Текст книги "Знакомьтесь: МУР"
Автор книги: Вениамин Полубинский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
ПО ЗАКОНАМ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ
Все началось с портсигара. «Крестник» старшего оперуполномоченного Бурцева. Гольд – четвероногий сыщик. Резидент не вышел на связь
Много новых, сложных и неожиданных задач поставила война перед сотрудниками Московского уголовного розыска. Но основной их функцией по-прежнему оставалось предупреждение уголовных правонарушений и быстрое разоблачение преступников. Военная обстановка наложила свой отпечаток на характер преступности. Продовольственные трудности, вызванные войной, введение карточной системы на продукты питания вновь возродили преступления, которых москвичи не знали уже много лет. Среди них такие опасные, как вооруженные налеты на продовольственные магазины, склады, базы, кражи продуктов питания, подделка продовольственных карточек, новые виды мошенничества.
Появилась категория преступников, которые специализировались только на кражах продовольственных карточек у граждан. Например, немало хлопот доставила муровцам некая Овчинникова – воровка продовольственных карточек из квартир. Хитрая и наглая преступница, попадая под разными предлогами в чужие квартиры, не трогала ни золота, ни ценных вещей, охотилась только за продовольственными карточками. При обыске у Овчинниковой нашли целую пачку карточек за минувшие месяцы, которые она не сумела отоварить, а также большие запасы различных продуктов. Преступница совершила около 60 краж, причинив многим трудовым семьям настоящее горе. Разоблачение таких злоумышленников сотрудники МУРа считали для себя одной из важнейших задач. Ведь речь шла об опаснейших для военного времени преступниках, посягающих на средства существования людей и обрекающих свои жертвы на голод.
В 1942 году работники уголовного розыска раскрыли крупную воровскую шайку, которая «очищала» квартиры главным образом эвакуированных либо призванных в ряды Красной Армии москвичей. А началось все с того, что старший оперуполномоченный МУРа И. Михлин, однажды зайдя в закусочную на площади Свердлова, обратил внимание на молодого паренька в поношенной армейской шинели и гражданских брюках навыпуск, который, закуривая, достал папиросу из массивного серебряного портсигара с монограммой. Вряд ли, подумал работник уголовного розыска, подросток имел средства для покупки такой дорогой вещи. Портсигар явно не его. Но чей же?
Для выяснения этого вопроса молодого человека, предъявившего паспорт на имя Бориса Андреева, пригласили в МУР. Задержанный утверждал, что портсигар ему перед отъездом на фронт подарил друг. Действительно, на верхней крышке было выгравировано:
«В знак дружбы Вове от Вани. Зима 1941 г.».
– Но вы же – Борис, значит, этот подарок адресован явно не вам, – обратил его внимание муровец, показав монограмму. – Каким же образом он оказался у вас?
После не очень долгих неуклюжих запирательств Андреев сознался, что с несколькими сообщниками совершил кражу на Садовой-Триумфальной улице в квартире генерал-майора авиации, семья которого была эвакуирована, а сам хозяин воевал на фронте. Парень рассказал, что, кроме портсигара, они унесли еще патефон «Колумбия» с набором заграничных пластинок. «Наводку» на кражу им дала девушка по кличке Иностранка, с которой они часто встречались в кинотеатре «Смена».
Вечером И. Михлин и старший оперуполномоченный К. Стрючков побывали в кинотеатре. По словесному портрету Иностранки, который нарисовал работникам уголовного розыска Андреев, они легко обнаружили ее в компании двух парней и двух подруг.
Всех задержали и доставили на Петровку. На предложение предъявить документы один из парней, назвавшийся Карповым, показал справку об освобождении из мест заключения и заявил, что в Москве он проездом, другой – Алдошин вместо паспорта предъявил бюллетень от врача. У девушек документы были в порядке. Но когда им на допросе показали портсигар, одна из задержанных созналась, что он из украденных при ее непосредственном участии вещей из квартиры дома по Садовой-Триумфальной. Она рассказала, что патефон хранится у некоей Лены, а пластинки – у какой-то Шуры. Эти девушки также часто бывают в кинотеатре «Смена».
Работники МУРа составили словесные портреты Лены и Шуры, и в тот же вечер начальник отделения Я. Петров с сотрудниками в фойе кинотеатра задержали Шуру, а на следующий день и Лену. У них изъяли патефон и пластинки.
Работа с арестованными тем временем продолжалась. Удалось выяснить, что в ноябре 1941 года Алдошин был призван в Красную Армию, но дезертировал, вошел в сговор с ворами по кличкам Директор и Цыган. Вместе с дружками он обворовал квартиру директора Краснопресненского трамвайного парка, а вещи сбыл двум скупщицам – «тетям Арише и Тоне».
Так постепенно круг выявленных участников преступной шайки расширялся. Вскоре работники МУРа на станции метро «Охотный ряд» задержали Директора, человека без определенных занятий, уклонявшегося от воинского учета. Через несколько дней – еще одного члена шайки, уже дважды судившегося за кражи.
Наконец, спустя некоторое время был арестован десятый по счету преступник – главарь воровской шайки неуловимый Цыган.
Многие москвичи стали жертвами этих отщепенцев. У них изъяли немало похищенных вещей и пистолет «ТТ». Военный трибунал Москвы воздал должное каждому из преступников.
В 1942—1943 годах сотрудники Московского уголовного розыска обезвредили более десятка крупных и мелких воровских шаек, арестовали немало воров-одиночек. Работая на рынках, по местам сбыта краденого, проводя розыскные мероприятия, муровцы нередко задерживали воров с поличным. Причем, как правило, бывало так: преступник называл квартиру, из которой украдены вещи. Выезжали на место происшествия, а хозяева давно в эвакуации. Изъятые у воров вещи вернуть было некому. Вещи приходовались по акту, в котором указывалось, из какой квартиры они похищены и у кого изъяты. В здании МУРа выделили помещение для хранения таких вещей, которое сотрудники между собой нарекли «ломбардом».
Впоследствии, когда москвичи стали возвращаться из эвакуации, «ломбард» сослужил работникам МУРа добрую службу, избавив их от многих хлопот. Возвращался человек на старое место, а его встречали в квартире голые стены да выпотрошенные шкафы. Естественно, он шел с заявлением в милицию. И надо было видеть лицо пострадавшего, когда ему возвращали вещи, украденные год-полтора назад!
В это трудное для москвичей время заметно расширили свою преступную деятельность воры-карманники.
В феврале 1942 года работники уголовного розыска задержали в магазине Мосторга на Петровке при попытке залезть в чужой карман ранее уже четырежды судимую за подобные кражи Корнееву-Минаеву. При обыске у нее нашли 304 рубля, золотую брошь с камнями, золотое кольцо, 4 золотые зубные коронки и 14 продовольственных карточек.
На допросе у старшего оперуполномоченного МУРа К. Лагутко преступница под давлением улик рассказала не только о своих похождениях, но и назвала некоторых сообщников. Она сообщила, что все они собираются на квартире родителей ее соучастницы Кухарук-Стрельцовой. Там же делят дневную добычу, обсуждают очередные операции.
Выезд на место работников МУРа оказался удачным. Кроме хозяев квартиры, были задержаны Кузьмина, проживающая в столице без паспорта, некие Боченков, Великий и Санько, все четверо ранее судимые. У каждого из них произвели обыск по месту жительства. У Кухарук и ее родителей изъяли 38 продовольственных карточек, сумочку с паспортом на имя Пашкиной, 2 тысячи рублей, несколько золотых вещей, другие ценности. В вещах матери Кузьминой обнаружили 10 продовольственных карточек на разные фамилии. По нескольку продовольственных карточек изъяли у других преступников. Вся шайка карманников, состоящая из двенадцати человек, предстала перед судом.
Даже в тяжелейший период Великой Отечественной, когда все силы и средства государства были мобилизованы на то, чтобы остановить натиск гитлеровских армад, перемолоть живую силу и технику оккупантов и подготовить условия для решительного перелома в войне, Коммунистическая партия и Советское правительство не забывали о детях военного лихолетья.
Совет Народных Комиссаров СССР 23 января 1942 года принял постановление «Об устройстве детей, оставшихся без родителей».
Забота о несовершеннолетних, оставшихся по тем или иным причинам без родителей или потерявших их при эвакуации, объявлялась общегосударственным делом. Устройство таких детей было возложено на исполкомы местных Советов под личную ответственность их руководителей. При Советах были созданы специальные комиссии по делам несовершеннолетних. В целях создания им необходимых условий для жизни и учебы были открыты новые детские учреждения и школы фабрично-заводского обучения.
Перед органами милиции была поставлена новая задача: выявить беспризорных подростков и разместить их в детские приемники-распределители. Вводился централизованный учет несовершеннолетних, попадающих в детские учреждения. По инициативе трудящихся в стране начался сбор средств в помощь детям. В Госбанке СССР был открыт в этих целях специальный счет.
Об актуальности и важности проблемы борьбы с детской безнадзорностью и беспризорностью в столице свидетельствует тот факт, что только за первый квартал 1942 года вопрос об устройстве детей-сирот и работы с ними трижды обсуждался на заседаниях секретарей МК и МГК ВКП(б). В намеченных бюро МГК ВКП(б) мерах борьбы с детской беспризорностью и безнадзорностью в столице основной упор был сделан на улучшение профилактики правонарушений среди подростков. Предусматривалось вовлечение несовершеннолетних в посильную трудовую деятельность по месту их учебы и жительства. В школах и при крупных домоуправлениях организовывались различные мастерские. Расширялась сеть детских домов и приемников-распределителей в Москве. Управлению милиции города было предложено создать специальный «детский» отдел для осуществления борьбы с беспризорностью и безнадзорностью подростков.
Большую помощь детям оказывали комсомольские организации. Они брали шефство над трудновоспитуемыми подростками и над целыми детскими домами, проводили среди несовершеннолетних воспитательную работу. Многие мероприятия комсомольцы осуществляли совместно с органами милиции.
Ряд новых форм взаимодействия комсомольского актива с сотрудниками милиции в решении задач пресечения безнадзорности и правонарушений подростков был определен постановлением ЦК ВЛКСМ «О мерах комсомольских организаций по борьбе с детской безнадзорностью и предупреждению детской беспризорности», принятым 7 августа 1942 года. Комсомольцы вместе с работниками милиции стали организовывать регулярные рейды по вокзалам, кинотеатрам, рынкам, другим местам скопления подростков. Выявляли беспризорников, а также сбежавших из дома детей, помогали устанавливать их родных, устраивали подростков в детские учреждения, активно участвовали в мероприятиях по предупреждению преступности среди несовершеннолетних.
Общее руководство борьбой с беспризорностью в масштабах города, координация работы сотрудников районных отделений уголовного розыска по предупреждению правонарушений среди подростков были возложены на 4-й отдел МУРа. Сотрудники этого отдела вели уголовные дела подростков, занимались их трудоустройством.
Многих беспризорных мальчишек и девчонок удержали от неверного шага, не дали увязнуть им в преступном болоте в тяжелую военную пору А. Иванова, В. Якунина, другие оперативные сотрудники «детского» отдела МУРа.
Учитывая особую важность профилактики правонарушений и борьбы с преступностью несовершеннолетних, как реальной базы сокращения криминальных проявлений вообще, руководство и партийное бюро управления уголовного розыска требовали, чтобы все сотрудники МУРа, а не только оперативники 4-го отдела, с особым вниманием и тщательностью разбирались в каждом деле, если среди подозреваемых или обвиняемых окажутся молодые люди, принимали все возможные меры, чтобы уберечь несовершеннолетних от пагубного влияния рецидивистов, помочь им порвать с преступной средой. Чуткое и заботливое отношение муровцев к подросткам, попадающим в поле их профессионального внимания, благотворно сказалось на судьбах большинства из них, помогло правонарушителям вернуться к честной жизни.
По-разному начинались контакты оперативных сотрудников МУРа со своими будущими «крестниками», но конечный результат во всех случаях, как правило, был один: с помощью работника уголовного розыска подросток твердо вставал на путь честной жизни.
Старший оперуполномоченный МУРа С. Бурцев уже несколько дней основную часть рабочего времени отдавал знакомству с различными общепитовскими точками. Присматривался к их завсегдатаям. В последний месяц в закрепленном за ним микрорайоне было совершено пять квартирных краж. Неизвестные открывали двери квартир путем подбора ключей. Похищали наиболее ценные вещи и скрывались. Напасть на след преступников пока что не удавалось.
Бурцев по опыту знал, что преступники нередко общаются между собой в «злачных» местах. Здесь тратятся деньги, вырученные от продажи ворованного, обсуждаются новые планы, выясняются отношения. Поэтому, наряду с посещением комиссионных магазинов, толкучек, других мест возможного сбыта похищенных вещей, оперативный работник не обошел вниманием и предприятия общественного питания, в которых еще не была прикрыта продажа спиртных напитков. Расчет его оправдался.
В кафе на Старо-Марьинском шоссе Сергей Петрович обратил внимание на двух юношей лет шестнадцати. Уединившись за маленьким столиком, уставленным тарелками с закусками, кружками с пивом, они о чем-то оживленно беседовали. «Вряд ли на честно заработанные деньги будешь так шиковать», – отметил про себя Бурцев, оглядывая их стол. Сделав заказ, оперативный работник не выпускал из поля зрения юношей.
Вскоре молодые люди подозвали официанта, и он подал им счет. Сергей Петрович обратил внимание, что к доброй половине заказанных закусок подвыпившие парни даже не притронулись. А по тому, как пожилой официант откланялся своим клиентам, оперативный сотрудник понял, что те щедро вознаградили его за труды. Это лишний раз убедило Бурцева в необходимости поближе познакомиться с ребятами. Он тоже рассчитался и вышел вслед за ними в гардероб.
– Ребята, можно вас на минутку? – обратился оперативник к подросткам.
– А что такое? – с некоторым вызовом спросил тот, что выглядел постарше.
– Да вы не волнуйтесь, надо кое-что уточнить. Давайте зайдем сюда, – Бурцев показал на дверь с табличкой «Директор».
В кабинете директора кафе Сергей Петрович представился и попросил показать документы, а также выложить на стол все, что у них было в карманах. Документы у ребят были в порядке. И в карманах ничего такого, что давало бы повод в чем-то заподозрить, тоже не оказалось. Правда, среди вещей одного из молодых людей, назвавшегося Владимиром Соломоновым, Бурцев обнаружил два ключа от английского замка. И оба немного погнуты. Это обстоятельство навело оперативника на мысль, что Владимир пробовал открывать ключами чужую дверь, но они не подошли.
– По какому поводу вы устроили пир? – поинтересовался Сергей Петрович.
– Друга встретил, Сашу Фролова. Больше года не виделись. Встретились и решили отметить такое событие, – объяснил Соломонов.
Из дальнейшего разговора с парнями Бурцев узнал, что Владимир и Александр до войны жили в одном доме, учились в одной школе. С первых дней войны отец Александра ушел на фронт, вскоре армейскую форму надела и мать – врач одной из городских больниц. Фролов переехал жить к престарелой тете – старшей сестре отца. Сейчас заканчивает школу ФЗО при крупном московском предприятии. Скоро станет токарем. Случайно встретился с Владимиром и тот предложил куда-нибудь зайти. Так оказались в кафе. Заказывал обед Соломонов. Он же и рассчитывался с официантом.
– А вы чем занимаетесь, Соломонов?
– Подрабатываю в нашем домоуправлении.
Записав, где живет и учится Александр Фролов, Сергей Петрович отпустил его, пригласив на завтра на Петровку, 38.
– А вы, Владимир, пойдете со мной.
В уголовном розыске их беседа продолжилась.
– Откуда у вас эти ключи? – спросил оперативник, показывая Владимиру обнаруженные у него погнутые ключи.
– От моей квартиры, – последовал ответ. – Можете проверить.
– Проверим, проверим…
Уже через несколько часов Сергей Петрович знал, что Соломонов в последнее время нигде не работает, домой частенько возвращается нетрезвым, свободное время любит проводить в кинотеатре «Октябрь», водит дружбу с подозрительными молодыми людьми. Ключи оказались действительно от его квартиры. Но в замочные скважины они вошли лишь после того, как их выправили. Значит, ими совсем недавно пытались открыть другие замки, возможно, и открывали. Однако ближайших дружков Владимира установить пока что не удалось.
Уверенность, что Соломонов является членом воровской шайки, у Бурцева еще больше окрепла после беседы с пришедшим на другой день на Петровку, 38 Александром Фроловым. Он рассказал, что во время встречи в кафе его бывший школьный товарищ интересовался, может ли Александр по слепку сделать ключ или по образцу выточить отмычку. Говорил также, что знает людей, которые за такую работу могут хорошо заплатить, и обещал познакомить с ними.
Бурцев не стал скрывать от Фролова, в какую историю мог втянуть его Соломонов. Договорившись о новой встрече, он проводил его и занялся проверкой сведений о знакомых задержанного.
Соседка по дому, где жил Владимир, рассказала, что раза два видела своего шестнадцатилетнего соседа в компании мужчины лет тридцати – тридцати пяти. Она даже запомнила, как, обращаясь к нему, Соломонов назвал знакомого Костылем. Вскоре установили, что кличку Костыль в среде дружков имеет некий Константин Громашкин. Уточнили и приметы Громашкина, и его пристрастие к кинотеатру «Мир», где он бывал на просмотрах каждой новой кинокартины.
И вот Бурцев вместе с оперативными работниками Ивановым и Шмельковым среди зрителей последнего сеанса в кинотеатре «Мир». По заранее составленному словесному портрету без особого труда узнали Костыля. Он был в фойе с дружками. Задержать же его необходимо одного и так, чтобы не спугнуть сообщников. Тут же распределили роли. Как только зрители хлынули в зал, Бурцев в толкучке опередил у дверей Костыля и оттеснил его в сторону. Оказавшиеся сзади Иванов и Шмельков попросили его задержаться. В то время, когда приятели Громашкина, ничего не подозревая, занимали места в зрительном зале, он сидел в кабинете администратора кинотеатра. При обыске на Громашкине обнаружили два костюма.
В уголовном розыске выяснилось, что задержанный раньше уже был судим за кражи, в настоящее время нигде не работает и проживает в столице без прописки. На первых допросах Громашкин запирался, отрицал свое знакомство с Соломоновым, полагая, что работникам уголовного розыска ничего о нем не известно. Однако под тяжестью улик, на очной ставке с Соломоновым он вынужден был признаться и в том, что давно знаком с Владимиром, и совершил с ним кражу из квартиры на Сущевской улице. Правда, он утверждал, что на кражу его подбил Соломонов, который своими ключами открыл чужую дверь, а он, Громашкин, только стоял на стреме и даже не знает, что похитил его сообщник и куда подевал украденное.
Узнав о показаниях Костыля, Соломонов с обидой на «черную неблагодарность» дружка, который хочет «подставить» его милиции, рассказал, что квартиру на Сущевской улице им указал вор по кличке Антилопа и грабили ее Костыль с Соловьем, а на стреме стоял как раз он, Владимир. Именно Костыль попросил перед кражей ключи от его квартиры, а потом вернул их погнутыми.
Вскоре работники уголовного розыска задержали Антилопу – некоего Чистякова и Соловьева, носившего кличку Соловей. А вслед за ними и других участников воровской шайки, которая насчитывала двенадцать человек. За короткий срок эта группа совершила девять квартирных краж в разных районах Москвы.
В ходе раскрытия похождений воровской шайки Сергей Петрович Бурцев еще несколько раз встречался с Александром Фроловым, беседовал с ним. И после завершения этого дела неоднократно интересовался, как идут дела у подростка, как ему работается и живется. Бурцев считал своим гражданским и служебным долгом поддержать паренька, родители которого были на фронте, помочь ему разобраться в жизни. Перед эвакуацией предприятия, где Александр работал, в восточные районы страны «крестник» зашел к Бурцеву попрощаться и поблагодарить за науку.
* * *
Военное время поставило перед сотрудниками МУРа ряд задач, решать которые в мирные дни им не приходилось. Много сил и времени отнимала работа по вылавливанию вражеских лазутчиков и ракетчиков.
Однажды глубокой ночью, во время налета гитлеровской авиации в районе Красной Пресни, сотрудники МУРа получили сведения о том, что кто-то из района Ваганьковского кладбища подает фашистам сигналы. Оперативная группа немедленно выехала в этот район. Решили прочесать кладбище. Сплошная темень и слякоть сильно затрудняли поиск. Наконец за одной из могильных плит обнаружили священника кладбищенской церкви с ракетницей, спрятанной под рясой.
Еще одного сигнальщика обезвредили в районе Киевского вокзала. Очередной налет фашистской авиации застал патруль муровцев вблизи метромоста. Гул немецких самолетов медленно приближался откуда-то с северо-запада. Навстречу ему с Ленинских гор устремились, пронизывая тьму прикрытого светомаскировкой города, яркие щупальца прожекторов, высоко в небе заплясали разрывы зенитных снарядов. В это время оперативники заметили, как невдалеке от вокзала на крыше дома с интервалом в несколько секунд замигал луч света.
– Сигнальщик на крыше! – почти одновременно раздалось несколько голосов, и все бегом припустились туда, откуда предатель пытался навести вражеских налетчиков на цель. Несколько человек окружили дом, блокировали подъезд. Остальные быстро поднялись на чердак и через слуховое окно выбрались на крышу. Немецкий пособник не предполагал, что его так быстро обнаружат. Появление работников МУРа было для него полной неожиданностью. С запозданием он пытался выхватить пистолет, но был обезоружен.
В другой раз сотрудники уголовного розыска, патрулировавшие возле завода, выпускавшего военную продукцию, неожиданно увидели взлетевшую в воздух ракету. Вместе с работниками территориального отделения милиции оцепили микрорайон завода, стали опрашивать всех встречающихся граждан. Тех, кто имел какие-либо сумки или свертки, проверяли. В числе других остановили и старичка с толстой книгой под мышкой.
– Дедушка, не видели ли здесь подозрительных?
– Видел двоих, побежали за угол забора, вот к тем домам, – явно волнуясь, ответил старик.
Все-таки решили проверить и его. Оказалось, что книга, которую он держал под мышкой, в середине вырезана по форме ракетницы, а там еще не остывший сигнальный пистолет.
Приходилось муровцам заниматься и обезвреживанием вражеских парашютистов. В этом им подчас неоценимую помощь оказывали четвероногие сыщики из питомника служебного собаководства МУРа. С приближением линии фронта к столице гитлеровцы активизировали заброску в тыл Красной Армии своих шпионов и диверсантов. В большинство районов Подмосковья для оказания помощи местным органам милиции летом 1941 года были командированы из МУРа проводники служебных собак со своими питомцами. В Можайском районе в тесном контакте с сотрудниками милиции и бойцами истребительного батальона несколько месяцев работал проводник Г. И. Прохоров со своим верным Гольдом. На их счету было уже несколько обезвреженных вражеских лазутчиков и подрывников.
Ранним августовским утром в районном отделе милиции появился запыхавшийся человек. Переведя дыхание, он обратился к дежурному с просьбой проводить его к начальнику.
– Занят начальник, – объяснил дежурный. – Какое у вас дело? Может, я смогу помочь.
Но узнав, с каким делом спешил сюда посетитель, немедленно доложил начальнику райотдела. Прервав оперативное совещание, тот спустился в дежурную часть. Человек представился:
– Петрищев я, из деревни Урсово. Проспал сегодня зорьку и пришлось корову в стадо отгонять самому. Шел напрямик через кустарник, что за нашим селом. И там в кустах обнаружил присыпанный песком парашют. Оставил я свою коровенку без присмотра и бегом к вам. Не иначе как немецкий шпион тот парашют спрятал.
– Спасибо, товарищ Петрищев, – поблагодарил начальник райотдела колхозника. – А никого не видели в тех кустах?
– Нет, никто не встречался.
– Место, где обнаружили парашют, запомнили? Показать сможете?
– А как же, с детства все те места хожены-перехожены. С закрытыми глазами найду.
Через несколько минут оперативная группа, в состав которой включили и Прохорова с его четвероногим помощником Гольдом, выехала в деревню Урсово.
Пока добирались до места назначения, на землю лег густой туман, окутав все молочной пеленой. Начальник райотдела, возглавивший оперативную группу, выразил сомнение, возьмет ли собака след в такой сырости.
– Было бы от чего оттолкнуться. Гольд работал в дождь и в стужу. Думаю, и на этот раз не подведет, – успокоил Прохоров.
Наконец Петрищев постучал ладонью по крыше кабины. Машина остановилась. И оперативники один за другим стали выпрыгивать из кузова. Все двинулись через кустарник к опушке леса. Вот и помятый куст, под которым он обнаружил наспех спрятанный парашют. Кругом настороженная тишина. Через пелену тумана вдалеке смутно просматривался стог сена. Прохоров на поводке подвел собаку к находке и хотел уже скомандовать Гольду: «След!», как все увидели, что от стога в сторону леса метнулся силуэт человека. Секунда-другая и убегавший растаял в тумане.
Проводник бросил властное: «Гольд, фас!» и спустил с поводка собаку. Пес громадными прыжками унесся вперед. Вся оперативная группа устремилась за ним. Но где там! Поспеть за собакой не мог даже ее проводник. Однако не прошло и нескольких минут, как из тумана, в котором скрылись сначала неизвестный, а за ним и Гольд, раздались крики перепуганного человека: «Ой, ой, спасите! Уберите собаку!»
Когда Прохоров, а за ним и другие члены оперативной группы подбежали к кричащему, увидели Гольда, зажавшего в пасти руку диверсанта. Рядом на земле валялся автомат.
– Уберите, наконец, этого зверя! – простонал задержанный. – Я же сдался.
Спустя несколько дней Гольд помог обезвредить еще двух диверсантов, намеревавшихся заложить взрывчатку на железнодорожном полотне оживленной линии Москва – Смоленск. Получив сообщение, что в районе Ямской Слободы местные жители видели двух неизвестных с солдатскими вещмешками, группа бойцов Можайского батальона народного ополчения выехала на место. С ними были проводник Прохоров и Гольд. Под Ямской Слободой их встретили сельские активисты и рассказали, что местный житель Пучин рано утром видел у забора своего огорода двух неизвестных, которые рассматривали какую-то схему или карту. Заметив вышедшего на крыльцо Пучина, вскинули на плечи вещмешки и направились через поле в сторону железной дороги.
Вся группа поспешила к тому месту, где, по словам Пучина, стояли неизвестные. Действительно, трава на одном участке у забора была примята. Видимо, неизвестные какое-то время стояли здесь, определяя, куда двинуться дальше.
Гольд по команде «След» обнюхал это место, натянул поводок и уверенно повел проводника через поле к перелеску, тянувшемуся вдоль линии железной дороги. Хотя путь собаки пролегал по пересеченной местности, она ни разу не сбилась со следа. Миновав поле, Гольд какое-то время вел сопровождающих вдоль придорожного мелколесья, потом резко свернул направо и пересек железнодорожное полотно. С глухим рычанием пес бросился к большой куче сушняка, едва не вырвав поводок из рук проводника.
Остановившись в нескольких метрах от кучи, Гольд залился злым лаем. Подоспевшие бойцы взяли в кольцо место укрытия неизвестных.
– Выходите! – крикнул Прохоров. – Иначе спускаю собаку с поводка!
Раскидывая сухие прутья, из кучи вылезли два человека. У задержанных изъяли оружие, а из их вещмешков – несколько шашек взрывчатки.
Григорий Иванович Прохоров со своим верным Гольдом проработал в Можайском райотделе несколько месяцев. В МУР они вернулись накануне вступления в Можайск фашистских оккупантов. Не менее успешно действовали проводники служебных собак МУРа и в других районах Подмосковья.
Активно применялись служебно-розыскные собаки и при раскрытии преступлений в городе. Можно привести немало примеров блестящей работы четвероногих сыщиков. Как-то на Петровку позвонили из наркомата иностранных дел и сообщили, что из квартиры одного из ответственных работников представительства Национального комитета свободной Франции похищены ценные вещи. На место происшествия выехали дежурный по МУРу Н. Синицын и проводник И. Вадилов со своей собакой Джери. Их сопровождал сотрудник НКИД СССР.
При осмотре места преступления сотрудники обнаружили следы ног под окном комнаты, из которой были похищены вещи.
– След! – скомандовал Вадилов собаке.
Почти касаясь носом земли, Джери уверенно повела проводника по саду и остановилась на пороге сторожки дворника. Вадилов распахнул дверь, и собака бросилась к сидящему за столом бледному от страха человеку. Синицын спросил его:
– Кража – ваших рук дело?
– Да, – пролепетал дворник. – Я все скажу, только уведите пса.
– Где вещи? – не давая преступнику придти в себя, задал следующий вопрос Синицын.
– У родственников, в Тушине.
Когда сотрудники МУРа с Джери вышли из сторожки, их встретили аплодисментами собравшиеся в саду работники представительства Франции. Все украденное было возвращено хозяину.
Через несколько дней после этого случая на Петровку, 38 вновь позвонили из наркомата иностранных дел и сказали, что посол США в СССР Уильям Стенли хочет познакомиться с питомником служебно-розыскных собак МУРа, их дрессировкой и работой. Спрашивали, когда бы он мог приехать.
– В любое удобное для посла время, – ответили представителю наркомата.
И вот, заместитель начальника МУРа Л. Рассказов и начальник питомника Ф. Плясов встречают высоких гостей – У. Стенли и сопровождающих его сотрудников посольства. Посол рассказал, что много слышал о работе служебных собак московской милиции и хотел бы сам убедиться в этом.
После того как гости осмотрели вольеры, им продемонстрировали, что могут животные. По команде проводников собаки брали препятствия, бегали по перекладине, взбирались по лестнице. Потом иностранцам показали розыскные способности собак. Один из гостей достал из кармана носовой платок и отдал его И. Вадилову. Проводник вывел Джери из клетки и, дав ей понюхать платок, скомандовал: «Ищи!» Джери быстро обнаружила владельца в довольно многочисленной группе людей. За что была вознаграждена аплодисментами американцев.
