Текст книги "Любовь и бытовая магия (СИ)"

Автор книги: Вера Надейцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Что же касается меня, иной раз мною начинало овладевать отчаяние: мужские сердца так не постоянны и склонны к соблазнам, а вокруг моего ронга, уверена, вьются толпами молодые студентки. Помнит ли он о нашей мимолётной встрече? Возможно, мне померещилась его склонность? Но, воскрешая в памяти раз за разом его пристальный взгляд, его неприкрытый интерес и восхищение, я успокаивала себя, что такое не может привидеться. Поэтому, молясь Светлым богам и каждый вечер разговаривая с портретом любимого, я только считала время, оставшееся до нашей встречи. Сперва оно тянулось медленно, но потом, в будничных заботах, пролетел месяц, на исходе был второй, впереди маячили практические занятия и лето, которое, по клятвенным заверениям магметеорологов, на Торнтоне ожидалось непривычно жарким.

В целом я втянулась в университетскую жизнь и даже находила удовольствие в обучении студентов. В выходные я часто выходила в город: прогуливалась по узким улочкам или сидела у фонтана, если погода позволяла. Как и предполагал Квит, я полюбила кафе" Встреча", и меня с охотой приняли в число завсегдатаев. Иногда мы проводили время с Морой и боевиком. Глядя на них, я чувствовала радость: это была чудесная пара, которая гармонично дополняла друг друга. Он – высокий, мужественный, но удивительно нежный со своей избранницей, и она – сирена, темноволосая с блестящими глазами и ослепительной улыбкой. Иногда, конечно, мне становилось немного грустно и даже завидно, видя такую заботу, которой окутывал Квит свою любимую, но я надеялась, что похожее ждёт в будущем и меня.

Неприятности доставляли только два момента: безобразная ревность Талхиль, ну и, собственно говоря, сложные отношения с алхимиком. Стихийница изводила меня колкостями при каждой встрече (я часто наведывалась на вечерние посиделки в столовой). Будучи признанной красавицей Академии, она организовала вокруг себя кружок почитателей, среди которых неожиданно оказались магмеханик и ее коллега-стихийник. Они с нездоровой активностью принялись совершать мелкие пакости, вроде распускания слухов о моем неподобающем поведении. Самым неприятным событием стало появление у моего дома господина Жмэра Дари, заведующего кафедрой теории магии. Вредный субъект топтался по клумбе моих тувисов, ломая нежные побеги, после чего, глядя мне в глаза, сообщил, что таких, как я, нужно учить хорошим манерам и изгонять из приличного общества. За это возвращавшийся от госпожи Галсс проклятийник наслал на зарвавшегося мага своеобразное заклятие немоты: как только Дари пытался сказать слово, у него прихватывало живот. Неделю маялся бедолага, пока мэтр Герон не разрешил ему попросить у меня прощение тем самым, положив конец наказанию. После этого инцидента страсти поубавились: лояльно настроенного ко мне проклятийника боялись все. Одно дело предстать перед любимой красавицей бесстрашным защитником и совсем другое – испускать вокруг себя зловонные миазмы при одной мысли о разговоре. Так постепенно пыл желающих выслужиться перед Талхиль потихоньку гас, но вся эта суета неимоверно раздражала.

Однако, если от стихийницы я еще могла отмахнуться, то от экспериментов с алхимиком спасения не было. Спокойный? Выдержанный? Как бы не так! Мы чуть не плевались, пытаясь создать краску, которая бы подходила для сорса. Кем я только не была! И лентяйкой, и дохлой магичкой, и слабосилком! Впрочем, я тоже не отставала, называя мага выскочкой, книжным червем, сухарем и бесчувственным чурбаном.

Наши опыты носили характер бомбы замедленного действия. Каждый раз, собираясь на встречу, я уверяла себя, что буду реагировать исключительно сдержанно и профессионально, и каждый раз, стоило мне увидеть прищур голубых глаз, внутри поднималась волна раздражения, которую не могли успокоить никакие доводы рассудка.

А работа, тем не менее кипела, и пусть медленно, но продвигалась. Мы наконец поняли, что закреплять цвет тоже нужно магически, причем на поверхность сперва накладывалось специальное вещество, на поиски которого у Граа ушел примерно месяц. Поругавшись в один раз особенно сильно, он рявкнул, чтобы я, цитирую, "исчезла с глаз долой", пока он не позовет: ему нужно заниматься исследованиями, а я, видите ли, не даю ему сосредоточиться.

– Ну и пожалуйста, – здорово задетая, отозвалась я, – мне же лучше, – и хлопнула с силой дверью.

Спустя месяц я получила сообщение о встрече в лаборатории и нехотя поплелась, уже предчувствуя очередной теплый прием. Увидев Граа, я внутренне ужаснулась: похоже, что учёный вообще не вылезал из лаборатории, пренебрегая отдыхом и питанием. Темные круги залегли под глазами, черты заострились. Если это и значит быть великим учёным, то ну его к демонам, мне точно не пойдет синюшний оттенок кожи и чахлый вид. Пусть Талхиль, если его так любит, разделяет подобный образ жизни, а я – нет, увольте. Растеряв воинственное настроение, я была удивлена неожиданно теплым приемом этого болезного:

– Госпожа Вэлис! Кажется, мы на верном пути! Ещё немного, и все получится! Идите сюда, что вы там застряли в дверях, – нетерпеливо замахал мне рукой алхимик, приглашая приблизиться. Я подошла к столу, и он сказал: – Смотрите, вот здесь я выделил частичку вашей бытовой магии. Помните, в прошлый раз вы ещё не хотели мне ее предоставить?

– Конечно, помню, – процедила я сквозь зубы, – очень неприятное, знаете ли, ощущение, когда от твоей ауры отщипывают кусочек специальным устройством.

Я тогда, не стесняясь, использовала нецензурную лексику, так как алхимик, не считаясь с моим мнением и чувствами, просто не предупредил о грядущей манипуляции.

– Глядите, как это действует, – наклонился он к столу, глядя на лоскут, где под электрическими лучами переливалась моя магия.

– Красиво, – я склонилась рядом, невольно привлеченная завораживающими всполохами, которые рождались и закручивались в спирали, напоминая крохотные галактики. Лёгкое прикосновение к моей щеке мягких волос алхимика оторвало меня от созерцания. Осознав, что мы слишком близко находимся друг к другу, Граа резко отпрянул и, как мне показалось, слегка порозовел.

– Вот, видите, – внезапно севшим голосом сказал Граа, – если эту основу нанести на сорс, закрепить элементом воздуха и вымочить в специальном веществе (не буду вас утомлять формулами, но бился я над составом весь месяц, – не без гордости сообщил алхимик), то сорс сохраняет оттенок длительное время, хотя надо поработать ещё над прочностью материала.

– Это просто замечательно, – отошла я на расстояние от довольного экспериментатора, – но вы серьезно думаете, что будете постоянно отщипывать от моей ауры по кусочку? Это в конце концов не только неприятно, но и опасно. Я на это не пойду, и не просите! – сказала я враждебно, скрестив руки на груди.

– Да сдалась мне ваша аура! – с досадой ответил маг. – Я создал матрицу вашей волшебной силы, и теперь мне достаточно просто вот этим артефактом размножить ее до нужного количества. Единственное – ваше присутствие облегчает процесс и стабилизирует потоки. Поэтому вам нужно по-прежнему приходить раз в неделю, когда я буду создавать основу.

Я облегчённо согласилась, искренне радуясь удаче Граа и тому, что наше общение скоро сократится до минимума. Да, признаю: учёный он действительно выдающийся, но как человека я его органически не выносила. Пробыв некоторое время в лаборатории, я с чистой совестью ушла, когда истекли оговоренные нашим договором четыре часа.

Учебные вопросы

Приближался конец весны, не за горами была и моя первая сессия в качестве педагога. Я нервничала, наверное, даже больше учащихся, к которым за этот небольшой период успела искренне привязаться. Начала готовиться я заблаговременно, просто в один момент осознав, что из всех требований к грядущему событию у меня есть только неполная страничка в методичке. Спасибо госпоже Рус, которая, перебрав архивы, смогла найти некоторые документы и сопутствующие им заметки межмирового класса. Почему это было так важно? Выяснилось, что те старшекурсники, которые сдадут экзамен по бытовой магии, смогут претендовать на более серьезные должности. Согласитесь, если, к примеру, боевик или зельевар способны самостоятельно привести в порядок место работы или солдатскую форму, создать комфортные условия для исследований или военного лагеря, соответственно им не понадобится штат обслуги, следовательно, оплата труда будет выше, а место работы престижнее. Существовал только один нюанс: все экзаменационные испытания должны были соответствовать стандарту Союза магических миров. А это было проблемой, так как бытовиков на Торнтоне практически не было. Преподаватель этой направленности в Академии, как выяснилось, отсутствовал уже лет десять как, а все это время студенты сдавали зачёт. Узнав такие подробности, я схватилась за голову и принялась штурмовать Комиссию по образованию, передавая им практически ежедневно магсообщения с просьбами выслать необходимые материалы и требуя указать в соответствующих документах, что в Академии Торнтона состоится именно экзамен по бытовой магии. Ректор, не любящий суету и перемены, неодобрительно косился в мою сторону, но мне удалось убедить его, что этот вид испытания повысит престиж заведения и привлечет большое количество желающих учиться.

– Возможно, – размечталась я, расположившись с горой бумажек в кабинете гнома и уже битый час расписывая ему свою идею с выгодной стороны, – со временем можно будет даже открыть профильные курсы повышения квалификации для магов любой направленности.

Мэтр Кориус только хмыкнул, но, прикинув что-то про себя, дал-таки свое милостивое разрешение на мою активность.

– Главное, чтобы только проверка не нагрянула, – сказал он на прощанье, скрестив пальцы в защитном жесте и поплевав, чем поразительно напомнил поведение моей любимой тетушки.

– Не успеет, – обнадежила его я, уверенная, что пока суть да дело, смогу и экзамен провести и отправиться на летнюю практику.

Попутно все это время я нещадно гоняла студентов по лекционному материалу. Они стонали, но стоически держались, понимая, что я действую в их интересах. Результаты не заставили себя ждать! На примере все того же многострадального пятого корпуса общежития я с удовольствием замечала изменения. Внутри меня теперь встречали чистота и порядок, рядом со зданием появились аккуратные клумбы и даже небольшой огородик с неприхотливыми, но питательными культурами (все-таки студенты – существа вечно голодные). Конечно, нездоровая тяга к исследованиям на дому никуда не пропала, и стабильно пару раз в неделю требовалось мое вмешательство как специалиста. Но теперь у меня появились достойные помощники, и мы с разными курсами, закрепляя изученный материал на практике, довольно быстро реанимировали помещения. Так было, пока не случилось происшествие, повлекшее за собой неприятные последствия.

Мощный взрыв прогремел, когда заканчивалась вторая пара. Даже привычные ко всему студенты кинулись к окнам. А посмотреть было на что! С расстояния было видно, как огромные глыбы стремительно падают, поднимая столбы пыли; и теперь вместо десяти этажей мужского общежития с крышей, украшенной статуями горгулий и демонов, сиротливыми осколками глядя в небо, остались стоять восемь. Общий сигнал тревоги привел всех в чувство: студенты, преподаватели-боевики и лекари организованно ринулись на место происшествия. Как оказалось, обошлось без жертв, так как все учащиеся были на занятиях, а Кил Тын по счастливой случайности в это время поливал и подкармливал свои любимые хищные креватисы в оранжерее неподалеку. Поговаривали, что причиной взрыва стало отсроченное проклятие, но чье это творчество – выяснить по горячим следам не удалось. Ректор, подсчитав убытки, натурально взвыл и принялся рвать на голове волосы, коих и так оставалось не так, чтобы много. Всем преподавателям был объявлен приказ явиться на экстренное собрание в учебной части, но, посмотрев по сторонам, я отметила, что некоторым законы не писаны: алхимик отсутствовал.

– Так больше продолжаться не может, – начал мэтр Кориус, у которого только что пар из ушей не валил. – Кто возьмёт на себя ответственность за произошедшее? Вы представляете, сколько придется платить, чтобы вернуть зданию первоначальный вид?

– А я не раз говорил ректору, что общежитие нужно укреплять, нанять специалистов, чтобы все по технологии, как следует; шутка ли – лет сто как без ремонта! – шепнул мне сидящий рядом мэтр Герон.

– Академия понесет колоссальные убытки! Это же, в своем роде, историческая ценность! Одни статуи чего стоят! Работа самого Никава Гости! – продолжал разоряться гном.

– Так себе был мастеришко, скажу я вам, ни таланта, ни стиля, но дёшево делал – это да, – все также комментировал проклятийник, невозмутимо покручивая в руках магперо.

Ректор тем временем продолжил:

– Я считаю, что необходимо отчислить виновных!

– И где мы найдем этих самых виновных? – не побоялся обратить на себя внимание мэтр Катавасси, отчего я зауважала его ещё больше. – Студенты будут, как один, утверждать, что непричастны. Всех что ли отчислять?

– А я уже давно предлагал установить магическое око наблюдений на этажах, – внезапно сказал магмеханик Васил Гириди. – Мы бы знали обо всем, что происходит, и могли предотвратить подобные случаи.

– Ваше око обойдется ещё дороже, чем нынешний ремонт! – вскинулся ректор, вскакивая с кресла, отчего молодой маг втянул голову в плечи. – К тому же существует закон о неприкосновенности личной жизни! Мне ещё только судебных разборок с межмировыми комиссиями по правам людей и нелюдей не хватало. Вот спасибо! – разошелся не на шутку гном, переставая быть похожим на безобидного пухляша. Глядя на него, я теперь верила, что такой и с топором на дракона ринется, и, ежели что не так пойдет, бородой ящера додушит.

Робкий голос откуда-то с конца стола пролепетавший:

– А может, за нарушения стоит ввести штраф? – как по волшебству, остановил грозу в виде разъяренного Главы Академии.

– Мысль дельная, – задумался ректор, почесывая бороду и зачем-то глядя в потолок. Минуту слышалось только его взволнованное пыхтение и нетерпеливое ерзание коллег. – Нет, – с искренним огорчением сказал наконец мэтр Кориус, – не вариант. Стипендии не достигают необходимого минимума, и, согласно закону, высчитывать со студентов денежки Академия не имеет права – это, увы, строго оговорено в кодексе, – и он устало опустился на место. – Тогда снова встают вопросы: кто виноват и на кого лягут расходы?

Красноречивое молчание было ответом на провокацию, и ректор зловеще продолжил: – Никто отсюда не выйдет, пока мы не определимся!

– Да как так-то, – внезапно возмутилась госпожа Галсс, – у меня ещщё цветочки не политы, а у сстудентов ссами ззнаете: не пойман, не вор, доказзать не получитьсся ничего. Что-что, а сследы они зза ссобой всегда масстерсски ззаметают, ессли что по крупному творят.

– Моя школа, – с неожиданной гордостью похвастался лысый мужчина со сломанным носом.

– Мэтр Рико – учитель разведки, – пояснил мне мэтр Герон, только с практики вернулся. Не удивлюсь, если произошедшее дело рук его ребят.

– Не зря теме, как грамотно прятать следы, отведен целый семестр. Обучаю со всем старанием, – продолжал, похоже, бессмертный разведчик.

– Не тому учите, – ожидаемо съязвил ректор, – лучше бы поясняли принципы безопасного поведения.

– Так никто ж и не пострадал, – натурально удивился этот битый жизнью, но не сдавшийся маг, – значит, все инструкции соблюдены.

Я наконец не выдержала и спросила проклятийника:

– А почему он так бесстрашен?

– А что ему терять? У него инвалидность, пенсия, а зарплату он получает через организацию ветеранов. Со всех сторон защищён законом – не подкопаешься, – флегматично пояснил мэтр Герон и громко обратился к ректору: – Уважаемый мэтр, уверяю вас, беспокоиться не о чем. Студенты сами потихоньку отстроят свое жилище, не в первый раз же. А чтобы процесс пошел активнее, предлагаю расселить тех, кто остался, в прямом смысле, без крыши над головой (тут мэтр не выдержал и захихикал), по соседям. Поверьте, испытываемые неудобства закаляют и обучают лучше всяких наставлений и взысканий, – философски закончил он.

– Среди каких черствых сухарей я живу и работаю! – внезапно возопил ректор, воздевая руки к потолку. – Я вижу, что проблема жилья студентов больше никого искренне не волнует, кроме меня. Мое бедное сердце! – и мэтр Кориус, застонав, схватился почему-то за область подмышки, закатывая глаза. Возле него тут же возникла взволнованная Сонея со стаканом воды, на ходу капая что-то из небольшого флакончика.

– Представление, часть вторая "Никто меня не понимает", – продолжал шептать мне проклятийник, со спокойствием глядя, как дамы обступили кресло и стали махать платочками, чтобы гному стало полегче. Кто-то открыл окно, и внезапно шквальный ветер, налетев, раскидал документы и небольшие предметы, один из которых угодила прямо в лицо страдающего. От неожиданности тот прекратил стенать, выпучив глаза. Получить в лоб личной печатью – такого скандала мэтр явно не ожидал, поэтому, пока Парма исцеляла расцветающий на глазах изумлённой аудитории синяк, гном сидел безмолвно, лишний раз боясь открыть рот: вдруг туда что ещё попадет. Суета тем временем продолжилась: теперь большинство присутствующих, толкаясь и мешая друг другу, собирали бумаги, пока Квит не закрыл окно, отрезая помещение от коварной погоды Торнтона. Некоторое время все рассаживались и приводили себя в порядок, пока мэтр Кориус торжественно не произнес:

– Дорогие мои! – по тому, как напряглись преподаватели, я поняла, что ничего хорошего сейчас не услышу. – На меня снизошло озарение, какие меры мы предпримем!

– Не зря в лоб прилетело – сразу в мозгах просветлело, – ехидно прокомментировал мэтр Герон. Ректор же с воодушевлением стал перечислять:

– Первое: так как с вашего попустительства, драгоценные коллеги, произошло сие досадное событие, будет справедливо высчитать на ремонт с вашей зарплаты. Это как раз разрешено. Вот, даже специальный пункт обозначен в контракте, – и он потряс бумагами перед носом сидевшего рядом Жмэра Дари. – Вот здесь, смотрите, сносочка, – и, вручив опешившему магу увеличительное стекло, ткнул куда-то в низ одного из листов. – Второе: с этого дня вводится обязательное дежурство на территории общежития.

Раздавшийся нестройный хор протестующих голосов был остановлен пухлой ручкой гнома, шлепнувшего по столу так, что подскочили документы.

– Это не обсуждается! – жёстко отрезал мэтр Кориус, – Если вы, уважаемые преподаватели, не можете объяснить на лекциях, что проводить эксперименты нужно в специальных помещениях, то придется вам потратить личное время на слежку за порядком, – довольный своей задумкой, ректор становился все жизнерадостнее. – Хорошо я придумал? – обратиться он к Сонее за поддержкой, и та, оправдав ожидания, закивала, как болванчик. Бомба была сброшена, ректор нашел решение и теперь наблюдал с удовлетворённым видом, как оживлялся террариум местной культурной элиты.

– Поскольку общежитие мужское, считаю, что дамы не должны участвовать в дежурстве, – зашевелилась неизвестная мне преподавательница, как пояснил мэтр Герон, с кафедры погодников.

– Здрасьте вам, у нас, согласно Конвенции, – полное равноправие полов, – отозвался немедленно господин Мурш.

Много споров сразу возникло по поводу количества часов и очередности несения вахты, камнем же преткновения стало ночное дежурство.

– Господа, я очень плохо вижу ночью, особенности организма, знаете ли. Поэтому прошу не ставить меня на дежурство после восьми вечера, – услышала я просьбу.

– А я, можно подумать, ночной охотник со сверхспособностями, раз вы перекладываете на меня свою смену. Кроме того, насколько я знаю, если зрение плохое, значит, слух отличный. Будете ориентироваться по шорохам! – чем кончился диалог почтенных магов, я не услышала, так как рядом громко спорили ещё несколько человек:

– Господин Катавасси, вы ведь жаловались на бессонницу! – втолковывал лекарю его сосед, – считаю, что вам надо дежурить ночью: все равно не спите.

– Это у меня бессонница? – непритворно возмутился маг, – да я так храплю, что мэтр Дэвуш мне стучит в окна, жалуясь, что я ему спать мешаю.

– О, мэтр Дэвуш! – тут же повернулся к новой жертве длинноволосый тип с кафедры теоретиков, – тогда ночное дежурство – это точно для вас!

И далее в таком же духе. Страсти накалялись, в воздухе ощутимо повисло напряжение.

– Дети мои, не ссорьтесь, – умиляясь творящемуся беспределу, прервал, наконец, дебаты ректор:

– Мое слово вы услышали, и надеюсь, все правильно поняли. Деньги вычтут с ближайших двух-трёх зарплат частями, не зверь же я, в конце концов!

– Не зверь, но истинный гном, и неизвестно, что ещё хуже, – пробубнил себе под нос мэтр Герон. Остальные резко погрустнели, а ректор продолжал:

– От вас, мои хорошие, жду график дежурных добровольцев на месяц не позднее завтрашнего утра. Предупреждаю, что увильнуть не получится. К вахте подходить ответственно: в чью смену произойдет нарушение, зарплата того и будет страдать. За сим собрание объявляю оконченным, всем добрейшего дня, – и, весело насвистывая, ректор удалился, оставив коллег разбираться с возникшей проблемой.

– Просто немыслимо, – тут же громко высказался мэтр Герон, – я – профессор с более чем столетним стажем, а не надсмотрщик! Дорогая госпожа Галсс, – тут же обратился он зельеварше, – вы же знаете, что у меня больная спина. Давайте, я полью ваши чудесные растения, а вы за меня отдежурите.

От негодования женщина-змея аж покраснела:

– Уважаемый мэтр, – с достоинством начала она, – не думала, что вы предложите мне подобное. Что такое пара клумб по ссравнению сс ночью безз ссна? Вы раззочаровали меня, – и не слушая оправданий пристыженного проклятийника, принялась громко обсуждать график смен. Споры пошли по второму кругу. Не желая во всем этом участвовать, я молча вписала свое имя в начале следующей недели и покинула этот рассадник добра и взаимовыручки. Следом за мной на воздух вышли и Квит с Морой.

– Ну и задачку задал ректор, – вдыхая свежий после только что прошедшего ливня воздух, сказал боевик. – Не волнуйтесь, Мора, – тепло обратился он к сирене, – я за вас завтра отдежурю, мне не привыкать. К сожалению, Ляля, вам я помочь не смогу: через день еду на практику.

– Ничего страшного, уверена, что со всем справлюсь самостоятельно! – ответила я.

– Тогда, милые дамы, может прогуляемся в город, поедим мороженое? Я угощаю! Рекомендую согласиться, – шутливо произнес Квит, – судя по всему, скоро нам будет не до прогулок.

Мы с провидицей поддержали заманчивое предложение и, весело болтая, отправились заедать стресс сладостями.

Первое дежурство

О том, что дежурим мы, оказывается, по двое, я выяснила совершенно случайно и, надо отметить, ещё долго не могла прийти в себя, вспоминая некоторые неловкие моменты своей первой ночной вахты. Вот как все было. Накануне меня в коридоре выловил мэтр Дэвуш и сказал, что педагоги поменяли график после моего ухода.

– Все живы? – бодро осведомилась я.

Погодник, чуть помявшись, ответил:

– Живы, то живы, но теперь мэтр Катавасси и госпожа Журдэ демонстративно не разговаривают, господин Мурш и Жмэр Дари переругались так, что вообще просят поменяться с кем-нибудь домами, так как существовать по соседству более не намерены, – явно подражая чьей-то речи, произнес мэтр Дэвуш. Двух стихийниц пришлось растаскивать по разным углам, а господин Гириди будет чесаться ещё неделю, так как не стоило ему говорить, что мэтр Герон – хитрый пройдоха, даже если половина коллектива с этим согласна.

Понятно, – сказала я и полюбопытствовала: – А когда заступать на смену нужно мне?

– Завтра вечером, – почему-то пряча глаза, сказал погодник и затараторил: – Дам, конечно, старались ставить в дневное время, – я хмыкнула, подумав о том, что остатки галантности еще не были утрачены коллегами мужского пола окончательно. – Понимаете, – начал вдруг оправдываться, краснея, маг, – должна была быть моя очередь, но у меня – фобия: я очень боюсь темноты. Прошу вас, госпожа Вэлис, отдежурьте за меня, а я вам принесу самого лучшего крокуса с южной плантации Амира. Предложение было заманчивым: только истинным ценителям был знаком вкус этой разновидности напитка, выращенного в тропическом климате, отдающего кислинкой и одновременно пряной остротой. Поэтому, посмотрев в просящие глаза погодника, я согласилась. Уверена, студенты, намучившись за день, будут крепко спать, а побродить в одиночестве ночью, чувствуя себя неприкаянным призраком, – это даже где-то забавно.

Повеселевший мэтр стал меня уверять, что никакой опасности нет. Единственное неудобство – утром вести лекции, но для такой молодой и пышущей здоровьем особы – это и вовсе пустяк. И быстренько ретировался, пока я не передумала.

Настал час икс. Оба солнца исчезли за горизонтом, погрузив Торнтон в кромешный мрак, так как ночных светил у планеты не было. Я надела брюки, чтобы было удобнее передвигаться. В конце концов, порядочные поборники морали уже давно должны спать в такое время, а не разглядывать, во что я одета, да и вряд ли это в целом возможно: на улице было темно, хоть глаз выколи (даже здесь сказывалась скаредность нашего обожаемого ректора, экономившего на магическом освещении). Я сотворила небольшой светлячок и принялась осторожно красться по дорожке, боясь оступиться и воображая себя разбойницей, идущей на дело.

Ещё на подходе к дому мэтра Катавасси от раздававшихся в ночи звуков меня охватила неконтролируемая дрожь. Сквозь наглухо закрытое окно прорывалось мощное рычание, которое сменялось быстрым чавканьем и бульканьем. В голове сразу ожили кошмарные картины битвы гигантов, где победитель смачно пожирал побежденного. После особенно протяжного храпа меня передёрнуло, и я поспешила прочь от жилища заведующего кафедрой лекарей. "Вот уж воистину не позавидуешь соседям почтенного мэтра!" – и я возблагодарила Светлых богов, что рядом со мною только один дом, хозяина которого, мэтра Герона, не видно и не слышно. Пусть у него и есть нездоровая тяга к чужим растениям, но кто не без греха?

Наконец я добралась до общежития. Внутри горел небольшой огонек над рабочим столом вахтёра. Грозный Кил Тын спал как ребенок, по-детски причмокивая губами. Я тихонько расписалась в журнале, отметив начало своего дежурства.

Решив начать продвижение от нижних этажей к верхним, я шагнула на лестницу. Конечно, света от моего магического огонька было маловато, но кто ж виноват, что я бытовичка, а не стихийница. Спасибо и на том, что продержится он долго и не требует особой подпитки. "Так, – вскинул голову профессионализм, пока я поднималась, – эту ступеньку стоит потом обработать, а то края совсем заострились, того и гляди, покрошатся! Вот эта – слишком гладкая, надо ее полить специальным раствором, а то мои коллеги, если будут невнимательны, подскользнутся и свернут себе шею".

На жилом этаже, где обитали первокурсники, было все также тихо и темно. Неестественная мертвая тишина начинала нервировать, хотя я понимала, что, скорее всего, студенты ставят в комнаты магические звуковые поглотители. От осознания, что все спят, стало обидно вдвойне: хожу тут, сторожу не понять что, бодрствую, а ведь могла бы, как окружающие, видеть десятый сон в своей теплой и мягкой постели. Как это все неприятно! Ну почему остальным дамам мэтр Дэвуш не решился сделать столь "заманчивое" предложение? Тетушка не зря повторяла: "Твое добродушное личико, Лялечка, заставляет думать, что ты – безотказная простушка. Пусть лучше тебя недооценивают недоброжелатели. Пользуйся этим преимуществом!" Сейчас же оказалось, что моя наивная внешность – скорее недостаток. Мне нравилось, как я выгляжу. Я гордилась своей женственной фигурой со всеми нужными изгибами и великолепными волосами, но сейчас, наедине с собой, меня посетила мысль, что, будь я более эффектной наружности, жить было бы легче. Взять ту же Талхиль! Стоило ей только намекнуть, что она не может рисковать здоровьем, как ее поклонники тут же записались на дежурство вместо нее. Где, спрашивается, справедливость? Хотя такой отвратительный характер, как у стихийницы, ещё стоит поискать, так что каждому – свое. Как говорила тетушка: "Если ты пророс на грядке ядовитым междем, благоухающим тувисом уже не станешь". Такие мысли занимали меня, пока я неспешно прочесывала общежитие на предмет злостных нарушителей, которые, уверена, сопели себе с чистой совестью в кроватях. Подходя к седьмому этажу, я начала чувствовать себя старой бабкой. "Да, Лялечка, пора срочно браться за свою физическую форму, а то уже вон и отдышечка, и пот градом! Выпечка госпожи Моди, конечно, безупречна, но до добра не доведет. А ребята-боевики тоже молодцы! То: " Возьмите булочки, госпожа Вэлис! Свеженькие, ещё теплые," – то: – "Вот ваши любимые эклеры," – или: – "Может, тортика хотите? Мы – мигом," – вспоминала я, как пару недель назад в благодарность за помощь Роми с ребятами чуть не вынесли половину кондитерской.

Мои шаги гулким эхом разлетались по лестнице, сверху оставались только разрушенные этажи. Меня обуяло любопытство: "Может, взглянуть, пока никто не мешает, что там да как?" Проигнорировав предупреждающие знаки, я смело направилась вверх. Решительно отодвинув засов с запечатанной двери, я поднялась по оставшимся ступенькам, вышла на воздух и начала осматривать руины. Порывы ледяного ветра, заставившие поежиться, мне категорически не понравились, а открывшаяся взгляду картина удручала. Даже при тусклом освещении было понятно, что рвануло знатно: повезло, что никто не пострадал. Объем работы был колоссальный: под ногами находились горы мусора из мелкой крошки и обломков арматуры – все, что осталось от пострадавших этажей и бесценных ректоровских статуй. Я решила немного облегчить жизнь тем студентам, на чью печальную долю выпадет уборка этой территории. Понятно, что серьезно что-то поправить я сейчас не смогу – темно, да и сил уйдет прорва. По моим предположениям, даже с помощью ребят копаться мне здесь недели две, не меньше. Однако было скучно, душа требовала подвигов, пусть и трудовых, поэтому я направилась вперёд, соображая, с какого участка начать. Внезапно мне почудилось, будто я уловила посторонние звуки. Замерев и прислушавшись, я явно различила чужую поступь. Мало того, появился мерный стук, как будто стучит огромное сердце. Честно говоря, струхнула я не на шутку. А если это нарушители? Что мне с ними делать? Пожурить, грозя пальчиком? Спросить, что они собираются делать? Смешно! Меня испугается разве только чахлый квитис, собирающий нектар с цветков. А если это неупокоенный дух? Студенты, кстати, не думали, что в недавнем происшествии был виноват кто-то из учащихся, а списывали все на проклятие Духа общежития. Говорили, что раньше, несколько веков назад жил здесь один нелюдимый студент-некромант, очень бедный и невезучий. Почему невезучий? Все просто: он безответно влюбился в студентку, умницу и красавицу из хорошего рода, которая была обручена с преподавателем некромантии. Последний, наверное, хотел, чтобы будущая жена получила хорошее образование и заодно находилась под присмотром. Суть была в другом. Дамочке стало грустно, и она решила поиграть: сначала приняла ухаживания бедного студента, а потом прилюдно высмеяла его чувства, заявив, что такому нищеброду и глупцу никогда не завоевать ее сердца. Мало того, на другой день после унизительного объяснения молодой некромант сдавал экзамен. И так как из-за пылких чувств он несколько забросил учебу, то теперь с трудом отбивался от каверзных вопросов, которыми его закидывал разгневанный жених. Итог был предопределен: экзамен завален, грозило отчисление. Отчаявшись, юноша призвал демона здесь, на крыше общежития, обещая свое сердце в обмен на месть. Или некромант действительно был посредственным, или демон слишком хитрым – что-то пошло не так. И обезумевший юноша бросился с крыши, оставив в лапе демона горячее кровоточащее сердце (на этом моменте, который с таким воодушевлением описывал Роми, мне тогда, помню, аж поплохело). С тех пор в общежитии видят призрак в белом свадебном костюме с провалами вместо глаз и слышат мерный стук механического сердца погибшего студента. Неприкаянная душа бродит и ищет свою жестокую возлюбленную, но так и не находит ее (естественно – это же мужское общежитие!). Оторваться от места смерти призрак не может, поэтому пугает всех особей женского пола, которых иногда встречает. Поговаривают, что с преподавателями у него особые счёты и, встретив кого из них, он будет стремиться забрать чужое сердце (на этом месте, скорчив злобную гримасу, Роми тогда скрючил кисть перед моим лицом, будто хватая невидимый орган, да так, что я взвизгнула). И вот теперь, кажется, мне открывалась истина, что слухи были не лишены основания: доносившийся звук действительно был мерным, ритмичным, будто механическим. И он приближался. Я заметалась, не зная, что предпринять. Горло перехватило, руки вспотели и одновременно стали ледяными. Шаги приближались; стук становился все отчетливей, мне с испуга казалось, что он совсем рядом, но, возможно, это грохотало в висках мое испуганное сердце. Я призвала магию, собирая вокруг себя облако мусора. Не знаю, сможет ли это спасти от призрака, но вдруг они боятся грязи? Исследования на эту тему еще не проводились. Внезапно появившийся свет ослепил меня на какое-то мгновение. Прикрыв глаза рукой, я глянула вперёд и ужаснулась: из-за полуразрушенной стены на меня надвигался белый силуэт в ярких лучах, сопровождающий свое шествие размеренным зловещим стуком. Я с воплями: "Мамочка!" и "Не подходи ко мне, тварь!", метнула все собранное магией в сторону призрака и с громким визгом бросилась бегом с крыши. Сзади послышались противный долгий скрежет и брань. Кажется, я разобрала что-то вроде: "Да не может быть? Да сколько можно!", вперемешку с угрозами в мой адрес и орочьим диалектом. Прислушиваться дальше я не стала, со всех ног припустив с опасной территории. В рекордное время я оказалась за дверью, закрыв ее на засов и сползая вниз (зря только на себя наговаривала: у меня, оказывается, великолепная физическая форма). Раздавшийся в спину стук заставил подскочить, а знакомый голос – недоверчиво замереть.