Текст книги "Безумство храбрых. Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов(изд.1971)"
Автор книги: Василий Ардаматский
Жанры:
Военная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
Когда я ответил на вопросы, он еще раз все внимательно прочитал, отложил в сторону и долго рассматривал меня.
– Вы понимаете, почему мы вас задержали? – спросил он наконец.
– Понимаю.
– И вы признаете свою связь с американской разведкой?
– Последнее время никакой связи с ними у меня не было, и я здесь ничего для них не делал.
– Мы это знаем, – сказал капитан Рачков. – И потому решили сейчас вас отпустить. Возвращайтесь в общежитие, но никому ничего о происшедшем не говорите. А утром снова приезжайте сюда.
– А как же с работой? – спросил я.
– С заводом мы уже договорились, что мобилизуем вас на несколько дней как знающего иностранный язык. И вы товарищам так и объясняйте: перевожу, мол, там разные документы, а что именно – не велено говорить. Ясно?
На другой день я сдал зашитые в пальто деньги и подробно продиктовал стенографистке все о своей жизни за границей. Еле окончил к вечеру, Все время рядом находился капитан Рачков, который внимательно слушал мой рассказ. Иногда он говорил: «Это можно короче» или «Это надо поподробнее». Я рассказал все. Почти так же, как вам…
На другой день была очная ставка с мистером Гленом…
Меня ввели в просторную светлую комнату. Мистер Глен сидел на стуле возле стены. За письменным столом сидел пожилой человек в форме полковника. Мне показали на стул у противоположной стены.
Когда мы входили, полковник громко смеялся. Можно было подумать, что у него с мистером Гленом идет веселая, дружеская беседа.
– Значит, вы, Глен, утверждаете, что не знаете этого человека? – спросил полковник.
– Первый раз вижу, – ответил мистер Глен.
– Странно. Ведь у вас еще не тот возраст, когда можно ссылаться на склероз. Ну хорошо, запишем: Глен этого человека не знает… – Последняя фраза относилась к сидевшему за маленьким столиком офицеру, который, очевидно, вел протокол. – Ну, а вы, – обратился ко мне полковник, – знаете этого человека?
– Да.
– Как его зовут?
– Мистер Глен.
– Повторяю – я вижу этого человека первый раз в жизни, – четко произнес мистер Глен.
– Ну нет, по крайней мере, второй, – сказал полковник и, взяв со стола несколько фотографий, протянул их мне.
На всех снимках было одно и то же: мистер Глен, улыбаясь, пожимал мне руку.
– Вот это на снимке вы? – спросил у меня полковник.
– Я.
– Прекрасно. Посмотрите, Глен, фотографии. Это вы?
– Я.
– А здесь?
– Я.
– А здесь?
– Я.
– Прекрасно. А это кто?
– Не знаю.
– Вот тебе и раз. Хватаете на улице за руку человека, улыбаетесь ему, как родному брату, и потом уверяете, что человека этого не знаете. Не глупо ли это?
Мистер Глен смотрел на фотографии и молчал.
– Знаете что, Глен… – сказал полковник, – не усугубляйте свое положение глупым запирательством. В американской разведке вы не мальчик на посылках, и мы это отлично знаем. Ведите себя серьезно. Перед вами Юрий Коробцов. Тот самый, которого вы получили из католического коллежа и из которого вы делали разведчика. Не вспомнили?
– Извещено ли американское посольство в Москве о моем аресте? – спросил мистер Глен.
– Увы, нет еще, – ответил полковник. – Мы же не знаем, как сообщить, кого мы задержали: корреспондента, туриста или работника разведки?
– Вы прекрасно знаете, что на территории вашей страны я не совершил ничего предосудительного, а это значит, что для вас не играет никакой роли, кто я по профессии.
– Вот такой разговор мне уже нравится,– сказал полковник.– Действительно, вы еще не успели совершить что-либо предосудительное, тем более было бы лучше для вас – не лгать следствию и узнать Коробцова.
– Знаю я его или не знаю, не имеет существенного значения, – сказал мистер Глен.
– Так и запишем? – спросил полковник.
– Пишите, как хотите,– пробормотал мистер Глен и, повысив голос, сказал: – Я настаиваю, чтобы обо мне срочно известили американское посольство.
– Почему вы думаете, что американское посольство так озабочено вашей судьбой? Вы же рядовой турист, проводящий отпуск в путешествии.
– Америка одинаково заботлива ко всем своим людям!– с пафосом заявил мистер Глен.
– Но тогда мы должны сообщить в посольство и о Коробцове?
– А при чем здесь он? – спросил невозмутимо мистер Глен.
– Джон Глен присутствовал в кабинете Дитса, когда вы принимали присягу? – обратился ко мне полковник.
– Да, присутствовал.
– Ну, вот… Коробцов присягал Америке, а вы спрашиваете, при чем здесь он.
– Коробцов – подданный вашего государства, – сказал мистер Глен.
– Присягу он давал Америке, а не нам. И мы к этому гражданскому акту относимся с большим уважением.
– О вручении ему советского паспорта торжественно объявили в печати, – сказал мистер Глен.
– Так! Значит, вы все же знаете, кто такой Юрий Коробцов?
После большой паузы мистер Глен едва слышно сказал:
– Это не имеет значения.
– Допустим. Мы только зафиксируем факт: вы его знаете, хотя не придаете этому значения. Так? Да и меня, если говорить откровенно, больше интересует не история с Коробцовым, а ваши дела в Берлине сразу после войны, когда вы были не Гленом, а Стафордом. Вот этим мы займемся. Коробцов свободен,– сказал полковник.
8
Мне остается только рассказать о разговоре с полковником. Он состоялся спустя неделю после очной ставки. Эти дни я в управление не ездил. Ждал суда… И вдруг вечером в общежитие приехал капитан Рачков и отвез меня к полковнику. Мы разговаривали с ним с глазу на глаз.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил полковник.
– Хорошо, – ответил я.
– Не можешь ты хорошо себя чувствовать, раз тебе предстоит сидеть на скамье подсудимых рядом с мистером Гленом. Не можешь!
– Я рад, что все уже позади.
– Что – все? – сердито спросил полковник.
– Ну… моя ложь… Чем дальше, тем тяжелее было.
– И все же сам ты не пришел к нам, – сказал полковник. – Может быть, ты хотел освободиться от лжи, но не пришел. Я хочу, Юрий, чтобы ты до конца разобрался во всем, что с тобой произошло. И по праву старшего хочу тебе помочь.
Тебя учили: что ни произошло– все от бога. Бог дал, бог взял. От бога, значит, и то, что однажды директор католического коллежа попросту продал тебя американской разведке. От бога и то, что в Берлине тебе пришлось работать вместе с гитлеровскими бандитами. А Роман Петрович Улезов – твой земляк, которому ты вручил деньги за донос на тебя же? Он тоже от бога? А страшный случай, когда ты обнаружил, что тебя учат отравлять детей? Тоже от бога? И ты не сумел сам разобраться, кто же он, этот страшный бог, и чего он хочет людям. Подумай как следует обо всем этом теперь…
Скажу тебе откровенно – мы много о тебе думали и спорили. Когда ты прибыл в Ростов, некоторые наши товарищи предлагали тебя немедленно арестовать, как агента вражеской разведки. Но решили повременить, посмотреть, как ты себя поведешь. Мы считали, что чувство родины и правды в тебе окончательно умереть не могло. Это ведь как подземный ключ – завали его камнями, скалой целой придави, а он все равно пробьется и превратится сперва в ручеек, а потом в ручей, в реку… И твое поведение в Ростове полностью это подтвердило.
Твои американские душеприказчики этого не понимали, они считали, что сфабриковали из тебя безотказного робота. И когда они прочитали в газете о вручении тебе советского паспорта, решили, что все идет по их плану, а твои сигнальные открытки до них попросту не дошли. Что из этого получилось – ты знаешь. Теперь Глен клянет тебя последними словами, говорит, что ты, как все русские, начинен достоевщиной, что ты просто трус и вообще его самая непростительная ошибка. Но в одном, Юра, он прав – ты действительно трус. Не возражай. Хорошо, что сегодня тебя это уже обижает. Но если бы ты был смелым, волевым человеком, ты бы пришел ко мне сам.
Я не знаю, что решит суд. Но что бы ни было, помни – ты дома. И тебе останется одно – честно жить, работать, учиться – это единственный для тебя способ вернуть, вернее, воскресить любовь к тебе родины и получить право называться полноправным родным ее сыном.
Это все, что я узнал от Юрия Коробцова. Предупреждая вопросы читателей, могу сообщить только то, что к моменту моей встречи с Юрием Коробцовым он был уже руководителем молодежной бригады токарей. Алексей, закончив институт, работал инженером.
Юрий женился. На Соне. У них уже был тогда годовалый сын. Они дали ему имя Юриного отца – Павел. И этот годовалый Павел Коробцов порядком мешал нашим беседам с его отцом…
Владимир Беляев
СМЕЛЫЙ ЧЕЛОВЕК, УМНЫЙ ПИСАТЕЛЬ
С глубоким уважением я отношусь к писателю Василию Ивановичу Ардаматскому. Мне нравятся его книги, всегда взволнованные, увлекательные. Но есть у меня и другая, чисто личная причина уважать этого писателя. В памяти откристаллизовалась первая встреча с Василием Ардаматским на улицах осажденного Ленинграда, куда он попал из захваченной гитлеровцами Латвии в трудное лето первого года войны. Было ясно, что он, корреспондент Московского радио, как и все военные корреспонденты из Москвы, в любую минуту может вернуться в столицу. Ведь в осажденном Ленинграде и без него хватало писателей, особенно для работы на радио. И никто бы не упрекнул москвича Ардаматского, если бы он, попрощавшись с нами, на военном самолете перелетел линию блокады.
А он не улетел! Воспитанник комсомола и партии, восемнадцатилетним пареньком начавший работу на радио в Смоленске – городе древней русской воинской славы, он по велению души, а не по приказу хотел быть вместе с защитниками осажденного города. Вместе с нами он голодал, мерз в нетопленных землянках и в студеных номерах гостиницы «Астория», подвергался бомбежкам и артиллерийским налетам, ежеминутно рисковал жизнью.
Московское радио почти ежедневно передавало его репортажи из блокированного Ленинграда. Мы тоже иной раз в своих обледенелых комнатушках при свете коптилок либо на боевых постах слушали уверенный в победе, четкий голос Ардаматского.
Этот голос мы слышим по радио вот уже свыше тридцати пяти лет, когда идут передачи с Красной площади; этот голос мы сразу узнаем, когда передаются репортажи со всемирных фестивалей молодежи и всемирных конгрессов мира. Работа на радио Василия Ардаматского – это творчество высокого класса. Когда слушаешь его, знаешь, что это голое убежденного бойца, беседующего с тобой, раздумывающего вслух, фиксирующего сразу многие сложные явления и события, заражающего верой в правоту нашего дела миллионы радиослушателей.
Такая работа требует настоящего таланта. Именно она и привела Василия Ардаматского к порогу литературы, научила настойчивости, изобретательности, широкому поиску.
Примечательно, что редактором первой серьезной литературной работы Ардаматского – книги новелл о Ленинграде «Умение видеть ночью» – был прекрасный писатель, редактор «Огонька», Евгений Петров. Он выпустил эту книжку в «Библиотечке «Огонька», сделался крестным отцом молодого писателя, внушил ему уверенность, что он сможет и будет писать, а сам улетел в осажденный Севастополь и трагически погиб на обратном пути в Москву. Я хорошо знал Евгения Петрова, его большую доброжелательность к людям, но знал и другие черты характера соавтора «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка»: его отличный литературный вкус и жестокую непримиримость ко всякому виду пошлости, верхоглядству и приблизительности. Убежден, что, если бы Евгений Петров дожил до наших дней, он с радостью убедился бы, что не ошибся в Ардаматском, в его литературных способностях, огромном трудолюбии, ибо, помимо таланта, для того чтобы написать такой большой роман, как «Возмездие», писателю нужно огромное трудолюбие. На подготовительную работу Ардаматскому потребовалось почти два года. И это позволило ему раскрыть малоизвестную страницу борьбы нашей страны с опытными и умными врагами, показать филигранную работу чекистов, проявивших чудеса изобретательности, мужества и глубокой проницательности при поимке Бориса Савинкова и его сообщников.
Нет надобности более подробно пересказывать содержание романа «Возмездие». Он тепло принят читателями, а затем и кинозрителями, посмотревшими поставленный по мотивам романа интересный фильм «Крах», в котором Ардаматский проявил себя отличным кинодраматургом.
Такие произведения Василия Ардаматского, как «Сатурн почти не виден», «Грант вызывает Москву», недавно увидевшая свет повесть «Ленинградская зима», строго документальны; написанию их предшествовала продолжительная работа в архивах наших и зарубежных. В их повествовательной ткани личные наблюдения автора, его умение строить острый сюжет сочетаются с подлинными фактами истории. И не удивительно поэтому то, что эти произведения лишены той унылой, поверхностной приблизительности, печать которой лежит на обильном потоке так называемой «приключенческой» литературы второго сорта.
Беседуя с Василием Ардаматским о том, как он писал такие книги, как «Опасный маршрут», «Ответная операция», «Я 11—17», «Он сделал все, что мог», и, наконец, входящие в этот сборник повести «Безумство храбрых» и «Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов», я услышал следующие очень верные слова писателя, характеризующие направление его работы:
– Особое значение для меня представляли первые две повести– я решил выступить против иных сочинителей, которые лишь дискредитировали работу советских разведчиков, дискредитировали жанр и портили читательский вкус у школьников. Я умышленно начал с очень трудного – с документальности и стремился к тому, чтобы ребята получили книжки, в которых была бы правда о работе разведчика – ее сложности, психологической тонкости, ее громадной трудности. Позиция моя такова: понимание самой сущности работы разведчика появляется тогда, когда «ничего» не происходит, а «просто» разведчик действует успешно и для дела и для себя, ибо когда начинается столь любимая в иных книгах погоня и стрельба, это значит, что разведчик уже не действует – либо он провалился, либо выходит из сложившейся ситуации, что называется, с боем…
Таково творческое кредо автора, успешно им осуществляемое в литературе для детского читателя и в книгах для взрослых.
Вошедшая в этот сборник повесть «Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов» написана в очень своеобразной манере и сперва напоминает обычную, традиционную книгу о спокойном детстве, повествование, движимое течением времени, а не хитро задуманным сюжетом. Но уже буквально на второй странице фраза: «В результате в моей личной характеристике, составленной офицерами американской разведки, было записано…»– воспринимается как сюжетный посыл в будущее героя, совершенно отличное от обычного детства его сверстников. Эта фраза сразу заинтересовывает читателя, держит его в напряжении. В центре повести оказывается потерявший родителей юноша из Ростова-на-Дону, ставший объектом изучения, подготовки, а затем и использования в преступных целях сотрудниками американской разведки.
Типична ли та сложная ситуация, в которой оказывается способный юноша Коробцов? Несомненно! Именно за такими молодыми людьми, попавшими не по своей воле в Западную Европу, охотились и продолжают охотиться такие ловцы юных душ, как опытный разведчик Глен. Но сперва идеологической обработкой подобных людей заведуют различные патеры из католических приютов, и эта сторона жизни Коробцова и схожих с ним, неизвестная широкому советскому читателю, также взята из жизни. Это факт, что разведки капиталистических стран широко используют не только многовековой опыт такого католического ордена, как иезуиты, с его изощренным двурушничеством, но и работают ежедневно в постоянном контакте с тайной агентурой Ватикана. Ведь у одетых в черные сутаны католических монахов и американских разведчиков в элегантных костюмах из английского твида одна цель – антикоммунизм, и они не брезгают ничем для достижения этой цели– от библии до первоклассных отелей и ресторанов.
В. Ардаматский хорошо знает все тонкости работы врагов против нас и раскрывает их происки, не прибегая к привычному шаблону. Его Глен натура умная, своеобразная, характер, полный противоречий. Глен умело и долго ткет паутину, в которую попадет Юра Коробцов, и только смелые и благородные действия чекистов и рабочего коллектива помогают Коробцову вернуться к честной жизни. Показывая уловки врага, страницы этой повести предостерегают, а повесть «Безумство храбрых» учит выдержке, силе воли, умению действовать до конца даже на самом краю смерти.
В повести «Безумство храбрых», написанной очень емко, достоверно, автор показывает природу советского человека, его поведение в чрезвычайных обстоятельствах. Герои повести хотя и не разведчики, но совершают подвиги такого же характера.
Заслуга книг Василия Ардаматского в том, что они глубоко патриотичны, учат бдительности. Радостно знать, что в дни своего шестидесятилетия писатель, как и прежде, находится на переднем крае идеологической борьбы, книги его показывают, как сложна борьба с врагом, действующим методами тайного шпионажа, идеологических диверсий, подобных тем, в которых принимает участие Юрий Коробцов на международном фестивале молодежи в Воеточ-пом Берлине.
Человек беспокойного, неугомонного характера, Василий Ардаматский много путешествовал не только по нашей стране, но и по многим странам мира. Любопытно вспомнить, что до того, пока он вышел на «большую мировую орбиту», он долгое время был связан с авиацией. Летал на дирижабле, обслуживал героические перелеты наших летчиков, был лично знаком со многими летчиками-испытателями. Его видели па кораблях, курсирующих в северных и южных морях и океанах. Благодаря работе на радио ему посчастливилось увидеть мир и свою родину во всех измерениях. И все виденное не только оплодотворило его книги, уже написанные и изданные, но создало огромный запас впечатлений, которые, несомненно, в будущем вызовут к жизни многие новые произведения.
Пусть же многие-многие годы его творческий порох будет сухим, пусть радует он нас своими новыми интересными книгами, воспитательное значение которых, в особенности для детского и юношескою читателя, бесспорно.
