Текст книги "Слуга трех господ (Воспоминания о войне)"

Автор книги: Василий Жукович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Много в этом бою погибло и личного состава полка, в том числе его командир майор Н.В. Ветров.

Но, несмотря на некоторые успехи 4-го мк и других частей 6-й армии, к исходу первого дня войны в полосе обороны этой армии противнику удалось овладеть целым рядом населенных пунктов и продвинуться в глубь нашей территории до тридцати километров. И только с наступлением ночи бои с обеих сторон прекратились. У противоборствующих сторон появилась возможность отдохнуть и подготовиться к последующим схваткам. Так закончился первый день Великой Отечественной войны.

Вечером 22 июня 1941 года штаб 6-й армии подвел итоги боевых действий за прошедший день и поставил задачи войскам армии, в том числе и 4-му мк, на следующий день. 8-я тд этого корпуса получила приказ атаковать противника северо-восточнее Равы-Русской, а 32-й тд – не пропустить противника в направлении города Львова. Но 23 июня 1941 года командующий ЮЗФ Кирпонос приказал Музыченко силами 4-го и 15-го механизированных корпусов атаковать прорвавшуюся группировку противника в районе н.п. Радзехув и остановить ее наступление. Вся организация этого удара была возложена на командира 4-го мк Власова. Но выполнить приказ Кирпоноса войскам этих корпусов не удалось. На рассвете 23 июня 1941 года противник крупными силами мотомеханизированных войск при поддержке их артиллерией и авиацией возобновил наступление и одновременно с двух направлений атаковал позиции 10-й мд 15-го мк, державшей оборону в районе Радзехува. До половины дня длился этот ожесточенный бой, в ходе которого ни та, ни другая сторона не продвинулись ни на один шаг. Но угроза фланговых обходов гитлеровцами наших войск и понесенные большие потери танков и личного состава вынудили наших воинов отступить и отойти на рубеж н.п. Майдан Стары. В этот же день 23 июня 1941 года в этом районе, только на западной стороне Радзехува, вел бой отряд войск 4-го мк под командованием подполковника И.К. Пономаренко, состоящий из двух танковых и одного мотострелкового батальонов 32-й тд, который в ходе ожесточенного боя уничтожил около 20 немецких танков, 6 противотанковых и 12 полевых орудий и больше взвода пехоты противника. Но и отряд Пономаренко в этом бою потерял 11 танков, несколько орудий и около взвода мотострелков и, не выдержав сильного натиска немецких войск, вынужден был отступить от Радзехува.

Тяжелые бои 23 июня 1941 года вели 63-й танковый и 202-й мотострелковый полки 4-го мк, которые пытались разгромить вражеские колонны, продвигавшиеся по шоссе сообщением Яворов-Львов. Но, попав под интенсивный обстрел вражеской артиллерии и бомбовые удары авиации противника и понеся большие потери личного состава и техники, вынуждены были отступить.

В этот же день в полосе обороны 6-го ск генерал-майора И.И. Алексеева войска вермахта прорвали нашу оборону на стыке 97-й и 159-й сд, заняли город Немиров и отбросили от него наши войска на значительное расстояние. В результате разрыв фронта между этими дивизиями достиг сорока километров, в который немцы ввели две пехотные дивизии и продолжили развивать свое наступление в направлении Львова.

К исходу дня 23 июня 1941 года большая группировка немецких войск прорвалась на Луцком направлении и, несмотря на упорное сопротивление наших войск, углубилась на нашу территорию на 50 километров. Одновременно с этим германские войска продвинулись на 50 километров и на ковельском направлении.

Такому поражению наших войск в первые дни войны способствовали не только огневая мощь противника и его внезапное нападение, но и хорошо организованная немецкой разведкой дезинформация нашего командного состава. Только 4-му мк в течение дня 23 июня 1941 года дважды пришлось бросать свои войска на выполнение ложных приказов. Так, соединения этого корпуса, двигавшиеся в район н.п. Дуньковице, получили новый приказ из штаба 6-й армии о нанесении удара по танковой группировке войск вермахта в районе н.п. Мосты Вельке. Выполнение этого приказа Власов поручил 32-й тд, которая вынуждена была сменить курс на 180 градусов и двинуться в указанный район. Но когда дивизия прибыла к месту назначения, то в этом населенном пункте никаких частей противника не оказалось. Как впоследствии выяснилось, такого приказа штаб 6-й армии 4-му мк не давал. Это была дезинформация немецкой фронтовой разведки.

Узнав о дезинформации, Музыченко приказал Власову направить 32-ю тд для оказания помощи 3-й кавалерийской дивизии, ведущей бои в районе города Пархач. Для выполнения этого задания командир 32-й тд полковник Пушкин направил танковый батальон под командованием майора Г.В. Полякова, который к концу дня 23 июня 1941 года прибыл к месту назначения и был готов к атаке. Но в это время из штаба 6-й армии неожиданно поступил новый приказ. Командарм Музыченко приказал Власову направить 32-ю тд, в том числе и группу Полякова, в район н.п. Каменка Струмилова для уничтожения немецкого воздушного десанта и танковой группы войск вермахта, сосредоточившихся в этом районе. Но, прибыв в указанный район, наши танкисты там тоже не обнаружили противника. А из каких источников поступила информация в штаб 6-й армии о наличии там войск противника, установить так и не удалось. По-видимому, это тоже была дезинформация немецкой разведки. Много аналогичной дезинформации получали командиры частей и подразделений не только 4-го мк и 6-й армии, но и всего ЮЗФ. Агенты немецкой военной разведки работали очень четко, передавая по нашим каналам связи ложную информацию, в результате чего наши войска бросались на поиски несуществующего противника, что приводило к распылению сил механизированных корпусов и невыполнению поставленных перед ними основных боевых задач. Такое метание наших войск в разные стороны было только на руку врагу.

Сложная обстановка 23 июня 1941 года оставалась на луцком, радзехувском и бродском направлениях, где противник танковыми клиньями прорвал нашу оборону и крупными мотомеханизированными соединениями стремительно продвигался на восток. В связи с этим вечером 23 июня 1941 года командующий фронтом Кирпонос приказал силами трех механизированных корпусов: 4-го – генерал-майора А.А. Власова 6-й армии; 8-го – генерал-лейтенанта Д.И. Рябышева 26-й армии и 15-го – генерал-майора И.И. Карпезо фронтового подчинения – утром 24 июня 1941 года атаковать группировку немецких войск, ведущих бои в этих районах. Началась переброска мехкорпусов на эти направления. Но, в силу сложившихся обстоятельств, не все соединения этих корпусов смогли своевременно и в полном составе прибыть к новым местам назначения. Поэтому командованию ЮЗ фронтом не удалось к утру 24 июня 1941 года создать мощную группировку советских войск для нанесения сокрушительного удара по врагу в районе населенных пунктов Радзехув, Луцк, Броды и ряда других. Но Генштаб в лице его начальника генерала армии Г.К. Жукова, который с 21 июня 1941 года находился в войсках ЮЗФ, требовал от командования фронтом, не дожидаясь прибытия к месту сосредоточения всех соединений, привлекаемых для этой операции, начать наступление теми подразделениями, которые успели прибыть на место в назначенный срок. Немецкое командование, по-видимому, узнало о готовящемся наступлении наших войск и их состоянии, и на рассвете 24 июня 1941 года гитлеровские войска возобновили наступление на этих направлениях. Завязались ожесточенные бои, в ходе которых наши войска вынуждены были одновременно отражать атаки противника и, по требованию Генштаба, предпринимать попытки самим атаковать гитлеровцев своими разрозненными частями. Несмотря на все усилия, нашим войскам не только не удалось остановить войска вермахта на захваченных ими к этому времени территориях, но и под натиском их превосходящих сил – механизированных соединений, артиллерии и авиации – пришлось отступить в направлении Львова.

В этот же день 24 июня 1941 года танковые дивизии вермахта прорвались и в районе города Дубно, в результате чего создалась угроза охвата уже всей львовско-перемышльской группировки войск ЮЗФ. Чтобы не допустить этого, командование фронтом приняло решение нанести по флангам прорвавшегося противника ряд контрударов на различных направлениях. Нанесение удара по немировской группировке немецких войск было возложено на 6-ю армию. Музыченко приказал Власову перебросить войска 4-го механизированного корпуса в район н.п. Немиров для поддержки наступления частей 97-й и 159-й стрелковых дивизий 6-го стрелкового корпуса и совместно с ними освободить город Немиров. Но к этому времени 4-й мк уже был сильно ослаблен предыдущими боями, да к тому же еще и растащен в разные стороны. В его составе уже не было 8-й тд, которая по приказу командующего фронтом Кирпоноса еще 23 июня 1941 года была направлена на разгром бродской группировки войск вермахта. А в первой половине дня 24 июня 1941 года Кирпонос приказал и 81-ю моторизованную дивизию этого корпуса перебросить в район н.п. Язув Старый с задачей уничтожить прорвавшегося туда противника. И только 32-я тд 4-го мк, путь которой в этот район лежал через город Львов, где уже шли бои с прорвавшимися туда немецкими диверсантами, к двум часам ночи 24 июня 1941 года прибыла к месту сосредоточения, и то не в полном составе. Ее 32-й мотострелковый полк, по приказу командарма Музыченко, был оставлен в Львове в резерве командования 6-й армии. В результате чего 32-я тд осталась без пехоты. Но, несмотря на это, перед самим наступлением, которое началось в шесть часов утра 24 июня 1941 года, командир 6-го ск генерал-майор И.И. Алексеев поставил ей задачу самостоятельно без поддержки пехоты, артиллерии и авиации атаковать гитлеровцев в направлении сильно укрепленного района, где танкисты 32-й тд наткнулись на интенсивный противотанковый огонь противника и потеряли несколько своих танков. Серьезным препятствием для наступления наших танков в этом районе оказалась река Якша и ее заболоченные поймы, где несколько танков 64-го тп завязли в топком болоте, и их пришлось бросить. Все это отрицательно отразилось на ходе боевых действий 32-й тд и привело к тому, что ее атака сорвалась, и дивизия, потеряв 15 своих танков, вынуждена была отойти на исходную позицию. В результате нашим войскам не удалось не только разгромить немировскую группировку немецких войск, но и остановить ее наступление.

Не увенчались успехом в этот день 24 июня 1941 года бои и на других участках ЮЗФ, в том числе и на рубеже 6-й армии. Оборона наших войск во многих местах была прорвана, и противник на направлении главного удара продвинулся в глубь нашей территории до ста километров. В связи с этим командование ЮЗФ приняло решение провести 25 июня 1941 года расширенное заседание Военного Совета фронта, на которое, кроме работников штаба фронта, решено было вызвать всех командиров корпусов, командующих армиями и начальников штабов этих соединений.

С первого дня войны по требованию комкора Власова каждый вечер штаб 4-го мк подводил итоги и составлял сводку боевых действий корпуса за истекший день, а также разрабатывал планы боевых операций корпуса на следующий день. Эти документы начальник штаба корпуса генерал-майор Мартьянов, а в его отсутствие его заместитель полковник Деменев, в конце дня представляли комкору. На их основании и с учетом указаний и приказов вышестоящего командования Власов отдавал боевой приказ войскам корпуса на следующий день.

24 июня 1941 года в связи с тем, что у Мартьянова обострилась мочекаменная болезнь и он находился в корпусном медсанбате, боевое донесение и план боевых действий войск 4-го мехкорпуса понес комкору Деменев, который застал Власова сидящим за столом, склонившись над лежащей на столе развернутой оперативной картой ЮЗФ, на которой генерал делал какие-то пометки. Предложив Деменеву сесть, Власов внимательно прочитал принесенные документы, задал Деменеву несколько уточняющих вопросов и, сделав несколько письменных замечаний на этих документах, со словами «готовьте приказ» вернул их Деменеву. Взяв документы, Деменев встал и хотел уйти, но Власов остановил его и, показывая на лежащую на столе карту сказал:

– Вот видите, Герасим Владимирович, куда мы за три дня войны драпанули. А если и дальше будем так воевать, то уже через месяц, а, возможно, и еще раньше, окажемся на Днепре, а то и того дальше. Только эти три дня боевых действий вскрыли массу ошибок, допущенных Генеральным штабом, командованием Красной армии и советским правительством при подготовке к отражению нападения фашистской Германии на Советский Союз.

– И что Вы, Андрей Андреевич, считаете, необходимо сделать, чтобы переломить сложившуюся ситуацию в нашу пользу? – спросил Деменев.

– А вот что, – продолжал Власов. – В первую очередь нужно спасти войска ЮЗФ, для чего необходимо как можно быстрее организованно отвести их на «линию Сталина», на которой сконцентрировать необходимое количество сил и средств, способных отразить натиск немецких войск, а затем перейти в наступление и изгнать гитлеровцев из нашей территории. Поэтому я считаю своим долгом вынести этот вопрос на обсуждение Военного Совета, заседание которого состоится завтра в штабе Юго-Западного фронта. А как вы считаете, Герасим Владимирович? – спросил Власов.

Такие мысли витали и в голове Деменева, но он гнал их, боясь не только с кем-нибудь поделиться ими, но даже самому себе признаться в этом. Поэтому такое предложение Власова оказалось для него неожиданным, и он не смог сразу ответить на вопрос комкора. Увидев замешательство Деменева, Власов сказал:

– Не торопитесь с ответом, Герасим Владимирович. Давайте-ка мы с Вами попьем чайку, а потом продолжим этот разговор.

Но Деменев не стал дожидаться окончания чаепития, а, отпив несколько глотков чая, сказал:

– Я и сам, анализируя сложившуюся на нашем фронте обстановку, неоднократно приходил к такому же выводу, как и Вы, Андрей Андреевич. Поэтому я поддерживаю Ваше предложение и считаю, что в данной ситуации оно актуально и своевременно. Думаю, что многие командиры соединений ЮЗФ такого же мнения. Но высказать свою точку зрения на Военном Совете фронта они вряд ли решатся. Поэтому и Вам озвучивать там свои мысли, считаю, небезопасно. Боюсь, что Вас, Андрей Андреевич, неправильно поймут и могут сделать соответствующие выводы, вплоть до отдачи под суд военного трибунала.

– Ладно, – сказал Власов. – Я учту Ваш совет. Но смогу ли удержаться, чтобы не поднять этот вопрос на Военном Совете фронта, – не знаю. Уж слишком велика его цена, от правильного решения которого зависит жизнь не одной сотни тысяч наших бойцов и командиров.

На этом разговор Власова с Деменевым закончился. Деменев взял папку с документами и хотел уйти. Но Власов снова остановил его и сказал:

– Завтра Вам, Герасим Владимирович, придется вместо больного Мартьянова поехать со мной в город Тернополь на заседание Военного Совета фронта. Но, прежде чем туда ехать, нам нужно как следует подготовиться к этому мероприятию. Мало ли какие вопросы могут появиться к нам. Мы должны быть готовы ответить на любой из них. Поэтому идите и готовьтесь, чтобы завтра не застали нас врасплох. И как только закончите эту работу, один экземпляр документов сразу же принесите мне.

До полуночи все работники штаба корпуса под непосредственным руководством полковника Деменева подводили итоги боевых действий 4-го механизированного корпуса за прошедшие три дня войны. А когда эта работа была закончена и Деменев принес документы Власову, то оказалось, что комкор тоже еще не спал и готовился к предстоящему заседанию Военного Совета фронта. Просмотрев принесенные материалы, Власов остался доволен ими и, поблагодарив в лице Деменева всех работников штаба, сказал:

– А сейчас, Герасим Владимирович, можете немного отдохнуть. Но не забывайте, что на рассвете мы с Вами выезжаем в штаб фронта.

Первым на этом заседании Военного Совета выступил начальник Генерального штаба генерал армии Г.К. Жуков, который довел до сведения присутствующих ноту Министерства иностранных дел Германии советскому правительству от 21 июня 1941 года об объявлении войны Германией Советскому Союзу. В этой ноте, которая была вручена Министру иностранных дел СССР В.М. Молотову послом Германии в Советском Союзе графом Ф. Шуленбургом 22 июня 1941 года спустя два с половиной часа после начала боевых действий войск вермахта против Красной армии, советское правительство обвинялось в подготовке военного нападения на Германию. Германская нота представляла собой внушительный по объему документ и заканчивалась словами: «… Правительство рейха вынуждено заявить: советское правительство вопреки своим обязательствам и в явном противоречии со своими торжественными заявлениями действовало против Германии… Внешняя политика становилась все более враждебной по отношению к Германии. Все вооруженные силы на германской границе были сосредоточены и развернуты в готовности к нападению. Таким образом, советское правительство предало и нарушило договоры и соглашения с Германией. Ненависть большевистской Москвы к национал-социализму оказалась сильнее политического разума. Большевизм – смертельный враг национал-социализма. Большевистская Москва готова нанести удар в спину национал-социалистической Германии, ведущей борьбу за существование.

Правительство Германии не может безучастно относиться к серьезной угрозе на восточной границе. Поэтому фюрер отдал приказ германским вооруженным силам всеми силами и средствами отвести эту угрозу. Немецкий народ осознает, что в предстоящей борьбе он призван не только защитить Родину, но и спасти мировую цивилизацию от смертельной опасности большевизма и расчистить дорогу к подлинному расцвету в Европе…».

После Жукова слово было предоставлено начальнику разведотдела фронта полковнику Г.И. Бондареву, который доложил обстановку, сложившуюся к этому времени на ЮЗФ, и какие силы вермахта задействованы против наших войск. Оказывается, только на южное направление Гитлер направил целую группу армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала фон Рундштедта, артиллерия которого в 3 часа 30 минут 22 июня 1941 года открыла мощный артиллерийско-минометный огонь по нашим пограничным заставам и войскам, расположенным вдоль западной границы СССР, а авиация 4-го воздушного флота Германии нанесла интенсивные бомбовые удары по УРам и воинским частям, военным и гражданским объектам, городам и селам, расположенным на нашей приграничной территории. А затем на это направление Рундштедт бросил в бой против войск КОВО 17-ю полевую армию под командованием генерала Штюльпнагеля, 6-ю полевую армию под командованием генерал-фельдмаршала фон Рейхенау и первую бронетанковую группу под командованием генерал-полковника фон Клейста, которые в 4 часа утра 22 июня 1941 года пересекли государственную границу СССР, перешли в наступление против войск КОВО и за три дня войны продвинулись в глубь нашей территории до ста километров. А ночью с 21 на 22 июня 1941 года, еще до начала боевых действий, на нашу приграничную территорию немцы сбросили на парашютах большое количество диверсантов, которые в течение ночи вывели из строя большинство наших линий и узлов связи, что отрицательно отразилось на управлении боевыми действиями войск ЮЗФ. Кроме того, специальные отряды войск вермахта, одетые в форму советских военнослужащих, той же ночью и тоже до начала боевых действий захватили мосты через приграничные реки и тем самым обеспечили беспрепятственное форсирование водных преград немецкими передовыми частями. Такие же немецкие отряды, проникшие на нашу территорию, всю ночь с 21 на 22 июня 1941 года проводили диверсии на железных и шоссейных дорогах, железнодорожных станциях, в аэропортах, на складах и на других стратегических объектах, расположенных недалеко от границы.

После выступления полковника Бондарева Военный Совет перешел к обсуждению мероприятий, направленных на остановку и разгром агрессора. В ходе обсуждения этого вопроса выступили командующие всех четырех армий ЮЗФ и несколько командиров мотострелковых и механизированных корпусов, которые вносили разные предложения по разгрому врага. Но ни один из них не предложил отвести войска фронта на старую западную границу или другие выгодные для нас рубежи и создать там прочную оборону. И только командир 4-го мк генерал-майор А.А. Власов в своем выступлении предложил сделать это и сказал:

– Прошедшие три дня войны наглядно показали, что приграничное сражение мы, к великому сожалению, проиграли, и остановить агрессора теми методами ведения боевых действий, какими мы ведем их сейчас, невозможно. Мы все время противопоставляем крупным механизированным группировкам войск вермахта небольшие и разрозненные соединения своих войск и поодиночке бросаем их в бой, обрекая на неминуемое уничтожение. И если мы в срочном порядке не пересмотрим и не изменим нашу тактику ведения боевых действий, то немцы просто уничтожат всю Советскую армию, и у нас некому будет защищать нашу страну. Чтобы не допустить этого, я считаю, что в сложившейся ситуации нам ничего другого не остается, как организованно, со сдерживающими боями отвести войска ЮЗФ в тыл и на выгодных для нас рубежах местности резервными соединениями, подходящими к фронту по плану развертывания, и отведенными туда войсками ЮЗФ, уже участвовавшими в боях, создать прочную оборону и остановить агрессора, а затем, сконцентрировав на этом рубеже необходимое количество войск и техники, перейти в контрнаступление и выбить фашистскую нечисть с нашей территории. Таким рубежом, на мой взгляд, могли бы стать УРы (хоть и разукомплектованные), расположенные на старой западной границе. И сделать это необходимо в срочном порядке. Иначе мы упустим время, не успеем там как следует закрепиться и не сможем остановить вражеские войска. Поэтому своевременное и хорошо организованное отступление – это единственный выход из создавшегося положения.

После Власова выступил командир 9-го мк генерал-майор К.К. Рокоссовский, который поддержал предложение Власова. Но больше никто из командиров, выступающих после Власова и Рокоссовского, не стал на их сторону. И только начальник штаба ЮЗФ генерал-лейтенант М.А. Пуркаев согласился с мнением комкоров Власова и Рокоссовского и дополнительно предложил – механизированные корпуса, понесшие в боях большие потери личного состава и техники, отвести за вновь созданную линию обороны стрелковыми частями и привести их в порядок – пополнить людьми и техникой. Но ни члены Военного Совета, ни командование фронтом не согласились с этими разумными предложениями. А Г.К. Жуков не только не поддержал предложения Власова, Рокоссовского и Пуркаева, но и обозвал их паникерами и, ссылаясь на решение Ставки Главного Командования (СГК), потребовал от командования и Военного Совета ЮЗФ немедленно контратаковать противника на тех рубежах, на которых он находится в настоящее время. А также сказал, что все те командиры, которые считают, что нужно и дальше продолжать отступать, пусть сами снимают с себя генеральские звезды, берут в руки винтовки и идут воевать под началом сержантов, которые приведут их в чувство и научат, как нужно воевать. В противном случае за них сделает это военный трибунал.

Такое решение Военного Совета фронта и начальника Генерального штаба Г.К. Жукова взбесило Власова так, что он до конца заседания Военного Совета и всю дорогу на обратном пути в корпус не проронил ни одного слова. Приехав в штаб корпуса, попросил Деменева зайти к нему в кабинет и вызвал к себе помощника командира корпуса по технической части военного инженера второго ранга В.И. Юматова, которому приказал привести в боевую готовность оружие и технику корпуса, заправить машины горючим, пополнить боекомплект и создать резерв боеприпасов и горючего, после чего дать личному составу отдых до утра. Когда Юматов ушел, Власов приказал своему адъютанту к нему не входить и никого не пускать. А Деменеву сказал:

– Садитесь, Герасим Владимирович, к столу – ужинать будем. А заодно снимем стресс и обмоем «гениальное решение» СГК и Генерального штаба, а также авансом помянем всех тех наших солдат и офицеров, которые бессмысленно сложат свои головы, выполняя это решение.

Пили молча, не чокаясь, как на настоящих поминках. А когда первая бутылка коньяка опустела и Власов достал вторую, Деменев сказал:

– Андрей Андреевич, наверное, уже хватит нам с Вами снимать стресс и поминать будущие жертвы. Нам еще нужно подготовить войска корпуса к предстоящему наступлению, которое, по всей вероятности, начнется уже завтра. И от того, как мы их подготовим, будет зависеть результат предстоящей битвы.

Деменев хотел и дальше продолжить разговор на эту тему, но немного захмелевший Власов прервал его и сказал:

– Дорогой Герасим Владимирович. Вы не хуже меня понимаете, что как бы войска фронта, в том числе и нашего корпуса, ни готовились, никакого успеха в очередной попытке контрнаступления в сложившейся обстановке мы не добьемся, а только бессмысленно потеряем сотни тысяч своих солдат и офицеров. И даже если все соединения фронта будут сражаться до последнего солдата, нам все равно не удастся не только сломить сопротивление противника и остановить его, но и удержать занимаемые нами позиции.

– Но ведь под давлением Ставки и Генштаба Военный Совет ЮЗФ принял решение наступать. И, возможно, уже в войска фронта, в том числе и нашего корпуса, поступил такой приказ, который мы обязаны будем выполнить, – сказал Деменев.

– Не волнуйтесь, Герасим Владимирович, – ответил Власов. 4-й мк, как и все другие соединения фронта, будет предпринимать эти бессмысленные попытки контратаковать противника, несмотря на то, что всем, в том числе и нам с Вами, заранее известно, что они обречены на провал. Но, несмотря на это, приказ вышестоящего командования мы обязаны выполнять. И мы его будем выполнять. Поэтому наилучшей подготовкой для войск нашего мк будет то, что я приказал сделать Юматову, и полноценный отдых личного состава. Пусть люди поспят до утра и наберутся сил, которые завтра им будут очень нужны. Так что нам с Вами, Герасим Владимирович, торопиться некуда, и мы спокойно можем продолжить наш ужин. Я уверен, что в самое ближайшее время и СГК и ГШ поймут ошибочность своего решения и, чтобы добиться победы над врагом, примут решение отвести войска ЮЗФ на «линию Сталина». Только жаль, что к этому времени фронт потеряет значительную часть своих войск и техники, которые ой как пригодились бы на рубежах старой границы.

Власов так убедительно говорил, что у Деменева не нашлось слов возразить ему, и ужин продолжился. А после выпитой очередной рюмки коньяка Власов продолжил высказывать свое возмущение в адрес всех вышестоящих командных структур страны, командующих ЮЗФ и 6-й армией, а также своих коллег-командиров корпусов.

– Ну, как так можно воевать, не просчитывая вперед даже одного шага, – говорил он. – Если в нашей стране 250 миллионов человек населения и мы можем позволить себе поставить под ружье несколько десятков миллионов бойцов, то это еще не значит, что мы должны посылать их на верную смерть, как баранов на бойню. Ладно, Ставка, которая находится далеко и не знает истинного положения на фронтах, в том числе и на Юго-Западном, но почему Жуков, который находится здесь, не остановил эту кровавую и бессмысленную бойню? Я понимаю, что он вопреки Ставки не мог отдать приказ на отступление. Но он для того и был послан на наш фронт, чтобы разобраться в сложившейся здесь обстановке. А разобравшись, должен был убедить Ставку в необходимости отвода войск на рубежи старой границы. Но он этого почему-то не сделал.

– А может быть, не смог? – прервав эмоциональную речь Власова, сказал Деменев. – Он такой же, как и мы с вами, солдат и вынужден выполнять приказы вышестоящего командования. Я глубоко сомневаюсь, чтобы такой опытный генерал, как Жуков, в сложившейся обстановке не пытался убедить Ставку в необходимости отвода войск ЮЗФ на «линию Сталина». Но, видимо, ему не удалось это сделать, и он вынужден был выполнить ее решение и потребовать от Военного Совета и командования фронтом продолжать контрнаступление.

После этих слов Деменева в кабинете Власова наступило молчание, которое длилось несколько минут. И только после очередного тоста Власов нарушил его и сказал:

– Наверное, Вы, Герасим Владимирович, в отношении Георгия Константиновича правы. Он хоть и находится у нас уже четвертые сутки, но судит об обстановке, сложившейся на нашем фронте, по докладам командующих армиями и фронтом, которые и сами толком не знают ее. Поэтому, наверное, он, не владея реальной обстановкой, и не смог убедить Ставку в необходимости отвода войск ЮЗФ на более выгодные рубежи. А вот как понять Кирпоноса, командующих армиями и командиров корпусов, которые в своих выступлениях на Военном Совете несли всякую ахинею, но никто из них, кроме Рокоссовского и Пуркаева, ни одним словом не обмолвился о необходимости отступления? А ведь все они прекрасно понимают, что в данной ситуации другого выхода нет. И, наверное, между собой они не раз об этом говорили. Так что же, они боялись сказать правду, чтобы не попасть в немилость вышестоящему начальству и не потерять свои должности? Но ведь на войне на любой должности воевать можно и нужно. Так что если бы кого-то и понизили в должности или звании или даже разжаловали в рядовые, то все равно дальше фронта никуда не послали бы. Так чего же в таком случае бояться? Воюем мы не за должности и звания, а за Родину, поэтому нет разницы, в каком звании и на какой должности воевать. Главное – бить фашистов и защищать свою землю. Но воевать надо не любой ценой, а как можно меньшей кровью своих солдат. И если у командира любого ранга есть свое мнение, хоть и отличающееся от мнения вышестоящего командования, но направленное на более успешное выполнение боевой операции с меньшими потерями личного состава, то его обязательно нужно озвучивать при любой возможности и смело отстаивать его, не боясь никакой ответственности и никаких последствий…

Много еще нелестных слов в этот вечер было сказано Власовым в адрес вышестоящего командования. Но больше всех досталось командующему Юго-Западным фронтом Кирпоносу и командующему 6-й армии Музыченко. А затем, немного помолчав, Власов спросил:

– Разве я не прав, Герасим Владимирович?

– Вы совершенно правы, и я с Вами полностью согласен, – сказал Деменев. – Но только Вы, Андрей Андреевич, не учли то обстоятельство, что не все командиры (хотя есть и такие) боятся потерять свои должности или не продвинуться наверх по служебной лестнице. Большинство из них боятся военного трибунала, который и в мирное время сотни и тысячи талантливых, но инакомыслящих командиров всех рангов отправил в лагеря, а многих из них и на тот свет. А уж сколько командиров, пытавшихся отстаивать свое мнение, лишились своих должностей и званий – не счесть. Вы, Андрей Андреевич, надеюсь, не забыли, как в 1935 году, будучи слушателем академии Генерального штаба, попытались отстоять свое справедливое мнение, касающееся строительства УРов подальше от границ и дислокации соединений полевых войск Красной армии в непосредственной близости от них, за что Вас хоть в трибунал и не отправили, но из академии отозвали. Поэтому командиры всех рангов не без основания боятся не только отстаивать свое мнение, но и озвучивать его, потому что каждый из них справедливо считает, что если и придется погибнуть, то лучше в бою на фронте, чем быть расстрелянным в застенках НКВД или сгнить в лагерях на Соловках или Колыме. Так что сегодня Вы с Рокоссовским и Пуркаевым, выступая на Военном Совете фронта со своими совершенно справедливыми предложениями, сильно рисковали. И еще неизвестно, чем это все для Вас закончится. И если на этот раз все закончится благополучно, то все равно впредь будьте осторожны в своих высказываниях. Сто раз подумайте, прежде чем озвучить свое мнение. Я вижу в Вас талантливого командира, способного аналитически мыслить, грамотно и смело принимать решения и добиваться их выполнения, даже если они и не популярны, но позволяющие добиться в боевых операциях положительных результатов малой кровью своих солдат. И очень жаль будет, если репрессивная рука вырвет Вас из рядов Красной армии.