Текст книги "Старая легенда"

Автор книги: Вероника Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

27

Утром Гонкур проснулся с мыслью о странном ночном видении. Яркий утренний свет врывался в комнату, слепя глаза. В кресле никого не было, и Гонкур успокоился, размышляя о странных снах. Он был бодр и полон энергии, но вчерашний день медленно входил в его сознание, внося тоску и отчаяние и вытесняя радостное чувство, с каким человек просыпается ясным утром.

Витас крепко спал. Гонкур тихо встал, стараясь двигаться бесшумно, оделся и прошёл к господину Вандесаросу. Старик уже проснулся и встретил его печальной улыбкой и ласковым поджатием руки. Гонкур помог ему одеться и перенёс в кресло.

– Все уже встали? – спросил инвалид.

– Витас спит, а об остальных я ещё не знаю, – ответил Гонкур, проводя комнату в порядок.

– Он у тебя?

– Да, дед. Он пришёл ко мне сам, но мне бы следовало быть подогадливее и не оставлять его одного. Пойду, приготовлю что-нибудь к завтраку.

– А прислуга? – удивился старик. – Я и вчера никого не видел.

– Все попросили расчёт, – ответил Гонкур, не глядя на друга.

– И?

– И я их рассчитал.

Молодой человек чувствовал, как горько сейчас его другу. То, на что господин Вандесарос не обратил бы внимания в обычное время, теперь воспринималось крайне болезненно. Этот дом был как бы отмечен злым роком и уход прислуги послужил тому доказательством. Потом начнутся разговоры, сплетни и пересуды между соседями, и на несчастную семью обрушится грязная лавина домыслов и слухов, вызванная ложной гордостью за необычайное проклятие и способная придавить гордецов своей тяжестью.

– Ладно, иди, готовь завтрак, – сказал старик.

– А ты?

– Отправлюсь в гостиную.

– Как ты думаешь, мне можно зайти к госпоже Кенидес? – неуверенно спросил Гонкур.

– Конечно. Спроси, не надо ли ей чего-нибудь, а потом подойди ко мне и скажи, как она себя чувствует.

– Хорошо, дед.

Госпожа Кенидес оправилась настолько, что свободно сидела в постели. На тихий стук и вопрос молодого человека, можно ли ему войти, она приветливо отозвалась:

– Конечно, дорогой господин Гонкур.

Сиделка встала со своего стула и хотела отойти, чтобы не мешать.

– Не вставайте, прошу вас, – обратился к ней посетитель.

Сиделка молча опустилась на своё место.

Гонкур повернулся к старой женщине, и холодок пробежал у него по спине. Теперь, действительно, это была очень старая женщина. Её тронутые сединой волосы стали совершенно белыми, еле заметные морщинки на лице резко углубились, кожа стала дряблая и отёчная, голова и руки тряслись. Гонкуру потребовалась вся его выдержка, чтобы не вздрогнуть от неожиданности и сохранить на лице приличествующее обстоятельствам выражение ненавязчивого соболезнования, почтительности и участия.

– Я зашёл спросить, как вы себя чувствуете и не могу ли я быть вам сейчас чем-нибудь полезен, – сказал Гонкур.

Госпожа Кенидес долго смотрела на него и, когда Гонкур уже начал изнемогать под её непонятным взглядом, ответила:

– Нет, мне ничего не нужно, господин Гонкур. Я чувствую себя хорошо и скоро встану.

Она долго молчала, и молодой человек, слегка поклонившись, направился к двери, испытывая неловкость и смущение.

– Я вам очень благодарна, господин Гонкур, – вдруг сказала госпожа Кенидес. – Вам и господину Медасу.

Гонкур обернулся, кивнул и вышел, понимая, что ответ не требуется. Перед ним впервые встал вопрос о будущем этой несчастной семьи. Больная старая женщина, парализованный старик и ребёнок. Конечно, Рената не покинет их, но ведь у этой девушки силы не беспредельны. У него в голове кружилось несколько вариантов помощи, но все они были неосуществимы.

Он зашёл в гостиную, где сидели старик и Медас, передал свои впечатления от встречи с госпожой Кенидес, по возможности их смягчив, и оставил их в мрачной задумчивости. Постояв в нерешительности в коридоре и собравшись с мыслями, он твёрдым шагом направился в старую гостиную. Витас уже проснулся, но всё ещё не решался расстаться с теплом и уютом постели.

– Почему до сих пор лежишь? – осведомился Гонкур.

– Сейчас встану.

Молодой человек подождал.

– Ну?

– Встаю, – лениво ответил Витас, не двигаясь.

– Подъём! – металлическим голосом жёстко приказал Гонкур.

От изумления мальчик вскочил, торопливо оделся и вытянулся, ожидая дальнейших приказаний.

– Пойдём в кухню готовить завтрак, – позвал Гонкур, чуть улыбнувшись.

– А почему мы? – удивился Витас.

– А почему кто-то ещё? Прислуга ушла. Почему готовить завтрак должны Медас или Рената, а не мы? Может, ты хочешь поручить это деду или маме?

Горькая действительность обступила мальчика.

– Вы уже были у мамы, господин Гонкур? Как она себя чувствует? – спросил он тихо.

– Ей лучше, – после некоторого колебания ответил Гонкур. – Скоро она встанет, но она очень переживает, и тебе надо быть с ней как можно ласковее.

Витас промолчал и последовал за Гонкуром в кухню.

Рената встала, когда стол был уже накрыт. Она церемонно поздоровалась с каждым и чопорно села на своё место. Когда все поели, и Гонкур встал, чтобы убрать со стола, Рената остановила его и нежным голосом сказала:

– Господин Гонкур, я сама всё уберу и обед приготовлю тоже сама. Извините, что вчера я вам не помогла.

Изумлённый молодой человек замер с тарелкой в руке.

– Ну что вы, Рената, – придя в себя, ответил он. – Извиняться не надо, я же видел, как плохо вы себя чувствовали.

– Вы очень любезны, господин Гонкур, – сказала Рената.

Гонкур удивился ещё больше. "Нашла время передразнивать госпожу Кенидес", – недовольно подумал он и отозвался:

– Я вам очень благодарен, девица Гарс, за то, что вы освобождаете меня от обязанностей повара. Себе в помощники советую выбрать Витаса. Под моим руководством он прошёл хорошую школу…

– Вы случайно с ума не сошли? – вежливо прервал их Медас.

Мысленно Гонкур с ним согласился, но вслух лишь спросил:

– Что будем делать дальше?

– Я возьму на себя хозяйство и присмотрю за дедушкой и тётей Оратанз, – предложила Рената.

– А за мной нечего присматривать, – рассердился старик. – Я уже не ребёнок и из ума ещё не выжил.

"Как все устали! – подумал Гонкур. – Нужно последить за собой, чтобы не сорваться".

– Дед, никто за тобой присматривать не собирается, – примирительно сказал он. – Рената оговорилась. Надо было сказать «Витас», а она сказала «дедушка».

– Спасибо, родимый, утешил, – язвительно поблагодарил старик.

– За мной тоже не надо присматривать, – обиделся Витас.

Раздражённый этим вмешательством Гонкур прибегнул к распространённому в таких случаях приёму и пнул его под столом ногой. Мальчик сразу умолк.

– Медас, я могу вам понадобиться? – спросил Гонкур.

– Не только можете, но и должны.

– Итак, каждый знает, что ему делать? – спросил старик. – Идите, мальчики. Витас, останься здесь, а ты, Рената, зайди к моей сестре… Да, надо послать кого-нибудь с письмом к госпоже Васар. Это срочно.

– Вы хотите, чтобы она приехала, дедушка? – огорчённо спросила Рената.

– Нет, не хочу, но сообщить надо. Я очень деликатно написал, что все мы понимаем её состояние и, если она не сможет приехать, мы не будем в обиде.

– Лучше писать не очень деликатно, – пробурчал Витас.

– Прекрати! – прервал его господин Вандесарос.

– А чего? Почему я должен её любить? Она меня терпеть не может и при всяком удобном случае ко мне цепляется. Конечно, когда нет свидетелей.

Гонкур подумал, что в этой семье, как и во всякой другой, имеются свои сложности и скрываемые от посторонних глаз распри.

– Не выдумывай, – ответила Рената. – Тётя Верфина просто не привыкла иметь дело с мальчиками, поэтому и считает твоё поведение более неприятным, чем оно есть на самом деле.

– Короче говоря, надо отправить письмо, – заключил больной старик.

Вечером в столовую вышла госпожа Кенидес. При её появлении все почтительно встали и стояли до тех пор, пока она не добралась, хватаясь за предметы, до своего места и не подала знак всем сесть. Витас, вялый и бледный, пришёл последним. Мать испуганно посмотрела на него.

– Ты заболел, Витас? – спросила она.

– Наверное, – неохотно ответил мальчик.

– Ты ничего не ешь, – с возрастающей тревогой отметила старая женщина.

Витас отложил вилку.

– Мне не хочется, – сказал он. – Я выпью чай.

Госпожа Кенидес пристально посмотрела на сына, и в глазах её отразился ужас. Потом она случайно взглянула на брата и вдруг смертельно побледнела.

Гонкур, украдкой наблюдавший за ней, спросил:

– Вам плохо, госпожа Кенидес?

Лицо её стало спокойным.

– Да… нехорошо, – согласилась она. – Я, пожалуй, пойду к себе… Нет-нет, провожать меня не надо. Я хочу спать. В котором часу состоятся похороны?

– В одиннадцать, – ответил Медас.

Она поднялась и, с трудом переступая неверными ногами, ушла, оставив всех в замешательстве.

Ужин прошёл в полной тишине. По молчаливому согласию, все старательно избегали всякого упоминания о погибших, но мысли каждого были заняты только ими.

Когда все встали из-за стола, Гонкур тихо спросил Витаса:

– Ты пойдёшь к себе или ко мне?

– Можно к вам? – умоляюще спросил мальчик.

– Тогда иди в мою комнату, раздевайся и ложись. Я провожу господина Вандесароса и приду.

Гонкур отвёз и уложил старика.

– Дед, ты мне не дашь вина для Витаса? – спросил он.

– Собираешься лечить его по нашему старому способу? – поинтересовался старик.

– Чуть полегче, – усмехнулся Гонкур. – Не так жестоко.

– Возьми в шкафу… Крайняя тёмная бутылка. Это ему не повредит.

В старую гостиную Гонкур пришёл с чашкой чая, в которую добавил вино. Уложив мальчика и напоив его чаем, он его тщательно укутал и велел не раскрываться. Себе он постелил на полу.

– Там лягу я, – сейчас же вызвался Витас.

– Лежи, где лежишь, и не мешай мне спать, – строго приказал Гонкур.

Он уже начал засыпать, как вдруг Витас позвал его:

– Господин Гонкур!

В голосе мальчика прозвучало беспокойство, и археолог насторожился.

– Да?

– Вы никуда не уйдёте?

– Куда я должен идти? – спросил Гонкур, начиная догадываться, что творится в душе его подопечного.

– Пожалуйста, не оставляйте меня одного ночью, – умоляюще прошептал Витас. – Вдруг придёт Нигейрос…

Молодой человек хотел было подразнить его, напомнив о долгих ночных беседах между призраком и мальчиком, сопровождающихся музыкой и поэзией, но пожалел несчастного ребёнка.

– Не придёт он, спи, – проворчал он. – Здесь ему делать нечего.

– А если придёт?

– Тогда в темноте споткнётся об меня, упадёт, ушибётся…

– Разозлится, – дополнил перечисление Витас.

– Обидится за плохой приём, уйдёт и больше не вернётся, – закончил Гонкур. – Спи спокойно и ни о чём не думай, потому что я на страже.

Мальчик поворочался и затих, а Гонкур вдруг почувствовал, что спать ему не хочется, постель на полу жёсткая и неудобная, а в голову лезут всякие неприятные мысли. В довершение всего ему вспомнилась странная фигура в кресле, и он с лёгким опасением поглядел туда, но кресло пустовало.

"Конечно, приснилось, – решил Гонкур. – Нервы не в порядке, только и всего. Оно и немудрено после всего, что случилось, а всё-таки досадно: выдержка меня подвела. Хорошо хоть, что дед не знает, а то от стыда сгорел бы… Как пройдёт завтрашний день? Выдержит ли его госпожа Кенидес?.. Попробую уснуть. Надо расслабиться и ни о чём не думать… Ни о чём не думать…"

28

Гонкур задохнулся от боли и едва удержал крик, когда с дивана на него прыгнул Витас.

– Ты что?! – глухо простонал он, согнувшись пополам.

– Вы видите? Видите?!! Это он!!! – шептал мальчик, цепляясь за него. – ОН пришёл.

– Кто – ОН? – хрипел Гонкур. – Ещё раз прыгнешь – и я погиб…

– Смотрите! Смотрите! Он стоит в дверях! – лихорадочно быстро шептал Витас. – Да посмотрите же!

Мальчик весь дрожал. Встревоженный Гонкур посмотрел на дверь и разглядел неясные очертания фигуры в длинном и широком одеянии.

– Он пришёл за мной, – шептал Витас. – Он ищет меня. Не отдавайте меня ЕМУ!

Толкнув мальчика под стол, Гонкур стал вспоминать, где выключатель. Осознав, что выключатель находится около двери, путь к которой ему преграждает таинственная фигура, а спички остались в кармане пиджака на стуле у двери, он тоже тихо забрался под стол. Витас спрятался за его спину, крепко вцепившись ему в плечо. Гонкур недовольно пошевелился и шепнул:

– Не толкни меня ЕМУ под ноги. Посмотрим, что ОН будет делать, а потом решим, что делать нам.

Умом археолог понимал, что таинственный посетитель не мог быть призраком, так как призраков не существует, но неприятный холодок пробегал по коже и сердце учащённо билось перед возникшим перед ними непонятным и опасным явлением. Каково же сейчас бедному мальчику, убеждённому, что это их семейное чудовище явилось за ним.

– Не бойся, – успокаивал его Гонкур. – Если это он, то ему не поздоровится, ведь я не числюсь среди его потомков, так что мне он ничего плохого сделать не сможет, а вот я очень даже смогу.

– У вас есть нож? – прошептал Витас ему в ухо.

– Да, в кармане… Нет… Он лежит на полу.

Гонкур встал на четвереньки, дотянулся до ножа и вернулся под стол. Теперь, когда он был вооружён, ему стало спокойнее. Призрак это или не призрак, но врасплох он их не застанет.

– Он приближается, – шепнул Витас, барахтаясь за спиной своего защитника. Гонкур толкнул его локтем.

Тёмная фигура медленно и беззвучно приблизилась к дивану, и молодой археолог затаил дыхание. Фигура в нерешительности постояла перед креслом, нагнулась, выпрямилась и стала зловеще поворачиваться, словно осматриваясь.

Сердце в груди Гонкура бешено стучало, Витас за спиной от страха щёлкал зубами. Гонкур отодвинул мальчика, сжал рукоятку ножа и принял оборонительную позу. Он решил лишь оглушить призрак, и, только если это ему не удастся и Нигейрос окажет сопротивление, пустить в ход нож, но уж тогда действовать без колебаний. Он отпихнул Витаса ещё дальше, чтобы тот ему не мешал, привстал, опёрся рукой о пол и приготовился к прыжку.

– Где же вы? – дрожащим голосом жалобно спросил призрак.

– Рената! – воскликнул Гонкур и согнулся от неудержимого приступа смеха. Нож выпал из его ослабевшей руки.

– Куда вы спрятались? – вопрошала девушка. – Зачем вы меня пугаете?

– Мы совсем немного хотели тебя напугать, – отозвался находчивый Витас, вылезая из-под стола.

Гонкур зацепился за ножку стола и с грохотом упал, продолжая беззвучно смеяться. Наконец, он встал, дошёл до двери и зажёг свет.

Рената стояла с одеялом на плечах и удивлённо осматривалась.

– Почему здесь лежит нож? – вскрикнула она.

Молодому человеку стало нестерпимо стыдно своего недавнего страха.

– Мы… – промычал он. – Мы не знали, что это вы, иначе не стали бы вас пугать.

– Мы думали, что это господин Медас, – пришёл на выручку Витас. – Мы решили спрятаться, а он бы включил свет, осмотрелся, нашёл нож и решил, что мы стали жертвами Нигейроса.

Гонкура бросило в озноб от такой дикой чуши, но он кротко докончил:

– Тогда мы бы обнаружили своё присутствие… ну… например, лёгким покашливанием.

– А мне показалось, что кто-то из вас обнаружил своё присутствие громким падением, – сообщила Рената. – Зачем вам понадобилось пугать Медаса?

– Чтоб научить его стучать, прежде чем входить, – объяснил Витас, – и не пугать честных людей. А то входит, как призрак… То есть, это ты вошла, но если бы это вошёл он, то мы могли бы и испугаться.

Рената покачала головой и села в кресло, закутавшись в одеяло.

– Ничего, если я посижу здесь? – спросила она. – Мне страшно одной. А когда я шла сюда, я чуть не умерла от страха в гостиной: вспомнила Чораду и её призрака.

Гонкур печально кивнул. Рената их напугала, но сама испытала не меньший ужас. Похоже, весь этот дом и все его обитатели заражены ужасом. Вот, пожалуй, только Медас свободен от него. Спит себе и ни о каких призраках не думает. Про себя после недавнего случая он уже не мог сказать, что вовсе неподвластен потусторонним страхам.

– Прошлую ночь вы тоже провели здесь? – поинтересовался молодой человек.

– Да, – призналась Рената.

– Я принял вас за сновидение, – сообщил он и чуть не добавил: "За приятное сновидение", – но промолчал. Во-первых, это не было правдой, потому что он не знал, что за фигура сидела в кресле, во-вторых, он даже в полусне испытал беспокойство, а обо всём, что имело касательство к страхам, ему лучше было бы не вспоминать, и, в третьих, время для комплиментов было неподходящим.

– Ну что же, – бодро продолжал он, – произведём перемещения. Ты, Витас, переходи ко мне на пол, а вы, Рената, займите диван.

– Вчера я сбежала к вам от Чёрного кавалера, – призналась девушка, устраиваясь на диване.

– Вот как? – спросил Гонкур.

– Да. Я услышала его гитару и пришла сюда, потому что оставаться одной в своей комнате уже не могла.

– Скажите лучше, что вам ПОСЛЫШАЛАСЬ его гитара, – поправил её Гонкур, расширяя постель на полу и утепляя половину для Витаса.

– Может быть, но всё равно я очень испугалась. Если бы это, действительно, была его гитара, я бы, наверное, сошла с ума от страха. А если бы он появился передо мной…

– Что за глупости вы говорите! – возмутился Гонкур, которому стало тошно от разговоров о призраке. – Этот человек, если он когда-то и существовал, умер более двухсот лет назад, а его странные появления – всего лишь фантазии любителей мистики.

Рената горячо возразила:

– Вам легко это говорить, Гонкур!.. Можно, я буду вас называть Гонкур?

Молодому человеку стало приятно.

– Можно, – разрешил он.

– Вам легко это говорить, потому что вы не потомок Нигейроса и вам встреча с ним не грозит. А вот нам…

– Ну почему же? – прервал её Гонкур. – По преданию, у Нигейроса нет резона меня убивать, но уж показаться-то мне он может.

– Вам смешно, – чуть не плача, сказала девушка. – А представьте себя на нашем месте. Уже три человека умерли…

– Четыре, – поправил Витас.

– Ну да, конечно, четыре, – поспешно согласилась Рената. – Кто будет следующей жертвой?

– Не вбивайте себе в голову этот вздор! – рассердился Гонкур. – И не пугайте мальчишку. Пока ничего сверхъестественного ещё не произошло и, если бы несчастную девочку не свели с ума страшные рассказы, всё было бы хорошо. Успокойтесь и не думайте о несуществующем призраке, потому что произошло слишком много реальных несчастий, не стоит добавлять к ним ещё и вымышленные.

– А мне тоже страшно, – признался Медас, давно уже незамеченным стоявший в дверях.

– Ещё один призрак! – воскликнул Гонкур.

– Я посижу с вами, – сказал Медас, садясь в кресло. – Одному на этаже очень неуютно и как-то… тревожно.

– Ложитесь на моё место, – предложил Гонкур, – а я переночую в вашей комнате.

– Гонкур, вы бесстрашный человек, – восхищённо сказала Рената.

– А вы не переоцениваете своё бесстрашие? – усомнился Медас.

– Если бы я верил в вашего призрака, то это можно было бы назвать бесстрашием, но я в него не верю, а вот спать очень хочу.

– Именно поэтому вы и спрятались под стол, когда я вошла? – с очаровательным ехидством поинтересовалась Рената.

– Ладно-ладно, – добродушно отозвался Гонкур. – Разумная осторожность никогда не помешает. Кто знает, может быть, это оказались бы не вы, не Нигейрос, а грабитель? Что тогда? Корить себя за беспечность? Надо быть готовым ко всему.

– Отчего это вам везде мерещатся грабители? – с двусмысленным сочувствием спросил Медас.

– А может, это чутьё сыщика! – воскликнул Витас, вступаясь за обожаемого друга.

– Или мнительность, – беспощадно вставила Рената.

– Ну вот, разобрали все мои недостатки, – с вздохом сказал молодой археолог.

– Какое у вас самомнение, Гонкур! – воскликнула Рената. – Почему все?

– У Гонкура нет недостатков! – вскинулся Витас и обратился к нему. – Можно, я вас тоже буду звать Гонкуром?

Гонкур кивнул, улыбаясь.

– Раз уж ты такой прекрасный защитник гонимых, то можешь говорить мне «ты».

– Ах, счастливчик Витас! – воскликнула Рената.

Гонкур засмеялся. Он почувствовал себя мужественным, неустрашимым и способным на подвиг, не то что на сон в комнате верхнего этажа.

– Доброй ночи, малодушные, – попрощался он.

– Я с тобой, – решился Витас.

– Останься здесь, – мягко ответил Гонкур. – Ты будешь охранять боязливых, а я – безмятежно спать. Завтра увидимся, поделимся впечатлениями и сравним, чья ночь прошла приятнее. Я не знаю, где там выключатели, поэтому возьму подсвечник.

29

Гонкур бросился на кровать, не раздеваясь. Свечу он потушил и устроился довольно удобно, но заснуть всё равно не удавалось.

"Нигейрос, Нигейрос, Нигейрос… – с раздражением думал он. – Ни о ком так много не говорят, как об этом малосимпатичном субъекте. Если бы умершие становились счастливее, когда о них думают, то он был бы самым счастливым среди них".

Гонкур перевернулся на бок и приподнялся, опершись на локоть.

"А интересно, правильно ли я нашёл комнату Медаса? Может, я занял чужую комнату? Мне бы не хотелось, чтобы эта девушка обвинила меня в нескромности".

Он дотянулся до пиджака, вытащил коробок и зажёг спичку. Особого света она не дала, и ничего не удалось рассмотреть, тем более, что основное внимание пришлось направить на то, чтобы не обжечь пальцы. Пришлось встать и зажечь свечу. Осмотревшись, он решил, что эта комната похожа на ту, откуда выбросилась в окно Чорада, и ему стало немного не по себе.

"Почему я стою со свечой, когда могу найти выключатель (кстати, вон он) и включить электричество? – удивился он. – Сразу стало бы светло и уютно".

Он сразу же одёрнул себя, поняв, что ему неуютно в полутьме и он заражается страхом перед призраком.

"А что он сейчас делает? – вслух спросил он. – Бродит по комнатам и играет на гитаре, доказывая свою исключительность, вместо того, чтобы стонать и завывать, как рядовое привидение?"

Вдруг его настороженному уху послышался слабый стон, перешедший в хрипение. Молодой человек оцепенел, сжав подсвечник так, что побелели пальцы. Холодный пот выступил у него на лбу, и противная дрожь пробежала по телу.

"Что это?! – прошептал он с ужасом. – Боже, что это?!"

Он поставил подсвечник на стол, сжал пальцами виски и усилием воли попытался побороть страх.

"Нервы. Это просто нервы", – твердил он, невольно прислушиваясь.

Внизу послышались стоны и шум падения. Гонкур вздрогнул.

"Хватит! – решительно сказал он. – Я привык смотреть на вещи здраво и в жизни своей никогда не встречал ничего сверхъестественного, хоть и немало покопался в останках древних грешников и чародеев

Он помолчал, ловя ухом малейший шорох.

"Вот пойти бы сейчас и посмотреть, что он там делает", – осторожно, страшась собственной дерзости, произнёс Гонкур.

Он постоял в раздумье, потом взял подсвечник и вышел. Быстро дойдя до лестницы, он спустился на первый этаж и направился прямо в дальнюю комнату, где висел портрет. По мере приближения к цели его шаги замедлялись и решимость исчезала. Около двери в знакомую комнату он задержался и припал ухом к щели, но не услышал ничего подозрительного. Молодой человек вообще ничего не услышал, зато явственно представил насмешливый взгляд красивой брюнетки, и ему стало стыдно. Если уж пошёл в гости к этому дурацкому Нигейросу, то должен довести дело до конца, а не останавливаться на пороге. Кстати, этим он окажет услугу потомкам Чёрного кавалера, засвидетельствовав, что ночью в самый ответственный момент, когда все приметы указывали на неотвратимость беды, да ещё при уже случившихся четырёх смертях их предок не подготавливал пятую смерть, а спокойно находился там, где ему и положено быть, то есть висел на стене в виде портрета.

Возвратив себе чувство уверенности, Гонкур открыл дверь и, подняв свечу над головой, вошёл. Зеркало отразило огонёк, и забывший о нём археолог чуть не отскочил назад от неожиданности. Уняв дрожь, он поглядел в его таинственную глубину и довольно ясно увидел своё отражение, но Нигейрос не заглядывал ему через плечо, как в первый раз. Стиснув зубы, Гонкур заставил себя остаться на месте. Он поднял свечу, опустил, отвёл в сторону, и ему показалось, что он различает неясный тёмный силуэт.

"А! Ведь тогда Медас осветил портрет", – вспомнил он с вздохом облегчения и обернулся.

Рама чернела на стене, и фигура Нигейроса при приближении всё яснее вырисовывалась на полотне.

"Сейчас назло мне возьмёт да и сойдёт с портрета, – подумал Гонкур и тут же мысленно устыдил самого себя. – Что за бред я несу!"

Он подошёл к самому холсту и быстро поднял свечу к лицу Нигейроса. Глаза изящного кавалера взглянули на молодого человека с такой жестокой насмешкой, что тот отступил назад, не в состоянии выдержать силу этого взгляда. В колеблющемся свете губы Нигейроса дрожали, готовые сказать что-то, несомненно, ужасное.

Гонкур повернулся и вышел из комнаты. Он наталкивался на столы, сшибал стулья и даже почему-то оказался лицом к лицу со статуей в гостиной. Он прошёл мимо лестницы, устремляясь в старую гостиную. Видно, часть пути он бежал, потому что задыхался, и прислонился к стене, отдыхая. Голова его пылала. Непослушной рукой он отёр лоб и коснулся виском прохладной стены. Взгляд его упал в круг света на полу, отбрасываемый свечой. Он даже не ужаснулся, только сердце вдруг перестало биться и в глазах всё поплыло, когда он увидел искажённое до неузнаваемости мёртвое лицо госпожи Кенидес.

Женщина лежала в неудобной позе и, как видно, сначала села, держась за стену, а потом сползла вниз да так и застыла. Шатаясь, Гонкур постоял над ней, потом пошёл прочь, к людям. Перед комнатой стрика Вандесароса он постоял в раздумье, но, не найдя в себе мужества сейчас, решил сообщить ему страшное известие позже. Дрожащей рукой он открыл дверь в старую гостиную и остановился на пороге. Было так странно тихо, что он испугался. Ему стало казаться, что этот дом проклят, и, кроме него, здесь не осталось ни одного живого человека. Он вошёл и, чтобы привлечь внимание и нарушить гнетущую тишину, нарочно хлопнул дверью, вздрогнув от звука, неестественно громкого в этом царстве мёртвых.

– Кто там?! – сонным голосом испуганно вскрикнул Витас.

– Это я, – сказал Гонкур как можно естественнее.

"Мальчик не должен видеть её в таком виде", – подумал он.

– Что, Гонкур, не выдержали испытания? – шутливо спросил Медас.

– А я за вас боялась, – призналась Рената. – Всё представляла, как вы там один?

– Ничего не слышали, не видели? – спросил Гонкур безмятежным тоном. – Нигейрос не появлялся?

– Появлялся! – воскликнул Витас. – Ещё как появлялся! Правда, я спал и ничего не слышал, но Рената слышала. Слышала стоны, хрипы, какую-то возню, шаги. Она разбудила господина Медаса, и он выглянул в коридор, но там было темно и тихо. Когда я проснулся, я тоже ничего не услышал.

– Неприятное пробуждение, – согласился Гонкур.

– Что-нибудь случилось? – спросила чуткая Рената, уловив в его голосе замешательство.

– Случилось то, что я струсил, – через силу проговорил молодой человек. – А своими впечатлениями я сначала хочу поделиться только с Медасом, перед которым мне не так стыдно. Медас, можно вызвать вас в коридор? Рената, не выходите, пожалуйста, из комнаты, и ты, Витас, тоже побудь здесь.

Удивлённый Медас вышел вслед за ним. При виде тела госпожи Кенидес он вздрогнул и со страхом взглянул на товарища. Стараясь не смотреть на труп, тот торопливо объяснил, как он его обнаружил.

– Что теперь делать? – спросил Медас.

– Перенесём её в комнату? – неуверенно предложил Гонкур.

– А почему она оказалась здесь?

– Наверное, почувствовала себя плохо и пошла за помощью.

– А сиделка?

Воцарилось молчание.

– Пошли к деду Вандесаросу, – решил Гонкур.

Он первый открыл дверь и вошёл в комнату. Включив свет, он отшатнулся, налетев на стоящего сзади Медаса.

– Господи! – вырвалось у него.

Старик лежал на кровати мёртвый. На подушке и простынях расползлось гигантское красное пятно, пропитав весь матрац.

– Перерезано горло, – определил Медас издали. – Нож на полу.

Голос его прозвучал неестественно спокойно.

Гонкур потерял способность рассуждать и чувствовать. Он хотел подойти к мёртвому другу, но Медас силой вытащил его из комнаты.

– Не смей ни к чему прикасаться! – угрожающе прохрипел он внезапно севшим голосом. – Разве ты не понимаешь, что подозрение падает на тебя и, если ты наследишь в комнате, любой следователь обвинит именно тебя. Ты не имеешь свидетелей, а от нас ушёл перед убийством. Это может вызвать подозрения.

– У тебя? – безучастно спросил Гонкур.

Медас досадливо поморщился.

– Не говори чепухи, – попросил он. – В комнату я тебя всё равно не пущу.

Медас вынул ключ из замка, вставил его с внешней стороны, запер дверь и спрятал ключ в карман.

– Пойдём, посмотрим, что случилось с сиделкой, – мрачно сказал он. – Как бы нам не пришлось иметь дело ещё с одним…

Он не договорил.

Они поднялись по лестнице, и Медас взялся за ручку двери.

– Будь осторожен, ведь ты тоже на подозрении, – предупредил его Гонкур.

– Почему?

– Ты тоже оставался один, – объяснил археолог. – И Рената.

Он не мог думать сейчас о своём убитом друге, и его измученный мозг цеплялся за любую возможность отвлечься.

– Рената слышала шум, когда я уже был в твоей комнате, – возразил Медас.

– Это ещё ничего не доказывает.

– Да, ты прав. Нам нужно быть осторожнее.

Сиделка полулежала в кресле. Следов крови они не заметили, но что с ней, понять было трудно. Медас отстранил Гонкура и склонился над ней.

– Не пойму, – сказал он озабочено.

– Возьми зеркало, – посоветовал Гонкур.

Медас поднёс зеркало к губам женщины.

– Жива, – сказал он. – Да она просто спит!

Он потряс её за плечо, но сиделка лишь замычала.

– Беги за врачом, Гонкур, – приказал Медас. – Пошли его сюда, а потом приведи следователя… Подожди… Давай так… Расскажем всё Ренате и Витасу и договоримся отвечать, что мы были все вместе и не разлучались…

– Спасибо, Медас, не надо, – прервал его Гонкур. – Я не виноват и, надеюсь, что следствие это установит. Я знаю, кто убил деда.

– Я тоже знаю. – грустно сказал Медас.

– А потом она не выдержала содеянного и умерла… Я теперь всё понял. За ужином меня поразило её лицо, когда она увидела, что Витас заболел. Помнишь, я спросил у неё, не плохо ли ей? Они здесь все сумасшедшие, в большей или меньшей степени, и она тоже! Она испугалась и решила, что не допустит смерти последнего своего ребёнка, а для этого убьет брата. Это будет пятая смерть, и мщение Нигейроса прекратится… на время.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Медас.

– Не пускай Витаса в коридор и… будь внимательнее с Ренатой, – попросил Гонкур.

– Не волнуйся, – сказал Медас и пожал ему руку.