Текст книги "Старая легенда"

Автор книги: Вероника Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

30

Когда Гонкур вернулся вместе с молодым следователем, Медас встретил его с таким трагическим видом, что сердце археолога упало. Ему стало казаться, что погиб кто-то ещё и конца этому ужасу не предвидится. Но кто мог умереть? Витас? Рената? Это было страшно представить.

Улучив момент, когда следователь отвернулся, чтобы повесить на вешалку пальто, Медас торопливо шепнул:

– Приехала госпожа Васар.

Следователь резко обернулся.

– Не переговариваться! – раздражённо приказал он. – Говорить можно только громко, чтобы я всё слышал.

"Мы могли обо всём договориться заранее, до его вызова, – подумал Гонкур. – Вряд ли закоренелые преступники станут обсуждать свои дальнейшие шаги в его присутствии. Правда, нас нельзя отнести к закоренелым преступникам… Но тогда мы бы выбрали время, когда он пойдёт осматривать дом. Не станут же убийцы привлекать внимание полицейского тайными переговорами у него на глазах".

– О чём вы говорили? – подозрительно спросил следователь.

– Я предупредил своего друга о том, что приехала госпожа Васар, – объяснил Медас.

– Кто это?

– Родственница госпожи Кенидес и господина Вандесароса, – ответил Медас. – Тех, кого нашли мёртвыми.

– Зачем она приехала? Как она могла узнать, что они мертвы, если их обнаружили совсем недавно? Или её вызвали?

– Господин Вандесарос вызвал её на похороны своих племянников, детей госпожи Кенидес, – тусклым голосом объяснял Медас. – Я думал, господин Гонкур рассказал вам, что здесь произошло.

– Я рассказывал… – начал Гонкур, но следователь его прервал.

– Приказываю всем молчать и отвечать только на мои вопросы. Почему о приезде госпожи Васар надо предупреждать, да ещё в тайне от меня?

Взгляды следователя и Медаса скрестились.

– Это, господин следователь, вы поймёте сами, – кротко отозвался Медас.

Молодой следователь смутился, но быстро овладел собой.

– Покажите мне комнату, где бы я мог вести допрос.

Его провели в столовую, где он сейчас же сел за стол, не глядя на сопровождающих, достал бумагу и перо и приготовился писать протокол. Гонкуру стало его жаль и, как следствие, захотелось ему помочь.

– Может, вы хотите сначала осмотреть место преступления? – подсказал он.

Следователь смешался, но тотчас же строго заявил:

– Я сам знаю, что мне делать в первую очередь. Вы, господин Гонкур, выйдите за дверь… нет, сядьте в тот угол. А вам я сейчас буду задавать вопросы. Предупреждаю: переговоров не вести, знаками не обмениваться, отвечать только правду. Ваше имя?

Медас назвал себя и рассказал всё, что ему было известно, не забыв дать объяснение случившемуся. Следователь записал показания, дал расписаться свидетелю и собрал бумаги.

– Остальных свидетелей я допрошу потом, – решил он, – а сейчас я хочу осмотреть место преступления.

Гонкур прошёл мимо накрытого простынёй тела госпожи Кенидес и остановился у двери в комнату старика. Он с тоской глядел на Медаса, дрожащей рукой вставлявшего ключ в замок, и чувствовал, что не сможет ещё раз увидеть своего убитого друга, лежащего на пропитанной кровью кровати.

В коридоре послышались шаги, и все трое нервно оглянулись.

– Это врач, – объяснил Медас. – Он был у сиделки.

– Очень хорошо, – одобрительно кивнул следователь. – Мы осмотрим трупы.

– Врач уже был здесь, – поспешил доложить Медас.

– Знаю! – немного раздражённо (Гонкур решил, что от растерянности) прервал его следователь. – Но для протокола надо осмотреть их в МОЁМ присутствии. Вас двоих прошу остаться здесь, в коридоре. Ни к чему не прикасаться и не переговариваться.

Когда дверь в комнату старика Вандесароса закрылась, Медас резко повернулся к другу.

– Это кретин? – тихо, но выразительно спросил он.

Едва Гонкур понял, что неопытность заставляла следователя делать промахи, а они, в свою очередь, порождали смущение и раздражение, он перестал реагировать на его поведение.

– Молод ещё, – объяснил он. – Мне кажется, что это его первое самостоятельное расследование, поэтому он нервничает.

Но Медас не был склонен к всепрощению.

– Нервничает! – возмутился он. – Этот нервный олух вполне способен тебя обвинить. Я при допросе хотел было не говорить о том, что ты покидал комнату, но он так вцепился в этот факт, что мне поневоле пришлось всё выложить.

– Я ему ещё дорогой рассказал обо всём в деталях, – пояснил Гонкур. – Вкратце поведал даже о Нигейросе.

– О Нигейросе – хорошо, об уходе из комнаты – плохо.

Медас помолчал, недовольно поморщился и напомнил:

– Если ты не забыл, мы с тобой не должны переговариваться. Только хотелось бы мне знать, как он проследит за выполнением этого умного распоряжения… Идёт наше сокровище!

Дверь открылась, и вышел озабоченный и побледневший следователь. На лице врача, появившегося вслед за ним, было полное равнодушие. Гонкуру показалось, что и сам он не выдаёт, да и не смог бы выдать, если бы и захотел, ужаса и тоски – настолько притупились его чувства. Он был в таком состоянии морального оцепенения, что его не тронуло бы даже известие, что он обвиняется в убийстве и арестован.

– Теперь осмотрим женщину, – объявил следователь.

– Легенда о Нигейросе свела её с ума, – вполголоса сказал Медас, надеясь частым повторением внушить правильную мысль человеку, от которого зависела судьба друга.

– Попрошу не делать выводов, – строго оборвал его следователь.

После осмотра тела они прошли в комнату госпожи Кенидес, выслушали бессвязные ответы только что проснувшейся и ничего не понимавшей сиделки и вернулись в столовую, где следователь тотчас же приступил к своим записям.

– Почему у умершей так искажено лицо? – спросил он врача. – Она словно увидела что-то ужасное.

– Такие явления не редки при разрыве сердца, – равнодушно объяснил врач.

– Вызовите остальных свидетелей, – приказал следователь.

– Господин следователь, – обратился к нему сразу опомнившийся Гонкур. – Я прошу не вызывать сюда мальчика. Допросите его отдельно.

– Почему? – последовал подозрительный вопрос.

– Ему не нужно видеть тело в коридоре. Ведь это его мать… Да и вообще… Вспомните, что он лишился сразу матери, дяди, брата и сестры.

Гонкур боялся, что следователь заупрямится, но тот понимающе кивнул.

– Вызовите всех свидетелей, кроме мальчика, – распорядился он.

– Я посижу с ним, – предложил Медас.

На лице следователя отразилось сомнение.

– С мальчиком побудет врач, – решил он.

Рената была очень бледна, а вид госпожи Васар вызывал ужас. На её лице было написано чуть ли не торжество, а глаза горели фанатичным огнём.

– Ваше имя? – начал свой допрос следователь.

– Госпожа Верфина Васар, – значительно произнесла старая дама.

– Рената Гарс, – тихо ответила девушка.

– Что вам известно по поводу убийства? – спросил следователь. – Начните вы как лицо, бывшее в доме при совершении преступления.

Рената кратко описала прошедшую ночь.

– Госпожа Кенидес придавала легенде слишком большое значение, – в заключение сказала она, – и убила своего брата для того, чтобы число смертей было ровно пять, как указывалось в легенде, и больше опасность никому не грозила.

– Ещё раз прошу не делать преждевременных выводов, – напомнил следователь и обратился к госпоже Васар. – Что известно об этом деле вам?

– Госпожа Оратанз Кенидес и её брат пали очередными жертвами Нигейроса, – торжественно объявила старая дама.

Следователь поморщился.

– Прошу отвечать по существу. Как вы считаете, был ли господин Вандесарос убит своей сестрой, госпожой Кенидес?

– Нет.

– Что же вы думаете на этот счёт?

– Мне известно, что в смерти моих родственников повинен Нигейрос, плохая погода…

Следователь так и подпрыгнул.

– При чём здесь погода?! – воскликнул он.

– По легенде, буря приносит нашему роду несчастье.

– В эту ночь не было бури. Не было даже ветра, – возразил следователь. – Крыша цела, окна не разбиты, так что буря не могла убить тех двоих.

– Буря была перед этим, – с достоинством ответила госпожа Васар. – И она принесла несчастье.

Следователь несколько секунд смотрел на неё, но уступил.

– Ладно, пусть будет так. Кто ещё, по-вашему, виновен?

– Смерти, бывшие перед этим.

Следователь кивнул.

– Я понимаю, что в доме была тяжёлая обстановка, и она повлияла на смерть госпожи Кенидес, но ведь её брат был убит. Это преступление совершили не мёртвые, а живые…

– Всего должно быть пять смертей, – объяснила госпожа Васар. – Пятая смерть была неизбежна, будь то сердечный приступ или убийство…

– Но ведь, насколько я понял, смертей оказалось шесть.

Госпожа Васар заколебалась.

– Да, смертей шесть… шесть… Почему шесть? Этого не могло случиться… Этому должно быть какое-то объяснение.

– Так что оставим легенду в покое и вернёмся к действительности, – удовлетворённо заключил следователь.

– Я вам повторяю, что во всех смертях виноват Нигейрос, или, как его ещё называют, Чёрный кавалер, – спокойно произнесла госпожа Васар.

– Хорошо, – терпеливо согласился следователь. – Кто ещё, кроме него, повинен в преступлении?

– Гости, которых почему-то принимала у себя госпожа Кенидес, несмотря на мои возражения.

Все вздрогнули. Следователь в замешательстве смотрел на неё.

– Я так понимаю, что вы обвиняете этих молодых людей в совершении преступления? – неуверенно спросил он.

– Косвенно. По легенде, гости несут нашему роду несчастье.

Все, в том числе и сам следователь, облегчённо вздохнули.

– То есть вы не считаете, что эти господа своими руками убили господина Вандесароса? – смелее спросил он.

– Конечно, нет. Было бы странно так считать. Но их появление в этом доме способствовало несчастью. В своём проклятии Нигейрос…

– Я это хорошо запомнил, – поспешно перебил следователь. – Расскажите, как вы представляете себе случившееся.

– Нигейрос убил господина Вандесароса, отомстив ему, как когда-то Тейноросу, за насмешки. Потом величественный призрак, грозный в своём гневе, предстал перед госпожой Кенидес, которая и умерла от ужаса.

– Так… понятно, – протянул следователь. – Кто ещё находится в доме?

– Кто? Да вроде, никого нет, – растерялся Медас.

Рената пожала плечами, а Гонкур не мог оторвать завороженного взгляда от госпожи Васар.

– Господин Кенидес, – напомнила старая дама.

Гонкур стал вспоминать, но не мог сообразить, когда видел его в последний раз.

– Где он? – спросил следователь.

– Я здесь, – отозвался господин Кенидес, всё это время находившийся в комнате.

Ничего нового он не сказал, но не стал, как боялся Гонкур, распространяться о счастье наблюдать за трагедией со стороны, находясь вне досягаемости для мщения призрака, хотя и не отрицал вмешательства потусторонних сил. Впрочем, следователь, скоро прекратил расспросы.

– Картина преступления для меня совершенно ясна, – сообщил он. – Для порядка, я всё-таки переговорю с мальчиком, хоть это совершенно излишне. Не беспокойтесь, господин Гонкур, я помню о вашей просьбе быть с ним внимательнее. Проводите меня, пожалуйста.

31

К большому удивлению Медаса, следствие было произведено быстро и благополучно закончилось для Гонкура. После похорон, привлекших внимание всего города числом умерших, госпожа Васар стала собираться домой. Перед отъездом она спешно созвала всех, кроме Витаса и господина Кенидеса, на совет. Черпая силы в своей непоколебимой вере в существование Нигейроса, она поражала всех выдержкой и спокойствием.

– Мы должны решить, как быть с этим несчастным ребёнком, – сказала она. – Не думаю, что господин Кенидес будет заботиться о его воспитании. Признаюсь честно, прежде Витас мне не нравился и все это знали, но это происходило из-за того, что я привыкла общаться с девочками. Теперь я готова пересмотреть свои взгляды и изменить своё поведение, если мы решим, что ему следует поехать со мной.

При этих словах Гонкур содрогнулся и обменялся с Медасом понимающими взглядами. Рената нахмурилась.

– Тётя Верфина, – убедительно заговорила она, – у меня с Витасом очень хорошие отношения, и мне бы хотелось самой о нём позаботиться. Мне кажется, мне с ним будет нетрудно поладить.

– Я не против, – ответила госпожа Васар. – Ты, Рената, уже взрослый человек, и можешь взять на себя заботу об этом мальчике. Если тебе будет трудно, ты всегда сможешь обратиться ко мне за советом. В крайнем случае, моё предложение взять его к себе останется в силе. А я должна помочь сестре вырастить Клодию. Девочка слишком легкомысленна, вся в мать, и я обязана вмешаться в её воспитание.

Молодые люди промолчали.

– Если всё устроилось, я поеду, но перед прощанием должна сказать следующее…

Она величественно встала.

– Вы, молодёжь, слишком легкомысленно смотрите на мир. То, чего боимся мы, старики, для вас кажется смешным. Надеюсь, теперь, после всех несчастий, случившихся из-за проклятия Чёрного кавалера, вы будете осмотрительнее. Пусть это послужит для вас горьким уроком. Ты, Рената, всегда помни, что твоя судьба, судьба Витаса и всех нас находится в руках Нигейроса. Бойтесь оскорбить его необдуманным словом, говорите о нём с благоговением, почитайте его. Может быть, тогда он смилуется над нами…

Гонкур страдальчески откинулся на спинку кресла, и это не ускользнуло от внимания старой дамы.

– Я вижу, господин Гонкур, что в существовании Чёрного кавалера вас не убедило даже действие его проклятия.

Гонкур взглянул ей прямо в глаза.

– Да, госпожа Васар, не убедило, – твёрдо сказал он. – Я не вижу здесь ни вмешательства призрака, ни вмешательства дьявола. Всё произошло только потому, что вы, к сожалению, слишком в него верите.

Гонкур хотел продолжить, но вовремя опомнился, вспомнив, что эта женщина, как бы ни был глуп её фанатизм, потеряла дочь. Госпожа Васар гневно посмотрела на него.

– Я чувствую, что вы хотели что-то добавить. Наверное, о Чораде. Говорите, не бойтесь задеть мои чувства.

– К сожалению, вы внушили ей страх перед призраком. Она сошла с ума, оказавшись наедине с портретом Нигейроса, потому что её голова была забита историями о его оживлении, материализации… называйте это как хотите. Её смерть ужасала, я искренне разделяю ваше горе и это не пустые слова, но ничего сверхъестественного в ней нет. В гибели Каремаса и Мигелины повинен поезд, но никак не Нигейрос. Убийство господина Вандесароса… – у Гонкур перехватило горло. – Цель этого убийства вам разъяснил следователь. А госпожа Кенидес умерла от всего пережитого и, особенно от потрясения, испытанного ею после убийства. Если её лицо было искажено от ужаса, а не от сердечного приступа, как разъяснил врач, то от ужаса перед содеянным, а не от вида призрака. И смертей было шесть, а не пять, как говорится в легенде. Так что проклятие тут не при чём.

Гонкур остановился, чтобы перевести дыхание, а величественная и грозная госпожа Васар окинула его неприязненным взглядом.

– Надеюсь, молодой человек, что когда-нибудь вы поймёте неразумность своих слов. Ваш возраст позволяет на это надеяться. А о странном числе смертей я много думала и с сожалением должна сказать вам следующее…

Она оглядела поочерёдно каждого находящегося перед ней и торжественно провозгласила:

– Последнюю смерть надо принимать как первую!

Молодые люди недоумевающе переглянулись.

– Да-да, на этот раз Нигейрос в своей мести не ограничился пятью смертями. Он решил наказать нас ещё раз. Первую смерть он уже послал, теперь надо ожидать ещё четыре смерти. Боюсь, что таким способом наш предок даёт понять, что некоторые из нас в неразумии своём жестоко оскорбили его, и, если мы не изменим своего поведения, нас ждёт страшная кара.

Все остолбенели от неожиданного вывода, а Рената посмотрела так, словно хотела возразить, но ничего не сказала.

Госпожа Васар встала.

– Я уезжаю и прошу меня не провожать. Как-нибудь я заеду навестить тебя, Рената. Прощайте, молодые люди. Подумайте о случившемся и измените свои легкомысленные взгляды, пока не поздно.

Когда непреклонная дама уехала, Рената спросила:

– А где Витас?

– Спит, – ответил Гонкур. – Я дал ему успокоительное.

– Это хорошо, что он спит, – сказала девушка, думая о чём-то своём.

Они прошли в гостиную. Рената села на диван и облокотилась о валик. Гонкур устало опустился в кресло. Медас прошёлся по комнате и остановился у окна.

– Вот что я вам скажу, – нарушила молчание Рената. – Когда я была ещё девочкой… Иди сюда, Медас, это серьёзный разговор. Сядь в кресло… Так вот, когда я была ещё девочкой, я узнала одну тайну, и с меня взяли обещание, что я буду молчать…

– Может, тогда не стоит говорить? – спросил Медас.

– Я никогда никому об этом не говорила, но вам скажу… Нет, вы не думайте, что мне нельзя доверять секреты. До сих пор я молчала и, возможно, молчала бы до конца жизни, однако пришло время, когда я не могу хранить эту тайну в себе. Она душит меня, не даёт покоя… Наконец, мне нужен ваш совет.

– Мы слушаем тебя, Рената, – поддержал её Медас.

– Я хочу открыть вам тайну шести смертей.

– Вы верите в эту легенду? – спросил Гонкур.

Он хотел задать этот вопрос насмешливо, но у него не получилось. Искреннее беспокойство в голосе девушки подействовало на него больше, чем он предполагал.

– Я не знаю, верить мне или нет, – серьёзно ответила Рената.

– Так в чём же тайна шести смертей? – не выдержал Медас. – Конечно, если это не компрометирует…

– Компрометирует, – отозвалась Рената.

– Не хотите ли вы сказать, что умерло не шесть, а пять потомков Нигейроса? – догадался Гонкур.

– Именно это я и хочу сказать, – ответила Рената. – А чтобы вы не строили догадок, я вам всё расскажу. Только прошу вас об этом молчать.

– Обещаем, – сказал Медас, а Гонкур кивнул.

– Я была очень шаловливой девочкой и часто совершала поступки, за которые меня ругали. Однажды я была в гостях и, нашалив, спряталась под стол, чтобы не попасться на глаза взрослым. В этот момент в комнату вошла мама и хозяйка. Они стали о чём-то разговаривать, а я думала лишь о том, чтобы выбраться из комнаты незамеченной. Однако потом я заинтересовалась и стала внимательно слушать. Хозяйка рассказала маме, что имела греховную связь, в результате которой появился её сын, и что именно грубость и жестокость мужа, а мужем её был брат госпожи Васар, толкнули её в объятия давнего её знакомого. Мама её утешала, плакала вместе с ней. Потом они заметили меня. Хозяйка очень испугалась, но мама жестом дала ей понять, что здесь ей бояться нечего, отвела меня в сторону, долго со мной говорила, объясняя, что не всегда можно осуждать человека, даже если он совершает неправильный поступок, а потом взяла с меня клятву, что я буду молчать обо всём услышанном. Я пообещала и нарушаю клятву лишь сейчас, в свою очередь, заручаясь вашим словом.

Рената строго поглядела на молодых людей.

– Клянусь, – пообещал Гонкур.

– Как ты можешь в нас сомневаться? – с некоторой обидой спросил Медас.

– Я думаю, вам никому не следует об этом говорить, – в раздумье сказал Гонкур. – И не только потому, что может пострадать честь женщины. Если все будут думать, что смертей было шесть, а не пять, как полагается по легенде, то, возможно, это посеет сомнения, и потомки Нигейроса не будут так стремиться убить себя, своих детей и родных, чтобы доказать правдивость сказки.

– Конечно, больше я никому не расскажу, – согласилась Рената. – Но почему вы так уверены, что это сказка? Неужели после всего, что произошло, вы так же твёрдо стоите на своём мнении, как и прежде?

– А вы убеждены, что это правда?

– Я не знаю, – честно призналась девушка. – Слишком уж точно слова проклятия совпадают с происшедшим.

– Да неужто?

– Не сердитесь, – умоляюще сказала Рената. – Может быть, со стороны мои суждения кажутся смешны, но посудите сами. Буря была? Была. И принесла несчастье: смерть племянника госпожи Васар. Он считался членом семьи, поэтому его смерть можно воспринимать как несчастье семьи.

– Ерунда, – пожав плечами, проговорил Гонкур.

– Подождите, непримиримый вы человек, не спорьте. Это, конечно, совпадение, но совпадение странное. Такое же странное, как и все остальные.

– Какие же? – с усмешкой спросил Гонкур и посмотрел на Медаса, но Медас молчал. – Что сказано в проклятии? Несчастье несут: буря, гости, смерть члена вашего рода… Что там ещё?

– Любовь страшна так же, как и ненависть.

– Вот-вот. С бурей разобрались. Теперь давайте перейдём к гостям. Чем мы с Медасом повинны в случившемся?

Рената смущённо опустила глаза.

– Гонкур, не поймите меня дурно, я вовсе не хочу сказать, что вы в чём-то виноваты, но… ведь вы буквально принесли смерть в дом госпожи Кенидес, вернее, известие о смерти её детей.

– По-моему, здесь большая натяжка.

– Пусть будет натяжка, – согласилась Рената. – Зато в любви никакой натяжки нет.

Гонкур уловил недосказанность и в наивном объяснении роли гостей и в торопливости, с какой девушка перешла к следующему пункту проклятия. Особенно размышлять о причине такого поведения Ренаты не приходилось, потому что название ей было деликатность. Будь он не так настроен против роли легенды в несчастье, он не задал бы дурацкий вопрос о гостях. Конечно, косвенно они с Медасом виновны. Если бы не их присутствие, легенда не передавалась бы со столь скрупулёзной точностью и нервы Чорады не были бы растревожены до такой степени. Кто знает, не повлияло ли его присутствие в доме на выбор наказания для проигравшего в карты? Может, Витасу, возбуждённому рассказами деда о прославленном археологе, захотелось похвастаться перед девочками собственной храбростью. О Чорада, написавшая трогательное признание, побоялась, что её отказ пойти в комнату с портретом, дойдёт до предмета её детской влюблённости. Впрочем, об этом можно лишь гадать.

– Так что же насчёт любви? – спросил Гонкур, заметив встревоженный взгляд Ренаты.

– Тётя Верфина очень любила свою дочь. Если бы она меньше её любила, она не так много времени посвящала бы её…

– Запугиванию.

– Вот именно.

– Допустим, – кивнул Гонкур.

– А самое главное, – смерть дедушки. Ведь тётя убила его только из-за любви к сыну. Она хотела отвести от Витаса угрозу смерти.

– Вот здесь натяжки нет, – согласился Гонкур.

– А ещё в проклятии сказано о гордости. Если бы тётя Верфина и тётя Оратанз не так гордились Нигейросом, они не посвящали бы всё время разговорам о нём и не внушали детям мысли о том, что он постоянно следит за своими потомками, чтобы мстить. Тогда Чорада не сошла бы с ума при виде его портрета.

– Знаете, как это называется? – спросил Гонкур.

– Как?

– Подгонка фактов под теорию. Медас, почему ты молчишь?

– Мне всё это кажется странным, Гонкур. Даже число смертей оказалось таким, как это должно быть по легенде. Я не могу всё отрицать с такой же уверенностью, как ты.

– Значит, и ты веришь в сказки?

– Считай, что верю.

Гонкур только вздохнул.