Текст книги "Голубая планета (Сборник)"

Автор книги: Василий Бережной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

ФОРМУЛА ЖИЗНИ
Научно-фантастический рассказ

I

Когда Роман Падалка зашел в кабинет, президент Общества Космонавтов, седоватый уже мужчина, встал с кресла, обошел стол, заваленный бумагами, и, приветливо улыбаясь, пошел ему навстречу. Было что-то отцовское, теплое, родное в этой его улыбке, и в жестах, и в походке. «Не удивительно, что они так дружили с отцом», – подумалось Роману.

– Здравствуй, мой мальчик!

Президент пожал Роману обе руки и, слегка подталкивая его за плечи, повел к стульям, что стояли вдоль стены. Это насторожило юношу. «Откажет, видимо уже решил, – подумал Роман, каменея на стуле. – Только хочет, чтобы я не обиделся, чтобы не совершил какой глупости, и т. д.».

– Я гожусь тебе, Роман, в отцы… – начал президент, – жизненный опыт и все такое у меня есть, и я, признаться, не понимаю, вот не понимаю тебя…

«Неужели она, она его подговорила? – пытался Роман разобраться в ситуации. – Жалость? Или, может… нет, нет, всем своим поведением она дала понять, что… надеяться не на что. Даже на жалость».

– Это когда-то, в древности, бывали эксцессы и прочее на почве любви, – продолжал президент, – а в наше время… поверь мне, дорогой мальчик, я же отец, я знаю ее (это «ее» он произнес с нажимом) лучше, и говорю тебе искренне: не стоит так переживать, принимать все это близко к сердцу и так далее, не надо делать отчаянных шагов. Вот такая девчонка выбила тебя из колеи, и так далее!

Роман порывался что-то сказать, но смирял свой гнев и терпеливо слушал. Президент говорил долго, убедительно, с ним трудно было не согласиться, ибо то, что он говорил, – умное, до очевидности разумное. Но сердце юноши не хотело верить. «Эх, забыли вы юность! – думал Роман, глядя на серебристые виски президента. – Риск? Одиночество? Так мне же именно этого и надо!» Где-то в глубине души шевелилась жалость к себе, и какой-то насмешливый внутренний голос говорил, что это так по-детски – таким способом добиваться девушки, которая отвергла твою любовь, но Роман старался глушить эти мысли. Он твердо решил покинуть Землю, конечно, может и не навсегда, но, во всяком случае, на очень, очень долгое время. Может, десятилетия, проведенные где-то под другими созвездиями, заглушат его боль… Глупо? Пусть будет и глупо, но – красиво. Никто не скажет, что не красиво, даже она. И, может, этот мой красивый жест будет донимать ее всю жизнь, может даже, она впоследствии пожалеет о своем поступке… Пусть! Время покажет. Об этом он даже стихи сочинил – хвалу Времени, которое лечит самые больные раны.

– А, в конце концов… – президент, видно заметив, что напрасно тратит энергию, пожал плечами. – Ты человек взрослый, известный ученый, и должен все взвесить, и так далее, – он встал: – Мне просто ее жаль, она так убивается…

Роман вспыхнул:

– Что вы говорите?..

– …Она сегодня разговаривала со мной по видеофону. «Уговори и убеди сына». И ее надо понимать, мальчик, ведь ты – сирота. Если б отец был жив…

Роман разочарованно вздохнул.

Президент прошел к своему столу, взял какой-то лист бумаги. Лицо его помрачнело, листок трясся в руке.

– Итак, ты настаиваешь? – в голосе президента послышались сухие, сдержанные нотки.

– Да, я прошу, очень прошу включить меня в экспедиции академика Терричека.

– Ну, что ж… Вижу, что ты на пороге полного разочарования в жизни и так далее, – начал президент, и голос его будто потеплел. – Это уже было бы настоящее бедствие… Надо любить не себя в жизни, а саму жизнь. Так вот… Когда-то, в древности, люди стремились получить хоть небольшой кусок земли – а мы, очевидно, дадим вам целую планету, – он взглянул на наручные часы. – Сейчас начнется заседание совета общества, продлится минут десять. Можешь подождать здесь.

И он вышел из кабинета, размашисто помахивая белым листом.

II

Их высадили на недавно открытую и совсем еще неисследованную миниатюрную планетку во втором поясе астероидов. Эта планетка еще даже названия не получила и значилась в каталоге второго пояса под номером 66. Диаметр ее – несколько десятков километров, притяжение очень слабое – космический корабль, что доставил сюда ученых, едва смог стать на амортизаторы. «Это ваш большой опыт преодолел малое притяжение», – скаламбурил Роман, прощаясь с космонавтом.

И вот они остались одни. Одни на целой планете. Ракета связи прибудет через год, и он весьма энергично предупредил радиоцентр общества, чтобы в течение этого периода его не вызвали к аппарату. «Надо хоть немного поработать в спокойной обстановке». Академик пусть как хочет (у него в Праге жена, дети), может, он хочет ежедекадно проводить сеансы связи, а Роман к микрофону не подойдет. (В душе он все-таки тешил себя мыслью, что Терричек будет сообщать и о нем).

«Не будет времени…» Здесь время будто остановилось. Прошло, может, с час, как стартовала на Землю ракета, а кажется… Впрочем, Падалка решил откинуть всякие «кажется» и, по примеру академика, который сразу подался устанавливать аппаратуру для замеров магнитного поля, взяться за работу. Напевая под нос какую-то песенку без слов, Роман начал надевать скафандр. Это не так-то просто сделать, как может показаться на первый взгляд. Здесь нужна особая тщательность: ведь Роману придется находиться в безатмосферной среде. Правда, планетка окружена слоем какого-то газа, но он доходит только до подножия горы. Кстати, первое, что решил исследовать Падалка, это химический состав этой атмосферы. Одевшись, он через шлюзовую камеру вышел наружу. Толстенные оловянные подошвы на ботинках неплохо прижимали его к поверхности, но все-таки двигаться надо осторожно, и то лишь на расстоянии троса, намотанного на барабанчик на поясе и прикрепленного другим концом к бункеру.

Терричек уже вынимал из ящика приборы, они ярко поблескивали на солнце. «Счастливый человек, – подумал Роман про академика. – Кроме взаимодействия магнитных полей нашей планетной системы и галактики, его, кажется, ничто не волнует. А в скафандре и он толстый…»

– Может, вам помочь? – спросил Роман.

– Спасибо, – прозвучал в наушниках сдержанный голос академика, – я сам… пока сам.

«Опасается за аппаратуру, – подумал Падалка. – Эх, если бы ты знал, добрый человек, что за аппаратура бьется у меня в груди… Хочет вывести всеобъемлющую формулу магнетизма… А в какую формулу можно уложить взаимодействие двух сердец?»

III

Роман влез на гору, чтобы осмотреть окрестности. (В скобках отметим, что это предусмотрено программой исследований – «Общее знакомство»).

Небольшой, но очень яркий диск Солнца висел почти над головой. Ничем не возмущаемая атмосфера планетки напоминала густой туман. Было странно, что он не поднимается вверх, а ровно стелется по поверхности. Отсюда, с заатмосферной высоты, пейзаж казался Роману однообразным и пустынным. Только этот горный кряж, раскинувшийся на несколько сотен метров вдоль, оживлял пейзаж. Самая высокая гора, на которую совсем легко влез наш ученый, поднималась на высоту 40–50 метров над атмосферой.

Солнце быстро садилось за горизонт. От горного кряжа на атмосферу легла огромная черная тень. А когда Солнце совсем зашло, густая тьма мгновенно поглотила планету, и Роману показалось, что под ногами у него ничего нет, что он повис в какой-то черной бездне… Впечатление было удручающее. Молчаливость, темнота и безграничное величие пространства давили его со всех сторон, сверху, снизу. Он чувствовал себя неизмеримо маленьким, даже как-то съежился в скафандре.

– Ты впервые, что ли, в космосе? – прошептал. – Ну, тогда откуда эти… эмоции?

Звуки собственного, хоть и приглушенного, голоса немного взбодрили Романа. Переступил с ноги на ногу, чтобы почувствовать твердое под ногами, и вскоре пришел в себя.

– Ты лучше посмотри, какая красота вокруг! – сказал уже громче. – Какие звезды! А планеты! Вон, видишь Сатурн, видишь кольца?

И все же он чувствовал, что его пронзает какое-то оцепенение, замешательство перед лицом этого великого, безграничного, того, что нельзя и представить, имя чему – Вселенная.

Когда, наконец, из-за горизонта вновь вынырнуло Солнце, он облегченно вздохнул и начал медленно спускаться вниз.

В одну из своих ночных вылазок Падалка сделал первое значительное открытие – «их» планетка имеет спутников! Одного большого (как Луна у Земли!), а второго – маленького. У этого меньшего не видно диска, и Роман сперва подумал, что он вращается на очень дальнем расстоянии. Но наблюдения и сложные вычисления показали, что радиус орбиты этой ослепительной точки в пятьсот раз меньше радиуса орбиты «местной Луны». Это удивило Романа. Как могла планета с такой малой массой и скудным притяжением захватить хотя бы и небольшой осколок?

Еще больше удивился наш ученый, когда, измеряя диск «Луны», заметил, что и вокруг него движется маленький спутник! Он смотрел в свою астрономическую трубу и хорошо видел черную точку на серебряном фоне диска «Луны». Она двигалась по экватору и исчезала за краем видимого диска… Ему не повезло зафиксировать ее на фотограмму, больше он уже не наблюдал этого феномена, хотя не отрывал глаза от трубы, но, несмотря на это, Падалка был уверен, что видел спутника спутника! Правда, ему не удалось убедить в этом академика: Терричек считал, что это – оптический обман. Но ведь Роман хорошо видел – черное пятнышко как будто чертило пунктир на серебряном фоне…

И сюрпризы ждали ученого не только ночью, но и днем.

Как показал анализ, в верхних слоях атмосферы была очень значительная доля кислорода – 10 процентов. Еще больше здесь было какого-то неизвестного на Земле тяжелого элемента, который, очевидно, как-то взаимодействовал с кислородом и азотом. Присутствовали и инертные газы. Во всяком случае, убедившись, что атмосфера не ядовита (при необходимости даже можно будет ее использовать для дыхания!), ученые решили «побродить» в ней, присмотреться, что же она скрывает.

Падалка пошел первым. Сходя вниз по взгорью, он медленно погрузился в атмосферу и заметил это лишь по тому, что небо над головой становилось все голубее и светлее. От подножия горы начиналась широкая долина, вся покрытая какими-то низкорослыми зарослями, а на горизонте, до которого можно было камнем добросить, темнело что-то похожее на водоем.

– На нашей планете есть жизнь! – радостно воскликнул Падалка, вырывая стебелек. Растение очень напомнило ему уменьшенную, – не росток, а именно маленькую, уменьшенную копию нашего дуба или вяза. – Земля в миниатюре… – бормотал ученый.

– Не хватает лишь мыслящих существ, – отозвался Терричек, и в голосе его послышалась веселая ирония.

– А что вы думаете? – ответил Роман. – Было бы очень интересно – поставить человечка на ладонь и поговорить с ним…

– Да вы Гулливер, коллега!

Они еще и в бункере продолжили разговор на эту тему. И хоть Падалка и сам высмеивал идею о наличии у планетки населения, но мысль эта не выходила у него из головы. Заполняя дневник, он начал от нечего делать писать формулу, в которой фигурировали следующие величины: R – радиус Земли, r – радиус астероида 66, Н – средняя высота человека, h – средняя высота… жителя астероида. Предположил, что соотношение радиусов соответствует соотношению размеров разумных существ. Округлив цифры, получил: h = 5,3 сантиметра.

– Формула жизни! – улыбнулся Терричек.

Роман мечтательно сказал:

– Вот были бы настоящие гномики…

– …если бы эта формула жизни соответствовала действительности, – докончил за него академик, укладываясь спать.

Падалка бросил ручку на стол и закрыл дневник. Поймал себя на том, что поглядывает на слепой глазок осциллографа радиопередатчика. «Поработать в спокойной обстановке»… Ну, вот и работай. Не прошло еще и месяца, а рука сама тянется к выключателю… Все то, что случилось с ним на Земле, отсюда казалось таким мелким, таким незначительным, что теперь ему даже странно было: как он мог делать из этого трагедию? Ну, где-то там есть «девчонка», как сказал президент о своей дочери, и неплохая девчонка – интересная, даже очень интересная, по-своему, она увлечена другим, ну, и что? Главное – огромная Земля, чудо природы с ее растениями, животными, людьми… О, как она манит! И что же случилось бы, если бы он вот взял и послал сигнал?.. Поймут ли его? Не высмеют ли в душе, как мальчишку? Да, собственно, и сообщать было нечего, ибо, кроме растительности, он еще ничего интересного не нашел. Спутников еще не исследовал, как положено. Ну, а насчет этих… разумных существ… даже не умных, а просто животных организмов, то… разве такие фантазии можно сообщать в научный центр? Формула жизни… Смех, да и только. Могут поинтересоваться состоянием нервной системы, да еще и отозвать, чего доброго, назад.

Тяжело вздохнув, Падалка заставил себя лечь в постель. В голове была такая путаница мыслей, образов, то четких и внятных, то слишком туманных, – что невозможно было сосредоточиться на чем-то одном. Однако, неимоверным волевым усилием, он понемногу успокоился и заснул. Словно волны его убаюкали.

IV

Проснулся – академика в бункере уже не было.

– К морю, сегодня же к морю! – восклицал Роман, почему-то потирая руки.

И вот он уже на берегу моря. Вода, прозрачная как стекло, видно песчаное дно, на нем качается, дрожит кружево, сотканное из теней и солнечных зайчиков. Роман, осторожно ступая, побрел на глубину. Долго брел, и все было ему по колено. Потом стало глубже, но выше чем по пояс вода не поднималась.

– Море это или океан? – спрашивал сам у себя. – Видимо, море. И, конечно, еще без названия… – посмотрел вдаль на темно-синие, чернильные волны. – А знаешь, как я тебя назову, море? Тебе, может, и безразлично, но мне… Я назову тебя Морем Девчонки! Слышишь? Отныне ты – Море Девчонки! Пройдут века, тысячелетия, – пусть тогда исследователи расшифруют это название… «Какая такая Девчонка?» – скажут. А ты, море, будешь скрывать тайну… Мы вдвоем только знаем. И еще президент, видимо, догадается. И больше никто…

Вдруг в глубине заметил какую-то продолговатую тень. Та промелькнула, может, за метр от его ног, скользнула и исчезла.

– Подумать только – в Море Девчонки и рыба водится!

Долго стоял, не шевелясь, чтобы не спугнуть рыбу, присматривался. На песчаном дне танцуют золотые зайчики. И вот снова заметил рыбину – она подкралась с другой стороны… «Давай, давай, – думал Роман… – Подплывай ближе, ближе…» И рыба, как будто выполняя его приказ, подплыла совсем близко и остановилась. Падалка замер, затаил дыхание, напрягся, как стрела. Сейчас, сейчас его руки схватят добычу… Бултых! Есть, есть!

Роман преподносит трофей к очкам и… Он так и знал, что это не рыба! На ладонях у него – подводная лодка. Длина его, может, метр или больше, толщина – сантиметров двадцать. С обеих сторон – круглые глазки иллюминаторов.

– А ну, какие вы, голубчики? – весело проговорил Падалка, заглядывая в глазок. – Да не пугайтесь, я вам не сделаю ничего плохого!

Мелкие фигурки внутри лодки, видно, перепугались насмерть. Одни попадали, другие застыли в неестественных позах, другие носились, будто ища выхода.

– Я вас понимаю, милые гномики, – бормотал Роман, – попасть в руки такого великана… Но мы – люди, мы гуманные, мы не посадим вас в зоопарк… Вообще вы не приспособлены к земной жизни, земное притяжение просто раздавит вас. Живите себе на берегах Моря Девчонки и горя не знайте.

«А наверняка же и у них существует любовь (и несчастливая тоже), – подумал Роман. – Может, у кого-то из них есть такая же капризная девчонка… А почему бы и не быть, раз они так поразительно похожи на людей?»

Взяв под мышку лодки, побрел к берегу. Еще не знал, что с ней делать, но в воду не опускал. Закрадывалась мысль занести его в бункер и продемонстрировать перед видеофоном. А почему бы и нет? Ведь лодка герметична, безвоздушное пространство для нее не страшно. Разве что температура… И вообще, надо как-то договориться с ними, завязать отношения, а тогда уже…

Сел на берегу, возле самой воды, положил лодку себе на колени. Где тут люки? Задраили так, что и не заметно…

Заглянул в глазок. Возле него стал гномик и смотрел прямо в глаз Падалке.

– Вот молодец! Не боишься? – в восторге воскликнул Роман. – Подожди, подожди, а может, ты узурпатор? А впрочем, черт с тобой, не буду вмешиваться. Вот только лодку, пожалуй, реквизирую. Что… дорого стоит? Так у вас еще деньги в употреблении? Это ерунда. Вас всех выпущу, а лодку продемонстрирую перед видеофоном. Хотя могут подумать, что игрушку сделал… Но ведь академик Мирослав Терричек подтвердит! Итак, решено – вылезайте!

Падалка осторожно поставил лодки, еще и песка нагреб по бокам, чтобы он случайно не перевернулась.

Прилег, заглянул в глазок. Гномики сидели, как завороженные.

– Ну, открывайте же свои люки!

Они не шевелились.

Роман не знал, что делать. Не хотелось отпускать их, и неприятно было от самой мысли, что он может причинить им вред.

– Ну, что ж… плывите себе, – сказал, поднявшись и осторожно опуская лодку в воду. – Только помните, что отныне море это зовется Морем Девчонки!

Лодка быстро исчезла в глубине. Как будто его и не было.

Чья-то рука легла Роману на плечо и начала тормошить со всей силы.

– Да проснитесь же, наконец! – слышит он голос Терричека и силится открыть глаза. – Сколько можно спать, коллега!

Наконец Падалка смог открыть глаза. В первый миг он ничего не понял: вместо моря – потолок бункера, на фоне которого колышется взволнованное лицо академика. Что случилось? Ага… Он приподнимается на постели, а академик трясет его обеими руками за плечи.

– Вы знаете, Роман… тут такое…

– Что случилось?!

– Я только что оттуда… Ваша формула жизни правильная! Я видел их поселение… там, за леском, возле речушки… Да-да, настоящий город!

– Да что вы говорите!?

– Скорее собирайтесь… Возьмем киноаппарат… И будьте осторожны, чтобы случайно не наступить на какой-нибудь дом…

Всегда сдержанный, даже сухой в поведении академик явно был взволнован.

– Вот вам и формула жизни! – восклицал он, ходя по бункеру. – Никогда бы не подумал…

Опубликовано: В. Бережний. Формула життя: Оповідання // Знання та праця, 1964, № 1 Твір відшукав Вячеслав НАСТЕЦЬКИЙ, 2018.