Текст книги "Воды текут, берега остаются"
Автор книги: Василий Юксерн
Жанры:
Детская проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Сапаном? А ты говоришь ≪марийцы≫.
В это время на мельницу пришел Гавриил Васильевич
Малыгин. Увидев учителя, Васли немного
смутился и хотел незаметно выйти, но тот остановил
его:
–A-а, и ты здесь, Мосолов? Ты мне как раз
нужен.
Мужики шумно приветствовали молодого учителя.
Как видно, многим из них он хорошо знаком.
Дед Ефим, коренастый старик с окладистой рыжей
бородой, спросил:
–Что там, Васильич, про войну слыхать?
Малыгин присел на лавку.
–Ничего хорошего с войны не слышно, Ефим
Тихоныч. По пути из Уржума заходил я в Лопъял.
Семья Ивана Микишкина письмо от него как раз
получила. Я нарочно выпросил у них письмецо,
чтобы вам прочесть. Вот послушайте.
Малыгин, достав из* кармана измятый конверт,
испятнанный круглыми почтовыми штемпелями, принялся
читать солдатское письмо.
–≪Дорогие отец и мать, жена Оклюш, сыновья
и дочери!
Давно не писал, был тяжело ранен. Сейчас лежу
в лазарете в городе Чите. Слава богу, жив.
А Выльып Сергей и Придбн Сану в том же бою
сложили свои головы. Я это своими глазами видел.
В лазарете говорят, что под городом Кинчжоу
за три дня полегло костьми сорок тысяч наших
солдат. Не знаю сам, как жив остался. Натерпелись
мы в тот день страху. Пушку нашу разбило, патроны
все вышли. Японцы идут на нас, а мы стоим
да грозим им кулаками. Что тут было! Не дай бог
никому попасть в такой ад!
Не хотел говорить, да все равно не скроешь:
в том бою потерял я руку и ногу. Будь проклята эта
война! Кому нужно было везти нас за десять тысяч
верст, чтобы нас там уничтожали, как какую-
нибудь мошкару. Оклюш, не убивайся, что я стал
калекой. Как-никак, но крестьянскую работу буду
работать. До свидания, отец и мать, до свидания,
Оклюш и дети. К осени ждите домой. 30 июня
1904 года. Ваш Иыван≫.
Пока учитель читал письмо, ни один из двадцати
с лишним человек не кашлянул, не шевельнулся.
Тяжело молчали и после, когда письмо было прочитано.
Наконец, дед Ефим вздохнул:
по
–Да что же они делают, эти апицеры! Вывели
солдат на войну, а патронов не дали. Это все равно
что выйти на молотьбу без цепов.
–Не хватает у нашей армии ни патронов, ни
ружей, ни пушек,—сказал учитель.
–Почему?
–Да уж потому. Иначе не трясли бы кулаками
перед наступающим противником. Недаром Япония
теснит Россию.
–Россию, говоришь?—переспросил дед Ефим.– Разве война идет не на чужой земле?
–Твоя правда, Ефим Тихоныч, война идет в
Китае. Русская армия отступает.
–И пусть отступает! —решительно сказал дед
Ефим.—Нечего нашим солдатам лить свою кровь на
чужой земле!
Малыгин быстро взглянул на старика и ничего
не ответил.
Васли, внимательно слушавший весь разговор,
подумал с удивлением: ≪Если русская армия будет
отступать, ведь тогда Япония победит Россию. Разве
это не будет для всех нас позором?≫
На мельницу вбежал мальчик лет двенадцати,
внук деда Ефима.
–Дедушка, подошла наша очередь! —крикнул
он.
Старик положил большую, как лопух, ладонь на
плечо внука и, попрощавшись с учителем, вышел.
Вскоре поднялся Малыгин, поманив с собой
Васли.
–Вот что, Мосолов,—сказал он,—я привез
сегодня из Уржума химическую посуду и различные
приборы для физического кабинета, их надо распаковать
и расставить в шкафах. Хотел попросить тебя
этим заняться. Сможешь?
–Конечно, Гавриил Васильевич!
–Тогда приходи завтра.
Учитель ушел.
Вдруг со стороны мельницы послышались суматошные
крики, потом какой-то мужик подбежал
к Васли:
–Эй, парень, иди-ка скорей! С мельником беда!
Васли кинулся на мельницу. Протискавшись
между сгрудившихся людей, он увидел Матвея,
лежавшего на полу без кровинки в лице.
Васли опустился рядом с мельником на колени.
–Дядя Матвей, что с тобой? —испуганно спросил
он и взял мельника за руку.
Тот вскрикнул.
–Руку сломал,—сказал кто-то из помольщиков,
и все, перебивая друг друга, принялись обсуждать
случившееся.
Оказывается, Матвей, поднимаясь по лесенке
к ковшу, оступился и упал на крутящийся жернов.
Полу его фартука закрутило осью жернова, и сколько
Матвей ни дергал, никак не мог освободиться.
Руку прижало к жернову. Ему пришлось бы совсем
плохо, не подоспей к нему на помощь дед Епй
с ножом. Старик перерезал пояс фартука, мельник
свалился с крутящегося жернова на пол.
Помольщики толпились вокруг и бестолково
охали.
Лицо Матвея стало землистого цвета, дыхание
прерывалось каким-то хрипом.
Васли вскочил на ноги, сказал решительно:
–Запрягите кто-нибудь лошадь! Его надо отвезти
в больницу!
–Моя лошадь запряжена,—сказала какая-
то женщина.
Васли с помощью трех мужиков вынес Матвея
наружу и бережно уложил в телегу.
В эту ночь Васли не ложился. Он не выходил
из мельничного амбара. Возьмет муку из одного
постава, пощупает, не крупно ли молота, переходит
к другому. Несколько раз поднимался в верхний
амбар. Осматривал ставок, прислушивался к работе
водяного колеса. Утром, когда особенно стало клонить
в сон, вышел наружу, поеживаясь от предрассветного
холода, смотрел, как от реки поднимается
туман, слушал бурлящую под колесом воду и думал
о Матвее: ≪Скорей бы он поправился!≫
Глава IV
НОЧНЫЕ ГОСТИ
Утром Васли отправился к дому директора школы
и сел на лавочке у ворот, ожидая, когда выйдет
Баудер.
Нежаркое солнце ласково пригревает, нет ни
ветерка, воздух пропитан запахом нагретой сосновой
смолы.
Незаметно для себя Васли задремал.
Проснулся, почувствовав, что кто-то трясет его
за плечо. Открыл глаза —перед ним сам Баудер.
Васли вскочил.
–Ты чего тут? —строго спросил Баудер.
–Пришел сказать... Дядя Матвей... То есть
Матвей Трофимович вчера вечером покалечился,
руку сломал.
–Вот как! Где же он сейчас?
–В больнице.
Директор нахмурился еще больше.
–Значит, мельница не работает?
–Работает.
–Кто же за мельника? —удивился Баудер.
–Я.
–Ты? Ну молодец, Мосолов. Выходит, ты знаешь
это дело?
–Матвей Трофимыч научил кое-чему.
Лицо директора просветлело, он изобразил на
лице даже что-то похожее на улыбку.
–Ну что ж, пойдем посмотрим, что там у тебя
на мельнице творится,—сказал он и зашагал к
Нольке.
Увидев, что помольщиков не убавилось и что все
идет как надо, даже записи в мельничном журнале
сделаны парнем аккуратно и точно учтены полученные
за помол деньги, Баудер еще раз похвалил
Васли и ушел.
К вечеру на мельницу заявился надзиратель
Потап Силыч и сказал Васли:
–Покуда мельник в больнице, я буду здесь
за него. Баудер так приказал. Ты следи за порядком
на мельнице, а я за всем остальным.
Васли так и не понял, что имел в виду Потап
Силыч, но переспрашивать не стал и занялся мытьем
полов. Управившись, он побежал в школу к
ожидавшему его Малыгину, оттуда в больницу навестить
Матвея.
Когда он вернулся, Потап Силыч встретил его
грубой бранью.
Оказалось, что, пока Васли не было, один постав
начал молоть слишком крупно. Прибежали за мельником.
Потап Силыч понятия не имел, как помочь
беде, но не хотел признаться в этом.
–Сейчас приду,—сказал он помольщикам и
побежал искать Васли.
Но того нигде не было. Потап Силыч принялся
перебирать в конторе какие-то бумаги, а сам
то в окно посмотрит, то в дверь выглянет. Завидев
на берегу Нольки Васли, он еще издали погрозил
ему кулаком, а когда тот подошел ближе, накинулся
на парня:
–Ты где это шляешься, щенок? Марш на
мельницу!
Войдя в мельничный амбар, Васли увидел, что
у второго постава толпятся люди.
–Что тут у вас? —спросил Васли, подходя. Он
зачерпнул муку в горсть.—Крупна!—определил он
и немного поднял ковш. Зерно потекло тоненькой
струйкой.—Ну как?
–Теперь ладно,—сказал один из помольщиков.
Другой добавил одобрительно:
–Вот ведь: невелик парнишка, а дело знает!
В августе помольщиков стало меньше. Васли
думает, что был бы дядя Матвей, отпустил бы
его погостить домой, пока каникулы. У Потапа Си-
лыча[ он проситься не стал, все равно не отпустит.
На ночь мельница остается целиком на попечении
Васли.
Однажды вечером, уже совсем стемнело, на
мельницу пришли двое мужчин. Васли никогда их
прежде не видел. У одного из них бросался в глаза
глубокий шрам на лбу.
Васли сразу понял, что это не помольщики: помольщики
приехали бы на телеге, а эти были пеши.
Наверное, прохожие завернули на мельницу переночевать.
Тот, что со шрамом, спросил:
–Ты что, парень, один тут?
–Один.
–Разве Потап Силыч не ночует на мельнице?
–Нет, он ночует в общежитии.
–Эх, досада! —сказал мужчина.
Он кивнул своему спутнику, и они ушли.
Наутро Васли рассказал о ночных гостях Потапу
Силычу. Услышав, что у одного из них шрам на лбу,
надзиратель явно струхнул. Лицо у него стало
серым, как весенний снег.
–Вот оно! Дождался,—пробормотал он.
Он был так напуган, что Васли даже стало его
жалко.
–Что такое, Потап Силыч? —участливо спросил
он.
–Не твое дело! —отрубил надзиратель, в з а думчивости
крутя свои седеющие усы. Наконец
встал решительно и сказал: —Никуда не отлучайся,
я поехал в волость.
Он ушел. Вскоре на мельницу заглянул Ваня Ис-
лентьев.
–О-о, сколько времени не виделись! —обрадовался
ему Васли.
–Давненько,—подтвердил Ислентьев, пожимая
Васли руку.—Я сегодня коров пасу на Нижнем
лугу. Сейчас они в тень попрятались от зноя, смирно
стоят, и я решил тебя проведать. Куда Потап
побежал?
–В волость.
Васли рассказал о ночных посетителях и о том,
как напугался надзиратель, когда услышал о них.
Глаза Ислентьева загорелись.
–Может, беглые каторжники пришли свести
счеты с Потапом? —сказал он.—Я же тебе рассказывал,
что он раньше в урядниках служил. Много
людей погубил, под ссылку да под каторгу подвел.
Было время, и моего отца такая же гадина, как наш
Потап, в тюрьму засадил. Э-эх, была бы моя воля...– он сжал кулаки.
Васли тяжело вздохнул:
–Отчего люди враждуют друг с другом, почему
не могут жить мирно, помогать друг другу, выручать
из беды?
Ислентьев поморщился:
–Ну и кислятина ты, Мосолов! Тебе скоро
пятнадцать лет, а рассуждаешь, как маленький,
слушать тошно!.. Ну, я пошел.—Он хотел уйти, но
остановился: —Послушай, если эти двое еще придут,
дай мне знать.
Васли удивленно на него уставился:
–Как я дам тебе знать? И зачем они тебе?
Ислентьев только рукой махнул и, ничего не
ответив, ушел.
Потап Силыч не напрасно ездил в волость. Би-
ляморский волостной старшина Шабалин сказал
ему: ≪Да-да, уржумский пристав сообщил нам, что
двое сосланных из нашего уезда недавно бежали
из ссылки. Ступай к себе и ничего не бойся, я
пришлю на мельницу полицейских. Придут твои
гости к тебе на мельницу, мы их там и сцапаем≫.
Вечером на мельницу приехали три всадника
и два человека на телеге.
Потап Силыч встретил их как нельзя более
радушно. На Васли прикрикнул:
–Не вертись под ногами! Пошел отсюда!
Васли как раз наливал себе чаю из самовара.
Ответил спокойно:
–Вот напьюсь чаю и уйду.
Надзиратель взорвался:
–Убирайся, тебе говорят! —заорал он и схватил
Васли за плечо.
Васли встал, в упор посмотрел на Потапа Силыча:
–Уберите руки, господин надзиратель.
Тот смешался и отошел, бросая на парня злобные
взгляды.
Васли отодвинул налитую чашку и вышел. Сел
на нижнюю ступеньку крыльца, прислушался.
Стояла тихая ночь. Лишь равномерно постукивали
мельничные ковши да лошади хрустели сеном.
Вдруг из темноты выступила какая-то фигура.
–Потап тут? —негромко спросил человек, и
Васли по голосу узнал вчерашнего мужчину со
шрамом.
–Тут,—так же тихо ответил Васли.—С ним
еще пятеро, из волости приехали.
–Оружие у них есть?
–Не знаю, не видел.
–Лошади ихние?
–Да.
–Потап знает, что мы вчера приходили?
–Я сказал.
–Эх, не догадался я тебя предупредить, чтоб
не сказывал. Ну да ладно, в другой раз.– И он шагнул в темноту.
Вскоре послышался стук копыт, и по крутому
берегу Нольки промелькнули два всадника.
Утром Потап, злой с похмелья —всю ночь он
со своими гостями просидел за столом,—накинулся
на Васли с упреками:
–Не иначе, ты отвязал коней.
–Кабы я, то всех бы тогда отвязал,—возразил
Васли.—Не трогал я коней, не трогал!
–Куда же они делись? —недоумевал Потап.– И те не явились, только напрасно прождали их. Ну
чего ухмыляешься? Пошел с глаз!
ГлаваV
ПОПЕРЕЧНЫЙ ЙЫВАН
Наступила осень. Осины и березы оделись в
золотые одежды.
Погода стояла засушливая. За весь сентябрь
не выпало ни капли дождя. Пыль, как летом, клубится
над пересохшей землей.
Люди в тревоге. Озимая рожь взошла хорошо,
но засуха не дает ей войти в силу. А не сегодня-
завтра ударят холода.
Ученики Нартасской сельскохозяйственной школы
тоже волнуются, у них свои заботы.
Гавриил Васильевич Малыгин привез из-под Казани
саженцы яблонь, вишни и крыжовника. Баудер
отвел участок земли вдоль Биляморской дороги.
Малыгин привел ребят на участок, сказал:
–Здесь мы с вами заложим опытный сад. Пусть
крестьяне увидят, что и в наших краях при хорошем
уходе могут расти яблоки, вишня, крыжовник. Крыжовника
у нас никто не выращивает, и мы покажем
пример.
Когда учитель отошел, Йыван Скворцов посмотрел
ему вслед и злобно сказал:
–Языком чесать куда как легко! А землю-
то нам копать придется. Охота была!
Васли удивленно посмотрел на Скворцова.
–Послушай, Йыван,—сказал он,—зачем же
ты тогда пошел учиться в сельскохозяйственную
школу?
–Он бы не пошел, да отец заставил,– ответил вместо Скворцова Ислентьев.
–Вам-то какое до меня дело? —огрызнулся
Йыван и нехотя взялся за лопату.—Отстаньте!
Но Васли не отстал.
–Про Гавриила Васильевича нельзя так говорить,– покачав головой, сказал он.—Ты же знаешь,
он на этом участке пни корчевал вместе с нами
и саженцы сам привез.
Яша Гужавин воткнул лопату в землю и
выпрямился:
–Зря ты, Вася, слова тратишь. Ведь Иыван
одно слово —поперечный.
–Какой-какой? —спросил Йыван.
–Сейчас объясню,—спокойно и насмешливо
ответил Яша.—Есть такая сказка. Жили старик
со старухой. Старуха все делала старику назло.
Уйдет он сено косить, скажет старухе: ≪В полдень
принеси мне обед≫. Ждет-пождет —нет старухи.
Приходит дед вечером домой голодный, спрашивает:
≪Что ж ты мне поесть не принесла?≫ —≪Да ты
сам не велел!≫—отвечает старуха. В другой раз
старик говорит: ≪Я сегодня на дальний луг пойду,
ты мне обеда не приноси≫. Только солнышко на
полдень —глядь, идет старуха, несет горшок с кашей!
И так всю жизнь. Однажды случилось им
идти через реку. Видит старик, мосток худой, ненадежный,
он и говорит: ≪Не ходи, старуха, через
мост, провалишься≫. Старуха —на мост, провалилась,
упала в воду и утонула. Пошел старик вниз по
течению, ждет, когда вода принесет его старуху.
А старухи нет как нет. Тогда старик пошел от моста
вверх по течению. Так и есть: на песчаной отмели
лежит старуха. ≪Вот ведь какая поперечная! – удивился старик.—Даже после смерти против течения
поплыла≫. Вот и вся сказка,—закончил Яша,
хитро посмотрев на Йывана.
–Учти, я тебе этого никогда не забуду! – сквозь зубы пробормотал Йыван и отошел в сторону.
Но с этого дня кличка ≪Поперечный Йыван≫
накрепко прилепилась к Скворцову.
Когда вскопали целину, Малыгин показал ребятам
нарисованный им план сада. Весь сад разделили
на три участка: на одном предстояло посадить
яблони, на другом —вишни, на третьем —крыжовник.
Через два дня саженцы были высажены. Пройдет
время, и они превратятся в пышные кусты и высокие
деревья.
Дома Васли сказал Матвею (мельник уже неделя
как вернулся из больницы):
–Дядя Матвей, плети корзины побольше: через
пять-шесть лет в нашем саду будут яблоки.
Мельник улыбнулся в ответ:
–Это еще журавель в небе.
–Журавель в небе, а саженцы в земле.
–Садись-ка со мной обедать,—пригласил Матвей.
Во время обеда они продолжали разговаривать.
–Земле помогать надо,—говорил Матвей,– тогда она отблагодарит тебя.—Когда я жил в Уржуме,
стоял на квартире у одного старика садовода.
Этот старик не ленился, все лето и осень таскал
в свой сад речной ил из Уржумки. В ведрах нарочно
дырки пробил, чтобы вода стекала. Поздней осенью
он смешивал этот ил с навозом и раскладывал под
яблони и кусты. Помню, говорил при этом: ≪Вот,
одел мои яблони и кусты в т теплую шубу, теперь им
не страшны морозы≫. Этот дед всегда был с яблоками
и ягодами.
Васли, слушая Матвея, так и застыл с поднятой
ложкой в руке.
–Ешь, ешь,—напомнил ему Матвей, пододвигая
к парню поближе миску с похлебкой.– А про теплую шубу для яблони подумай —зима
ожидается холодная.
Осень в тот год выдалась сухая. Неостывшая
земля быстро впитала в себя первый снег, а больше
снегу не было до самых морозов. Из метеорологической
станции школы поступали тревожные известия:
≪В ближайшие дни ожидается сильный северный
ветер. Снега не будет. Земля промерзла на
пядь≫.
Снег выпал лишь после осеннего Николы, к
этому времени на открытых местах земля промерзла
на две пяди. Поэтому ожидалась тяжелая весна.
В Нартасской школе к весне начали готовиться
загодя. Проводили многочисленные анализы почвы,
определяли, сколько удобрения и влаги потребуется
внести на пришкольные поля. Этим заняты старшекурсники.
Забота младших —опытный сад.
Даже Йыван Скворцов заботится о своих грядах.
Сегодня он дежурит на конюшне. Наложив
полный короб конского навоза, отнес его в сад
и раскидал под своими яблонями.
Подошел он и к яблоням Яши Гужавина. Воровато
оглянувшись по сторонам, достал из кармана
кулек и, посыпав землю под Яшиными яблонями,
злорадно сказал:
–Вот тебе!
Скворцов с Яшей до сих пор не помирились.
Сколько ни пытался Яшг заговорить с Иываном по-
хорошему, тот только огрызался и уходил, бросая
злобные взгляды и на Васли с Ислентьевым.
Однажды Васли, работая в столярной мастерской
рядом со Скворцовым, сказал:
–Йыван, я знаю, ты сердишься на Гужавина.
Но при чем здесь мы с Ислентьевым?
–Все вы одна компания,—буркнул в ответ
Скворцов.
–Присоединяйся и ты к нам, никто тебя
из нашей компании не гонит.
–Нет уж, гусь свинье не товарищ.
–Это кто же свинья и кто гусь?
–Думай как хочешь.
Васли обиделся и хотел отойти, но Скворцов продолжал:
–Ты вот прикидываешься приветливым, говоришь:
≪Ваня≫, а про себя небось думаешь: ≪Поперечный
Йыван≫.
–Ну что ты! —возразил Васли.—Вспомни, я
хоть раз назвал тебя так? Ты слышал?
–Слышать не слышал, но знаю, что ты думаешь.
Тоже меня ненавидишь.
–Да за что?
Скворцов смутился, потом быстро заговорил:
–Разные мы с тобой, вот за что! У тебя лоб
широкий, глаза серые, хитрые, волосы назад зачесаны.
Вот почему. Одним словом, гусь свинье
не товарищ.
Скворцов повернулся и ушел.
≪Неужели он все это серьезно говорил? – думал Васли.—Верно, мы не похожи. Ну и что
с того?≫
В это время к нему подошли Ислентьев и
Гужавин.
–Что с тобой?
–А что?
–Глядим, стоишь один, руками размахиваешь,
сам с собой разговариваешь.—Яша покрутил пальцем
у виска.
Васли смутился:
–Это я так, со Скворцовым поговорил.
–Нашел с кем разговаривать! —презрительно
сказал Ислентьев.—Мы с Яшей сейчас в слесарке
новость услышали.
–Какую?
–Потапа Силыча кто-то подкараулил в Биля-
морском лесу и так исколошматил, чуть живого
в больницу привезли.
Васли вспыхнул:
–Это они!
–Кто?
–Те двое, что приходили. Помнишь, я говорил?
≪Что же я наделал? —испуганно подумал Васли.– Ведь это я предупредил тогда этих людей, что
Потап устроил на них засаду. Теперь они напали на
Потапа. Если он умрет, на мне будет грех. И почему
люди так злы друг на друга? Растут же в лесу
деревья рядом. Отчего же нет мира, нет лада между
людьми?..≫
–Уж не пожалел ли ты Потапа, Мосолов? – испытующе спросил Ислейтьев.—У тебя такое лицо,
как будто полыни отведал.
–Не прикажешь ли радоваться, что человек
при смерти?
–Отчего не порадоваться? Подохнет —одной
сволочью на свете меньше будет.
Васли покачал головой:
–Смотрю я на тебя, бездушный ты, Ваня,
человек!
Ислентьев нахмурился:
–Это я-то бездушный?
–Ну-ну, будет вам! —вмешался Яша.—Что
вы, как два петуха драчливых?
Васли и Ислентьев, бросая друг на друга сердитые
взгляды, разошлись по своим рабочим местам.
Васли в столярке мастерит ульи, Ислентьев делает
тележные колеса.
Нартасская сельскохозяйственная школа издавна
славится изделиями своих мастерских. Изготовленные
умелыми руками ее учеников телеги, ульи,
шкафы, подковы, замки находят сбыт не только
в Уржуме, но и в Вятке. Сыр из нартасской сыроварни
идет к столу ресторанов всех пароходов,
плавающих по Вятке и по Волге, Ученики Нартасской
школы еще в конце прошлого века соорудили
деревянный водопровод, по которому вода из Ноль-
ки подается прямо на скотные дворы.
Спустя некоторое время к верстаку Васли подошел
Яша Гужавин.
–Кончай, Васли. И завтра день будет,– сказал он.—На сегодня хватит.
–Хватит так хватит,—согласился Васли, складывая
стопкой готовые дощечки и убирая инструмент.– Ваня, ш абаш!—крикнул он Ислентьеву.
Втроем вышли на улицу.
–Да, совсем забыл сказать: сегодня письмо
получил от Митрохина,—сказал Васли.
–Это тот, что школу в прошлом году бросил,
что ли? —вспоминая, спросил Яша.
–У которого отца на войне убили? —добавил
Ислентьев.
–Он самый,—кивнул Васли.—Теперь работает
кучером при земской управе. Живет в Малмыже.
–Земским деятелем заделался! —засмеялся
Ислентьев.—Вася, станешь писать ему письмо, хоть
в уголке листка напомни про нас, бедных, пусть
пришлет нам на Новый год пряников.
–Болтун ты, Ваня,—улыбнулся Васли и в шутку
толкнул Ислентьева в спину.
–Э-э, если не шутить, так и на свете жить
не надо,—ответил тот и, повернувшись, ответно
толкнул Васли.—Ого, да ты, оказывается, крепкий
кряж, тебя сразу и не свалишь.
–Попробуй!
И они принялись бороться. Весело хохоча, долго
барахтались в снегу, пока Вэсли окончательно
не подмял под себя Ивана, так что тот взмолился:
–Ладно, хватит! Пусти! Твоя взяла!
–Яша, слышал, что он сказал? —торжествуя,
спросил Васли.
–Слышал, слышал! —со смехом ответил Гу-
жавин.—Хватит вам в снегу валяться. Вставайте!
ГлаваVI
В НОЧЬ ПОД НОВЫЙ ГОД
В конце декабря Нартас опустел: ученики разъехались
по домам на зимние каникулы. Ушел в
родное село и Васли.
Без помощника Матвей заскучал, а тут еще, как
раз в самую новогоднюю ночь, случилась с ним
невеселая история.
Когда Матвей лежал в больнице со сломанной
рукой, очень понравилась ему добрая и веселая
сестра милосердия Окси. И Матвей приглянулся
девушке. Мало-помалу их дружба переросла в более
нежное чувство. К Новому году они уже считали
себя женихом и невестой.
Но молодое счастье подобно весеннему солнцу:
то ласково пригреет, то спрячется за тучу, и тогда
все кругом оденется холодным мраком.
А в ночь под Новый год случилось вот что.
Новый год Окси и Матвей решили встречать
вместе, вдвоем. Матвей пришел к девушке, когда
та как раз кончала хлопотать возле празднично
накрытого стола. Только Матвей сел за стол и
оглядел его довольным взглядом, как в дверь
постучали.
Окси испуганно вздрогнула, спросила громко:
–Кто там?
Дверь отворилась. Сначала в комнату ворвались
клубы холодного воздуха, потом через порог шагнул
молодой человек в большой черной шапке. Человек
стянул шапку с головы, поздоровался.
–Семен Васильевич! —радостно вскрикнула
Окси.—Вы? Какими судьбами?
–Извините, Ксения Петровна, за неожиданное
вторжение. Но у меня к вам серьезный разговор...– Он замолчал и настороженно покосился на Матвея.
Окси тоже посмотрела на Матвея выжидательно
и подвинула гостю стул.
Матвей понял, что он здесь лишний, и поднялся.
–Выходит, мне надо уйти? —с обидой спросил
он девушку.
Окси в растерянности посмотрела на гостя, тот
перехватил ее взгляд и предложил:
–Ксения Петровна, может быть, мы с вами
выйдем на улицу, там и поговорим?
–Чего уж тут! —оборвал его Матвей.—Оставайтесь!
Он сорвал с гвоздя свой полушубок.
Окси подошла, взяла его за руку, заглянула
в глаза:
–Не сердись, Матвей, я тебе потом все объясню.
–Не крути хвостом, как собака! —злобно бросил
ей Матвей и вышел из избы, что есть силы
хлопнув дверью, так что стены задрожали.
Окси бросилась к окну, но сквозь замерзшее
стекло ничего нельзя было разглядеть.
–Ой, как нехорошо получилось! —сокрушенно
сказал Семен Васильевич.—Кто он?
–Мельник. Мой жених,—грустно отозвалась
Окси.
–Может, мне догнать его, самому все объяснить?
–Нет, нет, не надо.—Окси отошла от окна.– Он очень вспыльчив, со зла может бог знает что
натворить. Ну так о чем вы хотели со мной пого-
вбрить, Семен Васильевич?
–Дело вот в чем, Ксения Петровна: сегодня на
квартире у Павла Степановича Басова был обыск.
Кто-то донес на него, скорее всего лопъяльский поп
Увицкий.
–Нашли что-нибудь? —с тревогой спросила
Окси.
–Ничего не нашли. Басов послал меня к вам,
Ксения Петровна, сказать, чтобы вы получше спрятали
те листовки, что он вам переслал.
–Я отдала их Малыгину.
–Кто такой?
–Учитель здешний.
–Надо его предупредить.
–Поздно уже,—взглянув на часы, сказала Окси.– Десятый час.
–Все равно надо. Не дай бог, нагрянут с
обыском.
–Хорошо, я схожу.
Окси подошла к двери, стала одеваться.
–Семен Васильевич, ужин на столе, ешьте-
пейте и оставайтесь ночевать. Я переночую у подруги.
–Неудобно вас беспокоить, Ксения Петровна,
но другого выхода нет,—сказал Семен Васильевич,
снимая шубу.
Окси познакомилась с Семеном Васильевичем
у заведующего Лбпъяльской школой Павла Степановича
Басова. Около двадцати лет учительствует
Басов в Лопъяле, хорошо знает жизнь крестьян, как
может заступается за них перед властями. Он поддерживает
связь с уржумским кружком самообра
зования, получает оттуда книги, которые читает
мужикам. Басов давно находится на подозрении
у полицейского исправника. Через кружок самообразования
он получил для школы волшебный фонарь
и раз в неделю, собрав крестьян, показывает
им туманные картины, знакомит их с жизнью людей
в разных странах.
Такой беспокойный человек чрезвычайно тревожит
начальство, поэтому оно радо бы от него
избавиться и ищет для этого какой-нибудь благовидный
. предлог. Предполагая, что у него могут
храниться какие-нибудь прокламации, вчера нагрянули
к нему с обыском, перерыли весь дом, да без
толку: все прокламации, какие у него были, Басов
успел переслать надежным людям.
Окси, выйдя из дома, не спеша прошла по улице,
сосняк, через который пролегала дальше дорога,
пробежала бегом. Когда впереди показались дома,
замедлила шаги. Свет, падавший из окон, зажигал
на снегу миллионы искр, будто само небо со своими
звездами опустилось на землю.
Дойдя до перекрестка дороги, ведущей к школе
и дороге на мельницу, Окси остановилась, посмотрела
в сторону мельницы, но потом решительно
зашагала к дому Малыгина.
В окнах горел свет.
≪Приехал!≫ —обрадовалась Окси и постучалась
в дверь.
–Ксения Петровна? —удивился Малыгин.– Глазам не верю. Ну заходи, заходи. Какая ты
красавица!
–Будет вам, Гавриил Васильевич,—зарделась
Окси.
Она стянула с головы белую пуховую шаль,
расстегнула шубейку и села на стул, перебросив
на грудь длинную льняную косу. Ее круглое румяное
лицо еще больше разрумянилось от мороза и быстрой
ходьбы, она заговорила взволнованно:
–Сейчас ко мне пришел один человек...
Малыгин перебил ее с улыбкой:
–Не забудь, Ксюша, позвать на свадьбу!
–Совсем не то, Гавриил Васильевич,—покача-
ла головой Окси.—Этот человек пришел от Басова.
Малыгин перестал улыбаться.
–От Павла Степановича? Что случилось?
–У Басова был обыск.
–Он арестован?
–Нет. Ничего не нашли.
Малыгин, успокаиваясь, медленно прошелся по
комнате из угла в угол.
–Гавриил Васильевич, вы хорошо спрятали
те листовки, что я вам дала? —спросила Окси.
–Я их на другой же день переправил в Турек.
–Кому?
–Вениамину Федоровичу Утробину.
–Человек-то надежный?
–Учитель.—Малыгин снова прошелся по комнате
и остановился против Окси.—Ты вот говоришь:
спрятать. А я считаю, что такие бумаги не должны
лежать спрятанными в укромном месте.
Малыгин воодушевился, стал рассказывать, как
недавно он в деревне Большая Нолья читал листовку
тамошним мужикам, в которой говорилось, что
война с Японией нужна только богачам да самому
царю, а крестьянину она —нож острый.
–Один мужик хорошо сказал: ≪Народ плюнет
–море будет. Если весь народ разом поднимется
против войны, так и сам царь отступится, небось
один воевать не станет≫.
Малыгин и Окси проговорили допоздна. Когда
Окси вышла от него, стояла темная ночь, огни
повсюду были погашены. Тихо-тихо, только с мельницы
доносится приглушенный шум колеса.
Г л а в а VII
ДОМА НА КАНИКУЛАХ
Вторую неделю живет Васли в родном доме. Он
почти не выходит на улицу, целыми днями сидит над
книгами. Из старых друзей в селе остались лишь
Веденей да Коля Устюгов. Впрочем, Веденея Васли
не застал: тот уехал с отцом в лес на всю зиму
заготавливать лес для новой избы —старая летом
сгорела. Колю Устюгова Васли видит очень редко,
тот работает в иконописной мастерской Платунова
и пропадает на работе с утра до вечера. Хозяин
обещает его выучить на позолотчика, поэтому пока
ничего не платит, лишь кормит да иной раз подарит
к празднику рубаху —вот и всё.
Как-то раз Коля повел Васли показать мастерскую.
Она помещалась в большом двухэтажном
доме.
Едва Васли переступил порог, в нос ударил
резкий тошнотворный запах.
–Ой! —он зажал нос ладонью.
–Ничего, принюхаешься,—успокоил его Коля.– Я привык, не замечаю.
–Чем это у вас так воняет? —поинтересовался
Васли.
–Олифой, лаком, тухлыми яйцами.
Васли ужаснулся:
–Как?! Иконы рисуют тухлыми яйцами?
Коля ответил спокойно:
–Не рисуют, а глянец наводят. Чтоб икона
блестела и чтоб краска прочнее держалась.
Васли взглянул на длинный стол с поставленными
в ряд готовыми иконами, и у него зарябило
в глазах от ярких красок, серебра и позолоты.
–Сколько богов! —воскликнул он.
–Это еще что! —отозвался Коля.—Недавно
мы отправили в Великосолье шестьдесят семь икон,
там новую церковь открыли. По двенадцать часов
работали.
Васли с сожалением посмотрел на приятеля.
≪Как можно вытерпеть в такой вонище двенадцать
часов?≫ —подумал он. Вслух сказал:
–Ушел бы ты, Коля, отсюда...
–Куда?
–Да мало ли... Небось для такого здорового
парня работа везде найдется.
–Работа, конечно, найдется, да отец все равно
никуда меня не отпустит. Он говорит: бродить по
людям —толку не будет, надо, говорит, ремеслу
выучиться. А ты ведь знаешь моего отца, с ним
не поспоришь.
–М-да,—вздохнул Васли.—Давай-ка выйдем
на волю.
Когда шли по улице, Васли спросил про Эчука.
–Он в Казани живет, на каком-то заводе
работает.
–Хороший он парень. Помнишь, как он заставил
Ондропа богу молиться?
–Помню, конечно. У нас в мастерской работает
один парнишка, Филька, он мне Эчука напоминает.
Смелый, никого не боится, про хозяина говорит:
≪Скорей бы бог прибрал эту старую дубину Пла-
тунова, чтоб он больше меня не мучил≫.
Вечером Васли записывал в дневнике:
≪1905 год, 8 января. Меня терзает мысль, на
которую я не нахожу ответа: отчего люди враждуют
между собой? Ваня Ислентьев ненавидит надзирателя,
желает ему всех зол, а двое ссыльных избили
Силыча чуть не до смерти, Филька желает хозяину
скорейшей погибели. Зачем? Для чего сотнями тысяч
гибнут люди на Дальнем Востоке? Ну, победим
мы Японию, умрет надзиратель, не будет старого
Платунова. Ну и что? Разве в России начнется
