Текст книги "Острие лезвия, ветер и любовь (СИ)"

Автор книги: Варвара Галицына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

Глава 6. О Братстве

С Гэндальфом она была знакома уже давно, с самого раннего детства.

Сули была ещё совсем ребёнком, когда впервые столкнулась с волшебником в сером одеянии и синей конусовидной шляпе. Из-под кустистых седых бровей на неё смотрели два внимательных, пытливых глаза. Маг глядел пристально, жуя трубку и иногда выпуская изо рта легкое облако едкого дыма (от него девочке ужасно сильно хотелось чихнуть).

Всякий раз, стоило Гэндальфу только отвернуться, Сули со всех ног бежала к Келебриан. Эльфийка успокаивающе улыбалась воспитаннице, взяв крохотную ладошку девочки в свою, длинную и изящную.

– Я всегда буду защищать тебя, – говорила она.

Где же ты сейчас мама, когда так нужна? – думала девушка, замерев, как и в детстве, под строгим взглядом Гэндальфа. Она бы с радостью бросилась бежать, но ей уже не 5 лет, а 555; страх был всё тот же.

Их разделял заваленный старыми пыльными картами дубовый стол; Сули глубоко вздохнула, стоило магу отвести от неё взгляд, и тут же закашлялась – уж больно много пыли парило в воздухе. Однако и кашель пришлось прекратить, ведь шум мог заставить Гэндальфа вновь обратить на неё своё внимание.

– Не трясись ты как лист на ветру, лучше скажи, как думаешь будет лучше здесь пройти, – истари ткнул в одну из карт и Сули встала на мысочки, чтобы лучше разглядеть куда угодил палец мага. Видно было плохо, но приблизительно девушка поняла, чего волшебник от неё хочет и уже была готова начать рассказывать, но тут случилось то, чего темноволосая так боялась: – Подойди!

Сули нервно сглотнула. Подойти? К Гэндальфу! Нет. Нет, нет, нет! Она бросила беспомощный взгляд на Арагорна, но человек лишь развёл руками. Элронд и вовсе не заметил (или сделал вид, что не заметил) метаний воспитанницы. А больше просить помощи было не у кого. Её позвали сюда, чтобы продумать возможные маршруты, ведь оборотень бегала по Средиземью с тех самых пор, как узнала, что она может превращаться в белую волчицу. Иногда ещё в библиотеку робко заглядывал Фродо, но каждый раз очень быстро уходил.

Пару минут тишины и Гэндальф, кажется, забыл о своих словах. Во всяком случае, Сули надеялась на это.

– Ну?

Темноволосая прикусила губу и сделала первый шаг. Она же волк! Оборотень. Одна из самых страшных хищников во всем Средиземье – после драконов само собой.

Подбадривая себя этими словами, девушка делала шаг за шагом, пока не осознала страшную истину: из всех страшных хищников Средиземья она определенно самая трусливая. Воспитанница эльфов остановилась, не дойдя метра, и вновь заглянула в карту.

– Там можно пройти, но я бы не стала рисковать, – сказала и сделала четыре быстрых шага назад. Гэндальф хмыкнул.

Карт было много: от старых, готовых рассыпаться от одного касания, и до тех на которых едва-едва успела высохнуть краска. Сули, пока никто не видит, села в кресло в углу комнаты, аккурат за книжным шкафом. Гэндальф стоял, склонившись над столом, и говорил что-то тихо, зло и, кажется, на гномьем. Девушка слабо знала кхуздул, но ей казалось, что это был именно он. Арагорн проверял оставшиеся карты-свитки бережно разложенные по полкам. Напротив волшебника стоял Элронд, задумчиво приложив ладонь к подбородку. Они всё рассуждали и спорили, а оборотень сидела в уголочке и надеялась, что больше о ней не вспомнят, по крайней мере волшебник. Слушая тихие речи и шорох бумаги Сули потихоньку начала засыпать и даже пыль, упорно пытающаяся залететь в нос, уже не казалась такой уж мешающей.

В былые годы, перестав быть ребенком, но ещё не став взрослой женщиной, темноволосая именно здесь – в библиотеке – пряталась ото всех, желая побыть в одиночестве. Она была не самым лучшим подростком: ссорилась со всеми с кем только могла, сбегала и пряталась. Даже Келебриан не справлялась с дочерью. Лишь Арвен удалось подобрать к ней ключик.

В тот день девушка объявила Элронду, что покинет Ривенделл, раз эльф запрещает что-то очень важное на тот момент для Сули (сейчас уже и не вспомнить, что это было). После этих слов воспитанница убежала и оказалась здесь.

Оборотень улыбнулась, задержав сонный взгляд на тёмном дубовом стеллаже с книгами. Не приглядываясь, никогда не скажешь, что за ним есть потайной уголок. Там и нашла названную сестру Арвен. Там же эльфийка находила её после каждой ссоры, ведь Сули и не думала искать новое место. Ей нравилось, пусть девушка и не призналась бы, что сестра была рядом в такие моменты.

Гэндальф поставил точку в споре, расправился и вышел, так быстро, что листы пергамента, лежащие поверх книг, разлетелись по полу. Арагорн совсем тихо распрощался с владыкой, кивнул Сули и покинул библиотеку. В комнате остались только Элронд и его воспитанница. Эльф, будто и вовсе забыв о девушке, бережно поднял упавший на пол лист и пристально вчитывался в написанное.

Покидать такую безопасную библиотеку и отправляться в город, где в любой момент можно столкнуться с Боромиром, темноволосая не решалась. Вместо этого она подошла к Элронду и, не дойдя пары шагов, потянулась к лежащему возле самой ножки стола листу. На выцветшем от времени пергаменте был изображен едва узнаваемый Ривенделл – художник изобразил горы слишком близко, отчего одна неизменно сливалась с другой. Деревья редки, а ручьи бегут не туда, но Сули аккуратно свернула листок и спрятала его под куртку.

Элронд как-то задумчиво улыбнулся оборотню и снова обратил свой взгляд к пергаменту в руках. Не говоря ни слова, он отошёл обратно к дубовому столу.

Помимо волшебника в Братстве так же был и Арагорн. История их с оборотнем знакомства была не такой «страшной», как с Гэндальфом. Они познакомились, когда Эллесару было два десятка лет, не больше (его детство прошедшее в Ривенделле Сули пропустила, путешествуя со стаей). В те годы дунэдайн уже получил от Элронда кольцо Барахира и обломки Нарсила, а вместе с ними и сердце прекрасной Арвен.

Человек всегда был приветлив и вежлив с воспитанницей владыки Имладриса и был одним из первых кто держал на руках новорожденного Кайи.

Их дружба имела долгую историю…

– Элронд всё ещё сомневается? – на выходе из библиотеки Сули столкнулась с Арагорном. Мужчина ждал её и хотел поговорить.

– Да, – оборотень обернулась к дверям, будто ожидая, что отец услышит, что они заговорили о нём и тут же явится. – Но Гэндальфа разве ж переспоришь? Как там Арвен. Когда мы виделись в последний раз, она показалась мне немного странной.

Арагорн поджал губы и отвёл взгляд. Эльфийка переживала из-за грядущей разлуки с избранником, тут и гадать нечего было. И, видимо, то же случилось и с самим мужчиной.

– Она волнуется, – эти слова дались дунэдайну тяжело, он постучал пальцами по рукояти меча. – Пойдём. Есть разговор.

– И ты туда же? – скорее ради шутки, чем вправду возмутилась темноволосая. Мужчина быстро и натянуто усмехнулся.

Вдвоём они спустились по лестнице, пересекли аллею и свернули в один из переулков навстречу толпе эльфов и всё это в молчании. Арагорн медленно, иногда ускоряясь, неизменно постукивал по рукояти меча. Это был перекованный легендарный меч Нарсил, который теперь именовался Андрилом. Суля боязливо время от времени поглядывала на него.

– Я знаю, что для тебя этот разговор может быть не в радость, но всё же, ответь, – начал внезапно человек, когда вокруг стало меньше лишних ушей. – Леголас…

– Опять Леголас, – воскликнула оборотень, подняв голову к небу, и закатила глаза. Они остановились у одного из домов. – Тоже будешь говорить, что он такой хороший, честный, добрый? Все они такие пока не настанет момент, когда нужно будет разрушить чей-нибудь город, – бросила, скривив гримасу. – Пусть отцу своему пожалуется, если его что-то не устраивает. Носятся все с ним как курица с яйцом.

После инцидента у ручья, Сули так и не поговорила с царевичем. Она избегала его, как и всех разговоров затрагивающих произошедшее и самого эльфа. История о случившемся переходила из уст в уста, обрастая всё новыми подробностями, и девушке начало казаться, что каждый житель города счёл своим долгом обсудить это с ней. На днях о Леголасе с воспитанницей заговорил Элронд. После – в тот же самый день – вернувшиеся в город близнецы. Даже Боромир и тот туда же! Последней каплей стал вопрос Пина, о том почему Сули так не любит лихолесца. Теперь ещё и Арагорн!

– Я устала от этого Леголаса. В последние дни он всюду! Все норовят поговорить со мной о нём. Это уже просто невыносимо. Я…!

– Да послушай ты! – прервал девушку Арагорн. Он громко крикнул, чем привлёк внимание собеседницы, но тут же замолчал, тяжело вздохнув и приложив ладонь к лицу. Дунэдайн потёр глаза большим и указательным пальцами и продолжил, но уже спокойно: – На всех нас навалилось сейчас многое. Я не знаю, что с тобой происходит и почему ты так взъелась на Леголаса, но пойми и его. Он столько лет мечтал узнать хоть, что-то об оборотнях, а первый которого он встретил, необоснованно ненавидит его.

– Я не ненавижу его, – произнесла спокойно девушка, чуть насупившись и сложив руки на груди.

– Разве? – Арагорн негромко хмыкнул от её слов. – Вспомни, что случилось там у ручья. Как ты столкнула Симрада и ударила Леголаса.

Сули хотела бы рассказать, что всё это было не просто так. Причина была. Но как объяснить это мужчине, да ещё так, чтобы это не привело к нежеланным последствиям. Она отвела взгляд в сторону.

– Признай, Сулмендис, ты и раньше поддавалась своей звериной сущности, но теперь она выходит из под контроля, – Эллесар покачал головой, а оборотень встрепенулась.

– Хочешь сказать, что я зверею? Это твоё оправдание моих поступков. Я не зверь, Арагорн. Я держу равновесие.

– Сейчас мне так не кажется, – его слова будто пригвоздили девушку к месту. Она беспомощно открывала и закрывала рот, словно выброшенная из воды на сухой берег рыба, не зная, что сказать в ответ. Жгучая обида обжигала изнутри. – Я говорил с Элрондом сегодня. Возможно, тебе придется остаться здесь.

Мужчина ушёл, но Сули не заметила этого. Она стояла и смотрела куда-то вперёд, тяжело дыша. Глаза защипало от обиды. Из-под её ног выдернули землю?

Арагорн и вправду сказал это? Он ведь не считает так. Просто не может. Это всё Леголас с его вечными попытками разозлить меня одним своим существованием. Сули утробно зарычала и сжала кулаки. Что ж Ривенделл не так велик. Найти одного эльфа не составит труда.

В Братстве, помимо темноволосой, девять хранителей и если с семью из них у оборотня есть хоть какие-то отношения, то с двумя их нет вовсе. То есть совсем. Они даже знакомыми назвать друг друга не могут, да и виделись лишь несколько раз. Фродо и Сэм.

Её перевоплощение в волка на глазах у дюжины эльфов породило массу историй, гуляющих теперь по городу. Да ещё и случившееся с Леголасом… И если эльфы Ривенделла могли лишь посмеяться над обросшими небывалыми подробностями слухами, то пришлые, через одного, воспринимали всё как чистую монету. Посчитали ли эти слова правдивыми Сэм и Фродо (Сули больше никому кроме Боромира не рассказала, что она оборотень) или же они просто опасались её из принципа «а вдруг», воспитанница эльфов не знала.

Искать ответ на этот вопрос она пыталась, но, шла окольными путями – расспрашивала у Мерри и Пина, интересовалась у Арагорна. У Боромира спрашивать было бессмысленно, он и сам с Сэмом и Фродо не особо ладил. Одно выяснить удалось точно: слишком подозрительный Сэм, не слишком радовался, когда вокруг Фродо оказывалось много чужаков. Бэггинс же, на все попытки девушки завести разговор, отвечал сдержанно и учтиво, он говорил обо всём и в, то же время, ничего не рассказывал (так же как и на пиру). Темноволосая и сама не рвалась продолжать с ним общение, из-за того что чувствовала себя в обществе полурослика немного не так, и после встреч с хоббитом у неё неизменно болела голова и снились кошмары.

Девушка быстро помахала хоббитам. Те – четверо – сидели на полу, опираясь спинами о прутья перил. Мерри и Пин с готовностью помахали в ответ, а Фродо даже чуть улыбнулся.

С Туком и Брендибаком у оборотня дружба наладилась сразу. Как-то раз они взяли с собой осла и пчелиные соты и направились прямиком… впрочем, эту историю не стоит рассказывать.

Мерри и Пин что-то быстро сказали друзьям-хоббитам и уже спустя несколько мгновений шли по обе стороны от оборотня.

– Привет, Сули, – раздалось справа. Это был Пин. Он едва поспевал за быстрыми шагами длинных (по сравнению с хоббичьими) ног девушки, и был недалёк от того чтобы перейти на бег. – Чем сегодня займемся?

– Будем охотиться на куролиска? – Мерри.

– Или пойдем искать М'айка Лжеца? – Пин.

– Нет и нет, – не сбавляя скорости, ответила темноволосая и чуть заметно повернула голову к Мерри. – Не хочу обзавестись ещё одним шрамом, тем более на лице, – перевела взгляд на Пина, – да и так много времени у нас нет.

– Тогда что?! – воскликнул Тук и остановился, чтобы отдышаться немного. Брендибак встал рядом с другом. Сулмендис останавливаться не стала, даже идти медленней не начала, лишь повернулась к друзьям лицом, шагая вперёд спиной.

– Мне нужно найти Леголаса. Видели его?

Пин задумался, а Мерри сразу признался:

– Да. Около часа назад, недалеко от конюшен, – хоббиты возобновили шаг, но догнать подругу сейчас было тяжелее, чем раньше, – сегодня эльфы собираются возвращаться в Лихолесье. Ты знала?

– Нет, но спасибо за информацию. Вы со мной?

– А ты будешь так же бежать? – спросил с нескрываемым возмущением в голосе Тук.

– Именно так, – кивнула Сули.

– Тогда нет, – Мерри махнул рукой, и хоббиты вновь остановились. Оборотень улыбнулась и развернулась, чтобы вновь идти вперёд лицом. Она свернула на одну из нешироких аллеек, припоминая короткий путь к таким нужным сейчас конюшням. Цель была лишь одна – найти там Леголаса, а что делать дальше воспитанница эльфов пока не придумала.

Наверное самым близким другой сейчас из всего Братства для Сули был Боромир.

Гондорец и оборотень нашли общий язык с первой встречи. Не всё шло гладко, конечно, были и споры, ссоры, замятые в самом начале, и всякого другого хватало. Но главным оставалось то, что охотнице и медноволосому воину было комфортно в обществе друг друга.

Путь девушки проходил через поле для тренировки на мечах – её нелюбимое в последние дни место. Встретить там гондорца было ожидаемо: мужчина сражался сразу с двумя эльфами. В одной руке был короткий полуторный меч, а в другой – щит. Он ловко атаковал поочередно то одного, то другого остроухого, в нужным момент всегда успевая подставить щит под летящий на него меч. Сули мужчина заметил не сразу, та прошла большую часть поля, когда он прервал бой, бросил на траву подбитый щит и тренировочный меч в два счета нагнал подругу.

– Куда это ты? – спросил Боромир стоило оказаться достаточно близко к темноволосой, чтобы та могла услышать эти слова. Гондорец ещё не мог привыкнуть что девушка – оборотень, а значит, слышит куда острее, чем любой человек.

– К конюшням. Ищу эльфа, – быстро бросила та, даже не замедлившись.

– Какого-то конкретного или тебя любой устроит? – и за свою шутку Боромир получил незамедлительный несильный удар по плечу. Он приглушенно крякнул, скорее от неожиданности, чем от боли и засмеялся. – Кто-то настроен враждебно. Ты полегче с ним. Или давай я с тобой пойду. Так, – он пожал плечами, – на всякий случай.

Сули остановилась и одарила друга одним из самых устрашающих взглядов из своего арсенала. Ожидаемо на Боромира он не подействовал.

– Думаешь, я начну очередной скандал? – прямо спросила темноволосая. – Считаешь, что я не контролирую себя? – она наступала на гондорца, а тому не оставалось ничего кроме как отступать. Мужчина хмурился, не понимая, что сказал не так.

– Сули? Я ведь пошутил.

– Пошутил? Уверен? А может меня стоит лучше запереть где-нибудь, вдруг я не справлюсь со зверем и убью вас всех, пока мы будем в походе? Не плохая ведь идея, – оборотень остановилась, когда Боромир перестал отступать, и тяжело вздохнула, стоило тому коснуться её щеки.

– Я не очень понимаю, что нашло на тебя, но если ты расстроилась из-за моих слов – прости. Я не хочу обидеть тебя, волчонок, – он говорил так искренне и с такой не скрываемой дружеской любовью, что девушка невольно поддалась вперёд и обняла человека, ощущая под щекой биение чужого сердца – чуть ускоренное, взволнованное.

– Хочешь я, правда, пойду с тобой? – предложил с небольшой опаской гондорец.

– Нет, – нехотя оборотень отстранилась и провела рукой по лицу. – Я сама дойду, Боромир. Тебя там ждут, – слабая улыбка и вот воспитанница владыки эльфов уже уходит. Мужчина не пошёл следом. Спасибо ему за это.

Девушка вышла на площадь на другой стороне от конюшни, там она и увидела Леголаса – единственного пешего эльфа среди всадников. Лихолесцы прощались.

Ещё одним другом для оборотня стал гном. Гимли. С ним темноволосая не была знакома до Ривенделла, но отца его пару раз видела мельком здесь же – именно старый гном и познакомил Хранителей Кольца друг с другом. День да через день, вдвоём, Гимли и Сули, прогуливался по городу, и рыжебородый рассказывал, что девушка произвела неизгладимое впечатление на его отца.

Как-то неожиданно гном возник рядом.

– Следишь за эльфом? – хмыкнул он в густые рыжие усы. – Хорошее время выбрала, царевич как раз один из своих останется в городе. Пропадёт – не сразу хватятся.

– Только не говори, что и ты считаешь, что я хочу его убить, – очередная шутка, которая почему-то уколола слишком больно. Гимли пожал плечами.

– Немудрено, что все так считают. Видела бы ты, как ты на него смотришь. Если бы взглядом можно было убивать, Хранителей было бы девять, – и, договорив, засунул большие пальцы за широкий пояс и стал покачиваться от нечего делать с пятки на носок. – Я уж лучше тут постою, посмотрю.

Сули фыркнула и затихла.

– Я сильно ненавижу его, Гимли?

Сейчас события минувших дней будто враз сложились в единую картинку, всё то, что темноволосая не замечала прежде, вмиг нашло своё место в общей истории. Она злилась, срывалась по пустякам, избегала и, как сказал Гимли, прожигала взглядом – но это было неосознанно. И от этого было не легче.

– Мне кажется, ты ненавидишь, но не его, – проговорил гном и неспешным движением огладил бороду. – Он напоминает тебе о чём-то. Хм. Или о ком-то.

Медленно, девушка кивнула.

– Один из его родичей причинил большой вред моей семье, – созналась она и прикрыла глаза. Прежде Сули ещё никому этого не говорила.

Принц не виноват во всём случившемся, он ведь и не знает ничего. Удивление Леголаса и восторг от первой встречи с оборотнем были неподдельными – он не лгал темноволосой, а Трандуил действительно скрыл всё от сына.

– Значит кровная месть, да? Опасное это дело. Опасное и не имеющее конца, – приговаривал рыжебородый.

– Но я не хочу ему мстить. Мне не зачем, – воспитанница Элронда открыла глаза и вдруг произнесла, ясно поняв, что: – Принц не виновен в том, что случилось. И я не должна ненавидеть его.

Гном вздохнул и вытащил длинную деревянную трубку, а следом кисет. Последний всадник-эльф скрылся за воротами, и оборотень сорвалась с места.

– Не должна… хм, – проворчал гном оставшись один. – Правильно говорят: «любовь и ненависть – две стороны одного», и оба этих чувства нам неподвластны.

Самые сложные отношения из Братства у Сули были с принцем из Лихолесья.

Под пристальным взглядом рыжебородого гнома, что уже успел раскурить трубку, девушка целенаправленно шла к Леголасу. Эльф стоял спиной к ней и смотрел в след своим родичам. Те возвращались домой, в родное Лихолесье. Родное Лихолесье. Сули остановилась. Родное, чтоб его, Лихолесье! – и обхватила ладонью ладонь, опустила голову, часто дыша. Глаза её пожелтели.

Зарычав, она бросилась бежать.

Глава 7. О землях стаи

Рассвет наступил слишком рано; Сули уже не спала. Она стояла на балконе и смотрела на город. Почти весь. Как на ладони. Первые солнечные лучи разливались по улочкам, заглядывали в окна, рассказывая жителям города, что настал новый день. Если бы оборотень только могла, она остановила бы время на этой самой секунде, чтобы запомнить каждый лучик, каждую улицу и каждое окно.

Сули вдруг стало страшно, а предчувствие горчило на языке.

– Надеюсь, я всё же не в последний раз смотрю на тебя, Ривенделл, – прошептала она, отступила назад, но двери, ведущие на балкон, закрывать не стала.

У кровати лежала распухшая от одежды (на случай если придется в спешке обернуться волчицей) сумка, которую девушка собрала вчера поздним вечером. Сули легко подхватила её и направилась к двери, ведь солнце поднялось уже высоко, чтобы оборотень и дальше могла оставаться в комнате – не хотелось заставлять ждать остальных.

Девушка непроизвольно вздрогнула, когда дверь в покои за ней неслышно закрылась. Будто отрезала Сули от чего-то родного. Стены тёмного и пустого коридора окружили её, неумолимо давили со всех сторон. Что же это? Помнится раньше здесь было не так безрадостно.

Оборотень, будто стыдясь, брела, низко опустив голову. Волосы упали на лицо, и стало ещё темнее.

– Сули?

Девочка и не заметила, как чуть не врезалась в эльфийку. Она брела по коридору, склонив голову и с каждым шагом всё сильнее пиная подол платья.

– Мама, – темноволосая подняла взгляд и легонько улыбнулась, наспех заправляя растрепанные волосы, закрывавшие прежде лицо, за уши.

– Что-то случилось? – участливо поинтересовалась Келебриан, взяв воспитанницу за руку. – У тебя очень расстроенный вид.

– Нет, – Сули хмыкнула и быстро выпалила, отвернувшись от эльфийки. – А можно я не поеду в Лориэн? – голос её чуть дрогнул.

Келебриан едва заметно нахмурилась и две тонкие, но по-эльфийски изящные линии пролегли между бровями.

– Тебе ведь всегда нравились наши поездки? – аккуратно начала владычица Раздола.

Девочка молчала, переминаясь с ноги на ногу и перебирая серую ткань юбки, но стоило эльфийке только коснуться ладонью её длинных мягких волос, Сули тут же порывисто обняла Келебриан и та негромко вздохнула от неожиданности.

– Не хочу больше уезжать, – проговорила девочка неразборчиво, ощущая под щекой приятную на ощупь ткань платья. – В прошлый раз мы вернулись домой почти на месяц позже, чем хотели, вдруг в этот вообще не вернёмся?

Келебриан улыбнулась, медленно гладя воспитанницу по волосам. В прошлую их поездку в Лотлориэн в обратный путь пришлось тронуться куда позднее, нежели планировалось, а всё из-за отряда орков. Галадриэль убедила дочь остаться в городе до тех пор, пока лориэнские эльфы не решат эту проблему.

– Сули, – позвала Келебриан воспитанницу, – Ривенделл – твой дом и ты всегда сможешь вернуться сюда, когда того пожелаешь, – темноволосая подняла голову и взглянула в чистые голубые глаза эльфийки. – Никакие орки не помешают тебе это сделать.

Оборотень поправила волосы и взяла сумку в другую руку. Пусть этот коридор и располагался на западной стороне, но солнечные лучи добирались и сюда.

– Если захочу, то вернусь, – повторила она давно произнесенные слова матери. – Кто ж меня остановит? – и вдруг воскликнула: – Ой! Что же это я.

Развернулась, взмахнув короткими волосами, и побежала обратно. В своих покоях девушка забыла мечи – подарок старого друга. Вздохнула, сетуя на свою забывчивость, закрепила их на поясе (зря она, что ли, с Боромиром столько тренировалась?) и в последний раз окинула комнату взглядом. Всё те же рисунки, те же книги, куча одежды на кресле и неизменная кукла в зелёном платье.

Сули села на кровать и взяла игрушку в руки. Кукла улыбалась, и девушка не смогла не улыбнуться в ответ, провела рукой по мягким волосам-ниткам, зарываясь в них пальцами, пробежалась указательным пальцем по толстому шву – оборотень сама, неумело, сшила её заново.

Она оставила куклу лежать на кровати, переборов желание засунуть ту на дно сумки (так чтобы никто не нашёл), а игрушка лишь безвольно раскинула руки.

Легкий, сонный ветерок дернул тёмно-зелёный плащ воспитанницы Элронда, когда та появилась на веранде. На улице оказалось прохладней, чем девушка ожидала. Пусть холод ей и неведом, оборотень поежилась и посильнее укуталась в плащ. Пара птиц, прилетевших проводить хранителей, сидели на ветке и встревожено переговаривались, то и дело взлетая, чтобы снова усесться на прежнее место.

На веранде первыми Сули встретили Фродо и Сэм. Второй, завидев девушку, замер, не отводя настороженного взгляда; вчера оборотень решилась рассказать всем Хранителям – тем, кто не знал – о своём втором лице. Гимли раскатисто засмеялся, увидев волчицу, и хлопнул ладонью о ладонь.

– А отец-то всё голову ломал. Вот посмеётся он, когда я ему расскажу!

Хоббиты отнеслись настороженней к этой новости. Хватило им старых баек о замёрзшем Берендуине и о белых волках, пришедших по льду в Шир. Так что к Сули в обличье снежно-белой хищницы они отнеслись с опаской, даже Мерри и Пин.

Проходя мимо навьюченного пони, воспитанница эльфов не удержалась и провела рукой по его гладкой гриве. Животное радостно тряхнуло головой в ответ и цокнуло копытом о мощённую камнем площадь. Билл тоже видел белую охотницу – Сули решила, что стоит сделать это до похода, чтобы пони не испугался, если вдруг придется обернуться при нём – но храбрый Билл не испугался, будто и так знал обо всём.

– Привет, мой милый, – поздоровалась девушка, разглаживая пальцами и без того идеально вычесанную гриву. По словам Арагорна пони был уже стар и повидал всякое в руках у прежнего хозяина. Сули слабо верила в это, уж слишком молодо и резво выглядел Билл.

Мерри и Пин сидели и о чём-то перешептывались. К ним подсел Фродо, а Сэм, уже забыв об оборотне, рылся в своей сумке и, качая головой, повторял:

– Веревка. Ну как я мог забыть? Кто ж без веревки-то…? – дальше девушка не вслушивалась.

Она прошла мимо Леголаса и Гимли (гном весело поприветствовал её, эльф лишь сдержанно кивнул) и направилась прямиком к Боромиру, что стоял у колонны – выходя на веранду, Сули не сразу заметила друга. На поясе у него висел полуторный нуменорский меч, за спиной легкий округлый щит. В руке человек крепко сжимал рог.

Недоставало только Арагорна и Гэндальфа.

Наверное, Арагорн с Арвен, – рассудила Сули. Так и было, ведь вскоре человек вышел на веранду вместе с эльфийкой. Где же запропастился волшебник, девушка и думать боялась.

– Не слишком радостное утро, – произнес вдруг гондорец, смотря куда-то в сторону.

– От чего же? – оборотень нахмурилась, сложила руки на груди и, так же как Боромир, облокотилась спиной о стену дома.

– Не знаю. Не доброе предчувствие у меня, – признался человек, лениво шаркнул ногой по земле и тоже сложил руки на груди. – Я тут вспомнил кое-что. Перед моим отъездом, Фарамир сказал, что на восточном берегу Андуина видели невозможных размеров волка – да такого, что в холке с меня ростом или того больше. Я тогда не поверил, думал, примерещилось солдату, а он и рад посудачить. Но теперь, хм, – он почесал бороду и повернулся к подруге, – это ведь кто-то из ваших?

– Возможно, – Сули дернула плечом, – хотя некоторые оборотни остались в услужении Врага. Быть может такого и видел ваш солдат, – она отстранилась от стены, лишь для того чтобы вновь опереться на неё плечом, но уже повернувшись лицом к человеку. Небольшой ветерок трепал его рыжие волосы и девушке вдруг до боли захотелось пригладить их, заправить за ухо, чтобы они не мешали мужчине. – А как он выглядел-то?

Боромир повернул голову и теперь смотрел куда-то за спину оборотня.

– Вроде как шерсть у него серая, даже почти белая, была, а глаза, – он махнул рукой, – ну это уж часовому точно привиделось. Говорил он, что глаза красные словно огонь.

– А уши? – прищурилась. – Оба уха у него были?

– Нет, только одно, – его серые глаза встретились с такими же серыми глазами Сули. Человек заинтересованно нахмурился с легкой улыбкой на губах. – Всё-таки ваш?

– И да, и нет, – девушка развела руками. – Это Ралис. Он был в стае раньше, но его уже давно изгнали, – виновато опустив голову, сказала оборотень, – Хотя это очень странно увидеть его так далеко на юге. Он был изгнан с земель стаи и теперь живёт у самого берега моря, за Синими горами, – и тихо прибавила, – наверное, просто похожий на него волк. Надеюсь…

– За что его изгнали? Он сделал что-то…?

– Нет! – воскликнула Сули. – Что ты. Нет, конечно. Ралис хороший, но так сложилось, что ему пришлось уйти. С Хелтаем у него всегда были отношения не очень дружеские, так что, – она сжала губы в тонкую полоску и отвернулась. – Теперь Ралису путь закрыт на земли стаи. А иначе, – она вздохнула и почти неслышно прибавила, порывисто обняв саму себя за плечи: – иначе его убьют.

Гондорец снова хмыкнул, задумавшись. Тут на веранду вышел Гэндальф в сопровождении Элронда.

Эльфийскую обитель огласил рог Гондора. Звук его был так громок, что на мгновение даже заглушил рокот водопада.

– Не могу я начинать поход крадучись как вор, – оправдался мужчина, а Сули вдруг улыбнулась впервые за день искренней и светлой улыбкой.

***

Ей нравились земли стаи – бескрайние поля, горы, что верхушками подпирают небо – такие знакомые и изведанные. Много лет она бегала здесь волчицей, следуя за своей стаей, от одной мысли о встрече с которой теперь по коже бежали мурашки.

Решая, какой путь будет безопасней, Сули – боязливо – предложила пересечь хребет Мглистых гор и идти вдоль реки с его восточной стороны. Гэндальфу эта идея не понравилась – мол, слишком очевидный выбор, там их и будут поджидать слуги Врага. Идти же с западной стороны девушка откровенно боялась, но уже по своим причинам.

Не к месту вдруг вспомнился взгляд золотых волчьих глаз Хелтая, что будто бы смотрели в самую душу, читая страшные тайны её владельца. Оборотень и с детьми оставался вождём – собранным и строгим – их он наказывал за провинности в разы суровей, чем остальных волков. Помнится Тейран как-то раз, за то, что по его вине стая осталась голодной, перестал считаться воином и стал щенком (так называют лишь молодых оборотней, которые ещё ни разу не обращались в волка – такие обычно живут вместе с ринд в людских городах и к стае отношения почти не имеют). То время далось брату Сули тяжело, и ценой больших усилий ему пришлось восстанавливать веру вождя в себя – веру отца в сына. Оборотень вновь стал воином.

Сули Хелтай обычно наказывал своим молчанием.

Каждый день волчица/девушка брела позади Братства, но на этот раз, вместо Арагорна – как это было вчера – перед ней шёл Гимли.

– И что же значит это всё земли твоей стаи? – спросил гном, стараясь развлечься беседой.

Воспитанница Элронда и Келебриан поправила ремень на поясе и не сразу ответила.

– Да, – прозвучало вымучено. – Почти все земли к западу от Мглистых гор – охотничьи угодья оборотней средиземской стаи, – ладонь, неосознанно, оплела рукоять левого меча. – Хотя иногда они забираются дальше на юг, в Рохан.