Текст книги "Инверсия (СИ)"

Автор книги: Василий Панфилов

Соавторы: Алексей Богородников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9

– Неплохо! – одобрительно заметила мне Глэдис. – Не думал о карьере голкипера?

Затем перевела свой эффектный взгляд на эмобоя, злобно вынесшего мяч из ворот.

Она стояла, заложив руки за спину, штандартенфюрером гестапо взирая на виновника, словно тот был пойман в паре метров от постели Гитлера с ледорубом, в буденовке и удостоверением НКВД. На меня смотрела чуть мягче.

– Мистер Шеннон, – обратилась она к виновнику, – в ваш пассив внесены три удара линейкой. В случае последующего нарушения они прибавятся ко второму.

Чувак словно в Флеша превратился. Так быстро он даже на поле не бегал.

– Мне далеко до вас, миледи. – вежливо отозвался, гадая каким ветром её занесло на поле. – Вы могли и сами поймать этот мяч. Меня больше восхищает ваша память, как только вы запомнили всех гимназистов?

– Не будь таким формальным, зануда. – легко сказала она. – Наедине всегда можешь звать меня по имени. Всех первогодок еще до занятий фотографируют для альбома. С именами и фамилиями. Готовят предварительные характеристики. На последнем году обучения администрация сравнивает, добавляет что-то своё, и рекомендательное письмо для поступлений в университеты готово.

– Большая работа, грамотный подход, – я помедлил слегка, – Глэдис.

Серые глаза посмотрели на меня загадочно.

– Хочется краешком глаза взглянуть на характеристику Эйвера Дашера? Ты же тоже в Оксфорд наметился.

Просто карнавал отличных новостей, тирания красивых глаз обеспечена еще на четыре года.

– Не особо, – разочаровал её, – главное выиграть кубок среди школ. «ОЮ» должен в меня вцепиться, как узнает о подаче документов.

«ОЮ» – название футбольной команды Оксфорда, «Оксфорд Юниверсити». Лет двадцать назад парни выиграли Кубок Англии. Пару раз после, доходили до финала. Однако подарив им свою улыбку, богиня счастья отправилась утешать остальных претендентов. Интуиция подсказывает: мне там будут рады.

– А потом? – не отставала школьная липучка. – Специальность не имеет значения, но на каких предметах специализироваться собираешься?

В её случае не имеет, главное связи. «Old boys network». Традиция поддержки «своих» выпускников. Показать себя в спорте, заручиться рекомендациями от уважаемых людей – потеть придется мне. Хотя что-то мне подсказывает она и в Оксфорде будет в топе лучших, характер у Глэдис такой. Доминантный.

– Политическая экономия, деловое администрирование. – честно поделился мыслями с Глэдис. – Ни религиозную, ни военную карьеру делать не хочу.

Священником скучно и много врать. Делать интриги, окормлять духовно прихожан. Точно не моё. На войне и убить могут. Погибать во славу Великобритании? Четыре раза «лол». Надо разбогатеть и найти способ как вернуться домой. Пережив это приключение, с грустной улыбкой закрыть дверь в «грозное лето».

Ну не жить же мне здесь! Хотя червячок сомнения вгрызался бультерьером: «а че бы и не жить, если вот с такой девахой».

– Это правильно. – довольно сказала «деваха». – Деньги превращаются в силу.

– А красота сила сама по себе. – ляпнул я. И покраснел. Меня хватает на пять минут нормального общения с ней. Потом в голове что-то происходит странное. Глупые мысли разрывают черепушку. Гормоны, получившие сигнал «рядом Глэдис», бросаются леммингами в лифт артерий и достигают головы, бросаясь к глазницам взглянуть на своего айдола, насмерть затаптывая попавшие под ноги нейроны головного мозга.

– Продолжай. – благосклонно разрешила школьная принцесса.

– Ты слишком хороша для этого мира, Глэдис. – обуздав свои чувства, пожаловался на неё. – Твое притяжение деформирует реальность.

Она погрозила мне пальчиком, держа вторую руку по-прежнему за спиной.

– Не делай таких комплиментов девушкам никогда. Скажи иначе: формирую новую реальность.

– Это мой первый раз. – пошутил я. – Уже вижу, что не подхожу для твоей реальности.

– Плохо стараешься. – непреклонно сказала Глэдис. – Отлыниваешь, врешь. Виляешь как маркитанская шлюпка. Я сделаю из тебя джентльмена.

Вторая рука её, вынырнула из-за спины. С моей тетрадкой.

Пораженный знанием морского сленга, я таращился на Глэдис, не замечая контекста. Спрятанного на последней страницы тетради. С расплывающимися строчками. Там в завитушках, в нарисованном облачке расположилось её имя. В уменьшительно-ласкательном формате – Глэди. Со стихами ниже, понятно кому посвященными.

'Твои руки сотканы из ласки,

Губы манят нежностью оливы.

И хотя мы словно тигра с хаски,

Господа молю о чуде, моя дива.'

Я когда из памяти Эйва эту деталь извлек – захотелось застрелиться. Сколько еще таких захоронок-подлянок существует, признавайся мозг! Может я в кредит пароход каботажный оформил, нет? Что за тёмные тайны скрываются за милым личиком этого пацана? Стихи он мудила пишет, чё же ты на литре молчал? Да ладно пишет – какого ты, скотина, не сжёг их после прочтения? Чертова подстава, Глэдис не скажешь: «стопе, это писал не я! Прошлый обитатель тельца страдал от неразделенной любви к тебе. Но я не местный, Данила из параллельной России, мне пятьдесят, давай останемся друзьями. Мне бы просто пожить спокойно: без погони твоего дедули за мной с хэнгером*, нанятых твоим батюшкой убийц, натравленной своры чиновников и этой-самой Палаты лордов.»

Прочитав на моем ошарашенном лице совсем не то, чтобы мне хотелось, Глэдис коварно улыбнулась. Всучила мне в руки, мою же тетрадь.

– В субботу, заглядывай к трем часам в Альберт-холл. – буднично пригласила меня. – Там открывается новый роллердром. Мы с девчонками придем покататься. Возьми пару уроков заранее. Удачной треньки!

И пошла от меня свободной походкой, нога от бедра, свободная. Нет, я ей что Новосельцев какой-то, помыкает тут мной**? С другой стороны: ролики – это круто, современно, молодёжно. Я чуть не застонал от досады. Очень рад, что паренёк приглянулся такой видной красотке. Самой видной красотке Новой Западной Британии.

Только такое ничтожество как Эйв, могут за неё спокойно зажмурить.

В таком состоянии я встретил свою школьную футбольную команду. В Великобритании множество видов спорта: аристократия любит поло, сквош, крикет, бадминтон. В каждой частной школе найдется свой вариант спортивного состязания. Но футбол, несмотря на «кудахтанье» аристобабок, какая это грубая и грязная забава для простонародья, с каждым годом завоевывал всё больше сердец.

Радио, телевидение окончательно установят гегемонию футбола во всем мире. Если эсперы его раньше не сожгут.

Первыми ко мне подошли Питер, мой ровесник со второго класса и Сэм, пацан на год младше нас. Крепкие парни: Пит был вторым форвардом, Сэм хавбеком. После истерики Эйва и ухода из команды, Сэма подняли наверх – в нападение.

– Славно ты Хупи на перемене отделал. – выдал вместо приветствия Пит, протягивая мне кулак.

Чувак был из обедневшой, но аристократической семейки, однако в команде мы все по-простому общаемся.

– Это было дело чести. – постно сказал я, стукая его, затем кулак Сэма. – Подобрав Марго, он рассчитывал забрать моих валетов и сильно огорчился, когда его мятеж никто не поддержал.

Мы немного поболтали, пока подходили остальные ребята. Было неуютно: Сэм играл после меня важную роль в нападении, с моим возвращением, скорее всего уйдет снова в хавбеки. Любой на его месте разозлится. Но, во-первых, после нескольких игр на этой позиции, Сэм адекватно оценил свои скиллы. Во-вторых, подошедший с остальными парнями тренер, меня поставил отыгрывать хавбека. В дубль вместе с Питом.

Размялись, отыграли двухсторонку. Футбол я любил в прошлой жизни: играл в детстве в местной городской команде, смотрел все матчи мировых первенств, скачал известный симулятор, где пару раз в них выносил топовых киберспортсменов. Но отыграл на поле сейчас паршиво. Не моя позиция: приём мяча долго не мог подстроить, привыкнув получать его на скорости. Пит медленный, тупит с забегами в стенку, его легко накрывают. Финтить сразу вот так я побаивался: разок обманул на приеме мяча, сделав вид что принимаю щечкой, а сам позволил ему прокатиться дальше, резко оббежав защитника. Второй – педаладой, любимым финтом Роналдо, заставил сместиться защитника, пройдя с другой стороны, навесив с края поля своему – Пит с него и забил.Сам дальним ударом попал в перекладину, во второй половине матча начал сдавать. Нет, Эйв в хорошей форме, но если перед футбольным матчем на бой в ринге выходить, здесь и железный Рон в свои 20 плюс, на пике формы, девяносто минут не вытянет.

Накрывать атаки не успевал, возвращаться тоже. Продули один – три, но закономерно, состав дубля слабенький.

– Плохо. – строго сказал Чапмен. – Перестраиваться в оборону не успевали. Реализация ужасная. Физическая подготовка у отдельных футболистов неудовлетворительная, взаимодействия между линиями слабо.

Прошелся по отдельным футболистам, высказал и мне. Прежний Эйв полез бы в бутылку: стал доказывать, что это все вокруг немощи, плохой пас, скорости нет, Пит – дерево. Но я только выразил благодарность за указание на ошибки. Чапмен даже поперхнулся на полуслове. Посмотрел на меня хмуро, но лицо моё выражало одно счастье работы с великим тренером.

– Расходимся. – скомандовал он. – Те, кого я назову, остаются на отработку отдельных компонентов игры.

Разумеется, наш благодетель не оставил меня своим вниманием. В результате после тренировки, залив воды из колодца в умывальник, под недоверчивым взглядом старика Джонса, я шлепал домой в начале седьмого часа вечера. Время возвращающихся работяг.

Гимназия наша находится на тихой улочке. Столица выдается трехлистником в море: на левом лепестке комплекс правительственных зданий и ниже порт. В середине наша гимназия, а сверху элитный район богачей и собор Богоматери Уолсингемской, на правом лепестке всяческие магазины и развлекательные постройки, пляж с водными горками.

От середины лепестка столицы я спускался ниже, к кварталам среднего класса. Пересек главный проспект имени герцога Веллингтона, заметив на нем пару моторных экипажей, прототипов будущих автомобилей, забрал левее. Кроме клерков с черными портфелями и чопорных леди в возрасте, наездников на породистых лошадях, приказчиков из магазинов, раскручивающих пружину, фиксирующую тряпичный навес над витринами, мне стали попадаться случайные бродяги в поисках относительно честного заработка. Фабричные рабочие и докеры, продавцы морепродуктов и стритфуда.

Я приобрел лангуста на гриле, продавец сбрызнул его маринадом и подал на шпажке. Десять пенсов, вкус божественный.

Под вгрызание в сочное мясо безклёшневого морского таракана, дошел до своего дома. Мой старик сидел на скамеечке возле входа в дом и раскуривал трубку.

– Почему так поздно? – проворчал он. – Твой обед стынет третий час.

– Тренировка. – сообщил ему, бухаясь рядом. Ноги ныли от усталости. – Вернулся в команду.

Дед прищурился из-под кустистых бровей.

– Вот так просто? Ты настолько хорош в ногомяч?

А то он не знает, первый болельщик был в семье. Вероятно, Дольф подразумевает не просил ли Чапмен взамен дружеских услуг. Небольшого взноса в фонд футбольного клуба, благословения от декана кафедрального собора Богоматери Уолсингемской – хорошего знакомого Дольфа, участия в построе сарая для пони. Много что можно невзначай попросить.

– Он просто кинул мне свисток, и велел отсудить матч первогодок. Потом был матч с дублем, затем отдельные физические компоненты проработали. – Честно изложил все факты деду. – Ты мне другое скажи: что мне одевать для катания на роликах? Дочка лорда позвала в свою компашку на выходных.

Дед поперхнулся затяжкой, вытаращил глаза, раскашлялся.

– Прямо сама миледи Глэдис подошла и позвала? – переспросил он. – Ты же не сделаешь ошибку?

Поздно дед, твой гениальный внук уже примерил лавровый венок стихоплета, а Глэдис отщипнула листочек и признала как минимум забавным.

– Именно поэтому я и прошу совета, чтобы вести себя как джентльмен. – втолковал деду.

– Чтобы вести себя как джентльмен, нужно для начала одеться как джентльмен. – выдал дед мудрую мысль. Поднялся и обстучал трубку об стойку перил. – Пойдем, глянем твой вечерний костюм.

Мы поднялись в мою комнату, где дед раскрыл шкаф и выкинул на кровать брюки, бриджи, сорочки, камзол, кофты. Туфли на пряжках в шкатулке – еще детские, я в них на открытие гимназии ходил – аккуратно поставил рядом с летними парусиновыми туфлями, вытащил запасные бутсы, затем приталенный фрак. Он мне уже был мал.

– Последние лет десять, стали модны билликоки. – задумчиво обозревая мой гардероб, проговорил дед. – Туфли новые точно надо покупать. Старые вместе с фраком сдать Армии спасения. Что-то я за гардеробом твоим не уследил.

Да, до субботы три дня, а идти мне особо не в чем. Фраза звучит по-бабски, но эти аристо еще свирепее в своих суждениях. Хотя Глэдис вроде не такая.

– Фрак укоротить, в плечах пошире сделать, получится вполне себе костюм. – предложил я.

Как-то, после командировки родителей в далекую Австрало-Гвинею, не принималось в расчет, что меня в высшие круги пригласят. Два школьных пиджака есть, штиблеты в наличии, фрак для чаепития существует. А то, что их сын-наглец дочку лорда соблазнять удумает, про такое только в женских книгах в категории фантастика пишут. Или в романах-трагедиях.

По правде-то и не удумывал, это я тупой попаданец, слишком себя беспечно повел.

Решено: одену что есть, с собой возьму фотки от родителей из Австрало-Гвинеи. Там много смешных, девчонки обхохочутся. Есть фото с коалой на дереве. Сидит словно челик из Палаты лордов: ногу на ногу закинула, пузо вперед выпятила, одну лапу на ветку облокотила и смотрит королевой. Есть с кенгуру, который полулежа облокотился, и будто напряг бицуху, соблазняя своим томно-спортивным видом самку. Есть страшненькая с полуметровым пауком, её вообще пора сжечь.

– Одежда, это язык, на котором люди говорят с друг другом. Ты не будешь гавкать на миледи Глэдис. – порешал дед. – Собирайся, мы идем к мисс Маршал.

Гавкать Эйв может и не станет, но он слюной весь пол закапает, дай ему волю.

Вот так накрылся мой отдых, и мы с дедом отправились к модной на нашей улице портнихе. Билликок, то есть обычная фетровая шляпа, нашлась для меня быстро. Фрак мисс Маршал предложила укоротить только спереди: сейчас так модно для загородных прогулок и тайных свадеб, по её словам. После слов о свадьбе, деда ловили на пороге дома, а мне пришлось поклясться вести себя скромнее, чем в гимназии. Туфли портниха пообещала подобрать мне лично в «Дабенхэме», а это магазик, в которой и лорду не стыдно заглянуть. Сорочку я выбрал светло-бордового цвета, со множеством пуговиц. Реально классная, под темно-синей жилеткой смотрится – Джеймс Бонд самоубьется от зависти.

В итоге вернулись домой только к девяти, я упал на кровать и просто сразу окунулся в мир Морфея. С разбега запрыгнул. Хоп – и я финале британского Кубка школ обвожу всю команду соперника, вратарь, обманутый ложным замахом, падает влево, а я издевательски, пяточкой, оформляю победный гол. «Стэмфорд Бридж» ревет от восторга. Люди бросают свои шляпы верх, а леди платочки на арену стадиона. Но я достаю подаренный, белоснежный от Глэдис, машу им, она бежит ко мне из вип-ложи стадиона, волосы – короной развеваются, грудь в декольтированном платье ритмично подпрыгивает. Бросается с ногами на меня, впивается в губы неистово у всех на глазах. «Глэди, не при всех, милая» – шепчу ей, но она не слушает, позабыв обо всем в порыве страсти. «Нет, милая, подожди пока зайдем в раздевалку» – перехватываю ладошкой её рот. Руке становится мокро, её подламывает. Отвалившись от меня, рука падает на поле. Глэдис смеется: «Ты правда думал, что всё так закончится? Я Алиса Селезнева из Патруля Времени. Ты арестован за незаконные перемещения между параллельными мирами и будешь казнен в соответствии с протоколом Ордо Хронус – выбросом без скафандра в открытый космос».

Я проснулся, не чувствуя руки. Отлежал во сне. Рассвет стучался в закрытое окно первыми лучами. А ладошка действительно была мокрой. Наслюнявил. Причина уважительная. Учитывая возраст пацана, могло быть печальнее.

Тысяча впившихся в ладонь иголок, просигнализировали о возвращающемся кровообращении. Я встал: на часах пять утра. Время покорять километры утренней пробежкой. Зубрить литературу и историю. Только вот из раскрытого зева рюкзака, вместо учебников, на мои глаза попался первым сложенный вдвое листок бумаги. На нем аккуратным почерком Маргери было выведено: «Прошу, дай мне пять минут всё объяснить. Буду ждать утром, рядом со школой, у пекарни Ханвортов.»

Это было тем более странно, что после драки никто Хупи и Маргери в школе не видел. Не сова же мне этот листок бумаги принесла тёмной ночью. Проникнув сквозь закрытые ставни.

В этом мире творится какая-то чертовщина.

*Британская морская сабля для абордажных схваток.

**Первое предложение – цитата из комедии «Служебный роман», где министр (женщина) харрасит своего подчиненного Новосельцева.

Глава 10

Бац! Звонкий звук шлепка ладони о щеку раздался, как только Маргери и Хупи переступили порог дома. Голова Хупи мотнулась вправо.

– Хупи, ты просто конченный. – сказала Маргери. Но без эмоций, словно повторяя давно устоявшийся факт.

Нисколько не стыдясь своего нового бойфренда, она скинула школьный пиджак и рубашку, юбку. Оставшись в лифе и белых колготках. Накинула на себя халат из шкафа.

В это время с Хупи, присевшим на диван в гостиной, происходили странные метаморфозы. Лицо его текло и оплывало, словно пластилин под жарким солнцем. Тело укорачивалось, меняло цвет, одновременно становясь шире. Через пять минут, перед Маргери, вместо широкоплечего, но всё же школьника-подростка, сидел смуглый плотный мужчина лет сорока, с грубыми чертами лица, свиными глазками, выглядывавшими из-за мясистых щёк, основательно заросших щетиной и тонкой линией усиков под мясистым носом.

– Я не мог ему проиграть. – глухо пробормотал новый Хупи, хватая графин с водой со столика и жадно опрокидывая в глотку. – У меня есть мужская гордость.

Эта его плебейская черта тоже невероятно бесила Маргери. Стакан, черт тебя раздери, рядом с графином стоит. Почему такой квалифицированный эмпат как она, должна работать с таким быдлом?

– Эспер не мог, а Хупи запросто. – подчеркнула она. – Здесь ты не полиморф, ты простой школьник. Хочешь магического причащения? Я нет, а такое здесь быстро устроят. В чувствах как минимум пяти гимназистов, было невероятное удивление твоей стойкостью в драке. Один расскажет другому, второй третьему. Завтра в каком магическом братстве узнают, что сонная артерия у тебя может в другом месте проходить. Ты в пыточной подвал к менталистам захотел что-ли? Там быстро от подвешивания за шею, ради любопытства сколько времени ты протянешь, перейдут к прямому сканированию мозга, тупая ты бестолочь!

Обличительная тирада от Маргери меняла слышимость: звуча то выше, то громче. Девушка налила из графина воды в стакан, но не для питья. Сходила в кладовку, принеся небольшую баночку с черным порошком, известный в среде эсперов как коммуникационный. Который высыпала и тщательно перемешала в стакане десертной ложкой.

Впрочем, такому сильному эмпату как ей, необязательно было смотреть на человека, отслеживая реакцию.

«Тварь. – не сумел удержаться от злых мыслей Хупи. – Как смеешь ты говорить обо мне такие вещи. Сама облажалась со своим обольщением. Выпустила из-под контроля пацана. Это из-за того, что я индиец?»

– Это из-за того, что ты овцелюб! – вскипела Маргери. – Любой контроль спадает после обретения способностей, тупой ты баран! Личность ощущается как новая, никакой моментальной привязки для эмпатии не существует. А если это будущий Владыка, кто знает, какие у него барьеры могут стоять.

Спорить с ней полиморф не посмел, затаив глухую обиду. Маргери тем временем взболтав содержимое стакана, дождалась реакции, достала тряпку, нанесла на неё и тщательно протерла получившимся составом, внутреннее зеркало, встроенное в дверцу шкафа.

Легкий дымок поднялся над зеркалом. Стеклянная поверхность задрожала, заискрила, но вскоре очистилась, явив перед законспирированным агентом эсперов в глубоком тылу Великобритании, зрелище молодой девушки в камуфляже. Видна была часть грубо сколоченного стола, бревенчатая стена позади и простая железная кружка, исходящая парком, в руках девушки.

Комнату связи создавали в рамках минималистического дизайна. Дабы, в случае потенциального раскрытия сети эсперов и захвата ком-порошка, враг не сумел вычислить по обстановке комнаты ни малейшего намека на местонахождения базы эсперов. Естественно, никто из эсперов никаким знанием ни о составе порошка, ни о механизме действия зеркала, ни о базе тоже не обладал.

Маргери даже не знала какое количество эсперов задействовано в операции «Преемник». То, что ячеек несколько она знала: Эвейров Дашеров в Великобритании оказалось двадцать восемь человек. Вот сколько подходило под описание «подросток, симпатичный, учится в школе на момент инициации» уже нет.

– Салют! – подняла свободную руку агент-коммуникатор. – Крэлон отдыхает в общем зале. Могу я принять доклад по обстановке?

Любой ответ, кроме оговоренной фразы, подразумевал действие эспера под принуждением или наблюдением. Тогда в ход шел специально разработанный план.

– Крэлон это я. – Озвучила Маргери, опостылевшую за несколько лет фразу. – Мне нужна Седьмая.

– Принято. – отозвалась девушка, и покинула пост.

Через минуту перед Маргери сидела общий координатор эсперов «Зари Надежды» в мире. Её имя никто не знал, да и перед девушкой она появилась в маске. Глухой, бархатный голос явно принадлежал женщине в возрасте, вот и всё, что могла предположить Маргери.

– Итак, Марго? – после приветствия сказала Седьмая. – Эмпатия не вернулась?

– Так точно. – доложила эмпат. Сразу ощутить исчезновение канала эмпатии Маргери не смогла. Отвлеклась на казнь человека, которого когда-то близко знала. Конечно, эту деталь во время вчерашнего доклада она сознательно опустила.

– Пропала, когда объект упал в обморок во время издевательств извечников над захваченным эспером. Пытались раскачать на сильные эмоции согласно плану, по возрастающей шкале, но безрезультатно. Объект изменился даже физически, показывая странную борцовскую подготовку. Ментально вырос: проявляет несвойственное хладнокровие, разрывает тормозящие социальные связи, пытается связаться с кругом аристократии, не соответствующим его статусу.

– Насколько сильные раздражители были использованы? – спросила Седьмая.

– Ревность, страх, потеря авторитета. – перечислила Маргери.

Седьмая покивала головой.

– Обстановка в городе, действия «извечников»? – уточнила она.

– Внешне спокойная. Братство «Извечного света» после сожжения Грега, устроило посты у школ города в надежде выявить кого-то подозрительного. По моим данным неудачно.

– Участь свободных эсперов, не входящих в нашу организацию, всегда одинакова. – строго сказала Седьмая. – Мы не будем рисковать своей семьей, ради презревшего общий долг.

– Совершенно верно. – поддакнула Маргери.

Грег был суггестором. Умел внушать нужные мысли и образы. Занимался главным образом мошенничеством. В глазах Марго и Седьмой это не было прегрешением. Но Грег хотел жить кудряво и независимо. Не вступил в организацию. В результате, когда он пришел в банк, прося погасить вексель Угольной компании Шеффилда, тысячу фунтов бумажками ему выдали. А у входа его приняла оперативная группа «Извечного света». Не стоит два раза обманывать один и тот же банк. Или такую крупную компанию как «Уголь Шеффилда».

«Если организовывать крупное хищение, то непременно в составе мощной организованной группы». – подумала про себя Марго. – «Вот так сожгут на глаза у всех за связь с эсперами и никто даже не вступится. Не устроит землетрясение или массовые поджоги. Не обменяет в конце концов на тушку мага, пойманного в засаде.»

Тот липкий страх на площади, при виде живого, кричащего факела ей запомнится надолго. Маргери даже показалось, что Грег узнал её в толпе, когда его поднимали на помост. Невозможно после операции на внешность, но сердце дрогнуло. Хорошо, что Эйвер потерял сознание, и их общая компания отошла подальше от места казни.

– Как Хупи и Клайв? – поинтересовалась Седьмая.

Четыре года назад под руками 3Д эспера-хирурга, Маргери с Клайвом прошли косметическую перестройку тела, внешне превращаясь в тринадцатилетних подростков. Привыкли откликаться на чужие, позабыв настоящие имена. Лежа ночью в кровати, Маргери иногда вслух вспоминала свое родное имя: запретное сочетание ласкало язык. Она отвыкла реагировать на него: не вздрагивала, слыша в толпе случайно произнесенное имя, адресованное соседке. Всё ради торжества справедливости. Только увидит ли она зарю новой эпохи?

– Хупи рядом. В порядке. Клайв на миссии. – коротко сказала Маргери. – Наблюдает за объектом.

– В ближайшее время ожидайте усиления группы. – обрадовала общий координатор. – На связи.

– Так точно.

Последние слова пришлись в расплывающееся изображение.

Маргери нервно прошлась по гостиной. Информацию восприняли серьезно. Эйвери Дашер первый кандидат в преемники. Вчера ночью после скоропалительного доклада о потери эмпатического контакта, было рекомендовано применить раздражители. Сегодня уже посылают усиление. Это хорошо, но вместе с этим возрастает ответственность. В такт своим мыслям она пнула ногу жирного ублюдка.

– Ты понял, да? – прошипела Маргери. – Усиление посылают. Однозначно кого-то из высших эсперов. Облажаешься, нас всех в одной могиле прикопают.

– Да, хорош, Марго. – заискивающе проблеял Хупи. – Больше не сорвусь.

Вопреки словам ублюдка, в голове у него проскакивали злобные и завистливые мысли. Полиморф был не рад, что руководителем пятерки поставили женщину, что его часто шпыняли за бытовые мелочи и относились как к дебилу.

Отметив всё это, Марго решила выводы пока придержать. Менять полиморфа сейчас не лучшая идея. Показывает слабость команды. Но Седьмой надо настучать попозже.

Калитка коротко звякнула колокольчиком, Марго поглядела в окно. Во двор зашел, неузнаваемый издали, Клайв с повязкой на лице. Собственно легенда потому и была разработана под семью мусорщика. Их дома всегда стояли на отшибе, мужчины входили во двор с повязками, платками на лице, а женщины под густой вуалью. Очень вонюче было в обители уборщиков. Сюда на телеге привозили весь мусор, выгребаемый из жилищ по заказу собственников жилья. Пепел, шлаки, золу, отбросы, гнилье. Телега становилась, мусор выгребался и сортировался прямо во дворе. Профессия прибыльная: зола и пепел продавались в фермерские хозяйства на удобрения, крупные куски золы шли на кирпичный завод. Богачи выбрасывали слегка поломанную мебель, которую починив можно было продать. В мусоре можно было найти всё: от фарфоровых тарелок до небольших скульптур и монет.

Во дворе их дяди для сортировки мусора был построен сарай, дом Марго был соседним, её комната окнами смотрела в другую сторону, но мерзкий запах иногда доносился, невероятно выводя из себя эмпата. Про положение в гимназии вообще лучше молчать, мало кто разговаривал с ней. Каждому не объяснишь, что отец владелец конюшни, а не рабочий-мусорщик.

Хотя какой отец – и он, и якобы дядя Маргери были давними, тайными сообщниками организации эсперов. Слабенькими, но сильно идейными, раз такой легенды не испугались.

Вот у Клайва с легализацией вышло намного сложнее. Семье пришлось стирать память и вписывать воспоминания о сыне. Работа ювелирная: в процессе много побочных эффектов. Отец Клайва отделался синдромом чужой руки. При волнении его рука начинала вести как чужая. Непроизвольно двигаться, хватать предметы, тереть глаза. Даже душить своего владельца. Клайв ставший однажды очевидцем такого случая, рассказывая о фальшивом отце, валился с ног от хохота. Чтобы бедолагу не выгнали с работы пришлось придумывать как с этим справиться. В итоге Клайв надоумил батюшку купить резиновый эспандер. С матерью было хуже – она полностью лишилась речи. Вот родившейся вскоре дочери семейства ментального вмешательства не понадобилось. Сейчас ей три, Клайва она обожает. Причем взаимно. Двадцатилетнему, на самом деле, Клайву нравится возиться со своей ненастоящей сестрой.

– Записку оставил в рюкзаке. – проинформировал вошедший в комнату Клайв. – Пацан гонял в мячик со своей старой командой. Залез в раздевалку через окно со стороны забора. Меня никто не заметил.

– Славно он тебя отметелил, бро!

Это Клайв с полиморфа угорал. Хупи давно переоделся, выбросив убитый в схватке пиджак, но вид у него был совсем радостный. На издевку Клайва, тот молча засунул свой большой палец растопыренной руки в рот и провел ногтем по передним зубам. Кутис – оскорбительный жест индийцев.

«Баран, как есть баран. – подумала Марго. – Клайв ожидал именно такой реакции. Она его тупо забавляет.»

– Не отвлекайся. Что там вообще, было потом? – спросила она.

– На географии пацан молчал и не высовывался. О чем-то раздумывал. На нат-маг философии выступил с новыми подходами к «проблеме эсперов». Предложил публично пытать льдом, чтобы избежать тошнотворных запахов, вносить ментальные изменения в работу мозга, чтобы выдать пациенту мульку, что он двойной агент. Рекомендовал использовать подкуп.

– Аха-ха-ха. – поржала Марго. – Гений!

– Симуляция активности, чисто ради «Ашки» по философии. – рассудил Клайв. – Вот на литературе чувак выдал. Сидел рядом с Глэдис, когда нам задали написать стихи на тему модернового романтизма. За пять минут что-то накатал, а ты знаешь преподшу, она такой профанации не любит. Вызвала его прочитать публично.

Он сделал паузу.

– Эйв облажался. – решила Маргери. Посмотрела на Клайва. – Сбежал с урока? Упал в обморок? Разбил окно, и сорвал занятие?

– Да в том-то и дело что нет. – сказал Клайв. – За один день он из нервного пацана превратился в хладнокровного мачо. Взял зонтик миссис Гроув и спел нам свои стихи под собственную хореографию. Текст слащаво-пафосный: я такой крутой ради тебя, с тобой навсегда, поделим мир пополам, если что укрою под зонтом, тра-ля-ля. Но с изюминкой, знаешь. Все сидели с лицами «что это было?» еще пару минут после его ухода. Потом захлопали, первой была эта сучка Беллингемская.

Клайв не любил вообще всю аристократию, не только британскую.

– Она потом на футбол к нему побежала. – добавил Клайв. – Я с окна подглядывал. Якобы тетрадку относить. Сразу видно: потекла девчуля по нашему пацану.

– Батя в Калькутту отправит в женский частный пансионат на неделю, там любовь и зачахнет. – попыталась успокоить всех Маргери.

– Или расцветет. – был неумолим Клайв.