Том 6/1. Статьи. Ученые труды. Воззвания

Текст добавлен: 22 марта 2017, 20:00

Текст книги "Том 6/1. Статьи. Ученые труды. Воззвания"

Автор книги: Велимир Хлебников

Жанр:

Поэзия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Назад к карточке книги

Слово как таковое^*

О художественных произведениях

1. Чтоб писалось и смотрелось во мгновение ока! (Пение, плеск, пляска, разметывание неуклюжих построек, забвение разучивани<я>. В. Хлебников, А. Крученых, Е. Гуро; в живописи В. Бурлюк и О. Розанова.)

2. Чтоб писалось туго и читалось туго, неудобнее смазных сапог или грузовика в гостиной. (Множество узлов, связок и петель и заплат, занозистая поверхность, сильно шероховатая. В поэзии Д. Бурлюк, В. Маяковский, Н. Бурлюк, Б. Лившиц; в живописи <Д.> Бурлюк и К. Малевич.)

У писателей до нас инструментовка была совсем иная, например:

По небу полуночи ангел летел
И тихую песню он пел…

Здесь окраску дает бескровное пе… пе… Как картины, писанные киселем и молоком, нас не удовлетворяют и стихи, построенные на

па-па-па
пи-пи-пи
ти-ти-ти
и т. п.

Здоровый человек такой пищей лишь расстроит желудок. Мы дали образец иного звука и словосочетания:

Дыр, бул, щыл,
убещур
скум
вы со бу
р л эз

(Кстати, в этом пятистишии более русского национального, чем во всей поэзии Пушкина.)

Не безголосая, томная, сливочная тянучка поэзии (пасианс)… (пастила), а грозная баячь:

Каждый молод, молод, молод,
В животе чертовский голод.
Так идите же за мной…
За моей спиной
Я бросаю гордый клич
Этот краткий спич!
Будем кушать камни травы
Сладость горечь и отравы
Будем лопать пустоту
Глубину и высоту
Птиц зверей чудовищ рыб
Ветер глину соль и зыбь…

(Д. Бурлюк)

До нас предъявлялись следующие требования языку: ясный, чистый, честный, звучный, приятный (нежный для слуха), выразительный (выпуклый, колоритный, сочный).

Впадая в вечно игривый тон наших критиков, можно их мнения о языке продолжить, и мы заметим, что все их требования (о, ужас!) больше приложимы к женщине как таковой, чем к языку как таковому.

В самом деле: ясная, чистая (о, конечно!), честная (гм!., гм!..), звучная, приятная, нежная (совершенно правильно!), наконец, сочная, колоритная – вы… (кто там? Входите!).

Правда, в последнее время женщину старались превратить в вечно женственное, прекрасную даму, и таким образом юбка делалась мистической (это не должно смущать непосвященных – тем более!..). Мы же думаем, что язык должен быть прежде всего языком и если уже напоминать что-нибудь, то скорее всего пилу или отравленную стрелу дикаря.

Из вышеизложенного видно, что до нас речетворцы слишком много разбирались в человеческой душе (загадке духа, страстей и чувств), но плохо знали, что душу создают баячи, а так как мы, баячи-будетляне, больше думали о слове, чем об затасканной предшественниками Психее, то она умерла в одиночестве и теперь в нашей власти создать любую новую… Захотим ли?

Нет!

Пусть уж лучше поживут словом как таковым, а не собой. Так разрешаются (без цинизма) многие роковые вопросы отцов, коим и посвящаю следующее стихотворение:

поскорее покончить
недостойный водевиль –
о, конечно,
этим никого не удивишь
жизнь глупая шутка и сказка
старые люди твердили…
нам не нужно указки
и мы не разбираемся в этой гнили…

Живописцы-будетляне любят пользоваться частями тел, разрезами, а будетляне-речетворцы разрубленными словами, полусловами и их причудливыми хитрыми сочетаниями (заумный язык). Этим достигается наибольшая выразительность и этим именно отличается язык стремительной современности, уничтожившей прежний застывший язык (см. подробнее об этом в моей статье «Новые пути слова» в книге «Трое»). Этот выразительный прием чужд и непонятен выцветшей литературе до нас, а равно и напудренным эгопшютистам (см. «Мезонин поэзии»).

Любят трудиться бездарности и ученики (трудолюбивый медведь Брюсов, пять раз переписывавший и полировавший свои романы Толстой, Гоголь, Тургенев), это же относится и к читателю.

Речетворцы должны бы писать на своих книгах: прочитав, разорви!

А. Крученых и В. Хлебников

1913

Слово как таковое^*

В 1908 году готовился «Садок Судей» I: часть произведений попала в него, а часть в «Студию Импрессионистов». В обоих сборниках В. Хлебников, Бурлюки, С. Мясоедов и др. наметили новый путь искусства: слово развивалось как таковое.

Отныне произведение могло состоять из одного слова и лишь умелым изменением его достигалась полнота и выразительность художественного образа. Но выразительность иная – художественное произведение и принималось и критиковалось (по крайней мере это предчувствовалось) только как слово.

Произведение искусства – искусство слова.

Отсюда само собой вытекало изгнание тенденциозности, литературщины всякого рода из художественных произведений.

Близость к бесстрастно-страстной машине.

Итальянцы подхватили русские воздухи и стали писать шпаргалки искусства, подстрочники. Дел словесных у них не было и до 1912 года (время выпуска большого сборника) и после.

Понятно: итальянцы шли от тенденциозности. Как чертик Пушкина, воспевали и несли на себе современность, а между тем не проповедывать надо было, а вскочить на нее и мчаться, дать ее как итог своих произведений.

Ведь проповедь, не вытекающая из самого искусства, – есть дерево, подкрашенное под железо. Кто доверится такому копью? Итальянцы оказались крикливыми хвастунами, но молчаливыми художниками-пищателями.

Нас спрашивают об идеале, пафосе. – Ни хулиганство, ни подвиг, ни фанатик, ни монах, – все Талмуды одинаково губительны для речетворца, и остается всегда с ним лишь оно, слово как таковое.

А. Крученых, В. Хлебников.

1913

Буква как таковая^*

О слове как таковом уже не спорят, согласны даже. Но чего стоит их согласие? Надо только напомнить, что говорящие задним умом о слове ничего не говорят о букве… Слепорожденные!

Слово все еще не ценность, слово все еще только терпимо.

Иначе почему же его облекают в серый арестантский халат? Вы видели буквы их слов – вытянутые в ряд, обиженные, подстриженные, и все одинаково бесцветны и серы – не буквы, а клейма!

А ведь спросите любого из речазей, и он скажет, что слово, написанное одним почерком или набранное одной свинцовой, совсем не похоже на то же слово в другом начертании.

Ведь не оденете же вы всех ваших красавиц в одинаковые казенные армяки!

Еще бы! Они бы плюнули вам в глаза, но слово – оно молчит. Ибо оно мертво [как Борис и Глеб], оно у вас мертворожденное.

А, Святополки окаянные!

Есть два положения:

1) Что настроение изменяет почерк во время написания.

2) Что почерк, своеобразно измененный настроением, передает это настроение читателю, независимо от слов.

Так же должно поставить вопрос о письменных, зримых или просто осязаемых, точно рукою слепца, знаках. Понятно, необязательно, чтобы речар был бы и писцом книги самору<ч>ной. Пожалуй, лучше если бы сей поручил это художнику. Но таких книг еще не было. Впервые даны они будетлянами, именно: «Старинная любовь» переписывалась для печати М. Ларионовым, «Взорваль» Н. Кульбиным, «Утиное гнездышко» О. Розановой и др. Вот когда можно наконец сказать: «Каждая буква – поцелуйте свои пальчики».

Странно, ни Бальмонт, ни Блок – а уж чего, казалось бы, современнейшие люди – не догадались вручить свое детище не наборщику, а художнику…

Вещь, переписанная кем-либо другим или самим творцом, но не переживавшим во время переписки себя, утрачивает все те свои чары, которыми снабдил ее почерк в час «грозной вьюги вдохновения».

В. Хлебников А. Крученых

1913

<Черновик манифеста для «Рыкающего Парнаса»>^*

Как и встарь, мы [окутанные в облаках] стоим на глыбе слова МЫ.

Минул год со дня выпуска первых книг футуристов: «Пощечина общественному вкусу», «Громокипящий кубок», «Садок судей» I и II и др.

Семь папаш добивались чести быть для нас обезьяной Дарвина. [Старый Гомер] Ловкие старички продевают сквозь наши пути нити старых имен: Уитмэна, Даниила Заточника, А.Блока и Мельшина.

К. Чуковский развозил по всем городам [возил на рыдване по городам и весям России] имена Бурлюков, Крученых, Хлебникова [наши имена].

Ф. Губосал и Василий Брюсов выдвигали [пользовались], как щит для своего облысевшего творчества [как посохом беднягой Игорем… ном]

Но на этом не остановились. Толпа молодых людей без определенных занятий создает разные эго-футуризмы, «Мезонины Поэзии» и проч. [созерцали нас из-за угла и перед зеркалом растерянности повторяли наши лица].

А рядом выползала новая свора [толпа] метров, адамов с [наглым] пробором, попробовавшие прицепить вывеску акмеизма и аполлонизма [и се! спешный плотничий труд] на потускневшие песни о тульских самоварах и игрушечных львах [и Аполлон, выросший из Ивана, был перекован в петербургского «адама» под потускневшей песней], а потом начала кружиться пестрым хороводом [рой мошек] вокруг утвердившегося футуризма [«адам» беззастенчивыми кружевами лжи сшил нам кружевные штаны и кружевную рубашку. Пора цыкнуть на них].

Но если наши имена вызывают зависть [пушечные выстрелы современной печати] этих Дуровых литературы, то пусть духовная чернь [читающая «Дни» и «Речи» ослиноголовых простынь] не забудет, что мы живы [и наше «живио» обращено к себе самим. Ты, Вселенная…]

Сегодня мы выплевываем навязшее на наших зубах прошлое [заявляя: только мы утес времени. Прошлое бьется у наших подножий].

В. Хлебников

А. Крученых

<Конец 1913>

<На приезд Маринетти в Россию>^*

Сегодня иные туземцы и итальянский поселок на Неве из личных соображений припадают к ногам Маринетти, предавая первый шаг русского искусства по пути свободы и чести, и склоняют благородную выю Азии под ярмо Европы.

Люди, не желающие хомута на шее, будут, как и в позорные дни Верхарна и Макса Линдера, спокойными созерцателями темного подвига.

Люди воли остались в стороне. Они помнят закон гостеприимства, но лук их натянут, а чело гневается.

Чужеземец, помни страну, куда ты пришел!

Кружева холопства на баранах гостеприимства.

В. Хлебников

Б. Лившиц

<1 (14) февраля 1914>

Школа поэтов^*

Вниманию поэтов города Астрахани.

Всех народностей! Всех песен!

Мы – творцы песен, приподымающие занавес будущего, шествуя впереди, зовем товарищей по художественной работе над звонким словом основать первую в городе Астрахани

кузницу слова.

Ашуки, <м>анастехцы, баяны, поэтессы, поэты и шеиры, идите на Учредительный сбор поэтов города Астрахани.

1-е заседание во вторник, от 6 до 7 часов вечера, посвящается выработке задачи.

Место собрания: Большая Демидовская, дом Поляковых, кв. Хлебникова.

Три поэта

20 октября 1918

ПМХ, 1990 – Поэтический мир В. Хлебникова. Межвузовский сборник научных трудов, подготовленный в Астраханском пединституте. Волгоград. 1990 (публикации Н. С. Травушкина).

Вестник ОВХ – Вестник Общества Велимира Хлебникова. Вып. 1–3. М.: Гилея. 1996,1999, 2002.

НЛО, 2003 – журнал «Новое литературное обозрение». М., 2003. № 64.

Ввиду объемности и жанрового разнообразия материала, запланированного для включения в шестой том Собрания сочинений Велимира Хлебникова (см. «О принципах подготовки издания» – СС, 1:435), редакция сочла необходимым представить этот заключительный том двумя книгами.

В первой книге собран наиболее полный корпус его статей, «ученых трудов» (авторское определение), воззваний, открытых писем. Структурирован этот корпус текстов по обобщенным разделам: «Статьи» (I) и «Воззвания» (II).

При всей очевидной условности такое деление дает возможность читателям понять и почувствовать: в первом случае – способ изложения, стремящийся к большей объективности в истолковании той или иной темы и проблемы, во втором случае – преобладание эмоционально-пафосного напора и публицистической декларативности.

Следует иметь в виду, что значительная часть включенных в эту книгу текстов (как в разделе «статей», так и в разделе «воззваний») не были подготовлены к печати самим автором; это в прямом смысле – отрывки, наброски, фрагменты, извлеченные из рукописного наследия. При стилистической сжатости и вообще эллиптическом характере хлебниковского творчества все они важны для понимания сложного контекста художественной и мировоззренческой эволюции Будетлянина.

«Пусть на могильной плите прочтут…»^*

Впервые: НП, 1940 (с указанием публикатора: «по беловому автографу с датой 24.XI.904»).

Публикация НП состоит из двух содержательно независимых текстов, записанных вместе и, по-видимому, одновременно. Первый представляет собой своего рода автоэпитафию (речь о себе в третьем лице). Второй («О пяти и более чувствах») является примером объективно-аналитического суждения по собственно научной проблематике. Соответственно такому прочтению публикация НП представлена в данном издании двумя последовательными, но самостоятельными сюжетами.

Можно предположить, что «Пусть на могильной плите прочтут…» (как автоэпитафия) в самом своем замысле имела содержательную связь с другим текстовым фрагментом из записной книжки Хлебникова 1904 г. – <Посвящение русскому крестьянству>: «их-то, русских крестьян, я считаю главными своими соучастниками, исключительно кому я обязан своим трудом, так как они за меня пахали землю, сеяли, пекли хлеб, а я ничего этого не делал… Им я посвящаю этот труд как слабое доказательство тяготеющего надо мной долга и его огромности, невыполнимости» (см. Харджиев 1997. 2:275; опубликовано в 1975 г. в качестве примера «долитературного периода» биографии Хлебникова). То есть и толстовско-народническое «посвящение», и финальная христианизированная автоэпитафия имели функцию композиционного обрамления некоего программного философского «труда». Параллельно этому искомому труду писалась также исповедально-повествовательная проза «Еня Воейков». Общим творческим импульсом была идея «борьбы с видом», полемика с позитивистским представлением об антропоцентричном и иерархичном строении всего живого мира, а также и с этической концепцией «ортобиоза» как рациональной готовности человека к смерти (см. примеч. СС, 5:399). Идея равенства биологических видов продолжена и утверждена в поздних, наиболее важных частях хлебниковской утопии (см. поэму «Ладомир», 1920); идея преодоления смерти составляет главный «сверхчеловеческий» пафос Будетлянина (см. примеч. СС, 5:404).

Галилейская любовь – от определения Иисуса Христа как «пророка из Назарета Галилейского» (Мтф 21:11).

«Люби ближнего, как самого себя» – из библейских источников (Левит 19:18 и Мтф 19:19).

Установление рабочих пчел в пчелином улье – ближайшая литературная параллель – апология «роевой жизни» в сочинениях Л.НЛолстого; см. также примеч. СС, 4:391.

Князь-человек… князь-ткань – позднейшая «литературная» трансформация: «князь» и «кнезь» (см. примеч. СС, 5:417).

Сравнивал Землю с степным зверком… – то есть хотел понять место обитания человечества как частицу Вселенной.

Он нашел истинную классификацию наук – критическая стрела в адрес известного в России труда Герберта Спенсера (1820–1903) «Классификация наук»; имя английского философа упомянуто в нескольких текстах Хлебникова.

Он связал время с пространством – здесь наличествует общая натурфилософская проблематика (см. примеч. к статье «О времени» на С. 358).

Изучая возможные источники текстов Хлебникова, современный науковед указывает на работу немецкого ученого Г. Минковского «Raum und Zeit», посвященную специальному аспекту теории относительности. Поскольку эта работа появилась в 1908 г. (русск. пер. только в 1910 г.), возникает утверждение, что как автоэпитафия, так и ряд других тематически связанных с ней текстов, были написаны не ранее 1909–1910 гг., то есть вслед за фундаментальной работой физика о пространстве и времени. См. Щетников Андрей. К вопросу о датировке некоторых ранних прозаических сочинений Велимира Хлебникова // НЛО, 2003. С. 284–299.

Это построение не учитывает характерный для Хлебникова ход ретроспективного истолкования своих прежних текстов как «писем из будущего» (СС, 5:234), в которых предугаданы общепринятые сегодня научные открытия или реальные события текущего дня. Автоэпитафия есть такого рода «письмо из будущего» относительно более поздней заметки, где Хлебников ставит себя впереди Минковского в обосновании пространства «четвертого измерения» (см. примеч. СС, 2:532). В 1922 г. свою дореволюционную пьесу «Госпожа Ленин» Хлебников тоже истолковал как «письмо из будущего», как прообраз России Ленина (см. примеч. СС, 4:373).

Он создал геометрию чисел – по наблюдению А. Щетникова, источник этого утверждения: книга Г. Минковского «Geometrie der Zahlen» (1896); темой геометрии чисел интересовался профессор Казанского ун-та А. В. Васильев; Хлебников-студент, слушавший лекции А. В. Васильева в 1903–1904 гг., мог знать само имя немецкого ученого.

Он нашел славяний – ср. названия химических элементов, имеющие этническую знаковость: «германий» (открыт немцем Г. Винклером в 1886 г.), «полоний» (см. СС, 1:422 и 514).

Он основал институт изучения дородовой жизни ребенка – возможно, это указание на знакомство Хлебникова с китайской традицией исчислять жизнь человека с момента зачатия.

Он нашел микроб прогрессивного паралича – существует целый ряд медицинских исследований XIX в. по данной проблематике.

Он связал… основы химии в пространстве – А. Щетников предположил знакомство Хлебникова с идеей «многомерной химии» в статье А. В. Васильева «Пространство и движение» (1900).

Там, где мы имеем одно и еще одно, там мы имеем… – А. Щетников называет это «утрированным изложением аксиоматики натуральных чисел» (проблема, которой активно занимались казанские математики на рубеже XIX–XX вв.). По выражению немецкого математика Л. Кронекера (1823–1891), «Бог создал натуральный ряд чисел, все остальное – дело рук человеческих»; ср. примеч. к статье «Курган Святогора» на С. 362.

О пяти и более чувств<ах>^*

Впервые: НП, 1940 (см. примеч. к предыдущему тексту на С. 352).

Этот набросок предполагает знакомство Хлебникова с физиологической психологией Вильгельма Вундта (1832–1920); см. примеч. к драме «Госпожа Ленин» (СС, 4:373). Содержательная его особенность в том, что проблема синестезии (сплава разнородных физических ощущений) рассматривается в понятиях и образах математической сферы.

Пять чувств, пять ликов – ср. рассуждения о пяти лучах самовитого слова (С. 64) и о «пятеричном счислении» (С. 241).

Узор точек – по А. Щетникову, соотносим с «геометрией чисел» (см. выше).

Есть некоторое много, неопределенно протяженное многообразие – А. Щетников отмечает происхождение термина «многократно протяженное многообразие» из работы немецкого математика Б. Римана «О гипотезах, лежащих в основании геометрии» (пер. в колл. сборнике «Об основаниях геометрии», изданном в Казани в 1893 г. к юбилею Н. И. Лобачевского).

Непрерывным изменением круга можно получить треугольник – А. Щетников считает фразу естественной для топологии (раздел математики, берущий начало в работах Б. Римана).

В этот предсмертный миг в голове… происходит заполнение разрывов и рвов – ср. в стих. 1915 г.: «Пред смертью жизнь мелькает снова, / Но очень скоро и иначе…» (СС, 1:330).

О нахождении кукушки, близкой к Cuculus Intermedius Vahl., в Казанском у<езде> Каз<анской> губ<ернии>^*

Впервые: Протоколы заседаний Общества естествоиспытателей при Императорском Казанском ун-те (1906–1907). Приложение № 240. Казань, 1908.

В семейном архиве хранился оттиск этой первой печатной работы Виктора Хлебникова (студента-естественника второго семестра обучения) с автографом отца: «Мое благословение» (РГАЛИ).

В. А. Хлебников (биолог по образованию, любивший орнитологию и печатавшийся в изданиях Казанского Об-ва естествоиспытателей) направлял интерес своих детей к изучению природного и животного мира. См. статью братьев Хлебниковых «Орнитологические наблюдения на Павдинском заводе» в разделе «Коллективное». См. стих. 12-летнего Виктора Хлебникова (впервые: Творения, 1986):

Птичка в клетке
О чем поешь ты, птичка в клетке?
О том ли, как попалась в сетку?
Как гнездышко ты вила?
Как тебя с подружкой клетка разлучила?
Или о счастии твоем
В милом гнездышке своем?
Или как мушек ты ловила
И их деткам носила?
О свободе ли, лесах,
О высоких ли холмах,
О лучах ли зеленых,
О полях ли просторных?
Скучно бедняжке на жердочке сидеть
И из оконца на солнце глядеть.
В солнечные дни ты купаешься,
Песней чудной заливаешься.
Старое вспоминаешь,
Свое горе забываешь.
Семечки клюешь,
Жадно водичку пьешь.

Cuculus Intermedius – кукушка промежуточная.

Emberiza aureola – овсянка золотистая.

Phylloscopus viridanus – пеночка зеленая.

Cuculus canorus – кукушка обыкновенная.

Alanda arvensis – рюм (жаворонок земляной).

См. русские названия птиц в драматической сцене «Мудрость в лесу» (СС, 4:267), в «Зангези» (плоскость I «Птицы» – СС, 5:307).

Резцов – точное название источника: Резцов С. А. Птицы Пермской губ. (северный район: уезды Верхотурский и Чердынский) / / Материалы к познанию фауны и флоры Российской империи. Отд. зоологии, вып. 6.1904. С. 43–225.

См. такое же неточное указание на книгу орнитологической тематики в стих. 1920 г. (СС, 2:116 и 527).

Столбищенская уездная дача – В. А. Хлебников был управляющим этим имением в 1898–1908 гг., то есть служащим по Министерству уделов (недвижимой собственности Императорского двора).

О будущем человека^*

Впервые: Дуганов, 1990 (печатается по черновой рукописи РЫБ).

Летом 1909 г. в письме В. Каменскому Хлебников сообщал о работе над «сложным» произведением «Поперек времени», в котором «заключительная глава – мой проспект будущего человечества» (НП: 358).

См. рассуждения немецкого ученого В.Оствальда (С. 72 и 199), повлиявшие на становление общефилософских интересов казанского студента: «… способность прозревать будущее есть наиважнейшее из свойств человека. Мы не имеем власти над прошлым. Мы можем располагать только будущим. И всеми науками, до самых высших и абстрактных проблем, мы занимаемся с единственной целью иметь возможность с большей уверенностью созерцать будущее» (Оствальд В. Философия природы. СПб., 1903. С. 15). Ср. в «Свояси»: «… родина творчества – будущее. Оттуда дует ветер богов слова» (СС, 1:8).

Печатаемый набросок, вероятно, связан с указанным замыслом 1909 г., представляя начальную стадию его воплощения.

Идея значимости «мозговой ткани» прямо продолжает тему «князь-ткани» в автоэпитафии «Пусть на могильной плите прочтут…»

Вычисления Хлебникова (здесь и далее) никогда специально не анализировались.

Наличие в тексте хронологически первого неологизма Хлебникова «мыслезем» дает возможность отнести этот набросок ко времени знакомства автора с идеей «всеславянского языка» Вяч. Иванова, что стимулировало словотворческие эксперименты и новое отношение к задачам и методам литературного искусства.

Построенный по модели «чернозем», неологизм «мыслезем» [ср. прилагательные словоформы: «в мыслеэемных воздушных телах» – «Песнь Миряэя» (СС, 5:26), «в полях мыслеэемных» – «Искушение грешника» (СС, 5:38)] с коннотацией очеловечивания природы, неуклонного роста «мыслительного вещества» на Земле, корреспондирует с научным понятием «ноосфера», возникшим на рубеже 1920–1930 гг. в трудах В. И. Вернадского, Э. Леруа, Тейяра де Шардена. См. главу «О ноосфере и мыслеземе» в монографии: Дуганов, 1990. С. 284–297. Для связи «мыслезема» и «ноосферы» примечателен фрагмент из текста 1920 г.: «Разве это не чудо – новый воздушный мост, окутывающий землю? То, что мы находили под крышкой черепа, теперь сами строим для земли и всего рода людей как мозг нового существа» (С. 278).

Сравнение мозга человека и носорога (их черепов) варьируется в стих. 1911 г.: «Закон качелей велит <…> владыками земли быть то носорогу, то человеку» (СС, 1:240).

Ср. стих. «Судьба закрыла сон зевком…» (СС, 2:273 и 567).

Сириус – самая яркая звезда небосвода.

Новое^*

Впервые: Дуганов, 1990 (печатается по черновой рукописи РНБ).

В наброске оспорено второе основополагающее положение предыдущего текста («Увеличивайте вес отдельного мозга во всяком человеке»).

Греческие слова γε – земля и νονς – мозг, разум дают одновременно и этимологию латинского понятия генус – род, племя и смысловую мотивацию неологизма мыслезем (в предыдущем тексте).

Сион – гора близ Иерусалима, сакральный топоним иудео-христианской цивилизации.

Земля-мозг – ср. словосочетание «мозг земли» (С. 67).

Дравид – древнейший обитатель Южной Индии, здесь также и «дикарь минус 20 века».

О времени^*

Печатается впервые по черновой рукописи РНБ. Фрагменты с комментариями см. в указанной на С. 354 статье А. Щетникова.

В черновике есть две поперечные записи внутри основного текста (как контуры образно-художественных параллелей к собственно научному дискурсу заметки):

1. «Помню, взявшись рукой за <изгородь?> и вытянув шею, я впивался бездонным голубым взором в эти два понятия-близнеца, стоящие на страже загадки Бытия. Помню, гневная морщина пересекала лоб <…> и призрачная игра дум тонкой благородной корзиной запечатлевалась на белом челе сына 20 века».

2. «Лебедь восплескал всеми крыльями в трех протяжениях белизны и поплыл догонять следующую <…>. Ослепительный сияющей белизной Лебедь сел черными лапками на льдину, взмахивая молочным сверканием, и не сводил прозрачного взора с четвертой, убегающей от льдины».

Возможно знакомство Хлебникова с работой французского философа Жана Мари Гюйо «Происхождение идеи времени» (русск. пер. 1899 г. в книжной серии изд-ва «Знание»), в которой отвергается представление Канта об априорности времени и утверждается, что время не условие, а следствие сознания. В эволюции человека чувство пространства предшествует чувству времени. Гюйо ссылается на экспериментальную психологию Вундта (С. 355), согласно которой время измеряется продолжительностью шага в пространстве. Шаг был первой мерой пространства и первой мерой времени.

Во многих последующих текстах Хлебников подчеркивает превосходство знаний человечества о пространстве над знаниями о времени. Своей задачей он считает математизацию понятия времени, то есть истолкования его «наукой о числах».

Идея неопределенно многих протяженных пространств – см. примеч. к тексту «О пяти и более чувствах».

Каменные изваяния львов – сфинксы у древнеегипетских пирамид (см. «Скуфья скифа» – СС, 5:166).

Закон параллелограмма – геометрическое построение, выражающее закон сложения сил (параллелограмм сил); сформулирован голландским ученым XVI в. Стевином.

Пространство трех полукружных каналов – имеется в виду строение внутреннего уха как органа ориентации в пространстве. См. у

A. Щетникова указание на принадлежность идеи немецкому физиологу Ф. Гольцу (1870). См. в письме к М. В. Матюшину 1914 г. (НП:375).

Переход от трех измерений к четвертому – имеется в виду время как четвертая пространственная координата (широко обсуждавшаяся на рубеже XIX–XX вв. научная проблема). В указанном выше письме М. В. Матюшину Хлебников упоминает о работе на эту тему в сборнике Казанского математического общества 1893 г. Применительно к изобразительному искусству проблема четвертого измерения стала темой эстетических утверждений в среде кубофутуристов в 1910-е гг. (отсюда их ироническое именование в газетных фельетонах: «Люди четвертого измерения», вероятно, в связи с названием книги B. Розанова: «Люди лунного света»).

Опыт построения одного естественнонаучного понятия^*

Впервые: Вестник студенческой жизни. Орган русской академической корпорации С.-Петербургского ун-та. 1910. № 1. 15 марта (без подписи, в оглавлении греческими буквами: μεταβιος). Републикации: Chlebnikov, 1986 и Творения, 1986.

По-видимому, тема статьи сложилась под влиянием профессора К. С. Мережковского (брат Д. С. Мережковского), автора теории симбиогенеза клетки – об этом см.: Дымшиц В. А., Чебанов С. В. Биологические идеи Велимира Хлебникова // Хлебниковские чтения. СПб., 1991. С. 91–100. Подбор конкретных примеров из жизни птиц связан с орнитологическими наблюдениями Хлебникова в Казани под руководством отца (см. на С. 356). В Петербургский ун-т Хлебников перевелся как студент третьего семестра естественного отделения физмата; с конца 1909 г. он числится на историко-филологическом факультете.

Назад к карточке книги "Том 6/1. Статьи. Ученые труды. Воззвания"