Текст книги "Опасная клятва (СИ)"
Автор книги: Вера Окишева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Дантэн замер перед статуей великой Хранительницы Тошана, осознав, что хочет себе ученика. Улыбнувшись мраморной Орон, Ход поклонился ей и с довольной улыбкой покинул зал Славы. Решение пришло, пора было донести его до одной смелой сероглазой землянки.
***
Что для Серафимы флайбол – нудная мужская игра, где десять игроков летают за одним мячиком на специальных досках – флайбордах, пытаясь загнать его в ворота соперников. Скукота и недоумение, что в этом такого занимательного, что вызывает в мужчинах столько экспрессии, столько дикого и необузданного восторга? Так было до прилёта на Игры Сильнейших. Волей-неволей гордость за соотечественников и патриотизм заставили болеть за ребят, кажущихся маленькими и неокрепшими подростками на фоне атландийцев.
Что Хода не устраивало в гибких и физически развитых соплеменниках, девушка не могла углядеть, пока они стояли в ряд напротив команды землян. Судья на флайборде вылетел в центр поля, неся под мышкой круглый в чёрно-белую клеточку мяч.
Начало игры было в принципе предсказуемым: атландийцы прыгали и двигались быстрее землян, поэтому и мяч полетел в сторону ворот гостей. Но хозяева поля постоянно теряли мяч в подачах. Если бы не защитники, то с первых же минут был бы открыт счёт в ворота атландийцев. Гибкие и быстрые, они успевали ловить мяч когда, казалось бы, всё – гол обеспечен, но нет. Вздох разочарования разносился по трибуне землян, в то время как болельщики-атландийцы выдыхали с облегчением.
Ребята криками поддерживали своих. Девчонки даже пожалели, что не приняли предложения Нестерова переодеться и стать группой поддержки, именно этого привычного действия так не хватало на поле, чтобы игроки чувствовали себя как дома.
Но всё же ребята взяли себя в руки и, слушая подсказки Семёна Яковлевича, сумели открыть счёт. Первый гол забил Романенко Эдуард. Девчонки вместе с Аликом и Сашей радостно стали скандировать его имя. Остальные ребята подтягивались, с трудом раскрепощаясь, заражаясь энтузиазмом Маратова, который не мог позволить всем сидеть и молчать, когда игрокам было нужно знать, что за них болеют, им верят и ждут победы.
Матч шел девяносто минут, в два тайма. Земляне показали своё мастерство, разделавшись с атландийцами всухую. Это не могло не злить хозяев поля, но ребята не давали им шанса господствовать в этом виде спорта. Им нужна была эта победа, чтобы доказать не только себе, но и всем в галактике, что земляне в чём-то лучшие.
Ликование ребят на трибунах принималось атландийцами в полной тишине. Дантэн, внимательно следивший за ходом встречи, понимал, на что хотел обратить его внимание наставник. Слаженная работа команды. Полная отдача, доверие капитану и своему собрату по команде. Действовали земляне на уровне инстинктов, никто долго не держал у себя мяч, стремясь поскорее от него избавиться, закинуть как можно ближе к воротам, чтобы другой игрок забил гол. Атландийцы же стремились сделать всё сами. Держали мяч, неслись к воротам и отражали атаки в одиночестве, хотя сион Тманг и пытался контролировать своих игроков, приказывал им содействовать друг с другом.
Если бы на поле вышел бы он, Ход, то игра бы была куда более занимательной, никто бы из землян не смог бы выбить из его рук мяч, но суть игры была в ином. Да и само введение флайбола Игры Сильнейших было рассчитано на одного единственного зрителя, на Дантэна.
– Какое расточительство, – тяжело вздохнул он, качая головой, когда очередной раз мяч влетел в ворота атландийцев.
– Что в этой суете могло привлечь сиона Тманга? – услышал он вопрос Грея.
– А что? Мне понравилось, – весело отозвался Олан. – Забавно летают. Надо организовать команды и на Хотоне. Потом организовать встречу с командой сиона Тманга.
– Думаю, после такого провала сион Тманг распустит этих неумех, – возразил Ход, оборачиваясь к Сильнейшим. – Тут требуется особенный подход к выбору спортсменов. Я на это сразу указал бывшему наставнику, но он не пожелал меня выслушать.
– Зато я готов, – тут же нашёлся с ответом Олан.
– Жаль, что вы улетаете так скоро, а по галактической связи много не наговоришься, – мягко отказал ему Ход под очередной взрыв криков восторга землян. Полная победа. На табло высветился счёт пятнадцать ноль в пользу Земли. Фанфары ознаменовали окончание матча и полный провал атландийцев.
– Надо признать, земляне умеют веселиться, – хмуро заметил Зиот. – Фонтанируют эмоциями так, что здесь их чувствую.
– Да, я тоже, – согласился с ним Ганрат.
А Ход вновь улыбнулся Тмангу, который расстроенно потёр лоб, убирая с него испарину.
Дантэн включил тилинг, чтобы написать короткое сообщение Иорлику.
«Я увидел. Я сделаю то, что вы хотите».
Тманг, прочитав послание, медленно поднял лицо к трибунам Сильнейших. На фоне пустеющих кресел возле рекламного баннера стоял Ход в развевающейся на ветру зелёной мантии и зловеще улыбался, глядя прямо на старика. У того на миг сжалось сердце от предчувствия беды. Словно на него смотрел не Дантэн, которого он годами учил быть Сильнейшим, а чужой холодный и страшный в своём могуществе воин из старых преданий. Тот, кто раньше вершил судьбы, рушил миры, создавал новые из пепла. Кого же он взрастил на свои седины? Страх неприятно сжал горло. Зачем раздразнил его, зачем желал подчинить себе, своим желаниям? Тманг судорожно выдохнул, отступая на шаг, на миг прикрыл глаза, а когда вновь его взор прояснился, то больше не было тёмной ауры за спиной Хода, а улыбка казалась вполне обычной. Привиделось? Или Тманг увидел будущее, которое своими руками и сотворил?
Как знать, но отступать было поздно. Дело сделано. Теперь Хода было не остановить. Он не привык проигрывать и всегда шёл до конца.
Глава 9
После такой сокрушительной победы в флайболе сам Семён Яковлевич предложил ребятам отметить и устроить небольшой праздник. Фима, помня обещание, данное маме, не пила, зато активно подливала всем вина, чтобы никто не заметил, что она пьёт кисло-сладкий фруктовый сок, такой же бордовый, как и вино, но безалкогольный.
В ресторане, куда провёл их гид, было немноголюдно, а после появления землян и вовсе практически опустел. Можно было подумать, что атландийцы обиделись за проигрыш, но гид заверил, что это не так, и причина кроется в чрезмерном веселье гостей планеты. Никто их не собирался притеснять, просить вести себя тише, атландийцы сами покинули заведение, чтобы найти более уединённое местечко.
Когда же ребята рассказали Тьедену про свой первый день на планете Урнас и про Мирна Воржика, который праздновал свой день рождения широко и весело, то оказалось, что семейные праздники так и отмечаются у простых атландийцев. Но обычно в ресторан приходят парочки ради романтики или для деловой встречи.
Когда роботы-официанты расставили на столы выпивку и угощение, а первые несколько тостов были подняты в честь победителей, начались более спокойные разговоры по душам. Анита всё пыталась объяснить Юлиане, как у атландийцев образуются супружеские пары.
– Они влюбляются друг в друга, признаются в своих чувствах.
– И всё? – удивилась Юлиана.
– Да, дают друг другу клятвы не предавать, не отступать, поддерживать в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности.
– А имущество-то как при разводе делят?
– Какой развод? Нет у них разводов. Любят они друг друга до самого конца. Однолюбы они, представляешь?
– Не-а, так не бывает. А если любовница родит от него.
– Какая любовница?! – возмутилась Анита. – Говорю же, любят они друг друга по-настоящему и до самой смерти.
– Я в сказки не верю, – жёстко отозвалась Юлиана и пригубила вино. – Мужчина может и любить одну до конца, не спорю, но не попробовать другую? Не завести интрижку, чтобы развеяться от семейного быта? Да бред. Они же кобели все.
Ребята, сидящие рядом, внимательно прислушивались к громкому разговору девчонок и тут же решили защитить мужскую честь. В итоге вышла небольшая перепалка, а Фима тяжело вздохнула. Тяжело быть трезвой среди пьяных. Бросив украдкой взгляд на комфон, поняла, что хочет прогуляться, подышать свежим воздухом. Поэтому пробралась к Семёну Яковлевичу и спросила по поводу отлёта.
– Завтра утром в десять за нами залетят в гостиницу, – голос преподавателя был твёрд, и Фима решилась отпроситься проветриться перед сном. Получив согласие, она попыталась незаметно покинуть ребят, чтобы не мешать им веселиться дальше.
Улицы ночного Эренгера неуловимо напомнили ночной Питер. Всё купалось в иллюминации, фасады домов красовались лепниной, повествуя о древней истории республиканцев. Скульптурные композиции обычно говорили о силе и храбрости, показывая, что атландийцы могут даже кометы держать в своих руках.
С любопытством оглядываясь на прохожих, она замечала их интерес к собственной персоне. Конечно её узнавали на улице, шептались – победительница гонок. Фима не могла не улыбаться им в ответ. Очередной раз обернувшись, девушка удивлённо замерла, за ней шёл Матвей. Опять наушники, виртуальные очки, и как бы он шёл себе мимо, но вот незадача, Фима его засекла.
– Гуляешь? – решила первой завести разговор, опять же почему бы и не воспользоваться советом бабули и уже вылезти из своей скорлупки.
– А ты? – не стал отвечать на вопрос Матвей, подходя ближе и отключая очки.
– Да, душно там. Хотела подышать воздухом.
– Тогда, может, в музей? – предложил ей Железнов, а Фима рассмеялась, так как сама хотела предложить именно это, а если бы отказался, то в кино.
– Почему бы и нет? – задорно отозвалась она.
Через пару десятков минут они уже заходили в музей. Робот привратник поприветствовал их, а заодно напомнил о скором закрытии. Ребята заверили, что постараются успеть, и целенаправленно прошли в зал, где были выставлены имперские сокровища. Хотя Фима нет-нет да застывала то перед очередным украшением, то перед старинной картиной в прочной витрине. Экспонаты в Музее истории были поистине древними, с тех времен, когда атландийцы ещё не покоряли космос.
Матвей уверенно уводил Фиму в нужный зал, напоминая, что остался всего час до закрытия. И когда они вошли в отличную по стилю залу, то Серафима даже с трудом выдохнула. Практически точная копия малого тронного зала имперского дворца. Таким она его видела на снимках. И зелёный браслет, который был на рекламном баннере, лежал на бордовой подушечке на постаменте в самом центре квадратной комнаты. Ребята подошли первым делом к нему, с жадностью рассматривая и обсуждая, подделка это или нет.
– Я не знаю, – пожала плечами Заречина. – Как он мог оказаться у атландийцев, если рептилоиды берегут императорские украшения как зеницу ока?
– Много вариантов, – отозвался Матвей, глядя на Фиму через прозрачный куб витрины.
– И всё же если это оригинал, то почему атландийцы выставили его на всеобщее обозрение?
– Провокация?
– Думаешь? Но здесь его могут увидеть только атландийцы.
– И мы, – добавил Матвей, подмигнув Фиме.
– И в чём провокация? – выпрямилась девушка, оглядывая таблички, запрещающие фото и видеосъёмки.
– Они же не ладят.
– И? – не поняла, к чему клонил Матвей.
– Ну это как подёргать ящерицу за хвост.
– У них нет хвостов, – шёпотом отозвалась Фима, принимая шутку Железного.
– Ну так поэтому наверное и нет, что закончились.
Фима рассмеялась, глядя на лукавую улыбку парня. Матвей решил с ней заигрывать. Серафиме было приятно вызывать в ком-то такой взрослый интерес.
– Ели это оригинал, то должно быть объяснение. Что тут написано? – указал Матвей на серебристую табличку, которую Фима не заметила, так как не дошла до неё и чтобы прочесть, ей пришлось подойти к Железнову и оказаться в интимной близости с ним, почувствовать его тепло. Оба они склонились, и рука Матвея как бы поддерживала девушку невесомо, она даже не ощущала её.
– Написано, что это подарок императора Юна Пятого республике Атланда.
– Подарок? – удивился Матвей, недоверчиво сдвинув брови. А Фима решительно сняла со своего бедра его ладонь и обиженно шепнула:
– Если не веришь, сам прочти.
– Прости, я верю, что там так и написано, просто не верится что подарок.
– Почему? – изумилась Фима недоверию Железнова. – Юн Пятый всегда был в хороших отношениях с республикой, это его сын хотел развязать войну.
– М-м-м, – задумчиво протянул Матвей, продолжая рассматривать браслет. – Возможно, – пробормотал он.
А Фима решительно отошла к другой витрине, чтобы поближе рассмотреть бумажную книгу. Письменность рептилоидов была намного сложнее, чем устная речь. Каждый символ это слог. Иероглифы – так раньше назывались подобные письмена – видоизменялись со временем и устаревшие совершенно отличались от современных. Поэтому Фима включила тилинг, пробуя прочесть текст, и каково же было её удивление, когда ей это удалось. Глядя на виртуальный экран, который выдавал текст на всеобщем земном, девушка читала мемуары императора Юна.
– Ух ты, – с трепетом выдохнула она, когда поняла, о каком времени шло повествование. Первые робкие шаги империи и республиканцев к сближению. Про землян ни те, ни другие в то время и не думали, хотя, насколько было известно Фиме, рептилоиды посещали Землю и три тысячи лет назад.
– Вот это да, – рядом раздался вздох Матвея, и его горячее дыхание обожгло висок Серафиме, отвлекая от мемуаров.
– Слушай, а он так всё может перевести?
Палец Матвея указывал на тилинг, а девушка расстроенно вздохнула, ведь ей казалось, что они с Железновым на одной волне.
– Наверное, – неловко отозвалась она, выключая экран, так как желание читать пропало.
– Эй, ты чего. Я даже не успел прочитать о чём книга.
– Да так, мемуары императора Юна, – легкомысленно отмахнулась Фима, решив немного подразнить Матвея.
– Что, честно?! Фима, а включи экран, а?
Девушка обернулась, сложив руки на груди.
– А что мне за это будет? – правила флирта она помнила, благо баба Мара всегда учила только плохому.
Матвей смутился, обеспокоенно моргнул и даже зачем-то в карманы полез.
– М-да, – расстроенно выдохнула Фима, понимая, что тогда, на трибуне, неправильно расценила действия парня, и, возможно, он и не старался её обнять или заигрывать. И никакого зелёного света давать ему не надо было, у него не тот интерес. Тогда чего он ищет в Фиме? Друга?
Отойдя к витрине, девушка включила экран, и они с Матвеем углубились в чтение. Император Юн был полон сомнений, когда принимал решение о полёте к республиканцам, о чём прямо и писал. Он знал, что империя слабее, и что войны не выдержит. Он думал, что Атланда заставит сына императора принять весь гнев обездоленных семей. Но все самые страшные мысли оказались беспочвенными. Императора приняли как должно и даже дали увидеться с сыном, прежде чем… Тут лист заканчивался и перевернуть его не было возможности.
– Ну на самом интересном месте! – простонала девушка, выпрямляясь. Матвей тоже разочарованно вздохнул.
– Что же там дальше? – попыталась вспомнить историю Фима.
В интерпретации имперцев первая встреча с республиканцами после кровопролитной войны прошла иначе. Император Юн не мучился сомнениями, а был преисполнен праведным гневом и отвагой, лично полетел вызволять сына из плена и вызволил. И никакого «прежде чем» не было. Война закончилась, обмен военнопленными, подписание пакта о ненападении. Только ловила себя Фима на недосказанности в древних страницах, хотелось перевернуть лист и прочитать с другой стороны. Прежде чем – что? Вызволить сына при его-то сомнениях? Или что? Увидел сына и решил, что праведный гнев более уместен, чем желание решить всё миром?
– Сиара Заречина, – мягкий баритон Хода был настолько неожиданен для девушки, что она вздрогнула и резко развернулась лицом к атландийцу, который целый день хранил молчание, а ведь она ждала, что он придёт поговорить. День прошёл и она расслабилась, не могла подумать, что вечером столкнётся с ним здесь, в Историческом музее, которым заведовал сам Ход. Как это она выпустила из головы! Забыла слова Тманга!
– А это кто рядом с вами? Не был лично представлен молодому человеку, – бесшумной походкой всё ещё в зелёной мантии Ход величественно подплыл к молодым людям, не скрывая ехидной ухмылки.
– Меня зовут…
– Это мой сокурсник, сион Железнов.
– Сион, – улыбнулся шире Дантэн.
– Сион Ход, – приветливо отозвался Матвей и даже руку протянул, которую Дантэн пожал.
– Очень приятно, – отозвался атландиец, перекидывая взгляд то на Фиму, то на Матвея.
– Дайте отгадаю, вы встречаетесь? – в лоб спросил он, когда ребята стали чувствовать себя неловко от затянувшегося молчания и пристального внимания Сильнейшего.
– Нет! – хором выкрикнули они, испуганно обернувшись друг на друга.
– А то я наслышан о высоких требованиях вашей родоначальницы и весьма удивлён.
– Наслышаны? – удивился Матвей, а Серафима от такой наглости даже дар речи потеряла на миг. Выпучила глаза, рот раскрыла, а слов не находила.
– Да, – спокойно кивнул Дантэн, мягко улыбаясь расстроенной девушке, которая смогла взять себя в руки и захлопнуть рот, клацнув от злости зубами.
– Насколько я знаю, вы из небогатой семьи и вовсе не брюнет, – обратился Ход к Матвею. – Это очень строгие критерии, по которым рассматривают женихов для сиары.
– Вас это не касается! – попыталась остановить его Серафима. – И вы лезете не в своё дело!
– Вот как? Удивлён. Вторично! – особо подчеркнул атландиец, еле сдерживая смех от вида покрасневшей Заречиной. – Так как мне было чётко и понятно сказано…
– Не вам, а мне! – не выдержала Фима и попыталась оттеснить Матвея себе за спину.
– Ах, если бы только вам, – рассмеялся Дантэн, наблюдая за бравадой землянки. – Я чётко понял: ваша бабушка беспокоится, что вместо породистого кота, вы вдруг приютите блохастого бездомного котейку, которого вам будет просто жаль. Но не будем о грустном, хотя, признаюсь, было забавно.
Но Фима не слушала атландийца, негодуя на то, что кое-кто превышал свои полномочия! Причём так грубо, что это даже неприлично!
– Откуда? Откуда вы узнали про требования? – тут же стала наседать на него Фима, ведь в утреннем разговоре про брюнета она точно ничего не говорила, это было раньше.
– Я заинтересовался предложением и немного полюбопытствовал.
– Это нечестно! – уже не сдерживалась Серафима, когда Ход прямым текстом признался, что ущемляет её права на личную жизнь.
– Ну что вы, сиара. Важна каждая информация, я вам уже об этом говорил. Ведь говорил? Предупреждал?
– Знаете что, ваши шесть минут и тридцать секунд закончились! – не выдержала она и припустила на выход, злясь на себя за вспыльчивость. Ведь могла и промолчать. Но эта самовлюблённая заноза, этот напыщенный эгоист!
– Не мои, а ваши, сиара! – догнал её окрик Дантэна, когда она спускалась по короткой мраморной лестнице в холл.
Робот попрощался с ней, открыл дверь, затем попрощался с Матвеем, и Фима остановилась, зажмурившись, глубоко вдыхая прохладу ночного воздуха.
– Вампир! – процедила она сквозь зубы. Знала же, что затишье бывает перед бурей, что он выждет и уколет побольнее. Думала, что он умнее, но самовлюблённость взяла над атландийцем верх, не мог не оставить последнее слово за собой.
– Серафима, а это правда?
Девушка обернулась на парня, недоумённо хмуря брови.
– О чём ты?
– Ну о жёстких требованиях.
Девушка опять моргнула, растерявшись. Нерешительность в серых глазах Матвея была такая искренняя, хотя раньше он не казался робким парнем, наоборот, весь из себя таинственный, взрослый, холодный.
Потерев лоб и взглянув на двери исторического музея, Фима позвала Матвея за собой, желая уже определиться.
– Знаешь, любая бабушка хочет, чтобы у внучки был богатый и любящий муж. Мне достаточно любящего, и что бы между нами было что-то общее, например хобби, страсть к истории. Да и брюнеты нравятся только бабуле, поверь.
Матвей поймал девушку за руку, останавливая, а затем обнял, притягивая к себе.
– То есть ты не против того, что я из небогатой семьи? – прямо спросил он, а Фима, слегка изумлённая такому повороту в поведении Железного, слегка растерялась и шумно выдохнула.
– Эй, ты полегче. Я же сказала – любовь для меня главнее. Любовь, – повторила, мягко отстраняясь.
А юноша расплылся в улыбке.
– Но ты не влюблена? – не то вопрос, не то утверждение заставило Фиму засмущаться. Всё же Матвей умел заинтересовать собой.
– Пока нет, но всё возможно, – легкий взмах ресниц, как учила баба Мара, и Серафима вдруг поняла, что ей нравится. Да, безумно нравится вот так вот играть с Матвеем, и даже инцидент с Ходом как-то сразу забылся. Ну шпионит он за ней, ну и что? Зато Железнов встрепенулся. Может ещё кто-нибудь начнёт за ней ухаживать.
***
Утром, улетая на Урнас, девушка очень сожалела, что так толком и не рассмотрела экспонаты в историческом музее, хотя они были редчайшими. Зато больше не придётся видеться с закостенелым хамом. Но, как оказалось, зря она расслабилась.
Следующая неделя была посвящена подготовке к интервью, которое было назначено на четверг после ужина, и Фима полностью погрузилась в изучение биографии выдающегося атландийца. Но, к сожалению, ей частенько мешали сосредоточиться. Матвей часто просил помощи, да и просто предпочитал работать с ней рядом. И как-то раз к ним подсели Саша Мантьян и Алик Маратов.
– Ты знала, что именно Тманг отдал приказ уничтожить наших разведчиков?
Девушка моргнула, совершенно не узнавая всегда доброго Сашу. Сегодня он был невероятно злым. Это чувствовалось на подсознательном уровне. Словно флюиды злобы волнами расходились, да и взгляд выдавал его с головой. Девушка опасалась такого Мантьяна, кожей чувствовала опасность. Маратов был просто обеспокоен, может, даже взволнован.
– Да, – всё же не хотелось обманывать своих. Она не так давно узнала об этом и опасалась озвучить своё открытие хоть кому-то, ведь тогда разразится буря, предвестник, которой уже сидел перед ней.
– Вот как, – взорвался Саша яростным шёпотом, а Алик за плечо пытался его усадить на стул, чтобы не привлекать внимание тех же роботов-помощников. – То есть тебя не трогает, что атландийцы напали на наших разведчиков?
– Почему не трогает? – отозвалась с вызовом Фима.
– Саш, она тут при чём? Она не Тманг, а ты срываешься на ней, – попытался осадить Мантьяна Железнов, когда понял, о чём говорят ребята.
– При том, – огрызнулся Саша.
– Дедушка Саши был среди разведчиков, – объяснил Алик.
– Соболезную, – смутилась Фима, глядя на страдальческое лицо Саши.
– Да, мой дедушка был на том звездолёте. И я хочу посмотреть этому Тмангу в глаза, чтобы спросить за что? Ведь можно было договориться. Почему они уничтожили наших разведчиков?
Боль в синих глазах острыми иглами пронзила сердце девушки. В каждой морщине, залёгшей на высоком лбу Мантьяна, прятались тени долгих лет поиска ответов на мучавший парня вопрос. Ведь атландийцы считали себя высшей расой, тогда почему выбрали такой путь?
– Я попытался дозвониться до Тманга, но его секретарь говорит, что сегодня у него очень плотный график, а ты говорила, что завтра у тебя интервью с ним.
Фима напряжённо взглянула на Матвея, бросая недовольно Саше:
– Я не вам это говорила.
Неужели Матвей всё докладывает ребятам? Сплетничают за её спиной?
– Фим, ты только не сердись на девчонок, – подавшись вперёд, Алик накрыл своими ладонями левую руку Заречиной.
Та вздрогнула от такого проявления чувств и мягко отобрала свою кисть, смущаясь, что подумала плохо о Матвее.
– Да, Анита, узнав о моей проблеме, просто вспомнила о твоём интервью. Фим, это очень важно для меня, можно я пойду с тобой?
Можно или нет, Серафима не знала. Но и отказать не могла, когда на неё смотрели такими несчастными глазами, синими, тревожными, невозможными, и хотелось вернуть в них ясность, ту лёгкость, которая обычно царила в небесном взоре Саши.
– Давай я прежде спрошу. То есть войду одна и спрошу у Тманга. Мне кажется, он согласится.
– Хорошо, – тут же отозвался Мантьян. – Благодарю тебя, Серафима. Если бы ты знала, как это важно для меня.
И лишь вечером, терзаемая сомнениями и предчувствуя сорванное интервью, Фима узнала трагедию семьи Мантьян от Аниты и Юлианы. На самом деле фамилию Саша носил семьи бабушки, так как когда молодые влюблённые узнали о беременности, дедушка Саши, капитан Ганс Редрик, уже летел в сторону республики Атланда на верную гибель. Но молодые об этом, конечно же, ещё не знали. Они строили планы на будущее, определились с днём свадьбы. Так что своего отца Максим и не знал. Саша тоже лишь по старым документальным хроникам познакомился с дедушкой, знаменитым капитаном «Ястреба», который был награждён за отвагу в освоении космоса посмертно.
Очень страшно потерять кого-то из родных в мирное время. Ведь казалось бы – обычный разведывательный рейд. Никто и не думал, что именно «Ястребу» «посчастливится» совершить первый контакт с новой инопланетной цивилизацией.
К утру Серафима извелась настолько, что пока девчонки ещё спали, сбежала в малую гостиную и позвонила бабуле.
– Как интересно всё у вас там закрутилось. То есть Саша, этот очаровательный брюнет, внук капитана Редрика? – усмехнувшись, баба Мара задала очередной риторический вопрос. – Хотелось бы знать, как он вообще попал в таком случае в вашу команду? Ведь во избежание кровной мести и разжигания межрасовых войн людей с предвзятым и скрытым интересом должна была отсеять спецслужба.
Фима пожала плечами. Она вообще перестала что-либо понимать во взрослых играх. Мантьяна точно нельзя было назвать опасным террористом.
– Может потому, что он адекватный и не предпринимает ничего незаконного?
– Ох, хорошая моя, ну откуда в тебе столько наивности? Он уже сделал глупость, рассказав всем про своего дедушку. Так, – встрепенулась бабуля, поправляя волосы и строго поглядывая с экрана комфона. – Сейчас, пока не поздно, звони секретарю Тманга и сообщи о желании Мантьяна поговорить с его хозяином и!.. – выждав паузу с поднятым указательным пальцем, бабуля продолжила, когда Фима кивнула, показав, что вся во внимании. – Сообщаешь ему по какому вопросу и в подробностях. Нам проблем лишних не надо. Поняла? Нечего валить с больной головы на здоровую.
– Спасибо, – от чистого сердца поблагодарила Серафима за науку бабулю. Она так и планировала сделать, но услышать из чужих уст такое же решение проблемы, значит, что ты смогла сама правильно его определить.
– Не за что. Я тут на свидание спешу, – проворковала баба Мара, растянув алые губы и подмигнув внучке. – Ты-то уже когда у меня на свидания бегать будешь и умолять прикрыть перед родителями, а?
– Может и скоро, – решила пощекотать любопытство старшей родственницы Фима в знак благодарности. – Матвей вчера проводил меня до комнаты и мялся, явно не решаясь поцеловать.
– Ой, ну какие вы ещё дети, да я в твоё время с двумя сразу шашни водила. А ты мне тут про мямлю какого-то. Сам не может, а ты-то чего пасуешь? – затем глаза бабы Мары прищурились, а сама она ехидно уточнила у смутившейся внучки: – Или не нравится?
– Нравится, – призналась Фима, жутко краснея. – Только искры нет. Ровно как-то всё.
– Ну так не с каждым же страсть-то испытывать. Иногда она приходит, когда до постели дело доходит. А с некоторыми и раздеваться не успеваешь.
– Бабуля, – протянула девушка, понимая, что та опять подначивает её, укоряя за невинность.
– Ой, ладно, цвети и пахни. И обязательно напиши сообщение, если всё будет плохо. Если не буду спать, перезвоню.
– Ок, кэп, – отсалютовав бабе Маре по-военному, Фима выключила связь и отправилась на поиски Леонда Зера, секретаря Тманга, чтобы выполнить поручение бабули. У Серафимы как камень с души свалился, когда Зер заверил её, что всё передаст хозяину дома.
***
За завтраком присутствовал сам Тманг и, к глубочайшему удивлению Фимы, омер лично попросил Мантьяна прийти к нему в кабинет в отведённое для Серафимы время после обеда, при этом он извинился перед девушкой и пообещал, что непременно встреча с ней состоится, но в другой раз.
Было немного неприятно, что её задвинули назад, и чьи-то интересы для старого атландийца были важнее, чем интервью с ней. Могла ли она ожидать, что ей позволят остаться на приватной беседе? Могла. Почему нет. Что такого хотел скрыть Тманг? Ведь Саша вернее всего поделится итогом встречи. Или же тайна настолько велика, что не поделится и информация только для ушей Мантьяна?
Мыслей было полно. Фима не могла заняться делом, бродила между стеллажами центральной библиотеки, которая стала практически своей, разглядывая названия файлов, всё думала о первой встрече атландийцев и землян. В той истории многое было странным, как и то, что Тманга свои называли спасителем. Значит он их спас. От чего? Или от кого? Видимо от разведчиков, раз они были уничтожены. После этого инцидента войны никто не развязал, были написаны ноты протеста, и атландийцы вышли из тени, обозначив для землян свои государственные границы, которые не позволяли пересекать.
Почему же они сразу не пошли на контакт? Почему не предотвратили трагедии?
За этими мыслями её и поймал Матвей. Точнее поймал за руку, утащил в укромный уголок и вдруг подарил распустившуюся веточку сливы, укутанную в розовые лепестки соцветий и бережно упакованную в прозрачный бокс, который способен сохранить её пару лет.
– Это тебе, – шепнул он, заглядывая в лицо девушке, явно желая прочесть её мысли.
А Фима растроганно смотрела на нежные цветы, которые теперь можно увезти домой и там посадить в красивое кашпо.
– Фима, ты мне нравишься, – ласково шепнул Матвей и даже осмелился погладить её волосы, заправляя их за ушко. Заречина медленно подняла лицо и крепко сжала подарок пальцами.
Вчера они с Матвеем опять поспорили по поводу влияния имперцев на эволюцию Земли и, конечно же, опять не сошлись во взглядах. Фима упорно была уверена, что Дантэн сказал ей правду про пятый палец, но не могла этим оперировать, так как у неё пока не было нужной информации, и ей приходилось тратить вечера на поиск данных, так как эта теория не являлась объектом её исследования для дипломной работы, но пока всё тщетно. Поэтому и расстались они у неё двери рассеянно. И вот сегодня цветы и романтический уголок в святая святых, в библиотеке! Что же ответить Матвею?
Парень по-своему расценил молчание девушки и склонился к её губам. Серафима задержала дыхание, когда мягкие и тёплые губы прикоснулись к её рту. Матвей отстранился, словно спрашивая разрешения, проверяя реакцию девушки, а она была во власти бури эмоций, которая захватила контроль над разумом. Её целовали! Не по пьяни, не по правилам игры, а потому что она нравилась! И потому этот поцелуй казался самый бережным и очаровательным. Матвей понял, что его никто отталкивать не собирался, и вновь осторожно поцеловал розовые губы Фимы, уже смелее задерживаясь, чтобы обнять девушку рукой за талию, притянуть к себе.
