Текст книги "Публицистика 1987 - 2003 годов"

Автор книги: Василий Федин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Как видим, нет ни взвода, ни «ломкомвзвода», а группа гвардейцев во главе с политруком». (А. Кривицкий и Д. Ортенберг в своих рассказах об истории появления первой публикации о 28 панфиловцах ни слова не говорят о том, что двумя днями ранее подобная публикация была в «Комсомольской правде»).

Далее А. Ф. Катусев приводит свидетельство корреспондента «Красной звезды» Коротеева. «...Примерно 23—24 ноября 1941 года я вместе с военным корреспондентом «Комсомольской правды» Чернышевым был в штабе 16-й армии ... Мы лично говорили с Рокоссовским, который познакомил с обстановкой ... При выходе из штаба армии мы встретили комиссара 8-й Панфиловской дивизии Егорова, который рассказал также о чрезвычайно тяжелой обстановке, но сообщил, что независимо от тяжелых условий боев наши люди героически дерутся на всех участках».

Здесь А. Ф. Катусев замечает: «Последние слова в показаниях Коротеева (в показаниях по делу И. Е. Добробабина – прим, авт.) выделены мною не случайно. В них, на мой взгляд, и заложена

БОЛЬШАЯ ПРАВДА БОЛЬШОГО ПОДВИГА, сфальсифицированного затем, считаю преступно, в «героизм взвода Добробабина». Массовый подвиг всей роты, всего полка, всей дивизии безответственностью не совсем добросовестных журналистов приуменьшили до масштабов мифического взвода ... Но когда Коротеев возвратился в Москву, в редакцию, то допустил непростительную ошибку.,. Послушаем его самого: «По приезду вечером ... я доложил редактору Ортенбергу обстановку, рассказал о бое роты с танками противника. Ортенберг меня спросил, сколько же людей было в роте, которая сражалась с немецкими танками. Я ему ответил, что состав роты, видимо, был неполный, примерно человек 30—40. Я сказал также, что из этих людей двое оказались предателями ... 28 ноября в «Красной звезде» была написана передовая «Завещание 28 павших героев»... Таким образом и появилось в передовой количество сражавшихся – 28 человек, т. к. из 30 двое оказались предателями... В дальнейшем я не возвращался к теме о бое роты с немецкими танками; этим делом занимался Кривицкий, который первый написал и передовую о 28 панфиловцах».

Далее А. Ф. Катусев пишет: «Оплошность Коротеева заключалась в том, что он, не побывав на месте событий, не побеседовав с непосредственными участниками боя, не располагая точными данными, к тому же спровоцированный торопливой настойчивостью Ортенберга, назвал значительно приуменьшенную цифру. Перед боем рота старшего лейтенанта Гундиловича, а речь идет именно о ней ... насчитывала до 140 человек, после боя в ней остались около 30. Погибли смертью героев более 100 человек. Коротеев, сам того не зная, исключает из числа не только героев, но и активных участников боя именно эту, отчаянную, стойкую сотню. Для Ортенберга и Кривицкого дальнейший «творческий» процесс оказался довольно простым и безответственным делом – все свелось к «профессиональной» журналистской и редакторской «технике».

Я нашел в материалах А. Ф. Катусева подтверждение всех своих мыслей, изложенных выше. Подытожим их;

Итак. Прикрывая Москву на Волоколамском направлении в октябре—ноябре 1941 года, мужественно и героически сражались воины Панфиловской дивизии, дивизии Белобородова, похороненного по его завещанию в сентябре        года в братской могиле на 41-м километре Волоколамского шоссе; сражались здесь и конники Л. Доватора и танкисты М. Катукова, и отдельные морские стрелковые бригады Тихоокеанского флота, бойцы многих других частей.

Тысячи доблестных сынов Отечества преградили дорогу яростно рвущимся к Москве фашистским войскам и пали в жестоких боях. И вместо 28 панфиловцев стояла насмерть рота панфиловцев, которой командовал Гундилович, – около 140 человек. Более 100 из них полегли в бою. Среди этих ста были и политрук Клочков, и многие из тех, кто назван в числе 28 героев-панфиловцев и кому было в спешке заслуженно и незаслуженно присвоено звание Героя Советского Союза.

А рядом стояли и бились насмерть многие другие панфиловские роты, отряды истребителей танков, батареи и танки, о которых мы, к великому сожалению, почти ничего не знаем.

Появившийся в конце ноября 1941 в газетах рассказ о подвиге 28 героев-панфиловцев более чем наполовину легенда, сыгравшая в те годы, видимо, положительную роль, поднимая боевой дух армии и народа.

Но позднее эта легенда сыграла отрицательную роль: она затмила действительно героические подвиги многих, многих павших на Волоколамском направлении. Порождала небылицы.

Многие ли из нас знают, кто командовал полками, батальонами, ротами и взводами, отрядами разведчиков, истребителей танков, артбатареями?.. Хотя бы только в Панфиловской дивизии.

Давно пора восстановить полную картину тех далеких осенних дней 1941 года на Волоколамском шоссе.

ПЕРЕМИЛОВСКИЕ ВЫСОТЫ, 1941 ГОД

В 65 км от Москвы, строго на север по Дмитровскому шоссе, на восточном высоком берегу канала Москва—Волга, напротив города Яхрома есть поселок Перемилово и рядом с ним – поселок Семеш– ки. С ноября 1941 года это место в литературе о Великой Отечественной войне именуется Перемиловскими высотами. Оно вошло в историю тем, что в конце ноября 41-го в этом месте немцам удалось перескочить через канал и захватить в деревнях Перемилово и Се– мешки плацдарм. Сутки здесь шли кровопролитные бои.

Части формирующейся в этом районе из резервов ставки ВГК (но еще не сформированной) 1-й Ударной армии, предназначавшейся для контрнаступления, вынуждены были спешно и разрозненно вступать в бои и выбивать противника снова за канал. Приказ был – выбить любой ценой.

Сейчас приходится часто читать удивленные, а нередко кощунственные суждения: «Как это так, побеждать любой ценой?». Так вот, бои на Перемило'вских высотах – это одно из тех событий войны, когда победу, понятно почему, приходилось добывать любой ценой.

Переход немцев через канал Москва—Волга и создание Здесь плацдарма грозили чрезвычайными последствиями. В 30 км восточнее проходила стратегическая магистраль – железная и шоссейные дороги Москва—Ярославль. Эта магистраль связывала центр, Москву с крупнейшими районами военной промышленности – Ярославлем, Рыбинском, Кировым, с Вологдой и Архангельском. По этой железной дороге снабжался Севррный флот горючим и боеприпасами, по ней шли эшелоны с Урала и Сибири в Москву. Тридцать километров между каналом и ярославской дорогой были совершенно не подготовлены для обороны. Было о чем встревожиться и генштабу, и ГКО.

Лично Верховный Главнокомандующий позвонил командующему 1-й Ударной В. И. Кузнецову и потребовал немедленно выбить немцев с восточного берега канала. И лично командарм руководил контратаками наших батальонов на Перемиловских высотах [23].

В нынешние времена Перемиловские высоты знамениты тем, что там, высоко над каналом, над окрестностями стоит самый величественный монумент в честь защитников Москвы. Неофициально этот монумент зовут «Алёшей». Уж очень он соответствует словам песни: «Стоит над горою Алёша...». К сожалению, почти никому неизвестны авторы этого памятника, запоминающегося на всю жизнь всем, кто его видел вблизи хоть раз. Я с большим трудом разыскал имена авторов монумента. Вот они. Скульпторы – В. Глебов, Н. Любимов, А. Постол, В. Федоров, архитекторы – А. Каминский, Ю. Кривущенко, И. Степанов, инженер – С. Хаджибаронов. (Это – в книге «Подвиг народа. Памятники Великой Отечественной войны». [24]. Сооружен монумент в 1966 г. к 25-летию победы под Москвой в честь героических воинов 1-й Ударной армии.

В газете Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е.Жуковского «Вперед и выше» № 11 от 20.04.90 и в № 15 от 8.06.90 был опубликован очерк А. Ярустовского «Малоизвестные страницы летописи: «Битва под Москвой». В этом очерке есть ряд, мягко говоря, неточностей, связанных с событиями 41 года у Перемиловских высот. Первая неточность—это то, что умалчивается о переходе немцев через канал Москва—Волга и захвате плацдарма на его восточном берегу на Перемиловских высотах в районе шлюза № 3 (у станции Яхрома). Вторая неточность – это то, что мосты через канал (шоссейный и железнодорожный) якобы были своевременно взорваны. Эти неточности работают на версию автора о том, что якобы описанные автором мероприятия по сбросу воды из канала в пойму рек Яхромы и Сестры и своевременный взрыв мостов через канал, остановили немцев перед каналом.

В действительности события здесь происходили несколько иначе, значительно трагичнее. Перемиловские высоты в районе шлюза № 3 канала у станции Яхрома – единственное место, где немцам удалось перейти через канал Москва—Волга на его восточную сторону и захватить там плацдарм.

Событий у Яхромы в конце ноября 1941 года касаются многие видные военачальники той поры в своих мемуарах. Г. К. Жуков, бывший командарм 1-й Ударной В. И. Кузнецов, бывший начальник штаба 20-й армии Л. М. Сандалов в книге «Провал гитлеровского наступления на Москву» [25] на стр. 40, 281, 93. Многие другие авторы.

Из зарубежных авторов о форсировании канала Москва—Волга у Яхромы писали Ф. Гальдер в своем дневнике в томе 3, книга вторая на стр. 80; К. Рейнгардт – в книге «Поворот под Москвой... [26] на стр. 191, 193.; К. Типпельскирх – в книге «История второй мировой войны» на стр. 201. Все перечисленные авторы отмечают, что захват немцами плацдарма на восточном берегу канала Москва– Волга на Перемиловских высотах – событие крупного стратегического масштаба.

Ни в одном из упомянутых источников (и всех других мною прочитанных) нет никаких упоминаний о том, что поймы рек Яхромы и Сестры затоплялись и что это как-то сдержало немцев на подступах к каналу. Нет ничего подобного и в Военной энциклопедии.

(Правда, в «ВЭ» нет ни слова и о том, что немцы захватывали плацдарм на восточном берегу канала Москва—Волга).

В ноябре 1941 года были открыты шлюзы Истринского водохранилища и была затоплена местность южнее этого водохранилища, что действительно сдержало немцев перед 16-й армией.

Немцы перескочили через канал именно потому, что шоссейный мост через канал у станции Яхрома (у шлюза № 3) не был своевременно взорван, и они прошли через него, преследуя танками сильно поредевшие роты 2-го батальона 29-й стрелковой бригады, включенной в 1-ю Ударную армию.

Более того, мосты через канал Москва—Волга (у Яхромы и – в нескольких километрах от нее – у Дмитрова) были взорваны несвоевременно, уже после того, как немцы были выбиты с Переми– ловских высот за канал и перед тем, как через несколько дней по этим мостам должно было начаться и развиваться наше контрнаступление.

Вот как события у Перемиловских высот описывает непосредственный участник тех боев бывший командарм 1-й Ударной В. И. Кузнецов. Это, пожалуй, наиболее яркое воспоминание о тех далеких и очень тревожных событиях.

В указанном выше очерке «1-я Ударная армия в боях под Москвой» В. И. Кузнецов свидетельствует:

«22 ноября 1941 года по вызову Генерального штаба я прибыл с Юго-Западного фронта в Москву ... Б. М. Шапошников вручил мне приказ Ставки о формировании 1-й Ударной армии и назначении меня командующим этой армией ... Для сосредоточения армии отводился район Дмитров, Яхрома, Загорск ... Срок с 20 по 30 ноября ... Вечером 23 ноября в район Дмитрова прибыл командир 29-й стрелковой бригады полковник Федоров с головным батальоном и штабом бригады... Во второй половине дня 24 ноября ... я выехал в Загорск, где должен был формироваться штаб армии...

Во время беседы с секретарем горкома меня вызвал по телефону Главком ... Сталин предупредил о возможном выходе противника в районе Дмитров, Яхрома...

Днем 27 ноября 29-я бригада ... двумя батальонами заняла для обороны подготовленный рубеж на участке Дмитров, Яхрома. Третий батальон, составлявший второй эшелон бригады, сосредоточился в районе Дмитрова.

На рассвете 28 ноября в штабе 29-й бригады было получено донесение из 2-го батальона о движении танков противника по дороге Ольгово—Яхрома ... около 7 часов утра 12—15 танков и одна-две роты пехоты противника с ходу атаковали левофланговую роту 2-го батальона, занимавшего оборону по западной окраине Яхромы... Рота, не имея противотанковых средств ... не выдержала атаки танков и в беспорядке начала отходить на восточный берег канала.

Противник, преследуя отходящие подразделения, захватил яхромский мост через канал и занял деревню Перемилово на его восточном берегу...

Выход противника на восточный берег канала в районе Переми– лова угрожал тяжелыми последствиями ... Прибыв около 10 часов утра в расположение 3-го батальона и ознакомившись с обстановкой, я принял решение контратаковать противника, занявшего Перемилово.

Начавшееся около 14 часов наступление частей 50-й и 29-й бригад окончилось неудачно. Огнем пехоты и главным образом танков противник остановил наступление части в 300 метрах от восточной окраины Перемилова и вынудил их отойти в исходное положение.

Повторная атака деревни Перемилово, назначенная на 6 часов утра 29 ноября, увенчалась успехом ... Враг ... потеряв несколько десятков солдат ... и 20 танков ... отошел на западный берег канала. Преследуя его, подразделения 3-го батальона 29-й бригады захватили мост через канал.

Однако огонь противника помешал наступавшим частям с ходу овладеть Яхромой ... Мосты у Яхромы, как автогужевой, так и железнодорожный, по приказу Ставки были взорваны».

О взрыве соседнего дмитровского моста через канал есть интересное свидетельство бывшего командарма 30-й Д. Д. Лелюшенко в его книге «Заря победы» [27] на стр. 99 и 107.

«Рано утром 29 ноября ... выехали в Дмитров к мосту через канал. Нужно было решить, как лучше укрепить оборону. Здесь снова встретились с В. И. Кузнецовым. Его тоже беспокоила оборона города. (Через Дмитров проходила разграничительная линия между 1– й Ударной и 30-й армиями – примеч. автора). Тут же находился генерал-майор инженерных войск М.И. Галицкий.

Галицкий сказал, что он послан сюда Ставкой и на него возложена ответственность за то, чтобы в случае отхода наших частей подорвать мост через канал. По-видимому, в Ставке были сильно обеспокоены, когда, противник с ходу ворвался в Яхрому и форсировал канал. Галицкий настоятельно советовал отвести войска за канал, а мост сразу же подорвать .. Нам было очень выгодно сохранить два плацдарма с мостами через канал: один у Дмитрова, в полосе 1-й Ударной, другой севернее, ближе к Иваньковской переправе, в полосе 30-й армии. Да и зачем отдавать без боя противнику плацдарм и уничтожать мост?..

В конечном итоге я не согласился на подрыв моста...

Поздно вечером 30 ноября, будучи на КП, мы услышали сильный взрыв со стороны Дмитрова. Это саперы 1-й Ударной взорвали в городе мост через канал. Галицкий добился-таки своего...»

В нескольких сотнях метров позади знаменитого обелиска – устремленного на запад «Алёши», есть братская могила воинов Красной Армии, погибших на Перемиловских высотах в конце ноября 1941 года. Она, как и многие другие братские могилы, долгое время оставалась безымянной, Да и сейчас на памятнике у этой могилы высечено всего несколько имен, хотя по рассказам старожилов поселков Перемилово и Семешки, на поле между этой могилой и обелиском полегло очень много красноармейцев. И безымянность братской могилы на Перемиловских высотах еще один молчаливый укор нашему беспамятству.

НЕФТЬ И ВОЙНА

(О книге Н. К. Байбакова «Сорок лет в правительстве»)

Воспоминания Н. К. Байбакова «Сорок лет в правительстве» [28] – книга небольшая, но очень содержательная. В ней со знанием дела повествуется о Напряженном труде советского народа в сложные периоды нашей истории – в предвоенные, военные и послевоенные годы. Дается краткий анализ состояния экономики страны в эти периоды и до наших дней. (Написано в 1994 году) Автор, начавший свою производственную деятельность в 1932 году инженером на бакинских нефтепромыслах после окончания Азербайджанского нефтяного института, быстро рос как специалист, занимая последовательно должности инженера, старшего инженера, начальника нефтепромысла, начальника объединения нефтепромыслов, замнаркома и наркома нефтяной промышленности, председателя Госплана СССР, председателя Краснодарского совнархоза (1958 г.), снова председателя Госплана. Автор рассказывает о частых служебных встречах и совместной работе со Сталиным, Молотовым, Кагановичем, Берия, Вознесенским, Косыгиным, Тевосяном, Хрулевым, Хрущевым, Брежневым, Рыжковым, другими известными политическими и хозяйственными деятелями. Дает им всем свою оценку деловых и личных качеств, не всем – лицеприятную. Высказывает свое отношение ко всем ключевым событиям нашего недавнего прошлого, начиная с середины 30-х годов. Оценки его кажутся беспристрастными, за редким исключением с ними соглашаешься.

Около 30 страниц автор отводит своей деятельности в период Великой Отечественной войны, касаясь главным образом работы на посту замнаркома и наркома нефтяной промышленности. Этот материал, к сожалению, очень краток, хотя и представлен довольно ярко. С исключительной теплотой он вспоминает нефтяников Баку, Северного Кавказа, Краснодарского края, Башкирии. С гордостью пишет о том, что в первый год войны бакинцы дали стране 23,5 млн. тонн нефти – самую большую годовую добычу за всю историю существования промыслов. Щедро называет имена своих коллег, мастеров и руководителей-нефтяников. Среди них – азербайджанцы, русские, чеченцы, ингуши, украинцы, башкиры и представители других национальностей единой советской семьи. Читая строки книги о тружениках того времени, веришь, что советский народ был заслуженно назван героическим. Это потом уже замусолили это слово.

Чрезвычайная обстановка, сложившаяся к середине лета 1942 года на юге, когда немцы прорвались на Кубань и устремились на Кавказ, в книге отражена через обострившуюся проблему снабжения армии и промышленности горючим. Убедительнее всего о сложившейся ситуации говорит вот такое напутствие Сталина Байбакову: «Товарищ Байбаков, Гитлер рвется на Кавказ. Он объявил, что если не захватит нефть Кавказа, то проиграет войну. Нужно сделать все, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам... Поэтому я вас предупреждаю, если вы оставите хоть одну тонну нефти, мы вас расстреляем. Но если вы уничтожите промыслы, а немец не придет, и мы останемся без горючего, мы вас тоже расстреляем». Перед Грозным, нефтепромыслы которого еще не успели ликвидировать, а немцы находились уже рядом, были выставлены в те дни заградительные отряды с жестоким приказом расстреливать каждого отступающего. Сталинская жестокость в той обстановке была крайней, но необходимой. К концу лета 42-го мы откатились дальше самой последней черты. Если бы немцы захватили нашу нефть, то воевать нашему народу пришлось бы еще лишних несколько лет. И июльский сталинский приказ № 227 «Ни шагу назад!» был тоже необходим. Байбаков пишет: «Почти за полугодовой период оккупации нефтяных промыслов Краснодарского края немцы не могли восстановить ни одной скважины. Но и нам – после освобождения промыслов от фашистских войск – тоже не удалось их восстановить. Пришлось бурить новые.»

На протяжении всего повествования автор снова и снова возвращается к личности Сталина. Как руководителю государства он дает ему довольно высокую оценку, но упрекает за жестокость и винит за репрессии невиновных людей. Он пишет: «Имелись ли в тот (довоенный – В.Ф.) период основания для принятия столь жестких решений? Думаю, что нет. Конечно, были саботажники, были и откровенные враги нового нарождающегося строя. Но даже в этих условиях человеческий разум, гуманизм должны одерживать верх». Тем не менее в книге нет вульгарно-оскорбительных выпадов против Сталина, которыми часто изобилуют нынешняя «демократическая» пресса, радио, телевидение и кино. И возмутительнее всего, когда это делают лица еврейской национальности. Тупая, черная неблагодарность! Если бы пал СССР в той войне, то еврейский род был бы истреблен гитлеровцами по всей планете. Поставив на службу своей военной промышленности мощный военный потенциал и необъятные сырьевые ресурсы СССР, Гитлер в очень короткий срок разнес бы в щепки Соединенные Штаты, не говоря уже о Великобритании. Евреи должны вечно молиться за Сталина, за Красную Армию, за то, что она спасла их от поголовного уничтожения.

В связи с вопросом о репрессиях любопытны вот какие строки Байбакова: «В те годы мне буквально не давал покоя один вопрос: почему в число вредителей и врагов народа попадали самые верные идеалам революции люди? Возможно, этому способствовала кем-то искусно направленная против них «кампания»... Так, Н. П. Дудоров, работавший в те годы секретарем парткома Наркомтяжпрома, рассказал мне, что в наркомате орудовала группа, которая в течение 1936—1937 годов оклеветала более ста честных партийных, советских и хозяйственных работников. Многие из них были репрессированы и расстреляны». И далее его же слова: «Уникальные оригиналы кратких заметок Л.Б.Каменева, которые хранятся в архиве Троцкого в библиотеке Гарвардского университета, подтверждают, какая сложная и острая развернулась в те годы борьба... Материалы показывают, что действительно существовали силы, ставившие цель свергнуть Сталина».

Сразу вспомнились публикации разного времени, в которых содержалась конкретная информация, позволяющая сделать вывод о том, что действительно существовала целенаправленная из единого центра линия оклеветывания честных людей с целью замаскировать антиправительственный, антисталинский заговор. И мемуары славного Героя Отечественной войны, прошедшего ГУЛАГ, А. В. Горбатова «Годы и войны», и ксерокопия собственноручно написанного заявления Тухачевского Ежову, приведенная в «Военноисторическом журнале» №8 за 1991 год, заявления, написанного им на 2-й день допроса, в котором его слова: «Обязуюсь... изложить следствию все, касающееся заговора... Участие в нем принимали: Фельдман, Алафузо, Примаков, Путна и др., о чем я подробно покажу дополнительно». И его подпись. Мне представляется необходимым взглянуть и на все прошлые политические репрессии и особенно на массовую горбачевско-яковлевскую реабилитацию с позиций этих публикаций.

Книга Н. К. Байбакова, думается, будет весьма интересна и полезна для историков, экономистов, для всех тех, кто не равнодушен к прошлому своего Отечества.

СЕЛЬСКИЙ РАЙОН ВРЕМЕН ВОЙНЫ

Краеведческий музей Ростова-Ярославского сделал великолепный подарок всем кому небезразлична история нашего Отечества, – издал книгу « Была война. Сборник документов и воспоминаний о Ростове в период Великой Отечественной войны 1941 – 1945 годов» [ 29 ]. Книга содержит восемь разделов: Ростов и Ростовский район в 1940 – 1945 годах; воспоминания жителей Ростова и сел Ростовского района; сочинения школьников 1942 г.; хроника городской газеты

«Большевистский путь» за 1940 – 1945 годы; заявления о приеме в ряды членов ВКП(б) и добровольном желании отправиться на фронт; фронтовые письма, адресованные в Ростов и окрестные села; фронтовые рисунки И. Л. Маринина 1944 года; перечень статей по военной тематике, опубликованные в газете « Ростовский вестник « в 1990 – 2001 годах.

Составители книги – сотрудники исторического отдела музея– заповедника А. Е. Веденеева (редактор), Е. В. Рогушкина, А. Ю. Савина, А. Г. Морозов. Они же все авторы содержательного общего обзора о населении, промышленности и сельском хозяйстве довоенного города и района и в годы войны. Ростов-Ярославский широко известен как историко-архитектурный памятник Ростово-Суздальской Руси, звено «Золотого кольца России». Но в довоенные годы, хотя об этом и не говорят составители книги, этот город вместе со своим районом представлял собой типичный элемент сельскохозяйственного потенциала страны. Наиболее интересный, с моей точки зрения, материал приведен в общем обзоре первого раздела книги, воспоминаниях жителей города и района, хронике местной газеты за 1940—1945 годы. В первом разделе интересные цифры: количество населения в городе, рождаемость и смертность по годам, начиная с 1940 по 1949г.

Во многих воспоминаниях с теплотой говорится о довоенном Ростовском профессиональном драматическом театре.

Тут я выскажу на правах бывшего жителя этого города критическое замечание о книге. Упущением мне кажется то, что составители ни словом не упомянули о довоенном детском доме. Он существовал в городе с 20-х годов до осени 1941 года (до момента эвакуации в Чухлому). Располагался он на окраине города за оградой Яковлевского монастыря. Постоянно в нем находилось около ста воспитанников. Это была своеобразная «автономия» в городе, своя «республика» со своими законами, традициями и проблемами. Детдом временами доставлял городским властям и населению немало хлопот мелкими кражами на базаре, на пристанционных пакгаузах, набегами на сады и огороды, драками с городскими мальчишками, проблемами школьного образования, страстным увлечением рогатками и еще более страстным и более серьезно – дробовиками (в иных местах называемыми самопалами, поджигалками). В детдом часто, особенно в 20-е годы, попадали дети-подкидыши, дети-бродяги, по-

знавшие после потери семьи в раннем возрасте уличную «свободу», много лет не знавшие школы. И детдом, и его самоотверженные сотрудники выполняли важнейшую и труднейшую государственную задачу: отводили от улицы и выводили «в люди» беспризорную рать, которая в те годы в стране была немалой.

В Ростовском районе было развито картофелеводство, овощеводство и животноводство, работало много небольших крахмалотерочных заводов.

С 23 июня 1941 года Ростов-Ярославский находился, как и вся Ярославская область, на военном положении. В августе было введено нормированное распределение основных продовольственных товаров. Школьникам во время войны выдавали в школе во время перемен по 50 г хлеба. Фабрики и заводы в военные годы сделали заметный вклад в снабжение армии продовольствием, несмотря на резкое сокращение рабочей силы. Кофе-цикорная фабрика (до войны – 1 736 чел., в 1945 г. – лишь 950) произвела и отправила на нужды армии 2764 т крупяных, 8530 т – овощных концентратов, 3941 т сушеных овощей и сушеного картофеля, 125 т сухарей, 11794 т кофейных и чайных напитков, 629 т концентрированного какао с молоком, шоколада и черного кофе, 2 961 гектолитр хвойных витаминов С. Часть этих продуктов поставлялась в блокадный Ленинград. Фабрика «Рольма» производила во время войны грубые технические ткани и брезенты, очень нужные в авиации, танковых войсках. Консервный завод в селе Поречье Ростовского района выпустил за годы войны 38 миллионов банок мясных, молочных и овощных консервов. Кроме фабрик и заводов на нужды фронта работали швейные артели, изготовлявшие ватные куртки, шаровары, гимнастерки, белье.

Приведенные цифры, помимо всего прочего, показывают вот что. Хорошо развитый в предвоенные годы промышленно – сельскохозяйственный комплекс по переработке местной продукции сельского хозяйства и выпуску продуктов питания (консервы, сухофрукты, сухоовощи, концентраты, сухари, кофецикорные напитки, патока, глюкоза и тому подобное) практически без изменения своего основного производственного цикла и технологии стал выпускать продукцию снабжения воюющей армии. То есть, становится составляющей военной промышленности. Следовательно, подобный производственно-сырьевой комплекс является важнейшим элементом

военно-промышленного потенциала страны. И в мирное время такие промсельхозкомплексы должны быть постоянно в центре внимания высшей государственной власти и финансироваться на уровне важнейших отраслей военной промышленности. Тем более, что продукция такого комплекса всегда имеет стабильный спрос и в мирное время, окупающий значительную часть затрат на его модернизацию и развитие. Эту очевидную истину не понимают или не хотят понимать нынешние наши власти, совсем запустившие сельское хозяйство многих регионов страны. Между тем, это хорошо понимал ельцинский режим: одновременно с разрушением военной промышленности он разрушил повсеместно и сельскохозяйственные комплексы.

С первых дней войны в Ростове были развернуты три больших госпиталя в помещениях двух средних школ и в хирургической больнице. Самый большой эвакогоспиталь № 1385 открылся 23 июня 1941 года (дата, как представляется, многозначащая). Только через него прошло 13 500 раненых. Во время войны в городе, в селах и поселках района было создано восемь новых детских домов, куда поместили детей, вывезенных из Ленинграда и других западных городов... Только за первый месяц войны в Ростовском районе было размещено 5 890 детей.

Производственные возможности сельского хозяйства Ростовского района резко сократились с началом войны. Но благодаря самоотверженному труду оставшихся в колхозах женщин, подростков и стариков, тружеников города, школьников и студентов техникумов и училищ, помогавших колхозникам, Ростовский район за годы войны сдал государству 11 650 т. зерновых, 103 300 т. картофеля, 40 800 т. овощей. В течение всех военных лет сельские жители поставляли продукты питания на городской рынок, играющий исключительно важную роль в жизни городского населения в условиях карточной системы снабжения.

В книге немало воспоминаний жителей, дающих полное представление о тяжелом труде на колхозных полях. Особенно тяжело было людям на работах по обязательной государственной трудовой повинности вдали от дома осенью и зимой. На рытье окопов, на лесозаготовках, на торфоразработках.

Но трудились безропотно. Ясно было всем: во имя победы над врагом.

Приведу ряд выдержек из воспоминаний.

Г.В. Бирюлина, учительница начальных классов, 1927 г. рождения: «Родилась я в деревне Мартынка, на границе Переелавского и Ростовского районов. Во время войны мы жили там же, с мамой и маленьким братишкой, который народился в войну. Папу взяли в армию в конце лета 1941 года. Колхоз до войны был хороший. Получали на трудодни очень много: зерно, картофель, капусту, горох, и на эти деньги даже новые дома строили. Корова у нас была, теленочка держали, овечек, ягнят и курочек. Давали нам в войну хлеб по карточкам, но мама не работала, и на ее иждивенческую карточку можно было получить только 250 г хлеба. Давали овес, но его надо прежде высушить, размолоть... Участок у нас был 15 соток. Картошечка и молоко. Поэтому не голодали. Летом – грибов, ягод наберем. Правда, работать приходилось много... Сено таскали целое лето на своих плечах «беремем», плечи были все синие... И мы, ребята, в войну подсобляли и колхозу, и дома. Если мать в колхозе на работе – дома все дела на подростке. Семьи были большие, у многих по четыре, по пять детей... В нашем колхозе держали коров и лошадей. Тракторов не было, и землю приходилось пахать лошадьми. Поля, которые сейчас заброшены и давно заросли деревьями, в войну обрабатывали бабы!.. Никаких лозунгов с призывами в войну в деревне не было, все работали на совесть».