Текст книги "Между домами (ЛП)"

Автор книги: Вэнди Джинджелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава третья

– Так в этом и был твой грандиозный план? – спросила я Дэниела. – Такой, да? И между прочим, ты сам просил не рассказывать ничего Моргане!

И если кажется, будто я перегибаю, то послушайте, что я увидела, когда вернулась со встречи с детективом:

– Оборотни! Ничего лучше не придумал, чем заселять весь первый этаж оборотнями?

– Мы людоволки, дорогуша, – поправил меня один из сидящих возле телека.

– Не называй меня дорогушей!

– Так не называй нас оборотнями!

– Ладно, справедливо. Но как, блин, это вписывается в «не высовываться?»

– Никак, – ответил Дэниел, – это как раз наоборот. Но сама подумай, Пэт, неужто Песочный человек попрётся в дом, заполненный людоволками? Мы защитим Моргану, а если расследование пойдёт плохо, у нас и подкрепление будет.

– Что-то не припомню, чтобы тебе прям так уж легко было, когда мы с ним в прошлый раз дрались, – оглядывая заполненную людоволками, в основном в человеческом обличии, комнату, подметила я. Те же, которые перекинулись в волков, не очень-то заботились, где им это стоит делать, поэтому комната уже слегка пованивала. К тому же, они были ну очень шумными. Даже более взрослые, которые казались спокойнее двадцатилетних или около того, занимали много места, потягивались и шумно зевали.

– Это потому, что до этого мне с ними драться не приходилось, – возмутился Дэниел, – да и ты сама убегала!

– Но и двухдюймовых клыков и убийственной улыбки у меня тоже нет, – возразила я, – и вообще, мог бы и предупредить, а то меня чуть кондратий не хватил.

– Ты первая начала, – не унимался он, – надо же, додумалась Северный Ветер в дом пригласить, не говоря уже о вечере, когда ты пришла! Думал, ты Моргане вообще всё расскажешь.

– Не, – ответила я, – но она должна была знать, что я не коп. По-честному.

– А неплохо же она всё перенесла?

– Пожалуй, она догадывалась – в конце концов меня вряд ли можно было назвать копом. Восемнадцать мне исполнилось лишь неделю назад: худая как палка, с вездесущими тёмными волосами, а карие глаза, наверное, всё ещё были широко распахнуты и смотрели на мир с надеждой – да и думаю ей понравилось, что я рассказала правду.

– Ага, – слегка неуверенно ответил он.

Интересно, думает ли он о том, что никогда не сможет быть с ней до конца откровенным, либо представляет, как она отреагирует, если он расскажет годы спустя, когда дела настолько запутаются и станут опасными, что ему не останется другого выхода, как только выйти на чистую воду или потерять её дружбу. Он довольно быстро к ней привязался.

– Не собираешься же ей всё рассказать? – спросила я.

– Нет! – слишком быстро ответил он. – Нет, просто... она наш друг и мне не нравится ей врать.

– И мне не нравится, – согласилась я, – но мне нравится, что она жива. А если она узнает всё, как думаешь, сколько так будет продолжаться?

– Знаю, – хмуро отозвался Дэниел.

Чтобы отвлечь его от этих мыслей, я спросила:

– Э, а почему здесь только мужики?

– Девочки на отдыхе, – ответил он, – вроде как в Алис-Спрингс. Но телефоны выключены, так что связаться с ними никак.

– А разве у вас нет там какой-нибудь мысленной связи?

Он скептически зыркнул на меня:

– Мы не телепаты.

– А как же эта альфа-штука? – возразила я. Однажды я чуть сама не стала людоволком и отлично помню желание слушаться альфу, пусть даже другой зов в конце концов оказался сильней.

– Это скорее чувство. И да, если я издам достаточно сильную волну призыва, то они, скорее всего, прибегут. Но тут достаточно и тех, кто есть, а девочкам нужен отдых.

Пожалуй, если им приходится выносить запахи шерсти и всего такого, то да. Вот чудесно. Будто мне не хватало вездесущей вони Джин Ёновского одеколона, придётся ещё и людоволков нюхать. И тут в голову пришла мысль, которая заставила меня простонать.

– Вот блин.

– Что ещё? – заволновался Дэниел.

Кажется, я его задела.

– Чем их всех кормить-то?

Дэниел ухмыльнулся:

– С этим проблем не будет. Они сами себя прокормят. В смысле, если приготовишь для них что-нибудь, они с удовольствием съедят, но в основном ребята предпочитают охотиться.

– Ну ладно, – ответила я, – тогда сегодня на ужин чили и кукурузный хлеб. Буду готовить на всех раз в два дня, но чур покупки на них.

– Ловлю на слове! – откликнулся ближайший людоволк. Они все внимательно слушали, но прикидывались, будто им всё равно. – Ьы любим мясо. Много мяса.

Они ели перед теликом, что было ничуть не удивительно. Я отнесла Моргане еду, а когда спускалась по лестнице с пустой тарелкой, заметила, как на перилах верхнего этажа мелькнуло что-то белое или бледно-жёлтое. Это было скорее даже чувство, а не движение.

– Дети, это вы там играете? – крикнула я вверх. – Спускайтесь ужинать. Я вам кое-что приготовила.

Послышался чётко различимый голосок:

– Она приготовила нам еду.

– И между прочим вкусную, – ровным голосом ответила я, хотя была в шоке. До этого момента я видела их лишь мимолётно и начинала подозревать, что еду съедал Дэниел.

И тут один из них буркнул:

– Я не голоден, – будто предложение еды было личным оскорблением.

Хах. Так среди них есть Джин Ёно-подобный дитёнок?

– А это и не тебе, – крикнула в ответ я, – а для остальных!

Хихикающий хор покатился вниз, и только я подумала, что они вот-вот спустятся, как входная дверь грохнула о стену.

Рык. Многих глоток.

– Вот блин, – только и выдохнула я и понеслась вниз, перепрыгивая через ступеньку.

Я не должна была удивляться картине внизу: через толпу людоволков в разной степени обращённости неторопливо крался Джин Ён. Его зубы обнажены в хищной ухмылке, чёрные глаза полны обещания убийства.

– Как он сюда попал? – ощетинился Кэмерон, стоявший слева от Дэниела. По крайней мере я думала, что это Кэмерон, хотя может и Дилан. – Какой дурак его позвал?

– Извините, это я, – ответила я, – но не специально.

Кэмерон или Дилан ухмыльнулся Джин Ёну не менее хищно, а затем через плечо спросил меня:

– Вытурить его?

– Haebwa, – мурлыкнул ему вампир, – Petteu, mwoh hae? Yeonsub haja!

– Какая ещё тренировка? – вспыхнула я. – Если думаешь, что будешь как Зеро гонять меня мечом по мебели, то у меня для тебя чудесные новости!

Он ухмыльнулся:

– Shilloh?

– Не нужно его вытуривать, – со вздохом сказала я людоволкам, – он всё равно войдёт.

Джин Ён сделал так, чтобы его поняли все:

– Я пришёл тренироваться, но сначала еда.

– Теперь она наш повар, – ответил Дэниел, – тебе она ничегошеньки не должна.

– А ещё кофе, – сказал Джин Ён, не обратив внимание на него. Затем солнечно улыбнулся мне: – Пожалуйста, сделай мне кофе, Petteu.

Опаньки, это что-то новенькое: никогда не слышала от него «пожалуйста». Учтите, это было сказано на корейском, в котором такого слова даже нет, но он умудрился подобрать самое ближайшее к «пожалуйста».

– А на ужин чили, – ответила я. Наверное, нужно поощрять хорошие привычки или как это называется.

Джин Ён сказал великодушное «Ne,» будто своим согласием отужинать сделал мне величайшее одолжение, и элегантно сел за кухонный стол, не желая присоединяться к толпе у телека.

Я поставила перед ним тарелку с чили, дала кукурузного хлеба, налила в первую попавшуюся чашку кофе и принялась мыть посуду. Маленькая треснувшая плитка, которой быть не должно, оказалась на месте да похоже, что ещё и подружек привела: в четырёх рядах вокруг неё обнаружилось ещё несколько жёлтых, а не розовых квадратиков. И узорчик на них был такой же, что и на той, треснувшей.

– Что за нафиг?

Я быстро глянула на Джин Ёна, но он был полностью погружён в еду. Я стала неторопливо мыть приборы, вглядываясь в плитку. Внезапно показалось, будто в них что-то мелькнуло.

Затем настала пора мыть кружки и я услышала:

– В чём дело?

Всего лишь голос Атиласа. Мне не должно было быть так больно, но подбородок дрогнул. И недели не прошло с моего ухода – меньше недели я их не видела – и я не должна была ощущать такой грусти по дому, которая буквально сжирала лёгкие.

– Дом ведёт себя странно, – ответил задумчивый голос Зеро.

Теперь я видела его отражение в треснувшей плитке, как и всякий раз, когда мыла посуду дома, а он опирался на кухонную стойку. От этого было тоже больно.

Мыльная вода текла по запястьям, а несмолкаемый гомон стаи Дэниела постепенно уступил место голосу Зеро. Его отражение теперь заполнило собой все плитки, которых тут быть не должно.

– Вероятно связь дома с питомцем куда сильней, чем я думал. Ты знал об этом?

– Я догадывался об этом, – отозвался Атилас. Его я не видела, но его деликатный кремовый голос отчётливо раздавался из-за спины Зеро. – Если помните, господин, я делал всё возможное, чтобы она осталась.

– Оно.

– Её здесь нет, она не услышит.

– Оно.

– Ваш отец тоже не здесь, он также не услышит.

– Не перестаю удивляться тому, как много слышит отец, – ответил Зеро.

Его лицо было как всегда выразительно, что в его случае означало – непроницаемое, как белый лист бумаги, но в голосе слышались нотки недовольства. Интересно, направлено ли оно на Атиласа или предназначено тем, кто, по его мнению, мог их слушать.

– К примеру, мне до сих пор любопытно, каким образом полустанок на противоположной стороне дороги стал объектом внимания отца. Вышестоящие отлично там закрепились, на них ни разу не напали, но как только туда сходили мы и разобрались в том, что там происходит, как о нём прознала Семья и туда направили Силы Ордера.

– Похоже, у них отличные информаторы, – ответил Атилас. В его голосе не было ни тени сомнений и беспокойства. – Но я полагаю, что не всё зло произрастает от вашего отца.

– Быть может не всё, но в значительной мере оно исходит от него. Что будем делать с домом?

– Полагаю, утихомиривать, – отозвался Атилас, – если бы питомец был здесь...

– Если бы питомец был здесь, неудобств бы не возникло, – отрезал Зеро, – придётся справляться самим.

– Да, – мне показалось, что он сказал это слово с лёгким выдохом сожаления, – в последнее время нам постоянно приходится справляться самим.

– Когда мы были в пути, мы и не такое выносили; питомец нам не жизненно необходим.

– Тем не менее, она скорее всего является таковой для дома, – сказал Атилас, – есть ли у вас предположения о причине, господин?

– Ничего определённого, – ответил Зеро, – полагаю, это как-то связано со смертью её... со смертью его родителей.

– Также думаю и я, господин. Но также мне представляется маловероятным, что наш убийца не знал, что в доме был и третий человек. К тому же, господин, я убеждён, что связь, которая обнаружилась у питомца с домом, предшествовала событию, а не стала его последствием.

Я так увлеклась происходящим, что не заметила, как рука с тонкими пальцами вынула пробку, и вода, громко завывая, заглушила голоса. Не ожидала этой руки, не ожидала, что шум воды окажется столь оглушительным, похожим на завывание. В смысле, ну вы когда-нибудь слышали, чтобы слив раковины на кухне выл? Слив ванны – ещё может, но раковины?

Я офигела настолько, что даже опустила глаза на руку Джин Ёна, двумя пальцами держащего пробку, а когда подняла глаза, разномастные плитки не отражали ни единого намёка на картинку, что могло бы доказать, что мне не почудилось.

– Какого фига? – возмутилась я.

– Ты закончила, – ответил он, бросил затычку и вытер мыльные руки о мою толстовку, – так зачем тут стоишь?

– Да так, задумалась, – сказала я. Хотелось треснуть его, но, наверное, не стоит рассказывать о том, что я видела, если он этого не видел сам. Или таки видел? Я вгляделась в его лицо, но он лишь вопрошающе смотрел на меня, приподняв одну бровь.

– Пойду детям еду отнесу, – сказала я. Нужно было время, чтобы обдумать услышанное.

– Я помогу.

– Ты тут останешься, – наказала я. Вызывающийся помогать Джин Ён уже подозрителен, а Джин Ён, предлагающий помочь с чем-то наверху, – вдвойне... – поболтай с Дэниелом, не знаю. Телек посмотри, ещё кофе себе налей.

В общем, собрала остатки чили и хлеба и, оставив Джин Ёна бухтеть в одиночестве, пошла на крышу. На другой стороне дома вовсю носились дети и кричали друг другу – ощущение, будто стоило с ними по-настоящему поговорить, как я смогла отчётливо слышать их топот и голоса.

И тут мне в голову пришла идея. Оставила ужин на крыше, крикнула «еда готова!», нарочно громко топая, спустилась в свою комнату и затаилась. Возвращаться на первый этаж ещё слишком рано, ведь Джин Ён здесь, да и хотелось кое-что проверить.

Вообще-то уточнить хотелось несколько вещей. Хотелось узнать, что Зеро с Атиласом имели в виду, когда говорили о том, что я связана с домом и что он имеет какое-то отношение к убийству мамы с папой. Чудесно, что у меня есть тот, кто может знать об этом больше: в следующий раз нужно будет задать детективу Туату пару-тройку вопросов. А пока нужно включить голову и не писать ему вещи, о которых может узнать Зеро.

Ещё неплохо бы разобраться, почему Джин Ён зависает тут каждый день, Зуб даю – не для того, чтобы я ежедневно упражнялась.

Но пока что была возможность разобраться только с детьми.

После того, как они пронеслись по коридору и влезли на крышу, я подождала минут десять, а затем тихонько вышла босиком и прокралась на крышу. Между в доме было очень мало, но в последнее время я неплохо натаскалась находить даже его мельчайшие ниточки в обычное время, не говоря уже о вчерашней стычке с вампиром, так что я использовала их, чтобы смягчить свои шаги по ступеням.

– Тихо, сказала я старой лестнице, – тут никого нет.

И действительно, ни единого скрипа или треска. Не то чтобы я их боялась. Дэниел называл их маленькими убийцами, но лишь потому, что они нередко разбрасывали на ступеньках свои ролики и не следили, чтобы электрические шнуры не оказывались слишком близко к воде. И если на то пошло, мы ни разу не заставали их на месте преступления: ещё одна причина, по которой я подозревала, что нам они кажутся. Но всё же, я прекрасно понимала, что Дэниел не в восторге, когда ему на голову с третьего этажа роняют всякое. Может я слишком долго была питомцем: я прекрасно понимала желание вступить в схватку с тем, кто сильней, а в последние дни Дэниел довольно много времени проводил с Морганой.

Но хоть я и не боялась их, я боялась выяснить, кем или чем они были на самом деле: за последнее время столько всего, что я считала человеческим, оказывалось совсем не человеческим. А ещё немного побаивалась, что они заметят, что я подглядываю.

И вот, я беззвучно кралась, благодаря серебристым нитям Между. Я приоткрыла дверь, ведущую на крышу, лишь на волосок.

Когда глаза привыкли к золотистому вечернему солнцу, я увидела детей. Дети – ни больше, ни меньше. Странно, что с души будто камень свалился, а сердце облегчённо стукнуло, ведь Моргана называла их именно «дети». Я решила немного за ними понаблюдать. Они выглядели счастливыми, а не злыми. Один мальчик, с перепачканными чили щеками и набитым кукурузным хлебом ртом, пригрозил ложкой другому, попытавшемуся залезть в его тарелку. Но это нормально: я бы сделала так же, позарься Джин Ён на мой чили.

И к слову о Джин Ёне: я до сих пор чувствовала его одеколон. Это бесило. Я наморщила нос, задумалась, почему же вся моя одежда им провоняла, а затем вспомнила, что около часа находилась с ним на одной кухне. А одеколон, кстати, сегодня был особенно вонюч и силён. Настолько, что мог подкараулить вас в тёмном переулке, навалять тумаков, да ещё и машину угнать для пущего веселья. Я недовольно потёрла нос и вернулась к созерцанию залитых солнцем детей.

Эту часть вечера ещё называют золотым часом. Последние лучи тёплого солнца омывали пухлые щёки, клочки тонкой ткани, блестели в любознательных глазёнках. В общем, идеальная картина с перемазанными чили и осыпанными хлебными крошками херувимчиками.

Ну хотя бы они не Запредельные и не пришли из Между: об этом я беспокоилась больше всего. Как и Дэниел, я отлично понимала, что с детьми что-то не так. Ну не нормально, когда группка детишек живёт в старом доме без присмотра взрослых, да и сами они вели себя не как обычные дети. Всё же, хорошо, что я увидела их собственными глазами; теперь хоть знала, что у них есть голоса, лица и тела.

Их ненормальность – совсем другое дело, но в ней было что-то человеческое – может сбежали. Они держались в стороне от нас с Дэниелом, будто боялись общаться с теми, кто явно старше их. Да и ни разу не замечала, чтобы они как-то взаимодействовали с родителями Морганы.

Я бы осталась подольше, но снизу послышался рык. Ничего необычного, конечно, но очень не хотелось обнаружить на полу разодранный костюм Джин Ёна вперемешку с клочками людоволков.

Я вздохнула и так же тихо пошла вниз.

Может из-за того, что буквально секунду назад я смотрела на яркий, золотистый свет, но коридор показался темнее обычного. На этом этаже было всегда прохладно – ну знаете, старые дома так и норовят заморозить тебе лодыжки и уши, но сейчас было прям холодно и жутковато. Я было подняла руку, чтобы мимоходом постучаться к Моргане и спросить, не надо ли ей чего, как ошеломлённо заметила, что дверь напротив неё была чуть приоткрыта.

А ведь она всегда была закрыта.

За этой дверью были комнаты её родителей. Моргана говорила, что они не любят, когда их беспокоят. Им было плевать, шумно ли в доме, но они не хотели ни с кем разговаривать. Её папа делал что-то с акциями и экономикой, а мама писала романы. Собственно, это как бы объясняло, почему они втроём жили в огроменном трёхэтажном доме, явно построенном, чтобы в нём жили и пансионеры, и не волноваться, есть ли у них постояльцы или нет. Также это объясняло дорогущие, забытые и часто даже не распакованные штуки, беспечно разбросанные по просторным покоям Морганы.

Наверное, я с минуту стояла и тупо пялилась на дверь. Когда же глаза окончательно привыкли к темноте, и я было пошла вперёд, разглядела в узеньком проёме лицо, которое было на добрый фут выше меня.

От вида этого лица меня встряхнуло ещё раз. Бледное, узкое, с печальными глазами, элегантной, но тоже почему-то нагоняющей тоску причёской в стиле девочек Гибсон, оно было причудливой игрой кремового и угольно-чёрного.

Я прокашлялась и хрипло сказала:

– Здрасьте. Я Пэт.

Тёмная шелковистость черноты под лицом всколыхнулась, и я осознала, что оно не парит в воздухе. Под головой было высокое изящное тело, обёрнутое в чёрное одеяние.

– Не давай детям слишком много еды, – шепнула мать Морганы. Даже её голос походил на едва различимый шелест шёлка по шёлку.

– Ну да, – ответила я, – вы чего-нибудь хотите? У нас сегодня чили.

Но она уже закрыла дверь, не ответила на вопрос, не попрощалась. Я ещё пару секунд постояла на месте, а затем из дрёмы меня вырвал голос Дэниела, послышавшийся из комнаты Морганы. Я повела плечами и пошла вниз.

К моему величайшему удивлению, Джин Ён сидел на одном конце красного дивана, элегантно закинув ногу на ногу, между ним и ближайшим людоволком оставалось пустое место. Лицо Джин Ёна выражало нечто среднее между обидой и смирением, а вот людоволк казался раздражённым – скорее всего вампирским одеколоном.

Я плюхнулась между ними, и Джин Ён вздохнул:

– А, от тебя пахнет мёртвым человеком.

– Я стирала джинсы! – возмутилась я. – Не нравится – выключи нюхалку, может счастливее станешь.

– Тебе известно, – ответил он, – что это невозможно. Ты говоришь так, чтобы досадить мне.

Я ухмыльнулась:

– С чего бы?

– Не раздражай меня, Petteu, а то укушу.

– Да ну? Только ведь я стану быстрее, да? Нет, ну если пожелаешь, могу испортить ещё один галстук.

Он с прищуром глянул на меня и встал:

– Chamkan nawabwa, Petteu. Cheom iyagihae.

– Выйти поговорить о чём? – спросила я, но он уже шёл к выходу. – Чудесненько, – буркнула я.

Он ждал на улице, прислонясь к кирпичной стене прямо возле двери, где он был вне обзора зеркала Морганы. Он стоял настолько идеально, что я даже сказала:

– Что? Кто-то разнюхал что где, а?

Он ухмыльнулся, потому что я тоже встала в слепой зоне зеркала:

– Wae? Kisseu hallae?

– Попробуй поцеловать меня ещё раз, и достанется не только галстуку, – зыркнула я на него, – ты же приходил вчера: почему ничего не сказал, если хотел о чём-то поговорить? К чему эти тайные беседы на улице?

– Так и задумано, – нити Между обволакивали его слова, – я говорю тогда, когда пожелаю. Я поселюсь в доме твоей подруги.

Я уставилась на него:

– Чего?

– Кофе нет, – ответил Джин Ён, – а хайион каждый вечер сжигает еду дотла: я пропах золой. Я буду жить с тобой здесь.

Когда я говорила Моргане о границах, я и подумать не могла о том, что в её доме поселится Джин Ён.

– Ну уж фиг, – отпарировала я.

Он сощурился, но вместо того, чтобы спорить, сказал:

– К тебе снова вернулись сны, по-моему.

– Я привыкла, – сказала я, хотя, пожалуй, сейчас это было не совсем так, как когда я жила со своими психами, – это тот же сон, который снился после смерти мамы с папой.

– Желаешь, чтобы я прогнал его?

– Что? – криво улыбнулась я. – Неужто, наконец, признал, что у тебя страшное лицо?

– А! – будто бы самому себе проговорил он. – И почему старик всегда прав? Он предполагал, что тебе будут сниться сны.

– Если ты про Атиласа, то я расскажу ему, что ты называешь его старым за глаза.

– Почему мне нельзя здесь жить? Я буду полезен.

– Потому что я против, – ответила я, хотя это было не совсем так. Дело было больше в том, о чём я говорила Моргане: в неясном чувстве, что я больше не хотела, чтобы мне навязывали заботу, цену которой для себя и окружающих я не знала, – как бы то ни было, зуб даю: если ты так рвёшься помогать мне, то хочешь помочь и себе.

К моему удивлению, Джин Ён улыбнулся:

– Быть может мне это тоже выгодно. Почему это не может помочь нам обоим, Petteu?

– Нет, – не отступала я, – дом уже полон людоволков. Я не хочу сюда ещё и вампира пускать. К тому же, я уже пообещала Моргане, что буду заботиться о доме и содержать его в чистоте.

– Я воздержусь от убийства псов.

– Ну, предложение, конечно, божественное, – съязвила я, – но всё равно нет. На неделе приготовлю для тебя Кимчи.

– А, – вздохнул он и зажмурился. Несколько секунд он, казалось, сражался сам с собой, а потом продолжил, – я не нуждаюсь в кимчи. Я буду здесь жить.

– Да ну? Неужели ещё магазинная осталась?

Он издал тихий звук, очень напоминающий рык.

– Ой, – сказала я, чтобы его отвлечь, – мне тут кой-с чем твоя помощь нужна.

– Какие неприятности ты устроила на этот раз?

– Надо выяснить, где нынче Вышестоящие обитают, – ответила я, – и разнюхать, чего они затеяли.

Губы Джин Ёна изогнулись:

– Если желаешь моей помощи...

– Неа, – ответила я, – никаких сделок. Хочешь помогай, не хочешь – не надо. Я сделаю это с тобой или без. Я прошу о помощи; а этих вот обменов, которые так любят Запредельные, предлагать не собираюсь.

– Это..., – он замолк, а затем воскликнул: – Ya, Petteu! Так нельзя!

– Ещё как можно. От тебя требуется только да или нет. Никаких уловок.

– Так дела ведут люди, – осуждающе ответил он, – а что если я предам? У тебя не будет защиты.

– Ага, вот она я: человек. И теперь делаю, как захочу. Ты в деле или как?

– Нет. Я отказываюсь.

– Ну ладно тогда, – сказала я, – до скорого.

Я развернулась и ушла в дом. Но клянусь, ещё минут десять на крыльце я ощущала пушистый комочек возмущения, которым был Джин Ён.