Текст книги "Ген подчинения (СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Глава 4. Контрафактный кофе – 2

Василий Васильевич, конечно, не обрадовался, когда его отвлекли от такого важного дела.

К счастью, он уже заканчивал. Когда я, слегка переживая, вернулась в спортзал и приблизилась к знакомой красной занавеске, он выходил оттуда, высоко подняв хвост. Сперва шеф был раздражен, но услышав, что в деле с кофе замешан козел Матвей Вениаминович, шеф тут же оживился.

– Он – важная шишка? – спросила я шефа, когда мы с ним вместе выходили из гимназии.

Точнее, я выходила, а шеф сидел у меня на руках.

– Как сказать… Он – преподаватель Медицинской академии, но еще и работает в Центральной больнице. Диагност милостью божьей. Если когда-нибудь серьезно заболеете, молитесь, чтобы он согласился взяться за ваш случай.

Я чуть было не спросила, как же он лечит больных – с копытами-то, – но вовремя прикусила язык. Очень невежливо напоминать генмодам о физических ограничениях, связанных с их телосложением!

Матвей Вениаминович и шеф проговорили недолго: в той же самой кофейне они быстро заключили договор – шеф берется за это дело и доводит его до момента, когда совершенно ясно, почему именно кофе был подменен. Дальше Матвей Вениаминович подключает полицию или решает дело по другому, в зависимости от обстоятельств.

– Буду премного вам обязан, – сказал козел. – Признаю, что момент я выбрал неудачный, но вы ведь уже там закончили, не так ли?

– Закончил, закончил, – закивал шеф, ни намеком не показывая, что назойливое любопытство в его делах ему неприятно. – Сделал все, что мог.

– Бесполезная плотская суета, – проворчал козел. – Все равно все зависит лишь от шанса… Увольте, я не играю в эти дурацкие игры! Даже самое одаренное потомство подобного унижения не стоит.

Наверное, еще утром я бы с козлом согласилось. Но у меня было время успокоиться и подумать, поэтому я чуть было не сказала ему, что тогда и возня с кофе – тоже бесполезная плотская суета!

В общем, шеф с козлом ударили по рукам. Я думала, что после этого мы сразу же пойдем на кухню, допрашивать баристу и тех, кто там работает – из чего они кофе варят да откуда привозят.

Но вместо этого шеф всего лишь попросил поднести его к прилавку и, важно прохаживаясь по нему, испросил у баристы организационные документы кофейни.

Как постановил магистрат, любая компания, действующая в пределах города, должна предъявлять свои уставные документы по первому требованию покупателя. Особенно это касается питейных и харчевных заведений. Бариста даже выражение лица не изменил, просто сходил куда-то и вернулся с пыльноватой кожаной папкой, в которой лежало всего несколько листиков.

Регистрация кофейни «Сладкий досуг» на имя такого-то, общие сведения об управляющей компании… Ого, оказалось, что «Сладкий досуг» – не просто отдельное заведение, оказывается, оно входит в сеть, у которой в городе открыто еще несколько филиалов!

По просьбе шефа я послушно переписала имя хозяина и названия других кофеен в блокнот.

– Ну те-с, – сказал шеф после этого, когда мы вышли на улицу, – а теперь придется вам, Анна Владимировна, немного поработать ногами и языком.

– Ногами – сколько угодно, – сказала я. – А вот язык, сами знаете, у меня не очень подвешен…

– Знаю, знаю, – сказал шеф благосклонно. – Эту слабость мы с вами когда-нибудь изживем. Пока же, не обессудьте, придется пользоваться тем инструментарием, который имеете. Впрочем, он у вас не слишком плох. Измененный вкус кофе вы ведь тоже заметили?

Я воззрилась на шефа в недоумении, а он даже куснул меня за запястье (он лежал у меня на руках), разозлившись на непонятливость.

– Ну же, Анна! Я хочу, чтобы вы поработали языком в самом буквальном смысле! Просто погуляйте по городу, зайдите в разные кофейни, попробуйте кофе там. Потом доложите мне о результатах. Деньги я вам, разумеется, выдам.

– Но не шиковать? – спросила я печально.

– Почему? – усмехнулся Василий Васильевич в усы. – Ешьте столько неоправданно дорогих пирожных, сколько вам угодно… в разумных пределах. Благо, все за счет клиента.

И я поняла, что комментарий насчет бесполезной плотской суеты все-таки не пройдет Матвею Вениаминовичу даром.

* * *

Обойти все кофейни в городе – это утопическая мечта.

Когда-то Необходимск назвали Необходимском, потому что на этом месте стояла крепость, блокирующая проход. Тот, кто занимал крепость, мог собирать дань с купцов, торгующих по реке Неперехожей, так что место было хлебным. С тех пор город много раз сменил подчинение, пока в итоге не стал самостоятельным, и разросся так, что теперь его название многие понимали совсем по-другому: словно бы его в буквальном смысле «не обойти» – ноги стопчешь, пока хотя бы пересечешь из конца в конец!

Чтобы выполнить поручение шефа с умом, мне пришлось сначала зайти в библиотеку и поискать информацию о том, какие кофейни принадлежат каким компаниям.

Нужные данные я нашла в подшивке журнала «Кумпанство» за последние три года, и даже ахнула от удивления: оказывается, большинство кофеен в нашем городе принадлежало всего четырем владельцам!

Причем примерно третью кофеен заведовали никто иные, как купцы Ореховы – те самые, которым принадлежат Ореховские склады. Они же самые крупные оптовые торговцы в городе! Вот не знала, что кофе тоже относится к сфере их интересов.

Попрощавшись со знакомой библиотекаршей, я немедленно приступила к заданию шефа. Поскольку он разрешил мне тратиться на извозчика, я решила посетить по две кофейни каждой сети, причем для чистоты эксперимента выбрать такие, которые находились в разных концах города. Конечно, в Оловянном конце подобных заведений мало, но даже и там несколько нашлось. Все-таки он занимает большую часть города!

Начала я с Медного конца, самого северного (Необходимск вытянулся вдоль реки с севера на юг). Здесь тихо и зелено, несмотря на название, которое всегда навевает мне мысли о древних эпических поэмах – о, эти медногремящие шлемы! Когда-то давно тут была слобода медников. Теперь все производства сосредоточены в Оловянном конце.

Сегодня Медный конец застроен небольшими особнячками или совсем маленькими домиками, где живут удалившиеся от дел юристы, врачи, учителя, не слишком богатые торговцы и тому подобная почтенная публика. Почти у каждого дома есть сад или хотя бы аккуратный палисадник, причем видно, что хозяева соревнуются украсить его кто во что горазд: каких только искусных клумб и увитых вьющимися растениями арок я не насмотрелась, пока извозчик петлял узкими улочками!

Встречаются и доходные дома, как правило, небольшие, на несколько квартир. Их хозяева сдают квартиры студентам, которым не посчастливилось найти жилье в нашем, Рубиновом конце, где располагаются три из пяти высших учебных заведений в городе (ладно, четыре из шести, если считать Школу изящных искусств, но я, как выпускница Юридической академии, относилась к ней свысока и, на мой взгляд, вполне заслуженно).

Домики на некоторых улицах беленые, на некоторых – крашенные, где-то в один и тот же цвет, где-то вразнобой: зависит от того, как договорились или не договорились жилищные товарищества. Нужная мне кофейня, «Драгоценные мгновения», выходила террасой на маленькую площадь, вымощенную красно-серыми плитками.

Посреди площади сверкал на солнце фонтанчик, гулили вокруг голуби. Чья-то собака (чистая, в ошейнике) лежала на солнце, подставив ему лоснящиеся бока.

Кофейня принадлежала тем же хозяевам, что и «Златой досуг», где мы с шефом уже были, поэтому я даже не удивилась, что вкус оказался именно тот, который мне запомнился – не кофе, а нечто непонятное. Вроде бы даже мягче, чем обычный кофе, а значит, и приятнее. Но не тот, совершенно не тот!

Этот напиток я пригубила только для виду, и утешилась двумя большими пирожными-безе (макаронов у них не было), заказав к ним чаю, чтобы было не так сладко.

Пока я потягивала чай и жевала пирожное, прошло минут двадцать, но на площади ничего не изменилось. Даже собака не перелегла в другую позу!

Страшно представить, до чего скучно живется в Медном конце, несмотря на его звучное имя.

Как я уже сказала, следующий конец был наш, Рубиновый. Как я уже говорила, здесь много учебных заведений, и здесь же помещаются их общежития, поэтому на улицах всегда полно студентов. Студенты народ особенный. У нас ничего не стоит встретить девушку в узких брюках или молодого человека на ходулях.

В кофейне, где я обосновалась на сей раз – «У Никитичны», что на Генмодо-Спасовской улице, – было людно, накурено, натоптано, и меня несколько раз толкнули, пока я забирала заказ. Дважды извинились, один раз, похоже, просто не заметили: слишком уж живо эти две девушки обсуждали какие-то фотоны и кварки.

Протолкавшись к столику около окна, я вдохнула запах из чашки. Хм! На сей раз он ничем не отличался от эталонного кофейного.

С некоторым недоверием я сделала глоток, а потом допила и всю чашку до конца. Кофе был чудесный: нужной крепости, ничуть не горчащий. Именно такой, какой я люблю. И сливок именно столько, сколько надо.

Пока я угощалась кофе и пирожным – на сей раз обычным маковым кренделем, – я успела услышать обсуждение нового романа в стихах знаменитого поэта Владислава Тряпичного, узнать, что некая Валенская «бессовестная личность», которая занимает конспекты переписать на несколько дней, а добиваться их от нее нужно неделю, а также о том, как заслужить автомат у какой-то профессорши Соколовой. (Нужно было ловить живых полевых грызунов, из чего я заключила, что профессор, скорее всего, была генмодом – какой-то хищной птицей. У генмодов обычно «говорящие» фамилии, если только они их сами не сменили.)

Иными словами, тут я, не прилагая никаких усилий, вращалась в среде моих ровесников. Замечательное место! Я решила, что обязательно приду сюда еще, хотя маковый крендель показался мне слегка пересушенным.

Закончив, я поняла, что успела проголодаться всерьез, а от съеденного сладкого только мутило. Тогда я сверилась со списком и выбрала заведение, где подавали не только легкие закуски – кафе-ресторан «Для дорогих гостей» на улице адмирала Георговича, что в Опаловом конце.

Опаловый конец не зря так называется: он едва ли не самый фешенебельный в городе. Тут живут те, кто, кто сам не ведет счет деньгам, а за кого счет ведут другие. Дома здесь на редкость элегантные, а парки такие, что перед ними меркнет даже Муниципальный.

Я опасалась, что выбранное мною заведение окажется настолько дорогим, что меня возьмет совесть, и я постесняюсь там есть. Но нет, когда вышколенный официант в белых перчатках принес мне меню, я облегченно выдохнула: всего на треть дороже, чем в нашем конце, ничего страшного! Сама бы на себя я столько денег тратить не стала, но за счет клиента можно.

Там я съела обед из трех блюд (с компотом!) и от сытости чуть было не забыла про кофе. Хорошо, что спохватилась и заказала его тоже. Пока мне несли напиток, я с сожалением подумала, что кофе, наверное, придется давиться: больше в меня не влезет! К счастью для меня, здесь кофе тоже оказался неправильным, так что я только попробовала его кончиком языка, а пить не стала.

Надо же, даже у богачей подделали!

Оловянный конец с его огромными башнями и непролазной грязью я решила оставить напоследок, все равно он сбоку от основного маршрута. Кроме того, я боялась, что запачкаю ботинки, и мне все равно придется возвращаться домой, чтобы их почистить. Или платить чистильщику, чего мне не хотелось. Шеф велел записать на счет клиента еду и извозчика, насчет прочих расходов ничего не говорил. Я знала его некстати просыпающийся педантизм: впоследствии он мог и придраться.

Далее на очереди был закрытый куполом Аметистовый конец. Поскольку дни стояли жаркие, многие сегменты купола были растворены, и ветер лохматил пушистые макушки растущих там пальм.

Здесь в моем плане числилось две кофейни, и в одной кофе оказался настоящим, так что мне пришлось его выпить: жалко было оставлять такое дорогое угощение. Честно говоря, к этому времени от кофе меня начинало уже подташнивать, а сладости просто больше не лезли.

И еще, вместо веселой публики Рубинового конца, изящной роскоши Опалового или успокоительной тишины Медного, здесь большую часть публики составляли скучные дельцы в черных сюртуках или строгих платьях с белыми воротничками; многие из них курили сигары, и в кофейнях стоял густой дым. На меня сигарный дым действует всегда сильнее, чем на прочих. Счастье еще, что сигары дороги, и курят в Необходимске далеко не все; я читала, что за морем, где табак дешев, курит кто угодно, и многие заведения даже подумывают ввести запрет на курение внутри. Вот бы и у нас Городское собрание приняло такой закон!

Когда я добралась до Дельты, у меня уже побаливала голова и хотелось расквитаться со всем побыстрее. Тут-то я и пожалела, что оставила Оловянный конец напоследок. Если бы с ним уже было покончено! Но придется еще раз ехать в этот металлический ад…

Даже любимые звездчатые деревья, которых множество в Дельте, меня не порадовали. Как и забавная кофейня, куда я зашла, оформленная, словно внутренности небольшого планетария: окна задергивались плотными шторами, а в середине кофейни крутилась маленькая лампа в чехле с прорезанными в нем дырочками в форме звезд.

Кофе, к счастью, оказался поддельным, и пить его мне не пришлось.

Наконец, остался только Оловянный конец, от которого теперь уже было не отвертеться.

Уже наступал вечер, но мне показалось тепло, так что я взяла аэротакси. Ошибка! На высоте ветер дул сильнее, и я порядочно замерзла. С другой стороны, мне не пришлось вязнуть ботинками в знаменитой грязи, потому что нужное мне кафе располагалось на четырнадцатом этаже одной из Семи Башен, где имелась площадка для аэротакси.

Высота обычно скрашивает любой вид, однако Оловянный конец даже с высоты выглядел как унылая сетка улиц, вдоль которых выстроились сплошь деревянные развалюхи да бетонные коробки субсидированного жилья. Ни следа изящной архитектуры других концов города!

Я понимаю, что Оловянный конец нужен городу, но, во имя всего святого, до чего же он уродлив!

С этими мыслями я зашла в последнюю намеченную для осмотра кофейню. Здесь стены были сплошь стеклянные. Я знала, что стекло это закаленное, но все же мне сделалось не по себе.

Выбрав столик подальше от окна, я заказала кофе и – так как за время пути снова успела проголодаться – пельмени. Цены тут оказались значительно ниже, чем у нас в Рубиновом.

К пельменям мне принесли морковный сок (бесплатно, от заведения). Диковинка, такого я еще не пробовала! Овощной сладкий вкус показался мне приятным: словно бы вдохнула запахи лета и земли. Да и пельмени оказались неплохие, сравнимы с теми, что готовит наша экономка Антонина.

Я с аппетитом расправилась уже с большей части порции, как вдруг заметила на себе пристальный, почти враждебный взгляд.

Обернувшись, я встретилась глазами с юношей – даже, скорее, мальчиком, – сидевшим за крохотным угловым столиком. На столе лежали две толстые книги, тетрадь, пенал… и стояла чашечка с кофе.

Я бы сказала, что он студент, но студентам положено носить форму даже вне учебного заведения, как военным, а на этом была потертая одежда, похожая на одежду мастерового или не слишком опытного рабочего на фабрике. Зачем бы мастеровому или рабочему читать инженерные книги?.. (В кофейне было светло, поэтому я без всякого труда разобрала названия книг на столике молодого человека – «Теория машин и механизмов, ч. 2» и «Основы электромеханики».)

Кроме того, мне показалось, что я этого паренька где-то уже видела. Но где? Помнится, он так же сверлил меня недобрым взглядом…

Тут мне принесли кофе, и уже по одному запаху стало ясно: снова не то! Ну и даже неплохо, я и так выпила столько, что на спокойный ночной сон оставалось мало надежды. К кофе принесли маленький рогалик: еще один комплимент от заведения.

Положительно, если бы не расположение и не пугающий интерьер, я бы сказала, что это лучшая кофейня из всех, которые я посетила сегодня!

Увлекшись рогаликом (запивать его пришлось остатками морковного сока), я не заметила, как мальчик встал и подошел к моему столику.

– Вы – помощница кота-сыщика, – сказал этот грубиян. – Почему кофе не пьете? Нехорош для вас?

Он как будто меня обвинял, что я не выпила кофе!

– А какое вам дело? – неприязненно спросила я. Потом спохватилась: сколько меня учили в пансионе, что надо быть выше этого! – Не имею чести быть с вами знакомой, – сообщила я слегка высокомерно.

– Эльдар Волков я, – ответил парень. – А вы Анна, я помню.

Тут я тоже его вспомнила, хоть по имени мне его и не представляли. Он был подмастерьем у енота, мастера по контактным линзам! Нужно было запомнить по пронзительному голубому взгляду.

Голубые глаза у людей в Необходимске редкость. В головах у публики они так тесно связаны с генмодами, что большинство голубоглазых меняют цвет уколами ретрогена. Это довольно просто и даже не слишком дорого. Я и сама пару лет назад подумывала, не сделать ли это, поддавшись слабости. Потом решила не суетиться. Что я буду делать, если через пару лет голубые глаза снова войдут в моду? Опять раскошеливаться?

– Анна Владимировна, – поправила я его. – Или госпожа Ходокова. Так какое тебе дело до этого… напитка? – я кивнула на чашечку.

– А, так вы, значит, тоже заметили, что он фальшивый? Я так и думал, – Волков фыркнул. – Не просто так вы у кота-то работаете.

– О чем вы? – спросила я.

Не нравился мне этот разговор.

– Среди генмодов давно уже разговоры ходят, что кофе в кофейнях подменяют, – сказал Эльдар. Казалось, он, в отличие от меня, не испытывает ни малейшей неловкости. – Мой работодатель тоже с этого возбух… Стало быть, и вашего шефа кто нанял?

– Это вас не касается! – отрезала я.

– А зря! – парень заговорил взволнованно и серьезно, и вдруг показался старше, почти моим ровесником. – Не трогали бы вы кофейни, барышня! Эта бодяга, – он кивнул на мою кружку, – дешевле стоит, чем кофе, а действует так же. Такие, как я, только его и могут себе позволить. И здесь особенно. Работяги без него с ног валятся. Так что постыдились бы.

– Погодите, погодите, – я подвинула ему стул. – Садитесь, поговорим толком. То есть кофе давно уже заменили на это вот? А почему разговоров не было?

Почти незаметно для себя я перешла на более просторечный, деревенский говор. Манера речи парня оказалась заразительной. Впрочем, в Школе сыщиков нас учили, что очень полезно уметь зеркалить собеседника.

– Потому что мало кто из генмодов может кофе пить или там в зернах употреблять, – пожал плечами парень. – А из людей никто и не замечает. Тут очень острый нюх нужен.

– Вы-то как заметили?

Парень внезапно ощерился.

– А вы как, госпожа Ходокова?.. А садиться мне недосуг. Мне в цех надо обратно, работать.

С этими словами он подошел к своему столику, сгреб книги, оставил несколько монет и был таков.

А я осталась в раздумьях.

Глава 5. Контрафактный кофе – 3 (фин)

Когда я добралась домой, солнце уже садилось, ярко вспыхивая в окнах дома напротив. В нашей полутемной прихожей с солидными напольными часами вкусно пахло жареным мясом: Антонина готовила ужин. Я даже немного пожалела, что полакомилась пельменями. С другой стороны, на аппетит я никогда не жаловалась; пройдет еще минут сорок, и я вполне отдам должное ее кулинарным талантам.

Шеф возлежал у себя в кабинете на стопке журналов «Современник», которыми потом Прохор набивает ему лоток, и вылизывался.

– Ну? – спросил он меня вальяжно. – Какие результаты?

Я доложила: из восьми проверенных мною кофеен неправильный кофе подавали в шести. Причем те две, где кофе был правильный, принадлежали купцам Ореховым; все остальные – трем другим владельцам.

Отдельно я рассказала про встречу с Эльдаром Волковым, подмастерьем енота Афанасия.

– Интересно, – промурлыкал Василий Васильевич. – Значит, говорит, этот контрафактный кофе стал популярным напитком среди работяг?

– Должно быть, – сказала я. – Не вполне уверена, но у меня сложилось такое впечатление. Он был не слишком дружелюбен.

Поколебавшись, я спросила:

– Василий Васильевич, а почему никто, кроме меня и этого мальчика, не заметил, что кофе не такой?

– Ну-ну, не такой уж он и мальчик, – заметил Василий Васильевич, буквально выгрызая что-то между когтями на передней лапе, – для его народа – более чем взрослая особь!

– Для какого его народа? – удивилась я. – Неужели он из северных племен?

Это меня удивило: да, среди людей с севера много голубоглазых и сероглазых, это верно, но они все без исключения блондины или даже рыжие. А короткий ежик волос у Эльдара казался темным, в крайнем случае темно-русым. Впрочем, смешанной кровью в Необходимске никого не удивишь. К нам уже больше сотни лет едут люди со всего света; и на улице, и в Городском совете можно встретить горожан любых расцветок.

– Своего рода, – подтвердил мою догадку Василий Васильевич. – А скажите-ка, Анна, во всех случаях вы пробовали только один кофе из меню? Самый дешевый?

Я чуть порозовела. Конечно, для чистоты эксперимента нужно было заказать кофе из разных ценовых категорий – вдруг владельцы кофеен подменяли только один его тип! Плохой из меня пока аналитик-следователь.

Увидев мое смущение, Василий Васильевич довольно сощурился.

– Ну ладно, впредь будете умнее. Пока же это не суть важно. Для целей нашего расследования, в общем-то, все равно, заменяют ли кофейни одну позицию в меню или несколько. Главное, что они вообще это делают. Что же теперь вы предлагаете делать?

– Нужно проверить, с какими поставщиками работают эти кофейни, – сказала я. – Посмотреть, не менялись ли эти поставщики в последнее время. Наверняка подделку привозит какая-то одна фирма! Тут-то можно брать торговую инспекцию или даже вашего друга Пастухова из полиции и идти к ним на склад с обыском.

– Ну, положим, Дмитрий такими делами не занимается, да и для обыска нужен повод посерьезнее, но рассудили вы верно, – согласился шеф. – По крайней мере, в торговую инспекцию обратиться можно. Однако, боюсь, тут дело немного тоньше. Извольте, – он спрыгнул со стопки журналов и велел мне: – Откройте верхний, центральный разворот.

На развороте красовалась огромная статья с фотографией мужчины и женщины в виде типичного семейного портрета: он сидит, она стоит, положив руку на спинку его стула. Так часто снимают, когда супруги очень разного роста, но хотят подчеркнуть равноправное партнерство. Или если женщина желает продемонстрировать красивую вышивку на юбке.

Эта дама, правда, была одета предельно строго – какая уж там вышивка! Как говорила мадам Штерн, «барышни, не перегибайте палку – скромность тоже может быть вызывающей!». И такое же строгое, скучное лицо.

Зато мужчина сидел, широко расставив ноги, подбоченясь, и подкручивая роскошные усы, переходящие в не менее роскошные бакенбарды. За ними да за очками в широкой оправе почти не видно было лица. «М. Н. и А. Т. Златовские, семейное партнерство во главе амбициозного ботанического проекта» – было написано под дагерротипом.

Я быстро пробежала статью глазами. Она повествовала об открытии нового селекционного центра в деревне неподалеку от Необходимска, при котором имеется «оборудованная по новейшему слову техники» лаборатория. Таких селекционных центров в городе немало: как иначе были бы выведены звездчатые деревья, например? Но впервые такая лаборатория создавалась не при университете и не при Военно-морском ведомстве, а на личные деньги энтузиастов.

Как говорилось в статье, они рассчитывала выращивать тропические фрукты в открытом грунте, экономя на теплицах.

– Превосходное начинание! – сказала я с жаром. – Только… статья ведь старая. Что-то я о них не слышала.

Журнал был датирован тремя годами ранее.

– Неудивительно, – кивнул шеф. – Они потерпели полный финансовый крах.

– Не удалось вывести нужные сорта? – посочувствовала я незнакомым исследователям.

Правда, мне не очень понравились их лица – почудилось в них что-то неприятное – но с фотографиями порой бывает такой эффект. Ведь приходится несколько минут стоять неподвижно, не меняя выражения лица, чтобы хорошо выйти на карточке.

– Нет, отчего, вывели, – сказал шеф. – Вот только как раз в то же время изобрели новый способ выращивать фрукты в теплицах… слышали такое слово – «гидропоника»? Урожаи оказались предсказуемее, чем в открытом грунте, даже если брать генетически модифицированные фрукты. Кроме того, вкус модификаций оставлял желать лучшего. Златовские попытались компенсировать слабый фотосинтез повышенным содержанием сахара, а это привело к приторности… – шеф перебил сам себя. – Но что это я? Если захотите, сами прочтете, журнал «Деловой интерес», номер за прошлый апрель. Там подробно анализируется неуспех этого предприятия.

Шеф указал лапкой на целую полку «Деловых интересов» в своем шкафу. Эти журналы для лотка не использовались никогда и не под каким видом. Может быть, потому, что печатались на хорошей лощеной глянцевой бумаге, которая с трудом мнется и еще хуже впитывает.

– Это интересно, – дипломатично согласилась я, – но к чему вы мне об этом рассказываете?

– Не будете смотреть? – шеф сощурился, как будто пытался мне о чем-то намекнуть. Я догадывалась, что он хочет заставить меня прочитать очередной экономический опус и закатить мне на его основе лекцию на два часа, поэтому только помотала головой. – Как угодно, – суховато произнес шеф. – Но дело в том, что я уже выяснил, какой новый поставщик появился у трех наших кофейных компаний в последние два месяца.

– Как? – я была неприятно поражена. – То есть вы знали даже о том, какие это компании?.. И вы все равно отправили меня собирать материал?

– Надо же вам привыкать работать самостоятельно, моя дорогая, – мурлыкнул Мурчалов, – если вы когда-нибудь намереваетесь унаследовать мое дело! Кроме того, нашего клиента нужно было наказать за неделикатность, а вы любите пирожные и долгие прогулки. На мой взгляд, ситуация выигрышная, куда ни посмотри.

Я вздохнула одновременно с раздражением и с восхищением. Шеф – наглый и беспардонный тип, но сердиться на него совершенно невозможно! И не только потому, что он мягкий и пушистый.

– Но откуда вы знали?..

– Расспросил генмодов. Почуять изменившийся запах способны почти все. Просто это мало кого интересовало, поскольку лишь единицы из нас способны переварить кофе без вреда для себя. Так что ваша работа тоже не пропала даром: всегда надежнее получить подтверждение сплетен экспериментальным путем! Что же касается нового поставщика, тут уже было сложнее. Все компании, занимающиеся общественным питанием, обязаны подавать документы о своих поставщиках в городскую управу, но это делается раз в квартал. Кроме того, эти сведения нельзя получить без специального ордера, хотя они и не коммерческая тайна. Однако я послал Прохора пообщаться с приказчиками в конторах всех трех компаний – и не нужно так на меня смотреть, вы пока слишком молоды, чтобы держаться с этой публикой на равных. Вот и узнал название этого поставщика – товарищество «Золотой бор». Здесь и пригодилась моя память: именно так называлась лаборатория Златовских, о которых я читал в «Деловых интересах». Правда, остается мизерный шанс, что это лишь совпадение, – Мурчалов произносил «мизерный» с ударением на «е».

– Не скромничайте, шеф, – сказала я сухо. – Это практически наверняка не совпадение.

– Ну а раз не совпадение, так ужинайте, экипируйтесь соответствующим образом, и нанесем визит на землю, зарегистрированную за этой фирмой. Вы ведь после такого количества выпитого кофе наверняка еще не хотите спать!

* * *

После ужина я экипировалась «соответствующим образом», взяла для шефа рюкзак и вместе с ним отправилась к нашим потенциальным подозреваемым.

Шеф подозревал незарегистрированные генетические исследования – а это в нашем городе куда более серьезное преступление, чем просто поставки контрафактного товара. Нужно было убедиться, что мы ни на кого не клевещем, прежде чем обращаться с этим в полицию. Даже если бы Златовские оказались законопослушными людьми, проверка могла повлечь для них разнообразные неприятности.

(Лицензия сыщика позволяла шефу проникать на территорию закрытых производственных объектов в отсутствие хозяев – но не в жилые дома.)

Поскольку шеф не хотел привлекать излишнего внимания, он настоял на том, чтобы использовать подземные пневматические тоннели, так что нам вновь пришлось проехать на трамвае пару остановок и воспользоваться знакомым магазинчиком. Мне решительно не хотелось этого делать, но шеф и слушать не желал никаких возражений.

К тому же, на сей раз он был прав: на мне были темно-серые шаровары, темно-зеленая толстовка, драповое пальто и туфли на мягкой резиновой подошве, а на голове повязан темно-серый платок. Очень удобная одежда, когда ты идешь на опасное дело или, допустим, едешь на природу за грибами, но по городу так ходить не принято – особенно даме! Хотя, конечно, в нашем Рубиновом квартале среди студиозусов случаются любые чудачества. Но я-то уже не студентка, хоть по возрасту и не отличаюсь от них!

Хорошо, что хотя бы шеф сидел в рюкзаке смирно и для разнообразия внимания не привлекал.

Путешествие по подземным пневмотрубам прошло примерно так же, как в прошлый раз. Хотя, возможно, орала я уже меньше: притерпелась. В любом случае, чем меньше об этом сказано, тем лучше.

Однако от последней «станции» пневмотрубы – маленького магазинчика сухих обедов для генмодов на окраине города – нам пришлось добираться на своих двоих около километра, пока мы не достигли станции железной дороги. Согласно расписанию, поезд, на который мы сели, был последним: я поняла, что ночевать, скорее всего, придется в деревне.

– Не переживайте, Анна, там всего-то десять километров, – отмахнулся Василий Васильевич. – Вашим шагом – меньше полутора часов. А вообще вам бы пошло на пользу и пробежать это расстояние, а то вы пренебрегаете упражнениями.

Я вздохнула: шеф был кругом прав. Упражнениями я в самом деле пренебрегала, но в основном потому, что он заставлял меня работать в любое время суток, и выкроить подходящее время мне было не так-то просто.

Мы сошли с поезда на тихой провинциальной станции. Пахло навозом, стрекотали сверчки, где-то в отдалении глухо лаяла собака. Фонарей было мало, и они едва освещали колдобистую улицу. Несмотря на ранний вечер, народу вокруг не наблюдалось.

– А неплохо обустроены окраины нашего разлюбезного города, – заметил Василий Васильевич из рюкзака.

Я только что вляпалась в коровью лепешку, поэтому не разделяла его восхищения.

– Электричество есть даже в такой глуши, – пояснил шеф.

И все же территория товарищества «Золотой бор» находилась на самой окраине деревни. Линия фонарей кончалась у забора. Последний сиротливый фонарь освещал длинные ряды колючей проволоки, натянутые на вертикальных рейках. Его желтый свет блестел на иголках и шишках молоденьких сосенок, высаженных плотным рядом сразу за забором.