Текст книги "Том 6/1. Статьи. Ученые труды. Воззвания"
Автор книги: Велимир Хлебников
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
Художники мира!*
Мы долго искали такую, подобную чечевице, задачу, чтобы направленные ею к общей точке соединенные лучи труда художников и труда мыслителей встретились бы в общей работе и смогли бы зажечь и обратить в костер даже холодное вещество льда. Теперь такая задача – чечевица, направляющая вместе вашу бурную отвагу и холодный разум мыслителей, найдена. Эта цель – создать общий письменный язык, общий для всех народов третьего спутника Солнца, построить письменные знаки, понятные и приемлемые для всей населенной человечеством звезды, затерянной в мире. Вы видите, что она достойна нашего времени.
Живопись всегда говорила языком, доступным для всех. И народы китайцев и японцев говорят на сотне разных языков, но пишут и читают на одном письменном языке. Языки изменили своему славному прошлому. Когда-то, когда слова разрушали вражду и делали будущее прозрачным и спокойным, языки, шагая по ступеням, объединяли людей 1) пещеры, 2) деревни, 3) племени, родового союза, 4) государства – в один разумный мир, союз меняющих ценности рассудка на одни и те же меновые звуки. Дикарь понимал дикаря и откладывал в сторону слепое оружие. Теперь они, изменив своему прошлому, служат делу вражды и, как своеобразные меновые звуки для обмена рассудочными товарами, разделили многоязыкое человечество на станы таможенной борьбы, на ряд словесных рынков, за пределами которого данный язык не имеет хождения. Каждый строй звучных денег притязает на верховенство, и таким образом языки, как таковые, служат разъединению человечества и ведут призрачные войны. Пусть один письменный язык будет спутником дальнейших судеб человека и явится новым собирающим вихрем, новым собирателем человеческого рода. Немые начертательные знаки помирят многоголосицу языков.
На долю художников мысли падает построение азбуки понятий, строя основных единиц мысли, – из них строится здание слова. Задача художников краски дать основным единицам разума начертательные знаки.
Мы сделали часть труда, падающего на долю мыслителей, мы стоим на первой площадке лестницы мыслителей и застаем на ней уже подымавшихся художников Китая и Японии – привет им! Вот что видно с этой лестницы мыслителей: виды на общечеловеческую азбуку, открывающиеся с лестницы мыслителей.
Пока, не доказывая, я утверждаю, что
1) В на всех языках значит вращение одной точки кругом другой или по целому кругу или по части его, дуге, вверх и назад.
2) Что X значит замкнутую кривую, отделяющую преградой положение одной точки от движения к ней другой точки (защитная черта).
3) Что 3 значит отражение движущейся точки от черты зеркала под углом, равным углу падения. Удар луча о твердую плоскость.
4) Что М значит распад некоторой величины на бесконечно малые, в пределе, части, равные в целом первой величине.
5) Что Ш значит слияние нескольких поверхностей в одну поверхность и слияние границ между ними.
6) Что П означает рост по прямой пустоты между двумя точками, движение по прямому пути одной точки прочь от другой и, как итог, для точечного множества, бурный рост объема, занимаемого некоторым числом точек.
7) Что Ч означает пустоту одного тела, заполненную объемом другого тела, так что отрицательный объем первого тела точно равен положительному объему второго. Это полый двумерный мир, служащий оболочкой трехмерному телу – в пределе.
8) Что Л значит распространение наиболее низких волн на наиболее широкую поверхность, поперечную движущейся точке, исчезание измерений высоты во время роста измерений широты, при данном объеме – бесконечно малая высота при бесконечно больших двух других осях, становление тела двумерным из трехмерного.
9) Что К значит отсутствие движения, покой сети п точек, сохранение ими взаимного положения; конец движения.
10) Что С значит неподвижную точку, служащую исходной точкой движения многих других точек, начинающих в ней свой путь.
11) Что Т означает направление, где неподвижная точка создала отсутствие движения среди множества движений в том же направлении, отрицательный путь и его направление за неподвижной точкой.
12) Что Д значит переход точки из одного точечного мира в другой точечный мир, преображенный присоединением этой точки.
13) Что Г значит наибольшие колебания, вышина которых направлена поперек движения, вытянутые вдоль луча движения. Движения предельной вышины.
14) Что Н значит отсутствие точек, чистое поле.
13) Что Б значит встречу двух точек, движущихся по прямой с разных сторон. Борьба их, поворот одной точки от удара другой.
16) Что Ц значит проход одного тела через пустое место в другом.
17) Что Щ означает разбивку поверхности, целой раньше, на разные участки, при неподвижном объеме.
18) Что Р значит разделение тела «плоской пещерой» как след движения через него другого тела.
19) Что Ж значит движение из замкнутого объема, отделение свободных точечных миров.
Итак, с нашей площадки лестницы мыслителей стало ясно, что простые тела языка – звуки азбуки – суть имена разных видов пространства, перечень случаев его жизни. Азбука, общая для многих народов, есть краткий словарь пространственного мира, такого близкого вашему, художники, искусству и вашей кисти.
Отдельное слово походит на небольшой трудовой союз, где первый звук слова походит на председателя союза, управляя всем множеством звуков слова. Если собрать все слова, начатые одинаковым согласным звуком, то окажется, что эти слова, подобно тому, как небесные камни часто падают из одной точки неба, все такие слова летят из одной и той же точки мысли о пространстве. Эта точка и принималась за значение звука азбуки как простейшего имени.
Так, 20 имен построек, начатых с X, защищающих точку человека от враждебной точки непогоды, холода или врагов, достаточно прочно несут на своих плечах тяжесть второго утверждения и т. д.
Задачей труда художников было бы дать каждому виду пространства особый знак. Он должен быть простым и не походить на другие. Можно было бы прибегнуть к способу красок и обозначить М темно-синим, В – зеленым, Б – красным, С – серым, Л – белым и т. д. Но можно было бы для этого мирового словаря, самого краткого из существующих, сохранить начертательные знаки. Конечно, жизнь внесет свои поправки, но в жизни всегда так бывало, что вначале знак понятия был простым чертежом этого понятия. И уже из этого зерна росло дерево особой буквенной жизни.
Мне Вэ кажется в виде круга и точки в нем:
Ха – в виде сочетания двух черт и точки:
Зэ – вроде упавшего К: зеркало и луч:
Л – круговая площадь и черта оси:
Ч – в виде чаши:
Эс – пучок прямых:
Но это ваша, художники, задача, изменить или усовершенствовать эти знаки. Если вы построите их, вы завяжете узел общезвездного труда.
Предполагаемый опыт обратить заумный язык из дикого состояния в домашнее, заставить носить полезные тяжести, заслуживает внимания.
Ведь вритти и по-санскритски значит вращение, а хата и по-египетски хата.
Задача единого, мирового, научно построенного языка все яснее и яснее выступает перед человечеством.
Задачей вашей, художники, было бы построить удобные меновые знаки между ценностями звука и ценностями глаза, построить сеть внушающих доверие чертежных знаков.
В азбуке уже дана мировая сеть звуковых «образов» для разных видов пространства; теперь следует построить вторую сеть – письменных знаков – немые деньги на разговорных рынках.
Конечно, вы будете бояться чужого вдохновения и следовать своему пути.
Предлагаю первые опыты заумного языка как языка будущего с той оговоркой, что гласные звуки здесь случайны и служат благозвучию.
Вместо того, чтобы говорить:
«Соединившись вместе, орды гуннов и готов, собравшись кругом Аттилы, полные боевого воодушевления, двинулись далее вместе, но встреченные и отраженные Аэцием, защитником Рима, рассеялись на множество шаек и остановились и успокоились на своей земле, разлившись в степях, заполняя их пустоту», – не следовало ли сказать:
«Ша+со (гуннов и готов), вэ Аттилы, ча по, со до, но бо+зо Аэция, хо Рима, со мо вэ+ка со, ло ша степей +ча».
Так звучит с помощью струн азбуки первый рассказ.
Или:
«Вэ со человеческого рода, бэ го языков, пэ умов, вэ со ша языков, бо мо слов мо ка разума ча звуков, по со до лу земли мо со языков, вэ земли».
То есть:
«Думая о соединении человеческого рода, но столкнувшись с горами языков, бурный огонь наших умов, вращаясь около соединенного заумного языка, достигая распылением слов на единицы мысли в оболочке звуков, бурно и вместе идет к признанию на всей земле единого заумного языка».
Конечно, эти опыты еще первый крик младенца, и здесь предстоит работа, но общий образ мирового грядущего языка дан. Это будет язык «заумный».
13 апреля 1919
Голова Вселенной
Время в пространстве*
1. Есть виды нового искусства числовых лубков, творчества, где вдохновенная голова вселенной так, как она повернута к художнику, свободно пишется художником числа; клети и границы отдельных наук не нужны ему: он не ребенок. Проповедуя свободный треугольник трех точек: мир, художник и число, он пишет ухо или уста вселенной широкой кистью чисел и, совершая свободные удары по научному пространству, знает, что число служит разуму тем же, чем черный уголь руке художника, а глина или мел – ваятелю, работая числоуглем, объединяя в этом искусстве бывшие до него знания. Пусть одна строчка дает внезапную, подобную молнии, связь кровяного шарика и Земли, другая падает в гелий, третья разбивается о непреклонное небо, открывая спутников Юпитера. Быстрота обогатится новой быстротой – быстротой мысли, а границы отдельных знаний исчезнут перед шествием чисел на свободе, брошенных в печать как приказы по земному шару. Вот они, эти виды нового творчества, возможного по нашему мнению.
Поверхность Земли – 510051300 кв. километров; поверхность красного кровяного шарика, этого гражданина, этой звезды Млечного Пути Человека – 0,000128 кв. миллиметра. Между гражданином неба и гражданином тела заключен договор, вот он: поверхность земной звезды, деленная на поверхность звездочки кровяного шара, равна 365 в десятой степени (36510) – прекрасная созвучность двух миров, право человека быть первым на Земле. Это первая статья договора государства кровяных шариков с государством небесных шаров. Двуногий живой Млечный Путь и его звездочка заключили союз тристашестидесятипятиричности с Млечным Путем на небе и его большой звездой Земли. Мертвый Млечный Путь и живой здесь дали свои подписи как два равноправных правовых лица.
2. В некоторых теневых чертежах Малевича, его друзах черных плоскостей и шаров, я нашел, что отношение наибольшей затененной площади к наименьшему черному кругу есть 365. Итак, в этих сборниках плоскостей есть теневой год и теневой день. Я увидел снова в области живописи время приказывающим пространству. В сознании этого художника белые и черные цвета то ведут настоящие бои между собой, то исчезают совсем, уступая место чистому размеру.
1919
Колесо рождений*
Разговор
Старец. Клянусь небом, на которое смотрю, клянусь губами, которыми говорю: никогда не будет ложью то, что я говорю.
Я. Не хочешь ли ты сказать, что род людей всегда был молнией на большой молнии земного шара, звоном мирового раската, оттого беззвучного для нас, что мы и родимся, и умираем внутри грома? Мы, молнии людей на молнии земного шара?
Старец. Да. Не ходи по дороге. Разве виноват праздник красивых, встретив слепого? Виноваты приложившие к устам трубы, встретив глухого? [Никогда не будут виновны светила, что мы их не слышим. Никогда не виновато колесо рождений, что слух не различает его шума, железного визга его лопастей.
Могут спросить, как можно искать общего закона для рождения подобных людей, если борцы за одно и то же дело родились в разных государствах и члены разных народов.
Но государство-молния давно соединило все человечество, сплетя в одну косу волосы всех людей. Можно вообразить себе такого наблюдателя с соседней звезды, который бы хорошо видел людей, но не заметил ни народов, ни государств.]
Я. Хорошо.
Старец. Теперь сам закон.
Брахманская ученость, Бхагавата-Пурана, относит рождение Будды своего предания – ведь ты знаешь, их было несколько – к 1101 году до Рождества Христова. С этим определением согласен целый монгольский мир буддизма: точно, был великий учитель, родившийся в 1101 году.[3]3
Кожевников. Буддизм, стр.278.
[Закрыть]
Теперь, великий китаец Мэн-цзы родился через 365·2, в 371 году <до Р. Х.>.
[По Беку («Космическое сознание»), Иисус родился за 6 лет до христианской эры, в 6-ом году, через 365 после Мэнция.
Через 365·4 после Иисуса, в 1454 <году> пришел Савонарола. «друг бедных, бич богатых», а через 365·5 после Иисуса, в 1819 <году> рождается Уитман, а в 1818 <году> – Карл Маркс. Или Карл Маркс пришел через 365·8 после брахманского Будды, по Бхагавате-Пуране.
Ведь Уитман – Иисус, но осыпанный искрами рабочего станка, а не брызгами моря и пылью дорог. Рабочие в дымных одеждах пришли на смену старых седых рыбаков. Вспомни, что Мэнций, великий старец Китая, учил: «народ больше, чем боги, боги больше, чем царь», и ставил царей на последнее место в своей очереди, а творчество богов приписывал народу], а отречение от желаний буддизма имело целью смягчить сословное неравенство вольной нищетой верующих.
Вот он мелькнул перед тобой, этот луч во времени, дающий борцов за нищету, и два из них – [Иисус и Савонарола были казнены. Звезда равенства правильно восходит через 365 лет.
И нужно отметить красоту того, что Карл Маркс приходит через 365·8 после Будды и через 365·5 после Иисуса.] Спица колеса рождений, давшая и Будду, и Мэнция, и Иисуса, даст и его.
Ты видишь, что, зная свойства этого года, через 365 лет можно было предсказать Маркса, ожидая в 1818 или 1819 <году> рождение великого борца за равенство. Искусство древних волхвов не так уж хитро.
Назовем же этот луч во времени socio – луч, annus socii.
Теперь, ты помнишь смерть Томаса Мора и его «Nova Insula Utopia» и спор с королевской властью?
Он родился в 1477 году, за 365 лет до Петра Кропоткина (1842). Их созвучность ясна.
Разве учение Маркса не стало верой своего рода, верой в Труд?
Разве не походит на молодой ислам, когда пылающий лавой называет труд полубогом?
Вот он, пароход времени, вращает около своей оси колесо рождений, и старая спица мелькает под новыми именами: Будда, Мэнций, Иисус, Савонарола, Маркс.
А вот ряд поэтов. Эсхил (−525, Греция), 2. Магомет (+571, Арабия), 3. Фирдуси (+935, Персия), 4. Гафиз (+1300, Персия).
Это горные славы своих народов.
Эсхил, создавая «Скованного Прометея», не давал ли мясо и плоть слов облакам греческой мысли? Он участник творчества бога. А в своих «Персах» он созвучие «Шах-наме» Фирдуси. Как певец страдающего бога Эсхил созвучен Магомету, первому поэту Арабии, написавшему высоко чтимый сборник стихов: Коран. Его поединки песни, его Коран сплелись с шумом мечей, пляшущих под удары его слога.
Эсхил, Магомет, Фирдуси, Гафиз приходят через <365·3, 365 и> 365 лет.
Но само искусство мыслить также покорно колесу рождений.
В 384 году <до Р. Х.> родился Аристотель, создатель логики древних, через 365 – великий рассудочный мыслитель Китая Ван Чун (в 19 году <до Р. Х.>), через 365·6 после Аристотеля, в 1806 <году> – Джон Стюарт Милль, создавший логику современников.
Наш наблюдатель с соседней звезды не заметил бы различия между китайцем и греком, даже увидев брови, похожие на полет ласточки, и нитевидные висячие усы. Здесь созвучны два создателя логики.
Вот сомневающиеся во всем: Протагор (−479) и Юм (+1711), <через 365·6>. Здесь само искусство мысли подчинено новому закону мысли, правилу подобия точек во времени: а = в (modul 365 лет).
А вот проповедники добра, идущие путем устной беседы с учениками: Сократ (– 468); великий учитель монголов, Сократ пустынной Азии – Зонкава (+1357), <через 365·5>, и украинский Сократ – Сковорода (+1722), <через 365·6>. Здесь старый Сократ, но в новой обстановке: на завалинке мазанки, около тополя и вишневого сада.
Надо сказать, чти категорический императив Канта очень напоминает доброго демона Сократа, подсказывающего что делать, и что год рождения Канта (+1724) только на два года больше 365·6. В общем великие Сократ и Кант тоже созвучны.
Поэт чудесного Жюль Верн (+1828) – через 365·5 после чудотворца языческого мира Аполлония Тианского (3 после Р. Х.).
Анархисты: Пико делла Мирандола <+1463> и Толстой <+1828, через 365>.
Пряжей молнии достигается соборный труд всех времен и всех стран.
В творчестве Расина (+1639) сквозь одежды Франции просвечивали душа и тела римлян, их нравы и слова. Поэт Конфуций (551) родился за 365·6 до него и тоже заставил звенеть древность сквозь современность, возродив классицизм, воскрешая труды и провозглашая поклонение предкам. Два классицизма: классицизм Франции и классицизм Китая.
Одним и тем же зубцом молнии повернулось великое колесо рождения молний людей на молнии земного шара.
А вот Индия и Германия: индус Ариабхата (+476) и германец Кеплер (+1571) родились через 365·3 и оба открыли независимо друг от друга вращение земли кругом солнца. Не удивляйся тому, что они связаны друг с другом, ничего не зная друг о друге, хотя снежный Памир, покрытый черными соснами, забором разделяет их: еще менее знают про солнечные пятна урожаи на земле, соединенные с ними вечным током молнии. Конечно, связаны и молнии людей.
Грек Эратосфен (−276) и турок Якут <между +1178 и +1180, приблизительно через 365·4>, созвучны друг другу и оба вычисляли размеры земного шара.
Римлянин Тит Ливий <−59> и русский Карамзин <+1766, через 365·5>, оба сделали сводку летописей в стройное полотно судеб народа.
Петрарка <+1304> и Пиндар <около −518, приблизительно за 365·5>, лауреаты; художники Рафаэль и Васнецов (+1483 и +1848); тяготение Рембрандта (+1606) к римскому быту связано с рождением за 365·5 до него великого римского художника Пакувия (−219).
Логики: Ханифа (+1423) и Шопенгауэр (+1788), <через 365>.
Пушкин <+1799> и Боярдо <+1441, приблизительно за 365>, Шиллер <+1759> и Гораций? <−65, приблизительно за 365·5>, не помню.
Розенкрейц (+1378) и Сен-Мартин (+ 1743), <через 365>, мистики.
А вот ряд: Платон (−427 или −428), китаец Чжу Си (+1033), <через 365·4>, и Фихте (+1762), <через 365·6>; пещеру Платона и людей как теней на стене пещеры от невидимых существ у невидимого костра (живые люди – тени незнаемого) очень напоминает учение Фихте, что мысли управляют и первенствуют над вещами.
Софокл (−496) и Вольтер (+1694), через 365·6, оба писали «Эдипа».
[Ведь древние звали 365 лет «годом богов», а треугольник молнийной пряжи, соединяющей солнце, землю и неподвижную звезду, через «год богов» снова становится равен себе.
Делают ошибку, считая время непрерывной величиной: оно прерывно, как и числа, и две соседних точки могут быть качественно различны, а дальние – тождественны.
Но для рождений время тождественно, если расстояние точек делится без остатка на «год богов» = 365 лет.]
1919
Наша основа*
§ 1. Словотворчество
Если вы находитесь в роще, вы видите дубы, сосны, ели… Сосны с холодным темным синеватым отливом, красная радость еловых шишек, голубое серебро березовой чащи там, вдали.
Но все это разнообразие листвы, стволов, веток создано горстью почти неотличимых друг от друга зерен. Весь лес в будущем – поместится у вас на ладони. Словотворчество учит, что все разнообразие слова исходит от основных звуков азбуки, заменяющих семена слова. Из этих исходных точек строится слово, и новый сеятель языков может просто наполнить ладонь 28 звуками азбуки, зернами языка. Если у вас есть водород и кислород, вы можете заполнить водой сухое дно моря и пустые русла рек.
Вся полнота языка должна быть разложена на основные единицы «азбучных истин», и тогда для звуко-веществ может быть построено что-то вроде закона Менделеева или закона Мозелея – последней вершины химической мысли. Общественные деятели вряд ли учитывали тот вред, который наносится неудачно построенным словом. Это потому, что нет счетоводных книг расходования народного разума. И нет путейцев языка. Как часто дух языка допускает прямое слово, простую перемену согласного звука в уже существующем слове, но вместо него весь народ пользуется сложным и ломким описательным выражением и увеличивает растрату мирового разума временем, отданным на раздумье. Кто из Москвы в Киев поедет через Нью-Йорк? А какая строчка современного книжного языка свободна от таких путешествий? Это потому, что нет науки словотворчества.
Если б оказалось, что законы простых тел азбуки одинаковы для семьи языков, то для всей этой семьи народов можно было бы построить новый мировой язык – поезд с зеркалами слов Нью-Йорк – Москва. Если имеем две соседние долины с стеной гор между ними, путник может или взорвать эту гряду гор, или начать долгий окружной путь.
Словотворчество есть взрыв языкового молчания, глухонемых пластов языка.
Заменив в старом слове один звук другим, мы сразу создаем путь из одной долины языка в другую и, как путейцы, пролегаем пути сообщения в стране слов через хребты языкового молчания.
«Лысый язык» покрывает всходами свои поляны. Слово делится на чистое и бытовое. Можно думать, что в нем скрыт ночной звездный разум и дневной солнечный. Это потому, что какое-нибудь одно бытовое значение слова так же закрывает все остальные его значения, как днем исчезают все светила звездной ночи. Но для небоведа солнце – такая же пылинка, как и все остальные звезды. И это простой быт, это случай, что мы находимся именно около данного солнца. И солнце ничем не отличается от других звезд. Отделяясь от бытового языка, самовитое слово так же отличается от живого, как вращение земли кругом солнца отличается от бытового вращения солнца кругом земли. Самовитое слово отрешается от призраков данной бытовой обстановки и на смену самоочевидной лжи строит звездные сумерки. Так, слово зиры значит и звезды, и глаз; слово зень – и глаз, и землю. Но что общего между глазом и землей? Значит, это слово означает не человеческий глаз, не землю, населенную человеком, а что-то третье. И это третье потонуло в бытовом значении слова, одном из возможных, но самом близком к человеку. Может быть, зень значило зеркальный прибор, отражающую площадь. Или взять два слова ладья и ладонь. Звездное, выступающее при свете сумерек, значение этого слова: расширенная поверхность, в которую опирается путь силы, как копье, ударившее в латы. Таким образом, ночь быта позволяет видеть слабые значения слов, похожие на слабые видения ночи. Можно сказать, что бытовой язык – тени великих законов чистого слова, упавшие на неровную поверхность.
Когда-то языки объединяли людей. Перенесемся в каменный век. Ночь, костры, работа черными каменными молотками. Вдруг шаги; все бросились к оружию и замерли в угрожающих осанках. Но вот из темноты донеслось знакомое имя, и сразу стало ясно: идут свои. «Свои!» – доносится из темноты с каждым словом общего языка. Язык так же соединял, как знакомый голос. Оружие – признак трусости. Если углубиться в него, то окажется, что оружие есть добавочный словарь для говорящих на другом языке – карманный словарь.
Как устрашающие одежды для иноплеменников языки заслуживают участи тигров в захолустном зверинце, кои, собрав достаточно возгласов удивления, обмениваются впечатлениями дня: «А что вы думаете?» – «Я получаю два рубля в сутки». – «Это стоит!»
Можно подумать, что наука роковым образом идет по тому пути, по которому уже шел язык. Мировой закон Лоренца говорит, что тело сплющивается в направлении, поперечном давлению. Но этот закон есть содержание «простого имени» Л: значит ли Л-имя лямку, лопасть, лист дерева, лыжу, лодку, лужу ливня, луг, лежанку – везде силовой луч движения разливается по широкой поперечной лучу поверхности, до равновесия силового луча с противосилами. Расширившись в поперечной площади, весовой луч делается легким и не падает, будет ли этот силовой луч весом моряка, лыжебежца, тяжестью судна на груди бурлака или путем капли ливня, переходящей в плоскость лужи. Знал ли язык про поперечное колебание луча (луч – вихрь)? Знал ли, что R делается R √(1 − v2/c2), где v – скорость тела, с – скорость света?
По-видимому, язык так же мудр, как природа, и мы только с ростом науки учимся читать его. Иногда он может служить для решения отвлеченных задач. Так, попытаемся с помощью языка измерить длину волн добра и зла. Мудростью языка давно уже вскрыта световая природа мира. Его «я» совпадает с жизнью света. Сквозь нравы сквозит огонь. Человек живет на «белом свете» с его предельной скоростью 300 000 километров и мечтает о «том свете» со скоростью большей скорости света. Мудрость языка шла впереди мудрости наук. Вот два столбца, где языком рассказана световая природа нравов, а человек понят как световое явление, здесь человек – часть световой области.
«Тот свет» / «Начало относительности»
Тело, туша / Тень
Тухнуть (в смысле разложения тела) / Тухнуть (в смысле исчезания огня)
Воскресать / Кресало и огниво
Дело, душа / День
Молодость, молодец / Молния
Грозный / Гроза
Солодка, сладость / Солнце (солния)
Сой, семья, сын, семя / Сиять, солнце
Темя, тыл, тело / Тиять
Черти / Черный цвет
Мерзость / Мерзнуть
Стыд / Стужа
Холостой / Холод
Жить / Жечь
Пекло – место грешников / Печь
Пылкий / Пламя
Горе / Гореть
Грех / Гореть, греть
Ясный ум / Яски (звезды)
Ярость / Яркое пламя
Искренний / Искра
Святой, «светик» / Свет
Злой / Зола
Если свет есть один из видов молнии, то этими двумя столбцами рассказана молнийно-световая природа человека, а следовательно, нравственного мира. Еще немного – и мы построим уравнение отвлеченных задач нравственности, исходя из того, что начало «греха» лежит на черном и горячем конце света, а начало «добра» – на светлом и холодном. Черные черти – боги пекла, где души грешников, не есть ли они волны невидимого теплого света?
Итак, в этом примере языкознание идет впереди естественных наук и пытается измерить нравственный мир, сделав его главой ученья о луче.
Если мы имеем пару таких слов, как двор и твор, и знаем о слове дворяне, мы можем построить слово творяне – творцы жизни. Или, если мы знаем слово землероб, мы можем создать слово времяроб, времяпахарь, т. е. назвать прямым словом людей, так же возделывающих свое время, как земледелец свою почву. Возьмем такие слова: миропахарь или право, или правда <…> Вы замечаете, как здесь, заменой п буквой н, мы перешли из области глагола править в область владений нравиться. Также возможны слова правитель, правительство – здесь <тоже> мы п заменили буквой н.
Слову боец мы можем построить поец, ноец, моец. Именам рек Днепр и Днестр – поток с порогами и быстрый поток – можем построить Мнепр и Мнестр (Петников), быстро струящийся дух личного сознания и струящийся через преграды «пр»; красивое слово Гнестр – быстрая гибель; или волестр: народный волестр – или огнепр и огнестр, Снепр и Снестр – от сна, сниться. «Мне снился снестр.» Есть слово я и есть слово во мне, меня. Здесь мы можем возродить мои – разум, от которого исходит слово. Слову вервие мыслимо мервие и мервый – умирающий; немервый – бессмертный. Слово князь дает право на жизнь мнязь – мыслитель и лнязь, и днязь. Звук, похожий на звук. Зван тот, кто зовет. Правительство, которое хотело бы опереться только на то, что оно нравится, могло бы себя называть правительством. Нравда и правда. Слову ветер отвечает петер от глагола петь: «Это ветра ласковый петер…» Слову земец соответствует темец. И обратно; земена, земьянин, земеса; слово бритва дает право построить мритва, орудие смерти. Мы говорим: он хитер. Но мы можем говорить: он битер. Опираясь на слово бивень, можем сказать хивень. «Хивень полей – колос…»
Возьмем слово лебедь. Это звукопись. Длинная шея лебедя напоминает путь падающей воды; широкие крылья – воду, разливающуюся по озеру. Глагол лить дает лебу – проливаемую воду, а конец слова – ядь напоминает черный и чернядь (название одного вида уток). Стало быть, мы можем построить – небеди, небяжеский: «В этот вечер за лесом летела чета небедей».
Вы помните, какую иногда свободу от данного мира дает опечатка. Такая опечатка, рожденная несознанной волей наборщика, вдруг дает смысл целой вещи и есть один из видов соборного творчества и поэтому может быть приветствуема как желанная помощь художнику. Слово цветы позволяет построить мветы, сильное неожиданностью. Моложава, моложавый дает слово хорошава: «хорошава весны»; «Эта осень опять холожава». <Борозда>, праздник – морозда, мраздник. Если есть звезды, могут быть мнезды («И мнезды меня озаряют»). Чудо и чудеса дает слова худеса, времеса, судеса, инеса («Но врачеса замирной воли… и инеса седых времен, и тихеса – в них тонет поле, – и собеса моих имен»). «Так инес<а> вторгал<и>сь в трудеса». Полон строит молон. Подобно слову лихачи, воины могут иметь имя мечачи. Трудавец, труздь, трусть.
Словотворчество – враг книжного окаменения языка и, опираясь на то, что в деревне, около рек и лесов, до сих пор язык творится, каждое мгновение создавая слова, которые то умирают, то получают право бессмертия, переносит это право в жизнь писем. Новое слово не только должно быть названо, но и быть направленным к называемой вещи. Словотворчество не нарушает законов языка. Другой путь словотворчества – внутреннее склонение слов. Если современный человек населяет обедневшие воды рек тучами рыб, то языководство дает право населить новой жизнью, вымершими или несуществующими словами, оскудевшие волны языка. Верим, они снова заиграют жизнью, как в первые дни творения.
§ 2. Заумный язык
Утверждение азбуки
Значение слов естественного, бытового языка нам понятно. Как мальчик во время игры может вообразить, что тот стул, на котором он сидит, есть настоящий, кровный конь, и стул на время игры заменит ему коня, так и во время устной и письменной речи маленькое слово солнце в условном мире людского разговора заменит прекрасную, величественную звезду. Замененное словесной игрушкой, величественное, спокойно сияющее светило охотно соглашается на дательный и родительный падежи, примененные к его наместнику в языке. Но это равенство условно: если настоящее исчезнет, а останется только слово солнце, то ведь оно не сможет сиять на небе и согревать землю, земля замерзнет, обратится в снежок в кулаке мирового пространства. Также, играя в куклы, ребенок может искренне заливаться слезами, когда его комок тряпок умирает, смертельно болен; устраивать свадьбу двух собраний тряпок, совершенно неотличимых друг от друга, в лучшем случае с плоскими тупыми концами головы. Во время игры эти тряпочки – живые, настоящие люди, с сердцем и страстями. Отсюда понимание языка как игры в куклы; в ней из тряпочек звука сшиты куклы для всех вещей мира. Люди, говорящие на одном языке, – участники этой игры. Для людей, говорящих на другом языке, такие звуковые куклы – просто собрание звуковых тряпочек. Итак, слово – звуковая кукла, словарь – собрание игрушек. Но язык естественно развивался из немногих основных единиц азбуки; согласные и гласные звуки были струнами этой игры в звуковые куклы. А если брать сочетания этих звуков в вольном порядке, например: бобэоби или дыр бул щыл, или Манчь! или чи брео зо! – то такие слова не принадлежат ни к какому языку, но в то же время что-то говорят, что-то неуловимое, но все-таки существующее.
![Книга Полное собрание сочинений. В 3 томах. Том 2 [Драматические сочинения. Стихотворения. Статьи. Путевые заметки] автора Александр Грибоедов](http://itexts.net/files/books/110/oblozhka-knigi-polnoe-sobranie-sochineniy.-v-3-tomah.-tom-2-dramaticheskie-sochineniya.-stihotvoreniya.-stati.-putevye-zametki-202532.jpg)
![Книга Полное собрание сочинений. В 3 томах. Том 3 [Письма. Документы. Служебные бумаги] автора Александр Грибоедов](http://itexts.net/files/books/110/oblozhka-knigi-polnoe-sobranie-sochineniy.-v-3-tomah.-tom-3-pisma.-dokumenty.-sluzhebnye-bumagi-99419.jpg)
