Текст книги "Знакомьтесь: МУР"
Автор книги: Вениамин Полубинский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
– Берусь работать с вами исполу.
– А не жирно будет полпартии товара почти ни за понюшку табаку? – начал торговаться Трепалов. – Рискуем-то мы, а ваше дело прикрыть нас да понадежней упрятать несколько мешков с зельем. И вся недолга!
– Чем мы рискуем, мне лучше знать, – отрезал Чума. – Уголовка через день тут шмон устраивает, шлет в Хиву облаву за облавой. Сколько уже народу помели. Того и гляди, сам в ящик сыграешь.
– Вот уж не думал Михаил сын Егоров Селезнев, что ты перед уголовным розыском труса празднуешь, – подзадорил его Трепалов. – Или нас пугаешь?
Хмельные глаза Чумы налились гневом, но он сдержал себя и протянул с ухмылкой:
– Скажи ты, какой шустрый! Знаешь, как меня звать-величать?
– Не знал бы – не было б нужды сидеть за этим столом.
– И все равно, меньше чем за половину доли принимать товар не стану. По-другому не сговоримся.
– В таком случае: мы вас не знаем, вы нас не видели. И разойдемся красиво.
Затягивать встречу с бандитами дальше не было смысла. Они свое дело сделали. Все остальное должна выполнить группа Тюрина. Трепалов хотел уже встать из-за стола, но в этот момент дверь «залы» широко распахнулась и на пороге появилась подруга Чумы известная воровка Мотя-карманщица. Как после выяснилось, она решила проверить не с очередной ли «кралей» устроил тайную свиданку ее дружок.
Зыркнув взглядом по присутствующим, Мотя, показывая пальцем на Николая Родионова, завопила благим матом:
– Легавый! Это он меня третьего дня чуть не повязал на Грузинах. Тот самый! Я его сразу срисовала!
Мотин гвалт поверг всех в оцепенение. Раньше других пришел в себя Медвежонок. Он запустил водочную бутылку в подвешенную под потолок керосиновую лампу. В наступившей темноте началась свалка. Послышался шум перевернутого стола, хруст раздавленных тарелок, звон выбитого кем-то окна, несколько пистолетных выстрелов, отборная брань и стоны.
– Тыльнер, срочно на кухню! Принеси фонарь или лампу. Родионов, сигай в окно! Передай Тюрину, что ни один человек не должен уйти из трактира и ночлежки без проверки. Быстро! – распорядился Трепалов.
Однако в суматохе Чуме и на этот раз удалось скрыться. Ушли от работников МУРа Мотя и Медвежонок. Двух из присутствовавших на встрече преступников ранил в перестрелке Трепалов, трех – задержали сотрудники из группы Тюрина.
Но избежать заслуженной кары главарь хитровских преступников все же не смог. Вечером следующего дня после операции в ярошенковской ночлежке на трамвайной остановке, при попытке совершить карманную кражу была задержана Мотя. В МУРе на допросе она рассказала, что Чума собрался бежать в Нижний Новгород, а сейчас скрывается где-то на даче в Кунцеве или Краскове у знакомых Медвежонка. Сведущие люди подтвердили, что Чума как исчез в тот вечер, так больше в районе Хитрова рынка не появлялся.
Несколько суток группа сотрудников МУРа дежурила у поездов, отходящих в Нижний Новгород. Однажды поздно вечером за несколько минут до отхода поезда преступник объявился на перроне вокзала. Он тут же был арестован.
На допросе Чума сообщил, где скрывался это время, назвал адрес дачи в Кунцеве. На следующий день там был задержан Медвежонок.
Почувствовав твердую руку МУРа, решительно наводящего порядок в столице, из Москвы решил бежать и другой главарь крупной преступной шайки, орудовавшей в Хамовническом и соседних с ним районах города, – Плещинский, более известный под кличкой Гришка Адвокат. Но предварительно он задумал ограбить какую-либо денежную организацию, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь в укромном месте подальше от столичного уголовного розыска. Выбор свой Плещинский остановил на кассе Волжско-Камского банка, в бухгалтерии которого работал его старый знакомый Козлов, оказывавший услуги бандиту еще в царские времена.
Встреча Адвоката с наводчиком была зафиксирована муровцами. Стало им известно и о предполагаемом налете на банк. Попытка установить, где скрывается хитрый и осторожный Плещинский, результатов не дала. Тогда в банк на работу младшим кассиром оформили сотрудника МУРа А. Кукушкина, который не должен был выпускать из поля зрения Козлова.
Спустя несколько дней младший кассир по поручению управляющего оформил в бухгалтерии документы на получение из Центрального банка крупной суммы денег. В сопровождении милиционера он уехал и через какое-то время привез несколько банковских мешков. Естественно, в Волжско-Камском банке никто не знал, что младший кассир сложил в свой сейф мешки с простой бумагой.
После работы Козлов поспешил на Киевский вокзал. Не привлекая внимания, за ним неотступно следовал Кукушкин. Отсюда он позвонил в МУР и сообщил о своем местонахождении. Вскоре на Киевский вокзал приехал В. Шиндлер.
Около часа Козлов толкался среди пассажиров, пока к нему не подошел какой-то мужчина. Они обменялись несколькими фразами и Козлов заторопился к выходу.
– По приметам похож на Гришку Адвоката, – сказал Шиндлер, не упуская из виду неизвестного. – Будем брать. Только осторожно, он наверняка вооружен. К тому же в толпе могут быть его сообщники.
У выхода на платформы Шиндлер быстро подошел к мужчине и, протягивая руку, с удивлением в голосе произнес:
– А, Гриша, здорово!
Тот недоуменно взглянул на него и тоже протянул руку для приветствия. Шиндлер крепко сжал ее. В этот же момент Кукушкин с другой стороны схватил левую руку бандита и одновременно выдернул из заднего кармана брюк преступника «браунинг».
Все произошло мгновенно и со стороны выглядело случайной встречей старых товарищей.
На привокзальной площади муровцы еще раз обыскали преступника. Извлекли из его карманов золотые вещи, толстую пачку денег. Пока ждали извозчика, Плещинский несколько пришел в себя от неожиданного ареста.
– Надо же, как вы ловко меня скрутили. Просто не верится, – покрутил он головой, а потом тихо добавил: – Ребята, никто же не видел, как вы меня взяли. Заберите себе золотишко и деньги, а меня отпустите. А я сегодня же скроюсь из Москвы, навсегда…
– Однако ты шутник, Гриша, – только и ответил ему Шиндлер…
* * *
Почти одновременно сотрудники губернского отделения МУРа арестовали предводителя крупной бандитской шайки, действовавшей в пригородных районах столицы, преступника-рецидивиста Капустина и нескольких его помощников. А началось все с задержания на Сухаревском рынке сотрудником МУРа А. Я. Базаровым спекулянтки Марьи Краснощекой.
– Уже не первый раз замечаю ее на Сухаревке с мукой и мясом, – докладывал Алексей Яковлевич руководству. – Поинтересовался, где берет продукты, – хитрит и изворачивается. Пришлось задержать.
В МУРе Марья запиралась не долго. Рассказала, что мясо, муку, некоторые другие продукты, столь дефицитные в трудное военное время, ей дает для продажи настоятель Борисоглебского монастыря отец Иона. Но где тот берет их, задержанная не знала. Однако сообщила, что видела в покоях Ионы людей явно не монашеского обличил.
В город Дмитров, где располагался Борисоглебский монастырь, выехали сотрудники губернского отделения.
Ранним утром муровцы с несколькими работниками городского отделения милиции подошли к монастырским воротам. Заспанный послушник, то ли не разобрав спросонья, что к чему, то ли привыкнув уже к неурочным посещениям посторонних, без слов открыл на их стук калитку и тут же побрел назад в сторожку. Гости прошли прямо в покои настоятеля.
В передней – большой квадратной комнате, пропахшей тяжелым самогонным духом, на широких лавках, расставленных вдоль стен, храпели трое неизвестных в «мирском» одеянии. С вечера, видимо, они так нагрузились, что не хватило сил раздеться. Никто даже не шелохнулся, когда работники уголовного розыска ощупывали их карманы и извлекали из-под подушек оружие.
В не менее выразительной позе разметался на кровати в своей спальне и отец Иона.
Пришлось потревожить крепкий сон владыки монастыря и его гостей. Иона спросонья никак не мог понять, что надо тормошившим его людям и кто они такие. Он неистово крестился и бормотал сиплым голосом:
– Чур меня, чур меня… Нечистая сила… Изыйди из обители божьей… Чур меня, нечистая сила…
– Кончайте причитать, гражданин служитель культа, вставайте и приведите себя в пристойный вид, – попытался остановить его инспектор А. Сауле, возглавлявший операцию.
Настоятель сполз с кровати и стал натягивать на себя одежду, разбросанную по всей комнате.
В это время один из работников местной милиции доложил:
– В кладовке среди монастырской утвари обнаружили два куля муки, непочатый окорок, другие продукты.
– Уж не алешинских ли мужиков мука, святой отец? – спросил начальник дмитровской милиции у настоятеля. И пояснил сотрудникам МУРа: – Есть у нас тут сельцо, Алешино называется. Несколько дней назад тамошние мужики выскребли по сусекам у кого сколько набралось зерна и решили его артельно смолоть. Снарядили подводу с провожатыми на рогачевскую мельницу. На обратном пути на них напали бандиты и ограбили. До сих пор не можем напасть на след преступников. Так что молчишь, отец Иона, откуда мучица?
Священнослужитель, как-то неестественно передернувшись, заерзал на кровати и со слезой в голосе признался:
– Грешен я, православные, грешен. Каюсь! Совращен был на лихое дело Иудой, змеем искусителем… Это все он, супостат, Серенька Капустка, вверг меня в грех…
Его причитания прервал бас из передней:
– Чего мелешь, старый козел! Кто нам твердил всякий раз: «Бог простит»? Граждане милиция, он и есть первый здешний Иуда.
– Ладно, разберемся, кто из вас кто, – вмешался в перепалку Сауле. – Собирайтесь-ка в путь-дорогу.
На следствии выяснилось, что Капустин давно поддерживал дружеские отношения с отцом Ионой. После очередного налета бандит со своими помощниками отсиживался за толстыми монастырскими стенами, кутил с настоятелем. Гостеприимство отца Ионы оплачивал частью добра, добытого преступным путем. А тот через Марью-спекулянтку и некоторых других верных прихожанок сбывал награбленные продукты и вещи на московских рынках.
Преступники получили по заслугам.
Гражданская война и вызванная ею хозяйственная разруха привели к быстрому обесцениванию денег, резкому сокращению производства товаров первой необходимости, другим отрицательным явлениям в экономике. Это наложило свой отпечаток на деятельность преступников-рецидивистов. От вооруженных налетов на банки, кассы, артельщиков они перешли к кражам и грабежам складов, магазинов, производственных предприятий. С начала 20-х годов МУР все чаще регистрирует подобные преступления, совершаемые с помощью искусных технических приспособлений, набора хитроумных воровских инструментов. Работники уголовного розыска в этот период обезвредили несколько десятков воровских шаек, которые не останавливались перед применением оружия против охраны государственных хранилищ материальных ценностей.
Только после большой розыскной работы удалось ликвидировать одну из таких воровских групп в количестве 10 человек, орудовавшую в основном в районе Марьиной рощи и Неглинного проезда. Преступники были хорошо вооружены и имели квалифицированно изготовленные различные воровские технические средства. В мае 1920 года они ограбили склад Московского потребительского общества, откуда вывезли несколько подвод обуви и кож. В июле со склада союза рабочих парикмахеров, что располагался на Петровке, преступники похитили восемь тысяч аршин мануфактуры. В августе вывезли со склада, некогда принадлежавшего купцу Лисянскому, большое количество продовольствия. В сентябре они ограбили склад 152-го сводного эвакуационного госпиталя на Большой Грузинской улице и похитили 150 пудов масла и шесть мешков сахара.
В это время в центре города действовала банда в количестве 13 человек, возглавляемая рецидивистом по кличке Донатыч.
Шайка ограбила склад отдела народного образования и завладела 18 тысячами аршин шерстяной мануфактуры.
Преступники были изобличены, арестованы и почти все похищенное возвращено государству.
В ликвидацию многих банд и задержание отдельных бандитов-профессионалов большую лепту внесли сотрудники созданной в начале 20-х годов специальной группы по борьбе с бандитизмом.
Из каждого районного отделения МУРа отобрали по два лучших сотрудника, всего пятнадцать человек – Н. Осипов, Г. Иванов, И. Кириллович, Н. Ножницкий, И. Клебанов, И. Родионов и другие. В составе группы была образована подгруппа по задержанию особо опасных преступников. В нее вошли М. Марданов, А. Бухрадзе, Д. Кипиани, Я. Саксаганский, Н. Безруков, А. Ефимов. И получился замечательный коллектив единомышленников, горячих приверженцев новых традиций советской уголовно-розыскной службы.
О храбрости и самоотверженности этих людей даже среди работников МУРа, немало повидавших в схватках с преступниками, ходили рассказы, напоминавшие легенды. И неудивительно. Сотрудники «бандгруппы», как ее называли между собой муровцы, постоянно находились между жизнью и смертью: они выезжали на все операции по разгрому банд и задержанию опасных преступников. А в те времена ни одна такая операция не проходила без ожесточенного вооруженного сопротивления бандитов. У группы был свой девиз: «Не говори, сколько преступников, скажи, где они!» И свое правило: «Хочешь остаться в живых, умей стрелять лучше бандита и на полсекунды раньше него».
Насколько большим авторитетом пользовались сотрудники «бандгруппы» у руководства Московского уголовного розыска свидетельствуют те «вольности», которые им позволялись, в отличие от других работников МУРа. В редкие свободные минуты, выпадавшие между операциями, им разрешалось в рабочее время играть в домино и шахматы. Вольность, не простительная другим сотрудникам. Однако члены этой ударной группы свободное время отдавали, как правило, не шахматным баталиям, а служебным тренировкам, отработке приемов обезвреживания преступников и огневой подготовке.
Постепенно Москва начинает очищаться от заправил профессиональной преступности. Уже в 1920 году количество вооруженных грабежей по сравнению с 1919 годом сократилось в три раза, а невооруженных ограблений – в девять раз, число убийств уменьшилось на одну треть. Только в 1918—1919 годах московская милиция возвратила государству и гражданам имущества и ценностей, изъятых у преступников, на сумму, превысившую 160 миллионов рублей.
Трудно перечислить все направления сложной и разносторонней деятельности Московского уголовного розыска, в напряженные годы гражданской войны…
Из различных отделений милиции, обслуживающих городские рынки, в МУР стали поступать сведения о появлении в торговом обороте фальшивых денежных купюр различного достоинства. Первые розыскные мероприятия результатов не дали. Напрашивался вывод, что орудует в данном случае хорошо организованная шайка фальшивомонетчиков и сбытчиков поддельных денег.
Муровцы вместе с чекистами провели несколько комбинаций. В результате стало известно о существовании трех подпольных мастерских по производству поддельных денежных купюр, принадлежащих одной организации фальшивомонетчиков. Вскоре удалось установить, что мастерские эти, оборудованные по последнему слову печатной техники, находятся: одна в самом городе, вторая в поселке Сходня, а третья – на станции Царицыно. Выяснили и состав шайки, в которую входили специалисты – граверы, типографские печатники, фальшивомонетчики-рецидивисты – всего 83 человека. При аресте преступников и ликвидации подпольных «фабрик» было изъято несколько печатных станков, клише, краска, бумага, десятки пачек фальшивых денег.
В этот период сотрудникам МУРа пришлось интенсивно заниматься раскрытием краж ценностей из церквей, заметно участившихся в 1920—1921 годах. В тесном взаимодействии с чекистами они в течение нескольких дней раскрыли кражу из самого крупного хранилища церковных ценностей – Иверской часовни, где в апреле 1921 года преступники, разобрав часть крыши часовни, проникли внутрь и похитили на пять миллионов золотых рублей жемчуга, рубинов, бриллиантов, золота и серебра. В процессе расследования кражи выяснилось, что действовала группа опытных, высококвалифицированных воров, насчитывавшая около тридцати человек. Многие члены этой воровской шайки еще в царское время отбывали наказание за аналогичные преступления. В послереволюционное время ими были совершены десятки краж из соборов и церквей в различных городах страны.
В соответствии с предписанием городской комиссии по борьбе с бандитизмом сотрудники МУРа в 1919 году приступили к очищению Москвы от преступного элемента в административном порядке. Муровцы получили возможность через коллегию МЧК высылать в трудовые лагеря тунеядцев, бродяг, лиц, ведущих аморальный образ жизни.
Много хлопот муровцам доставляли проститутки. Нередко были случаи, когда они обворовывали своих «клиентов», а то и грабили, предварительно подпоив. Многие из них участвовали в таком виде преступного промысла, как «хипес», то есть выступали в роли наводчиц на преступления, укрывательниц воров и грабителей. Женщин легкого поведения также высылали из Москвы. Боролись с ними и таким способом. Группу пойманных во время облавы «девочек» на ночь помещали в камеру, предварительно обработанную сильными дезинфицирующими веществами, безопасными для здоровья, но с резким запахом. Выйдут на следующий день хорошо «продезинфицированные» жрицы любви на Цветной или Страстной бульвар – обычное их «рабочее место», и все сторонятся. Проведет женщина легкого поведения две-три ночи в подобной камере и сама уезжает из столицы подальше.
Возможно, с позиции сегодняшнего дня и современного уровня организации борьбы с правонарушениями некоторые факты из истории МУРа, относящиеся к периоду его становления, выглядят несколько необычно, а порой и наивно. Но что было – то было. Как говорят, слова из песни не выбросишь. Сейчас факты тех лет – уже история. А через призму времени одни явления и примеры прошлого воспринимаются с искренним восторгом и обожанием, другие – нередко со снисходительной улыбкой, третьи – прямо скажем, с некоторым недоумением. Время диктовало свои задачи, свои методы и приемы борьбы с преступностью. Оперативная обстановка в Москве подсказывала особые формы организации работы уголовного розыска.
Из приказа по борьбе с бандитизмом от 28 февраля 1920 года:
«Ввиду усилившегося в больших размерах бандитизма, уличных грабежей… как временная чрезвычайная мера вводятся следующие положения:
1. Все сотрудники Московского управления уголовного розыска находятся на чрезвычайно-военном положении.
2. Для более успешной борьбы и мер пресечения и действий чисто оперативно-розыскного характера при Московском управлении уголовного розыска организуется боевой отряд, состоящий: из активных сотрудников уголовного розыска, милиционеров наружной охраны, резерва боевой дружины управления и временно прикомандированных красноармейцев МЧК, каковой несет чрезвычайное ночное дежурство.
3. При оперативных действиях отряд делится на три части и работает беспрерывно по двенадцать часов в сутки…
6. Задачами отряда являются массовые облавы, обыски, проверки документов, аресты и задержания.
7. Задержания производятся следующим образом: 1) задерживаются лица с оружием, не имеющие на то никакого права или возбуждающие в этом сомнение, 2) все, покушающиеся на разбои и грабежи, 3) с подозрительными ношами и 4) в исключительных случаях, подозрительные лица.
8. Производство обысков, арестов должно быть по ордерам.
9. Проверка документов и личные обыски производятся: а) до 12 часов ночи в исключительно подозрительных случаях и б) после 12 часов ночи до 6 часов утра по усмотрению сотрудников уголовного розыска.
10. Для выполнения возложенных на Московское управление уголовного розыска заданий все начальники милицейских районов и отделений обязаны оказывать управлению полное содействие…
11. За малейшее неиспользование каких бы то ни было требований и распоряжений непосредственно администрации, как то: за неявку на службу, манкирование таковой, опоздание и т. п., виновные рассматриваются как злостные саботажники, будут арестовываться и заключаться в концентрационные лагеря на срок до шести месяцев».
Последний пункт приказа диктовался необходимостью решительного укрепления дисциплины сотрудников, особенно среди старых специалистов сыскной полиции, проявлявших порой расхлябанность и нерадение по службе. Так было, к сожалению, не только в уголовном розыске. В это тяжелое и напряженное время гражданской войны в государственных учреждениях работало немало «бывших», которые, по образному выражению В. И. Ленина, перерядились в «советский» защитный цвет, относились к жизненно важным делам Республики рабочих и крестьян
«с бесконечно преступным и бесконечно наглым равнодушием, переходящим в саботаж».
Принимались и другие меры для
«создания новой массовой обстановки, при которой, – как отмечал В. И. Ленин, – буржуазный специалист видит, что ему нет выхода, что к старому обществу вернуться нельзя…»
Но на службе у молодого пролетарского государства было и немало честных людей добросовестно исполнявших свой служебный долг, без колебаний принявших Советскую власть. Да и не все формы работы старого аппарата следовало безоговорочно отвергать только потому, что «так было раньше».
Некоторые из них сохранились в деятельности уголовного розыска в первые послереволюционные годы. К примеру, в штатах МУРа в течение ряда лет значилась специальная должность опознавателя – совершенно явный, но необходимый рудимент старого сыска. Долгое время эту должность занимал Владимир Матвеевич Саушкин – один из немногих добросовестных работников из старых спецов. Он обладал феноменальной памятью, знал в лицо всех преступников, хотя бы раз попавших в поле зрения МУРа, детально помнил их «послужные списки», связи и контакты.
«Этот человек знает преступников чуть ли не за 20—30 лет, – писала о Саушкине «Вечерняя Москва» 12 ноября 1927 года. – Изменения в лице от времени для него не существуют».
Однажды – дело было в 1919 году – в помещении нынешнего Колонного зала Дома Союзов у одного из государственных деятелей той поры перед началом спектакля, пока он прогуливался в фойе, выкрали из кармана золотые часы. О происшествии тотчас же сообщили в МУР. Случай был несколько щепетильный: не будешь же вызывать со спектакля такого ответственного потерпевшего и выяснять необходимые детали. А найти похищенную вещь необходимо во что бы то ни стало.
Начальник уголовного розыска направил в Колонный зал В. Саушкина, разрешив ему взять с собой любых самых квалифицированных сотрудников по собственному усмотрению. Тот скромно отказался и попросил себе в помощь нескольких начинающих работников МУРа.
Пришли в Колонный. Подождали антракта. Саушкин встал так, чтобы видеть всех выходящих из зрительного зала, а молодых помощников попросил находиться при нем рядом. Вот он кого-то увидел в толпе театралов и обращается к сотруднику, стоящему поближе к нему:
– Обрати-ка внимание вот на ту яркую даму с песцом. Голубой песец и большие золотые серьги в ушах. Видишь? Рядом с нею мужчина. Этакий франт с пальцами пианиста. Давай-ка пригласим его к нам.
Сотрудник уходит, чтобы пригласить «франта» для беседы, а сыщик обращается уже к другому помощнику:
– Смотри, вон двое направляются в буфет. Обрати внимание на того маленького в смокинге. И на будущее запомни эту весьма известную в мире карманников Москвы личность. А пока давай-ка его тоже пригласим.
Так спокойно, без лишнего шума сотрудники уголовного розыска собрали человек восемь «театралов» в маленькой комнатке дежурного вахтера. Саушкин обратился к ним с краткой речью:
– Вот что, господа хорошие, пропали часы у самого Тр-го. Прошу их незамедлительно вернуть. Это в наших общих интересах.
– Что вы, Владимир Матвеевич! Мы к этому делу никакого отношения не имеем. На кой шут нам сдались какие-то часы, да еще Тр-го. Мы пришли смотреть спектакль.
Выслушав их, Саушкин заключил:
– У нас нет времени на выяснение отношений и споры. Вы знаете меня, я – вас, господа карманники. Так что через тридцать минут часы должны быть здесь. Троих оставляю в залог, остальные пока что свободны.
Не успел еще окончиться антракт, пропажа лежала на столе перед Саушкиным.
– Нашли в уборной за бачком, – объяснили принесшие часы, – а кто их туда засунул, убей бог, Владимир Матвеевич, не знаем.
– Ладно, – великодушно согласился Саушкин, – поверю на слово. Желаю счастливо досмотреть спектакль…
До середины 20-х годов в Москве действовал такой порядок: всех задержанных милицией в течение суток в различных районах города утром следующего дня доставляли в стол приводов МУРа. Тут проводилось установление личности, причастность к другим преступлениям, опознание, если таковое требовалось, фотографирование и регистрация задержанных. Во время этой процедуры Саушкин обычно сидел в сторонке и наблюдал, как дежурный по столу приводов беседовал с каждым из доставленных. Начиналась беседа обычно с самых стандартных вопросов:
– Кто такой? Фамилия, имя, отчество.
– Иванов Степан Петрович, – отвечал тот, к примеру.
Если ответ был правильным, Саушкин в подтверждение молча кивал головой. Если нет, что бывало гораздо чаще, он спокойно заявлял:
– Врет. – И обращался к дактилоскописту А. Еремейкину, который вел картотеку МУРа: – Алеша, найди-ка карточку: Фролов Петр Евсеевич, мещанин, 1872 года рождения, домушник, воровская кличка Крюк. Проходил по делу о краже из мехового мага-вина братьев Спандаровых.
Преступник к опознавателю с извинениями:
– Простите, Владимир Матвеевич, думал, пройдет. Всего-то единый раз и довелось встретиться с вами. И когда это было? В пятнадцатом, а то и раньше.
– В феврале шестнадцатого, голубчик. И все равно врать негоже. До седых волос дожил, бородищу вон какую отпустил, а правды все боишься, – назидательно поучал Саушкин. – Нехорошо, нехорошо, голубчик. Следующий!
Так перед опознавателем МУРа ежедневно проходили все задержанные органами милиции столицы.
В. М. Саушкину неоднократно приходилось выезжать в командировки в другие города страны для опознания «своих» столичных преступников, выехавших на «гастроли».
При сокращении в 1920—1921 годах особо опасных преступлений в столице в Петрограде их число заметно возросло. Как выяснилось, туда перебрались многие из оставшихся на свободе членов разгромленных московских банд, вошли в контакт с местными уголовниками и продолжили преступную деятельность. В числе нескольких работников МУРа и чекистов В. Саушкин был командирован в Петроград. Москвичи вместе с питерскими коллегами в короткий срок ликвидировали несколько таких банд. Было арестовано около 150 преступников-рецидивистов…
Среди некоторых должностей, ушедших в историю уголовного розыска, как и скромная, но весьма необходимая в свое время функция опознавателя, была в Московском уголовном розыске штатная должность гримера. Длительное время ее занимал В. Полонский – большой знаток своего дела, настоящий тупейный художник.
Знакомство всегда предполагает взаимность. И если оперативные работники стремились как можно лучше познать преступный мир, познакомиться с его представителями, то и правонарушители старались знать «в лицо» сотрудников МУРа. А обстоятельства нередко требовали от муровцев негласной работы. Они сами проводили разного рода разведывательные и розыскные мероприятия: нелегально посещали злачные места, вели скрытое наблюдение за интересующими их лицами, внедрялись в преступные группы. И для успешного осуществления подобных операций часто приходилось менять внешность, походку, одежду.
Поэтому в МУРе существовал самый настоящий костюмерный цех с довольно богатым гардеробом, набором париков и бород, веснушек и родинок, других атрибутов гримерного искусства. Личный сыск, уровень технической и криминалистической оснащенности уголовного розыска требовали от сотрудников перевоплощаться не только внешне, но и внутренне, внедряясь в преступную среду, ничем не вызывать подозрений завсегдатаев воровских «малин» и притонов.
Однако со временем приемы работы старого сыска все больше теряют свое превалирующее значение, в деятельность уголовного розыска активно вводятся новые разнообразные формы борьбы с преступностью.
