Текст книги "Зачет по выживаемости"

Автор книги: Василий Гриневич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

3

После того как попытка связаться с ними оказалась безуспешной, Алексей неожиданно спросил:

– А вдруг это не «Тритон»?

Хотел бы я, чтобы это было так, а сам «Тритон» был бы где-то на подлете к Базе.

– Тут некому сигналить, кроме них, – сказал я. – Зона закрыта восемнадцать лет назад.

– Да, действительно, – согласился Алексей. – Попали ребята. Край света. Сколько они уже здесь?

– А что?

– Если зона закрыта, она вполне может патрулироваться, тогда через несколько дней тут должен быть спасательный рейдер. Через три-четыре дня.

– Значит…

– Значит, зона либо не патрулируется, либо они только включили «SOS».

Вспоминая этот диалог, я сейчас не могу не подивиться нашей тогдашней самоуверенности. Ну как же, все разложено по полочкам: вот неизвестная планета (какое восхитительное словосочетание – неизвестная планета! – есть в этом словосочетании какая-то неизбывная ностальгическая прелесть), но для нас это была тогда планета под кодовым номером таким-то с примечанием в графе «название» – Чарра; вот потерпевший аварию звездоскаф, вот расстояние, угол сближения, данные телеметрии, расчет времен… Ну как же – герои зачета по выживаемости, чуть ли не убеленные сединами ветераны, что вышли невредимыми из воды и огня, без пяти минут волки Косморазведки, да что там – сам Юрий Алексеевич и Константин Эдуардович[1]1
  Ю.А. Гагарин, К.Э.Циолковский


[Закрыть] стоят в одном ряду с нами, слегка потеснившись, дальше, скромненько так, – Сергей Павлович, Николай Иванович, Фридрих Артурович[2]2
  С.П.Королев, Н.И.Кибальчич, Ф.А.Цандер


[Закрыть] и еще с десяток фигур помельче. Ну как же – дранг унд анстурм! Да почему бы и нет, в конце концов? Ну, неизвестная планета, ну, даже сигнал «SOS», да если мы четыре дня будем ждать спасательный рейдер, выйдя на орбиту, в то время как там, внизу неизвестно что происходит, – грош нам цена.

– Ребята, надо сообщать на Базу, – Лена нервно теребила кончики волос. Даже в полутьме рубки было заметно, как она побледнела.

– Турнут их из стажеров, – прищурился Алексей, – как пить дать, если мы сообщим на Базу. А может, справимся сами? Вдруг там ничего серьезного?

– А если не справимся? – спросил я.

– Боишься?

Я промолчал.

– Мы не спасатели, – сказала Лена.

– Да, скандал будет ба-альшой, – Алексей потер подбородок. – Надо приземляться, Васич. Все-таки мы ж не чужие. «Тритон» – там же Юра Заяц, Валик, Гриша. Может, они кровью истекают… – добавил он, подвигав бровью.

– Типун тебе на язык! – вспыхнула Лена. К ее лицу возвратились нормальные краски, щеки порозовели.

Я мельком глянул на Лену. Лена была неотразима.

Алексей тоже отвернулся от экрана и, окинув Елену задумчивым взглядом, констатировал:

– Вы неотразимы, мадемуазель, однако…

– Приземляться будем и так, и так, – сказал я. – Что решаем: сообщаем на Базу? Нет?

– Да, – сказала Лена.

– Нет, – сказал Алексей.

– Так да или нет?

Алексей прочистил горло.

– Самовольное отклонение от курса – за это по головке не погладят. Объясняться ребятам придется долго. Да ведь и мы тоже… отклонились от трассы.

На шкале дальномера под аварийным сигналом на мгновение вспыхнула единица с восемью нулями, тут же сменившимися на девятки, вслед за которыми начал плясать разнобой меньших цифр. До Чарры оставалось сто миллионов километров, и каждые две секунды это расстояние сокращалась еще на пять тысяч.

– На Базу мы сообщить всегда успеем, – Алексей посмотрел на меня.

– Ладно, – сказал я, – сутки ничего не решают. Примерно через пятнадцать часов мы будем над Чаррой. Если к концу суток мы не найдем ребят живых и здоровых или решим, что поднять «Тритон» мы не в силах, будем вызывать аварийную.

На исходе торможения с высоты двенадцать тысяч километров можно было рассмотреть на поверхности Чарры серебристую каплю звездоскафа. «Тритон» стоял на широком песчаном выступе океанского побережья, который гигантским ятаганом врезался в бело-голубые накаты волн. Спутника у Чарры не было, а значит, благодаря отсутствию приливов, можно было приземляться прямо на пляже.

– Не понимаю, почему эту планетку не сделали курортом? – протянул Алексей, вглядываясь в слегка размытое атмосферой Чарры изображение морского побережья.

– Радиоактивный спектр альфы Эридана слишком широк, – ответил я, – поэтому здесь не построили ни курорта, ни базы.

– Да-a? – Алексей оторвался от окуляров телескопа. – Какой умный! Сам догадался?

– Справочники полистал.

– Приземляться как будем? – спросила Лена. – Антигравы барахлят.

– На парашютах, наверное. – Алексей посмотрел на меня.

– На парашютах.

Мы решили не совершать контрольный облет планеты, дабы сэкономить несколько часов. За то время, пока «Северный Ветер» нес нашу команду к «Тритону», можно было полностью составить представление о Чарре. Внизу разворачивались панорамы, словно из рекламных проспектов. Три океана с густо разбросанными островами между материками. Прозрачная облачность почти не скрывала яркой зелени лесов, голубизны рек и озер, серебра горных вершин около полюсов. Слишком уж мирной выглядела планета. Не вписывался в эту идиллию только мигающий аварийный сигнал.

Никаких признаков барражирования зоны детекторы поиска не обнаружили. «Тритон» по-прежнему не отвечал. Мы выбрали место рядом с ним на широкой песчаной косе и пошли на снижение.

Спустившись до десяти километров, мы смогли рассмотреть то, что сначала приняли за высокую, как шпиль, скалу в океане, метрах в ста от берега, где стоял «Тритон». Это был исполинский тотемный столб с высеченными по восходящей спирали фигурами зверолюдей или зверобогов. Напоминал он грозный, указующий в небо перст высотой метров шестьдесят, и, чем ниже мы опускались, тем больше поражал он своей грандиозностью.

После того как над «С. В.» раскрылся ярко-желтый бутон из шести парашютов, полет перешел в скольжение. За три секунды до контакта с поверхностью автопилот включил двигатели, погасив скорость до нуля, и мы, как в мягкую подушку, уткнулись посадочными опорами в песок.

4

Утро только начиналось над этим побережьем, но воздух уже успел прогреться и пах солью, водорослями и чем-то еще, топким и незнакомым. Небо здесь было изумительного голубого цвета. Невозможно было представить его пасмурным или зимним.

«Тритон» стоял в полукилометре дальше по косе и выглядел совсем необитаемым. Над ним безбоязненно кружились зеленоватые птицы, издавая резкие крики, садились на открытый люк, антенны, снова взлетали. Зияющая чернота открытого люка напоминала пустую глазницу черепа. Одноглазого гигантского черепа циклопа, рухнувшего среди дюн под напором местного Руслана лет этак тысячу назад.

Алексей молча спрыгнул на песок, держа в каждой руке по лучемету. Он протянул мне оружие и, защищаясь ладонью от солнца, долго разглядывал «Тритон» и огромный тотемный столб в океане. За спиной Алексея с тихим шуршанием ползли по песку парашюты, втягиваясь в прорези на куполе звездоскафа.

– Тихо как, а? – Алексей посмотрел на меня. – По-моему, никого там нет, в «Тритоне». Как тебе кажется?

– Кажется.

– Куда ж они тогда подевались?

Хороший вопрос. Вон он, «Тритон», полкилометра от нас – пять минут ходу. Сейчас узнаем.

– Не нравится мне все это, – пробормотал Алексей.

Лена остановилась на трапе и, помедлив, тоже спустилась вниз, едва коснувшись протянутой Алексеем руки.

Одеты мы были в десантные комбинезоны, которые Лена нашла в глубинах вещевого отсека. Лена успела подогнать самый маленький комбинезон под свою фигуру с мастерством профессионала, так что сейчас у трапа «С. В.» она смотрелась почти как на обложке журнала «Форчун»: шершавый, как кожа крокодила, бок звездоскафа, тускло отсвечивающий в лучах утреннего солнца, дюны, уходящие к морю, и девушка с серебристым лучеметом, спускающаяся на песок неизвестной планеты.

– Только не говори мне, Васич, что кто-то должен остаться, – заявила Лена, не сводя с меня прищуренных глаз.

– Именно это я и хотел сказать.

– Скажи это Алексею.

– Мы не можем идти втроем.

– Послушай, Лена, – начал медленно Алексей, – я знаю, что у тебя красный пояс до-шин-кан, ты быстро ориентируешься в ситуации, но…

Я увидел, как Алексей впился взглядом во что-то за спиной Лены. Но за ее спиной не было ничего кроме барханов и открытого настежь «Тритона». Лена начала поворачивать голову, и вдруг Алексей в падении нанес ей разящий удар носком ботинка сбоку чуть выше лодыжки. Если бы Лена успела увернуться, это стоило бы ей жизни. В темноте открытого тамбура «Тритона» вспыхнул луч бластера. Невидимый в ярком солнечном свете, он бесшумно чиркнул по броне «С. В.» примерно на уровне, где была голова Лены, оставив за собой остывающую багровую запятую.

Хотя прошло столько лет, эта сцена вновь оживает, стоит закрыть глаза. Мы втроем стоим около трапа. Яркое солнце, резкие тени. Жарко. Вдалеке кричат прибрежные птицы, и вдруг – вспышка в глубине тамбура «Тритона». Время словно останавливается, и мы долго, очень долго падаем в горячий песок.

Алексею повезло меньше всех. Он упал на купол парашюта, который втягивался в звездоскаф, хотел откатиться в сторону, но нога попала в петлю спутанных строп, и Алексея потянуло вверх.

Еще секунду мне казалось, что это ошибка, возможно, залп с «Тритона» вызван атакой какой-то летающей твари, но я ударился плечами о песок, над нами не было никакой твари, а Алексея тянуло на купол звездоскафа.

– Стреляй! – сдавленно вскрикнул Алексей одновременно с тем, как я вскинул лучемет и пережег стропу выше его ботинка.

– Ай, черт! – Алексей упал на руки, швырнул оружие под брюхо корабля и следом за Леной и мной скатился под прикрытие посадочной опоры и трапа.

Никто из нас не был ранен. С минуту мы отплевывались от песка под двигателями звездоскафа. Над «Тритоном», плывущем в мареве нагретого воздуха, по-прежнему безбоязненно кружились птицы, словно ничего не произошло.

Звон, раскалывавший мою голову, немного утих.

– Ты видел это? – Алексей мотнул головой в сторону «Тритона», – Они спятили, не иначе, засранцы. Рехнулись, что ли? Или ослепли?

– Это вы – засранцы, – очень тихо сказала Лена, потирая ушибленную ногу, – Надо было еще вчера передать «SOS» на Базу. А теперь… Герои…

Мы с Алексеем промолчали. Нечего нам было сказать.

Ветер, порывами гнавший песок, колол лицо и заставлял слезиться глаза. Мне почудилось движение в глубине открытого люка «Тритона», и пальцы, сжимавшие лучемет, дрогнули. Я искренне раскаивался, что вчера послушал Алексея, а не Лену, но что толку от запоздалых раскаяний?

– Что будем делать, Васич? – Алексей чихнул и вытер глаза тыльной стороной ладони.

Не имел я ни малейшего понятия, что мы будем делать. В голове был полный сумбур.

– Шизофреники, – буркнул Алексей, – Это их конец как пилотов. Все, аллес! Мания преследования, острый психоз, кажется, это так называется?

– А может, они действительно ослепли? – спросила Лена. – Какое-то отравление, поражающее глаза, или вирус? Видят размытые тени, а принимают нас за других.

– Других? – усмехнулся Алексей, – Кого это?

– Ну, мало ли… – Лена пожала плечом.

– Как же, жди. Судя по тому, как они стреляли, с глазами у них все в порядке. – Алексей, осторожно приподнявшись, попытался рассмотреть, что делается около «Тритона». Ничего там не делалось. Ветер по-прежнему гнал песок, поднимая пыльные смерчи на вершинах барханов. Было жарко, пусто, только время от времени покрикивали прибрежные птицы. Ощущение заброшенности, края света, ненужности элементарных моральных принципов все это в сочетании с залпом по нам из «Тритона» давало такой коктейль, от которого голова шла кругом.

– Интересно, Васич, как мы попадем внутрь? – через минуту спросил Алексей.

– Внутрь чего, «Тритона»?

– Какого, к черту, «Тритона»? Собственного звездоскафа!

– Ну, наверное, придется ждать темноты.

Да, это называется «влипли». Расскажешь кому-то – не поверят. Я и без Алексея видел, что мы влипли. Трап «С. В.», по которому мы спустились, был обращен в сторону «Тритона», так что при первой же попытке выйти из-под укрытия, чтоб вернуться назад в свой корабль, мы автоматически превращались в живую мишень для неизвестного стрелка. Кроме того, в нашем положении была еще одна сторона, которая нас ставила вообще в безвыходное положение и о которой я пока не решался никому сказать.

– Однако здесь не слишком уютно коротать день, – Алексей обвел глазами спекшийся от посадочного выхлопа песок под брюхом корабля, – Слегка фонит.

– На солнце примерно столько же.

– Шизофреники, – снова буркнул Алексей.

Я промолчал.

– И да поможет им бог, – добавил Алексей, – потому что дедушка красавчика Гриши Чумакова им уже точно не поможет.

– Если они попытаются нас атаковать, – наконец решился сказать я, – на нашей карьере тоже можно ставить крест.

– Это почему?

Я перевел взгляд с открытого люка «Тритона» на свою команду.

– Потому, что в перестрелке обязательно кто-то погибнет, – по глазам Алексея и Лены я видел, что они все еще не понимают. – Потому что нам, может, придется… убить их.

Алексей вытаращился на меня.

– Убить?! – воскликнула Лена.

– Или же… они убьют нас.

– Ты соображаешь, Васич, о чем говоришь? Или ты тоже спятил? – Алексей неуверенно хохотнул, но получилось это у него как-то неестественно и фальшиво. Алексей сглотнул.

– Если они бросятся сюда… – сказал я.

– Когда они бросятся сюда, – перебил Алексей, – я буду стрелять по ногам.

– Ты никогда не слышал, что сумасшедшие нечувствительны к боли?

– А?

– Луч не прожжет тетраволокно комбинезонов, а только больно ударит по ногам. Так что придется целиться… в открытые части тела… «В лицо, например», – добавил я про себя.

– Да с какой стати они будут атаковать нас? – чуть не закричал Алексей. – По-моему, они сами боятся, потому и стреляют. Дождемся темноты и рванем отсюда. Пусть разбирается База, спасатели, угодник Николай, черт с рогами, кто угодно! Только не мы! Эта работенка не для нас, – Алексей покусал губу, – Или вы думаете по-другому?

Я промолчал.

– А вдруг эго стреляли не ребята? – спросила Лена.

– Значит, они тогда наверняка мертвы, – Алексей облизал губы. – А из лучемета палит какая-нибудь обезьяна. А, Васич?

– Слушай, Лена, а у тебя нет чувства, что стреляли именно по тебе? – спросил я.

Лена удивленно глянула на меня и снова пожала плечом.

– Есть идея? – спросил Алексей.

– Не знаю. Просто на тотемном столбе изображены одни женщины. Смотрите! Да не туда! На «Тритон»!

Меня прошиб холодный пот. На трапе «Тритона» стоял, опираясь на четыре мягкие гусеницы, геологический робот класса «Тролль». Приплюснутая, как башня старинного танка, голова его медленно поворачивалась над широким цилиндрическим корпусом из броневой стали. В манипуляторах легко, подобно игрушке, лежала вороненая труба тяжелого скального бластера – чудовищное оружие, предназначенное для вскрытия особо твердых горных пород, которое могли удержать одновременно разве что три человека. Против такой пушки наши лучеметы выглядели просто детскими водяными пистолетиками.

– Если Васич прав, – Алексей шумно сглотнул, – это за тобой, Елена.

«Тролль» в учебном полете служил в основном для расчистки площадок на планетах под установку сигнальных маяков, координаты и позывные которых проверял идущий следом «С. В.».

– Только этого нам не хватало, – пробормотал Алексей, – сумасшедший робот. Сейчас он спустится с трапа и как пить дать двинет сюда.

Голова «Тролля» замерла. Безжизненные глаза впились в наши скрюченные фигурки под брюхом «С. В.». Очевидно, угол прицела был неудобным: мешал наш трап, потому что робот дрогнул и, осторожно переставляя гусеницы по ступенькам, начал спускаться на песок.

– Скорее назад, к воде! За дюнами нас не будет видно! – Я подтолкнул Лену и следом за Алексеем на четвереньках выбрался из-под корабля.

И в этот момент робот выстрелил. Эффект получился ужасным. Луч тяжелого бластера, не в силах достать нас, полоснул по опоре звездоскафа. Какое-то мгновение казалось, что ничего не произойдет, но тут звездоскаф начал заваливаться назад, как огромная серая стена, подминая ломающуюся опору, и со скрежетом рухнул боком на песок, взметнув мутную тучу пыли.

Мы скатились к воде.

– Дальше, назад! – крикнул я.

– А ты? – задохнулся Алексей.

– Бегите назад, за изгиб косы!

– А что же ты? – Лена остановилась.

– Быстрее! Если он охотится, то только за тобой! И ты, Алексей, быстрее!

– Ну уж нет, – Алексей сбросил лучемет с плеча. – Лена, мотай отсюда. Мы тебя догоним.

– А как же вы?

– Хватит, беги!

– Но вы же не…

– Быстрее!!! – крикнули мы с Алексеем почти одновременно.

Лена оглянулась последний раз и, пригнувшись, помчалась вдоль линии прибоя. Мы с Алексеем побежали в другую сторону, туда, где за откосом виднелся купол «Тритона».

Робота пока не было видно, но каждую секунду я ждал, что он появится над нами на гребне песчаного склона, и тогда мы точно узнаем, охотится эта сумасшедшая машина за женщиной или за мужчинами тоже. Правда, такое знание могло стоить нам жизни, потому что бронированный «Тролль» был практически неуязвим для наших легких лучеметов. Единственная надежда – остановить железного монстра, выпалив ему в глаза, таяла при мысли о том, что целиться придется лицом к лицу, и, если мы промахнемся, десантные комбинезоны не спасут нас от луча, разрезающего посадочные опоры.

– Стой! – Алексей схватил меня за плечо, – Куда мы бежим? Он все равно догонит нас. Что ты придумал?

И тут мы увидели его. Одновременно. Гусеницы вынесли его на гребень дюны, и он замер, оглядывая линию берега. Глаза наши встретились. Сердце мое сделало тошнотворный сбой и снова забилось ровно и сильно. Не дрогнул скальный бластер в его манипуляторах, не поползло дуло в нашу сторону. Несколько долгих секунд его бесстрастные глаза рассматривали нас, потом скользнули дальше по береговой линии, пока не зацепились за цепочку следов Елены, смываемых ленивыми накатами волн. Глухо взвыли моторы, и робот рванулся вниз, поднимая песчаную пыль.

Я вдруг понял, что надо делать. Шестое чувство упрямо гнало меня сюда, словно заставляя вспомнить давно забытый кошмарный сон. Вентиляционная решетка охлаждения двигателя!

Я упал на колено и, плохо соображая, что делается вокруг, поймал в прицельную рамку сетку вентиляционного отверстия в нижней части бронированного корпуса. Я никогда не думал, что у геологических роботов такая быстрая реакция. «Тролль» увидел мою попытку, что называется, краем глаза, и начал на ходу разворачиваться, одновременно поднимая смертоносный ствол.

Он опоздал на долю секунды. Вернее, я его опередил на эту долю. Вернее, мне просто повезло. Мой луч срезал ажурную вентиляционную решетку, следом полыхнул второй луч – Алексея. Металлический скрежет, что-то оглушительно треснуло в бронированном брюхе «Тролля». Его на полном ходу развернуло на паре гусениц, так что он едва не опрокинулся, из вентиляционного отверстия повалил сизый дым… Все? Силы небесные! Я вдруг с ужасом увидел, как остановившийся «Тролль» продолжает мелкими рывками разворачиваться на гусеничной платформе, поднимая в нашу сторону раструб. Я даже не попятился – спрятаться нам с Алексеем было решительно негде. В голове все окончательно смешалось. Конец? На плече «Тролля» на мгновение вспыхнул аварийный маяк и тут же погас, манипуляторы его последний раз дрогнули и нажали гашетку бластера. Толстый, как канат, луч врезался в бархан у наших ног.

Алексей сел прямо на песок и облизал пересохшие губы.

– Фу ты, леший, – сказал он, не отрывая глаз от истекающей расплавленными каплями стеклянной лужи, в центр которой бил бластерный луч. – Такого еще не было. Я думал, что нам крышка. Кретин железный. Как же это его так угораздило?.. Дай руку, Васич.

Алексей поднялся.

– Век тебя не забуду, – сказал он, не глядя на меня, и было непонятно, что он имеет в виду.

Например, напрашивалось такое продолжение: «Век тебя не забуду, Васич, что ты затащил нас на эту планету», хотя это вовсе не я затащил их сюда. Не стал я уточнять. Алексей вздохнул и, не добавив больше ничего, направился к «Троллю».

Мы так и не смогли вырвать бластер из манипуляторов робота. Луч погас только после того, как я вынул обе обоймы из корпуса бластера.

Лены нигде не было видно. Мы несколько раз позвали ее и, не дождавшись ответа, двинулись к «Тритону», утопая по щиколотку в песке. Скорее всего, «Тритон» был пуст, и все же я пережил неприятные секунды на трапе корабля, невольно представив, как из темноты открытого люка чьи-то безумные глаза ловят мою грудь в перекрестие прицела.

Осмотр корабля занял минут двадцать. «Тритон» был братом-близнецом «С. В.» это были звездоскафы одной серии «Зенит», не отличавшиеся ни конструкцией ходовой части, ни расположением палуб и кают. Когда-то их «выпекали» по нескольку сот за год на сборочных верфях Ганимеда и Европы. Предназначались они для Косморазведки и были рассчитаны на экипаж из двух-трех человек.

«Тритон» был пуст. Ребят там не было уже по крайней мере несколько дней. Бортовая навигационная система «Тритона» оказалась в полной исправности – маленькая удача в цепи неудач и промахов.

Алексей вытащил из пульта незаконченную кассету полетного дневника.

– Сначала найдем Лену, – сказал Алексей, – Здесь нам делать больше нечего.

Спускаясь из рубки управления звездоскафом, Алексей мотнул головой. Раньше такой привычки я за ним не замечал.

Да, как это не ужасно, ребята наверняка погибли, и разбираться с этим ЧП будет База. Эго не уровень стажеров.

– Да, – сказал я, – не повезло. Забираем Лену и будем взлетать на «Тритоне».

Мы вышли на загаженный птицами трап и загерметизировали за собой входной люк.