Текст книги "Жига с Крысиным Королем(СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

4

Да, его вело отчаяние. Вот уже восемь лет, с тех пор, когда король предал своих вассалов, и из всех рыцарей, посланных на Восточные поля, уцелели только Рой и Лиза, тогда оруженосец графа Железного Нарау, прославившаяся резкостью нрава и скрывающая свой пол от всех и вся, он пытался найти способ свергнуть это чудовище, злостным недосмотром высших сил возведенное на вершины власти.

Сейчас он не смог бы наверняка определить тот момент, когда решил, что алхимия может свергнуть Крысиного Короля. Лиза с отрочества хранила при себе сшитые из листов плотного папируса книги, оставшиеся от ее отца, известного еретика и противника Инквизиции – барон Хоукай продержался так много лет до своей казни только потому, что замок его стоял в немирной провинции, окруженный землями вассалов, которые ценили своего сюзерена куда больше, чем далекую королевскую власть. Должно быть, до Восточной Бойни Рой бы брезгливо отвернулся от всего, связанного с ересью, но с того предательства душа его искала всего, что противоречило бы Королю и Инквизиции – и он со страхом и ненавистью открыл ветхие тома, ожидая, что тьма, готовая подняться с желтоватых страниц, вот-вот поглотит его.

Тьма плеснула за плечо и превратила день за окном в ночь, отозвавшись резью устающих с непривычки глазах. Иных же плачевных итогов не последовало: он даже кое-что понял из написанного. Хотя, как ему думалось иногда, дьяволы могут поглощать душу и по капле: логичными доводами, увещеваниями, прожитым день за днем бесполезным временем… Разуму, иссушенному тоской по несбыточному, любая теория кажется благодатным семенем. Рой знал об этом, терзался глубокими сомнениями – и все-таки не мог удержаться от того, чтобы не перевернуть страницу.

* * *

Они нашли это место не сразу.

Понадобилось довольно много осторожных расспросов, много поисков наугад, много странствий по окрестным полям и холмам, пока они наконец не обнаружили то, что искали – неширокий лаз пещеры, рассеченный надвое украшенной особыми тряпочками веревкой.

– Вот здесь, – сказал Рой, поднимая факел. – Как мне сказали в деревне, пещерная система не разветвленная, мы не потеряемся… Но местные все равно не ходят туда, говорят, здесь пропадают люди и животные. Если не хотите идти – можете отказаться.

– Не говори ерунды, – хмыкнул Хьюз. – Я, значит, рабочая лошадка, а вся слава тебе? Не выйдет.

Лиза просто бросила на Роя короткий, красноречивый взгляд из-под светлой челки.

Снаружи погода исправилась: северное лето наконец-то решило вспомнить, что оно лето, и зажгло зелень травы, расцветило окрестные елки всеми оттенками изумруда, малахита, светлой охры. Голубое небо изогнуло над скалами спину ласковой кошкой, солнечные лучи обещали мягкий и теплый день, и Рой снова подумал: а может быть, бросить все, и бежать, бежать, пока не поздно?.. Они с Хьюзом могли бы наняться к одному из драхмийских сеньоров: там все время войны между провинциями, платят хорошо. А Лиза…

Они оставили лошадей у входа в пещеру, понадеявшись на безлюдье мест: едва ли здесь кто мог польститься на неказистых животных. Сами же шагнули в сырое каменное брюхо холма, освещая себе путь факелами.

* * *

Алхимия выглядела… логичной. Непротиворечивой. Мир, доселе представляющийся молодому рыцарю непознаваемым творением непонятного божества, оказался пронизанным единым потоком Жизни, которая находила отражение во всем – в живых существах, в минералах и растениях. Превращения веществ отражали бесконечное движение этого потока, которыми можно было управлять.

Красота и простота замысла поразили Роя. Он и сам не заметил, как начал пробовать кое-какие приемы из описанных в тетрадях. Это оказалось проще, чем ему представлялось. Совсем не обязательно сидеть в темных подземельях, мучить животных и заключать договор с дьяволом или темными силами. Хотя вот огонь, например…

Рой отлично помнил день, когда он заключил своего рода договор с огнем. Правда, для этого одного Лизиного наследства не хватило. Пришлось искать другие источники, забираться в старые монастырские библиотеки, договариваться с людьми, у которых имелись какие-то старые записи… как раз эти вот поиски и дали королю легкий повод обвинить его в алхимии.

Как раз тогда, когда учился приручать огонь, меньше, чем через год после Восточной Бойни Рой впервые встретил упоминание о знаменитом бессмертном алхимике.

Золотоволосый и золотоглазый человек «с пламенем в сердце», как говорили записи. Он бесконечно странствовал по Аместрис и ближайшим странам. Это он научил ксингов алхимии, а потом разгромил их страну. Это он по одним версиям призвал то самое Древнее Зло, которое нарушило великий баланс, по другим же – встал перед ним, чтобы преградить ему доступ в страну, но не выдержал противоборства и не то погиб, не то был усыплен. Не сразу, но Рой связал эту историческую фигуру со сказками своей кормилицы – об ужасном колдуне, что похищал маленьких детей и выпивал их души, превращая их в железные доспехи, а сам потом жил вечно.

Железные доспехи, к слову сказать, появлялись и в других историях – этот древний алхимик, по словам иных мудрецов, создал искусственного стального человека, который мог не только ходить, но и разговаривать, выполнять различные поручения и даже помогать хозяину в битве.

Естественно, такой человек не мог умереть: он погрузил себя в сон, не то чтобы помочь Аместрис в трудный час, не то чтобы окончательно доконать ее в годину бедствий.

Нигде, однако, не называлось точного места, где же покоится этот древний алхимик. Рой исследовал множество рукописей и совсем было уже потерял надежду – но тут именно детские сказки дали ему ключ. Лиза жила совсем в других местах, к югу – и она ничего подобного не слышала в детстве. Нужно искать там, куда указывают летописи, – а то, что говорят местные, приблизит его к разгадке.

* * *

Ход оказался широким и длинным: довольно скоро он ушел вверх настолько, что, запрокинув головы, они не различали в неясном свете факелов потолок. По дороге им встречались боковые туннели, уже и ниже, в которых ничего нельзя было разобрать. Наученный местными, Рой уверенно проходил мимо.

Наконец ход влился в гигантскую залу – такую огромную, что факелы освещали только ее часть. Камень, усыпанный мелким щебнем, шуршал под ногами, и Лиза первая заметила:

– Господа, а это ведь кто-то построил.

И впрямь: приглядевшись, они поняли, что пол состоит из очень гладких, состыкованных между собою каменных плит. Да и каменная крошка, усыпавшая его, походила, скорее, на строительные отвалы, чем на творение природы.

Хьюз присвистнул.

– Знаете что? – сказал он. – В местечке, где я вырос, все холмы были утыканы пещерами. Камень такой же. Там всегда капала вода… и от этой воды, как говорили старики, за сотни лет на полу и на потолке пещеры нарастали такие штуки… забыл, как называются. Вроде ледяных сосулек.

– Это ты к тому, что вся пещера – искусственная? – спросил Рой. – Не только пол?

– Или очень молодая, – поправил Хьюз.

– Может быть, и то и другое сразу, – заметила Лиза, поднимая факел повыше.

Но все равно они немногое смогли рассмотреть.

Сперва им показалось, что пещера неимоверно громадна, но скоро эхо дало понять: место этого размерами своими не слишком превосходило бальный зал королевского дворца. Пройдя зал два раза из конца в конец и обнаружив множество боковых ответвлений, которые Рой пока запретил исследовать, путники в растерянности остановились в конце.

– Да, друг мой, если это могила того великого алхимика, то ты, полагаю, ошибся, – задумчиво заметил Хьюз. – Если только этого господина не замуровали в потолок.

– Или в пол, – добавила Лиза, вдруг опустив факел.

Как по команде, все посмотрели под ноги. И увидели под щебнем множество странных символов, густо покрывавшие камень.

– Огня! – горячо выдохнул Рой. – Разведем здесь костры!

* * *

Сэр Мустанг совсем было собрался обыскивать все северные провинции, расспрашивая деревенских от области к области, но тут разыскал «Изборник северных легенд, сказаний и притчей, недостойным Иеном Салтуином из Параги для светлейшего герцога Ибардо со всем прилежанием составленный», где с удивлением увидел то самое, о чем думал столько недель и даже месяцев…

А потом юный Кертис из Дублита, с которым Рой довольно близко сошелся за последний год, с друзьями попробовал совершить на его величество покушение во время охоты. Рой пробовал его отговорить – но Кертис не захотел ничего слушать. Естественно, горячий юноша провалился – ох уже эти шестнадцать лет, когда неначавшаяся жизнь ударяет в голову неразбавленным!

Инквизиция взялась за недовольных всерьез. Кертису повезло: его и его отца убили в схватке. Его мать потом заточили в монастырь, а многим товарищам и просто знакомым юноши было предъявлено обвинение в ереси.

Кого-то родственникам удалось вытащить, кто-то был казнен тихо, кто-то сослан на каторгу… Роя, одного из всех, решено было сжечь при большом скоплении народа – видимо, на замену главного «виновника торжества». Можно сказать, что короля или главного инквизитора – Рой не был уверен, кто принимал окончательное решение по его делу – подвела тяга к зрелищности. Выбери они, скажем, виселицу или топор палача – Рой бы послушно качался в петле или показывал толпе язык с кола у дворцовой стены. Но огонь – о, огонь другое дело. С огнем у Роя были особые отношения…

А стоило ли спасаться – навстречу отчаянию?..

Одному человеку нельзя свергнуть власть. Кертис тоже пытался – но с горячностью неопытности он просто шел напролом. Рой же составлял планы во множестве, рассчитывая на помощь давних друзей и соратников, что ходили с ним в атаку и на немирных ишварских еретиков, и на диких северных горцев… Сперва, десять лет назад, многое казалось ему вполне осуществимым. Впоследствии он лучше познакомился с устройством королевского замка. Когда Рой побывал при дворе, когда увидел, как Инквизиция опутала всю страну плотной и густой сетью церквей, похожих на наблюдательные пункты, и монастырей, похожих на казармы стражи, он понял, что все бесполезно.

Даже если убить одного Крысиного Короля, на смену придет другой, не менее отвратительный. Потому что дрожащая в страхе перед Катастрофой и Темными Веками Аместрис просто не может жить по-другому: вольница графов и баронов всего лишь отдушина, узкая щелка в затхлой темнице. А пока один король будет владеть верховной властью, пока инквизиция будет подчиняться ему, он сможет снова и снова посылать своих подданных в безнадежные битвы.

Думая так, Рой сам не заметил, как начал полагаться на этого безвестного бессмертного алхимика с истовой силой, которая почти пугала его. Он видел его вживую: героя, окутанного золотым сиянием, которое просвечивает даже сквозь глазницы. Силой своей алхимии он способен сокрушить миллионы воинов и километры крепостных стен. Рой проложит ему путь, он поможет ему, направит его удар – и вместе они…

Ловя себе на этих мыслях, Рой только едко усмехался и делал что-нибудь необязательное – например, натягивал глубже капюшон плаща, спасаясь от вездесущей лесной слякоти и не менее вездесущих ненасытных комаров. Хьюз прав: он фанатик и идеалист, а слепая вера ни к чему хорошему никогда не приводит.

..Но если они не найдут могилы и не сумеют пробудить алхимика, что им остается делать?..

Рой обдумывал пути отступления к Бриггсовым горам, способы совсем сбежать из страны, и мысли эти становились тем мрачнее, тем глубже они забирались в густые еловые леса, где с каждым днем становилось все невероятнее встретить даже затерянную сторожку – не говоря уже о легендарном герое.

Который, кроме всего прочего, мог оказаться врагом, еще худшим, чем Король.

* * *

Еще несколько часов они таскали в пещеру хворост, и в конце концов сложили несколько больших костров. Потом они смели всю крошку к стенам, обнажив огромный узор, раскинувший свои завитки почти на всей площади пола. Узор состоял из нескольких концентрических окружностей, в промежутках между которыми рука какого-то великана вывела непонятные знаки и огромные завитки. Кроме того, из центра к краям дальней окружности разбегались лучи, что делили узор на сектора. Рисунки в каждом из секторов различались друг от друга. Наконец, с внешней стороны вдоль контура круга шла некая надпись. Символы в ней казались знакомыми, однако ни Лиза, ни Маэс не сумели ее прочесть, хотя и были обучены грамоте, а Рой не смог прочесть сразу.

Пока они таскали хворост и сметали крошку, настроение у всех троих поднялось: они работали лихорадочно, оживленно обсуждали находку и вообще, кажется, поверили в то, что цель их путешествия не только достижима, но и будет достигнута вот-вот. Потом, когда все было сделано, возбуждение покинуло их, и все они ощутили упадок духа, неудивительный в подобных обстоятельствах: ясности в их положении не прибавилось ни на грош.

Маэсу даже представилось невольно: вот костры прогорят, они переночуют здесь, поговорят попусту… может быть, даже проведут день или два в напрасных попытках. А потом поедут прочь, оставив за спиною свои прежние жизни, какими бы неудачными они ни были.

Рой долго бродил вдоль надписи, бормоча себе под нос, потом еще дольше копался в своих записях и, наконец, кажется, понял, потому что побледнел.

– Вот что, господа, – сказал он наконец, – кажется, мы с вами крупно влипли. И отнюдь не в мед.

5

Он посвятил их в подробности чуть позже вечером, когда они развели у входа в пещеру костер – дымный, ради отпугивания насекомых – и уселись так, чтобы располагаться лицами к черной дыре.

– Это – древнее место открытия врат, – повел Рой свой рассказ, и лицо его было черным от дыма и усталости. – Судя по всему, обряд уже не раз проводился тут… По-другому обряд открытия Врат называется Человеческой Трансфигурацией, потому что через врата путешествуют человеческие души.

Маэс и Лиза замерли в ужасе: в проповедях священников и отцов-инквизиторов Человеческая Трансфигурация занимала почетное место. Именно она явилась причиной Катастрофы и Темных Веков, именно этой лазейкой, открытой человеческим разумом, и воспользовались темные силы, чтобы затопить несчастную страну Аместрис и поработить волю ее жителей.

– Да, вы правы, – Рой не глядел им в глаза, а глядел только в костер, где трещали от жара сучья. – Как я понял, даже в старое время этот вид трансмутаций был запрещен. Иногда древние алхимики пытались вернуть к жизни умерших, и всякий раз на свет появлялись страшные уродливые монстры. Некоторые не доживали до заката, другие же… – Рой замолчал. – Относительно других, – наконец продолжил он, – мне не удалось найти достаточно сведений. Но я думаю, что нынешний король использует существа, подобные им, для своей тайной стражи. Это объяснило бы многие слухи…

Лиза и Хьюз переглянулись.

– Однако, как я понял, иногда человеческую трансмутацию все-таки возможно применить. С ее помощью можно воссоединить душу и тело, если человек не умер полностью, а просто разделился – такое случалось. Можно также вернуть человека, который прошел через Врата живым.

– Что такое эти Врата вообще? – спросила Лиза.

– Говорят, что это Врата между жизнью и смертью, – пожал плечами Рой. – Все записи называют их по-разному… Твой отец, например, – он поймал лизин взгляд, и удержал его, как борец держит локоть в захвате, – твой отец считал, что эти врата – источник всего сущего. Там лежат корни четырех стихий. Там начинаются жизнь, смерть и все человеческие чувства и пороки. Это точка, в которой сходятся миры.

– Как змея, кусающая свой хвост? – одно за другим, будто обдумывая их про себя, уронила слова Лиза.

– Да, – кивнул Рой. – Она есть на вашем гербе. Никогда не мог понять, откуда такой странный герб у семьи с фамилией «Хоукай». Но если ваши предки были алхимиками…

– Выходит, ты боишься открывать врата, чтобы не впустить к нам еще большее зло? – медленно произнес Хьюз. – Да уж, могу понять. Я бы не стал заигрывать с такой штуковиной.

– Нет, – покачал головой Мустанг. – Есть вполне надежные… пусть заклинания, которые могут позволить получить именно то, что хочешь… Я боюсь другого. Все старые записи вполне определенно говорят, что за все трансмутации надо заплатить чем-то равноценным. И за человеческую трансмутацию равноценное – это…

– Человеческая жизнь? – быстро сказала Лиза, и костер словно от силы ее слов вспыхнул сильнее, осветив ее бледное лицо со скорбно поджатыми губами.

– Почти, – кивнул Рой. – Как я понял, эти врата… существа, живущие там… если их можно назвать существами… берут в уплату у алхимиков, проникших за врата, части их тел. Кое-что из этой требухи, которая так нравится вражеским мечам, – он с короткой усмешкой прижал руку к животу. – И вот что, друзья мои… – теперь он говорил серьезно, даже мрачно. – Боюсь, что после проведения такого обряда я окажусь мало пригоден к действию. Нам либо понадобится выждать, либо… вам придется заканчивать все это без меня.

Последовало молчание.

– Даже и не надейся, – вдруг резко сказал Хьюз. – Мне это твое восстание ни на что не сдалось. Будь моя воля, я б давно бежал за хребет, только меня и не видели. У меня в этой стране никого нет и ничего больше не держит. Так что если не ты – то никто. И будь я проклят, если позволю тебе остаться инвалидом из-за этой твоей чертовой затеи!

– Я совершенно согласна с сэром Хьюзом, – Лиза кивнула.

– Черт побери, а вы чего хотели?! – рявкнул Мустанг. – Что удастся добиться своего, ничем не пожертвовав? Лиза, ты же хотела мести! Маэс, ты же…

– Я пойду с тобой, – перебил Хьюз, улыбаясь иронично и тепло. – Если эту «плату» разделить на двоих, она ведь станет меньше, не так ли? Значит, мы оба выживем и останемся относительно целы. А Лиза нам поможет, если что.

– А если плату разделить на троих – то и помощь не понадобится, – твердо заметила Лиза. – Я с вами.

– Мы не можем позволить тебе… – начал Маэс.

– Можем, – перебил его Рой. – Благодарю вас, миледи Хоукай.

Лиза благодарно посмотрела на него.

Правильно. Он ведь пообещал ей тогда, чуть ли не десять лет назад, что в первую очередь будет видеть в ней воина и боевого товарища, а не женщину. И до сих пор держал свое слово.

6

Надо было встать. Надо было выпрямиться, черт возьми, назло всем, назло этим безнадежным годам… Превозмочь пульсирующую, резкую боль в левой глазнице, заставить правый глаз раскрыться, оторвать, наконец, плечи от этого восхитительно мягкого каменного пола, восхитительно липкого и горячего от текущей крови… Надо добраться до Маэса и Лизы, помочь им… пожалуйста, пусть они будут живы… Пусть он не досчитается руки, ноги, головы, пусть вся эта затея окажется тем, что она и есть на самом деле – полночным бредом, иллюзией труса и глупца, захотевшего легкой победы… пусть… пусть… только бы они жили…

– Рой! – голос был незнакомый, одновременно очень испуганный и очень злой. Мальчишеский голос – на том самом коротком промежутке, когда мальчишки вдруг одним махом превращаются в мужчин, случись им оказаться на войне, или просто прибавляют в росте и ширине плеч, если им посчастливилось вырасти дома. – Ублюдок, мать твою, ленивый засранец… ты что творишь?! Эй, Рой, ты жив?!

Чьи-то руки ухватили его за плечи, помогая подняться – сперва на колени. Потом Рой попробовал встать, но не получилось, и незнакомец усадил его на пол, позволив откинуться на стену… когда это стена оказалась так близко?.. Или он еще и тащил…

Сознание возвращалось наплывами, Рой не мог бы даже сказать, сколько времени прошло…

– Лиза… Маэс…

– Я жив, – Маэс говорил холодно, напряженно. – Лиза… не знаю. Юноша, будьте так любезны отойти от моего друга шага на три-четыре… а то я человек подозрительный, беспокойный, возьму да и кинусь ножичком.

– Мистер Хьюз?! – услышал Рой тот же самый потрясенный мальчишеский голос, а потом тот, кажется, действительно отошел – потому что руки, поддерживающие его за плечи, внезапно исчезли.

Наконец Рою удалось открыть единственный оставшийся глаз – ресницы склеило кровью – и он увидел Хьюза, угрожающе замершего рядом, с метательным ножом в руке. Второй человек – светловолосый паренек, которому по сложению можно было дать лет двадцать, по лицу – лет шестнадцать, а по росту – едва четырнадцать – стоял напротив в такой позе, как будто вот-вот был готов не то кинуться в атаку, не то убежать. Парень был обнажен, как в момент появления на свет, его длинные светлые волосы падали на спину и свешивались на лицо, явно мешая – мальчишка нетерпеливым жестом, очень резко кого-то напомнившим Рою, откинул их в сторону.

Маэс выглядел странно: подбородок и весь перед его камзола были залиты красным, как будто он только что кашлял кровью. Держался на ногах он твердо.

– Вы кто такой, таинственный незнакомец, а? – спросил Хьюз с мрачной усмешкой. – Уж лучше бы вам представить убедительные объяснения… В том числе и тому, откуда вы знаете мою фамилию – я-то могу поклясться, что вижу вас в первый раз.

Парень, кажется, собрался – и ответил угрюмо, почти с вызовом:

– Меня зовут Эдвард Элрик, я – алхимик на государственной службе Аместрис. А фамилию я вашу знаю потому, что был близко знаком с похожим человеком – родственником, наверное. Эй, вы не хотите лей… эту девушку перевязать? Она сейчас кровью истечет.

– Я охотно сделал бы это, если бы не опасался, что вы причините вред моему беспомощному другу, – процедил сквозь зубы Хьюз.

– Да нужен он мне! – воскликнул юноша, и смысла этого восклицания ни Рой, ни Маэс не поняли. Рой, однако, приказал:

– Маэс, займись Лизой. Я сам могу за себя постоять.

– Ты хоть знаешь, что у тебя глаза нет, или не заметил еще? – спросил Хьюз, как всегда беспощадно. – Ладно, смотрите.

– Заметил… – усмехнулся Рой. – Я боялся не заметить чего другого, но, раз ты говоришь, значит, все в порядке…

Хьюз ушел куда-то из сократившегося поля зрения Роя – а сам Рой попытался встать. На сей раз юноша не сделал попытки ему помочь, только наблюдал с каким-то странным выражением.

– Так ты… ты и есть тот самый легендарный алхимик из далекого прошлого, которого мы призвали?.. – спросил Мустанг с, как он надеялся, хорошо скрываемым ужасом.

– Для идиотов – легендарный, – сердито нахмурился юноша. – Постойте… – лицо его изменилось. – Что значит «призвали из прошлого»?.. Какой сейчас вообще год?!

– Призвали – из Врат, где покоилась ваша душа, – слова выталкивались изо рта отрывисто, лающе, через ком в горле. – Год – двенадцатый правления Сигизмунда Двадцать Второго, от Новой Эры девятьсот тринадцатый.

– Охренеть… – непонятно выдохнул юноша и с ужасом вдруг уставился на свои руки. – А почему их две?!

«Год, в который я показал себя полным и окончательным идиотом, который искалечил себя и друзей ради призвания какого-то сумасшедшего ребенка… Должно быть, бог и в самом деле существует – и я ему очень, очень сильно не нравлюсь».