Текст книги "Аномалия"
Автор книги: Вик Тори
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
– За что ты меня так ненавидишь? – при упоминании о еде мой желудок заныл. – Если я сейчас что-нибудь съем, точно вывернусь наизнанку.
– Ладно, если что, присоединяйся, – Феликс достал из кармана какую-то коробочку и положил на столик рядом. – Вот, попробуй, мне помогает.
Еще минут пять я боролась с тошнотой и старалась смотреть в одну точку. Из общего салона доносился смех, потом потянулись аппетитные запахи чего-то вкусного и горячего, и рука сама потянулась к коробочке, оставленной Феликсом.
Как ни странно, помогло. Безвкусные таблетки вернули меня к жизни. Заснуть не получалось, сидеть на месте тоже, да и желудок жалобно завывал на каждый новый аромат, приплывающий из салона. Я решила присоединиться к компании. В конце концов, нам вместе работать, а я знаю всего двоих.
Мое появление в общем салоне, похоже, только эти двое и заметили. Ира и Феликс сразу замахали руками, приглашая меня присесть – свободное кресло оказалось как раз рядом с ними.
– Ну, помогло? – улыбнулся Феликс. – Что будешь на завтрак?
– Что-нибудь, – ответила я и оглядела присутствующих за столом.
Охранники по-прежнему сидели в сторонке и напоминали каменных истуканов в спецодежде. По сравнению с ними все остальные мужчины в салоне выглядели тощими заморышами.
– Ну, и кто тут кто? – тихо спросила я.
– Смотри, за Ирой сидят три женщины – это два гинеколога и лаборантка из филиалов. Я их, кстати, сам плохо знаю. Вон тот, в пиджаке, генетик Павел Леонидович Порываев, очень уважаемый человек и прекрасный ученый. Правда, вспыльчивый малость и не без гордыни. Лучше с ним не спорить, все равно бесполезно. Вот тот блондин с усиками – это техник наш, наладчик аппаратуры. А женщина, с которой он разговаривает, очень хороший врач общей практики, – Феликс на этих словах скривился и нервно ковырнул вилкой в тарелке. – Алла Федоровна Смольская. Знает все, обо всем и обо всех. Не мозг, а суперкомпьютер. Она в Центре работает уже лет тридцать. Обращайся к ней только по имени-отчеству, она не выносит фамильярности.
– Понятно, запомню, – я посмотрела на Аллу Федоровну. Она тут же отвернулась от собеседника и ухватилась за мой взгляд. Мне стало не по себе – неужели слышала, о чем мы тут шепчемся? Суперкомпьютер общей практики, смотрела на меня в упор, не отрываясь. Феликс приветственно кивнул ей. Железная леди кокетливо поправила прическу и тут же расплылась в улыбке. Ах, вот оно что! Неужто влюблена в шефа? Хотела убить конкурентку взглядом! Интересно, сколько ей лет? Если работает уже тридцать лет в Центре, то лет 50-60 точно. Может, и больше, судя по сероватому цвету кожи и редким волосам. Но старушка еще в обойме, вон как улыбается!
– Феликс, признайся, между вами что-то было? – съехидничала я.
Феликс поежился.
– Ну что за вопросы? С чего ты взяла?
– Понятно. Если меня найдут в Конго с перерезанным горлом, подозревайте Аллу… как ее… Федоровну. Суперкомпьютер, похоже, не выносит конкуренции.
– Аномалия, все-таки ты дура немножко. Лучше жуй и молчи. Возле Аллы Федоровны – старший научный сотрудник Центра, Карпов. Зовут его Емелей, но на имя он не отзывается. Говорят, в знак протеста. Не нравится ему такое имя, а поменять не разрешают родители. Якобы назван в честь дедушки или прадедушки, память и все такое.
Карпов ни с кем не разговаривал, а лишь меланхолично жевал, упершись в одну точку. Честно говоря, старший научный сотрудник производил не самое приятное впечатление. Казалось, он сейчас упадет лицом в тарелку, уснув за этим скучнейшим занятием.
– Он может показаться немного заторможенным и угрюмым, – Феликс как будто прочитал мои мысли, – но это не так. Конечно, человек не самый общительный, оптимизмом не брызжет, но я тебя уверяю, даст фору всем нам, вместе взятым, во многих вопросах. Говорят, жуткий бабник. Так что, если тебя найдут в Конго, подозревать буду в первую очередь его.
Я еле сдержалась от смеха, как представила себе этого вяленного мачо, ухлестывающим за женщинами.
– Последний, что сидит возле Карпова – это Александр Павлович, сын Порываева, специалист по евгенике. Пошел по стопам отца. Хотя, думаю, это было не его решение. Молодой еще. Не скажу, что специалист первоклассный, но вполне достойный. Кстати, Павел Леонидович – хороший друг Сагалова. Он и не скрывает, что попросил включить сына в состав группы, так как считает, что эта экспедиция войдет в историю. А в истории должно быть местечко и ему, и сыну. Ну да ладно…
Отец и сын почему-то сидели по разные стороны стола. Так как старший Порываев время от времени метал грозные взгляды в своего притихшего отпрыска, было понятно – они в ссоре. Видимо, сорвался у сыночка шанс покутить хотя бы месяц-другой, пока папашу сослали в Африку!
Отдельно от всех сидел еще один человек. Он просто смотрел в иллюминатор и потягивал кофе.
– Это наблюдатель из американского континента, Бен Редклифф. Он неплохо знает русский, так что при нем не болтай, – Феликс кивнул в сторону одиночки. – Он пока мало с кем общается, в сторонке держится.
– Ну, Феликс, ты смог четко назвать, кто летит в экспедицию и для чего. Ну, с Ирой все понятно. Ты, как я понимаю, возглавляешь группу. А вот я зачем? Работник новый, непроверенный, хоть и грамотно завербованный…
– Ты себя недооцениваешь, – Феликс протянул руку к папке, лежащей рядом, достал оттуда лист с эмблемой Центра. – Вот, смотри, твоя фамилия. Видишь? А внизу подпись Сагалова. Вот и все объяснение. Поверь, не я утверждал списки.
– Да, конечно…
– Меня спросили, кого бы я хотел взять с собой. Я назвал пятерых. Из них со мной сейчас летишь только ты, Ира и Павел Леонидович. Остальных я едва знаю, – Феликс бережно пригладил список рукой и положил обратно в папку. Любил он бумажки, электронные документы казались ему менее весомыми что ли: всегда можно достать листочек и ткнуть носом в подпись.
– Ну, тогда тем более непонятно, почему я. Если б по твоей протекции, то понятно, а так…
Не успела я договорить, как в салон зашел мужчина. Но, увидев рядом с Феликсом меня, он неуверенно потоптался на входе, кивнул шефу и тут же вышел. Я сразу узнала его. Белобрысый. Тот самый, которого я сначала встретила в лифте, затем в блоке центрального компьютерного управления. Но что он делает здесь? Неужели летит с нами?
Феликс и глазом не моргнул, придвинул к себе тарелку и принялся есть.
– Ты и сейчас будешь говорить, что не знаешь его?
– Кого?
– Вот того, белобрысого, что только что заходил.
– Знаю. Уже знаю, – шеф скривился и отодвинул тарелку. – Фу! Гадость!
– И кто это?
– Он с компьютерного блока. Поможет установить оборудование, наладить там все… Дальше наш техник сам справится.
– Он хотел поговорить с тобой?
– Наверное, хотел, – Феликс притянул к себе другую тарелку и принялся дегустировать новое блюдо. – Но я сейчас занят. Успеем наговориться. Ты кушай, кушай, потом неизвестно когда за стол сядем.
Я взяла яблоко, баночку сока и под пристальным взглядом Аллы Федоровны пошла в свою кабину. Надо было бы проявить уважение и остаться за общим столом, познакомиться поближе с теми, с кем предстояло жить и работать ближайший месяц, а то и два, но желание уложить гудящую голову на подушку было сильнее.
Бессонная ночь и накрученные до предела нервы сделали свое дело – я отключилась почти мгновенно. Проснулась от негромкого монотонного голоса: «Внимание! Посадка через десять минут». В дверь снова постучали. На этот раз это была Ирочка. Она влетела в кабину в оранжевом легком платьице и закружилась:
– Ну, как тебе?
От неожиданности я даже не нашла, что сказать, кроме стандартного «хорошо». Платье и вправду очень ей шло. Просто непривычно было видеть такую красоту после постылых спецкостюмов.
– Там очень жарко. Так что давай переодевайся. Феликс сказал, что форма одежды пока может быть любой. Взяла что-нибудь полегче?
Я пожала плечами. Хоть чемодан и собирался несколько дней с особой тщательностью, но его содержимое вспоминалось смутно.
– Ладно, я побегу. Встретимся через пять минут, – прощебетала Ирочка и выпорхнула из кабины, как яркая экзотическая птичка.
Решив последовать заразительному примеру, я достала чемодан и стала перебирать одежду. Между аккуратно сложенными стопочками я напоролась на какую-то не то книжку, не то блокнот. «От Матфея святое благовествование». Понятно, чьих это рук дело. Мама просила взять это с собой, но воспоминания об Илье и о том этапе жизни мне были ни к чему. Все-таки сделала по-своему, подложила в чемодан.
Переодевшись в шорты и легкую рубашку, я взяла чемодан, сумку и в последний раз взглянула на блага человеческой цивилизации. Если там, где нам предстоит работать, все действительно настолько запущено, то кондиционер, мягкую постель с установкой режимов сна и прочие «прибамбасы» я еще долго не увижу.
Коллег я нашла в общем салоне. Все переоделись, и только Павел Леонидович расхаживал взад-вперед в спецкостюме с эмблемой Центра, и охранники, кажется, не сдвинулись ни на сантиметр. Впервые увидела Феликса в шортах и рубашке с коротким рукавом. Не смогла сдержать улыбку, и шеф зарделся, как девица. Зато госпожа Смольская вырядилась в свое, наверное, самое распрекрасное платье и то снимала, то снова надевала огромную широкополую шляпу. Я даже начала беспокоиться, сможет ли она выйти из самолета с этой громадиной на голове или ее придется выкатывать боком по трапу. Алла Федоровна кокетливо поправляла бретели на платье и тайком поглядывала на Феликса. Ой, скормит меня крокодилам, точно скормит. Особенно после того, как шеф кинулся помогать мне с чемоданом.
Я устроилась в кресле радом с Ирочкой. Как только мы стали снижаться, вдали, рыжей заплаткой на гладкой синеве океана, показался берег. Где ж тут приземляться? Ни аэродрома, ни взлетной полосы, ни хотя бы нормальной дороги. Среди жухлых зарослей проплешинами светились абсолютно голые куски земли. Как после бомбардировки.
Когда мы снизились настолько, что можно было разглядеть тонкие ниточки дорог, самолет сделал круг над побережьем, и я разглядела внизу посадочную полосу. Недалеко от размеченной площадки стояли низкие домики. Значит, там, внизу есть люди. Цивилизованные. Это радовало.
Посадка прошла мягко. Как только трап металлической змейкой спустился к земле и мы вышли из самолета, к нам навстречу припустился чернокожий паренек. В светлой рубашке, весь нараспашку, он подбежал сначала к нам и стал жать руки.
– Здравствуй! Как долетел? Меня зовут Амади. А тебя? – паренек сверкал белозубой улыбкой и, как заведенный, прыгал вокруг нас.
Познакомившись со всеми, он повернулся в сторону домиков, замахал руками. И тут же к нам заторопились еще четверо крепких чернокожих парней. Амади встретил их суровыми выкриками на странном агукающем языке, жестами и чуть ли не пинками объяснил им, что к чему. Они похватали наши чемоданы, сумки и, навьюченные, снова понеслись в сторону домиков.
– Амади, а где остальные? Где Еремов? – спросил Феликс.
– Он ждет там, сказали встретить вас.
– Прелестно,– пробурчал шеф, явно недовольный таким заочным приемом.
– Идем!
Амади поспешил к домикам. Мы, уже вспотевшие от жары, поплелись за ним. Горячий воздух и колышущееся марево на краю посадочной полосы создавали впечатление какой-то нереальной картинки, как в душном сне.
Надеясь, что нас ждет кондиционер, мы зашли в низенькое здание. Но внутри было не намного прохладней. Вдобавок ко всему, комнату заволакивала сизая дымка и невыносимо пахло табаком. Мне захотелось снова подняться на борт самолета и улететь обратно. Если нам предстоит работать в таких условиях, я не выдержу и двух дней.
Следом за Амади мы спустились в полуподвальное помещение. И о счастье! Живительный холодок пробежал по ногам, дышать стало легче. Посреди комнаты стоял широкий стол и несколько кресел. Пара компьютеров, кондиционер, холодильник – вот и все оборудование.
Высокий мужчина в сером костюме распростер нам навстречу объятия, и от него пахнуло потом.
– О, Феликс, Павел Леонидович, здравствуйте! Извините, что не вышел вас встретить лично. Заела жара совсем, прям спасения нет!
– Ничего страшного, – отмахнулся Феликс и повернулся к нам. – Позвольте вам представить Еремина Максима Станиславовича, начальника этой базы и первого африканского округа.
– Ой, прям начальник! – замахал руками Еремин. – Начальник максимум двух десятков человек. Всем остальным мы до лампочки. Живут по своим законам и плевать хотели на начальников. Так что, добро пожаловать в страну абсолютной свободы и чокнутых дикарей! Ох, не завидую я вам. Требуйте десятикратной премии, когда вернетесь обратно. Вернее сказать, «если вернетесь».
– Ну-ну! Не нагнетай тут страхов! – нахмурился Феликс. – Лучше скажи, что нам делать дальше.
Еремин подошел к столу, постучал пальцами по панели управления, и перед нами появилась карта Африки.
– Вот, смотри, – Еремин тыкнул пальцем в черную точку на карте, – мы находимся здесь. Это район бывшего Абу-Хамед. Рядом была Нубийская пустыня. Теперь это все под водой. Вот здесь наша база. Пункт назначения – впадина Конго. В принципе, только там и остались более-менее крупные поселения. Реки, тропический климат, джунгли… хоть это и сложно назвать джунглями… так, остатки прежней роскоши. Но там еще кое-как живут, не то что здесь.
– Как будем туда добираться? – Феликс подошел ближе к карте. – Путь-то не ближний.
– Приказано доставить вас в поселение Имаму. Это здесь, – Еремин указал на точку у реки Конго. – Долететь туда прямиком не получится. Сам понимаешь, аборигены взлетно-посадочных полос не строят. Если вы свалитесь на них с неба, тоже ничего хорошего не будет. Мало ли как они отреагируют. Так что полетите вы на самолете поменьше, чем ваш, и только до границы бывших Судана и Конго. Там еще одна наша база. А дальше – по-старинке, машинами. Увы, надежней транспорта тут нет.
– Подожди, а как же аэрокары? Я думал, мы на них полетим.
– Аэрокары – для города. В условиях такой жарищи барахлят. Ты же не хочешь грохнуться где-нибудь посреди саванны. Да и чтобы погрузить ваши манатки, нужна дюжина, не меньше. Так что только машинами. Другого варианта нет.
– Понятно, – вздохнул Феликс. – Не думал, что это будет так сложно. Ну ладно мы, а как оборудование доставить? Это ж тебе не чемоданчик!
– А вот это вы спросите у Сагалова. Говорил я ему, что доставить туда все ваше барахло не получится. Но ты ж сам знаешь, ему море по колено. Он приказал, а выполнять мне. Так что, придется взять только самое необходимое, – развел руками Еремин.
– И как прикажешь работать? Мы ж не в отпуск приехали.
– Дело ваше. Я предупреждал.
– Тебя Сагалов в порошок сотрет.
– Сотрет, – заржал Еремин, – если дотянется. И если найдет другого дурака на мое место. У вас еще есть время перетрясти свои вещички. Вылет ночью, чтоб на рассвете быть на базе. Советую взвесить каждую шмотку. Если что не будет помещаться в машины, выкину не разбираясь.
Феликс хотел что-то ответить, но только махнул рукой.
* * *
Из всего оборудования, погруженного на борт самолета, пришлось оставить лишь треть. Еремин порывался выгрузить еще часть, но Феликс сказал, что в таком случае он просто никуда не летит – сядет под ближайшим бараком и объявит голодовку. Последним аргументом стал отборный мат нашего техника и звонок Сагалова. Видимо, Еремин получил выговор и поэтому лишь угрюмо молчал, стоя у трапа самолета, на котором нам предстояло лететь дальше.
Когда со сборами было покончено, нам уже подмигивали первые звезды. Силы были на исходе. Мы поужинали и разошлись по кабинам. В полночь самолет снова поднялся в небо.
Я сидела в своей кабине, выключив свет, и смотрела в иллюминатор. Ни одного огня. Внизу темно. Еще сутки назад я спала в своей постели. А сейчас болтаюсь где-то над пустынями и саваннами.
В кабину постучали. Я знала, что это Феликс, поэтому нисколько не удивилась, когда в просвете открывающейся двери блеснули его очки.
– Можно? – он вошел. – Ты чего в темноте сидишь?
– Отдыхаю.
– Я ненадолго. Если ты, конечно, не возражаешь.
Феликс вошел и включил тусклый свет.
– Извини, просто надо поговорить.
Я кивнула. Феликс уселся в кресло напротив и поставил на столик два стаканчика кофе.
– Угощайся.
– Нет, спасибо. Потом не усну, – ответила я, поборов желание отхлебнуть хоть глоток ароматного напитка.
– Вам уже рассказывали, для чего мы отправляемся в экспедицию, – Феликс взял стаканчик и задумчиво повертел его в руках, – но я хочу убедиться, что ты все правильно поняла.
– А что тут понимать? Наша задача – стерилизовать местное население. Разве нет?
Феликс глотнул кофе и поморщился.
– Тебе не нравится цель нашей экспедиции?
– Феликс, вашей экспедиции, вашей. Я всего лишь подчиненная – что прикажут, то и сделаю.
– Ну не надо так, Аномалия. Да и не похоже это на тебя. Уж кто-кто, а ты не будешь делать то, чего не хочешь.
– Буду. И ты знаешь почему.
– Ты о маме? – нахмурился Феликс. – Зря ты так плохо думаешь о нас. Никто ничего ей не сделает. Да и тебя никто не заставлял ехать, никто не шантажировал.
Да, Феликс прав. Никто и слова не сказал о маме. Но я знала, что скажут, откажись я от экспедиции.
– Ладно, я не об этом хотел с тобой поговорить, – лицо Феликса выглядело озабоченным, он все время поправлял очки и покусывал губы. – Я и сам не в восторге от того, что нам предстоит сделать. Понимаешь, эти люди не согласятся переезжать на материк. Да и сомневаюсь я, что рождаемость там подскочила настолько, что у нас начались проблемы. Это чистой воды политика. Думаю, просто кому-то очень нужно освободить остров от коренного населения. Не сразу. Постепенно. Но это не наше дело. Мы ничего не сможем изменить. Понимаешь?
Я смотрела в черное пятно иллюминатора и молчала. Понимаю, все я понимаю. Но, как собака, сказать не могу.
– Просто хочу предупредить тебя, – продолжал Феликс. – Слушайся меня, особо ни с кем не сближайся – и все будет хорошо. Ладно?
– Феликс, а что ты скажешь тем людям? Как объяснишь медицинские манипуляции?
– Все давно продумано. У них там вспышка дизентерии. А мы – врачи международной организации, прилетели помочь местному населению справиться с болезнью и выявить источник заражения. У них уже бывали врачи. Правда, лет пять назад – во время эпидемии тропической лихорадки. Так что нас должны встретить нормально.
Феликс замолчал и мы несколько минут сидели в тишине. Допив кофе, он встал и пошел к дверям кабины.
– Спокойной ночи, Аномалия.
– Спокойной ночи.
Я осталась одна. Все-таки не удержалась и выпила стаканчик кофе, оставленный на столике. Делать было нечего. И спать пока не хотелось. Вспомнив о книге, которую мама подложила-таки в чемодан, я решила, что это лучший способ навеять сон.
«От Матфея святое благовествование». Книга сделана на совесть: хороший кожаный переплет, золотистое теснение, тонкие, слегка желтоватые страницы… Сразу вспомнила Илью. Интересно, как он поживает? Мы ведь так ни разу и не виделись после того вечера, когда он подарил мне эту книгу. Что бы он сказал, если узнал, куда и, главное, зачем я лечу. Вряд ли одобрил бы.
Книга развернулась почти посередине. Перед глазами побежали строчки устаревших, давно забытых слов… так давно, что значение многих я даже не понимала. О содержании этой книги вообще говорить не приходилось. Наверное, попадись мне в руки древние свитки из египетских гробниц, я почерпнула бы оттуда не намного больше смысла.
Давно, когда я еще была ребенком, мы с подругами любили забавляться с бумажными книгами. В доме их было немного, да и те насквозь пропахли пылью и чернильной горечью. Мы садились в кружок, воображая себя древними волшебницами, брались за руки и, растягивая слова, в один голос произносили: «Расскажи-и-и нам, книга веко-о-о-ов, что-о-о-о нас ждет в бу-у-у-у-дущем. Откро-о-о-ой нам та-а-а-а-йны бытия!». Потом мы разворачивали книгу и читали вслух случайную страницу. И не важно, что это была за книга – медицинский справочник или сборник сказок. Выпавшие строки казались нам наполненными каким-то особым, тайным смыслом.
От нечего делать, я мысленно задала вопрос о предстоящем будущем и открыла первую попавшуюся страницу. Взгляд упал на строки:
Что это значит? Илия должен прийти прежде… Я снова вспомнила об Илье. Должен прийти прежде… Так он уже пришел: мимолетно скользнул по моей жизни и исчез. Почему-то за все это время ни он, ни я не сделали шаг навстречу, не попытались встретиться, разузнать что-нибудь друг о друге. Какая-то осторожная тишина. Хотя… а чего я хотела?
Я закрыла книгу и снова развернула на случайной странице.
О! Это уже интересней. И что дальше? Я перевернула страницу.
«Иисус сказал им в ответ: берегитесь,
чтобы кто не прельстил вас,
ибо многие придут под именем Моим,
и будут говорить: "я Христос", и многих прельстят.
Также услышите о войнах и о военных слухах.
Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть,
но это еще не конец: ибо восстанет народ на народ,
и царство на царство;
и будут глады, моры и землетрясения по местам;
все же это – начало болезней».[4]4
От Матфея Святое Благовествование. Глава 24, стихи 4-8.
[Закрыть]
Дрожь миллионами иголочек пронеслась по спине. Я натянула одеяло повыше и захлопнула книгу, как дверь старого холодного чулана. Никогда не любила читать предсказания, тем более столь неутешительные. Зачем Илья дал мне эту книгу? Что хотел этим сказать? Что мир, как тележка с навозом, тихонько катится к краю пропасти? Что в будущем нас ничего хорошего не ждет? Что грядут войны, голод и болезни? Так это я и сама знаю. Это не начнется, это уже давно началось и, похоже, не заканчивалось. Голод нам пока не грозит, все продовольствие четко рассчитано. Болезни? Были, есть и будут. Но многие удалось победить: СПИД, рак и многие генетические заболевания теперь успешно лечатся. Войны? Вот это мне неизвестно. Так нечего и переживать.
Прежде чем спрятать книгу обратно в чемодан, я снова открыла случайную страницу:
Сразу вспомнилось хранилище Центра, куда я угодила в первый же день, аккуратные ряды банок с эмбрионами, Мария… Животный страх сковал тело, захотелось завыть на луну в черной дыре иллюминатора. Какое же это пророчество? Это самая что ни на есть реальность.
Самолет тряхнуло, да так, что я лязгнула зубами. Стаканчик недопитого кофе подскочил на столике, свалился на бок, и по крышке черными кляксами растеклась зернистая гуща. Я вскочила на ноги, но от тряски свалилась обратно на постель, больно ударившись коленом. Свет в кабине замигал. Из соседних кабин послышались крики.
Я вцепилась руками в кровать и закрыла глаза. Сквозь треск и дребезжание пробился уверенные мужской голос.
– Внимание! Говорит пилот самолета. Соблюдайте спокойствие. Немного потрясет. Советую взглянуть в иллюминатор. Пролетаем над плато Кордофан. Вулкан Гебель-Марра считался потухшим. Посмотрите, какая прелесть! Мы стали, можно сказать, очевидцами исторического события! Наслаждайтесь.
Голос затих, и почти сразу самолет перестало трясти. Сев на кровать, я глянула в иллюминатор. Посреди темноты красным пауком светился вулкан. Потоки лавы, как дюжина шевелящихся лапок, выползали из кратера. Видимо, пилот специально снизил самолет, чтобы мы поближе разглядели вулкан. Хоть кипящая бездна была далеко внизу, мне казалось, что я чувствую ее обжигающее прикосновение на лице. Зрелище завораживало и пугало одновременно. Самолет сделал небольшой круг, и вулкан остался позади.
В надежде найти такого же бессонного собеседника, я выглянула в коридор. Никого. Только тусклый свет и тихое гудение. Засыпать на голодный желудок не хотелось, да и не известно, получится ли поесть утром. Проходя мимо кабин на цыпочках, чтобы никого не разбудить, я проскользнула в общий салон. На столе стояла ваза с фруктами и несколько запакованных завтраков. Да, нежирно… Я подошла к кофе-машине и в коридорном пролете случайно заметила, что дверь в кабину пилота открыта.
– Ой, спать охота, – послышался тихий голос и кто-то смачно зевнул.
– Ну, еще немного и летим назад, – ответил второй мужской голос – кажется, тот же, что приглашал поглазеть на извержение вулкана.
– Слышал новость?
– Ну?
– Сагалов коньки откинул.
– Какой Сагалов? Наш что ли?
– Ага. Наш, наш…
– Заливай больше!
– Что заливай? Часа два назад Феликс сказал! Просил молчать пока. Что-то там неладно, расследование ведется.
– И что там?
– Вроде бы самоубийство. Но не факт. Он сам ничего не знает пока. Так что…
Пилот стал говорить тише. Как я ни прислушивалась, ничего не расслышала. Так что там стряслось? Почему Феликс ничего не рассказал? Принес кофе, пожелал спокойной ночи, а о самом главном промолчал!
Надеясь узнать подробности, я подошла поближе к кабине пилотов, но вдруг услышала шаги и обомлела. Прятаться было некуда, бежать поздно – меня тут же услышат. Я отступила назад, неуклюже наткнулась на кофе-машину и увидела Белобрысого. Он зыркнул на меня и прошел мимо, в кабину пилотов, плотно закрыв за собою дверь. Интересно, он видел, что я подслушивала или нет? Наверняка да, раз закрыл за собой дверь. Ох, не верилось мне, что он на борту случайно, просто как помощник. Как и не верилось, что они с Феликсом не знакомы.
Мысли о еде в миг улетучились. Гораздо больше мне хотелось постучать в кабину Феликса и расспросить его о произошедшем. Но я не знала, где кабина шефа – это раз. Подставила бы болтунов – это два. Ничего больше не оставалось, как снова зашиться в свою кабину и забыться сном. Утром Феликс все равно не отвертится – ему придется рассказать все… в обмен на мое молчание, раз это такой большой секрет.
* * *
Проснулась я, когда еще только-только начало светать. Огни посадочной полосы тускло светились в иллюминаторе. Видимо, момент посадки я проспала. Наш самолет уже стоял на земле, и за дверью кабины слышалось движение – шаги, шепот, жужжание техники.
Быстро одевшись, я вышла в коридор и тут же натолкнулась на Амади. Бедный паренек что есть силы тащил на себе внушительных размеров коробку. Увидев меня, он расплылся в улыбке.
– А ты что, с нами летел? – удивилась я. Не ожидала, что он окажется на борту самолета.
– Ага, – Амади, краснея и пыхтя, осторожно поставил коробку на пол, – я ж переводчик. Мои родители из Имаму. Так что, я многих там знаю.
– Да? А наш язык откуда так хорошо знаешь?
– Я много языков знаю. Но сегодня это не нужно – и без меня хватает искусственных переводчиков, – пожал худыми плечами Амади. – А вот вам пригожусь. Язык Имаму очень древний и уже никому не интересен. Нет такого переводчика, так что разговаривать будете через меня.
– Понятно. А где все? Мы уже прилетели?
– Спят еще. Но скоро в путь. Надо успеть до восхода солнца, потом жара невыносимая. А пока багаж ваш на машины грузим.
– А что ж ты руками все это таскаешь? Транспортеры есть, да и не твое это дело.
– Не умею я вашими машинами пользоваться, разнесу тут все, – Амади поднатужился и снова поднял ящик. – Я что полегче таскаю. Мне помочь не трудно, лишь бы быстрей было.
Амади понес ящик дальше. Славный паренек. Хорошо, что он с нами, а то как-то не по себе среди наших зануд.
Я вышла к трапу и спустилась на землю. Воздух еще не растерял прохладу ночи. Дышалось легко. Не хватало только чашки горячего чая с лимоном и удобного креслица с видом на рассвет.
Ночь отступала, и чужая земля теперь уже не казалась такой дикой и беспроглядной. Метрах в двухстах от посадочной полосы ютились низкие домики – наверное, для обслуживающего персонала базы. Вокруг торчали сухонькие кустики. У горизонта, на фоне обычного пейзажа из желтой травы и редких, почти голых деревьев, выделялась широкая темная полоса – то ли лес, то ли что-то еще. После урезанных городских пейзажей такой далекий обзор был непривычен. Казалось даже, что горизонт постепенно округляется, как будто смотришь вдаль через толстую линзу.
Солнце вставало быстро. Вокруг, деловито жужжа, разъезжали транспортеры, сновали люди. Я отошла подальше от трапа, чтобы не мешать грузчикам, и увидела ЭТО – внушительных размеров машины, больше похожие на огромные колеса с коробочками кузовов наверху. Хоть машины и были раза в полтора ниже самолета, но все равно рядом с железной птицей смотрелись просто гигантскими. Я насчитала три таких громадины. Сомнения в том, что это наш транспорт, не возникло: именно туда переносили аппаратуру грузчики.
Почему-то сперва я подумала, а как мы туда заберемся? Потом ясно представила, как посреди саванн по колее, проложенной этими махинами, потекут новые реки. Ох, и наследим!
– Закрой рот, стервятник залетит, – услышала я шутливый голос. Рядом стоял Феликс, довольно улыбался и щурился, глядя на машины. – Нравятся?
– Впечатляют.
– Эх, прокатимся! Тебе понравится.
– Надеюсь.
Мы помолчали, таращась на огромные колеса.
– Теперь я понимаю, почему исчезли бегемотики, – пошутила я. – Куда вы их складывали после ДТП?
– Видишь ли, бегемотики исчезли как вид, – начал объяснять Феликс, но, заметив мою улыбку, замолчал. Иногда он не понимал шуток.
– Когда отправляемся?
– Думаю, скоро. Погрузка почти закончена, наши уже завтракают. Кстати, и тебе советую присоединиться.
– Не хочется, – отмахнулась я.
– Все расскажу маме, – занудливо протянул Феликс.
– Слушай, а как мы туда залезем?
– По канату, – улыбнулся он. – Умеешь?
Пока я думала, шутка это или правда, Феликс рванул с места и с криками бросился к Амади, волокущему на спине коробку с реагентами. Так как снять ящик с плеч паренька Феликсу вряд ли было под силу, он, причитая, засеменил следом за Амади, смешно вытянув руки для страховки ценного груза. Со стороны это выглядело так, будто из штанов Амади вот-вот должно выкатиться золотое яйцо, и Феликсу жизненно важно успеть его поймать.
Я решила, что буду ждать отправления снаружи. Надо привыкать к солнцу, к климату. Чем раньше расстанусь с кондиционерами и охлажденными напитками, тем лучше. Хотя через двадцать минут под открытым, пусть и только что взошедшим, солнцем я пересмотрела свои убеждения и сбегала в самолет за холодной водой.
Следом за мной на взлетную полосу выплыла Алла Федоровна, в красном платье на бретелях и все той же умопомрачительной шляпе. Я сразу представила ее, забирающуюся на машину по канату в этом наряде. Наверное, моя еле сдерживаемая улыбка вполне сошла за приветственную, так как Алла Федоровна поздоровалась первой:
