Текст книги "Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации"

Автор книги: Виктор Федоров

Соавторы: Виталий Щигельский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Фёдоров Виктор , Щигельский Виталий
Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации

Виктор Федоров и Виталий Щигельский

БЕНЕФИС ДВОЙНИКОВ, или Хроника неудавшейся провокации

* ПРЕДИСЛОВИЕ

* ГЛАВА 1

* ГЛАВА 2

* ГЛАВА 3

* ГЛАВА 4

* ГЛАВА 5

* ГЛАВА 6

* ГЛАВА 7

* ГЛАВА 8

* ГЛАВА 9

* ГЛАВА 10

* ГЛАВА 11

* ГЛАВА 12

* ГЛАВА 13

* ГЛАВА 14

* ГЛАВА 15

* ГЛАВА 16

* ГЛАВА 17

* ГЛАВА 18

* ГЛАВА 19

* ГЛАВА 20

* ГЛАВА 21

* ГЛАВА 22

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мой юный друг!

Я надеюсь, ты не обидишься, если я буду называть тебя юным? Просто с высоты моих лет и служебного положения, думаю, эта небольшая вольность вполне простительна. Только что ты открыл книжку, идея которой вынашивалась мною долгие годы и публикация которой стала возможна лишь сейчас, когда время стерло острые углы политических коллизий, многие участники тех событий вышли в отставку, а некоторые и вовсе перебрались в мир иной. В книжке этой правда от первого и до последнего слова, и лишь по понятным причинам изменены имена и фамилии, а также названия некоторых, так сказать, населенных пунктов. В остальном же все отражено доподлинно и документально, а ежели кто-то из бывших высоких чинов и возьмется утверждать, что все здесь вымысел, так это из одного лишь пресловутого желания обелить свой ветхий генеральский мундир, что лишний раз докажет его неблаговидную роль в этой истории.

Отвага и коварство, любовь и предательство – все в этой книге. Не показывай ее никому, не надо. Лучше прочитай в своем служебном кабинете, запри в сейф, а ключ отдай дежурному офицеру.

Счастливо тебе, дружок, успехов тебе в твоей нелегкой, кропотливой работе. Будь всегда честным, принципиальным, преданным идеалам своей великой Родины, каким был в свое время я.

Твой Автор

ГЛАВА 1

США. Штат Северная Каролина. 14 октября 1987 г. Конспиративная

штаб-квартира ЦРУ, замаскированная под ночлежку для бездомных. 12-00 по местному времени.

В административном кабинете, в кресле председателя благотворительного общества Добрых Самаритян, – заместитель директора ЦРУ по проблеме Советского Союза, мистер Джеймс Уорбикс, на нем твидовый пиджак со значком Доброго самаритянина 1-й степени, в углу рта – тонкая сигара. Время от времени Джеймс Уорбикс вынимает сигару изо рта, зажав ее большим пальцем и мизинцем, и пускает в потолок тонкую струю дыма. И только то, что сигара до сих пор не прикурена, выдает некоторое волнение заместителя директора. Он ждет, поглядывая на часы с кукушкой в другом конце кабинета.

12-05 по местному времени. Открывается дверь, и в комнате появляется Сэм Стадлер – ведущий советолог ЦРУ. Он одет в серый пуловер, залатанный на локтях, драные ковбойские брюки и поношенные остроносые туфли времен великой депрессии на босу ногу. На голове у него – полуразвалившаяся дамская соломенная шляпка, в темных глазах – недоумение.

– Какого черта?! К чему весь этот маскарад?! – надо сказать, Стадлер не отличался уживчивостья и легким характером, за что и получил в Управлении прозвище Вечный Жид, однако специалистом был неплохим. Джеймс Уорбикс знал и то, и другое, а потому предоставил ему возможность выговориться, и только потом собирался перейти к делу.

– Вас что, неверно информировали? – продолжал пылить Стадлер. – Я же в отпуску еще целых две недели! Ваши гориллы сняли меня прямо с пляжа во Флориде, не дали даже чемодан собрать!

Замдиректора терпеливо ждал, стряхивая сигару в пепельницу.

– У меня жена осталась там, на пляже, а это вернейший шанс, что мне наставят рога. Да перестаньте вы идиотничать со своей сигарой!

Уорбикс вздрогнул и смущенно сунул сигару в карман.

– Садитесь! – предложил он. – И не надо так кипятиться, Сэм, мы знаем друг друга не первый год. Вы здесь не по моей инициативе, да я бы сам с удовольствием сменил этот дурацкий пиджак на теннисную маечку, но... тут Уорбикс сделал жест руками, который мог означать все, что угодно. Мы с вами солдаты, Сэм, а солдаты обязаны подчиняться приказу... Слышали такую песню – "Дан приказ ему на запад..."?

– Да идите вы в жопу, Уорбикс! – вскричал разъяренный советолог и, сорвав с головы шляпку, швырнул ее в замдиректора. Тот был готов к этому и ловко уклонился.

– Идите туда, куда я вас послал, и читайте там лекции о патриотизме вашим вонючим скаутам! – Стадлер перевел дух. – Кстати, у меня еще не прорезались рога?

– Не вижу, почему кстати, но пока нет, – парировал Уорбикс. – А вот что действительно кстати, так это то, что до вас здесь был горячо любимый нами шеф*. Он этим вашим патриотизмом проел меня до самых печенок, и я уже готов был удавиться, но, к счастью, его вызвали телефонным звонком в Даллас.

– Он тоже был в лохмотьях? – поинтересовался Стадлер.

– О нет, конечно. Он был в своей пуленепробиваемой водолазке с дюжиной охранников. Официальная версия – "ошибся домом".

– И поэтому проторчал тут два часа, – предположил Стадлер, – а охранники выставили во все окна по пулемету и, притворясь глухонемыми, стреляли по всему, что движется в радиусе мили. С ума сойти можно!

– Ну зачем же так утрировать? – поморщился Уорбикс. – Излишняя предосторожность еще никому не повредила. До нас дошли сведения, что Фидель Кастро обещал за голову шефа награду в десять тысяч кубинских долларов.

– Два с половиной центнера ихних вечнозеленых апельсинов, – мгновенно перевел Стадлер. – Недурно, этот Фидель не привык мелочиться. Слушайте, Уорбикс, дайте в конце концов закурить, а то перед тем, как сюда войти, у меня отняли все сигареты и набили карманы окурками! Тоже необходимая предосторожность?

– Курите, курите, мой друг. – расцвел Уорбикс, пододвинул коробку с сигарами, услужливо щелкнул зажигалкой. Он был доволен, что удалось так быстро остудить собеседника, – в былые годы Стадлер буйствовал сутками.

– Ну и сигары у вас... – скривился, затянувшись, советолог. – Тоже Фидель прислал?

Уорбикс с радостью закивал головой. Он решил больше не перечить Стадлеру. Минуты три они молчали. Стадлер наблюдал за тем, как дым собирается у потолка, а Уорбикс наблюдал за Стадлером. "Крупный нос, черные на выкате глаза, пухлые губы – типичный еврей, кои везде одинаковы, что в Антарктиде, что в Америке. Да, шеф, конечно, хоть и дурак, но в подборе кадров не промах", – так размышлял замдиректора ЦРУ по проблеме Советского Союза.

О чем думал Стадлер понять было трудно, скорее всего, о своей жене, непризнающей бюстгальтеров и валяющейся сейчас где-нибудь на пляже далекой Флориды.

Молчание казалось затянувшимся. Стадлер докурил и вышиб бычок щелчком в открытое окно.

– И вы не боитесь навлечь на себя гнев "зеленых"? – спросил Уорбикс, чтобы хоть что-то спросить.

– Я их... – недружелюбно сообщил Стадлер и в подтверждение своих слов освободил тем же способом карманы от прочих окурков. – Я надеюсь, любезный мистер Уорбикс, вы притащили меня сюда не за тем, чтобы травить кубинскими сигарами, или, по крайней мере, не только за этим?

– О да, конечно! – у замдиректора отлегло от сердца: Стадлер сам перешел к скользкой теме. – Как я вас ценю, Сэм, вы даже не представляете, как я вас ценю!

С этими словами Уорбикс встал, закрыл окно и опустил жалюзи. Стадлер наблюдал за ним с кривой усмешкой на пухлых губах.

– Я думаю, вам не нужно объяснять, что мы будем иметь дело с документами под грифом "совершенно секретно", – доверительно начал Уорбикс.

– Я с другими дела не имею, – скромно заметил Стадлер.

– Ну вот и прекрасно, – Уорбикс достал из сейфа папку с хищно прищурившимся грифом в правом углу, раскрыл.

Советолог, покосившись на папку, презрительно хрюкнул:

– Что же на этот раз пришло в голову нашим блестящим недоумкам*? Очередная сумасшедшая идея? Сибирская язва в каракумских песках? Или, может, новелла де Сада на месте передовицы в "Правде"?

– О, вы их недооцениваете, Сэм, эти парни не зря едят свой хлеб, проговорил Уорбикс, поглаживая холеной рукой папку. – Это гении идеологической диверсии, недаром за их головы Фидель Кастро обещал больше, чем за голову самого шефа.

– Эка невидаль! – фыркнул Стадлер. – Да кому вообще нужна эта безмозглая голова! Я бы не взял ее даже в качестве подарка.

– Да-да, конечно... – Уорбикс незаметно проверил, исправно ли работает портативный магнитофон в ящике стола, и снова переключился на папку.

– Итак, Сэм, дело очень тонкое и щепетильное, не зря выбор пал на вас.

– Что-то раньше не слыхал, что я излишне щепетилен. – смущенно пробормотал Стадлер.

– А суть вот в чем, – продолжал замдиректора. – Вы, конечно, знаете, что значит для русских день 7-го ноября?

– Что-то вроде праздника плодородия у некоторых африканских племен. предположил Стадлер.

– И вы также прекрасно знаете, что такое для них Великий вождь, этот сушеный абрикос Ульянов-Ленин?

Стадлер кивнул.

– Так вот, – Уорбикс перешел на свистящий шепот. – План таков: точнехенько на 7-ое ноября подкидываем большевикам вместо Ленина большущую свинью. Ну как?

– Что-то я не совсем понял. – Стадлер в недоумении поскреб нос. – Что за толк менять шило на мыло, и причем здесь, собственно, я? Я, как известно, не развожу свиней.

– Постараюсь быть более популярен. – Уорбикс терпеливо улыбнулся. Все не совсем так, как вы думаете. Ну представьте себе: Москва, Красная площадь, идет празднование ихней Социалистической революции, толпы людей в валенках проходят мимо Мавзолея, на котором стоит партия большевиков, слышны русские народные песни... Я доходчиво объясняю?

– Вполне.

– Вот и прекрасно. Толпы людей в валенках уходят с Красной площади пить сибирскую водку, а партия большевиков в полном составе по старой сложившейся традиции спускается по потайной лестнице внутрь Мавзолея, чтобы почтить минутой молчания память своего Вождя и Учителя... Пока все понятно?

– Пока – да.

– Так вот, партия большевиков, стянув с головы шапки-ушанки, стоит в скорбном молчании у этой мумии, будучи в полной уверенности, что это и есть Ленин, в то время как на самом деле там...

– Свинья! – не выдержал Стадлер.

– Ну, отчего же свинья?! – Уорбикс начал терять терпение. – Вы, Сэм, рассуждаете слишком прямолинейно. Там будет лежать человек, наш человек, загримированный под Ленина. Можно дать ему агентурную кличку "Свинья", если вам уж так понравилось это слово.

– Я, кажется, начинаю понимать... – задумчиво проговорил советолог.

– Слава Богу! – обрадовался его собеседник.

– Я кажеться начинаю понима-а-ть. – Этой "свиньей", по всей видимости, намечено быть мне?!

Джеймс Уорбикс устало прикрыл глаза:

– Знаете, Сэм, я, пожалуй, был о вас лучшего мнения и надеялся, что вы более высокого мнения обо мне. Вам поручено общее руководство операцией: вербовка агентуры, подкуп, шантаж, а на роль "Свиньи" претендент уже есть.

– Кто же этот счастливец?

– Теодор Фрайер, Крошка Тед. Вы слышали о нем когда-нибудь, Сэм?

– Щеки Стадлера залил легкий румянец, но он быстро овладел собой:

– Нет, не имел чести.

– Странно, – удивился Уорбикс. – Вы первый человек, не знающий Теда... Это профессиональный актер, довольно известный, он снялся во множестве фильмов, не совсем, скажем, обычных: фильмах категории "ххх"*. Вот, взгляните... – замдиректора подвинул Стадлеру несколько фотографий из папки.

Тот взглянул, и его щеки зарделись ярче.

– Боже, какой кошмар!

– Да вы не туда смотрите, – улыбнулся Уорбикс. – Взгляните на лицо: небольшая залысина, бородка, морщинки – вылитый Ильич!

– Я надеюсь, он не собирается лежать там голым? – осторожно спросил Стадлер.

– О, нет конечно! Там же холод собачий, а потом вот с этим, – кивок в сторону фотографий, – все кончено. Уже год, как он уволен за профнепригодность. Вы понимаете, о чем я говорю? – Уорбикс заговорщицки подмигнул советологу.

Тот нервно подмигнул в ответ.

– Бурная молодость, неумеренные возлияния, кокаинчик, между прочим, Уорбикс продолжал смущать собеседника. – Мы наняли его за миллион долларов.

– Миллион долларов?!! – подпрыгнул Стадлер. – Да за такие деньги я сам... – он осекся.

– Не стоит так переживать, мой друг, – посоветовал Уорбикс. – Во-первых, у нашего крошки Теда не такая уж простая роль. Ему ведь еще придется говорить речь.

– Говорить речь? – изумился Стадлер.

– Да-да, в этом-то весь и фокус. Когда эти бородатые большевики облепят, как муравьи, тело своего идола, он должен встать и, сжимая в руке кепку, картаво крикнуть что-то вроде: "Ну что, батеньки, доигрались?!". Я думаю, эффект превзойдет все ожидания, и половина из них тотчас же умрет от разрыва сердца, а вторая половина начнет заикаться и не сможет больше выступать на своих партийных собраниях.

– А во-вторых? – поинтересовался Стадлер.

– А во-вторых, – Уорбикс лукаво прищурился, – В Сибири, куда после представления сошлют нашего Жана Габена, ему, надеюсь, будет не до миллиона. Ха-ха-ха!

– Ха-ха-ха! – вторил ему Стадлер низким грудным смехом.

– Но и это еще не все, – отсмеявшись и размазывая по щекам слезы проговорил Уорбикс, – самое главное, дорогой Сэм, – ваш гонорар. Два миллиона, думаю, вас устроит?

– Два миллиона?! – выпучил глаза советолог.

– Да, два миллиона. Один сейчас, другой – после успешного выполнения задания. Плюс накладные расходы в Москве.

– Откуда такие деньги? – только и смог выговорить Стадлер.

– Налогоплательщики раскошелились. – пояснил Уорбикс. – Родной Конгресс ассигновал на эту затею больше денег, чем на осуществление всей программы СОИ. Вы удовлетворены?

– Удовлетворен ли я? Что за вопрос! – Стадлер пребывал в страшном волнении. – Одно только беспокоит меня в этой истории...

– Я вас внимательно слушаю. – Уорбикс перевел индикатор чувствительности магнитофона в максимальное положение.

– Видете ли, я опасаюсь,– предположил советолог, – что не все большевики будут присутствовать 7-го ноября у тела Ленина.

– А что такое? – забеспокоился и Уорбикс.

– Понимаете, насколько мне известно, Мавзолей очень мал, не больше этой комнаты, а большевиков, напротив, очень много – порядка восемнадцати миллионов человек.

Джеймс Уорбикс так и застыл с открытым ртом. Его поразили даже не малые габариты Мавзолея, его совершенно обескуражило несметное число большевиков в той далекой и загадочной стране. Заместитель директора не знал, что бывают такие партии. Это ставило операцию под угрозу срыва.

– Вы наверное имеете в виду Политбюро? – продолжал Стадлер. – Два-три десятка старперов, что действительно толкутся на трибуне во время демонстраций.

– Да-да, – пробормотал Уорбикс. – Конечно... Я, видете ли не учел масштабов того зла, с которым приходится сражаться. Я буду ходатайствовать об увеличении вашего гонорара до трех миллионов.

Стадлер в почтении склонил голову, внутри его все ликовало.

– А теперь, Сэм, – подвел черту Уорбикс, – я даю вам неделю на то, чтобы слетать во Флориду, уладить проблему с женой, собрать чемодан и явиться с окончательным решением.

– Да провались она пропадом, эта жена, вместе с ее чемоданом! – вырвалось у Стадлера. – Я готов приступить к выполнению задания прямо сейчас.

– Не надо торопиться, дружище. – сморщился Уорбикс.– Я ценю ваше рвение, но нам самим необходимо время на подготовку. Все явки тонкости и нюансы узнаете в следующий раз. До скорой втречи, Сэм, и не забудте, что вы – бездомный, когда будете выходить отсюда. – замдиректора встал и протянул через стол руку.

– Минуточку, дорогой Уорбикс, – остановил его Стадлер. – думаю, как бездомному бродяге, мне будет простителен один неджентельменский поступок.

С этими словами советолог шагнул к столу, отодвинул ящик с портативным магнитофоном и на глазах у застывшего с протянутой рукой Уорбикса, вынув оттуда касету, положил ее к себе в карман брюк.

– Все мы время от времени говорим глупости. – заключил он при этом. Что ж, до скорого, через неделю, минута в минуту я буду у вас.

Он пожал вялую уже руку Уорбикса и не оглядываясь вышел.

"Да-а, парень не промах, – подумал в след ему заместитель директора. – но уж больно любит деньги. На это стоит обратить внимание."

А Сэм Стадлер тем временем спускаясь по лестнице и мурлыча что-то под нос размышлял о том, как неожиданно и счастливо вдруг разрешились все его финансовые затруднения. Еще совсем недавно он всерьез подумывал о том, чтобы продать Фиделю Кастро глупую голову своего шефа за 10 тысяч вонючих кубинских долларов, а тут – сразу два, нет – три миллиона! Советолог был счастлив. Добравшись до своего отеля "Хилтон" во Флориды Стадлер первым делом снял с себя все лохмотья, выкинул их на помойку, а затем с чувством глубокого удовлетворения плюхнулся в ванну.

ГЛАВА 2

СССР. Российская Федерация. 18 октября того же года. Новгородская область. Река Шелонь. 11-30 утра по новгородскому времени.

На реке, в камышах – лодка. В лодке два рыбака в панамах – большой и маленький. Большой – капитан КГБ Алексей Козлов, маленький – его сын Дмитрий. Не клюет.

– Эх! – сладко потянулся капитан Козлов. – Проспали мы с тобой, Митька, утреннюю зорьку. Не берет.

– Не берет... – согласился Митька. – А ты, папка, на опарыша пробовал?

– Пробовал.

– Ну и что?

– Не берет.

– А на шитика?

– И на шитика не берет. Я, Митька, на все уже пробовал.

– А на бутерброд с колбасой?

– Ну ты, Митька, скажешь тоже, не подумав, – усмехнулся Алексей. Кто ж на бутерброд с колбасой ловить будет? На бутерброд с колбасой никто и не ловит...

– Как не ловит? – не поверил Митька. – А дед Василий? Вчера весь день вокруг мамки крутился. Дай, говорит, бутерброд с колбасой на рыбалку.

– Вокруг мамки, говоришь? – нахмурился Алексей. – Так это он на закуску клянчил. Алкоголик твой дед Василий.

– Алкоголик, не алкоголик, а лещей каждый день во-о-от таких носит, Митька широко развел руки.

– А у нас не берет, – вздохнул Алексей.

– Не берет, – подтвердил Митька. – Ох, опять от мамки влетит...

– Это точно, – снова вздохнул Алексей.

Вдалеке послышался шум моторки.

– Ох, Митька! – всполошился Козлов-старший. – Рыбнадзор шпарит! Тащи якорь живее!

– Да где же он, папка?

– Как где? На корме, конечно!

– Так на корме же ты сидишь!

– Ах, черт!

Моторка тем временем вырулила из-за поворота и, тяжело рассекая воду, направилась к ним.

– Ну, влипли мы, Митька! – проговорил Алексей и покраснел, как школьник. – Как пить дать, штраф платить придется. Кидай удочки в воду, потом новые вырежем.

Они бросили удочки, течение лениво потащило их прочь.

– Мы загораем,– шепнул старший Козлов сыну. – Сними хотя бы куртку, балбес!

Моторка, сделав полукруг, остановилась метрах в десяти. Мотор дважды чихнул и умолк. В "мотористе" Козлов-старший узнал сельского оперуполномоченного Цикина, видел его пару раз на собрании садоводов-пайщиков, человека близорукого и недалекого, дослуживающего последний год до пенсии. И ранее не претендовавший на роль элеганта, Цикин сейчас имел вид загнанной лошади Пржевальского: невысокого роста, со сбившейся на сторону фуражкой, с запотевшими толстыми стеклами очков.

– Товарищ капитан Козлов? – обратился он к Митьке.

– Не-е, – протянул Митька, – я еще маленький.

Цикин испуганно снял очки, отчего перестал что-либо видеть вообще.

– Ну я капитан Козлов, – Алексей раздраженно помахал перед носом уполномоченного панамой. – Я это, Цикин, я, можешь не сомневаться. Что у тебя стряслось?

Оперуполномоченный наконец совладал с очками и, разглядев Козлова, радостно закричал:

– Здравия желаю, товарищ капитан!

– Привет, – буркнул тот. – Это все?

– Никак нет, товарищ капитан! – продолжал орать Цикин. – Там за вами машина из Москвы пришла, велено срочно вас разыскать.

– Так я и знал, – сплюнул с досады Алексей. – Мало того, что отпуск в октябре, так и то спокойно отгулять не дадут!

– Виноват, – вытянул шею Цикин, – это вы мне?

– Расслабся, Цикин, – посоветовал капитан. – Ты уже выполнил задание.

– Есть, товарищ капитан! – обрадовался оперуполномоченный и, виновато улыбаясь, добавил: – С ног сбился вас разыскивая. Весь Ильмень избороздил, месячную норму бензина извел...

– Ты б еще в Карское море заплыл, – проворчал Алексей. – Ну что, Митька, греби домой.

Через два часа новенькая черная "Волга" бесшумно неслась по московскому шоссе. Сидевший на заднем сиденьи капитан Козлов хмуро глядел на пролетавшие за стеклом поля.

* * *

Москва. Комитет Государственной безопасности. Лубянка. 18 октября. 16-20. Кабинет замначальника по контрразведке полковника Семинарда.

Простая мебель, несколько телефонов и коммутатор на столе. В правом углу – потрет Ленина, в левом – Дзержинского, посередине – Рихарда Зорге. В кабинете – полковник Семинард и капитан Козлов.

– Я только что от генерала, – начал без всякого вступления Семинард. – Он в очень скверном настроении.

– Я тоже, – признался Козлов. – Неужели во всем Управлении не нашлось никого, кроме меня?

– Дело чрезвычайной важности, – пояснил Семинард. – Генерал лично настоял, чтобы оно было поручено вам. Кстати, он сам только вчера прилетел из Варловых Карлов*.

– Вы меня заинтриговали, – смягчился капитан. – Если уж генерал оставил целебный пляж золотых песков, то дело и впрямь нешутейное.

– То-то и оно, – кивнул Семинард. – Дело, как говориться, не для печати.

С этими словами он достал из стола черную магнитофонную кассету и повертел ее в руках:

– Я вам сейчас поставлю одну очень интересную пленочку, вы ее внимательно послушайте, а потом скажете, что вы об этом думаете.

Полковник вставил кассету в магнитофон на столе, нажал клавишу "пуск".

"Ай уоз бо-он фо ло-овинг ю, бэйби..." – понеслось из динамика под нестройные гитарные рифы.

– Я рожден, чтобы любить тебя, крошка, – перевел Козлов. – Группа "Кисс", запрещена к прослушиванию в Союзе в 1981 году, и совершенно справедливо запрещена, тут и думать нечего.

Семинард судорожно надавил на "стоп".

– Извините, – покраснел он. – Это не та кассета. – Он порылся в ящике стола. – Вот та, хотя... – он смутился окончательно. – Не могу утверждать...

Пока полковник менял кассету, капитан обратил внимание на то, какие печальные глаза у Рихарда Зорге на портрете. А ведь говорят, что он был очень веселым человеком, любил ходить в цирк и смотреть кинокомедию "Свинарка и пастух"...

"Какого черта! К чему весь этот маскарад?!" – раздалась вдруг английская брань, и Козлов удивленно приподнял брови. Однако Семинард остановил его жестом руки:

– Слушайте дальше, это как раз то, что нам нужно.

Козлов стал слушать, и чем дальше он слушал, тем сильнее шевелились у него на голове волосы. Пленка, записанная в далекой Северной Каролине, хотя и уступала по качеству отечественной, но слова можно было разобрать все. Когда запись окончилась и сработал "автостоп", Козлов долго еще не мог прийти в себя и все ходил из угла в угол по кабинету, незаметно для себя переходя на строевой шаг. Услышанное никак не могло уложиться у него в голове.

– Откуда это у вас? – спросил он наконец.

– Евлампий* прислал, – сообщил Семинард. – Он нашел это в Майами, штат Флорида, в бачке для мусора около отеля "Хилтон". Кассета лежала в кармане старых ковбойских брюк.

– Невероятно, невероятно! – повторял Козлов, не пересатвая ходить по кабинету. – Такой материал! Кто бы мог подумать!

И вдруг он замер, как вкопанный, сраженный внезапной мыслью:

– Это что же получается, что наши люди исследуют все помойки Америки?

– Нет, не думаю, – возразил полковник. – Резоннее было бы предположить, что Евлампий просто хотел подобрать кое-какую одежду для себя. Впрочем, теперь это не имеет уже ровно никакого значения.

– Вы идентифицировали кого-либо из говоривших? – спросил Козлов.

– Не совсем, – Семинард достал из папки список. – Мы проверили по своим каналам: Уорбиксов в ЦРУ четверо (если, конечно, речь идет о ЦРУ), из них двое в интересующей нас службе – Джеймс и Джо.

– Они родственники?

– Более того, они единоутробные братья-близнецы, и это существенно затрудняет наши поиски

– Или наоборот, облегчает: двух одинаковых людей легче искать, чем одного, – предположил капитан.

– Возможно, вы и правы, – задумчиво проговорил Семинард. – Что же касается Сэма, то здесь гораздо сложнее. Сэмов в ЦРУ около пятидесяти, не говоря уже о ФБР, причем почти четверть из них работает в русской службе. А ведь именно одного из них следует ожидать в Москве...

– А этот артистишка?

– Теодор Фрайер? И здесь ничего, – покачал головой полковник. – Мы проверяли такой нигде не числится. Судя по всему это его... хм... сценический псевдоним.

– Не густо, – согласился Козлов. – Единственный, про кого можно сказать что-то определенное, это товарищ Кастро.

– Не считая Ленина, – добавил Семинард.

Оба помолчали, полковник закурил "Стрелу". Козлову тоже хотелось курить, но он не осмелился без приглашения. Что-то никак не давало ему покоя, но что именно?..

– А что можно сказать о времени записи? – спросил он.

– Эксперты пока не дали точной оценки, если такая вообще возможна. Но можно сказать наверняка, что в этом году.

– Откуда такая уверенность?

– Кассета этого года выпуска.

– Если следовать логике, – стал размышлять Козлов, – речь идет о поре летних отпусков.

– Говорят, во Флориде круглый год лето, – вздохнул Семинард.

– Сейчас у нас пятница, – Козлов покосился на именные часы с календарем. – До ноябрьских праздников – двадцать дней. – он замялся, – И все же я уже сейчас рискнул бы проверить...

– Вы имеете в виду... – осторожно начал полковник.

– Да! – Козлов снова принялся расхаживать из угла в угол. – Именно это я и имею в виду. Я, конечно, понимаю всю щепетильность вопроса, и все же я считаю, что проверка необходима.

– Да, но что вы предлагаете?! – Семинард заранее начал потеть.

– Ну, например, для проведения медицинских опытов.

– Каких опытов? – схватился за голову Семинард. – Это же не кролик, елки зеленые! Или вы хотите схлопотать по шапке?

– Ну придумайте что-нибудь другое: замену галстука, или подушки, бронированного стекла, поставьте скрытую камеру, наконец! Ведь ежели это живой человек, должен же он что-то есть! – Козлов остановился под портретом Дзержинского.

Взгляд первого чекиста страны был тяжел, но справедлив.

"И все-таки что-то здесь не так, – стучала в голове капитана мысль, Как-то все слишком просто."

– Хорошо, – сдался полковник. – Я подумаю насчет проверки. А в ваши обязанности, капитан, входит контроль за Красной площадью, вернее, руководство этим контролем. Особое внимание обратите на ночное время. Я связался с начальником Кремлевского гарнизона, он обещал увеличить почетный караул до четырех человек, плюс специально натренированная собака.

– Собака? – растерянно пробормотал Козлов. – Зачем собака?

– На всякий случай. – пояснил Семинард. – Специально натренированная собака может просидеть вместе с остальными целый час без движения. Кроме того: наши снайперы на крыше ГУМа и постоянное патрулирование Красной площади с воздуха двумя-тремя вертолетами.

– За что же отвечаю я? – растерялся Козлов.

– Вы, капитан, лично освечаете за поимку этого самого Сэма вмесе с его импотентом-комедиографом и за доставку их живыми или мертвыми к нам на беседу. Особое внимание обратите на то, чтобы ни одного слова не просочилось в печать.

– В этом можете не сомниваться, – заверил полковника Козлов.

– Как сказать, – Семинард постучал согнутым пальцем по столу. – И еще: с этого дня вам не следует появляться на Лубянке, держите связь через "сапожника" на Арбате. Может, будет что-нибудь новенькое для вас. Я лично послал шифровку Евлампию, чтобы он еще порылся по помойкам. Неплохо было бы получить еще одну кассету с записью их второго разговора, ну там, где будут объявлены явки и прочее.

– Еще одну кассету... – повторил Козлов, и тут его осенило. Ну конечно же! Как он не догодался раньше! Это же абсолютно очевидно! От своей догадки Козлов даже побледнел.

Полковник, заметив это, спросил с тревогой в голосе:

– Вам нехорошо, капитан? Дежурный! – гаркнул он в селектор. – Воды, живо!

– Не надо воды, товарищ полковник. – остановил его Козлов. – Мне хорошо. Мне отлично! Просто я подумал...

– Подумал? – удивился Семинард. – О чем же?

– Просто я подумал о том, что все это "утка".

– Где утка? – не понял Семинард и посмотрел в окно.

– Здесь "утка". Обыкновенная "утка" – дезинформация!

На этот раз побледнел Семинард.

Распахнулась дверь, и в кабинет влетел запыхавшийся дежурный со стаканом в руке:

– Кому воды, товарищ полковник?

– Мне. – Семинард медленными глотками осушил стакан, отослал дежурного. – Что вы такое плетете, Козлов?!

– Давайте рассуждать с позиций вероятного противника, – капитан сел на стул. – Откуда взялась эта кассета?

– Евлампий прислал, – неуверенно проговорил полковник.

– Верно. А как она попала к Евлампию?

– Вы что же подозреваете Евлампия?! – грозно ощерился Семинард. – Да он вот с ним начинал! – полковник ткнул пальцем в Дзержинского, – С сорок шестого года безвыездно в Америке! Вы тогда даже в штаны не писали!

– Да упаси Господи! – Козлов замахал руками. – Евлампий здесь ни при чем. Он действительно нашел кассету на помойке. Другой вопрос, как она туда попала?

– Как? – растерялся Семинард.

– Вот именно, – как? Ведь эту кассету записал либо кто-то из двух разговаривавщих, либо кто-нибудь третий, которого мы не знаем.

– Товарищ Кастро?.. – предположил полковник.

– Маловероятно. Скорее всего этот третий работает там же, где и двое первых.

– А где работают эти двое? – Семинард никак не мог ухватиться за мысль.

– Вы же сами предположили, что в ЦРУ.

– Я предположил? – Семинард дрожащими руками закурил и попытался сосредоточиться. – Ну, хорошо. Но зачем этот третий записал разговор тех двоих на кассету?

– Затем, чтобы потом их шантажировать, – пояснил капитан. – Это как раз простой вопрос. А вот сложный вопрос: зачем он эту кассету потом выкинул на помойку, где ее и нашел Евлампий?

– Зачем, зачем, – передразнил Семинард. – Захотел и выкинул. Они там стоят гроши, эту выкинул – купил новую.

– Это чистые кассеты стоят гроши, – возразил Козлов. – А с такой записью пленка становиться бесценной.

– Не понимаю, к чему вы клоните?

– Я клоню к тому, что такие кассеты не выкидывают вместе с банками из-под пива и использованными кондомами...

– Не ругайтесь, – поморщился Семинард.

– ...Такие кассеты хранят в бронированных сейфах с кодовыми замками, если только...

– Если только – что? – вытянул шею полковник.

– Если только, – подался вперед Козлов, – не хотят, чтобы кассета попала в нужные руки!

Семинард закрыл ладонями лицо и простонал:

– Да в какие ж это руки, черт побери?! Вы, Козлов, совершенно не умеете ничего объяснять. Все у вас какие-то недомолвки, намеки... Вы можете изложить суть дела?

– Могу. – Козлов встал.– Эту кассету нам подбросили специально, и содержит она чистейшей воды дезинформацию.

– Но зачем?

– Думаю, затем, чтобы отвлечь наше внимание, а самим нанести удар там, где мы его не ждем. И я не удивлюсь, если Евлампий найдет и вторую пленку с перечнем всех липовых явок и несуществующей агентуры.