож, – подтвердил Скойбеда.

– Вы так считаете? – хитро прищурился Козлов. – А вот смотрите.

Он снял фуражку, достал из нее химический карандаш и принялся рисовать. Сперва нарисовал на лысом черепе короткий ежик волос, затем усы и бородку клиныщком.

– Ну, а теперь? – спросил он наконец.

– Теперь вроде похож, – сверился с оригиналом полковник. – Но это ж ерунда, он же помер. Хороший был чекист.

Генерал и полковник выпили.

– И Свердлов тоже помер, – сказал Скойбеда.

Они выпили и за Свердлова, закурили "Стрелу".

– Леша, – Семинард затянулся. – Ты, мне помнится, отпуск не догулял. Давай-ка, брат, собирай чемодан и вперед!

– Никак нет ! – ответил Козлов.

– Хороший службист, – обрадовался Скойбеда.

__ Товарищ полковник, – начал Козлов. – Помните, я говорил вам , что противник готовит удар там, где мы его не ждем?

– Ну, – Семинард на помнил ничего.

– Так вот, я также говорил, что информация по делу "Свиньи" – не более, чем отвлекающий маневр.

– Ну-ну... – Семинард начал нервничать.

– А главный удар надо ждать здесь, – капитан ткнул в фотографию.

– Где? – хором спросили Скойбеда и Семинард.

– На Красноай Площади. Ну, посудите сами: Свердлов-двойник, Дзержинский-двойник. Что дальше – Киров, Жуков, Плеханов?

– Кто такой Плеханов? – спросил Скойбеда.

– Прапорщик-коптерщик у нас на вещевом складе, – пояснил Семинард.

– А-а...

– Вы представляете? – разошелся Козлов. – Весь Совнарком двойников!

– Но зачем? – выкатил глаза Семинард.

– Все очень просто, – Козлов принялся ходить вокруг стола. Генерал с полковником следили за ним, вертя головами. – Одно дело – напугать 20 Членов Политбюро, другое – посеять панику на всю страну!

– На всю страну! – ужаснулся полковник.

– Вот смотрите, – Козлов остановился. Семинард со Скойбедой, по инерции еще слегка повертев головами, замерли тоже. – Седьмое ноября , идет демонстрация, миллионы людей сидят у своих телевизоров, и тут...

– И тут? – схватился за сердце Семинард. "Стрела" упала из его рта на ковер и задымила.

– И тут, – Козлов сделал страшное лицо, – разверзается земля под Кремлевской стеной и оттуде вылезаюм все наши двойнеики. Эта крупномасштабная акция, их надо найти.

Семинард выпучил глаза, казалось, они вот-вот лопнут.

Скойбеда даже прикрыл уши руками. Опустошенный Козлов опустился на стул.

Первым очнулся Скойбеда. Вспомнил, что он комендант Кремля:

– Значит так: фотографию размножить, раздать вашим и нашим, подключить МВД, Козлов, неделя сроку, семь суток, в часах вычислишь сам, – руководить операцией " Яков и К".

– Есть!

Семинард ничего не понимал и только поскрипывал сапогами, время от времени делая умное лицо. Именно в эти мгновения Козлову хотелось запустить в начальника маленьким бюстиком А.С. Пушкина, стоявшим на боковом столе.

– Оружие на задание не брать, форму – сменить! – продолжал отдавать указания генерал.

Семинард наконец-то пришел в себя и судорожно глотнул горилки из стакана.

– Связь со мной через каждые три часа, – он попытался овладеть ситуацией.

– Нет, со мной через каждые два! – Не согласился Скойбеда.

– Связь с обеими через два с половиной часа, – пришел к компромиссу Семинард. – Все, капитан, можете быть свободны.

Козлов вышел. Скойбеда принялся убирать стаканы в портфель.

– Ну, держи кардан! Пойду своим орлам пистон вставлять.

– Иди, иди. – процедил Семинард, когда дверь за генералом закрылась. – Раскомандовался здесь, генералиссимус вонючий!

Он достал из одного из вделанных в стену шкафов папочку, открыл, минут пять читал, затем сказал вслух:

– Анкетка ничего, с другими там и не держат, но вот с гербарем я, пожалуй, дам ему просраться!

Семинард знал, что любое увлечение есть отвлечение от генеральной линии. Это – слабость, пусть маленькая, но делать из мухи слона на Лубянке умели.

Возвращаясь от Семинарда, Скойбеда встретил шефа Лубянки, только вчера вернувшегося из отпуска.

– Ну, как там, на курорте? – спросил Скойбеда.

– Хорошо, – ответил шеф. – Но мало. Два месяца – как один день. А сейчас хреново, аклиматизация... Тут у нас завтра, поди, снег повалит, а там – лето, теплынь. Погоди-ка, – он принюхался. – А ты что, пьешь, что-ли, на работе?

– Имею право! – Скойбеда похлопал себя по лампасам. – Не петушек!

– А, поздравляю! – протянул руку шеф. – А я сразу не заметил. Но все равно, на службе пить нельзя. Не положено.

– Да я выпил-то всего ничего, – отмахнулся Скойбеда. – С этим самым твоим, Семинардом. Ты смотри за ним, попивает чертяка горькую! – и, придвинувшись к уху , добавил:

– Копает он под тебя, вмесе с Козлом со своим на пару!

Шеф почесал макушку.

ГЛАВА 9

Москва. Платформа станции метро "Маяковская". 27 октября. 17-00.

Час пик. В начале платформы – Сэм Стадлер. На нем бежевый плащ, в руках цветы. Людской поток раскручивает Стадлера и швыряет из стороны в сторону. Из пяти гвоздик в его руках уцелело только две.

– Поезд идет в депо, – разнеслось по платформе. – Освободите вагоны!

Хлынувшая из дверей толпа припечатала Стадлера к стенке и он оказался нос к носу со Стерлинговым. В руках тот держал торт-бизе в коробке.

– Привет, – привычно улыбнулся Стерлингов. – Заждались?

Стадлер промолчал.

– Опять деловая встреча? Или вы собрались на похороны? – Стерлингов бросил взгляд на цветы.

Советолог что-то буркнул и отвернулся. Он понял, что пистолета ему сегодня не дождаться.

– А, не желаете разговаривать? – услышал он насмешливый голос Стерлингова. – А зря: я принес вам то, что вы просили.

Стадлер в изумлении обернулся.

– Здесь, – Стерллингов указал на торт, – под слоем бизе, в полиэтиленовом пакетике, найдете интересующую вас вещь.

Стадлер, не отрываясьь, смотрел на коробку, не зная, как ему быть.

– Можете воспользоваться им незамедлительно, – продолжил Стерлингов. – Вы же заказали эту штуку из-за меня, не так ли?

Стадлер чувствовал себя, как в ренгеновском кабинете: этот улыбчивый симпатяга видел его насквозь.

– Сколько я вам должен? – еле выдавил он из себя.

Уголки губ Стерлингова достигли ушей:

– Считайте, что это наш русский сувенир. Вроде матрешки. Единственное одолжение, которое вы можете мне сделать...

– Что же?

– Все те же пятнадцать минут тет-а-тет. И возьмите тортик – это придаст вам уверенности.

Стадлер взял коробку, взвесил на руке: тяжелая.

– В целях экономии вашего драгоценного времени могу подбросить вас до гостиницы. По дороге и поговорим.

Советолог еще колебался.

– Чего вы опасаетесь? – улыбнулся Стерлингов. – Вы теперь вооружены. Это я должен вас опасаться. Ну, пошли?

Они поднялись по экскалатору вверх. У входа стоял знакомый серебристый "Мерседес", за рулем сидел бугай, закрывший плечами все лобовое стекло. Стерлингов открыл заднюю дверь, пропустил вперед Стадлера и сел рядом.

– Это Айвар Лупиньш, – указал он на бугая. – Мой личный шофер. Но чаще он просто сидит в машине, чтоб ее не угнали, он латыш.

– Я-я, – подтвердил Лупиньш по-латышски.

– При нем можете говорить о чем угодно, – разрешил Стерлингов. – Айвар не понимает по-русски. Но в остальном человек незаменимый. Верно, детка?

– Я-я.

"Мерседес" тронулся с места. Стерлингов предложил советологу сигару, тот отказался.

– Ну что ж, – Стерлингов, закурив, выпустил подряд пять колец прозрачного дыма, Стадлер принюхался: слава Богу не кубинские. – Вы, мистер Розанблюм, видимо, ждете от меня объяснений? Думаю, будет разумно с моей стороны рассказать немного о себе.

Стерлингоа глубоко затянулся и закрыл глаза.

"А вот сигары курить он не умеет", – отметил про себя Стадлер.

– Дество мое не было радостным, – начал свой рассказ Стерлингов. Детский дом, казенные вещи, издевательства старших ребят. Я рос забитым и озлобленным волчонком, за обедом мне доставался самый постный кусок. И даже те, кого я считал своими лучшими друзьями не, упускали случая посмеяться надо мной.

– О-ля-ля! – тяжело вздохнул Лупиньш.

– Да, Айвар, да, как ни грустно, но это так. – Стерлингов выпустил еще несколько колец. – Единственное воспоминание о детском доме – это большая белая простыня, на которой меня подвешивали к потолку. Затем ПТУ в городе Казани, по окончании которого я получил диплом слесаря и отбитые почки. Девушки избегали даже смотреть на меня. Потом завод, бригада коммунистического труда: там я научился пить водку, а позднее – и одеколон. Не мог ни дня прожить без клея "Момент".Поверьте, я представлял собой жалкое зрелище.

Стерлингов замолчал, чтобы сделать затяжку. По видневшимся из-за спины щекам Лупиньша текли крупные мужские слезы.

"Странно, – подумалось Стадлеру, – он ведь не понимает по-русски".

– Айвар – очень чувствительная натура, – пояснил Стерлингов. – Не понимая слов, он чувствует сердцем.

"Ну и компания! – ужаснулся советолог. – Один мысли читает, другой сердцем чует, во влип!"

– Так вот, – продолжал Стерлингов. – Я балансировал буквально на краю пропасти. Но однажды утром, проснувшись в канаве, я сказал себе: "Стоп! Посмотри на себя: на кого ты похож? Ты же летишь в бездну!" С той самой минуты я начал новую жизнь. Стал ходить в церковь, заниматься штангой и тех пор не выпил ни капли спиртного. На работе стали расти производственные показатели, девушки стали обращать на меня свое внимание.

– О-а-а-а-а! – похабно засмеялся Лупиньш.

– Чуть позже я вступил в комсомол и в общество трезвости, но в первом вскоре разочаровался ввиду формализма и бюрократии. А вот общество трезвости – другое дело. Я стал его завсегдатаем. На одном из очередных чаепитий я познакомился с одним человеком, он был подпольным миллионером и звали его Максим. Мы разговорились, и, как это часто бывает за чаем, он поведал мне о своей нелегкой судьбе, чем-то напоминающей мою. Это еще больше сблизило нас, и за один вечер мы стали близкими друзьями. Максим был гораздо старше и мудрее меня, и я называл его Папой. Он и в самом деле был мне как отец родной его забота и участие не знало границ. На прощание он дал мне свой телефон, и мы расстались до завтра.

Один Бог знает, как я ждал будущего вечера, чтобы снова увидеть Максима. Но на завтра он не пришел. Не было его и на следующий день. Я позвонил по оставленному телефону, но мне сказали, что такой здесь больше не живет. Я очень удивился, и лишь много позднее узнал правду: Максима посадили в тюрьму.

Стерлингов смахнул набежавшую слезу, Лупиньш за рулем рыдал в голос.

– Тогда я возненавидел систему, посадившую моего Папу в тюрьму. От отчаяния я чуть было снова не запил, и только огромным усилием воли удержал себя от этого. Я вспомнил, что во время нашей единственной беседы Максим рассказал мне о всех своих связях, а также сообщил, где у него спрятаны деньги. У мнея не было иного способа отмстить за Максима, кроме как занять его место. Поначалу было очень тяжело: я совмещал работу на заводе и подпольную предпринимательскую деятельность. Очень скоро я понял, что знаний, полученных в ПТУ, не хватает. С завода пришлось уволиться.

Стерлингов перевел дух и закурил вторую сигару.

– Я устроился сторожем сутки через трое и одновременно учился в МГИМО на заочном. Я восстанавливал старые связи и налаживал новые. Я спал по 2 часа в сутки, но все же добился своего. И вот – теперь я маклер, неофициальный, естественно, но зато и ни от кого не зависящий, у меня солидный оборотный капитал и дистрибьютеры по всей стране.

Стерлингов кивком головы дал понять, что он закончил.

"Ну что ж, – подумал Стадлер. – Легенда вполне правдоподобная. У мало-мальски приличного американского миллионера есть в запасе похожая слезная история для прессы.Вот только на сколько она близка к истине?"

Советолог смотрел в голубые глаза Стерлингова, пытаясь прочесть в них ответ, но тот опять надел свою привычную улыбку, сделав эту задачу невыполнимой.

– А что стало с вашим Папой? – Стадлер решил пойти другим путем.

– О, ему дали 15 лет. 5 из них он уже отсидел.

– Ну, хорошо, – сказл Стадлер. – Что же вы хотите от меня?

– Я не люблю ходить вокруг да около, – ответил Стерлингов. – А потому скажу вам сразу: доллары. Доллары в обмен на интересующую вас пушнину на обоюдовыгодных условиях.

Советолог почесал нос. Его не проинструктировали, как вести себя с подпольными предпринимателями. Наверное, также, как и с официальными, решил он. Он изобразил на своем лице все недоверие, на которое был способен, и полез в карман за сигаретами.

Стерлингов понял это по-своему:

– Если вы желаете в туалет, то мы как раз проезжаем мимо него, – заметил он.

Стадлер скис.

– Меха, которые я вам предлагаю, – сообщил Стерлингов, – пойдут минуя таможню и налоговую инспекцию, что немаловажно в финансовом плане. Лицензия же на вывоз будет в полном порядке, так что ни один даже самый въедливый чиновник вам и слова не скажет. Ну, как?

– Неплохо. – Стадлер понятия не имел, что надо делать в подобных ситуациях. Побольше курите, вспомнил он наставления Уорбикса и сунул в рот вторую сигарету, рядом с первой.

Стерлингов, улыбнувшись, отвел глаза. За стеклом мелькали люди, перекрестки, дома, деревья...

"Куда мы едем?" – вспыхнула тревожная мысль.

– Домой, – как всегда, раскусил Стерлингов. – Вот уже ваша гостиница.

Стадлер ничему не удивлялся. Тут он увидел в зеркале заднего обзора бледного идиота с озабоченным лицом и двумя сигаретами во рту и не сразу понял, что это он сам. Резким движением вырвав обе сигареты, советолог постарался принять добропорядочнй вид.

– А откуда у вас пушнина? – спросил он важно.

– Ну-у-у... – насмешливо протянул Стерлингов. – Это некорректный вопрос. Я же не спрашиваю вас, откуда у вас в Союзе валютный счет 904.

"И это знает", – как-то совсем безразлично подумал Стадлер.

"Мерседес" затормозил у дверей "Европейской".

– Вот и приехали, – сказал Стерлингов. – Я не тороплю вас, мистер Розенблюм, обдумайте все хорошенько, посоветуйтесь с Розенблатом, а я вам как-нибудь позвоню.

И он вылез, пропуская Стадлера.

– Всего доброго, – буркнул советолог, направляясь к дверям.

– Мистер Розенблюм! – рассмеялся Стерлингов. – А тортик? Нльзя же быть таким рассеяным!

Стадлер, матерясь, вернулся.

– Приятного аппетита. – пожелал ему Стерлингов. – Айвар, малыш, попрощайся с господином.

Лупиньш обернулся и помахал ему волосатй рукой.

В номер Стадлер первым делом вскрыл коробку. Под бизе, в полиэтиленовом пакете, он нашел пистолет Макарова с 8 патронами и запасную обойму к нему.

"Знячит, это не розыгрыш," – подумал он, засовывая пистолет во внутренний карман, – "Этот Стерлингов вправду влиятельный человек, раз может достать оружие в стране, где такое практически невозможно. Вот только на хрена мне его меха?"

Стадлер сунул в рот сигарету, и тут его осенило.

"А что если... Нет, сперва надо все тщательно проверить."

Он набрал номер Хэриса.

– Слушай, Джим, мне нужно тебя видеть, и чем раньше, тем лучше.

Консул что-то промычал в ответ.

– Опять набрался! – разозлился советолог.

– Да я трезв как стекло! – запинаясь, выговорил Хэрис.

– Мне надо тебя видеть, – повторил Стадлер.

– Пожалуйста, ноу проблем, послезавтра в любое время.

– Это поздно, мне надо сегодня.

– Сегодня никак, – пробормотал Хэрис. – Перый посол дает фуршет.

– А завтра?

– Завтра – второй.

– Ясно, – советолог бросил трубку. – Алкоголики, сукины дети, вернусь в Америку – всех заложу!

В дверь постучали. Вошла знакомая горничная с кувшином воды и, повиливая бедрама, прошла мимо. Сегодня была не ее смена, она пришла специально из-за него.Стадлер не обратил на вошедшую внимания. Горничная, не сводя с него глаз, поправила идеально застеленную кровать, взбила подушки, дважды протерла зеркало и вскопала землю под пальмой. Стадлер, не реагируя, курил, глядя прямо перед собой. Горничная обиженно пожала плечами и, прыгнув в бассейн, притворилась тонущей. Стадлер бросил в нее окурком и вышел в коридор. У него теперь были другие заботы.

ГЛАВА 10

Москва. Лубянка. Подвал. Вещевой склад Комитета Государственной

безопастности. 28 октября. 10-30 утра.

Запах нафталина и ваксы. В помещении начвещпродсклада старший прапорщик Плеханов. Он ждет, высунув красную рожу с черными жесткими усами в узкое окошечко, подобное тому, через которое выдают деньги из кассы или принимают посуду на мойке в столовой. В 10-32 появляется капитан Козлов.

– Здравия желаю, кэп, – ухмыльнулся Плеханов. – Опаздываешь, стало быть. У меня время – деньги. Две минуты по три рубли, это скоко же будет?

– Четыре пятьдесят, – соврал Козлов. – Потом сочтемся. Выкладывай, что там у тебя?

– Тута Семинард звонил, – заважничал прапорщик. – Такого выдать наприказал... Слухай, что выдаю: мыла полкуска – раз!

– Зачем мыло? – удивился Козлов.

– Это ваше с Семинардом дело, – зачем. Мне положено – я выдаю. А то ведь с мылом-то, оно легче! – Плеханов затряс усами.

– Дурак! – сказал Козлов про себя.

– Белье летнее, – продолжал Плеханов. – Трусы, майка, носки.

– А портянки? – спросил капитан.

– Портянки? – не понял Плеханов. – Ты шо , на картоху едешь?

– Ах, да, – опомнился Козлов.

– Дальше: рубаха цвета "беж", туфли востроносые...

– Зачем востроносые? – засопротивлялся Козлов.

– Семинард приказал, – старший прапорщик выставил перед Козловым пару обуви на высоком каблуке. – Дальше: костюм мятый в пыли. Сам по нему ногами топтал и прапорщика Александрова просил!