Текст книги "Найти себя [СИ]"

Автор книги: Вера Чиркова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Произнося эту короткую речь, Костик с интересом разглядывал лицо Васта и с удовольствием отмечал, что после каждого слова его черты становились все более жесткими и безэмоциональным.

А вот в ауре по-прежнему бились и свивались разноцветные струи.

– Ты все правильно подметила… если, конечно, никто не рассказал, – строго, как учительница на первоклашку взглянул анлезиец на Костика, – но мы не лжем… все очень просто. Уходя с Анлезии, мы даем клятву… никому не рассказывать и ни при каких обстоятельствах не показывать своих возможностей. Люди завистливы… и ради того, чтоб иметь такого телохранителя, пойдут на многое. Нам хватает и того… что все девушки вешаются на шею.

– Понятно… – Костик начинал понимать, что ничего не понимает, – но раз вы круче вареных яиц, нафик вам вообще слезать с собственного материка? Вы ведь там небось уже все устроили по высшему разряду, как в семизвездочном отеле… каждая травинка вымерена до миллиметра и каждая букашка сидит на своем листике?

– Ты как-то неправильно о нас думаешь, – Васт ошеломленно оглянулся на Зайла, – мы ходим сюда, чтоб наблюдать жизнь людей, изучать их законы и наблюдать за этапами развития.

– Ну, вы еще противнее, чем я думал, – возмутился Костик, – американские наблюдатели, блин. Небось, самая главная цель – это чтоб у человечков не возникло желания поселиться на вашем берегу?

– Все не так… я потом объясню… мы ушли от главной темы разговора, – безнадежно махнул рукой командир, – так почему ты пыталась поссорить Зайла с Таросом?

– Вот ты тоже все неправильно понимаешь, – Костик тяжко вздохнул и вдруг придумал, как понятнее объяснить Васту, что он вовсе не стерва какая-нибудь, чтоб испытывать удовольствие от дерущихся за нее мужиков, – но мои слова до тебя не доходят, поэтому предлагаю допросить Зайла. Зайчик, ты не будешь обижаться?

– Постараюсь, – Зайл сел неподалеку, по-турецки подогнув ноги, и положил на колени руки, – можете спрашивать.

– Сначала я, – Тина понимала, что Тарос может взорваться в любую минуту, но не могла выбрать, что лучше, дать ему спустить пар или убедить фактами, и решилась пустить дело на самотек, – Скажи Зайчик, тебе самому хотелось дать Тару по морде?

– Очень, – не задумался даже на миг лучник.

– Вот видишь! – обличительно подняв палец, уставилась на Васта девушка, – а ты меня обвинял в подстрекательстве. А я просто решила объединить два в одно, мой желание и Зайла.

Тарос скрипнул зубами.

– Продолжим допрос, Зайл, ты говорил мне что-нибудь про свои способности, или я сама догадалась? Вернее начала догадываться, когда они пробили тебе руку кабаньей стрелой?

– Нет, я ничего тебе не говорил. Просто попросил не тратить на меня силу, и когда ты стала спорить, намекнул, что у нас регенерация чуть лучше человеческой.

– Вы не говорили про кабаньи стрелы… – нахмурился Васт.

– А вы и не спросили, – отбрила Тина, – поехали дальше. Ну, про то, что Зайл видит в темноте, я сообразила, когда аборигены заткнули тюками окна а он нашел в темноте скамейку и безошибочно попал ею по люку на чердак.

– Ясно… – протянул Васт, – а зачем вы лезли на чердак?

– Зайчик, ты разве не рассказал друзьям, что нас пытались, как наркотов, усыпить маковым дымком? – изумленно взглянула на друга Тина.

– Конечно, нет, – оскорбленно фыркнул анлезиец, – это же ты первая унюхала в дыму запах мака, и догадалась, что нам оттуда не выйти. Не пристало воину приписывать себе чужие заслуги.

– И что вы делали, когда выбрались на чердак? – Васт смерил Тароса нехорошо задумчивым взглядом и повернулся к Тине.

– Она придумала разжечь костер, – оказывается, рассказывать про чужие заслуги анлезийцам вовсе не возбранялось, – я сначала спорил, думал, не получится… дверцу мы не заметили, изнутри даже щелки не видно. Потом я выбрасывал на крышу шкурки, а Тина разжигала всякий мусор, еще на одной шкуре. Всё получилось… но тут охотники притащили лестницу и один влез на крышу, чтоб тушить… а потом… я не понял, что она с ним сделала.

– Если лекарь знает, как лучше вылечить, – с раскаянием вздохнул Костик, – то и как причинить вред, тоже не может не понимать. Я скрутила ему пару шейных нервов… первый раз делала такое сквозь толстые доски.

– Извини… – Васт встал, шагнул к Таросу и начал поднимать в замахе руку, но его остановил резкий окрик Тины.

– Стой! Васт! Не нужно.

– Хорошо… – командир с усилием взял себя в руки, – тебе виднее. А теперь… может, поешь хоть немного… раз на руках Зайла не видно раны… значит ты потратила силу не только на того охотника?

– Васт, – с укором смотрел на командира Костик, – а вот сейчас мне очень хочется тебя стукнуть.

– Да за что?

– Зайчик, объясни… за что ты хотел врезать Таросу?

– За оскорбительные намеки, – Зайл уже сообразил, что без его помощи друзьям не восстановить мир в их маленьком отряде, – но Васт вроде тебя сейчас не оскорбил?

– А если человек сказал чистую правду… а его считают лгуном и притворщиком, – это не оскорбление? – В душе Костика начала расти обида, и он побыстрее стиснул зубы и зажмурился.

– Самое обидное оскорбление, – твердо сообщил Зайл, – я уже на своей шкуре испытал. Васт… раз она сказала, что не хочет есть… все-таки мы там дыма порядочно наглотались… а у нее организм не такой…

– Я понял, извини… извините оба, – Васту явно нелегко дались эти слова, – мне не следовало так безоговорочно верить Таросу… но Тина вела себя несколько непривычно… извините.

– Ладно, – невольно пожалел запутавшегося командира Костик, – проехали. Зайчик, принеси немного водички… спасибо.

– Тина… не больше одной капли…

– Будешь учить, уволю из друзей. Только три… вот так. Ну а теперь у меня сюрприз… – Костик бдительно оглядел пустынные скалы и полез за пазуху.

Блондины, как по команде, отвернулись.

– Можете поворачиваться, – тонкие пальцы ловко достали из потайного кармана крохотный запечатанный квадратик, – Васт, это тебе.

Насторожившийся анлезиец не задал ни одного вопроса, и никакого удивления или недоверия не выказал. Просто молча распечатал приказ харифа и так же молча прочел. Лицо его сразу стало как-то жестче и старше, на высоком лбу появилась тонкая морщинка. Против всех ожиданий Костика командир повел себя очень хладнокровно. Не стал ни спорить, ни обижаться, что ему, практически свободному человеку, приказывают резко сменить маршрут. И вместо надежной Гатирской крепости отправляться в маленький прибрежный городок Луонс.

– Понятно. Ты в курсе? – Васт испытующе смотрел на иномирянку.

– Да, – кротко кивнул землянин.

Сообщать лучнику, что при нем этот приказ и писался и запечатывался, Костик вовсе не собирался, он всегда терпеть не мог оправдываться или объясняться. Как не собирался и рассказывать, что там присутствовала и моряна, хариф никак не хотел отступать от первоначального плана, пока королева не привела свои доводы.

– В таком случае выступаем немедленно, – командир встал с песка и оглянулся на Тину, – тебе помочь?

– Сама как-нибудь… – пробормотал Костик, поднимаясь с одеяла, – вот вещи не забудьте.

Следующие часа три стали для землянина испытанием на прочность. Васт вел отряд по дороге всего с километр, потом резко свернул и погнал панга по дну ручья. Сначала Тине даже понравилось, не так душно, но потом, когда со склонившихся к воде ветвей начали слетаться местные комарики, размером с осу, понял, почему на всех окнах крепости висела тонкая сетка.

Едва отряд вылетел на более-менее свободное место и комары остались позади, Тарос придержал своего панга и, поравнявшись с девушкой, протянул ей нечто из жесткой сетки, связанное наподобие огромного мешка.

– Давай помогу…

Спорить Костик не стал, комаров он никогда не любил, тем более что после некоторых укусов на коже вздувались болючие и чешущиеся, долго не проходящие шишки. Так дома были нормальные комары, а не летающие монстры, как тут.

Выяснилось, что в сетку нужно было залезть целиком, как в мешок, и потом крепко стянуть в узел, находящийся примерно на животе протянутую бечевку. Сам Костик с непривычки такую процедуру вряд ли осилил с первого раза, а у Тароса получилось очень ловко. И ладони он на этот раз где не нужно слишком долго не задерживал… ну если чуть-чуть.

– Тина… прости…

– Не сегодня. И вообще, сначала попроси прощения у Васта.

– А у меня за что? – Оказалось, командир ожидал неподалеку.

– Я не доносчик, – коротко отрезал Костик, – ну, едем?

Признаваться, что езда с каждым километром превращается для него во всё большее мучение, он не желал. Как не желал ни жалости, ни сочувствия спутников. Просто на очередном привале, вернувшись из кустиков, выпил очередные три капли и молча полез в сетку.

В маленький хуторок медогонов, состоящий всего из трех домиков, они въехали в тот час, когда порядочные люди, поужинав, садятся на скамеечках или крылечках возле своих домиков и умиротворенно прощаются с прошедшим днем.

– Негде мне вас поместить, – худощавая жилистая старуха в повязанной по-пиратски бандане смотрела на незваных гостей неприветливо.

– Мы хорошо заплатим, – Васт уже слез с панга и стоял возле калитки.

– Да причем тут плата? – возмутилась женщина, – все взрослые в лес с утра ушли, раньше завтрего не вернутся, а на меня ребятню и зеленых девчонок оставили. Как я потом их матерям в глаза смотреть буду, если эти дурехи топиться от любви начнут?

– Но мы… – Васт смотрел на старуху возмущенно, – даже пальцем! Обещаю!

– Вот то-то оно и есть, – не сдавалась старуха, – вы ими просто брезгуете, а они от обиды думают, что жить не достойны.

– Бабушка, а можно только я у вас переночую? – Поняв, что Васт сейчас развернется и поведет отряд в ближайший лесок, ночевать у костра, взмолилась Тина, – а они вон в том дальнем стожку?! Я обещаю, они его не сожгут… и не перемнут весь.

– А ты кто такая? – непримиримо уставилась на Тину хозяйка.

– Знахарка я, целительница. А вон тот, что поплечистее – мой муж. Вот браслет.

– А другие двое?

– Его дядья, по матери.

– Надо же, как, – удивилась старуха, – а я и не слыхала, что такое бывает.

Несколько минут она изучающе разглядывала парней, хмурилась и сердито сопела, потом, наконец, решила:

– Ладно, идите вон в ту избу, я сейчас приду… ребятню угомоню. А ты лечить-то все можешь?

– Да, – делая знак Васту, чтоб не задерживались и не мозолили старухе глаза, твердо кивнула Тина, – а что, кто-то болен?

Анлезийцы недостатком смекалки не страдали, и желанием ночевать на земле тоже не горели, потому резво развернули пангов и помчались к дальнему дому.

– Ну, не так чтобы… – старуха изучала сидящую перед ней девчонку с большим сомнением, – Сама-то не больно на здоровую похожа.

– А я сегодня и не здоровая… – за время пребывания в женском теле Костик успел понять, что женщины значительно смелее делятся между собой рассказами о недугах, чем мужчины.

– Что… женские? – мгновенно угадала старуха, – какой день?

– Первый…

– Ох ты, долюшка наша… тебе бы полежать сегодня… ну идем со мной, у меня водица теплая нагрета, малышню на ночь умывала.

Следующие полчаса Тина блаженствовала. Хозяйка занималась ее проблемами так рьяно, словно гостья была ей родной внучкой. Вскоре чистая, в свежей одежде и с распущенными для просушки волосами девушка мирно сидела за столом под навесом, завешенным со всех сторон той же сеткой. В одной руке она держала огромный свежайший медовый пряник, в другой глиняную кружку с холодным молоком, и впервые за весь день ощущала себя настолько комфортно, что даже не сразу сообразила, чьи это глаза разглядывают её сквозь сетку с тоскливой укоризной.

– Мы там ждем… – больше Таросу ничего не удалось сказать.

– А что, сами не можете себе постели приготовить и еду разогреть? – яростно напустилась на квартерона приютившая их старуха, – девочка и так еле на ногах стоит. Додумались, тоже, в таком состоянии ее на зверя сажать! Небось, не особо спешные у вас дела, обождали бы день-другой. Здесь она спать будет, Феда уже постель стелет. А вам я сама все покажу…

Хозяйка зацепила Тароса за рукав и уволокла в темноту, оставив Тину давиться хохотом. Такого изумленного возмущения на лице мужа ей еще видеть не приходилось.

Утром Костик по привычке проснулся рано, немножко понежился в необыкновенно мягкой постели, потом решительно слез с нее и начал одеваться. Его одежду вчера старуха решила выстирать, вот и щеголял он в чужой женской блузе и юбке. Не испытывая, впрочем, никакого неудобства, одежда селян была на порядок проще и комфортнее той, что носили горожанки.

Неторопливо потягиваясь, выбрался во двор, узрел болтающееся на веревке собственное барахло, и вдруг похолодел. Черт! Ведь в карманах штанов были письма! И еще кое-какие важные вещички! Вот он лох!

– Риха! – Взволнованно позвала девушка, и из сараюшки немедленно отозвался спокойный голос хозяйки.

– Я тут, корову дою. А ты что так рано встала?

– Так ехать нам нужно… – Костик пробрался в сарайчик и встал в дверях, – ты не вынимала из карманов записки? Я вчера про них забыла.

– Вынимала, сейчас отдам, а со света уйди, и так плохо вижу.

– Хорошо, – облегченно вздохнула Тина и побрела в баню умываться, хозяйка еще с вечера выдала ей все указания, где что лежит.

– Вот все твои вещички, – цедившая под навесом молоко в глиняные крынки Риха кивнула на узелок, – свежее молочко будешь? Вот пряники, хлеб, мед, садись, позавтракай.

– Спасибо, а мои вещи высохли?

– Почти. Я тебе их сверну, как соберетесь выезжать. А тебе лучше ехать в этом… это моей дочки вещи, теперь она растолстела… уже не влезает. Только посмотри… что с малышом Туном, может, сможешь помочь, я заплачу.

– Не нужно про деньги, где малыш? – Костик решительно встал со скамьи.

Для этих людей ему хотелось сделать все, на что хватит сил, не то, что обитателям деревушки, которую они покинули вчера. Еще повезло охотникам, что пробиваясь к дымящей харчевне, Васт с Таросом не знали про западню, в которую попали Зайл с Тиной. Иначе были бы не только разбитые головы и поломанные руки, но и трупы. Но вот жалеть тех побитых селян Тине почему-то даже не пришло в голову, и они так и остались в неведении, что напали на знахарку.

– Мальчишки у меня в том доме спят, – кивнула старуха на третий дом, – но ты сначала позавтракай, я пока корову выгоню, да воду греть поставлю, скоро мои помощницы подымутся.

Тина опустилась назад на скамью, но взялась не за пряник, а за узелок со своими ценностями. Все было на месте, даже те мелочи, про существование которых девушка совершенно забыла. Такие, как моточек ниток и воткнутая в лоскуток иголка, привет от хозяйственной Саи, да несколько непонятно как попавших в карман орешков.

Первым делом она вскрыла письмо Мги, поразившего ее при прощании своей прозорливостью. Однако прочтя первые строчки, едко фыркнула, ларчик открывался с совершенно другой стороны. Тан-габирец оказался не прозорливым, а просвещенным, потому что был таким же тайным сторонником морян, как и она сама. Когда-то русалки спасли его, сброшенного волной с тонущего пиратского судна, и полуорк не собирался этого забывать. И хотя официально принадлежал Пруганду, только и ждал того времени, как станет свободным человеком, чтобы принять морянское подданство. Письмо Тине он написал заранее, чтоб извиниться за выходки своей госпожи, случайно слышал, как она ставила условие мужу. Или не случайно… усмехнулся Костик, какая разница.

Бросив конверт с письмом Мги в огонь, девушка взялась за записку самой Сетилии. Что-то в ней еще вчера насторожило своей неправильностью, словно писал письмо немножко пьяный или сумасшедший. Сначала Тина склонялась ко второму. Но читая раз за разом, начала понимать, что не все просто. Почему, в записке, написанной словно наспех, так выровнены строчки? И хотя буквы начертаны очень небрежно, все же послание не выглядит несуразным.

А что самое неестественное, в письме нет ни имен, ни обычного вежливого обращения. Вот как он сам написал, если торопился и хотел извиниться? Само собой, начал бы с имени. "Тина, прости…" и тому подобное. А она почему-то начала очень необычно, и, тем не менее, первую букву написала очень ровно, словно заранее… Костик интуитивно чувствовал, что разгадка вертится где-то рядом, как иногда крутится на языке хорошо знакомое, но забытое имя или слово.

Недовольно откинув свесившуюся на лицо прядь волос, парень снова уставился в листок.

"Как просить тебя о прощении?

А ведь меня предупреждали, что я ошибаюсь.

Мне стыдно… но ревность просто жгла.

Если можешь, прости, я желаю тебе счастья.

Надеюсь, извинившись, я смогу спокойно жить"

Присмотрелся внимательнее – черт! А ведь действительно, первая буква каждой строки выписана более ровно и твердо, остальной текст просто приляпан к ним, как яблоки к ежику. Значит, нужно попробовать прочесть первые буквы отдельно. Получилось – камен. Хорошо уже, хоть не абракадабра какая-нибудь.

Ну, и что так может называться? Город? Вещь? И где это искать?

Стоп. Он трижды олух. Что еще было в шкатулке? Тина невольно схватилась за шею, уфф. Вот она, цепочка, и кулон на ней, никуда не делся, оказывается, девушка вместе с ним и купалась.

Вот до чего дожился, опечалился Костик, снимая с себя украшение, уже спокойно ходит с висюлькой на шее, и маленькими серьгами в ушах, моряна велела носить, сказала, камни в них не простые.

Так, что же тут с камнем? Обычный изумруд, хотя и крупный, но довольно блеклого оттенка, по форме напоминает половинку некрупной сливы, разрезанной вдоль. При первой же попытке покрутить, стало ясно, что это тщетно. Камень, крепко зажатый зубчиками незатейливой формы, плотно сидел на плоской платформочке оправы.

Вообще, с первого взгляда создавалось впечатление, что это украшение ювелир делал в самом паршивом настроении. Или в период затяжной бедности, когда остался только кусок серебра, тусклый камень, да тупое зубило.

Вот только в нищих ювелиров Костик никогда не верил. К тому же был уверен, что из последнего камня златых дел мастер постарался бы сделать нечто особенное, чтоб поправить свои дела. И значит оставался единственный возможный вариант ответа, этот кулон специально делали таким невзрачно унылым, чтоб ни у одной уважающей себя прелестницы не возникло желания нацепить его на свою шейку. А ни у одного опытного вора не появилось бы охоты рисковать ради него свободой.

Костик присмотрелся внимательнее и понял, что сначала пошел по неверному пути. Нужно было сразу начинать с зубчиков. При ближайшем изучении оказалось, что некоторые из них немного тусклее остальных. И значить это могло только одно, те, что сильнее блестят, кто-то трогал. Значит и ему нужно нажимать… а в каком порядке – покажет эксперимент. В конце концов, он же тосковал по тетрису? А чем эта загадка хуже?!

Однако до тетриса кулон сложностью не дотянул. Комбинация оказалось простейшей, нужно было просто нажимать на более светлые зубцы, двигаясь по часовой стрелке. После второго круга очередной зубец подался под пальцем и медальон беззвучно раскрылся.

Первое, что обнаружилось внутри – новая записочка. Костик осторожно, почти не дыша, вытянул крохотный кусочек тончайшей бумаги и развернул. Крохотными, каллиграфическими буковками на бумажке было четко выведено, – "Податель сего документа имеет право на срочную аудиенцию ее величества". Внизу стояла подпись: "Дензилия Эстель"

Костик уже кое-что слышал о королеве и дворцовых порядках, поэтому ценность дара оценил мгновенно. И от осознания своей небрежности сразу облился холодным потом. Вот лох, он ведь уже пару раз купался с медальоном на шее, совершенно не заботясь, чтоб в него не попала вода. И вполне мог потерять этот могущественный документ, даже не найдя. Осторожно, почти не дыша, он свернул бумажку и взглянул внутрь медальона, проверить, нет ли еще чего.

Было.

Портрет по эмали.

Очень тонко и бережно выписанный образ юной девочки, с рыжевато-каштановыми волосами и невозможно синими глазами. Именно такой, по каким он всегда готов был сходить с ума.

Девочка-мечта выглядела на портрете до такой степени хрупкой и беззащитной, что у Костика вмиг перехватило горло от невольной нежности к ней и острой обиды за себя. Ну, вот зачем ему знать, что где-то здесь живет его мечта, если больше не осталось ни малейшей надежды взять её однажды за руку?! Да он даже подумать о таком теперь не имеет права!

А следом за обидой и болью волной нахлынул гнев. Ну, вот не стерва ли эта Сетилия?!

Ведь никогда Костик не поверит, что Мги, желающий хозяйке добра, не поделился с нею тайной иномирянина. А та тут же нашла коварный способ, как подстраховаться и понадежнее отвадить от мужа назойливую знахарку.

А иначе, зачем было дарить Костику портрет девушки?!

– Тина?! – Опасливо окликнул из-за забора голос Тароса, и Костик порадовался, что сидит за занавесью из сетки.

Когда свечи не горят, снаружи трудно рассмотреть, чем занимается сидящий за столом.

– Что? – как можно спокойнее спросил он, быстро упаковывая записку в медальон и защелкивая крышку.

– У тебя все в порядке?

– Да, – только теперь Костик сообразил, что Тар почувствовал через браслет его злость, – можешь зайти сюда.

– А хозяйка не прогонит?

Ты, главное, бойся, чтоб я не прогнал, хотел съязвить землянин, но сдержался. Если смотреть на Тара со стороны, из своего мужского прошлого, то ему можно даже посочувствовать, женился парень и никакой ему от этого радости. Но из своего нынешнего положения Костик отлично видел, что Тарос постоянно пытается занять в их тандеме доминантное положение, искренне считая, что имеет на это право самца. И именно это так раздражало иномирянина, нежелание квартерона видеть в жене равнозначную личность, и отсутствие готовности к равноправному сотрудничеству.

– Не прогоню, – Риха уже управилась с делами и появилась откуда-то с корзинкой и огромным тюком под мышкой, – садись, выпей молочка. Потом заберешь вот это. В корзинке ей ягоды в дорогу, кисленькие, чтоб пить не хотелось. А вот это вещи чистые и подушка, на ней сидеть поудобнее. Болит, поди, спинка?

– Сейчас капли выпью, – вздохнул Костик и потянулся за пузырьком.

– А сама ты не можешь… снять себе боль? – как-то затравленно пискнул Тарос и украдкой оглянулся на старуху.

Но Риха все равно услышала.

– Боль она и зельем снимет, а мешать организму нельзя. Небось, сам потом запросишь деток здоровеньких?!

– Он допросится, – с угрозой пробурчал Костик, и, вспомнив про пациента, повернулся к хозяйке, – так мы идем к малышу?

– Идем, деточка… – грустно вздохнула старуха, – да только боюсь, зря растревожим мы его… он такой сообразительный…

– Идем, там видно будет, – Тина решительно поднялась из-за стола.

– Я с вами, – так же решительно поднялся Тарос.

– Отнеси вещи и приходи, – Костик вовсе не собирался уступать отвоеванных вчера позиций, – вон тот дом… посидишь рядом на скамеечке.

– Строго ты с ним, – одобрительно хмыкнула старушка, глядя, с какой скоростью умчался с корзинкой и подушкой Тарос, – и правильно. Им, таким бабникам, нельзя воли давать, сразу под чужие юбки полезут.

– Да? – Удивился Костик, – а как ты поняла, что он бабник?

– Так ведь, сколько живу, как не научиться! Мы-то не все время тут сидим, как сезон дождей начнется, в город переберемся, на рынке стоять буду. А там, каких только не насмотришься! Пока жена мед пробует, супружник ее всех девок в округе взглядом перещупает. И глаза-то у него так и играют, как у кота, что мышку поймал.

– Ой! – всполошилась Тина, – а у меня ведь кот с собой… совсем вчера про него забыла.

– Немудрено, вся зеленая была, не волнуйся, накормила я твоего зверя… – Риха остановилась на пороге дома, – ну что, идем?

– Конечно, – Костик решительно шагнул следом.

Малыши еще спали, только один, худенький и бледный, сидел у незастекленного оконца и тоскливо смотрел во двор.

– Что с ним… ну, на что жалуется?

– Не жалуется он… – вдруг всхлипнула Риха, – молчит. Зверь прошлой весной напал… оно, зверье-то, весной бешеное, свадьбы у них… вот и потоптал малого, недалеко отсюда. Вроде кости срослись, а не ходит. И говорить не может… а смышлен… прямо беда.

– Нужно положить его… можно прямо тут, на лавке… нет, подушек не нужно, маленькое что-нибудь под голову, – командовала Тина, растирая руки, – как тебя зовут? Тун? А я Тина. Я целительница и могу тебя вылечить. Но и ты должен мне помочь… хочешь выздороветь?

Малыш серьезно и даже с какой-то укоризной кивнул.

– Тогда лежи спокойно и ничего не бойся… – почувствовав, как к ладоням хлынуло знакомое тепло, Костик положил их на худенькое тельце и закрыл глаза.

Черт побери, как же он терпит? И не стонет, не плачет? Просто сидит и молчит?! Воспаленный, пережатый неправильно сросшейся костью нерв горит перед внутренним зрением, как раскаленный гвоздь.

– Помоги мне перевернуть его на животик… вот так, и держи за ножки, чтоб не дернул, – бормотала Тина, пытаясь сообразить, как проделать то, что раньше делала только вдвоем с моряной?

Одна убирала боль, вторая ломала неправильно сросшиеся кости. А вот как все это сделать самой…

Тина на несколько секунд смолкла и вдруг поймала не по-детски серьезный взгляд малыша и сообразила, он все понимает. И очень боится. Но не боли, к ней ребенок притерпелся. Боится, что она уйдет и оставит его на этой скамейке у окна наедине с проклятой болью.

– Ладно, – решилась девушка, – поехали.

Осторожно просунуть воображаемое щупальце, коснуться нерва, представляя, что он замерз, превратился в холодную нитку, и увидеть расширенные от изумления глаза Туна… на это ушло всего несколько секунд.

Подмигнуть мальчишке, мол, держись, просунуть второе щупальце и осторожно вывести из трещины застывшую нитку нерва… именно так это виделось Тине, а как там происходило на самом деле, она не знала, знала только, что сейчас заморозка с нерва слетит и он вспомнит все, что с ним проделали.

– А-ааа, – вскрикнул ребенок, подтверждая правильность предположения.

Риха охнула, стиснула его ножки крепче, из ее глаз хлынули слезы.

– Поздно плакать, – теперь Тина уже не торопилась.

Спокойно снимала с нерва воспаление, щедро вливая свою силу, подправляла сустав, чтоб работал нормально, добавляла энергии ослабшим мышцам.

– Все, – повернула мальчишку к себе лицом и строго заявила, – если сейчас не скажешь – спасибо, верну назад твою болячку, понял?

Ребенок испуганно вытаращил глазенки, теперь, когда прожигающая его боль исчезла бесследно, он верил этой странной чужачке много больше, чем всем своим родичам, вместе взятым.

– С..с..спаси-бо… – хрипловато и тихо выдавил Тун и вытаращил глаза еще больше, только теперь в них плескалось недоверие, изумление, радость… все поочередно и вместе, – спасибо!

– Вот так-то! – довольно хмыкнула Тина и заметила как стены начинают привычно расплываться в туманной дымке.

Торопливо выхватила флакончик с драконьей кровью и глотнула прямо неразбавленной.

– Что, опять? – Тарос возник на пороге как неотвратимость.

– Цыц, – еле слышно прошептала Тина, – неси меня на подушку.

– Ох боги, – всполошилась хозяйка, – да куда же ей! Может, задержитесь на денек? Его родители к обеду вернутся, уж они будут рады… ничего не пожалеют.

– Некогда, – Уже сидя на руках Тароса, отказалась Тина, – мирной жизни вам.

Пригляделась к деланно хмурой физиономии квартерона, несущего её к привязанному у калиточки пангу и присвистнула:

– Васт, что ли?

– Что? – притворился непонимающим Тарос.

– Синяк тебе поставил?! Только не рассказывай, что в темноте об лавку споткнулся, не поверю.

– И правильно сделаешь, – Васт стоял возле панга и держал в руках корзинку с ягодами, – не упадешь, если одна поедешь?

– Обижаешь, командир, – хмыкнул Костик и бдительно заглянул в корзинку – это давай сюда, тут на всех не хватит.

Уже отъехав, оглянулся, малыш Тун махал из окна рукой и открывал рот. Слышно ничего не было, но Тина и так знала, ребенок говорит – спасибо.