Текст книги "Инверсия (СИ)"

Автор книги: Василий Панфилов

Соавторы: Алексей Богородников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Инверсия

Глава 1

Те полторы секунды, что Данила Шастунов падал до поверхности, он успел обдумать две вещи. Не труд делает человека свободным, но падение. Ведь ты ничего не можешь поделать в воздухе. Вторая мысль отдавала прозаичностью, при том погружая в глубины философии. Тот, кого ты спас, тебя и погубит.

Настю Разумову он спас три раза. Время платить по счетам.

Начальник дежурной смены охраны Баксанской нейтринной обсерватории ИЯИ РАН Данила Шастунов познакомился с двадцатилетней Настей Разумовой пару недель назад. Автобус выгрузил приехавших студентов факультета «Физика элементарных частиц и космология» из МИФИ у дежурного портала ровно в девять тридцать утра. Руководитель практики поздоровался с Даней, показал общее направление, расписался за группу, и они оба направились к вспомогательной штольне. Синим воротам прямо в скале с гордой буквой «М» наверху.

По пути Даня провел краткий инструктаж. О приехавших на практику студентах он знал заранее, машиниста электродрезины уже вызвал звонком. Ведь комплекс лабораторий обсерватории начинается после нескольких километров, в глубине горы Андырчи. Пешком идти долго и в полной темноте, страшно. Рабочий персонал возит маленький поезд.

Когда Данила усадил прибывших студентов в поезд, строго напомнив, что после окончания поездки дрезину все толкают на запасной путь, он отправился обратно. Чтобы после прибытия в портал – и ничего смешного, дежурный пост охраны носил именно это название – увидеть рыдающую, опоздавшую, растрепанную Настю.

«Не велено!» – строго прикрикивал на глупую студентку его подчиненный, не собираясь никого пускать без санкции вышестоящего начальства.

Вздохнув, Данила вынул из трехлитровой банки на столе стебель розового ятрышника. Сунул под нос красивой, высокой, длинноволосой, спортивного вида прелестнице. Вообще-то шлемовидный ятрышник – кавказский эндемик, срывать его непозволительно. Но его дочка любила такие, а Даня чувствовал свою связь с ней, успокаиваясь от вида розовых лепестков в окружении белого соцветия.

Ветеран боевых действий имеет право на житейские слабости. С женой он в разводе, дочка за тысячи километров. Два пальца, оторванных при взрыве «хаттабки», самодельной гранаты ваххабитов, потеря слуха на правое ухо, множественные осколочные раны конечностей, хромота – здоровья, как считал Данила, за Родину отдал достаточно.

Для того чтобы раз в месяц любоваться свежим цветком.

– Ой, а что это? – мгновенно высохли слезы студентки, заискрили зеленые прожектора глаз любопытством. Зарыла свой носик в цветок и принялась наркоманничать.

– Осушитель женских слёз. – буркнул Данила. – Чего ревем, нарушаем порядок?

– Я опозда-а-ала, – начала новую порцию жалоб на мир студентка, – меня соседки не разбуди-и-ли. Виктор Сергеич меня убье-е-ет. К данным результата эксперимента не допустя-я-ят.

Виктор Сергеевич был руководителем практики студентов. Убить – не убьет, но в отчете по практике упомянуть может. Нелестно.

– А всё, – отрезал Данила, – поезд ходит по расписанию. Два раза в день: на работу и с работы.

Но, глядя на заполнявшиеся слезой красивые глаза, смилостивился. Просто неуловимым образом, Настя ему дочь напоминала. На первом курсе та со слезами жаловалась, что ничего не успевает. Через пять лет у неё своя школа по-английскому, ведет блог и стримы, перепевает хиты, создавая свои каверы.

– Пешочком готова топать? – осведомился он ворчливо.

– А далеко пешочком? – поинтересовалась деловито студентка.

– Смотря куда: четыреста метров до первой лаборатории. Четыре тысячи до последней. – выдал военную тайну Данила. – При тусклом свете фонаря.

Данила ткнул рукой в направлении искомого предмета, лежавшего на столе.

– Одна? – Испугалась Настя. – а вдруг там крысы!

– Крысы-рептилоиды. – пошутил Данила. – Я потом тебе череп одной такой покажу, закачаешься.

Череп крысы-рептилоида был предметом особенных шуток персонала Баксанской нейтринной обсерватории ИЯИ РАН. Минеральная вода, просачивающаяся через базальт и спецбетон, со временем выкристаллизовывалась в причудливые фигуры. Среди них оказался предмет, похожий на череп с клювом. Со вбитым в череп ржавым болтом. Высоким гостям его показывали с байками на тему, что пещерный человек охотился еще на динозавров.

Крыса-рептилоид Настю не обрадовала. Неприятно. Но на весах женской мнительности, руководитель практики был признан угрозой большего масштаба. Потому она решительно последовала за Данилой, сделавшему вид, что ему ой как нужно, лично отнести журнал регистрации непосредственному начальству.

На самом деле нет, но не бросать же барышню в штольне одной. Науке это явно не поможет. Так Данила спас Настю в первый раз. Второй раз приключился через неделю. Студентка припозднилась, выполняя задание практики, с основной массой на поезд не успела. Страх перед штольней у неё исчез, два километра она прошла по рельсам с фонариком от телефона.

Вышла: в горах уже вечер, а личный автобус студентов давно растворился в сумерках.

– За горой остановка автобусная. – подсказал Данила и пошутил. – Смотри на курорт не укати, раззява.

– Какой курорт? – не поняла Настя, поглядывая на тропинку, терявшуюся в сумерках.

– Горно-лыжный курорт Терскол. – ответил Шастунов. – Он рядом, километрах в пятнадцати.

Разумова храбро отправилась в темень, а Данилу что-то неприятно кольнуло. Предчувствие неправильности. Сомнений. Не стоит вот эту глупышку оставлять одной.

Помаявшись минут пять, Данила решился. Маньяки в горах не бродят, но раз чуйка трепещет – надо проконтролировать. Прыгнул в старенькую «Ладу», зашуршал гравием, проскочил за гору, а там Настя. С рысью в гляделки играет. Данила еще удивился – их на весь Кавказ не больше полусотни осталось, чего она здесь забыла?

Рев мотора, запах газов, большая тень машины рысь испугали. Не успел Данила дверью хлопнуть, как – шурх! – и она уже прыгает изящно наверх. Исчезая непринужденно, оставаясь адреналиновым воспоминанием.

– Я-я-я приношу несчастья. – ревела несколько минут спустя Настя в машине Данилы. – Мама умерла при родах, отец запил, брат исчез после женитьбы, парень бросил, после того как я начала править ошибки в его сообщениях. Я невезучая-я-я!

– Да ладно. – благодушно отреагировал Данила, довольный, что чуйка не подвела. – Бывает такое: сначала не везет и не везет, а потом ка-а-ак повезет! В «Спортлото» выиграешь.

Он пошуршал в отделении и достал салфетки для плаксы.

– Вот возьми. Еще не хватало, чтобы люди подумали, что я тебя похитил.

Данила благополучно довез Настю до поселка, тем история и закончилась. Сегодня же, в обсерватории наступил день первого неофициального испытания Большого детектора. Это из-за него наплыв студентов на практику был настолько велик, что ввели квоты и строгий отбор. Официальный срок был озвучен неделей позже, с участием высших государственных лиц и охраной соответствующего уровня. Данила, как руководитель смены, добросовестно проверил каждый уголок комплекса, постучался в кабинет заведующего обсерваторией, доложил о порядке на вверенном участке и сдал все ключи.

Кабинет был заполнен учеными. Третий зал комплекса лаборатории Большого детектора, где должны были присутствовать сотрудники с аппаратурой еще не совсем был готов. Вообще сами работы для столь масштабного проекта были выполнены в рекордный срок. За два года вырыли около ста тысяч тонн горной породы. Установили детектор в главный зал и регистрирующее оборудование. Но разместиться в третьем зале все желающие не смогли. Сигнатуру вывели в кабинет заведующими, там и собрались все причастные.

– Молодец, Данила, работай. – коротко похвалил его заведующий. И обратился ко всем. – Коллеги, у нас есть полчаса…

Окончания фразы Данила не дослушал, закрывая дверь. Полчаса до начала испытаний или пять, найдут ли там ученые новый вид нейтрино, как ранее нашли при эксперименте BEST стерильное нейтрино – его не касается. Свою работу он выполнил, к нему претензий нет.

Шастунов почти отправился на рабочее место в портал. Как заметил мелькнувшие за поворотом тени.

Коридоры обсерватории в горе Андырчи очень длинные. Геофизическая лаборатория номер два, например, расположенная в самом конце, находится в четырех километрах от входа. Следующая лаборатория номер три, в трехста метрах от второй лаборатории, если двигаться по левому тоннелю. В пятиста – по правому.

Два тоннеля прорыты в целях безопасности: отделы обсерватории установлены в них то справа, то слева, на солидных расстояниях. Случись что: в прятки здесь можно играть годами. Новый Большой детектор построили за галлий-германиевым нейтринным телескопом. В трех вырытых залах: с самим детектором, с помещением для жидкости и для обработки данных сотрудниками.

Вот в помещение с детектором, тени и направились.

Данила решительно припустил следом. На поимку шпионов он не надеялся, однако шаловливые студенты вполне могли испортить вечер. И ведь вроде все покинули комплекс, Данила лично всех проверял на выезде с портала. Ну не с горы же, на планере, негодяи дерзким полетом обошли охрану? Или нашли слабое место с подъемом в хозблок? При желании с той лестницы можно тупо перебросить доску и перелезть через забор. Но для этого нужен сообщник.

Завернув во второй зал, он успел увидеть, как закрылась дверь к Большому детектору. Дошел до неё, начиная подволакивать занывшую ногу. Достал личную электронную карточку-вездеход, приложил к замку, который покорно щелкнул и осторожно зашел внутрь.

– … написал Роберт Элрих в журнале «Астрофизика частиц». Потому некоторые виды нейтрино движутся быстрее скорости света – вещал мужской голос.

Санёк, бойкий молодой студент с практики, вместе с Настей двигался по лестнице на наблюдательную площадку Большого детектора.

– Только вот до Элриха подобную догадку высказали Ходос, Хаузер и Костелецкий. – отозвался настин голос. – Они назвали нейтрино тахионом. Частицей, путешествующий во времени назад. Но мы до сих пор не знаем сколько видов нейтрино существуют.

Парочка остановилась на площадке, глядя на большой чан с ЛАБом. Да, по своей сути Большой детектор был котлом с раствором. Тройным котлом по принципу матрешки. В первом был жидкий сцинтиллятор, во втором – с двухметровым промежутком до стенок первого – вода с кремниевыми фотоэлектронными умножителями. Третий котел состоял из сплава металла, с минеральным маслом, заполняющим промежуток до второй стенки.

Диаметр детектора составлял двадцать пять метров, жидкий сцинтиллятор состоял из десяти тысячи тонн линейного алкил-бензола. Нормальный такой бассейн. В четыре раза больше по объему, чем олимпийский.

– А мои губы хотят совершить путешествие к твоим. – разбавил научный спор похотливый Санёк. Он немедленно приступил к выполнению своего плана, сграбастав в охапку девушку, возложив на задний бампер девицы свои руки. Видимо исключительно для опоры.

В следующий момент произошли две вещи: Данила решительно попинал массивную конструкцию здоровой ногой, Настя дала Саньку пощечину.

– Ты меня для разврата сюда позвал или научной статьи по практике? – вспыльчиво спросила она.

Пинки Дани по массивной металлической конструкции никто из них даже не заметил. С таким же успехом муравей может пытаться сдвинуть садовую скамейку.

– Ты чокнутая что ли? – заорал Саня, отпрыгивая. – Феминистка недобитая! Ждешь пока за тобой бобры придут?

– Молодые люди! – решительно выкрикнул Данила. До тестового запуска еще полчаса, но следовало поторопиться. – Немедленно спускайтесь, вы мешаете важному эксперименту!

– А ты нахер иди! – не удивился Санёк, пока Настя заливалась слезами, дав понять, как относится к третьему лишнему.

Делать нечего, пришлось Даниле подниматься по крутым ступенькам, за попутавшим берега студентом.

Пока он пыхтел над подъемом, Санек много чего успел высказать Насте. Об её странном имидже на потоке, образе недотроги и плоском внутреннем мире. В том смысле, что плоскость лежит исключительно в мире науки. «Мы такое всем универом осуждаем» – сказал Саня.

Кто его уполномочил выступать за цитадель образования он не сообщил. Здоровый, откормленный, розовощекий мажор плохо вписывался в образ умника, обучающегося по специфичной специальности, связанной с высокими энергиями и элементарными частицами. Единственным связующим звеном можно было назвать его самомнение. Оно носило космический характер.

«Хотя бы пар выпустит. – рассудительно думал Данила, одолевая ступени. – Не драться же ему со студентом. Некрасиво и губительно для молодого человека.»

Но Саня только пуще прежнего распалился.

– Залез, инвалид? – поприветствовал он издевательски. – Обратно, с моей поправочкой в девять-восемьсот две, начнешь спускаться. Даже жаль, что мы не на Северном полюсе. Было бы чуть быстрее.

Что такое девять-восемьсот две Данила не сразу понял, но тут Саня пригнул голову и ринулся свирепым быком на него. Это было так неожиданно и глупо, что Даня внутренне растерялся. Машинально только успел немного развернуться, выставить вперед левую ногу, чтобы проход был не в обе ноги.

От грамотного прохода, когда конечность фиксируют, защиты практически нет. Хороший борец поднимет и бросит. Или закрутит, на болевой перейдет. У обычного человека, да пусть даже хорошего боксера, шансов на противодействие нет. Если не прорабатывал борцовскую технику.

Данила наклонился, вцепился левой рукой в локоть противника, не давая перейти захвату на вторую ногу, любой борец будет стремиться к полному превосходству. Сейчас надо было сделать шаг вперед, рвануть, толчком выводя соперника из равновесия, освобождая ногу и упасть сверху, с захватом плеча и шеи сверху.

Будь Данила здоров, так оно бы и вышло. Но сила захвата трех пальцев заметно ниже здоровой кисти. Раненая нога, на которую он прихрамывал, заныла и надломилась. За тот короткий миг, когда Саня схватил его и с торжествующим рыком поднял, до Данилы дошло осознание, что такое девять-восемьсот две.

Это скорость свободного падения на земле. Вторая мысль носила прозренческий характер: на Северном полюсе сила притяжения выше.

Потом Саня развернул далеко не легкую тушу Данилы и перекинул через невысокий бортик. Наблюдательная площадка Большого детектора называлась так, не потому что на ней зависало высокое руководство, медитируя на тихую гладь линейного алкил-бензола с присадкой фенилоксазола. На площадке была установлена аппаратура для телеметрии: бортики были невысокие.

Даня, конечно, вцепился в тушку врага. Пусть линейный алкил-бензол с фенилоксазолом звучал грозно, и вызывал при озвучивании образы человека, заживо растворяющимся в серной кислоте. На деле нетоксичная, совершенно прозрачная, малолетучая жидкость без запаха. Такое в жидкое мыло добавляют в качестве эмульгатора. Но лететь десять метров до неё абсолютно не прикольно. Да и вообще, совсем скоро запуск тестового эксперимента, подводит он заведующего.

В ответ его мыслям погасло освещение. Темнота воцарилась вокруг. Ненадолго. Нелепо сучивший ногами и руками в полете Данила, почти достиг спиной водного зеркала, как темнота пошла рябью.

Вот будь на месте Дани известный физик-теоретик Митио Каку, он бы воскликнул что-то вроде: «Вижу гравитационные струны! Рябь пространства-времени!» Накатал бы несколько книг, стал еще более известен в мире, получил наконец свою Нобелевку.

Но в глазах Шастунова отпечаталось лишь бледное лицо Насти и кусок оторванной ткани от футболки мажора в руке. Его охватило чувство невесомости полета и разлившееся в груди острое сожаление на свою слабость.

Это всё, что успел зафиксировать Даня, перед тем как исчезнуть.

Глава 2

Всполохи света ударили по глазам внезапно. Обоняние подверглось атаке новых запахов и вкусов. Левая рука донесла ощущение теплой ладошки в ней. Правая сигнализировала о полном порядке, неведомым образом вернув к жизни два потерянных пальца. Обстановка сменилась столь разительно, что ошарашенный, я потерял ориентацию, зашатавшись. Благо моя тушка была втиснута в толпу и упасть не получилось.

Девушка рядом повернула голову. Рыженькая, с медовыми глазами. Симпатичная. Это её я держу за ладошку.

– Hold still! – гневно припечатала она. – Show some respect to me!

В следующую секунду до меня перешел перевод: не дергайся, прояви хоть немного уважения.

И правда, чего мне дергаться? Эка невидаль – английский за секунду выучил., тело поменял на другое. Да у меня в уборной свой портал стоит, я каждый день по другим мирам путешествую. Только обычно это с планшетом в руках и без спецэффектов происходит.

То, что передо мной другой мир, а не кома в больничке, я ни разу не сомневался. Слишком много чувств задействовано в обработке данных, слишком ясно мышление, слишком чудовищна картина перед моими глазами.

Обрывок ткани, сжатый в свободной, правой руке тоже на многое намекает. Леденец, с кислым послевкусием растворившийся во рту, вызывал желание жажды.

Не дождавшись ответа, девушка обидчиво вырвала свою руку из моей ладони. Могла бы это сделать вместе с кошельком – я бы не заметил. Когда другие люди из человека делают показательный факел, много что можно упустить в оцепенении.

Толпа, кстати, активно радовалась данному событию. Дети, молодёжь, женщины, старики. Зажиточные и нищие, красивые и отвратительные. Все суетились, подбадривая криками служителей наподобие: «Гори-гори ясно, дохни долго и ужасно!», «Сожри их извечный свет!».

Я стоял на большой площади, сжатый телами соседей, против сколоченного деревянного помоста, метрах в тридцати от него. За помостом стоял памятник бородатому чуваку с глупым лицом на лошади. Вокруг и по всей площади стояли фонари. Газовые, судя по голубому огоньку.

На помосте четверо «извечников» (как услужливо шепнула память) сжигали слугу тёмного лжепророка, прикованного к переносному столбу. Двое из них, в белых балахонах, вспыхивая красной аурой, пускали прямо из рук факелы, поджаривая бедолагу с разных сторон. Третий, самый главный, магистр ордена «Извечного Света» Нью-Лана Ричард Молейнс, прижав правую руку к уху, словно заправская рок-звезда, заводил толпу своим видом.

Четвертый – самый опасный, вернее самая опасная – извечница Джулия, рыскала по толпе испытывающим взором. Вычисляла приспешников Тёмного. Поговаривали, у неё особый на них нюх. Тонкая дымка ауры, окружающая её фигуру, колебалась от жёлтой до оранжевой подсветки.

Я поймал её цепкий, внезапно метнувшийся ко мне взгляд, скрестив по детской привычке пальцы в отвращающий жест. Указательный палец между средним и безымянным. Жалкий фокус, но толику уверенности мне придал. Настолько, что моргнув, я придал себе восторженный вид, идиотски улыбаясь и борясь со спазмами из-за огромного объема информации, ставшей мне доступной.

Джулия поморщилась и отвела от меня взгляд. Мой сосед справа, шумно выдохнул.

Нахлынувших в мою голову новых знаний, было столь много, что я закрыл глаза. Глупая попытка отстраниться от реальности. Как там наш инструктор говорил: мужество – это действие, несмотря на страх. Но что мне делать? Кричать: помогите, спасите, верните меня обратно на Землю?

Это так то, та же самая Земля. Была до 1853 года, когда японский вулкан Усу разнес Хоккайдо. За ним через месяц заговорил Безымянный на Камчатке. Немного позже проснулись исландские вулканы, затем аляскинский, потом взорвался Кракатау. В результате Крымской войны не произошло, но мир потрясло еще сильнее: небо закрыли тучи, началась «вулканическая зима».

Луи Агассис, основоположник «теории ледников», прибыл в Музей естественной истории Парижа (Наполеон Третий два года держал пост директора для него), где на своем выступлении возвестил о начале нового ледникового периода. Затем британский посол уговорил его отправиться в Великобританию на секретный доклад к британскому кабинету министров и королеве Виктории. Швейцарско-американский ученый был ярым кальвинистом, про ледники выражался не иначе как «Божий плуг», потому сразу всех запугал, что это надолго. Европу «съедят» ледники. Слово за слово и вот уже папа римский Пий Девятый провозглашает «Южный поход во имя будущего».

Забив на Россию и придунайские княжества, союзный экспедиционный корпус, да вообще все европейцы, кто выжил в нескончаемой зиме, к 1854 году волной хлынули в Африку и Индию, в процессе изрядно перемешавшись. Пеллетье и Каванту уже лет тридцать как выделили хинин, европейцы перестали дохнуть от малярии – экспансию нарезного огнестрела и пушек, под прикрытием речных пароходов, против жалких копий и луков, некому было остановить. Когда через несколько лет появились Способные, баланс сил сместился в сторону колонизаторов. Большую часть африканцев вырезали, Британскую Индию забрали у Ост-Индской компании в прямое подчинение короне. В политическом управлении Индией британцы по-прежнему стравливали между собой туземных князьков, но восстание сипаев и появление Способных поставило точку. Начался повальный геноцид.

В Америке и Австралии всё было сложнее, но колоссальное техническое превосходство над дикими племенами до своего времени сказывалось. Николай Первый в «теорию нового ледника» от Луи Агассиса не поверил, русский император вообще был крайне невежественен. Только нерастаявший снег и новые снегопады, в июньском Санкт-Петербурге побудили императора действовать решительно. Осенью была объявлена мобилизация, в ходе сражений разгромлена турецкая армия, занят Константинополь, а в декабре 1853 Николай с ужасом наблюдал отступление воды и обмелевшие участки проливов. Черное море становилось озером.

Пока я переваривал эти знания, внутренне охреневая от масштаба геополитических изменений, что уровень погибших в этом стремительном климатическом сдвиге, за пару лет составил от восьмидесяти до девяносто процентов, шум отчего-то стих. Я открыл глаза. Казнимый слуга лжепророка корчился, оживая под исцеляющим заклинанием от Джулии. Умереть ему долго не дадут, может быть, сжалятся к утру.

– Готов ли ты назвать своих приспешников, дитя зла? – по-доброму спросил у него Ричард.

На публику играет. Сдерживает эмоции. Наслаждается положительной ролью.

Дело в том, что магия на этой параллельной Земле появилась двух типов. Вернее будет сказать – на этой Земле появились эсперы и маги. Скоренько устроивших междоусобную резню в промышленных масштабах. Пусть у эспера всего одна способность, но она сильнее изначально сопоставимого ему мага. Пока тот расколдуется, эспер его шлепнет десять раз. Если способность нормальная. Эсперу, который обоняние может себе в тысячу раз острее сделать, защититься от молнии в череп никак не поможет.

Генезис магических и паранормальных способностей выглядел так. После «Года ярости вулканов» вулканический пепел осел буквально везде. Когда новые конкистадоры собрали первый урожай, вместе с едой они приняли элемент, поднятый вулканами из глубин магматических пород, названный позже по имени первооткрывателя «скрупом».

Я тут не шибко понял почему. Эйвер Дашер высокий, атлетически сложенный пацан. Губастенький, с высоким лбом, чеканным носом, ясными светло-зелеными глазами, с зачесанными назад угольными волосами. Весь его вид кричите: мамки, прячьте дочерей. Однако этот мальчуган, в тело которого меня перенесла научная аномалия Большого детектора, химию знает не очень.

Налопавшись от пуза новых урожаев на новых землях, очень скоро некоторые начали получать магические способности. Пий Девятый, эмигрировавший вместе с французами в Африку, выклянчивший у них там постройку Нового Ватикана в Сен-Луи, что у реки Сенегал, уже подумывал о папском эдикте против магов, тем более вначале они были слабенькими, как внезапно сам обрел магию. Ну тут уж без вариантов: Божественный промысел, Иисус поднял человека еще на одну ступень к себе ближе, мы должны усердней молиться за такое благословение. Короче, католическая церковь заявила: мы, европейцы, заслужили это тем, что не сдались в момент такого сокрушительного бедствия. И наши испытания окупились.

Тут и протестанты возникать не стали. После шести метров снега над собой, который начинает спрессовываться и возникает ледник, хочется не спорить, а быстрее свалить на юг.

Только вот одновременно появились эсперы. Самый главный из них, со способностью телекинеза, был африканцем. Базара ноль – его сразу прозвали Тёмным Властелином и повесили на него всех собак. Настоящее имя Властелина было Кечвайо. Как по заказу пацан был сыном главного вождя зулу, потому с новыми способностями власть быстро перехватил, доставив множество проблем европейцам. Надо сказать: все эти африканцы между собой собачились похлеще голодных гиен. Под корень соседей вырезали. Вот если бы они объединились все вместе против захватчиков…

На этот моменте своих размышлений я заметил, что от меня все отступили. Друзья, а у меня их тут было четверо, с ужасом смотрят на меня. Извечница Джулия и Ричард Молейнс взирают как-то радостно. Кукла в их руках, то есть человек которого они жгли, закатил глаза. Только его рука отчего-то указывает на меня.

– Ведите его к нам! – взревел Молейнс победно.

Десятки рук протянулись ко мне, но мои друзья оказались расторопнее. Схватили, заломили руки, моя «подруга» ловко запечатала рот ладошкой, обхватив голову. Повели к сцене.

Эйвер Дашер, парниша в которого я попал, знает толк в дружбе. Правда Маргери мне прошептала на ухо: «ничего не бойся», но часто ли вы верите рыженьким?

– Так это ты новый Тёмный властелин? – осведомился Ричард, как только меня закинули на сцену и теперь двое его подручных, держа за руки, отрезали мне всякий шанс к побегу. – Как же измельчали слуги дьявола.

На эту, такую себе подначку, зрители разразились покорным смехом. Я не знал, что ответить. Резкая смена обстановки, новые вводные – как мне прикажете реагировать? Вот этому борцу с тёмными, кажется безразлично мое мнение. У него есть цель, он движется не сворачивая.

– Покайся, Эйвер Дашер. – не отставал Молейнс. – Извечный свет проявит милосердие. Иисус одарит тебя частичкой своего тепла.

Мужик не телепат, моя подружка Маргери торопливо нашептывала магистру ордена всё, что обо мне знала. Возраст, имя, пел в церковном хоре, обычная школа, затем «краснокирпичная» гимназия имени лорда Беллингема, семья, любит какао и книги про пиратов, творческая натура, быстрее всех распластал тренировочную лягушку на уроке натуральной и магической философии.

Надо хоть что-то ответить, а не лупать на них бестолково глазами.

– Мне не в чем каяться. – собрался я с духом. – Под пытками можно в беспамятстве хоть в своего сына ткнуть рукой. Святой престол щедро одаривает за каждого пойманного или убитого Властелина, вот только официальное подтверждение вышло всего лишь четыре раза. За почти двести лет.

Правду говорить легко и приятно. Наедине. Хорошему человеку. Без вредных привычек, вроде отрывания левого уха оппонента. Острая боль ударила в голову, что-то теплое закапало, побежало по шее. Диким взглядом я таращился на своё, бывшее своё, левое ухо в руке Ричарда Молейнса.

– Сукасукасука! – забился я под вцепившимися стражами.

Эта тварь сейчас только что меня изуродовала. Как радостно он показывает оторванное ухо всем зрителям, а те аплодируют. Да что с вами такое, люди? Я хоть кого-то обидел за свою недолгую жизнь в этом теле?

– Не надо! – вскричала побледневшая Маргери, удостоившаяся презрительных взглядов извечников.

Что-то поздновато у неё совесть проснулась.

– Да мы понарошку, потом обратно приделаем. – пошутил Молейнс.

Маргери упала в объятия Хупи, зашептала что-то ему жарко, обнимая за шею. Не, вот сучка крашенная, я еще так-то живой здесь стою.

Насладившись произведенным эффектом, Ричард скомандовал:

– Просвети его, Джули.

Эта бледная девка, с горящим взором, обхватила мою голову двумя руками, не побрезговав испачкаться в крови и вцепилась в меня своими безумными глазами. Я воочию увидел невероятное: прозрачные, невидимые нити выросли из её желтых глаз. Они пронзили меня раскаленными иглами, заворочались в голове, проникли внутрь, беспокойно вороша бедный мозг.

«Звездец! Она читает мои мысли? – пронеслось в моей голове, порождая дикую злобу и желание отомстить. – Тогда лови гранату.»

Я начал вспоминать начало фильма «Оно», как мальчик в желтой накидке под дождем, бежит за плывущим по ручейкам воды бумажным корабликом. Кораблик падает в сток, а там скалит зубы в ухмылке подлый Пеннивайз.

Джулию отшатнуло от меня в страхе. Но я себя переоценил. Мои ноги мгновенно проткнули разряды мини-молний из рук двух стражей. Ноги неконтролируемо затряслись, тело обмякло, боль вымыла абсолютно все мысли. Я покорно смотрел, вздернутый рукой этой ведьмы, в её глаза, в голове было пусто.

Так мне казалось. Зрачки Джулии расширились в шоке, она пригнула мою голову ниже, шепнула: «найди меня позже» и с неожиданной силой, вытащив короткий меч, снесла бедную черепушку с шеи.

Зрение не погасло сразу, слух не отказал мгновенно: просто помост, стражи, Джулия завертелись перед глазами, пока моя голова падала оземь. Я даже успел расслышать, как она спокойно обратилась к Ричарду: «слишком опасная спосо…», договорить не успевает. Что-то большое и мохнатое, метнувшееся к ней, вцепляется в глотку Джулии. Снова брызги крови. Затем мир потух.

Джулия поморщилась и отвела от меня взгляд. Мой сосед справа, шумно выдохнул.

Что? Что это сейчас было? Я поднес руку и ощупал левое ухо – оно цело! Завертел головой: вокруг все было по-прежнему. Бесновалась толпа, Маргери, Винст, Клайв, Хупи – гимназисты и закадычные дружбаны Эйва – глазели с восторгом на сцену. Меня откинуло во времени? Но вроде я ничего для этого не сделал. Вспоминай, башка тупая!

Указательный палец между безымянным и средним. Отвращающий жест.

Немедленно я скрестил испытанную фигурную композицию. Тотчас перед глазами потемнело, я потерял сознание. Очнулся от холодной воды.

– Где мы? – прошептал обесиленно, размазывая воду, что лила на меня из фляжки Маргери, по лицу.

– У кабака папаши Зиглера. – отозвалась она. – Ты упал в обморок, из носа потекла кровь, мы еле тебя из толпы вытащили. Отнесли подальше. Винст сбегал за водой к уличной колонке.

– Хупи и Клайв пошли за местным лекарем. – добавил Винст. Он придерживал за плечо мое тело у каменной стены местного паба.

Маргери присела передо мной, заботливо вгляделась в лицо.

– Что с тобой происходит, Эйв?

Да хотел бы я сам понять, что случилось со мной и этим парнишкой. То ли видение, то ли переброс во времени, который второй раз не сработал. Может ли Эйв получить такую способность? Даже не так – может ли Эйв быть новым Тёмным Властелином? И как меня угораздило вляпаться во всё это. Не хочу во всем этом разбираться, но меня никто не спрашивает.