Текст книги "Твой выход, детка! (СИ)"

Автор книги: Вера Перова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Я знала, что эта поездка не кончится добром. Я знала! Какой стыд! Без мужа. Нагуляла… – она делает мученическое лицо и слабым голосом обращается к отцу, – как мы людям в глаза смотреть будем?!

Вот теперь можно уходить. Я встала и направилась к входной двери. В старые времена после такой встречи я бы расстроилась, проплакала весь вечер, а потом провалилась в очередную депрессию. На этот раз мне было весело. Знаете, иногда кто-то скажет тебе всего несколько слов, но так, что это заставляет взглянуть на себя другими глазами. После сегодняшнего разговора я, вдруг, ощутила себя абсолютно уверенным и свободным человеком.

Вечером позвонил Яковлев.

– Как все прошло?

Я пожала плечами:

– Обычный день в психушке. Но есть повод увидеться.

– И на сколько все плохо?

– По десятибалльной шкале?

– Ага.

– Пятьдесят.

– Похоже, дела и в самом деле не ахти.

– Ты даже не представляешь на сколько.

– Ну, так расскажи.

– Обязательно. Но завтра.

***

Следующие четыре недели, злая на своих родителей и отчаянно тоскующая по Вадиму, я изо всех сил старалась побольше работать и поменьше думать, перенеся все свое внимание и силы на ремонт в магазине. Сняла еще денег с банковского счета и проводила все дни за шпаклевкой, покраской, уборкой и спорами до хрипоты с рабочими. Как это всегда бывает, планировали все сделать за три-четыре дня, а на самом деле ремонт растянулся на две недели. То привезли не тот колор краски, то – отключили электричество, то… и так до бесконечности.

… Утром я захожу в магазин и вижу, как на высоченной стремянке, где-то под потолком стоит мой Светик и замазывает белой краской трещину на лепнине. На ней рабочий комбинезон с чужого плеча, волосы собраны в хвостик на затылке, на голове – бейсболка, козырьком назад. Внизу стоит рабочий и придерживает стремянку.

– Это еще что за дела? – опешив, возмущаюсь я.

– Ой, не волнуйтесь, пожалуйста, просто у него голова кружится, – поясняет она.

И вот что скажешь? Выкручивались, как могли. Каждый день я вставала в восемь утра, принимала душ, одевалась, завтракала и на целый день ныряла в заботы. А вечером, еле держась на ногах от усталости, доползала до дома, заглатывала какой-нибудь бутерброд или просто жевала яблоко – у меня не было даже сил приготовить себе ужин. Потом в темноте я ложилась на пол в спальне – спина громко хрустит, когда я вытягиваюсь – и, не думая ни о чем, смотрела на двигающиеся тени на потолке. А на завтра – все с начала. И так текло время. Дни были настолько похожи один на другой, что я не замечала, как они пролетали. На календаре зима сменилась весной, но погода оставалась прежней – промозглый сырой ветер, дождь, иногда переходящий в снег.

Подошло время очередного посещения гинеколога. С утра опять зарядил дождь, мне тоскливо и я решаюсь попросить Ромку о помощи, тем более, что мы не виделись почти неделю и мне нужно сообщить ему то, что скрывать уже становится невозможным. Он свободен и с радостью соглашается отвезти меня «куда-то». Оказавшись в машине, я кладу голову ему на плечо. Он знает, что это верный признак, что мне нужно ему что-то сказать или, что у меня проблемы.

– И о чем ты хочешь поговорить?

Без всякой подготовки я выпалила:

– Я беременна.

От этой новости его глаза округляются. Он напряженно смотрит на меня и выговаривает непослушными губами:

– Здорово, Лен. Поздравляю.

Я киваю.

– Спасибо.

Он молчит, и я чувствую, что его мускулы под курткой напрягаются, словно пружины, а дышать он, похоже, совсем перестал. Мы сидим так несколько минут.

– Ты понял, о чем я?

– Не уверен. Давай по порядку. Как ты забеременела?

Я улыбаюсь и смотрю на него, как на дурочка.

– Нет, я не об этом. Откуда ты узнала?

Один вопрос глупее другого.

– Тест, – коротко отвечаю я.

– А ты уверена, что тест не наврал?

– Я проверила три раза.

– Ладно.

Он сидит, не глядя на меня, сжимая побелевшими руками руль.

– Черт!

– Не поняла?

Он какое-то время молчит, затем очень тихо спрашивает:

– Кто отец?

Пауза.

– Фотограф?

Я не знаю, что сказать.

– Он что, тебя бросил? Это поэтому ты приехала?

– Не болтай глупости! Он здесь не причем.

– Как это не причем? Ты что, хочешь сказать, что между вами ничего не было?! – он возмущенно смотрит на меня. – Вот только не надо! Его сестра мне звонила. И рассказала, какая между вами любовь образовалась.

– Лилька? Когда?

– А это важно?

– Ты прав. Прости.

Опять молчание.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Ром, я не знаю кто отец.

Он смотрит на меня совсем сбитый с толку.

– Как это?

– Обыкновенно. Сначала мы случайно переспали с тобой.

Он поднимает брови и смотрит на меня тяжелым взглядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Случайно! – с нажимом повторяю я. – А потом появился Вадим. И это все почти в одно время. Поэтому я не знаю. Глупая ситуация, согласна, но сейчас главное только одно – у меня будет ребенок, а кто отец – это для меня не так уж и важно.

– Хорошо. Но это важно для меня. Тебе такое в голову не приходило?

Я сижу и тереблю ручки от сумки.

– Лен?

– Ну, что ты хочешь от меня? Не знаю я, не знаю! – я срываюсь на крик. – Когда родится ребенок, тогда, если хочешь, сделаешь тест ДНК.

– Так ты поэтому на меня все это время злишься?

– И не только на тебя. Я с восемнадцати лет мечтала о ребенке. Я столько прошла разных врачей, процедур и всякой хрени, но вердикт один – бесплодна. Хорошо. Я смирилась с этим. И что в итоге?! Я получаю беременность в самый неподходящий момент, тогда, когда мне тридцать, я совершенно не замужем, у меня нет стабильности в жизни, да еще и от двух мужчин одновременно. Я чувствую себя последней дурой! Вот скажи мне, – я поворачиваю пылающее лицо к Яковлеву. – Что мы будем делать? Запишемся на курсы молодых родителей? Все втроем?

– Хорошая мысль. Почему бы и нет?

– Ты зря думаешь, что я настолько экстравагантна. Меня угнетает эта несуразная ситуация. Ведь, как и большинство людей, я с детства верила, что любовь несет с собой гармонию, а не хаос.

Ромка наклоняется ко мне и напевает в ухо какую-то дурацкую песенку.

– Перестань, – я отмахиваюсь от его пения.

– Знаешь, это не самое худшее, что бывает, – весело говорит он.

– Радует, что хотя бы одному из нас хорошо.

– А почему мне должно быть плохо? – отвечает он. – Ведь теперь мы действительно чем-то стали, то есть я хочу сказать, что мы теперь не сможем просто взять и разбежаться в разные стороны, даже если кому-то из нас придет такая фантазия.

– Хотелось бы верить.

– Ле-е-ен!

– М-м?

– Ведь ты на самом деле счастлива, правда? Ведь это просто наша жизнь.

– О, да! Это наша жизнь!

– А этот? Почему он дал тебе уехать, почему не остановил?

– Он не знает, – отрезала я.

Ромка долго молчит, уставившись в одну точку, потом делает глубокий вздох, миролюбиво берет мою руку в свою, подносит к губам и целует ладонь.

– Все-все. Давай успокоимся. Сейчас я отвезу тебя по твоим делам, а после мы все обсудим.

Он поворачивает ключ зажигания.

– Куда едем?

– В гинекологию на Менделеевскую.

Мы молча ползли в потоке машин и я, украдкой поглядывая на Ромку, видела, как он напряженно обдумывает услышанное.

***

Когда мы припарковались у здания больницы, Яковлев положил свою руку мне на коленку и твердо сказал:

– Тебе сейчас тяжело. Я понимаю. Наши отношения совсем запутаны и ты не можешь решить кто я для тебя. Я понимаю. Но я прошу только об одном: позволь мне быть рядом с тобой, заботиться о тебе…

Я грустно усмехнулась:

– Да ты и так вот уже около двух лет рядом со мной и заботишься обо мне.

– Лен, ты же знаешь, я не об этом. Ты не хочешь, чтобы я был тебе мужем…

Не могу мысленно поправила его я.

– … но быть отцом ребенку ты же мне не можешь запретить.

Я смотрела на него, как будто видела впервые.

– А ты уверен, что тебе нужен ребенок? Если ты сейчас заявишься как отец, то это на всю жизнь, имей в виду. Ты готов к этому? Я просто о том, что у тебя отношений-то, не считая дружбы с Пашей, ни с кем дольше двух недель не было, – я знала, что слова мои несправедливы и обидны, но била наотмашь. Даже затрудняюсь сказать почему. Наверное, очень боялась, что не справлюсь в одиночку, и еще, наверное, боялась, что не справится он.

– Ты несправедлива ко мне…

– Да, знаю, прости – я отстегнула ремень безопасности. – Ну, если – отцом, тогда вперед…

***

В помещении, куда мы прошли, принимали пять врачей, имена которых были написаны на непрозрачной стеклянной двери. Впереди нас в очереди сидели несколько женщин на разных сроках беременности, рядом с некоторыми из них неловко пристроились встревоженные мужчины. Они ерзали, как дети, бессмысленно пялились в свои сотовые или вполголоса беседовали с женами, а те спокойно листали журналы и отвечали мужьям, не поднимая глаз.

– Здесь что, еще и в очереди сидеть? – было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке.

– Нет. Записываешься заранее на определенное время.

– Беляева.

Я вздрогнула и направилась в кабинет.

***

Доктор приложил к моему животу датчик, и на экране монитора появились две пересекающиеся белые линии, а между ними – крохотная пульсирующая горошина. Комнату наполнило ритмичное журчание, к которому присоединился быстрый отрывистый стук.

– Послушайте, это стучит сердечко вашего малыша.

Врач поправил датчик, и я, вывернув голову, увидела очертания ребенка: круглая голова, носик-кнопочка и вытянутые вперед тонкие ручки.

– О господи! – вырывалось у меня.

– Уже примерно двенадцать недель, – пояснил врач.

– Это мальчик или девочка? – спросила я.

***

– Спасибо.

– Не стоит благодарности.

Я поворачиваю дверную ручку, но она заедает.

– Потяните, – говорит доктор.

Я поворачиваю еще раз, но дверь не поддается.

– Ни как…

Он недовольно бубнит что-то и нехотя поднимается со стула. Когда он протискивается мимо меня, чтобы открыть дверь, я чувствую его запах – знакомую смесь терпкого дезодоранта, мятной жвачки и сигарет – и внезапно испытываю острую тоску по чему-то или по кому-то. Когда я выхожу в коридор, Яковлев поднимает на меня глаза.

– Ну? – спрашивает он.

– Ну, – отвечаю я и сажусь рядом с ним.

– Долго ты. Как все прошло?

– Прекрасно. Это девочка.

– Ого!

Он встает, поднимает руки над головой и судорожно потягивается. Потом растерянно уходит по коридору до конца, там разворачивается и возвращается ко мне.

– Поехали отсюда.

– Куда именно?

– Не знаю. Но я за рулем.

***

Уже на улице Ромка вдруг резко останавливается, обхватывает меня руками и притягивает к себе. Он счастлив, как последний дурень.

– Я тут, пока тебя ждал, погуглил – хорошая клиника. Рожать будешь здесь.

– Да ты что! Ты знаешь, сколько здесь роды стоят?! Как крыло от самолета!

– Теперь это не твоя забота, – твердо говорит он.

Я разглядываю его лицо, как будто снова знакомлюсь. В уголках его глаз я замечаю мелкие морщинки, раньше их не было.

– Мы стареем, – говорю я, проводя рукой по его щеке.

– Только не ты!

Он улыбается и наклоняется ко мне, так, что мы оказываемся лицом к лицу, и пристально смотрит мне в глаза. Потом крепче прижимает меня к груди, и я чувствую, что его руки слегка дрожат.

– Прости меня за все, – серьезно говорю я и утыкаюсь лицом в его грудь, чтобы он не видел слез, которые сдержать я уже не в силах.

– Ну-ну-ну, держись, моя девочка, ты же сильная, – он гладит мои волосы, – не плачь, – шепчет в самое ухо, так, что я слышу его горячее дыхание. Потом он поднимает мое лицо руками и не спеша губами начинает собирать слезинки с моих щек, с глаз… Его губы настойчивые и мягкие и я сдаюсь под их натиском. Мы отрываемся друг от друга только тогда, когда у нас кончается воздух в легких. Я отстраняюсь и смотрю в его, затуманенные страстью, глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Давай устроим праздник, пока я еще что-то могу! – предлагаю, пытаясь сгладить неловкость.

– Давай! – улыбается он.

Мы заезжаем ко мне домой. Пока я принимаю душ, смывая со своего живота гель, в гостиной Ромка кому-то звонит и договаривается о нашем приезде. Потом я быстро привожу себя в порядок и выхожу к нему.

– Ничего себе, – он скользит по мне восхищенным взглядом, – а, может, останемся…

– Ну, уж нет! Решили – в загул, значит – в загул, – и мы по запруженным улицам несемся в ночной клуб.

***

Уже совсем стемнело, когда мы добрались до клуба по вечерним пробкам. У входа нас встречает строгий фейсконтроль в лице трех неподвижных молодых людей крепкого телосложения, один из которых кивает Ромке.

– Добрый вечер, Роман Александрович, – девушка на ресепшене приветливо улыбается, предлагает нам раздеться и провожает в VIP – зону к нашему столику.

В клубе полно народа. Пока мы проходим через зал, я замечаю, как несколько девушек приветственно улыбаются ему, я толкаю Ромку локтем в бок.

– Да ты здесь дорогой гость! – пытаюсь перекричать громкую музыку.

– Ну что ты хочешь? – кричит он в ответ, самодовольно приобнимая меня за талию. – Мне же надо было чем-то заниматься, пока я ждал, когда ты на меня обратишь внимание.

Он весело возбужден и чуть холоден, и я сразу узнаю прежнего Яковлева.

– Приятного вечера, – девушка профессионально улыбается и покидает нас.

На ее месте тут же возникает официант. Через минуту он уже движется к нам через весь зал с ведерком льда, бутылкой шампанского и огромным фейерверком.

– Господи, а это что? – пугаюсь я.

– Здесь так принято, – спокойно поясняет Рома.

Мы поднимаем бокалы.

– Только один глоток, – строго говорит он, и потом, без всяких переходов, – переезжай ко мне.

Я смотрю на него.

– Это предложение? – спрашиваю игриво. Сейчас я категорически не хочу быть серьезной. – Неужели ты в это веришь, ну, в нас с тобой?

– Конечно, – уверенно отвечает он.

Я смотрю на него: красивый, богатый, такой – «мужчина-у-которого-все-под-контролем», потом обвожу зал глазами и продолжаю полушутя-полусерьезно:

– Зачем тебе это? Какая-то семья, обязательства? Ты же в полном порядке: владелец крупной фирмы, деньги, свобода, есть даже кот, и групповой секс по вторникам и пятницам. Что еще надо? Да спроси любого здесь мужика – об этом можно только мечтать.

Он смеется, а потом грустно хмыкает:

– Ты права, но на душе все равно погано.

– Тогда пошли танцевать.

Отдаваясь музыке, я чувствовала себя живой, помолодевшей лет на десять, с меня как будто смыли все горести и позволили радоваться жизни. Да и Ромка. Последний раз я его видела в таком безбашенном состоянии на моем дне рождении еще до нашей с Пашкой свадьбы. В перерыве между танцами мы подходим к бару, и я заказываю бокал вина, чего мне в моем положении делать не следовало бы. Ромка смотрит на меня многозначительно, чтобы об этом напомнить. Я демонстративно поднимаю брови, давая ему понять, чтобы он отвалил. Он смеется. Получив заказ от бармена, я медленно двигаю по стойке бокал к нему, а себе заказываю безалкогольный коктейль, который бармен готовит индивидуально для меня, узнав предварительно мои предпочтения. Делаю глоток и … удивляюсь – вкусно, реально вкусно!

***

В четыре утра мы подъехали к моему дому.

– Ты – дома!

– О-бал-деть!

– Сможешь сама подняться? – Рома прищурился и хитро посмотрел на меня.

– Ой, вот только не надо этих глаз! Нечего меня соблазнять после пары рюмашек.

Он, капитулируя, поднял обе руки вверх, продолжая заигрывать со мной взглядом.

– Яковлев, ты так громко думаешь, что мысли скрежещут. Сразу отвечаю «нет».

Но… природа все – таки взяла свое, и когда все закончилось, мы лежали рядом, не двигаясь и тяжело дыша в моей постели. Мы сполна дали выход накопившемуся желанию, несколько раз занявшись необыкновенно страстным сексом. Ни звука, только наше горячее дыхание.

– О, боже, – задыхаясь, тихо проговорила я.

– Кто бы мог подумать? – прошептал Ромка.

– Ну, у меня были подозрения, – призналась я, поворачивая голову.

Он положил мне на живот руку:

– Как думаешь, мы не очень…?

– Думаю, вполне.

Он поцеловал меня в макушку. Я шутливо толкнула его в бок, и мы рассмеялись. Нам было хорошо вместе. И это было здорово.

***

Утром мы, как ни в чем не бывало, жевали и болтали, шутили и поддразнивали друг друга, отлично понимая, что это не просто завтрак, а своего рода открытие, начало чего-то нового. И хотя почти ничего не изменилось и мы договорились не менять ничего в наших жизнях, я испытывала чувство, что возникает что-то теплое, настоящее, полное возможностей. Я знаю, что жизнь со временем по большей части неизбежно превращается в рутину. Но так хотелось верить, что мы все не испортим!

Глава 10

Примерно месяц назад, в воскресенье, когда на улице лило как из ведра, а я была дома и занималась разборкой шкафа, я наткнулась на коробку, в которую положила фотографию, сделанную мной во время нашей поездки на Медвежьи острова. Это один из тех идеальных, совершенных снимков, которые получаются у дилетантов случайно и крайне редко. Но тут все сошлось: и солнце светит как надо, и фокус не сместился, и Вадим улыбается в кадр. Я долго смотрела на него, настоящего – из тех времен, когда мы были еще вместе, и потом решилась позвонить ему – и будь, что будет. Я взяла телефон и набрала его номер. Мне вдруг остро захотелось знать как он там, как его дела, помнит обо мне или нет. После каждого гудка я боролась с желанием сбросить вызов, разрываясь между боязнью услышать его голос и страстным желанием возобновить наши отношения. А потом пропищал звуковой сигнал. Через несколько минут от него пришла SMS-ка: «Не звони». Я смотрела на экран, пытаясь понять, что внутри у меня за чувства: ненависть? злость? разочарование? или полная свобода, наконец? А может: ревность? тоска? и окончательная потеря Вадима?

И тогда я набрала Лильку.

– Ну как ты там? Когда возвращаешься? Что-то ты загостилась… Поставьте здесь, пожалуйста, – проговорила она быстро кому – то еще. – Нет. Ближе к окну, – и, обращаясь уже ко мне: – Прости. Я тут в новый кабинет въезжаю. Мама уже волнуется. Да. Когда поедешь – обязательно позвони Вадиму – он тебя встретит, беременным нельзя таскать сумки.

Я слушала ее и понимала, что сейчас от ее ликования ничего не останется. Собрав всю волю в кулак, я тихо проговорила:

– Лиль, я ни куда не еду. Я остаюсь.

– Что? – переспросила она. – Я не поняла. Ты шутишь?!

– Я остаюсь, – повторила я.

– А Вадим? Он знает?

– Нет. Я не могу до него дозвониться. Он не берет трубку. И вообще, он, похоже, все понял и не хочет со мной разговаривать.

Повисла длинная пауза и совсем ледяным голосом она продолжила:

– Вот как. Ты что, кого-то встретила?

– Нет.

– А как же ребенок?

– В смысле, что ребенок? С ним все в порядке. Рожу и буду матерью – одиночкой.

– Так значит тебе Вадим нужен был, чтобы сделать ребенка?

– Не пори чушь!

– Это ты поришь чушь! Ты! А я думала, ты его любишь. Я думала ты – настоящая. А ты ничем не лучше этой Насти. Когда было тяжело, да, он был нужен, а как только встала на ноги, так можно и отвалить!

– Подожди, Лиля, я все объясню…

– Знаешь куда засунь свое объяснение… Не звони мне больше! Ни слышать, ни знать тебя не желаю!

***

Сегодня, спустя месяц, я предпринимаю еще одну попытку наладить отношения со своей единственной подругой. После четвертого гудка она, наконец, отвечает.

– Да.

– Привет.

– Привет.

Она напряженно дышит, и я слышу ее шаги и стук закрывающейся двери.

– Тебе удобно говорить? Может я не вовремя?

– Все в порядке, просто прикрыла дверь кабинета.

Опять повисает напряженная пауза.

– Лиль, я скучаю, ну что нам делить? Давай, в конце концов, встретимся и во всем разберемся.

– Разберись для начала со своими мужиками, – слишком жестко для разговора двух любящих подруг.

– Хорошо, – как можно миролюбивее отвечаю я. – А мы можем поговорить с тобой вдвоем, не вспоминая этих мужиков?

– Один из них, между прочим, мой брат, – ворчит она.

– Не повезло.

– Я знаю.

Мы примирительно смеемся и договариваемся о встрече.

***

Я сижу, подставив лицо весеннему теплому солнышку, на лавочке в сквере напротив Лилькиной работы и вдыхаю сладостный коктейль весенних запахов, мокрой травы и набухших клейких почек. По яркой голубизне неба плывут перламутровые облака. Мимо меня неспешно прогуливаются молодые мамочки с колясками. Наступил час обеда, и я наблюдаю, как один за одним, переговариваясь между собой или просто так, поодиночке, выходят сотрудники и разбредаются в разные стороны, кто в кафе, кто пробежаться по магазинам, а кто просто пройтись по улице, наслаждаясь хорошей погодой. Через несколько минут в дверях появляется Лиля и, уверенно шагая, направляется к пешеходному переходу. Она останавливается на краю тротуара на красный свет светофора и напряженно смотрит прямо перед собой, находясь в плену своих мыслей. Я же, любуясь своей подругой, не свожу с нее глаз. Густая грива рыжих волос, блестящих, как в рекламе шампуня, безупречная смуглая кожа, развевающийся плащ, строгий, подчеркивающий ее стройную фигуру, костюм, сапоги на высокой шпильке. Столичная штучка! Сейчас она работает в фирме, название которой вызывает одобрительные кивки у тех, кто в этом понимает. У нее просторный кабинет и визитки на плотной бумаге с тиснеными серебром буквами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вот загорается зеленый и ее тянет за собой через дорогу толпа пешеходов. Она видит меня и машет рукой.

– Привет, – все еще сохраняя дистанцию, бросает она.

– Привет, – я вижу, как она быстро достает телефон из сумки и украдкой смотрит время. – Торопишься? Я надолго тебя не задержу.

Лилька останавливается, буравит меня внимательным взглядом, как будто изучая, потом улыбается и … обнимает:

– Ну, здравствуй. Ух ты! – она упирается в мой живот. – А так еще не видно. Когда рожать?

– В сентябре, если все будет нормально.

– Конечно, все будет нормально! – она уверенно встряхивает меня за плечи и, на минуту задумавшись, тихо продолжает: – Я Вадиму ничего не сказала. Побоялась. Он и так с ума сходит.

– Хорошо, – пряча глаза, говорю я. – Хорошо. Тем более, что я не уверена, что он имеет к этому отношение.

Лиля удивленно и с иронией смотрит на меня: – Не поняла… У тебя что, еще кто-то был? – и потом, словно на нее снизошло озарение: – Ромка! Это был Ромка на Новый год! Я права?

Я согласно киваю.

– Ну, ты даешь! – восклицает она.

Мы засмеялись, и на время неловкость была забыта или, по крайней мере, выброшена из головы.

– Мне так неудобно, как будто я вас всех обманула.

– Да ладно тебе. Все врут и на каждом шагу. У тебя хотя бы была веская причина.

– Лиль, я не смогла. Я хотела. Честно! Но не смогла. – Я уцепилась за ее локоть и остановилась. – С ним все так сложно, запутанно. И сам он… Сплошной клубок противоречий. Я так и не поняла: нужна я ему, любит ли он меня, нужна ли ему вообще семья? – я в спешке, сумбурно, боясь, что она меня остановит, пыталась проговорить все то, что мысленно крутила у себя в голове последние месяцы и что терзало и мучало меня. – Настроение постоянно меняется. Ложишься вечером с одним человеком, а просыпаешься с совсем другим. А тут еще эта Настя…

– Да понимаю я, понимаю, – перебивает она меня. – Ты думаешь что, я не знаю своего брата? Да прекрасно знаю! … Просто все как-то неожиданно произошло… Да и обидно за него стало… Жалко…Только показалось, что все налаживается, и он около тебя оттаял. Ты зря засомневалась в его чувствах, мне кажется, что он все-таки любит тебя.

– Не знаю, не знаю. Он сейчас один?

– Нет…

– Ну, вот видишь…

– Ты же знаешь, что это ничего не значит. Если вернешься – он ее бросит.

– А если что-то пойдет не так, поссоримся или просто возникнут маленькие проблемки, как это часто бывает в семейной жизни, он так и будет к ней убегать?

– Может ты и права…

Мы продолжаем молча чеканить шаг по скверу.

– Слушай, давай кофейку выпьем за встречу, что ли? – предлагает она. – Там на углу кафешка неплохая.

– А может суши?

– Ой, нет! У меня эти суши Костик любит, я от них уже скоро чешуей покроюсь.

– Тогда – кофе, – соглашаюсь я. – Тем более мне надо в туалет. С этой беременностью все время хочется писать.

Мы заходим в небольшой зал и устраиваемся за столик.

– Два кофе, пожалуйста, – говорит Лиля официанту, а я торопливо добавляю:

– И что-нибудь еще, ладно? – киваю на витрину с пирожными: – Вот что-нибудь такое…

– Конечно, – улыбается официант.

Несколько минут у нас заняло обсуждение десерта: выпечка, торты и прочий сладостный разврат. В конце концов, мы единодушно сошлись на профитролях под горячим шоколадом.

Мы болтаем, как когда-то у меня на кухне, и я заново знакомлюсь со своей подругой после вынужденного перерыва в наших отношениях. Теперь она редко смеется, так, сдержано улыбается, и это очень жаль, потому что еще недавно она была прелестной деревенской девушкой и умела заразительно хохотать. Да, она стала еще большей красавицей, но сейчас вокруг ее красоты словно натянуто ограждение из колючей проволоки.

– Как ты? Как на работе, нравится? А дома, где ты живешь? – за время разлуки у меня накопилось много вопросов к ней. – Как Костя?

– Костя? – она откидывается на спинку стула и пожимает плечами. – Ну что, Костя? Не герой. – Молчание. – В общем – оказался таким, как все – больше занят собой, – и на ее изумрудные глаза набегает серое облачко. – Да все хорошо, – она прикрыла глаза… и неожиданно улыбнулась своей фасадной улыбкой. – А вот с работой точно повезло. Ребята в моей команде молодые, веселые. Рабочий день пролетает как один миг – мне с ними очень интересно. Да и деньги хорошие. Вот поднакоплю немного и свалю от этого хрена. Сниму небольшую квартирку, где-нибудь не далеко от работы в старом доме, и заживу одна в свое удовольствие. А ты? Как ты? Живешь вместе с Яковлевым?

– Нет, живем врозь, но встречаемся. Не знаю… С ним тоже все не просто: понимаешь, мы же общаемся тысячу лет, он мне как брат. Да и потом, они с Пашкой были всю дорогу вместе. Вот он меня целует, а я все жду, что сейчас зайдет в комнату мой муж и застукает нас. Ужас! – смеюсь я.

– Да-а, смешно. А вообще он к тебе как относится? Заботится о тебе? Мне он тогда показался слишком уж не серьезным: этакий типчик, который любит только себя. Такие, как правило, не женятся.

– Да вот с этим как раз наоборот: он зовет, а я не хочу.

– Он предложение тебе сделал?

– Да, и не один раз.

– Не понимаю, тогда что не так?

– Да в том – то и дело, что все так. В принципе он не плохой мужик: заботится в первую очередь не о своем удовольствии, а о том, чтобы дать его мне…

– Это ты сейчас о сексе? – лукаво перебивает Лилька.

– Да нет, вообще… хотя и о сексе тоже – засмеялась я. – Понимаешь, вот вроде бы он именно тот мужчина, который мне нужен: и надежный, и добрый, и щедрый, и любит меня…, а сердце от него не прыгает. Слишком уж он какой-то благополучный… А с Вадимом все по другому: мы с ним на одной волне были. Оба какие-то неправильные, поломанные жизнью.

– Ну да, нам дурам, препятствия подавай, любим мы их преодолевать. С нормальными мужиками у нас сердце не прыгает, дайте нам проблемных!

– Слушай, – я осторожно подбирая слова, чтобы ни в коем случае не нарушить наше такое еще хрупкое перемирие, задаю вопрос, который не дает мне покоя много времени, – а как он там?

– Вадим? Нормально. У меня сейчас гостит. Приехал – что-то у него там по работе, – бодро говорит она. – Костик, конечно, носом водит. Да и ладно, потерпит.

Я удивленно поднимаю брови.

– Как это Вадим согласился на такую авантюру? Он же его на дух не переносит!

Лиля пожимает плечами.

– А, что? – вдруг оживает она. – Может, позвоним ему, посидим здесь, поговорим. Заодно проясните свои отношения.

– Ой, нет, не надо ничего прояснять. Все это в прошлом…

– Да ничего не в прошлом! Послушай, у вас все остановилось на полдороге. Согласись, что вам надо встретиться, тем более такое совпадение, что он здесь. Это ваш шанс, и другого уже не будет.

– Лиль, не хочу ничего ворошить. Я уже успокоилась, смирилась. Моя жизнь в деревне и знакомство с Вадимом – это перевернутая страница. Так все и должно остаться.

– Да брось ты! Ничего не кончено! Давай, решайся!

– Но ты же на работе…, – я все еще пытаюсь сопротивляться ее затее. – И потом, он или не придет, либо устроит здесь скандал. Помнишь?

Мы обе хохочем, вспомнив как Лилька сообщила ему о своем отъезде, и что из этого вышло. Сейчас нам смешно, но тогда было не до смеха.

– Так, – она достает телефон и набирает номер. – Сейчас позвоню Косте – отпрошусь, во-первых … – она многозначительно смотрит на меня, – …я очень ценный сотрудник, а во-вторых: он там немного накосячил и теперь должен, так что отпустит меня с работы как миленький.

– В смысле «накосячил»? Лиль, у него что, девушка на стороне? – я вижу, что у нее совсем не гладко с этим Костей.

– А кто его знает: девушка у него или не девушка. Главное, что он шастает на сторону, – она напряженно разглаживает ладонью невидимую складку на скатерти перед собой. – Знаешь, как выяснилось, у многих мужиков его круга на этот счет здесь довольно расплывчатые предпочтения – имеют всех без разбора.

– Ни чего себе!

– Иногда такое дерьмо вылезает наружу!

Мне очень ее жаль. Вся эта броня, которую она создала вокруг себя, не от хорошей жизни.

– А Вадим как на это реагирует?

– Да ты что, он ничего не знает. Если бы он знал, он бы такое здесь устроил: и его удавил, и меня удавил, и еще десяток прохожих в придачу. А потом сам бы удавился, – она заливчато смеется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я смотрю на нее и мне становится грустно.

– Уходи от него! Сегодня же давай перевезем твои вещи ко мне, – меня переполняют злость и жалость одновременно. Засранец! Выдернуть девчонку с насиженного места и так с ней поступить!

– А брата куда денем? Тоже к тебе? – она хитро смотрит на меня. – Ну, уж нет! Я так легко не сдамся! Я еще потерплю этого говнюка! – жестко говорит она. – Хотя за приглашение – спасибо. Так, мы слегка отвлеклись от темы… Зовем?

И хотя я понимаю, что не стоит этого делать и ни к чему хорошему это не приведет в любом случае, но мое желание увидеть Вадима берет верх, и я нехотя соглашаюсь:

– Хорошо – зови!

Она набрала брата и, не слова не говоря о том, что мы вместе, попросила его, как можно быстрее, подъехать «по очень важному делу».

Кафе наполнялось народом – дело двигалось к вечеру. Мы вышли потоптаться на улице, оставив за собой столик. На улице было неуютно. Погода заметно испортилась: подул холодный ветерок, небо затягивало тучами.

– Давай вернемся, – Лилька поежилась от холода. – А то еще столик займут.

Мы зашли в спасительное тепло. Минут через пятнадцать появился Вадим. Он вошел в кафе, остановился, спокойно обвел зал глазами и направился в нашу сторону. Наши взгляды встретились. Столько всего всплыло на поверхность: наши ссоры, поцелуи, ночи любви, наше расставание.