Текст книги "Инверсия (СИ)"

Автор книги: Василий Панфилов

Соавторы: Алексей Богородников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Я немного на себя разозлился, поймав на таком глупом пиаре. В среднем, человеку каждые шесть-семь секунд приходит в голову какая-то мысль. Учитывая количество людей в земном мире, они в день выдают четыреста восемьдесят триллионов мыслей. Некоторые из них оказываются гениальными. Но большинство про еду и секс. Та-а-ак. Я же читал в «Дейли Таймс» статью про передачу звука телеграфным способом. Кто-то там уже изобрел телефон из ученых…

В общем, монтируем телефонную станцию. Открываем линию «секс по телефону». Через год, на вырученные деньги, строим флот и идем отвоевывать Америку. Там мне пэрство-губернаторство и выдадут.

Удовлетворенный своим бизнес-планом, я откинулся на спинку мягкого стула. Мужик, который на реальной Земле построил первую телефонную станцию, где-то в США, обошелся болтами с квадратными подголовками, ручками от крышек чайников и банальными проводами. То есть распределительный щит буквально был сделан из говна и палок. За всё, вместе с арендой комнаты и обстановкой он отдал сорок баксов.

Я помню, потому что эта несуразная цифра накрепко врезалась в память, при просмотре образовательного канала «Дискавери». Понятно, доллар того времени весил может раз в пятьдесят тяжелее современного, но вся многомиллиардная индустрия, по сути, пошла с него.

На этой прозорливой бизнес-идее закончился третий урок. После него начиналась большая перемена в тридцать минут.

Хупи весь изъерзался на своем месте. Вскочил с колокольчиком привратника Джонса. Прислонился к двери, вперив в меня дикий взгляд. Он реально настолько наркоман или подобным кривлянием решил запугать Эйва?

– Что это вы такой всклокоченный, мистер Хупи? – не преминул ему сделать замечание. – Не иначе как жениться надумали часом?

– Я тебе покажу свадьбу с моим кулаком. – пригрозил он, раздувая ноздри.

– Вы учебное заведение не перепутали, мистер Хупи? – отверг его предложение. – Здесь вам не Бромптон. За подобное распутство и попросить могут из гимназии.

Он заклокотал натуральной Игуасой. Это самый полноводный водопад в моем мире. Здесь непонятно, что там вообще от Америки осталось, даже сравнить не с чем.

Мы гордо начали спуск по лестнице на первый этаж, в окружении всё большего количества, присоединяющихся к процессии школяров. Пока не встретили у входа школьную принцессу.

– Вы. Оба. – грозно сказала она. – Никто из вас не выйдет за пределы гимназии.

– Леди Глэдис Беллингем, – почтительно и формально обратился к ней, пока грозный Хупи превращался в карлика под её взглядом. – Мы поспорили с мистером Хупи о погоде. Этот научный диспут дело чести. Вы должны нас понять.

Дуэли в этом мире еще не запрещали, да здесь дамы, подвернув рукава и платья, регулярно сходились на огнестреле, холодняке и даже ядах. Однако голоса за отмену подобной практики регулярно возникали, так что в конце концов их разрешили только в присутствии магов. Которые с того света могли вытянуть тяжелораненого. Оттого они стали влетать в немалую копеечку. Не можешь запретить – разреши за большие деньги. Но мы же не на револьверах идем стреляться или рубиться на тяжелых кавалерийских саблях. Подростковый спор на кулаках – прообраз дуэли. Пара дружеских фингалов и, плача, бывшие враги мирятся в лучах заката. В нашем случае такой финал невозможен, но Глэдис же не знает об этом.

Ведь нет?

Секунд пять я стоял против неё, приняв самый мужественный вид. Эти серые глаза похлеще черных дыр. Их гравитация действует на нематериальное. Прямо чувствую, как мою душу в них затягивает.

– Женщины тоже сходятся в диспутах. – иронически выделила дочь лорда последнее слово. – Будет несправедливо запретить вам выяснение отношений. Но я иду с вами.

Глава 6

За нашей гимназией скрывалось футбольное поле. Разметка белой краской на траве, ворота, секция с натянутой сеткой, дабы мяч не улетал стремительным Карлсоном, трехрядные деревянные трибуны, сбоку раздевалка для футболистов. За трибунами, до деревьев и школьной ограды, было пустое пространство. Нет, там не банчили наркотой, не лупили ботаников, не занимались быстрым перепихом.

Это место было тайным школьным рынком. Обмен картами с фривольными рисунками, шарами для марбла, нитками для конкера*, любой всякой всячиной, дорогой сердцу школьника, вплоть до перочинных ножиков и школьных эссе. Даже еда на рынке присутствовала. То есть жвачка: янтарные кусочки смолы сенегальской акации или южноамериканской саподиллы, завезенной для культивирования. Засохшая смола сворачивалась в небольшие луковицы, жевалась или могла быть растёрта в порошок, которым посыпались сладости или еда.

Неизвестно кто притащил простой столик, пару ящиков, табуретку и кусок парусины, образовав курительный клуб. На деревянный брус, держащий трибуну, поклеили афишу цирка Валтера с силачами и розовощекой, пышной гимнасткой в трико.

Всё как в лучших домах Лондона.

Еще здесь дрались. Нечасто, на памяти Эйва раза три. Настоящей из них можно было назвать одну, когда сошлись три на три альфа-самцы с последнего года обучения. Остальные были уморительно-невинными: с поджопниками, пыхтением схватившихся за воротники пацанов и катанием по пыльной земле.

Почему эту лавочку администрация не прикрыла? Потому что школота под рукой, всё цивилизованно. Тайное место налагает ответственность, пробуждает зачатки самоуправления. Разнести всё к чертовой бабушке, забетонировать и посыпать стеклом – дело нехитрое. Так гимназисты тоннель под оградой пророют и на другую улицу перейдут. Станут баловаться пивасиком, прохожих пугать и безобразничать.

Большой толпенью мы зашли за спортивное сооружение. Первогодки, которым было не по чину толкаться вместе с нами, поднялись на трибуну, высунув любопытные рожицы сверху.

– Итак, джентльмены, – с долей сарказма озвучила Глэдис, перейдя на неформальный стиль общения. – ваши разногласия настолько непримиримы, что вы решительно настаиваете на помятии своих лиц и не хотите закончить дело миром?

Глэдис чересчур вредная. Да кто с такой дружить станет? Что за подначка: смысл слова джентльмен давно шире системы пэрства или сословия джентри. Можно слово джентльмены произносить с большим уважением?

– Он оскорбил мою девушку. – попытался сыграть на публику Хупи.

– Ты сейчас в первый раз её своей девушкой назвал. – пожал невозмутимо плечами, снимая и передавая Клайву школьный пиджак, жилет, галстук и незаметно разминаясь. – Вы пытались выставить меня доносчиком. При том, что Тайлера я от глупости уберег. Парниша, ты отказываешься воспринимать реальность. Маргери мне не нужна, как и твои услуги.

– При чем здесь Кристофер Тайлер? – удивилась Глэдис.

Не знаю в каком виде ей доложили о намечающейся драке. Маргери не поделили, лидерство в классе или еще что. Про первогодку, попавшего в лазарет, то ли не успели, то ли она внимание не обратила.

Выслушав мои разъяснения, она уставилась на Хупи.

– Серьезно? Ты настолько туп, что не сумел придумать лучшего повода публичной диффамации бывшего друга? – высмеяла Глэдис его. – Эйвер Дашер изрядно глуповат, у него ужасный вкус, но разве сдал он вашу компашку, когда вы разбили окно в директорскую? Наоборот, взял всю вину на себя, хотя мог, как ты выражаешься, выслужиться передо мной. Или сегодня какой-то особенный день для такого самовыражения?

Я боролся между желанием расцеловать милую Глэди в губы и шлепнуть ниже талии. Побеждал компромиссный вариант: выполнить оба действия. Вот отчего глупый-то сразу?

– После казни тёмного, Эйв сам не свой. – пискнула Маргери, переводя стрелки.

Настойчивое педалирование подобной темы меня конкретно бесило. Эйв уже не Эйв, но им-то откуда знать. В какую игру они со мной играют?

Глэдис повернулась и вонзила в меня свои глазки. Да сколько можно расстреливать меня своей красотой. У меня не сердце, а голландский сыр уже.

– Рога не выросли, татуировок не появилось, пена не идет, глаза по-прежнему щенячьи. – вынесла она свой приговор. – В чем он сам не свой? Расстался с тобой, вот ты и бесишься?

Спорить с Глэдис вообще небезопасно: вскрывает словами, как консервный нож банку из фольги. Губы у Маргери затряслись, но инстинкт самосохранения сработал. Спряталась за спины и больше не отсвечивала.

Вперед выступил модный пацан из тех, кого лорд Беллингем осчастливил личными приглашениями в гимназию. Хотя он без него легко ушел бы в любую частную школу. Джеймс Стэнли, сын Оливера Стэнли, графа Дерби. Батяня его радел за спорт: устроил профессиональные скачки с постройством ипподрома, основал Кубок регби, по традиции был видным политиком, крупным землевладельцем. Титул графа, например у него не единственный, есть несколько баронских. Джеймс – «школьный принц». Мечта всех созревших девушек.

– Ваше мнение не является ни конвенциогимназическим, ни компетентным. – высокопарно выразился он в адрес Хупи и Маргери. – Сам не свой, данный гимназист был год назад, когда бросил футбол. Тогда мы почти выиграли национальный кубок среди школ. Сейчас можем вообще не пройти отбор в своем регионе. Из-за того, что в составе наших «Орлов» нет качественного нападающего. Если мистер Дашер вернул себе рассудок, ждем голов в качестве подтверждения.

Не ожидал от него поддержки. Пусть вместе с критическим замечанием, но она была важна.

– Благодарю вас, лорд Джеймс Стэнли. – выразил коротким кивком свой респект. – Я не жду примирения с мистером Хупи, гнев застилает ему глаза. Прошу только возможности закончить всё быстрее. Ничего не желаю более, чем не подвергнуть вас всех, леди и джентльмены, опасности опоздать на ланч.

Глэдис слегка скривила уголок губы. Очень завуалированный, но упрек. Хватит тянуть: не шоу, а Дом-2 какой-то получается.

– Файт! – взмахнула она резко рукой.

Словно последний мамонт на Земле, обнаруживший что его подружку жуют кроманьонцы, Хупи понесся на меня. В отличие от меня, пиджак и галстук он снимать не стал. Я же тебя им и задушу, школьник-самоубийца.

Еще с дистанции он пробил джебом правой, а с левой завернул чудовищно плотный боковой. Я слегка пригнулся, встретив его джеб своим лбом. И едва успел уйти от бокового, нырнув под него. Не знаю кто ему ставил удары – да хоть Кас Д’Амато местный. Хупи сейчас заплакать должен от сломанных костей в руке.

На самом деле, слезы выступили у меня. Даже джебом – меня потрясло, неприятно отдалось в позвонки. Нереально мощный удар. Что за скрытое чудовище вышло против меня на схватку? За искаженным яростью лицом, не проступило и намека на слабость.

Это у кого кости на пальцах прочнее черепа встречаются?

Хупи от меня не отставал, выдавая ураганную серию. Боковым рассек мне скулу, зарядил по печени, хотя я вовремя прикрыл локтем, но было болезненно, отсушил мне бицуху, попав другим боковым.

Всё это меня возмутило до глубины души. Так не бывает – Хупи прет как танк, не чувствуя боли, будто под наркотой. Хорош ждать, данного киборга пора охладить.

Я чуть подшагнул сбоку, входя в клинч, опустил поднятые в глухую защиту руки: правой прижимая его левую к телу, своей левой хватая за локоть правой. Слегка наклонился, резко откинулся подбивая левом коленом под его ноги, и пробросил бедолагу корпусным прогибом. Очутившись сверху, левой рукой обхватил его шею и пробил с головы ему в нос.

Расстояние небольшое, удар лежа малоэффективен, но кровища пойдет.

Так всё и вышло. Я бодро вскочил с тела врага, ожидая победного финала. Вот только Хупи не собирался сдаваться. Реально, я что с Терминатором сошелся? Он так любит Маргери? Пересмотрел немую франшизу Рокки? Вроде в театре «Империя» сейчас крутят одну из первых съемок чемпионского боя за титул по боксу.

Под мои раздумья он ободрал мне губу. Взамен взлетев ракетой над нами и скоренько приземлился, воткнувшись головой вниз. Без видимого эффекта. Но рисунок боя Хупи всё же поменял. Не летел на меня. Для ударника бросаться на борца – мгновенная погибель. Бить стал короче, без длинных связок, работать ногами интенсивнее.

Только мы же не на ринге, вокруг кольцо зрителей. Загомонили недовольно: «хватит прыгать, чувак. Дерись!» В какой-то момент, отпрыгивая от моего намека на рывок, он наткнулся спиной на зрителей и его подтолкнули. С проходом в ноги, я его закрутил и мельницей кинул оземь, но уже не отпускал, перейдя на захват удушающим. Сцепил левую замком, обхватив его шею, правую руку завел на своё плечо, обхватил ей свой затылок, набрал в грудь побольше воздуха, начал помогать себе головой, продавливая соперника.

Это конец: даже физически более слабый оппонент, моментально удушит из такой позиции.

Хупи еще суетился: высвободил руки, размахивал назад, задевая уши, пытаясь попасть не глядя. Ну это такое. Хороший борец против хорошего ударника примерно то же самое что питбуль против гончей. Шансов нет: один проход в ноги, бросок, выход на болевой или удушающий. Потому на моей Земле ММА стал популярнее бокса. Только смешанный стиль раскроет самого сильного бойца в единоборствах.

Невероятно, но отсчитав и десять, и двадцать секунд я не обнаружил никаких изменений. Хупи так же бестолково сучил ногами, размахивал правой рукой, в надежде зацепить мое лицо, а левой пытался сорвать захват. Феноменальное здоровье. Я уже выдыхаться стал, но он бодрячком.

Походу у него и физиология другая: любой человек давно бы «уснул».

Расцепив захват, я нырнул за его руку и перебрался в позицию сверху. Фиксируя и держа оппонента только ногами (любимая фишка старичка Хабиба), стал методично наваливать кулаками по лицу. Заботливо спрашивая через пару ударов: «мистер Хупи, закончим?». Либо просто оповещая неприятеля о досадных фактах в изменении его гардероба: «мистер Хупи, правый рукав вашего пиджака объявил о суверенитете.»

Лицо ему я быстро расквасил, выглядело для зрителей ужасно, но эффект не наступал. Он даже повторно разбил мне губу, отмахиваясь снизу. Но тут уже не выдержала Маргери. С воплями и слезами: «хватит, Хупи, хватит, перестань, всё!», она кинулась умолять своего нового парня, прекратить весь этот цирк.

Я поднялся с соперника. Побежденным он отнюдь не выглядел. Жертвой автокатастрофы, падения с водонапорной башни, дрессировщиком диких котов, но с боевым духом у него было в порядке.

Разумеется, можно болевыми приемами вырвать бицепс, порвать сухожилие, сломать руку или шею. Кадык сорвать, так чтоб вниз упал, а там до летального исхода несколько секунд. Много что можно сделать, но не с одноклассником же. Что общество подумает: мне репутация маньяка и приводы в полицию не нужны.

– Неплохой у тебя тренер, хорошая работа ногами и руками, четкий удар. – похвалил бывшего друга. – Однако боцман флота её величества умеет большее.

Это я намекнул на своего старика Дольфа. Залегендировал умение приемчиков. Естественно, дед умел драться: морякам не впервой разносит портовые бары. Но не настолько эффективно, как инструктор по боевому самбо.

Хупи ничего не ответил, казался занятым. Оттирал кровь платочком, собирал пазлы своего пиджака и рубашки с земли.

– Расходимся. – погнала всех с места событий Глэдис. – Вы не только стали свидетелями школьной драки, но и потенциальными соучастниками. В «страшную книжечку» впишу фамилии тех, кто через пять секунд будет здесь хлопать глазами.

Страшной книгой, по аналогии с первой поземельной переписью в Англии, в гимназии называли блокнот Глэдис. В него она вписывала всякое-разное, о чем школота не имела ни малейшего понятия. А всякое неизвестное, пугает вдвойне.

Потому через пять секунд мы оказались совершенно одни.

– Ну и что с тобой сегодня случилось, Эйвер Дашер? – строго, жадно и требовательно спросила Глэдис.

– Я повзрослел. – сформулировал как можно более честный ответ.

Но она не отстала, только аристократично вздела правую бровь.

– Правда, миледи Глэдис, – искренне сказал ей. – Сколько можно заниматься глупостями. Я хочу занять высокое положение в обществе, прикупить пару-тройку поместий, жениться на девушке своей мечты и заниматься наукой.

– А она у тебя хоть на примете есть, – насмешливо поинтересовалась дочь лорда, – девушка твоей мечты?

– Простите меня. – отвел от неё глаза. – Что не в силах вам ответить на этот вопрос. Но могу пообещать: вы будете первой, кому я сообщу столь радостную вещь.

– Вы ужасный человек, мистер Эйвер Дашер! – внезапно разозлилась она. – Разбрасываетесь невероятно глупыми обещаниями! Немедленно приведите себя в порядок и не опоздайте на следующий урок.

Глэдис кинула мне в лицо свой платок и решительным шагом оставила меня в одиночестве.

«Вот злюка. Да что с этими девушками не так. И как такую красоту можно кровавыми соплями пачкать?» – задумался я, машинально вдыхая аромат белоснежного подарка.

История падения Эйва, мне примерно ясна. Болт на футбол, вечерние пивнушки, тисканье безотказной Маргери – форма подросткового бунта. Пацан слишком долго залипал на Глэдис. Зафанател, влюбился, переживал. Моё недомыслие: не понял сразу, отчего сердце заныло, при первом взгляде на нашу принцессу. Эйв – самому себе признаться трусил. Причина у него была серьезная.

В один прекрасный день, парниша случайно подслушал разговор своих друзей в исполнении Хупи, Клайва и Винста. Жестокий разговор. Дескать пора от Эйва отползать: пацан совсем берега путает, засматривается на Глэдис Беллингем, строит воздушные замки. В чувство лорд Беллингем его скоренько приведет, но рикошетом по друзьям тоже прилететь может. Такой исход никому из них не нравился.

Вот представьте себя на месте мальчишки. Сословность отменили вчера, многие аристократы свои земли растеряли в процессе промышленной революции и, далее, нарастающего капитализма. Но кастовость настоящей британской аристократии только усилилась. Клубы, в которые ты никогда не попадешь, титул – настоящий, в смысле наследуемый, от королевы – который за великие деяния выдают. Не, социальные лифты работают. Просто прямо сейчас в общество аристократическое не пустят. И дочку замуж не отдадут. Другой мир и корабль до него строится поколениями. Возникает выбор: друзья сегодняшние или головой начинать пробивать бетонную стену к аристократии.

Взросление страшный этап, любого в депрессняк погрузит.

Вот так думал Эйв, но я более оптимистично настроен. Есть магия, есть способности странные, вроде моей, предсказательной. Тащить со страшной силой за британцев я не собирался, но и в Россию мне путь заказан. Кто там иностранцами занимается: Тайная канцелярия или третий отдел жандармов выяснять на себе не хотелось.

Собой надо сначала заняться, фигурой на доске стать, а потом о соотечественниках думать.

– Ты про уроки думаешь? – страшной тенью навис надо мной мистер Джонс.

Под свои мысли я дошел до открытого рукомойника во дворе школы. Где холодил всяческие припухлости и отмывал нездоровые пятна с лица. Школьный рукомойник был сделан из меди, с эмалированной раковиной: он сверкал полировкой, представляя собой прямоугольный объект на столбе из бруса дерева. Большое чистое зеркало, душистый кусок мыла прилагались. Английский Мойдодыр дышал респектабельностью. Стоял в стороне от главного входа, за аллеей пышного кустарника, рядом с колодцем. За рукомойником ухаживал Джонс, первогодки к нему даже не подходили.

Хотя директор всегда декларировал – рукомойник для всех. Но я привратника понимаю. Если бы эти «все» за собой воду в рукомойник из колодца набирали, он бы не возникал.

– Так точно, сэр. – вежливо вытянулся я. – Сейчас на уроки, после добавлю воды в рукомойник.

Он не особо поверил и удалился ворча, что уже второго прогоняет. Видимо первый был Хупи. У того вообще всё плохо. Я хотя бы, разошедшуюся по швам подмышкой рубашку, могу под пиджак спрятать. Надорванный ворот под галстуком. Пятна замаскирую жилеткой.

У Хупи от пиджака осталось одно название. Но меня больше всего волнует, что я не успел поесть. На больших гимназических часах, расположенных вверху ризалита, двенадцать-тридцать семь. Три минуты до начала следующего урока. Придется на следующей перемене искать коробейщика**.

*Марбл игра с шарами, конкер – с семенами конского каштана на нитке.

**Коробейщик – чувак с коромыслом. Мелкий торговец. Только вместо вёдер воды носит корзинки с пирожками, булочками, донерами от Эмирхана.

Глава 7

Следующий урок был география. Хупи и Маргери на нём не присутствовали, удостоившись грозного взгляда преподши миссис Каролин Мартин на пустые места. География в британских школах тесно связана с политической экономией, почвоведением, лесным хозяйством. На дополнительный факультет не ходишь, да еще занятия прогуливаешь – выше «Б» не поставят даже гению. Эйв не ходил. Хотя, обладая хорошей памятью, мог бы легко вытянуть предмет.

Изменившаяся карта мира притягивала взгляд. Уровень морей упал больше чем на сто метров. Архипелаг Кергелен соединился с островами Херда и МакДональда и образовал новую землю, размером с Мадагаскар. Новая Зеландия стала Большой Зеландией: увеличилась почти вдвое. Австралия объединилась с Новой Гвинеей в один континент. Многочисленные мелкие острова Индонезии стали единой сушей. Южная Америка и Африка на юге стали больше. Охотское и Каспийские моря исчезли. Черное стало меньше, Босфор высох и перекрыл в него путь. Карибское море превратилось в лужицу.

Вот лоцманы и штурманы матерились, составляя новые карты и маршруты.

Отсидев географию, я рванул с первым переливом колокольчика во двор, сжимая в руках дедовскую фляжку. Следующие перемены после третьей – нормальные, по пятнадцать минут, можно успеть перехватить хавчика. Ворота гимназии закрывались с началом занятий. На свой страх и риск большой забор можно было перелезть, но мне всего лишь нужно было между чугунными прутьями высмотреть коробейщика, кликнуть, кинуть монетку и сжевать благодатную обеденную булочку.

Коробейщики после большой перемены, часто проходили по улице с нашей гимназией, рассчитывая завлечь в свои сети, пропустивших обед школяров.

Конечно, первым человеком на кого я наткнулся, был не продавец пирожков, а Глэдис.

Наша школьная принцесса сидела на скамеечке, в тени большого драконова дерева. Логично же: принцесса, драконы и глупый Джон Сноу, которого она лениво поманила к себе изящным пальчиком.

– Сию минуту, миледи. – бодро откликнулся я, прильнув к ограде и высматривая заветную цель.

Смуглый пацан с шестом на плечах и корзинами, тусил вместе с корешом, за плечами которого был станок для пыток и пук копий. Это издалека так продавец тростникового фреша выглядел.

Я заложил два пальца в рот и коротко свистнул.

Турки оживились и суетливо заспешили к ограде. Почему я решил, что турки – да просто коренное население колоний, европейцы загеноцидили в большинстве своем. Вот всякую европейскую мелочь: вроде греков, жителей четырех королевств Италии, немецких княжеств, скандинавов – счастливчиков, сумевших добраться и осесть в Новой Британии, никто не щемил. Просто работа, для оставшихся без капитала эмигрантов, досталась им самая черная. Но ассимиляция для них прошла быстро: ментально близки, единоверцы.

Турки же и через двести лет после катастрофы оставались в разносчиках еды. Расизм. Зато не сгорел факелом вместе с семьей в концентрационном лагере.

– Лепёшка с омлетом, пирожки кокосовые, бенье с креветками, булочка пили-пили, донеры куриные, муан-муан. – заголосил пацан, подбегая к ограде. – Осталась последняя бутыль нямакуджи, но мой друг может выжать сахарный сок для вас, сэр.

Лепешка с омлетом состоит из двух блинчиков в середине которой лук, яйцо, помидоры, пирожки кокосовые слишком сладкие. Бенье – это креветка в кляре, ими не наесться. Пили-пили называют котлету с перцем и травами, от донеров я устал.

– Давай муан-муан. – сказал я, протягивая десять пенсов и фляжку. – Пусть твой друг выжмет тростникового сока, но сначала промоет моей водой таз для сбора. Мне немного, одного стебля хватит.

Сок сахарного тростника очень полезен. Выжимают его в ручном аппарате с двумя валами, очень похожим на тот, через который мокрое белье отжимают. Только в соковыжималке маленькие зубья торчат. Несколько стеблей вставляют в начало, крутят ручку сбоку. После первого раза складывают измочаленный стебель вдвое и проводят снова через станок. Так раз шесть и из пяти стеблей выйдет литр три сока.

Тростниковый сок и муан-муан из африканского желтого жареного риса, с белой фасолью и креветками, обжаренными в арахисовом соусе, подаваемого на капустном листе. Я в раю!

Если меня ангелочек на скамейке не остановит.

Гимназические качели, с вяло покачивающейся на ней дочкой лорда, представляли собой металлическое основание, с треугольниками по бокам, соединенными штангой. На штангу навесили изящную сиденьку, способную уместить пару влюбленных или стайку девушек без комплексов. Отчего же Глэдис сидела на ней одна?

Наверно дело в табличке «Эту качель, к четырнадцатилетию славной леди Глэдис Беллингем изготовил мастер Форхэм Корновилл». Год, герб мастера.

– Таблички. – с гордостью за принцессу сказал я. – Они повсюду. Раньше мне хотелось написать на футбольном мяче «Этот пухлый кругляш был надут ножным насосом леди Глэдис самолично. Её драгоценной правой ногой. Первого марта, две тыщи тридцать четвертого года». Тогда бы меня никто не остановил, кубок точно был наш.

Шутка ей понравилась, уголки милых губок поползли вверх.

– Ты должен сам стараться. – для порядка проворчала она, вглядываясь в моё лицо. – Всё хорошо с лицом?

Посчитав, что моя роль доблестного оруженосца, исполнительного секретаря, верного шута и постоянного раздражителя на сегодня окончена, я вцепился в скрученный трубочкой капустный лист с муан-муан. Ответить не смог, утвердительно кивнув.

Я расположился напротив, позвавшей меня принцессы. Присел прямо на аккуратно подстриженную траву, скрестил ноги, стараясь избегать взгляда на задорные коленки Глэдис, выглядывавшие между белыми школьными гольфами в серую полосочку и клетчатой школьной юбкой.

За растительностью гимназии: деревьями и травой ухаживает школьный садовник. Местных собак и живности нет. Британцы всех обезьянок в городах, первым делом отстреляли. Вот еще, будет какое-то чудовище леди за волосы хватать, выпрашивая банан. Или хватать на ужин породистую кошечку с крыльца.

Единственные обитатели сада гимназии: Бонька и Толстопуз. Нет, представитель кошачьих из них только один, последний. Бонька – это белка.

Сейчас она осторожно выглядывает с ветки драконова дерева. Крона у растения мощная и большая, дарит тенечек и прохладу, привлекает множество бабочек. И плоды дерева, и бабочек Бонька жрет. Принимает подношения школоты, но пуглива. Запах муан-муана её привлек, и теперь она изучает меня. Можно ли иметь со мной дело, не сделаю ли я из неё мишень для дартса, коврик на подставку для ног у кресла.

Всякое с этой школотой бывает. Бонька высунет мордочку, поглядит, переместится ниже. Зависнет на хвостике, цепляясь за веточку, протянет заднюю лапку, нащупает кору, вцепится коготками и сместится еще ниже.

– Милашка! – вырвалось у меня.

Глэдис поглядела на меня потрясенно. Траектория перемещения рыжей ниндзя лежала над её головой. Вырвавшиеся слова, она приняла на свой счет.

– Да как ты посмел! – грозно сказала она мне, покраснев. – Вот так сразу, без ухаживания и цветов! Без сонетов Байрона и соплей про классовое неравенство! Без золотых эполетов на мундире, да вообще без мундира! Я вынуждена буду тебя строго наказать.

– Я-я-я… – непроизвольное заикание сковало мой речевой аппарат. – Да я про белку!

Истерично выкрикнув последнюю фразу, я тыкнул наверх рукой. Бонька немедленно спряталась за ветку.

Вздернув голову, Глэдис посмотрела на мирно цветущее дерево, без признаков живых существ на нём.

– Так вы еще и трус, мистер Эйвер Дашер. – с горечью постановила она, встав с качелей. – Морочите голову девушкам. Вы как паук: только плетете паутину из томных взглядов и пустых слов. Я позабочусь о женской половине славной гимназии. Они должны знать, что вам нельзя верить.

Произнеся эту обвинительную речь, она вырвала из моих рук фляжку с соком, запила горечь раскрытия моего психотипа сладким напитком. Всунула мне в руки пустую посудину, и ушла не оглядываясь.

Я остался сидеть в полном охренении и сушняке. Только осмелевшая Бонька кралась по стволу. «Глэдис ушла, уж с одним человечком я справлюсь.» – было написано на её морде.

– Ну спасибо, родная, – процедил я, – где же ты минуту назад была.

Но кусочком муан-муана все же поделился с белкой. Животные не должны страдать от женских заморочек. Никто не должен. Это сугубо мужская, элитарная миссия.

Не в самом лучшем настроении я приплелся на пятый урок. «Сгоряча Глэдис про остальных девушек ляпнула, через урок остынет» – твердило одно полушарие. «Нам конец, пиши завещание» – категорично утверждало второе.

Но довольно скоро про Глэдис я забыл. Магическая и натуральная философия поспособствовали. Ранее существовала только натуральная философия. Предмет изучал основы устройства мира: как его понимали в то время. Однако с появлением магии, понимание несколько пошатнулось. Хоть папа римский сразу заявил – это подарок Христа, многие задавались вопросами. Вроде: «а че это магию дали моему толстому рыжему соседу, который бьет жену и давно забыл тропу к церкви? Или тому мальчугану, пасущему овец. Бог настолько любит овечек? Ах, это новый элемент „скруп“? Выделите и взвесьте килограмма четыре, у меня большая семья».

Вот только это так не работает. От передоза скрупа человека разрывало с яркими спецэффектами. Химики собрались на всемирный форум, долго спорили потом вперед вышел француз Бертолле, тот самый, именем которого назвали новый порох, шаркнул ножкой: «ну суи десоле, мы дико извиняемся, сейчас можем сказать только две вещи. Скрытая реакция идет постоянно в каждом из нас. Каждый человек превращается в мага каждую секунду. И в ту же секунду идет процесс обратимой реакции. Существует какой-то барьер активации для начала протекания необратимой реакции превращения человека в мага. Дайте химикам на дальнейшие исследования восемь триллиардов золотых франков, восемьсот красивых девчуль и остров с пальмами – мы всё порешаем за пару лет.»

Последняя фраза выдумана, запросы были скромнее, но за сто с лишним лет никакого существенного понимания процесса не произошло.

Возникшая магия – редкое явление. В первый год в мире появилось десять магов и неизвестное количество эсперов. С тех пор в год, число незначительно колебалось. Многие погибали в конфликтах, тем не менее, на данный момент, около тысячи магов на Земле присутствовало. В Великобритании их было почти под двести, больше любого другого государства, но не сказать чтобы сильно.

Мистер Флейшнер всё, что человечество знало о магии нам рассказал за полгода. Научились, например, составлять объемную Карту мага, определяющую восприимчивость персонажа к ветвям магии. Так-то все маги универсалы: просто один может шар огня за три секунды, другой за десять скастовать, с разной мощью. Эспер от мага отличается отсутствием ауры в наблюдаемом диапазоне, его сила зависит от яркости и частоты использования развитого воображения. Эспера могут видеть маги с показателем в ментальной силе от пятидесяти и выше. Джулия Робертс – одна из них, её показатель шестьдесят три. Кстати, всех магов, после раздачи им титулов, сразу запрягли на государство отработать определённое количество часов в год. Это кроме обязательного участия в боевых действиях. Маги – единственный класс, дуэли между которыми запрещены на каком-либо оружии и использовании способностей. Хотите побуянить? Набейте друг другу морды.