Текст книги "Знакомьтесь: МУР"
Автор книги: Вениамин Полубинский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
* * *
В соответствии с новыми требованиями к оперативно-розыскной работе МУРа, диктуемыми самой жизнью, изменялся и стиль его деятельности. Наряду с постоянным совершенствованием форм и методов работы уголовного розыска происходила и организационно-структурная перестройка МУРа. В годы гражданской войны и иностранной интервенции в штатах Московского уголовного розыска насчитывалось около трехсот человек и служба оперативного состава была организована применительно к административному делению города.
В 1920 году Москва делилась на шесть административных районов. В соответствии с этим в МУРе были созданы шесть территориальных, районных отделений. Седьмое отделение именовалось губернским, или иногородним: его сотрудники обслуживали Московскую губернию. Существовало еще восьмое отделение – железнодорожное, сотрудники которого работали на вокзалах Московского железнодорожного узла. Кроме того, в состав МУРа входили: летучий отряд по борьбе с карманными кражами, стол приводов и регистрации преступников с фотографией и дактилоскопическим бюро, питомник служебного собаководства, внутренняя тюрьма и свой телеграф.
При МУРе была организована также боевая дружина, которую возглавлял бесстрашный чекист В. Шиндлер. Дружинники участвовали в проведении обходов, оцеплений, иных массовых мероприятий по борьбе с преступностью, несли караульную и конвойную службу, выполняли особые поручения. В частности, пятнадцать дружинников в течение месяца вели постоянное наблюдение за группой контрреволюционеров в Москве и Петрограде. В результате были точно установлены тайные тропы отхода вражеских лазутчиков и шпионов за границу через Финляндию.
На территории каждого городского района располагалось от пяти до семи комиссариатов милиции, которые с января 1920 года, после преобразования Административного отдела в Отдел управления Моссовета, стали называться отделениями милиции. За каждым отделением, поскольку уголовный розыск в столице был централизован, закреплялись три-четыре сотрудника МУРа. Работу оперативных сотрудников в масштабах городского района возглавлял и координировал инспектор соответствующего района МУРа и субинспектор (его заместитель).
До апреля 1920 года уголовный розыск наряду с оперативно-розыскной работой осуществлял также и дознание по уголовным делам. С апреля, в связи с передачей производства предварительного расследования из Наркомата юстиции в Наркомат внутренних дел, коллегия НКВД возложила функции следствия на аппараты уголовного розыска. В штаты МУРа с этого времени вводятся следователи.
Такое структурное построение МУРа определяло основные формы организации раскрытия преступлений и розыска виновных. Каждое утро в 9 часов у начальника управления на оперативное совещание собирались его заместители, шесть инспекторов территориальных отделений МУРа с субинспекторами, а также инспекторы иногороднего и железнодорожного отделений. Рассматривалась очередная суточная сводка происшествий по городу, а также ход розыскной работы по ранее совершенным, но не раскрытым преступлениям. Обсуждались меры, которые следует принять по тому или иному уголовному делу. Если преступник был неизвестен, к его розыску подключался весь оперативный состав МУРа. Достигалось это благодаря полной информации каждого сотрудника об общих делах.
После совещания у начальника МУРа инспектор района (отделения) и его заместитель собирали старших агентов (так в то время назывались старшие оперуполномоченные). Их информировали о данных суточной сводки и указаниях начальника МУРа по конкретным делам. Старшие агенты в свою очередь доводили эту информацию до работающих вместе с ними на территории отделения милиции агентов (оперуполномоченных).
В результате каждый сотрудник уголовного розыска был ориентирован о том, какие новые преступления совершены в городе, какие еще остаются нераскрытыми, кто из преступников находится в розыске. Работа сотрудника на обслуживаемой территории приобретала бо́льшую целенаправленность. Он знал не только «свои» нераскрытые преступления, но и те, раскрытием которых занимались его коллеги в других районах.
Вот один из конкретных примеров организации работы муровцев в те годы.
После одного из оперативных совещаний в управлении инспектор Сокольнического района МУРа Л. Шароментов, собрав старших агентов своего района, отчитал подчиненных за нерасторопность в раскрытии квартирной кражи у инженера Селезнева, по поводу которой он имел неприятное объяснение с начальником МУРа.
– Кража на вашей совести, Тыльнер, – недовольно выговаривал он старшему агенту 18-го отделения, в микрорайоне которого произошло преступление. Вы со своими агентами мух ловите, а воры разгуливают на свободе. Прав этот самый инженер, что всюду на нас жалуется. Никудышные мы сыщики, если пустяковую кражонку уже неделю раскрутить не можем.
Старший агент попытался что-то объяснить, но инспектор, не дав ему ничего сказать, продолжал:
– Активнее работать надо, а не оправдываться. Еще имейте в виду, что сегодня ночью неизвестные преступники на Солянке обворовали греческую контору «Вендорос». Украдена мануфактура, упаковочная ткань, посуда греческого изготовления, разная мелочь. Доведите это до сведения ваших агентов. Как только Счелоков из Замоскворечья пришлет полную опись украденного, передам ее вам.
Помощники Тыльнера Николай Синельников и Алексей Геоцинтов по виду старшего агента, когда он вернулся со встречи с инспектором района, сразу поняли, что их «старшому» попало.
– Здорово ругался? – только и спросил Синельников.
– Было маленько, – ответил старший агент. – Но наш мудрый Лука прав: с простой кражей возимся уже неделю.
– Так ведь все, кажется, проверили. Глухо. Может, вещи давно уплыли из Москвы? – высказал предположение Геоцинтов.
– Вряд ли, не такие уж они ценные, чтобы на них могли позариться гастролеры. Просто мы имеем дело, видимо, с осторожными жуликами. Они хорошо знают, что мы бросимся по горячим следам искать краденое у скупщиков. Вот они и выжидают, когда немножко утихнет шум вокруг их дела. Но долго они тоже ждать не будут. Не для того воровали, чтобы сидеть на краденом.
– Может, ты и прав, Георгий. Давайте еще раз обойдем злачные места.
– Решено. Ты, Алексей, отправляйся в Китай-город. Посмотри, может, где-нибудь там на толкучке и выплывут вещи инженера. Помнишь их приметы?
– Еще бы, они мне уже снятся, – усмехнулся Геоцинтов.
– А мы с Николаем пройдем еще раз по Троицкому подворью.
Предположение старшего агента оказалось правильным. На подворье бывшего Троицкого монастыря, кельи которого мелкие торговцы, барышники, перекупщики приспособили под жилье и торговые палатки, работники уголовного розыска нередко находили разыскиваемые вещи после краж и ограблений. И на этот раз Тыльнер и Синельников в келье торговца-штучника Маслова обнаружили чемоданы инженера Селезнева. Однако самого хозяина на месте не оказалось. Решили подождать его, чтобы выяснить, кто принес чемоданы с вещами.
Через некоторое время вместо хозяина кельи появились двое неизвестных. Их задержали, обыскали и связали на всякий случай. Вскоре пришел еще один человек. У него изъяли два пистолета. Не успели еще справиться с непрошеным гостем, как к келье подъехала телега. На ней еще два преступника с чемоданами и узлами. При попытке задержать их одному удалось бежать, другого обезоружили и связали.
Допросили извозчика.
– Откуда везешь узлы и чемоданы?
– На Солянке меня подрядили, – ответил тот.
– Давай, Николай, быстренько смотайся до ближайшего телефона, – тут же поручает Тыльнер Синельникову. – Позвони инспектору Замоскворецкого района Счелокову: пусть сам приезжает или кого-нибудь пришлет разобраться, не из греческой ли конторы все это добро?..
Так была арестована и обезврежена группа воров, орудовавших в нескольких районах города. Вскоре задержали и пятого участника воровской шайки, сумевшего удрать с Троицкого подворья.
Может возникнуть вопрос: коль скоро в МУРе так четко была организована работа, муровцы знали в лицо почти всех местных «профессионалов» преступного мира, почему они одним ударом не покончили с ними? Почему после окончания гражданской войны и иностранной интервенции число опасных преступлений в Москве не только не сократилось, а заметно возросло? Почему коэффициент преступности, то есть число правонарушений на тысячу жителей в Москве, был выше, чем в среднем по стране и даже по другим крупным городам страны.
Тому есть ряд причин. Нельзя забывать, что преступность в столице имела свои особенности. Скажем, на ее структуре и динамике до определенного времени существенно сказывалось массовое сосредоточие в Москве всевозможных анархистских формирований от «Черной гвардии» до действующей под флагом анархии бандитской шайки «Граком». О вкладе анархистов и примазавшихся к ним явных преступников в уголовную статистику свидетельствует тот факт, что после разоружения анархистских групп уголовная преступность в городе сократилась на 80 процентов.
Отрицательно отразилось на состоянии революционного порядка в столице и то обстоятельство, что ко времени переезда Советского правительства из Петрограда в Москву здесь скопилось около 38 тысяч офицеров царской армии. Или тот факт, что столица больше, чем любой другой город, привлекала к себе крупных преступников-гастролеров. Они специально приезжали сюда, чтобы совершить налет на банк или кассу, кого-то «по-большому» ограбить, и быстро убирались восвояси.
Однако причины высокого уровня преступности в Москве следует рассматривать в общей взаимосвязи с экономическим положением и социальной обстановкой в целом в молодой Республике Советов. Немаловажными объективными причинами преступности в первые послереволюционные годы стали разруха, безработица, голод и нищета. Развязанная контрреволюцией гражданская война и иностранная интервенция опустошили Россию до предела, ввергли народные массы в невиданную нужду. Ущерб, причиненный войной, составил около 50 миллиардов золотых рублей.
В результате разорения заводов и фабрик, добывающей и перерабатывающей промышленности, промыслов и транспорта огромная армия работоспособных людей не могла найти применения своим рукам. К примеру, даже в 1926 году – в канун десятилетия Советской власти, на учете в биржах труда состояло миллион сто восемьдесят две с половиной тысячи безработных.
Колоссальных размеров достигла беспризорность несовершеннолетних. Надежда Константиновна Крупская писала об этой поистине всенародной беде:
«У нас зарегистрировано 7 000 000 беспризорных (а сколько не зарегистрировано!), а в детские дома, самое большое, помещено 800 тыс. Куда девать остальных!»
Эти и другие общие для всей страны объективные причины преступности в Москве проявлялись в особо обостренной форме. Ибо в силу своего положения столица «притягивала» не только безработных, беспризорных, голодных и обездоленных, рассчитывающих найти здесь средства к существованию, но и разного рода аферистов, искателей легкой жизни.
Заметным ростом преступности в Москве отмечены годы нэпа. Характерный для этого периода разгул частнособственнической, мелкобуржуазной стихии с ее психологией обогащения любыми средствами сопровождался постоянным увеличением всякого рода правонарушений. Появилась весьма многочисленная категория преступников особого рода – нэпманов со специфическими для них всевозможными мошенничествами, кражами, хищениями, разного рода хозяйственными и валютными махинациями. С другой стороны, сами они становились «заманчивым» объектом для воров, грабителей, вымогателей, других преступников.
Вместе с оживлением частной торговли и делового предпринимательства, различных промыслов и услуг в городе, как грибы после теплого дождичка, стали появляться во множественном числе питейные и увеселительные заведения, игорные казино и курильни опиума. Полулегально существовали «салоны для мужчин», такие как заведения «Мадам Люсьен» на Рождественском бульваре или «Генеральши» в Благовещенском переулке, рядом с широко известной художественной фотографией Напельбаума, рекламный щит которой представлял и «девочек» соседнего салона.
В такой обстановке, естественно, ни о каком сокращении преступности и речи быть не могло. Да и внутри самого преступного мира происходили определенные качественные изменения, оказывавшие негативное воздействие на структуру и динамику правонарушений в те нелегкие 20-е годы.
После Октябрьской социалистической революции преступный мир России пополняется главным образом за счет бывших белогвардейцев, контрреволюционных недобитков, анархистов, другого мелкобуржуазного отребья. Вначале «новые» не имели еще достаточных преступных навыков, четкой организации и крепких связей между собой, постоянных мест сбыта награбленного и похищенного. Короче, выглядели дилетантами, людьми весьма беспомощными в преступном ремесле. Профессиональные преступники с дореволюционным уголовным прошлым этих «неумех» окрестили жиганами – так в прежние времена именовали тюремный пролетариат, базарных босяков и проигравшихся в карты неплатежеспособных должников.
Однако дилетанты-жиганы имели одно существенное преимущество перед малограмотными, с низким интеллектуальным уровнем профессионалами старого преступного клана. Выходцы из буржуазной и мелкобуржуазной среды, жиганы имели более высокое общее развитие. Где хитростью, где силой, они сумели подмять под себя «старых» и скоро оказались во главе большинства преступных банд и шаек, стали задавать тон в преступных сообществах на свободе и в местах заключения.
Быстро усвоив обычаи и правила преступного мира, жиганы «обогатили» старые традиции новыми идеями, близкими к их политическим убеждениям. Главный лозунг сводился к тому, что своей преступной деятельностью они выражают несогласие и протест власти совдепов. Поэтому жиганов называли еще «идейными».
В таком же духе «идейные» воспитывали и своих подчиненных – шпану. Вдалбливали им, что те не могут и не должны работать, занимать государственные либо общественные должности, служить в армии, а жить могут только за счет преступлений. Отклонение от этих правил каралось смертью.
Кнутом и пряником «идейные» насаждали свои законы, вовлекали в шайки новых членов, особенно из многочисленной армии беспризорников.
Однако на смену жиганам скоро пришли другие лидеры. В непримиримой борьбе за лидерство в преступном мире верх взяли урки – крупные дерзкие воры, наладившие крепкие связи между собой и с другими противниками «тянуть политику в блатной фарт», то есть вносить политические убеждения в преступную идеологию. Поддержанные шпаной, нещадно эксплуатируемой жиганами, и большинством воровского сообщества урки быстро расправились с «идейными», которые не имели прочной связи между собой и действовали, как правило, обособленно друг от друга. Но и сами урки в середине 30-х годов растворились в массе более мелких воров, расхитителей социалистической собственности.
Новые задачи правоохранительных органов в период восстановления народного хозяйства и перехода к социалистическому строительству, внутренние изменения в преступной среде, рост правонарушений, характерных для нэпа, потребовали дальнейшего совершенствования приемов борьбы с преступностью, всей организации уголовно-розыскной службы. В МУРе создаются бригады сотрудников, специализирующихся на борьбе с определенными видами преступлений. При сохранении прежних районных подразделений в системе Московского уголовного розыска образуются линейные службы так называемого активного розыска – несколько специализированных бригад: по борьбе с бандитизмом и убийствами, с кражами и профессиональными воровскими организациями, с мошенничеством и ряд других.
Зимним днем 1929 года дежурному по МУРу сообщили из районного отдела милиции о том, что четверть часа назад в Бобровом переулке двумя выстрелами в упор убит кассир районо Иван Петрович Фролов. Убийца похитил у него чемодан с деньгами и скрылся. Работники отдела милиции организовали охрану места происшествия и установили очевидцев убийства.
Получив такое сообщение, на место преступления немедленно выехала группа опытных оперативных сотрудников из бригады по борьбе с убийствами, бандитизмом и другими особо опасными преступлениями – Н. Безруков, Г. Иванов, И. Кириллович, А. Базаров, Я. Саксаганский.
Осмотр места происшествия ничего существенного не дал. Однако опрос очевидцев помог муровцам восстановить картину преступления. Один из свидетелей рассказал, что за несколько минут до выстрелов он проходил по Боброву переулку и видел двух мужчин, о чем-то оживленно разговаривающих между собой. Один плотный, лет сорока, в форменной фуражке железнодорожника либо связиста, со светло-коричневым портфелем в руках. Другой – в сером пальто и меховой шапке фасона «гоголь», гораздо выше собеседника. На лица беседующих свидетель внимания не обратил. Однако вспомнил, что мужчина в сером пальто показал рукой тому, что был в фуражке, на стоящие невдалеке от них пустые сани с кучером на козлах.
Выстрелы свидетель услышал, уже свернув к Кировским воротам. Поэтому не видел, кто стрелял и в кого стреляли.
Был установлен и непосредственный очевидец убийства, на глазах которого разыгралась преступная драма. Он хорошо видел, как на противоположной стороне переулка человек средних лет плотного телосложения, в темно-синей фуражке остановил идущего ему навстречу низкорослого мужчину с небольшим чемоданом в руках. Все дальнейшее произошло мгновенно. Один за другим раздались два выстрела. Мужчина с чемоданом упал на тротуар. Стрелявший подхватил чемодан и бросился к стоящему вблизи извозчику. С разбегу прыгнул в сани, и кучер тут же пустил лошадь галопом. На повороте в Улановский переулок сани занесло и из них вывалился портфель. Свидетель, бросившийся вдогонку за преступником, подобрал его. Однако лихач с седоком в санях скрылись.
Показания других свидетелей подтверждали этот рассказ.
Оперативные работники переключили свое внимание на жертву. Они без труда установили, что И. Фролов поступил на должность кассира районо два года назад, сменив здесь недавно осужденного за растрату некого Совостьянова. По существовавшим в отделе народного образования правилам Фролов раз в месяц получал заработную плату для учителей и разносил ее по всем школам района. Так было и на этот раз. Получив деньги, кассир направился по знакомому маршруту. Но преступник встретил его на пути к первой школе. Все 28 тысяч оказались в его руках.
Кроме того, муровцы выяснили, что Фролов был женат на разведенной женщине. С первым своим мужем – Демидовым она разошлась из-за того, что он стал пить запоем и совсем опустился. И сейчас он нередко навещал ее, вымогая деньги на выпивку. В пьяном виде Демидов угрожал, что прикончит бывшую жену и ее нового мужа.
Поинтересовались судьбой предшественника Фролова – ранее осужденного Совостьянова. Выяснилось, что он две недели назад освобожден из колонии и выехал в Москву к прежнему месту жительства. Учитывая, что Совостьянов был хорошо осведомлен о порядке получения денег из банка и выплаты зарплаты учителям, следовало срочно проверить, где он находился в момент преступления.
Заинтересовал оперативных работников и светло-коричневый портфель, выпавший из саней во время бегства преступника с места преступления. Собственно, не сам пустой портфель, а надпись на внутренней стороне его крышки. Черными чернилами там было написано: «Гейзингер». Возникло предположение, что это фамилия владельца портфеля либо владелец портфеля записал чью-то фамилию для памяти или в связи с какими-то обстоятельствами.
К удовлетворению муровцев, лишь одна семья в столице имела такую фамилию. Уточнив адрес Гейзингеров, немедленно выехали к ним, несмотря на позднее время. Оперативных работников встретил глава семейства, весьма симпатичный, обходительный человек. Оказалось, что он работает заведующим бюро жалоб Наркомата путей сообщения.
Осмотрев предъявленный ему портфель, Гейзингер недоуменно пожал плечами и твердо заявил, что видит его впервые. Кому он принадлежит – не знает. Как на крышке появилась его фамилия – сказать ничего не может.
Извинившись за поздний визит и договорившись о новой встрече назавтра в НКПС, оперативные работники ни с чем вернулись на Петровку, 38. Закончился напряженный трудовой день, а они ни на йоту не продвинулись в раскрытии тяжкого преступления. Прежде чем разойтись по домам, подвели итоги проделанного и определили, чем необходимо заняться с утра. Все сошлись на том, что, наряду с выяснением причастности к убийству первого мужа жены Фролова и бывшего кассира районо Совостьянова, основное внимание необходимо уделить работе с сотрудниками бюро жалоб Наркомата путей сообщения.
На следующий день муровцы вновь встретились с Гейзингером. Разговор снова и снова возвращался к портфелю: кто и когда написал его фамилию на крышке. Заведующий бюро жалоб, к сожалению, ничем не мог помочь розыскникам. И они видели, что он искренен. Почерковедческая экспертиза подтвердила, что надпись на портфеле оставлена не его рукой.
– Может, ваши сотрудницы называли вашу фамилию кому-либо из посетителей бюро? – поинтересовался Ножницкий. – Не было такого разговора?
– Не припомню.
С каждой из работающих в бюро жалоб девушек поговорили. Но ни одна не могла вспомнить, чтобы кто-либо из посетителей спрашивал фамилию заведующего, а тем более записывал ее на крышке портфеля. Правда, двух сотрудниц не было на месте: одна болела и находилась в Боткинской больнице, вторая уехала на похороны родственника в Воронеж.
Не откладывая дела в долгий ящик отправились в Боткинскую больницу. Беседа с девушкой ничего нового не дала. Пожелав ей скорейшего выздоровления, оперативники ушли.
На следующий день Безруков и Ножницкий, не ожидая, когда появится на работе вернувшаяся только что из Воронежа сотрудница, пришли к ней домой. Разговор все о том же портфеле и надписи на нем. И опять ничего утешительного.
К этому времени совершенно точно было установлено, что ни Демидов, ни бывший кассир Совостьянов к преступлению никакого отношения не имели. У того и другого было твердое алиби. Никаких улик не удалось обнаружить и при отработке других возможных версий по делу.
И вот работники МУРа снова в бюро жалоб НКПС. Опять тот нее злополучный вопрос к девушкам.
– Уверен, что запись сделана с ваших слов, девчата, – заявляет Безруков. – Но кто и когда писал, вы просто подзабыли. Постарайтесь вспомнить, напрягите память.
И тут та самая девушка, что ездила на похороны родственника, с большим сомнением, неуверенно проговорила:
– Кажется, в прошлом году к нам с жалобой приходил директор одного из вагонов-ресторанов – грузин или азербайджанец. Он хотел попасть на прием к заведующему, но того не оказалось на месте. Посетитель, если мне не изменяет память, еще долго ругался по этому поводу. Я посоветовала ему оставить жалобу, а через день-два позвонить заведующему и узнать о ее судьбе. По-моему, он так и поступил. Уходя, он спросил у меня фамилию заведующего бюро и записал ее то ли на папке, то ли на портфеле. Правда, это было давно, и я могла что-то напутать.
Девушка смущенно умолкла. Чувствовалось, что ей хотелось помочь работникам милиции, но она боится бросить тень подозрения на невиновного человека.
– А жалоба этого директора сохранилась? – спросил Саксаганский. – Можно на нее взглянуть?
– Конечно. Сейчас найдем.
Достали из шкафа дела за прошлый год и нашли жалобу директора вагона-ресторана Маргеладзе о том, что из-за неисправности букс его вагон был отцеплен и простоял на солнце более двух суток. В результате многие продукты испортились. Директор просил наказать материально осмотрщиков вагонов, выпустивших на линию вагон-ресторан с неисправными буксами, а также начальство одной из южных станций, не сумевшее в течение двух с половиной суток организовать пустяковый ремонт.
Работники МУРа сделали необходимые запросы в учреждения, где раньше работал подозреваемый, получили его характеристику по последнему месту работы. Поговорили с соседями. В результате удалось выяснить, что Маргеладзе до последнего времени носил фуражку, а недавно сменил ее на шапку-ушанку.
Один из соседей рассказал, что видел у него в руках светло-коричневый портфель. В бухгалтерии треста вагонов-ресторанов подтвердили, что Маргеладзе приносил к ним отчетные документы в портфеле. Однако предъявленный им светло-коричневый портфель, найденный на месте преступления, ни одна из работниц бухгалтерии с уверенностью не опознала. Характеристики с мест работы далеко не в восторженных тонах рисовали Маргеладзе и как работника, и как человека.
Взвесив все собранные по делу данные, прокурор дал санкцию на обыск в квартире Маргеладзе. Прежде чем выяснить, где он находился в момент убийства кассира Фролова, работникам МУРа хотелось тщательно обследовать его квартиру. И прокурор согласился с доводами оперативников.
При обыске обнаружили в тайнике револьвер «наган» с пятью патронами и несколько пачек денег в банковской упаковке. В других местах нашли еще деньги в пачках и россыпью – всего 13 тысяч рублей. Хозяина квартиры отправили на Петровку, 38, а на месте оставили засаду на случай, если появятся его соучастники. В квартире остались жена и пятилетний сын хозяина. Шустрый, подвижный мальчик носился по комнатам, приглашая включиться в его игры и незнакомых дяденек. Те были не прочь повозиться с ребенком. Иванов смастерил бумажного голубя, и они начали соревноваться, кто дальше запустит птичку.
– Вот здорово! – радовался мальчик и смеялся, наблюдая, как неуклюже подбрасывает голубя дядя.
– Ты что, раньше не пускал таких голубей? – спросил Иванов.
– Нет.
– Это почему же? Может, у вас гостей не бывает, тебе не с кем поиграть? Кто у вас был в гостях последний раз?
– Тетя Настя и дядя Шмидт.
Еще мальчик рассказал, что недавно папа пришел вместе с дядей Шмидтом и на столе играли в «кубики из денег», а его прогнали в другую комнату. Когда поинтересовались у жены Маргеладзе, кто такой Шмидт, она ответила, что такую фамилию слышит впервые. Возникло предположение, что Шмидт – соучастник преступления, тот самый человек в шапке фасона «гоголь», которого свидетели видели вместе с убийцей. Тем более что у Маргеладзе изъяли меньшую часть из 28 тысяч рублей, похищенных у кассира.
В одной из записных книжек, найденных во время обыска в квартире Маргеладзе, обнаружили фамилию Шмидт и номера его домашнего и служебного телефонов.
Проверка показала, что Шмидт ранее уже был судим, отбывал наказание за уголовные преступления. Всего год назад вернулся из мест лишения свободы. Работает в магазине канцелярских принадлежностей. Причем магазин этот осуществлял оптовое обеспечение канцтоварами школ того же районо, в котором работал и кассир Фролов.
Пока выясняли прошлое и настоящее Шмидта, под давлением неопровержимых улик Маргеладзе признался в убийстве и ограблении кассира отдела народного образования. Однако настойчиво утверждал, что действовал в одиночку и никаких соучастников не привлекал. Отсутствие недостающей суммы в 15 тысяч рублей от похищенных у Фролова он объяснял тем, что, видимо, потерял их, как и портфель.
Задержали Шмидта. При обыске в его квартире обнаружили более 12 тысяч рублей, несколько недавно купленных дорогих вещей и шапку фасона «гоголь». Улики очень веские, дающие основание предъявить ему обвинение в соучастии в преступлении. На первом же допросе, когда Шмидту сказали, что Маргеладзе признался в совершенном убийстве, и зачитали рапорт Г. Иванова о рассказе сына убийцы про «кубики из денег», соучастник признал себя виновным. Он сообщил, что несколько месяцев назад доставлял канцелярские принадлежности из своего магазина в одну из школ. Как раз в это время Фролов выдавал зарплату учителям.
Узнав о порядке получения и раздачи денег кассиром районо, он предложил своему знакомому Маргеладзе ограбить Фролова. Директора вагона-ресторана не надо было долго уговаривать. Он сразу же согласился взять на себя роль главного исполнителя. Соучастники два месяца готовили преступление. Изучили маршрут кассира, добыли револьвер, подговорили знакомого лихача Зимкова принять участие в ограблении.
После похищения чемодана с деньгами Маргеладзе и Шмидт взяли себе по 13 тысяч рублей, а извозчику за «труды» заплатили 2 тысячи.
Вскоре состоялся суд. Маргеладзе и Шмидт были приговорены к высшей мере наказания, Зимков осужден к пяти годам лишения свободы с конфискацией лошади с упряжью и санями.
Так благодаря настойчивости и умению удалось в сравнительно короткий срок раскрыть это опасное преступление и полностью возместить государству причиненный ущерб. С небольшой задержкой учителя получили зарплату.
В практике МУРа пусть редко, но встречаются и такие случаи, когда даже очень опытным розыскникам не сразу удается выйти на след преступника. Иногда приходится и приостанавливать расследование по уголовному делу в связи с нерозыском виновного, искать злоумышленника и полгода, и год, и даже несколько лет. Но, как правило, рано или поздно правонарушитель предстанет перед судом.
26 апреля 1927 года в самом начале рабочего дня на Петровку, 38 позвонил ученый секретарь Государственного музея изящных искусств (ныне – Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина) и сообщил, что ночью из двух выставочных залов похищены пять картин знаменитых художников голландской и итальянской школ живописи. На Волхонку, где размещался музей, немедленно выехала оперативная группа во главе с опытным розыскником, начальником отдела МУРа Н. Мироновым.
На месте оперативные работники уточнили, что из голландского зала музея пропала картина великого живописца XVII века Рембрандта Ван-Рейна «Христос» и четыре картины из итальянского зала: «Святое семейство» Корреджио и «Бичевание Христа» Пизано XIII века, а также «Иоанн Богослов» Дольчи, творившего в XVII веке, и «Се Человек» Тициана, XVI век.
Причем преступник варварски вырезал из рамы картину Рембрандта в виде куска холста неправильной овальной формы, а картину Тициана по конфигурации рамы, но с закругленными краями, оставив на подрамнике часть руки одной из изображенных фигур и часть головного убора Пилата. Остальные картины из рам были вынуты целиком.
– Стоимость похищенного можете определить? – спросил Миронов у работников музея.
– По дореволюционной, еще довоенной оценке украденные картины стоили более миллиона рублей золотом. Однако какими деньгами оценишь их художественную ценность! Да, вот что мы еще обнаружили.
