Текст книги "Первый поход (СИ)"

Автор книги: Василий Кленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Квадратный даймё какое-то время переминался, но все-таки кивнул.

– Тогда мы отправляемся в Хакату, созываем временный совет и громогласно объявляем, что ты приведешь в город войска для совместного похода на Хирадо, во славу Южного двора? Да?

Мацуура озирался, он не в состоянии был скрыть, что ему не хочется делать окончательный выбор. Однако, деваться князю некуда – и он снова кивнул. А совместная делегация вскоре двинулась в город.

…Вечером в покоях генерала собрался штаб.

– Сиятельный, почему ты разрешил Мацуура не оборонять наш замок? – забыв об иерархии, первым заговорил Ыльхва.

– Ну… У меня нет сил, чтобы его принудить, Ким, – улыбнулся Ли Чжонму. – Нельзя отдавать приказ, если ты неуверен, что его исполнят. Это будет крах всего. А кроме того, лучше не иметь никакого союзника, чем того, кто в трудную минуту ударит тебе в спину. Этих Мацуура еще приручать и приручать… Ничего! Три тысячи вполне хватит, чтобы оборонять наш замок по всему периметру. А припасов будем тратить меньше – тоже плюс. Кстати, о припасах. Хван, займись этим. Нам нужно много всего: еды, воды, стрел, камней, смолы – всего, что нужно для обороны. Совет Хакаты обещал помочь. Угиль! – повернулся он к тигромедведю. – Что с укреплениями?

– За внутреннюю стену еще не брались, а вал почти закончили, – ответил Звезда. – Только на юге один большой оползень не заделали – завтра все силы бросим…

– Не надо! – остановил его генерал. – Оползень оставьте, даже можно его пролить, чтобы поглубже стала промоина. Только сделайте так, чтобы казалось, будто, мы не успели. А сами лучше стенкой займитесь.

– Но я не понял, почему?

– У нас теперь есть порох, но всего две пушки, господа полковники. Я прикинул: если Оучи выступили сегодня, то у нас не больше десяти дней. Новые орудия за это время у нас еще не появятся. А двумя пушками весь замок не прикрыть. Значит, нужно сделать так, чтобы враг сам пошел туда, где будут стоять пушки…

– Понятно! – обрадовался Чахун. – Они увидят промоину и сразу в нее сунутся. А там я – прямой наводкой! Ух, пороха даже больше, чем надо. Столько ниппонцы под огнем не простоят – разбегутся.

– Верно, полковник Чахун, – задумчиво кивнул генерал Ли. – Пороху много, пушкам столько не пригодится. Значит, надо подумать…

Глава 29

– О! – генерал Ли орал, багровея лицом и пытаясь перекричать общий гвалт, создаваемый тысячами людей. – Где Гванук? Где этот мелкий…

– Я здесь, мой генерал! – взволнованно и радостно, но на безопасном расстоянии выкрикнул адъютант.

– Здесь? А должен быть где⁈ – Ли Чжонму был на взводе, руки его мяли бамбуковые перила командного пункта, и вообще, под руку ему попасть было страшно. – Я же тебя послал к западным воротам!

– Я уже! – радостно выкрикнул Гванук, всё еще побаиваясь подойти к командиру ближе.

– И? Доклад, адъютант! Быстро!

– Западные ворота завалены, Хван Сан сделал это сам. Враг ломится и засыпает стрелами. Хван просит огня…

– Рано! Эх, рано! – старик практически рычал. – Чую, это всё для отвода глаз. Чую! Пусть держатся своими силами!

Генерал задумался.

– Ладно, иди к Ли Сунмону: если резервы еще имеются – пусть пошлет роту Стеновиков к западным воротам. Но больше ничего! И никакого огня!

Гванук побежал закоулками в самый центр замка, где в полной безопасности от стрел и камней на небольшой площадке теснились резервы и перепуганные ниппонцы-работники. В Дадзайфу становилось неимоверно горячо, хотя, еще позавчера казалось, что страшнее быть уже не может.

Позавчера в долину пришли Оучи.

Войско чужаков (а на Тиндэе клан Оучи до сих пор считали чужаками) пришло на двенадцатый день, после приезда Хисасе. Казалось, будто, в верховьях местных речушек прорвало дамбы, и грязно-пестрая вода затопила долину! Отряды шли, шли, и не было им конца. Пехота, конница, все усыпанные многочисленными флажками с камонами своих кланов – они шли и по дорогам, и прямо через поля, а местные крестьяне лишь в ужасе разбегались во все стороны. Бедные земледельцы не решались укрыться в замке, ибо в Дадзайфу жили еще более пугающие чужаки. Поэтому все, кто мог, спешили в горы на севере и юге долины.

Всадники Сука кружили вокруг, пытаясь оценить размер вражеского войска. Выходило не очень –слишком крупные силы вливались в долину. Но у каждого выходило более десяти тысяч («более» было очень размытым). Огромное войско приблизилось к Дадзайфу и выстроилось за крохотной лентой речки Микасы, бросая вызов защитникам.

Разумеется, никто не вышел.

Остаток того дня и весь следующий Оучи и служащие им кланы обустраивали лагерь и окружали замок почти сплошным кольцом временных укреплений. Лишь с северо-запада, где горы подходили слишком близко, нападающим пришлось ограничиться только подвижными постами. В замке всё это время шла планомерная подготовка к штурму: все метательные запасы вынесли со складов, разложили в узловых точках обороны, вдоль стен запалили костры, на которых подогревалась смола. И сразу несколько дозоров внимательно следили за противником, чтобы не проспать атаку. Один – тайный – пост был обустроен на вершине соседней горы, в зарослях. С него открывался отличный вид на всю долину, почти до самой Хакаты далеко на западе. Секретные дозорные обменивались с замком особыми сигналами. Сведения ограниченные, но все-таки это сведения.

Именно тайный дозор первым увидел, как ближе к вечеру более половины воинов Оучи отделились и направились к Хакате. Наверное, план был простой: одним наскоком усмирить мятежный город. Гордые самураи вряд ли знали, что их там ждут. Хисасе Мацуура на этот раз сдержал слово и привел более двух с половиной тысяч воинов. Узнав, что их будет защищать целый даймё, горожане тоже вдохновились, и за последнюю дюжину дней собрали и вооружили тысячу человек. Еще несколько тысяч хакатцев помогали чем могли, увы, на них не нашлось достойного воинского снаряжения, да и опыта боевого у них не имелось совершенно.

Конница Мацуура встретила врагов на полях перед городом и привела прямо на укрепленную линию между речками. Людей Оучи было не особо больше, а отбиваться за баррикадой намного легче. Так что у защитников города имелись неплохие шансы. Однако, Ли Чжонму понимал, что боевого духа у Хисасе немного. Когда еще продумывая битву, планируешь убегать на кораблях…

Поэтому в Дадзайфу сразу начали готовиться к вылазке. Едва с горы поступил сигнал, что у Хакаты началась заварушка – из западных ворот замка тут же вырвался большой ударный отряд: всадники Сука, Головорезы и три роты лучников Бамбукового полка. Они стремительно добрались до позиций Оучи, перебили заслоны и начали планомерно сжигать всё, что горело. Ниппонцы из главного лагеря поспешили на помощь своим, только передовым их отрядам не повезло.

Воины Оучи шли стеной на людей Угиля и Сука. Но те расположились так, что идти нападавшим пришлось мимо ворот. Откуда внезапно вышли несколько рот щитоносцев Стены и ударили врагу во фланг. С другой стороны тут же атаковали Головорезы и лучники.

Такого плотного приема враг не ожидал – и передовые отряды побежали. Всадники, кого смогли порубили на бегу, но, увы, к месту стычки подходили основные силы Оучи. Щитоносцы, лучники и Головорезы уже спешно возвращались в замок. Конная рота, какое-то время отвлекала внимание на себя, а когда ворота закрылись, быстро оторвалась и ушла кругом к восточным воротам, через каковые спокойно укрылась в замке. У ниппонцев здесь была только медленная пехота, так как вся конница ушла к Хакате.

Видимо, военачальник Оучи, кто бы он ни был, понял, что поворачиваться спиной к Дадзайфу нельзя. С горы поступил сигнал: ниппонское войско спешно возвращается от города. Гванук очень надеялся, что Мацуура и горожане хорошенько пощиплют отступающих врагов.

Солнце к этому времени почти село, так что Оучи продолжать бой не стали. Осадные укрепления, как могли, восстановили, но основное войско ушло в лагерь. А уже этим утром, после большой шумной религиозной церемонии, всё еще бесчисленные отряды врагов ринулись на замок. Они кружили вокруг вала, закидывали стены стрелами, кто-то вызывал трусливых чосонцев на поединки. Но последнее – больше ради запугивания.

Большие массы воинов «набухали» со всех сторон, совершенно непонятно, где же они нанесут решающий удар. Сам генерал Ли расположился на смотровой площадке, которую построили над одним складом. С площадки отлично просматривались не только укрепления замка, но и практически вся округа. Только западная сторона была укрыта, от взора главнокомандующего. Поэтому, когда из-за ниппонских укреплений возник большой «кулак» асигару, поддерживаемых конными стрелками и ринулся на восточные ворота, Ли Чжонму сразу предположил, что такой же отряд атакует и западные. Он немедля послал своего адъютанта к Хван Сану (руководившему обороной той стороны) с приказом «Заваливайте ворота!».

У обоих ворот еще до прихода Оучи подготовили несколько больших подвод, заполненных крупными камнями. В случае опасности их предполагалось быстро подогнать к воротам, перевернуть – так что выбивать створки станет делом бессмысленным.

И этот случай наступил. По счастью, Хван Сан не дожидался приказа, а заблокировал свои ворота сам, когда на него плотной колонной понеслась, по меньшей мере, тысяча копейщиков. Дубовым приходилось тяжко, тем более, что Головорезов здесь было совсем мало. Так что новый приказ генерала Ли – привести роту из резерва – пришелся кстати. Гванук забрал у Ли Сунмона Стеновиков и привел их к западным воротам, где Асигару Оучи уже лезли через стены.

– Распределяйтесь! – быстро приказал Гванук щитоносцам и бегом бросился к Хвану: может, надо что-нибудь передать генералу.

Полковник Дубовых в это время отводил лучников, которым опасно находиться в такой близи от врага.

– Огонь? – с надеждой спросил он, увидев Гванука.

– Нет, сиятельный категорически запрещает. Это еще не главный удар.

– Понятно, – вздохнул полковник Дубовых и зычно крикнул. – За вторую стену!

Копейщики, мечники, которые уже рубились с ниппонцами в рукопашной на вершине вала, стали быстро отходить. Вторая стена – каменная, высотой пониже человеческого роста (хотя, Гвануку она была по макушку) – была построена в пяти шагах позади старых, деревянных стен. За ними была подсыпана земля, так что с внутренней стороны она защитникам была где-то по пояс. На расстоянии 10–12 шагов в ней проделали проходы, которые сейчас быстро закрывали дощатыми щитами.

Когда по лестницам забрались уже несколько десятков асигару Оучи, думающих, что захват замка не за горами – они наткнулись на новую стенку! Да, невысокую, но у них теперь никаких лестниц под рукой не было. Они же оказались, как на ладони, а сверху в них полетели стрелы, камни, дротики! Нападающие падали один за другим. Сверху защитники могли колоть даже длинными пиками. Стрелков среди нападающих тоже пока не было, так что им даже ответить нечем. Единственный выход – вломиться в проходы. Но щиты там держали крепко!

Видя, как воины Оучи один за другим залезают на первую стену и почти так же быстро валятся, Гванук не удержался, выхватил пику из ближайшей стойки и сам ринулся на поребрик. С мечом он упражнялся (подглядывая за тренировками Ариты и Угиля), а вот тяжелым копьем работать не пробовал. Тем не менее, адъютант О был уверен, что пару раз успешно ткнул во что-то пугающе мягкое… Но потом кто-то ему так врезал по древку, что оба запястья пронзила резкая боль! Показалось даже, что руки сломаны. Гванук с криком выронил пику, и заботливые соседи тут же дернули его назад.

– Ранен?

Гванук боязливо пошевелил руками и выдохнул с облегчением:

– Нет.

И про него сразу забыли.

В это время нападающие, кажется, заподозрили, что успешный штурм оказался не очень-то успешным. Асигару поднимались на стену и, словно, исчезали там, наверху. Поэтому вскоре снизу их поток иссяк. Хван Сан прохаживался позади защитников второго рубежа и говорил:

– Стеновикам приготовиться! По команде снимаете щиты с проходов и атакуете!

Убедившись, что приказ доведен до всех на его участке, он резко заорал «В атаку!». Относительно свежие щитоносцы из резерва ворвались в междустенье и принялись давить уцелевших асигару. Кто-то из Дубовых прыгал им на помощь прямо с каменной стены. Хотя, эти недавние крестьяне до сих в рукопашной были не очень сильны. В основном, они занимались тем, что отволакивали за каменную стену трупы асигару (которые заполонили собой всё междустенье). Самые нетерпеливые даже потихоньку обыскивали их.

Полковник подозвал к себе адъютанта.

– Беги к генералу, сообщи, что был прорыв, но мы его отбили. Ждем сигнала, – помолчал и добавил. – Очень ждем.

Когда Гванук добежал до командного пункта, на него вывалился очередной поток гнева и ярости.

– Где ты шляешься, малолеток!

Видимо, ситуация всё еще была накалена, и именно безответному адъютанту служить в ней громоотводом.

– На западе враг поднялся на стену, – почти оправдываясь, пояснил Гванук. – Полковник Хван Сан приступ отбил.

– Отбил? Это хорошо. Оучи еще в двух местах прорвались. Пришлось последний резерв отправлять. Нечем нам больше дыры затыкать.

– Хван очень ждет команды, – проникновенно добавил О. – Все ждут.

– Рано, парень, – покачал головой генерал Ли. – Еще рано. Я нутром чую, что эти две атаки – не главные. И пока главной не будет – нельзя распыляться! Понимаешь?

– Понимаю, – Гванук невольно вспомнил свой опыт прошлой битвы в рыбацкой деревне, свою неуверенность. – А если «Огонь» нужнее сейчас? Вдруг эти атаки станут решающими?

– Нет. Я не знаю, кто командует этой ордой, но он генерал основательный. Целые сутки изучал наш замок. И наверняка видел самое слабое место – промоину. А еще он понимает, что и мы это понимаем, а, значит, защищаем оползень лучшими отрядами. Видишь, как он старательно не лезет на него? Вот! Он понимает. Он по опыту знает, что невозможно быть одинаково сильным везде. Вот и давит на ворота! Чтобы мы испугались. Чтобы перевели с промоины людей на другие участки стены. Тут-то он и ударит!

– Смотрите!

Один из помощников указывал рукой на юг. А на юге предсказание генерала сбывалось воочию. Из-за временных укреплений узкими ручейками вытекала огромная людская масса. Сотни и сотни воинов сливались в единый поток – и неслись прямиком к оплывшему участку вала Дадзайфу! По которому так легко подняться и захватить треклятых чосонцев!

– Кажется, это уже не асигару, а самураи, – прищурившись, высказался Звезда. – Только пешие.

– Ну вот, похоже, на нас бросили самых лучших! – обрадовался Ли Чжонму. – Идем туда! Угиль, ты будешь командовать Головорезами сам.

Штаб в полном составе спустился вниз и почти бегом устремился к батарее.

– Чахун! Они идут! – кричал генерал длиннорукому огнестрельщику. – Готовься!

– Да уж сообщили! – довольная улыбка расцвела на лице ветерана. – И когда это я был не готов?

Самураи, яростно крича и размахивая самым разным оружием, ползли вверх по покатому склону – тут даже лестницы не нужны. Всем своим видом они внушали трепет врагу. И враг трепетал! Только редкие стрелы и камни летели в них сверху. Первые десятки уже добрались до верха. Вал размыло основательно – углубление уходило внутрь замка. И его никто не защищал! Воины Оучи ринулись в созданный дождями проход, поднимаясь выше и выше.

И тут впереди вспыхнул огонь! Черный дым окутал узкое пространство. А потом – только боль и тьма.

– Перезаряжай! – надсаживался Чахун, хотя, его канониры уже бодро откатили обе пушки от удобных бойниц и чистили стволы мокрыми банниками. – Второй – картечный!

Первый залп тоже был картечью, как и приказал генерал. Ниппонцы набились в овражек такой толпой, бить пришлось почти в упор, так что в промоине творилось что-то страшное. Но враги перли дальше – задние шли по телам передних. Так что – снова картечь.

– Пали! – и рой железок впился в тела самураев уже на расстоянии десятка шагов.

Те продолжали рваться вперед, с боков из-за низенькой каменной стены врагов кололи копьями, пытаясь не подпустить к пушкам. Да к тем и не подойдешь – для огнестрельщиков построили очень удобную защищенную позицию.

Третий залп был ядрами, так как ниппонцы скучились настолько, что картечь далеко не пройдет. А вот ядра прошивают даже одоспешенных самураев насквозь и летят себе дальше!

Люди Оучи дрогнули. Даже тем, кто напирал сзади становилось ясно, что впереди творится что-то ужасное.

– А вот теперь – ОГОНЬ! – рявкнул Ли Чжонму.

Чу Угиль, Ли Сунмон тоже заорали во всю глотку «ОГОНЬ!», команду подхватывали командиры рангом пониже. Воины стали быстро вынимать из поясных смок тяжелые кривые шары, что-то поджигали – и швыряли их вниз, в скопища врагов. И там снова начали раздаваться взрывы! Гораздо тише, чем от пу-шек, но Гванук отлично знал, что они не менее опасны.

Потому что это гра-на-ты. Новое слово и новое пугающее оружие, о котором знал Ли Чжонму. Думая, как использовать излишки пороха, генерал предложил начинить ими железные сосуды, поджигать и закидывать врага. Кузнецы всей Хакаты быстро сваривали шаровидные горшки из кусочков самого дрянного железа. Порох смешивали с толстыми стальными шипами и начиняли этой смесью гра-на-ты. В отверстие втыкали промасленный фитиль и замазывали воском. Подожженная гра-на-та взрывалась, куски ее корпуса и шипы на бешеной скорости разлетались во все стороны, раня и калеча людей.

Сотню самых плечистых Головорезов отобрали для этого. Потренировали метать шары на точность, поучился поджигать фитили и отсчитывать время до взрыва. Каждый получил по три гра-на-ты – больше просто не успели сделать. И половина таких метателей сейчас стояла прямо здесь, у промоины (остальные небольшими группами рассредоточились вдоль всех укреплений замка). Головорезам объяснили, что метать шары надо в самые массовые скопления врагов. Грохот слился один сплошной бесконечный взрыв. С трудом, но Гванук различил, подобные взрывы на востоке и западе замка – команду «ОГОНЬ» начали выполнять все.

Генерал Ли поставил простую задачу: нужно взорвать все три сотни гра-нат за один раз. Чтобы враг не мог опомниться от ужаса. И так оно и случилось.

– Видишь? – тыкал рукой в поле битвы Ли Чжонму. – Вот поэтому я запрещал использовать гранаты раньше. Оучи явно незнакомы ни с пушками, ни, тем более, с ручными шарами. Нельзя, чтобы они привыкали к нему постепенно. Сразу! Всё! И в самый важный момент!

Возле промоины бежали все, кто мог бежать. Люди клана Оучи пребывали в полнейшем ужасе. Им казалось, что смертоносные взрывы могут длиться бесконечно. А у Головорезов осталась хорошо если пара десятков шаров.

Глава 30

– Угиль! – скомандовал генерал. – Веди своих вниз. Всех, кто еще сопротивляется или совершенно покалечен – убивайте. Раненых тащите сюда.

Три неполные роты из полка Звезды двинулись вниз. Они спустились до самого низ, в неглубокий ров и дальше – всюду лежали сотни тел врагов. Многие еще двигались, отползали или шли, приволакивая ноги. Головорезы расправлялись с ними быстро и буднично. А потом…

Потом не сразу ясно стало, что происходит. Гванук видел, что тигромедведь вдруг начал носиться из стороны в сторону, перестраивать своих людей. Затем его роты двинулись на запад, почти бегом. Тут же стала ясна их цель. Перепуганные воины Оучи бежали уже отовсюду. И Чу Угиль увидел неорганизованные массы воинов, что бежали к лагерю нападавших от западных стен – даже там гра-на-ты напугали всех до безумия. Вот этих врагов и решил перехватить Звезда со своими Головорезами. Сил у него было поменьше, но организованный отряд всегда сильнее бегущей толпы.

В принципе, в его плане был резон, а старый генерал поощрял инициативу у своих подчиненных. Но сейчас ему эта идея не понравилась.

– Назад, – негромко прорычал он. – Не было приказа.

Гванук сначала не понял, что так злит Ли Чжонму, а потом увидел. Неизвестный генерал войска Оучи тоже следил за битвой. И возможностей у него по-прежнему оставалось немало. Он явно увидел угрозу отступающим западным отрядам и принял меры: по самому низу долины, вдоль русла речки, к месту схватки во весь опор неслись конные сотни самураев. Неслись на выручку своей пехоте. Сверху, с вала их было неплохо видно. А вот Угиль – внизу да в горячке боя мог их и не заметить.

– Назад! – уже кричал генерал Ли. – В замок!

Увы, Головорезы находились уже слишком далеко, и крики генерала расслышать могли, но вот понять…

– Надо идти на помощь! – взволнованный адъютант О, забыв о приличиях, вцепился в руку главнокомандующего.

– Глупец! – генерал со злостью вырвал руку. – Нельзя выходить из замка! Их все еще намного больше. Если генерал заставит своих людей забыть об ужасе, если выведет всех в бой – нам конец! И почти победа станет полным поражением.

А Головорезы уже заметили конницу. Заметили слишком поздно. Роты остановились, перестроились и стали поджидать врага, понимая, что показывать коннице спину – это самоубийство.

– Да бегите же! – заломил руки генерал. – Нельзя стоять! Это же стрелки!

В хлипкой груди Гванука сердце колотилось птицей! Либо ребра хрустнут, либо «птица» разобьется о «прутья». Не выдержав, он перепрыгнул через завал и кинулся вниз по промоине! По грязи и крови, по искалеченным телам.

– Куда⁈ – взвыл уже Ли Чжонму.

– Приказ передам! Отступать! – не поворачиваясь, выкрикнул адъютант О.

Вниз бежалось легко, а вот дальше становилось всё тяжелее. «Птица» совершенно сошла с ума, дыхание сбилось. Но Гванук заставлял себя бежать дальше и дальше… Потому что впереди творилось нечто ужасное. Конные самураи закружили, на скаку обстреливая чосонцев. Головорезы почти не имели щитов, их неплохо защищали доспехи, но ниппонские стрелы с трех десятков шагов прошивали даже монгольский пластинчатый. Запоздало начали они отходить, понимая, что за всадниками им не угнаться и ближний бой не навязать. Самураи уже просто неспешным шагом шли за отрядом Угиля и били на выбор. Бегущая пехота Оучи заметила избиение ненавистных врагов и тоже решила к нему присоединиться.

А Гванук все еще бежал. Он понимал, что в приказе уже нет смысла… Но он должен был сделать для них хоть что-то! В конце концов, встать и погибнуть рядом с ними…

Перед глазами стояла мутная пелена. Вестник толком не видел, как обнаглевшие самураи подходили всё ближе и ближе, рядом оказались сотни копейщиков-асигару… Но вот уши у Гванука работали хорошо. И новые взрывы он прекрасно услышал. Отчаянный жест: последние гра-на-ты, болтавшиеся в сумках Головорезов, полетели во врага и моментально вернули ниппонцам почти забытый ужас! Ловушка, наверняка подумали самураи – и кинулись врассыпную. Асигару – следом! А утыканные стрелами Головорезы, поддерживая друг друга, смогли уже доковылять до замка…

Подобрав по пути еле живого адъютанта О, который так и не добрался до них с приказом.

– Невезучая она у тебя какая-то, – хмуро бросил Ли Чжонму белому, как снег, Угилю, из правого бедра которого торчала ниппонская стрела. – Может, вообще отрежем? И не таким прытким станешь, что тоже хорошо. Эх!.. Потом поговорим! Назначай заместителя, а вы волоките его к прочим раненым.

Потери у Головорезов были страшные. Почти сотня осталась лежать в поле: либо мертвые, либо умирающие. Раненых – половина. Собственно, вся армия, защищающая Дадзайфу, пострадала сильно. Из строя выбыло около тысячи человек. Четверть из них – навсегда. Но и среди раненых было немало тех, кто не доживет до рассвета. Здоровых воинов уже не хватало даже для защиты замка. Ли Чжонму ходил мрачный и испепелял взглядом тех, кто радостно восклицал, что Оучи потеряли намного больше.

– Да хоть тысячу за сотню мы разменяли! У них все еще остается много людей. А когда эти закончатся – новые придут. А у меня уже нет армии.

Радовало лишь то, что день стремительно подходил к своему завершению, солнце окуналось в море. Так что у Оучи не было возможности продолжать бой. А желания – еще меньше. Пережитый ужас от незнакомого и убийственного оружия наверняка не выветрился из голов многих тысяч ниппонцев. И сейчас они активно делились пережитым с теми, кто еще не стоял под валами Дадзайфу. Враги не могли знать, что гра-на-ты у чосонцев кончились полностью, а зарядов у пу-шек осталось на один короткий бой. Вряд ли они теперь рискнут снова атаковать замок.

– Беда в том, что, если они останутся в долине – мы мало что с ними сможем сделать, – резюмировал генерал Ли на вечернем заседании штаба. – Выходить в поле нам теперь точно нельзя – растопчут. Утром надо связаться с Хакатой – возможно у Хисасе, наконец, проявится характер, и вместе мы что-нибудь сделаем.

У Хисасе и впрямь проявился характер. Кажется, он знал о сражении под Дадзайфу больше, чем мог, просто отсиживаясь в Хакате… Глубокой ночью дозорные перебудили весь замок истошными воплями:

– Бой! Бой!

Ли Чжонму выбежал из покоев в распахнутой дурумаги, заспанный Гванук тащил следом генеральский хвандо и шлем – но оказалось, что на Дадзайфу никто не нападает. Бой шел в лагере Оучи, за рекой, в долине. Огромный и толком не укрепленный лагерь на глазах изумленных чосонцев вспыхивал кучей огней, огоньков и огнищ – это разгорались костры, бегали воины с факелами, но кое-где разгорались и пожарища.

– Клянусь, это Мацуура напали! – радостно стукнул кулаком по бревну Гото Арита. – Мацуура лихие!

«Пираты» – про себя договорил Гванук. Но сейчас он был рад, что эти налетчики на их стороне.

– Неужели нельзя было предупредить! – возмутился Ли Чжонму. – Согласовали бы действия. Или он один хочет их уничтожить?..

– И захватить лагерь Оучи, – с грустной улыбкой закончил Арита.

Пирата ничто не исправит. Но Хисасе, кажется, переоценил разгром захватчиков под валами Дадзайфу. Оучи боялись чосонцев, но не каких-то пиратов Мацуура. И после первых стычек в темноте, поняв, кто напал на них, осознав, что в лагере воинов раза два-три больше – Оучи дали уверенный отпор налетчикам. В ночи (даже при свете костров) особо не постреляешь из лука. И садиться на коня станет себе дороже, но пришлое войско и в пешем строю сражалось неплохо.

Старый генерал не стал дожидаться, чтобы убедиться, что Мацуура получат по шапке. Своим невероятным чутьем он промыслил это сразу. И подозвал к себе Сон Чахуна.

– А что, полковник, добьют ли наши пушечки до лагеря, если их вон там, на берегу Микасы поставить?

– Проверяешь, сиятельный? – прищурился огнестрельщик. – Я еще днем вымерил – ядра добьют! Только вот куда же в такой темноте стрелять? Прицелиться невозможно.

– А нам это и не нужно, – улыбнулся Ли Чжонму. – Главное, попасть в лагерь. Да грохотать погромче.

И вот уже поднятые на лафеты пушки спешно начали выкатывать через промоину наружу. Спешенные конники Сука помогали, страховали веревками, свободные несли на своих спинах ящики с ядрами и немногими оставшимися пороховыми зарядами. А полковники носились по замку, собирая для вылазки всех здоровых бойцов.

– Факелы не палить! Внизу не шуметь! – раздавал приказы главнокомандующий.

Всего собрали полторы тысячи Головорезов, Стеновиков, Бамбуковых и Дубовых. Угиль, хромая на одной ноге, рвался в бой, чтобы отыграться за вчерашнее, но генерал срезал его одним холодным взглядом.

Суковы разведчики разведали в темноте путь и сейчас подсвечивали его небольшими лампадками, закрывая свет собственными спинами от людей в лагере. Две пушки установили на высоком бережке Микасы, пешее войско тихо выстраивалось впереди и внизу – у самой воды. До окраины лагеря врагов оставалось примерно три сотни шагов. Удивительно, но их еще заметили!

– Канониры! Стрелять по очереди: первый номер, через десять вдохов – второй. И перезаряжать так быстро, как только можете! Чахун, запомни, – негромко добавил он ветерану. – Если дам тебе команду «бежать!» – бросай пушки и уводи всех канониров в замок. Люди сейчас гораздо важнее пушек.

Огнестрельщик изменился в лице. Кажется, он впервые задумался: а можно ли не подчиниться приказу сиятельного?

Ночной бой всё сильнее смещался вправо, в сторону Хакаты. Мацуура явно отступали. Там не было какого-то столкновения строй на строй, просто куча разноразмерных стычек, куда сбегалось всё больше воинов Оучи и их союзников. Крики яростной радости наполняли лагерь; пришлое войско счастливо было хоть кому-то отомстить за вчерашний страх и позор. Но первый же выстрел сразу перекрыл весь этот шум. Всё притихло испуганно, как воркование куропаток в лесу, которых спугнул треск ветки под ногой неопытного охотника. Что это? Показалось? – примерно так думал сейчас каждый самурай и асигару Оучи.

Но тут грянула вторая пушка! Канониры били навесом, задрав стволы, так что ядра почти не рикошетили. Впрочем, ни Гванук, ни кто-либо иной из войска Ли Чжонму не мог сказать – попали ли они хотя бы в лагерь. Темень стояла почти непроглядная. Ядра бесследно исчезали в ней, зато сами пушки в ночи стали весьма заметны! Каждая вспышка выстрела озаряла их ярче любого фонаря.

В принципе, Оучи могли перестроиться. Могли собрать ударный кулак и захватить два несчастных орудия. И выиграть этим бой, а может, и всю войну. Такое могло случиться. Если бы армией Оучи можно было руководить в ночном хаосе. Если бы враги знали, что у чосонцев есть всего две пушки, бьющие вслепую и нет ни одной гранаты. И если бы не страх перед огненной смертью, которая совсем недавно прошлась по их рядам, забрав сотни и тысячи человек.

Но страх был. А вот остального не было. Пушки, не спеша, палили вновь и вновь, а ниппонцам казалось, что за ними пришла смерть. За каждым из них лично. Смерть, которая приходит из ниоткуда и от которой не защитит никакая броня…

– Они бегут! Клянусь Псом, они побежали! – заорал полковник Чахун, вглядываясь в мечущиеся среди костров тени.

Ли Чжонму только ударил кулаком в ладонь и отдал приказ.

– Вперед!

Его пехота, дружно заорав, устремилась на врага. Если до этого бежали только отдельные сотни, то теперь, увидев врага, которого трудно сосчитать в темноте, прочь из долины кинулось большинство, прежде всего, асигару.

Неизвестный генерал армии Оучи пытался организовать если не отпор, то, хотя бы, организованный отход. Но управлять испуганным войском в темноте крайне трудно. Он собрал в кулак менее тысячи самураев, но в это время в лагерь вернулись почти разбитые Мацуура. Злые от недавней неудачи, они занялись не столько грабежом, сколько местью.

К рассвету могучее десятитысячное войско Оучи перестало существовать. Конечно, благодаря бегству уцелело более половины, только сейчас это было множество разноразмерных отрядов, которые порознь прятались в непроходимых горах и отходили на восток, в свои родные земли.

Весь следующий пасмурный день армия Дадзайфу занималась лечением раненых, похоронами павших, вязанием пленных… И сбором трофеев! Оучи бежали в беспорядке, так что почти всё богатство их лагеря досталось победителям. Хисасе смотрел на него с чувством злого голода в глазах, но не рвался на грабеж. Понимал, что его заслуга в победе невелика. Однако, Ли Чжонму велел щедро поделиться с Мацуура.